Текст книги "Удавка из прошлого"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Цыгин, склонившись над столом, что-то быстро писал.

– Ты, Павел, был у Олеси? – спросил у него майор.

– Да, был. Тоже сидела. И наверняка с Углом связана. Но это не Угол, зря на него бочку катят. Угол бандит, на такое он не пойдет. Кассу взять, магазин на уши поставить, ну какого-нибудь нового русского приголубить – это да. Но чтоб вот так вешать, да еще плакатик на груди оставлять – не будет он этого делать. Он волк-одиночка. Случайных подельников для дела найдет, поделят добычу – и в разбег. На него уже трижды дела заводили, однако доказать не смогли. Даже столица брала Угла, но голый номер.

– Я тоже думаю, что Угол вешать не будет, – проговорил майор. – Правда, у него отца вроде бы вздернули в девяносто первом в Лесосибирске. Но не Угол сейчас вешает. Кто-то из старых воду мутит. Ладно, если бы вешали только уголовников, понять можно было бы – разборки кто-то наводит. Но и свидетелей вешают. Выходит, кто-то действительно борьбой с преступностью занялся. И скорее всего кто-то из тех, кого они крепко обидели и благодаря свидетелям этим купленным ушли от срока. Вот там копать надо.

– Тебе, Лапин, надо этим делом заняться, – насмешливо проговорил Букин. – Ты бы быстро…

– Нельзя мне, – ответил майор. – Я не старался бы этих палачей поймать. Преступления они, конечно, совершают, но я бы отнес их к категории необходимой самообороны. Ведь тех, кого повесили…

– Перестань, – остановил его вошедший седой подполковник, – а то запросто можешь в число подозреваемых попасть. Да, есть версия, что кто-то из наших это делает. По крайней мере подобное в России уже дважды было. Трое сотрудников угро в Новосибирске расстреливали уголовников, ну и на юге где-то. Так что, возможно, кто-то из наших…

– Да ладно, перестань, – засмеялся Букин. – Во-первых, ты, получается, подозреваешь всех нас, а во-вторых, если это одна из рабочих версий, то тем более оглашать ее не стоит. А то вдруг действительно один из этих палачей-мстителей здесь? – Он рассмеялся.

– В словах Степана Андреевича есть логика, – сказал Цыгин. – Хотя…

– Все, – перебил майор, – обсуждение закончено. Давайте хоть чайку без разговоров о работе попьем.

– Хорошая идея, – входя в кабинет, улыбнулся Васин.

– Ну как идет борьба с наркобаронами? – спросил Арин.

– Не так успешно, как хотелось бы, – ответил Васин. – Но все-таки иногда кое-что удается. Тут странное происходит – видно, конкуренция наркобаронов достигла своего апогея. Уже трижды нас наводили на точки продажи наркоты. Сначала мы отнеслись к этому недоверчиво. Но сигнал есть, надо проверить. И трижды попали очень даже в цвет. Вчера Анфиску взяли. Я за этой цыганкой год охотился. Никак не удавалось, а тут как на блюдечке с голубой каемочкой. Звонок, и попали в цвет. Правда, цыгане молчат и о поставщиках, и об остальном. Неудобные клиенты. Другие обычно все рассказывают, чтоб срок скостить. Цыгане – нет.

– Женька, – улыбнулся Алексей, – ты, похоже, сожалеешь, что…

– Понимаешь, кто-то поставляет в наш край отличного качества героин. А мы никак не можем найти канал доставки и откуда поступает этот товар. Неделю назад взяли одного медика, он о Топорике начал вякать, но быстро замолчал. Мы, конечно, Топорика прощупали, но он чист. Правда, сейчас понятно – он перепуган. У него на даче все его шестерки, но стволов нет, проверили все хорошо. Перед прокуратурой неудобно – попали пальцем в небо. Я вот почему к вам пришел – когда мы там были, Змей у Топорика находился. Ему с поселения отпуск на пять дней дали. А сейчас он в розыск объявлен как бежавший. Но тогда документы были…

– Он не вернулся в поселение в назначенный срок, – объяснил Арин. – Следовательно, считается совершившим побег. Скорее всего он именно для этого…

– Ему осталось чуток да маленько, – перебил его майор. – Может, что-то снова отмочил, гнида. В любом случае надо искать. А заодно и Топорика тряхнуть. Если у него кодла, то стволы должны быть.

– Не нашли мы, – повторил Васин, – а искать умеем.

– Значит, предупредил его кто-то, – сказал Цыгин. – Про это уже сколько раз говорили. Водится среди нас крыса какая-то.

– Кто? – подошла к двери Зинаида.

– Я, – услышала она голос мужа. – Решил вернуться. Ты права, надо идти в милицию и…

– Наконец-то ты это понял! – Она щелкнула замком. Резко распахнувшаяся дверь ударила ее в грудь. Вскрикнув, Зина упала.

– Нашли еще одного, – заглянув в кабинет, быстро проговорил старший лейтенант милиции, – в угольных складах.

Борисов вскочил.

– Висит, – старший сержант кивнул на повешенного, – и плакатик на груди.

– Ясно, – кивнул старший лейтенант. – Я вызвал оперативников. Кто это?

– Черт его знает, – ответил старший сержант. – Мы как увидели, вызвали вас, а уж дальше пусть опера работают. Мы по карманам не лазали.

– Прикатили, – тихо сообщил сержант.

– Да ломайте! – кричал пожилой мужчина. – Вода уже…

– Давай, – кивнул старший лейтенант милиции.

– Чего ломать? – поднявшись, пробормотал слесарь. – Прошу. – Он толкнул дверь.

Участковый первым вошел в квартиру. И сразу выскочил.

– Так, – скомандовал он, – все разошлись. Шустро!

– А как же вода? – взволнованно спросил сосед. – Она ведь уже…

– Выключим, – пообещал милиционер и достал сотовый.

* * *

– Что? – спросил Борисов. – Как повешена?

– На веревке, – услышал он. – И плакатик на груди. Сейчас ее мужа ищем. Он с вещами выходил из дома.

– Соколов, – позвал Борисов, – со мной. Кудрявцева здесь, – кивнул он Варваре.

– Что-то случилось? – спросил Андрей.

Не отвечая, Борисов пошел к машине. Андрей поспешил за ним.

– Ну вот, – сказал Цыгин, – а мы его в розыск. Вот он, голубчик, – кивнул он на накрытое простыней тело. – Змей. И плакатик на груди. Не знаю, как вы, а я, например, балдею. Глядишь, всех бандитов и перевешают. Те, кто вот-вот должен освободиться, наверняка направление куда подальше возьмут. Так нас скоро без работы оставят. – Он засмеялся.

– Ты все-таки не особо восторгайся, – предостерег его Алексей. – А то начальство кое-кого уже на ковер вызывало.

– А я кому хочешь это скажу. Если мы их посадить не можем, то пусть хоть кто-то их кончает.

– И все-таки не надо таких заявлений, – сказал подошедший Александр.

– Ладно, – согласился Цыгин, – не буду. Но все равно молодцы эти вешатели.

– Интересно, за что ее? Она свидетельницей не была. Правда, ее муж дал показания в пользу Топорикова, но почему ее? – спросил Борисов.

– Не он это, – сказал Илья Семенович. – Похоже, это сделал тот же, кто повесил Сарину. Веревка та же, узел тот же, а кроме того, заметьте, Игорь Васильевич, узел на веревке такой же, какой был там.

– Но кому это нужно? – снова спросил Борисов. – Сначала Сарина, теперь Лирова. Где Лиров, установили?

– Нет, – ответил капитан. – Но проверяем по всем адресам. Соседи говорили, что он уходил часа три назад с вещами и что-то бормотал. Похоже, злой был.

– Как же преступники не услышали, что в ванне вода набирается? – спросил Борисов.

– Так не из крана, – сообщил участковый. – Она душ в ванну положила и воду так набирала. Вот и не услышали. А вода…

– Похоже на то, – перебил его Игорь Васильевич, – что искали что-то. Может, кто-то сыграл…

– Нет, – возразил участковый, – все на своих местах. На кухне деньги лежат, две тысячи.

– Понятно, – кивнул Борисов.

– А если это муж? – негромко предположил Соколов. – Говорят, они ссорились часто. Муж хотел, чтоб она с работы уволилась. Мало ли, может…

– Илья Семенович, – обратился к эксперту Борисов, – значит, Змея повесили так же, как и женщин?

– Да. Сарину и эту женщину убили другие, не вешатели.

Зазвонил стоящий на столике телефон.

– Да, – хрипловато сказал взявший трубку мужчина.

– Кто-то работает под нас, – услышал он недовольный мужской голос.

– Знаю. Но не будешь ведь выступать по телевизору и успокаивать людей – не мы вешали невиновных.

– Ну зачем это? Просто надо найти тех, кто это сделал, и дать объяснение через их трупы.

– Прекрасная идея. Но мы знаем, кто это мог сделать, а вот добраться до него…

– Значит, нужно придумать, как выманить его.

– Суцкий уехал от Топорикова, – помолчав, сообщил абонент.

– Куда?

– В Железногорск.

Железногорск

– Я поживу у вас с месяц, – говорил Суцкий, – а то устал от городской суеты. Да и воздух там сейчас…

– Да и небезопасно там стало, – тая в прищуренных глазах усмешку, проговорил пожилой мужчина с трубкой. – Живи, коли приспичило. Но ведь и тут найти могут, а от нас до милиции порядочно, не меньше часа ехать. Они в центре, а участковый у нас только с самогонщиками успешно борется.

– Так и у вас о повешенных знают? – испугался Суцкий.

– Чего ж не знать-то, – усмехнулся пожилой. – Чай не в другом государстве живем. Мне вот приятель из Питера звонил, спрашивал.

– Из Петербурга? – удивился адвокат.

– Оттуда. И я, значит, такое понятие имею, что и ты свою задницу уберечь хочешь. Ведь ты защищал этих выродков.

– Но, отец, я же просто выполнял свою работу. И если человека незаконно…

– Да перестань ты болтать – незаконно. Незаконно ты своих подзащитных освободил. А теперь, значит, укрыться решил. Найдут и тебя, и всех остальных. Если спросят, я скажу: да, сукин сын этот, адвокат, у меня. Ты вот, Яшка, не защищаешь тех, кто денег не имеет. А если платят тебе, всякую падаль защищаешь, и еще оправдывают их по твоей милости. Я, понятное дело, не оправдываю тех, кто вешает гадов всяких, но, с другой стороны, где еще управу на этих подонков сыскать? Я раньше гордился тобой – сумел из грязи в князи, сын почтальонки и сварщика в адвокаты выбился. А сейчас людям в глаза смотреть стыдно.

– Так что, мне уезжать отсюда?

– Да Господь с тобой! – В комнату вошла мать. – А ты, Степан, вообще на старости лет из ума выжил, разве ж можно так говорить? Стыдно ему в глаза…

– А тебе нет? – взглянул на нее муж. – Тебе вслед, когда ты шел, не плевали? – покосился он на сына.

Тот, опустив голову, молчал.

– Живи, – поднявшись, кивнул отец. – Все ж как-никак, а наш сын. Однако разочаровался я в тебе. – Он вышел.

– Не слушай ты его, сынок, – быстро заговорила мать. – Хотя и прав он отчасти. Неужели нельзя было как-то…

– Перестань, мама. Я просто выполнил свою работу, сумел доказать, что не тех судят. Мои подзащитные ни в чем не были виноваты. А что говорят, так это уже дело другое. Просто и Топориков, и Чусанов не раз были судимы. Да, я сумел доказать их невиновность. И разумеется, получил за это хорошие деньги.

– Да все знают, – послышался голос отца, – что эти двое забили парнишку. А ты свидетелей нашел, заплатили им эти гаденыши, вот и сумели выкрутиться. Странно получается – всем все ясно, а убийц отпустили. Выходит, закон у нас такой: у кого денег больше, тот и правым оказывается. Ты вот что, Яшка, на улицу не выходи. А то ведь по пьяному делу мужики и поколотить могут. Их-то посадят, а мне бы не хотелось на суде выступать и говорить, что правильно сделали…

– Так если меня вешать будут, ты тоже эти слова скажешь?

– Конечно, скажу. Потуже, мол, веревку затягивайте, а то ведь и не удавите сразу.

– Ну спасибо тебе, папочка, – поклонился в сторону двери Яков.

– Господи, – тяжело вздохнула мать. – Может, перестанете вы? Если б не Яшка, то другой бы…

– Другой бы не стал, – ответил отец. – Яшка у нас защитник всех бандитов красноярских. Многих от заслуженного срока освободил.

– Это моя работа! – крикнул Яков.

– Лучше бы ты бутылки собирал, – ответил отец.

– Он у родителей, – говорил в сотовый сидевший за рулем «восьмерки» бородатый мужчина. – В пригороде. Живут вдвоем. Отец, Степан Антонович, пенсионер, был сварщиком. Мать, Полина Ивановна, на пенсии, но до сих пор разносит почту. Больше у них детей нет. Отец Суцкого принародно материл его. Так что…

– Возвращайся, – перебил его хрипловатый голос. – Он от них никуда не уедет.

Красноярск

– Кто же вздернул Змея? – спросил Борисов. – И зачем? Похоже, не только приятелей Топорикова убирают. Неужели действительно кто-то просто ведет свою войну с уголовниками?

– А может, правильно говорили, – сказал Андрей, – что кто-то из милиционеров этим занимается.

– Все может быть, – кивнул Борисов. – Надо искать. Что насчет Угаловского?

– Его ищут, – ответила Варвара. – Разумеется, негласно.

– А как насчет Лобикова и Любимова?

– Любимов в Иркутской области, в Братске. Я завтра туда вылетаю. Лобикова пока не нашли. Но я думаю, что Любимов может знать, где он сейчас находится.

– Так, – сказал Борисов, – я созвонюсь со своим знакомым, и тебе обеспечат прикрытие. Любимов дважды судим, провел за решеткой в общей сложности двенадцать лет. Если первый срок получил по малолетке за угон, то второй – за нанесение тяжких телесных повреждений. По его вине сотрудник ГИБДД остался инвалидом.

– Может, лучше я? – спросил Андрей.

– Будешь заниматься Угаловским, – ответил Борисов, – ты должен найти его. А я буду выяснять, кто пытается выдать убийства женщин за работу вешателей. И знаете, если бы повесили этих гадов, я был бы совсем не против. Кстати, мужа Лировой нигде нет. И из города он не уезжал. По крайней мере на поезде, самолете или на своей машине. Никто из знакомых его тоже никуда не отвозил. И никто даже приблизительно не может сказать, где Лиров.

– А почему убили Змея? – спросила Варвара.

– Я бы тоже хотел это знать, – вздохнул Борисов.

– Что? – Топориков расширил глаза. – Змея вздернули? Вот это да! Ну, блин! Змея вздернули. Да кто же это?

– Никто не знает, – ответил бритоголовый, мускулистый мужчина. – По крайней мере менты точно нет, – усмехнулся он.

– Да кто ж это может быть? Надо бы разобраться с этой хреновиной.

– А что же ты курканулся у себя на даче? – язвительно спросил бритоголовый. – И за Чусану не ищешь крайних. Боишься? – Он засмеялся.

– Хорош балдеть, Крикун, – вздохнул Топорик. – Тебе-то ништяк базарить. А тут получается, что меня вылавливают эти сучары гребаные. Поневоле дерганым станешь.

– Да понимаю я все. Только тем, что ты с толпой шестерок тут торчишь, свою шею от удавки не спасешь. Я вот чего нарисовался. Надо искать этих вешателей, а то уж совсем приборзели. Жди, кто завтра в петле окажется. Короче, ты прикинь, кто бы это мог быть. Пахана того, кого вы забили, мы прощупали, не он это. У него гостит троица, бывшие морпехи, но и они не при делах. Кто-то начал с твоих. Тупика первого вздернули, а потом Чусану. Змей вообще не при делах, а и его в петлю сунули. Правда, двух баб повесили, но это уже не те, кто…

– Стоп, – буркнул Топорик. – Я так понял, что вы на меня этих двоих…

– А это уже не наше дело, – усмехнулся Крикун. – Нам надо тех найти, кто с удавкой загуливает. Ты прикинь, может, вспомнишь что.

– Я только и делаю, что прикидываю, о другом сейчас и думать не могу. Я, правда, тут один капкан зарядил. – Топорик криво улыбнулся. – Должны клюнуть. И думаю, что очень скоро.

– А поподробнее? – заинтересовался Крикун.

– Да ну на хрен эту тему, – отмахнулся длинноволосый молодой мужчина. – Достали уже. Везде об этом только базар и катит. Лично я на хрену всех видел, пусть сунутся! – Он поднял рюмку с коньяком и залпом выпил.

– Зря ты так, Горелый, – вздохнул Лохматый. – Это не просто так делается. И заметь, Змей на Топорика не пахал, а его тоже вздернули.

– Мне все эти дела до лампочки. Кто-то на Топорика и на кентов его веревку мылит. Да и правильно делают, Топорик совсем приборзел, пашет на какого-то московского деятеля, вот пусть и разбирается сам, что и зачем. А мне все это как шло, так и ехало! – Длинноволосый разлил коньяк. – Чего не пьешь? – взглянул он на Лохматого.

– Да мне назад катить, – ответил тот, – а менты сейчас вообще приборзели.

– Это точно. Я тут на днях попал под одного прапора. Бабки ему приличные даю, а он не берет и отправляет на освидетельствование. Сучара позорная. Правда, видел бы ты его морду, – Горелый рассмеялся, – когда через пару дней меня снова в тачке усек, а права при мне. Короче, вот что – нас это пока не касается. Если что, тогда и разбираться будем. Например, я на китаез думаю. – Он выпил. – Они разборки устраивают. Вчера парнишек Рокки поломали. Правда, Рокки сам начал, но, один хрен, оборзели китаезы. И вполне возможно, они и вешают…

– Не китайцы это, – перебил его Лохматый. – Я с эвенками базарил, они с китайцами в хороших. Китайцы сами с оглядкой по городу шастают. Это кто-то со стороны. Всех перебрали, никто не подходит. А вешают и вешают, суки позорные.

– Я думаю, китаезы это, – повторил Горелый. – Сам прикинь – китаезы в основном лесом занимаются. А ведь Чусана, Тупик и Топорик на лес лапу наложили. И ты им из-за этого войну тогда объявил.

– Не из-за леса. Топорик со своими наших торгашей данью обложил. Но потом вроде сумели добазариться. А ты, похоже, из себя блатного строишь. Я не баклан с бана, а ты…

– Да хорош тебе, – усмехнулся Горелый. – Мы ж так, по-приятельски базар ведем. А Топориком я, в натуре, недоволен, счет у меня к нему имеется. Он с ларьков придорожных бабки имеет, а раньше мне платили. Меня тогда пару месяцев менты тягали из-за девчонки. Я не у дел был. А Топорик воспользовался моментом и…

– Чего же ты с ним рамс не разобрал? – перебил его Лохматый.

– Да из-за этой девчонки. Ты же в курсе, как к насильникам относятся. Я и не при делах был, она сама, сучка, под меня легла, а хрен докажешь. Правда, сейчас уже все путем, но поезд ушел. Топорик с бабок, что в придорожных столовках берет, на общак прилично дает, поэтому и не…

– И что дальше? – перебил Лохматый. – Так и будешь на Топорика нож острием вперед держать?

– Ты мне по таежной фене не пой, – засмеялся Горелый. – Я к тому базарю, что мне все эти вешатели по хрену. А что Топорик сейчас курканулся и носа не кажет, мне в кайф. И совсем я не против буду, если его вздернут. А вот ты, ведь Топорик тебе…

– Да мы с ним уже перетерли это дело, – снова не дал ему договорить Лохматый. – И все у нас теперь путем.

– Я тут базарок слышал, что вы с Топориком под одним хозяином ходите. В натуре или параша это?

– Я сам себе хозяин, – самодовольно заявил Лохматый.

– Да все путем, – усмехнулся Горелый. – Давай врежем грамм по сто. Я тебе водилу дам, до места доставит.

– Давай, – кивнул Лохматый.

– О чем он там с ним базарит-то? – недовольно спросил рослый бородач.

– Хрен их знает, – пожал плечами длинноволосый парень. – Велел ждать, вот и ждем. Видно, насчет этих вешателей базар идет. Сейчас все только про это и чирикают. Нагнали жути на всех. – Он засмеялся.

– А ты, Русак, не боишься? – покосился на него бородач.

– Я лишнего не делаю, – ответил парень. – И не прикрываюсь бабками. Топорик с Чусаной забили пацаненка, а потом купили себе свидетелей.

– Прикуси язычок-то, – посоветовал бородач, – а то вместе с башкой отрежут. Топорик сейчас снова в хороших с Лохматым. И с Лесовиком наладил, наши снова мехами торгуют. Поэтому не надо трепа про Топорика. Конечно, они отморозки. Топорик и все, кто с ним, беспредел полный творят.

– Глянь, – сказал Русак, – Лохматый с фраером в иномарку садятся. А за руль «Нивы» Лохматого какой-то мужик. Чего это? – Он передернул затвор «СКС». Бородач тоже снял с предохранителя карабин.

– Все путем! – услышали они громкий голос Лохматого. – Топайте, я попозже приеду. А вообще-то, – тут же передумал он, наверное, по подсказке сидящего рядом с ним накачанного парня, – вас довезут. Ждите меня у Кострища.

– Ништяк, – громко отозвался Русак.

– Во блин! – Топорик поднял руки. – За мной прикатили? – насмешливо спросил он. – Браслеты будете…

– Все в свое время, – зло проговорил вошедший Цыгин. – Так. Все во двор и мордами вниз. И не советую выделываться, у мужиков настроение не праздничное. Пошли, – скомандовал он. Омоновцы в масках начали выводить парней. – Ты останешься, – кивнул Топорику Цыгин.

– Слушай, мент, – сказал тот, – какого хрена вам надо? Лучше бы вы тех, кто людей вешает, искали. А то уже…

– А мы не торопимся, – ответил Арин. – Вот тебя вздернут, тогда и возьмем. А сейчас пусть твоих кентов вздергивают. И ты спокойно спать не можешь, и на рынках полегче стало. Кенты твои тоже не особо светятся. – Он рассмеялся. – Нагнали на вас жути. Оказывается, и блатнее вас есть. Хотя какие вы, на хрен, блатные, шелупонь. Только и можете бабок на базарах обирать.

– Ты бы мне это без удостоверения сказал, – процедил Топорик. – Я бы…

– Да я тебе, гнида, где хошь это скажу, – пообещал Алексей. – Только ты же, если поломаю тебе что-нибудь, сразу к прокурору побежишь. Это вы на словах оторви да выбрось, а на деле шелуха от семечек.

Цыгин рассмеялся.

– Вот это да! – проговорил он. – Шелуха от семечек. Точнее, пожалуй, и не скажешь. Сядь, – приказал он Топорику, – и не рыпайся. И рот закрой, иначе можешь схлопотать. Понятых зовите.

– Хорош беспредельничать, – морщась от боли, промычал плечистый парень – омоновец, придавив коленом, обыскивал его. Парень охнул от короткого тычка между лопаток.

– Может, добровольно все выдашь? – спросил Цыгин.

– Да иди ты! – огрызнулся Топорик.

– А боишься ты вешателей, – подмигнул ему Цыгин. – Доберутся они до тебя. Знаешь, я кайф ловлю, когда очередного жмурика снимаю.

– А когда баб снимали, тоже балдел? – поддел его Топорик.

– А вот это, – шагнул к нему капитан, – я тебе…

– Помогите! – заорал Топорик. – Мент бьет!

В комнату вбежал Арин.

– Да не тронь ты это дерьмо, – негромко проговорил он. – А вы стойте где надо, – повернувшись, кивнул он несмело заглядывающим в дверь женщине и мужчине в очках. – Понятые должны наблюдать за обыском.

– Смотрите внимательно, – попросил понятых Топорик, – а то подкинут что-нибудь, и меня за решетку. Они давно этого хотят. Вот вы сейчас на меня смотрите, а менты там что-нибудь подсунули. Я опротестую результаты обыска. – Он засмеялся.

Цыгин быстро вышел.

– Неужели думаешь, что-то найдешь? – ухмыльнулся Топорик. – Я вас давно ждал. Тут, кстати, недавно из отдела по борьбе с наркотиками были, тоже искали, да хрен чего нашли. И вы ни с чем уйдете.

– Пусто, – заглянул в комнату один из оперативников. – Весь этот дворец проверили, ничего нет.

– Я буду жаловаться, – весело проговорил Топорик. – То за наркотой приходят, то оружие ищут. Короче, у вас будут крупные неприятности. Ништяк, если ваши омоновцы кого-то отоварили.

– Так мы договорились? – спросил Китаец.

– А почему ты ко мне пришел? – поинтересовался Лесовик.

– Но мы же договаривались с тобой. А сейчас уже три раза машины перехватили таможенники.

– Это не мои проблемы, – сказал Лесовик. – Лучше тебе к Лохматому заглянуть. Он контролирует все дела в том районе.

– Но ты уже делал это.

– Больше я этим не занимаюсь, так что вопрос закрыт. Сгоняй к Лохматому, может, с ним добазаришься.

Зло блеснув глазами, Китаец вышел.

– Хрен вам, а не лес, – усмехнулся ему вслед Лесовик. – Теперь мы сами на этом бабки делать будем.

– Твоя? – кивнул на отъехавшую «вольво» невысокий старик.

– Предпочитаю наши, – отмахнулся Лохматый. – Короче, ничего так и не ясно, – вздохнул он. – На Топорика все наезжают за глаза, а…

– Не там вы ищете, – перебил его сидящий на кровати мужчина. – Тут, видно, кто-то вспомнил старое дело. В девяносто первом вешали одиночек-золотомойщиков. И плакатики тоже были.

– Постой, Кирка, – посмотрел на него Лохматый, – а какого хрена ты молчал?

– Потому и молчал, что забыть хотел. Да, видно, не получится. Я тогда сам еле ноги унес. Меня, можно сказать, менты спасли. Взяли как подозреваемого, а я спасибо им мысленно говорил. Мы там что-то вроде артели организовали, золотишко нашли. Не очень шло, но все-таки золото. Вот мы там и тормознулись. Угаловский у нас старшим был. Лихой мужик и не боялся ни черта. А там какая-то банда загуливала… – Тряхнув головой, он затянулся.

– Дальше, – присел рядом Лохматый.

– Ну, они вроде добазариться с нами хотели. А Угаловский их на хрен послал. Мы тоже заартачились. У нас и ружьишки были, и мужики все молодые и крепкие, не раз в переделки попадали и думали, что нам все по хрену. А потом, через двое суток, нашли одного нашего повешенным, с плакатиком на груди. Перетрухали все, но никто не хочет это другим выказать. Ну и хорохоримся!.. – Кирка сильно затянулся.

– Да хорош тебе дымить! – Лохматый выбил из его пальцев самокрутку. – Дальше давай.

– А что дальше? – раздраженно спросил Кирка. – Потом еще троих наших повесили и снова плакатики эти на груди. Мы оттуда и умотали. Может, и не свалили бы, – он вздохнул, – но Угаловского тоже нашли с петлей на шее. Видно было, что он так просто им не дался. Два ножевых ранения, башка разбита, и в ноге пули. Но висел. Мы врассыпную, как тараканы. Нас двоих менты прихватили, меня и Любимова. А когда вздернули Чусану этого, Генка прибежал ко мне и говорит: уматывать надо, снова тут эти вешатели появились. Я говорю – да брось ты пургу гнать, нас-то за что сейчас вешать? – Он достал кисет и свернул цигарку.

– Понятно, – пробормотал Лохматый. – Слушай, Кирка, а Будин при делах там?

– А хрен его знает, – пробормотал Кирка.

– Угол это, – прошептал Лохматый, – точно он. Ну, сучара, теперь-то мы тебя…

– Погодь-ка, Васек, – перебил его старик. – А чего ты так переживаешь? Ну вешают гнид, и хрен на них. Чусана тот еще гад был. Топорик не лучше. Змея давно пора было кончить, но он, сучонок, скользким был и выворачивался всегда. А за Топорика вообще не понимаю, чего уши ломаешь.

– Сейчас он живой нужен. Да и мне не хочется петлю на шею…

– А ты не боись, тебя не тронут. Нет на тебе ничего такого, за что можно было бы под людской пересуд попасть. А этих, – старик кивнул за окно, – давно пора повешать всех. И Топорика этого топором четвертовать. Он же, паскудина такая, все под себя гребет. – И расчувствовался вконец. – За что они с Чусаной пацаненка измордовали? Да к его девке пристали, а он не дал ее обидеть, вот и угрохали парнишку. Я бы судью этого, который освободил Топорика и Чусану, на месте тех палачей первым повесил бы.

– Слушай, батя, – недовольно заговорил Василий, – сейчас нельзя Топорика терять, нужен он. Вот когда нам наркоту погонят, тогда его и уберем. А сейчас…

– Вот что, Васек, если я узнаю, что ты наркотой начал торговать, я тебя, сучонка, пришибу. Пока я жив, не дай Бог тебе наркотой заниматься. Уж лучше киллером быть. Понял, что я тебе сказал? – Отец вышел.

– А батяня твой запросто тебя сонного замочит, – сказал Кирка. – У него дело со словом не расходится. Да и сам прикинь, наркота – медленная смерть, врагу не пожелаешь. Я своему Пашке так и сказал: если узнаю, что обкурился или укололся, сразу пришибу. Уж лучше я в тюрьме за тебя отсижу, чем потом страдать. Так что не мучайся дурью, а выброси это из башки совсем. И вообще, на кой хрен ты с этими московскими связался? Пусть бы у себя в Москве и продавали. Или сами трусят, а вас вроде как…

– Риск минимальный, – перебил его Лохматый. – А бабки…

– Да нет таких бабок, – закричал Кирка, – за которые можно людей на иглу сажать! Я бы на месте этих законников давно ввел пожизненное за торговлю наркотой. Ведь они людей на жуткие муки обрекают. И СПИД с иглой получает наркоман. И идет на все, чтоб получить дозу. А родители этого наркомана? Ты вот не думал, что твоя дочь может на иглу сесть? А подумай, и тогда поймешь, что это никакими деньгами не окупишь. Нет таких бабок, чтоб людей на муки обрекать.

– Насильно никого не ширяют, – усмехнулся Лохматый.

– В общем, решать тебе, – вздохнул Кирка. – Но Митрич сказал, что завалит, – значит, завалит. А я тебе вот что скажу – если наркотой займешься, про нас забудь. Тайга алкоголь не терпит, а уж про одурманенных наркотой и базарить не стоит. – Он вышел.

– Вот это да! – покачал головой Василий. – Значит, вполне может быть Угол. Во блин! А батя против наркоты! – Он рассмеялся. – И в натуре, прибьет. Да и Кирка как заговорил. А какого хрена он раньше молчал? Хотя, может, просто совпадение? Менты сто процентов о той хреновени знают, но почему-то не шарят Угла. Стоп. А может, и шарят. Надо к Олеське скататься, она разжует, где Угол и чем занимается. И шарят ли его менты. Но при каких тут Чусана, Тупик и все остальные?

– Сами мы не можем, – зло говорил Китаец. – Сейчас милиция усиленно занимается нами, и лес мы не смогли вывезти ни разу. Никто не хочет участвовать вместе с нами. Но что-то надо делать.

– Найти русского начальника, – посоветовал Сун, – и заплатить ему. Ведь на это, на подкуп…

– Сколько раз пробовали, – перебил его молодой мускулистый китаец, – не получается. И еще. Сейчас наших людей гонят из тайги. Даже сельские жители, которые за гроши собирали для нас орехи и корни, отказываются делать это. А заставлять их ты запретил.

– Соболь, – резко заговорил Китаец, – ты в последнее время ведешь себя как на родине. Мы в чужой стране, здесь нельзя применять силовые методы решения проблемы. Это обернется против нас. Зачем твои люди устроили побоище с русскими парнями? Троих наших арестовали, и снова начались проверки на рынках, в цехах и у живущих здесь китайцев. Пятьдесят два человека отправлены в Китай. Если подобное повторится, ты уедешь из России. Понял?

– Русские сами начали, – недовольно ответил Соболь, – мы просто защищались. А в Китай я уеду хоть завтра. Если будет решение Совета, я уеду. В России немало китайцев, которые пытаются заработать, чтобы прокормить своих родителей и детей. Многих возвращают, но в Россию постоянно едут другие. В Москве уже…

– Хватит, – перебил его Китаец. – Сейчас надо думать о том, как взять и отправить лес. Совет требует этого. И еще. Швейные мастерские прибыли не приносят. Сборка магнитофонов тоже ничего не…

– Слишком много товара на рынках, – перебил его Сун. – Я, например, тоже сейчас терплю убытки. Если так будет продолжаться еще месяц, я закрою кафе.

Атаманово

Кнут, опоясав худощавого молодого цыгана, сбил его с ног.

– Хватит! – пронзительно закричал он.

– Продолжай, – кивнул сидевший на крыльце в кресле-качалке Ниро.

Рослый чернобородый цыган снова ударил кнутом. Худощавый, упав на живот, закрыл голову руками. На спине наливались кровью следы ударов.

– Все! – заметив, что Ниро поднял руку, крикнул Кичо.

– Правильно Ниро делает, – одобрительно пробормотал старый цыган. – Наркотики – грех и перед людьми, и перед небом. Попробовал наркотики – получи кнут.

– А то, что другим продаем, – подал голос Будо, – не грех?

– Этим зарабатываем. Лучше, чем воровать. А те, кто берет, знают, что делают, и нашей вины в этом нет.

– А то, что Анфиска с парнями уже сидит, это нормально?

– Помогите ему, – кивнул Ниро Земфире и стоявшей рядом пожилой женщине и вошел в дом. Рослый молодой цыган легко поднял массивное кресло и унес с крыльца. Земфира со старой цыганкой подошли к исполосованному парню.

– Как тебе наркотики? – ехидно спросила Земфира.