Текст книги "Сюрприз для оборотня"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Жути на себя или на меня гонишь? – усмехнулся Бешеный.

– Не жути гоню, а по делу базарю. Как я понял, тебе все по хрену. Но мне эта канитель не нужна. Следопыт явится, и если нашел он проход, проведут их мои до места, и все, расстались.

– Следопыт на Плотника пашет, так что запросто может…

– Если б хотел, сдал бы старого, когда тот к геологам нырял. К тому же ты сам с ними перетер этот рамс. Следопыт не сука и обещал помочь.

– Посмотрим, – кивнул Бешеный.

– Кто эти люди? – зло спросил Игнат. – Кто оберегает старика и дамочку? А вы тоже хороши! – Он посмотрел на троих мужиков. – Как же вы их упустили?

– Так нам сказали, – злобно ответил один, – чтоб мы туда нос не совали. Сами этих…

– Сами, – перебил Игнат, – с усами. А ты почему их найти не мог? – Он взглянул на Матроса.

– Если уж менты не смогли… – усмехнулся он.

– Как же на них Оборотень вышел? – недоуменно спросил Игнат.

– Хрен его знает, – пожал плечами Матрос. – Сказал бы нам, мы бы по-тихому сделали и биксу эту с Тургу-ном, и хозяйку. Ее сейчас менты тормошат. Точно расколется, и тогда менты тоже начнут…

– Да они уже в курсе, – перебил его Игнат, – взяли участковых и двух оперов. А у них фотороботы, Парин их купил. Так что знают менты про наш поиск, поэтому надо в темпе шарить эту красавицу. А вот кто влез за них? Двоих гвардейцы сделали, а один из обреза пальнул и ушел. И какой-то мужик там был в накомарнике. Высокий и…

– Гайдук, – сказал коренастый мужик. – Я его видел в баре. Сто пудов он.

– Я тоже так думаю, – сказал Матрос. – Гайдуку Тур-гунов жизнь спас. Он под лед провалился, а Тургун его вытащил.

– Откуда Гайдук узнал, что Тургунов у этой бабы, – покачал головой Игнат, – если об этом не знал никто? Даже Севка и тот не в курсе был. Гайдук с отцом ссориться не станет. Сколько раз отец его отмазывал от ментов. Гайдук выполнял поручения отца и получал очень хорошую благодарность. Так что не станет он против людей Оборотня выступать.

– А я один хрен на Гайдука думаю, – стоял на своем Матрос. – Сто против одного ставлю, он это. У мужиков, которых завалили, ножи нашли. В рукоятке патрон спрятан. Такие ножи только Кузнец делает. Так что это парни Гайдука людей угрохали. И он там был. Володька не станет против Тургуна…

– Я скажу отцу, – кивнул Игнат, – но вы продолжайте искать. И в первую очередь бабу и Алхимика. Ясно?

– Чего ж неясного? – ответил Матрос. – Но ты проверь Гайдука и сразу найдешь и Тургуна, и бабу эту.

– Привет! – Войдя, Следопыт кивнул Маше.

– Здорово, коли не шуткуешь, – недовольно проворчал Тургунов. – Зачем заявился? Я же тебе…

– Да хватит тебе, старый, – махнул рукой Всеволод. – Дела хуже, чем я думал. Везде шныряют псы Боярина и еще эти волчары позорные, так называемые гвардейцы Оборотня. Так что придется вам недельку-другую посидеть здесь.

– Не могу я столько дней сидеть, – заволновалась Маша. – Мои родные начнут беспокоиться и наверняка будут делать запрос сюда. Тогда через тех, кто связан с бандитами, ваш Боярин узнает обо мне все. И родственникам моим будет угрожать опасность. Я и так уже почти неделю молчу. Еще дней пять, и все, меня искать начнут.

– Верно говорит, – кивнул Семен Федорович. – Насчет того, что запрос будут сюда делать и Оборотень этот в первую очередь все о Машке разузнает. Значит, ее родственникам худо придется. У него наверняка есть бандю-ки и в центре России. Так что надо отсель выбираться, и чем скорее, тем лучше.

– Перехватят сразу, – процедил Следопыт. – И тогда точно каюк. Твоей родне можно телеграмму отбить, – обратился он к Маше, – что ушла в поход, связи нет, дней через десять – пятнадцать позвоню, и все дела. Так ведь можно?

– Можно, – о чем-то размышляя, кивнула она. – А ты не сумеешь устроить так, чтобы я позвонила?

– Этого никак нельзя.

– Неужели ты не можешь принести сотовый телефон? – спросила Мария.

– Мы с тобой про то уже говорили, – сердито напомнил Тургунов. – Об этом пока даже не думай. Телеграмму отбить – куда ни шло. Но звонить – значит, себе приговор подписать. Сколько можно талдычить-то? Сказано нельзя – значит, нельзя. И хватит на нервы действовать.

– Хорошо, – вздохнула Маша. – Я больше не буду говорить об этом. Но если бы я смогла позвонить, все было бы гораздо проще. Нам бы обязательно помогли…

– В гроб лечь, – перебил Тургунов. – Здеся геологи из Ленинграда были, их ограбили и двоих работяг убили. Они за ружья похватались. Ну, старший геолог, он какой-то ученый был, в Ленинград сообщил про это. И что ты думаешь? Приехали из Ленинграда, а их всех восьмерых и порезали сразу после того самого его сообщения. И не нашли, кто их поубивал-то. Да чего искать, это Боярин, едрена бабушка, и его волчары. А ты говоришь – звонить в Москву. Там тем более все куплено. Вот только еще президента никак не подкупят. А уйдет Путин, и сызнова все начнется. Помяни мои слова, Мария, так оно и будет.

– В общем, договорились, – сказал Следопыт, – нос не высовывать и…

– Вот, – Маша протянула ему листок с адресом, – а текст сам напиши.

– Негоже ему писать, – проворчал Старик, – а то ведь родня твой слог знает. В общем, сама пиши. Ну а ты, значится, ищи путь-выход отсель, – строго наказал он Севке, – и чем скорее, тем лучше. Ведь нашли они нас у Матрены. Хорошо, что Володька со своими орлами там как раз оказался, а то бы конец нам всем наступил. Мы бы с теми волчарами никак не управились. Да и Володька бы мало помог, ежели б не тот, кто из обреза пальнул. Интересно, как он сам, ушел али нет? Ведь милиция там влезла. Ты не в курсе? – обратился он к Следопыту.

– Не знаю, – ответил тот. – Скорее всего ушел.

– Увидишь его, скажи, Тургун те литру поставит свойского. У меня самогон отменный, все так говорят. А глу-бинские мужики в самогоне толк знают, – засмеялся он.

– Узнаю кто, скажу, – улыбнулся Всеволод. – А ты, дядька Семен, не злись на меня, – попросил он. – Просто я думал…

– Все, – остановил его старик, – прошло и проехало. В тайге у геологов ты этих волчар отвел, я видел. Конечно, сволочной ты тип, – вздохнул он. – Ведь ежели б сразу повел, то и проскочили бы. А ты выкаблучиваться начал. Но я тоже хорош гусь. Надо было все объяснить нормально, а не дурость свою выказывать. Но, как говорится, дело сделано, а теперича с головой надобно ко всему подход иметь. Ты уж постарайся шустрее проход найтить. А то время уходит, да и эти сволочи вполне могут нас найти, и тогда грош цена нашему делу. Так что походи и, могет, найдешь проход хоть куды. На Камчатку аль на Колыму, хрен один. А могет, с кем-нибудь договориться смогешь. Ну, с пожарными али с кем еще. Нам хорошо бы враз улететь. До Билибина бы добраться, и, считай, мы их с носом оставили. Знаете, – улыбнулся он, – понял я счас своего сынка и тех, кто, как и он, волками среди людей ходют. Весело живется, когда на тебя кто-то настроен, как на врага. И годы не чувствуешь, и вроде сил прибавляется, и голова яснеет. Правильно кто-то говорил, что человек во время крайней опасности такое могет отчебучить, что сам потом всю жизнь удивляться будет. Вот ты, – кивнул он Маше, – ведь ни разу никого по башке прикладом не колотила, а тут пришлось, и ловко-то как. Во те и городская девица. Нашенская не смогет так, а у ей вышло. Я хоть под конец своей жизни что-то хорошее сделаю. И ежели Бог имеется, он мне эти дела в свою книгу занесет. Так-то мне дорога в ад. Оно, могет, и хорошо, средь своих буду. Ведь в рай скучные попадают. Во, сызнова разговорился. Видать, убьют. Перед смертью никак, говорят, не надышишься. А я наговориться не могу. Ведь, почитай, всю сознательную жизнь в обиде на кого-то был, потому и людей не принимал. И сына выгнал. А могет, неправильно это. Могет, я сам виноватый, что и люди меня отшельником прозвали, и сын бандюком стал. Я после смерти Дарьи забросил все и всех. Свет без нее не мил показался. На медведя три раза с ножом ходил. Но уберег меня либо Бог, либо дьявол. Скорее всего дьявол, чтоб мучился. Потому что не жил я, а просто существовал. И все было мне, едрена бабушка, по хрену. Один раз только Во-лодьку Гайдука вытащил из-подо льда, а и то, наверное, рискнул, чтоб самого утянуло. Но снова пронесло. А мо-гет, для того, чтоб мы с тобой смогли с этой сволотой покончить. – Он посмотрел на Машу.

– Обязательно покончим, – уверенно проговорила она. – Но мне очень-очень нужно позвонить.

– Да что ж ты такая тупоголовая-то! – рыкнул Тургунов. – Говорят те нельзя – значится, невозможно, и весь сказ. Ясно те или сызнова про это говорить будем? Пойми ты, едрена бабушка, если б такая возможность безопасная была, давно бы те уже позвонить сообразили. Но нельзя этого делать. Потому как и тех, кому позвонишь, под удар подведешь, и себя тоже.

– Неужели все так серьезно? – прошептала Маша.

– А ты, значится, мыслила, что это все игра? – усмехнулся Тургунов. – Это, милая Машенька, дело крайне серьезное и опасное. Неужто сама не поняла там, когда по башке бандюку прикладом лупила?

– Кто прикладом по башке бил? – поразился Следопыт. – Она, что ли?

– Так ежели мужики боятся, – спокойно проговорил Тургунов, – этих волчар оборотенских, бабам приходится стоять за себя самим.

– Хватит, дядька Семен, – попросил Следопыт. – Ну не понял я тогда ситуацию. Конечно, с Боярином схватываться себе дороже. Но пошел я за тобой в тайгу и увел этих сук. А засекли бы тебя, стрелял бы на поражение. В общем, прости меня. Сейчас я найду выход. А насчет звонка, – взглянул он на Машу, – можно, конечно, рискнуть. Ведь не всемогущ Боярин. Но этим самым мы можем вывести их на твоих родственников, и узнают они, кто ты такая. Правильно дядька вспомнил про геологов. Было тут такое. Сняли тогда из начальства троих или четверых. А толку? Афанасьев пришел, еще хуже стало. А сейчас Честных, полковник, и помощник его Оленев, этот из местных, начали чистку. Взяли троих, точнее, четверых, один из внештатных. А Парин, главный мутила, успел смыться. Я вот и прикинул, – вздохнув, он посмотрел на Тургуно-ва, – может, с ними, с Честных и Оленевым, и перетереть это дело? Они хотя бы вывести…

– Ты головой заболел! – крикнул Тургунов. – Даже если Честных и Олень правильные менты, то что? Они узнают, узнает и Оборотень. Ведь наверняка у него среди ментов в райотделе сидит какой-то типчик и обо всем ему докладывает. А его никто не знает. Ну придем мы с повинной, а дальше что? Уберут нас всех, и кончится песня.

– Семен Федорович прав, – поддержала его Маша. – Наверняка остался неизвестный начальству шпион. Тем более если один, как ты говоришь, сумел скрыться. Мне необходимо как можно быстрее попасть туда, где они не смогут нас достать. Извините, Семен Федорович, вы совершенно правы, но чем быстрее мы доберемся до места, откуда можно будет связаться с Москвой, тем лучше. И еще желательно сделать это так, чтоб они не думали, что мы сумели выбраться, чтоб по-прежнему искали тут. И только если они не узнают, что мы сумели выбраться, мы сможем арестовать всех. Как я поняла, у местных мафиози есть связь с другими в центре России, а значит, вполне возможно, имеется связь и с преступными сообществами других государств. Арестовать всех сразу не получится. Я говорю о местной милиции. Тем более что преступники есть и среди работников райотдела, и даже в окружном управлении. Так что вы, Семен Федорович, правы, – повторила она. – Нам нужно уходить как можно скорее, и чтоб об этом не узнали все эти Оборотни и всякие Бояре. Они начали убивать своих, следовательно, почувствовали опасность. Я кое-что слышала там, – вздохнула она, – и теперь понимаю, что звонить мне нельзя. Но как можно скорее нужно уйти из этого района.

– Во девка, – пробормотал Тургунов, – как заправский сыщик говоришь. А ты, часом, не сыщица? А то ведь частенько сейчас кажут про Каменскую и других баб следователей. Даже частные сыщики имеются. Так, могет, ты из этих самых и есть?

– Нет, – улыбнулась Маша, – я не сыщик.

– А говоришь дельно. Видал, Севка, как женщины счас размышлять могут? Послухаешь и понимаешь – как был бревном, так всю жизнь и прожил. Ведь и мы хотели все это по-умному обсказать, а не вышло. Ну ладно я, старый пень. Но ты-то молодой, а говорить путем по делу так и не могешь.

– Я так все и говорил, – обиделся Следопыт. – Конечно, не так путно, но то же самое. Ладно, – он встал, – пойду я. Есть у меня одна задумка, может быть, стрельнет, тогда мы раз, и в дамках, – подмигнул он Маше.

– Ты чё размигался, кобелина? – напустился на него Тургунов.

– Да по-дружески! – Следопыт выскочил из комнаты.

– А потом от этих дружеских подмигиваний и дети нарождаются, – проворчал Тургунов. – Так, Машуня, придется те терпеть мой храп. А храплю я здорово. Ясно?

– Ага, – улыбнулась Маша. – Я буду думать, что мы в купе едем.

– Стыдоба прям. Скоро шестьдесят лет вдарит, а на поездах ни разу не ездил. Даже не видел вживую.

Маша удивленно посмотрела на него.

– Да тут немало тех, кто поездов не видывал. Многие так и умирают, не узнав, что это такое – поезд на рельсах, как им управляют. Ведь в кино показывают – перед вокзалом полно этих самых рельсов, а поезд как раз на те заходит, которые нужны. Какие-то стрелки, говорят, переводятся. Ты не объясняй, – остановил он открывшую было рот Машу, – один хрен не пойму. Чтоб понять, надобно увидеть. Давай перекусим и на боковую… А Володь-ка так и не пришел. Неужто случилось что-то?

– Ничего не случилось, – входя, проговорил Гайдук. – Как же ты, старый, не услышал, что я…

– Так ты ж как привидение ходишь, – перебил его Семен Федорович. – Ну что там за дела?

– Неважные. Обложили так, что мышь не выскочит. Очень ты им нужна. – Он взглянул на Машу. – Что же ты там видела?

– Точнее будет сказать – кого, – вздохнула Мария. – И надеюсь, об этом скоро узнают все. А вам сейчас надо…

– Нет, – засмеялся он, – ничего мне не надо. Я влез в это только из-за Семена Федоровича.

– Так благодарность скоро тяготить начнет, – усмехнулся Семен Федорович. – И посему не надобно мне от тебя такой жертвы. Выходит, ежели меня прибили бы эти волчары у Матрены, ты б на нее, – он кивнул на Машу, – хрен забил? Мне такая забота не надобна. Ты, видать, опасаешься с Боярином схватиться, поэтому…

– Да все путем, старый, – усмехнулся Гайдук. – Я уже с ним схватился. Точнее, с людьми Оборотня, а это куда хуже. И все-таки я вас выведу за границу района. Правда, тут и территория не моя, но если выскочим, тогда все путем. И расстанемся в хороших. Как только Следопыт найдет дыру в засадах парней Плотника и Оборотня, так и пойдем. Чем скорее это будет, тем лучше для всех. Но я хотел бы спросить твою спутницу кое о чем… – Он повернулся к Маше.

– Вопросов не надо, – строго одернул его старик. – Ты ж не прокурор, – усмехнулся он.

– Понятно, – улыбнулся Владимир. – Значит, без вопросов. А что касается ее, – кивнул он на Машу, – она с тобой, поэтому…

– А ежели меня убьют? – спросил Семен Федорович.

– Во-первых, постараемся, чтоб этого не случилось. Во-вторых…

– Ты мне не считай, – перебил Тургунов, – а скажи прямо, не увиливай.

– С ней все будет в порядке в любом случае, – твердо заявил Гайдук. – Точнее, до тех пор, пока я не выведу вас за район, где эти гниды вас достать не смогут. Но ты мне вот что скажи: почему ты на Романа такой злой? Ну, попал мужик по малолетке, подставили его, крайним пустили по тому, чего он не делал. Их хапнули на грабеже – одного грузина на уши поставили. А тот золотишком интересовался. Вот и подставили Романа с приятелями, как будто они семью этого грузина встряхнули. А не было там ни хрена подобного.

– С Романом разговор особый. Я слыхал уже про то, что ты сказываешь. Он у тебя в стае.

– Ага, но не у меня, а просто мы вместе в руководящем составе.

– Видала, Машуня, как счас бандюки главарей называют? – усмехнулся Тургунов. – Руководящий состав, ед-рена бабушка. Ох и времечко наступило! Ты вот чё, руководящий состав, сделай все, чтоб, значит, нам шустрее выйти из этих мест.

– Сделаю все, что смогу, – кивнул Гайдук. – Это, кстати, и в моих интересах.

– Значит, Гайдук, – процедил Плотник. – Ты тоже так думаешь? – спросил он у дочери.

– Гайдук мне никогда не нравился. – Алена пожала плечами. – Он, как говорят, себе на уме. Но с другой стороны, он честно выполняет ту работу, за которую ты ему платишь. И не думаю, что он станет рисковать…

– Знаешь, Алена, – перебил ее отец, – в этих краях, несмотря ни на что, очень развит фактор возвращения долга. Видно, с тех пор как Колыма была забита лагерями. И вернуть долг – это, как говорится, дело чести каждого. Хайдукову Тургунов спас жизнь. А это, как ты понимаешь, дорогого стоит. Кроме того, в стае Гайдука, говорят, частенько появляется сын Тургунова Роман… или, как его называют в определенных кругах, Бешеный. Характер у него вспыльчивый, он никого и ничего не боится. Если выйдет из себя, то караул. Силой Бог не обидел, и имеются навыки рукопашного боя. Стреляет не то чтоб отлично, но неплохо. И он вполне мог подействовать на Гайдука, чтобы он…

– Погоди, папа, – остановила его Алена, – Бешеный не стал бы стоять в стороне, если б желал спасти отца.

– Но кто-то стрелял из обреза, – напомнил Куте-хов, – так что…

Договорить ему не дал громкий смех Плотника. Геннадий и Алена удивленно уставились на него.

– Представил себе картинку, – проговорил Плотник, – Бешеный с обрезом. Стрелял из обреза невысокий молодой щуплый мужчина. Он никак не походит на здоровяка…

– Папа, – сказала Алена, – Бешеный спортивного телосложения и уж точно не амбал. Но ты прав, стрелять из обреза Бешеный не стал бы, а тем более убегать. Скорее всего это был человек Гайдука. Господин Жу…

– Не смей! – крикнул Плотник. – Ты что себе позволяешь? Я даже самому себе не всегда…

– Извини, – вздохнула она, – хотя, если честно, мне непонятен твой страх перед ним.

– Ты многого не знаешь. И давай не говорить об этом в присутствии посторонних, – кивнул он на Кутехова.

– Понял, – поднялся тот, – и исчезаю.

– Останься. Ускорь поиски женщины, – приказал Плотник, – и Алхимика. Неужели он сумел выбраться отсюда?

– Нет, – уверенно проговорила дочь. – Он в Маркове. Гвардейцы Оборотня… надеюсь, об этом можно говорить, – усмехнулась она, – нашли, где он скрывается. Но нам почему-то не сказали. Странно… У тебя нет такого чувства, что Оборотень перепуган и хочет просто уйти, ликвидировав всех, в том числе и нас? Алхимик знает очень много, а главное, о твоих тайниках.

– Я уже не раз думал об этом, но переносить их очень сложно, да и куда? Надеюсь, мы успеем уйти. Но пока не покончим с этой бабой и Алхимиком, о спокойствии не может быть и речи. Поэтому нам прежде всего необходимо взять Алхимика. Женщина, конечно, тоже нужна, но в первую очередь меня интересует Алхимик. Насчет Оборотня ты права. Он почувствовал, что запахло жареным, и решил скрыться. Об этом говорит тот факт, что он пустил в дело свою гвардию. Были моменты, когда он задействовал их, но подобного еще не происходило. Один из них, кстати, убит, и милиция пытается установить его личность. Если это у них получится, Оборотню грозят неприятности. Вполне могут выйти на родных убитого, а они укажут на помощника Оборотня.

– Скорее всего родных того жмура тоже убьют, – усмехнулся Кутехов. – Насколько я понял, для гвардейцев Оборотня ничего святого нет. Помните семью метеорологов? Убили отца, мать и трехлетнего малыша только за то, что те их видели. А списали, кстати, все на нас, – зло добавил он, – и вы отдали тогда милиции совсем невиновных…

– Эти невиновные, – раздраженно перебил его Плотник, – стали наркоманами, и им на все было плевать. Их в любом случае пришлось бы убирать. Так что мы ничего не потеряли, а милиция раскрыла дело, потрясшее весь округ. Наркоманы не дожили до суда. Так что все было сделано правильно. Но сейчас не надо ничего вспоминать. Нужен Алхимик. Господи, как я надеялся, что он пойдет в райотдел или местную прокуратуру… Или доберется до Анадыря. Но Алхимик оказался на удивление…

– Он знает всех наших платных агентов, – заметил Кутехов, – и не следовало ожидать от него…

– А ты тоже хорош, – недовольно перебил его Плотник. – Почему сразу не убрал эту бабу? Ведь тогда все было бы гораздо проще, и мы бы занимались только Алхимиком. И у Оборотня не было бы страха перед разоблачением.

– Он в панике, – усмехнулся Кутехов. – Какого черта поехал на пожарище? Видите ли, бабки ему понадобились!

– Из-за тебя все вышло, – зло проговорил ₂₁₀ Плотник. – И Местный хорош, пропустил и Тургунова с бабой, и Алхимика с теми двумя. На вертолетах улетели. Тургун с медиками, а Алхимик и два мужика с геологами. Поэтому все и пошло наперекосяк. Убей ты тогда бабу, не было бы этих поисков и постоянного страха быть разоблаченными. Если Оборотня возьмут, нам каюк. Я молчать и отдуваться за всех вас не собираюсь. Надеюсь, вы это понимаете и сделаете все возможное и невозможное, чтоб Алхимик…

– И меня выдашь? – вызывающе спросила Алена. – Дочь свою родную? И как же ты мне в глаза смотреть будешь на скамье подсудимых? И Игната тоже?

– Всех до единого. Вы с моей помощью нажили себе состояние, так почему я должен сидеть один? Ошибки совершили вы все, поэтому старайтесь исправить их, чтоб не сидеть на этой самой скамье подсудимых!.. – Он рассмеялся.

– Родную доченьку продаст, – процедила Алена. – А что уж говорить о…

– Используйте свой шанс, – перебил ее отец, – и все будет в шоколаде под жарким солнцем. Своя вилла в какой-нибудь азиатской стране на берегу моря, приличный счет в банке, и не будет опасений, что вас навестят приторно вежливые господа из Интерпола. Надо искать Алхимика. Только бы он не выскользнул. Я тебе, Господи, свечей наставлю и пожертвования приличные сделаю, только отдай мне Пицкевича! – Он перекрестился. – Пусть до Билибина доберется, а уж там-то мне его отдадут в упаковочке. Или в Певек улетит, я уж не говорю об Анадыре. Там его Оборотень с распростертыми объятиями встретит… Впрочем, я бы не хотел, чтоб он взял Алхимика. А эта баба, откуда она, интересно? И что связывает ее и Тургунова? Вот чего не ожидал, того не ожидал. Тур-гунов никогда никому не помогал и вдруг рискует жизнью из-за какой-то молодухи. Странно это. О седине в бороду и бесе в ребро я и думать не хочу. И однако, он идет на все, чтобы помочь ей… Наконец-то явился! – уставился он на вошедшего рослого узкоглазого бородача. – Что с грузом?

– Завтра выходят. Там ждут еще одну партию. Ночью обещали доставить, и с утра они выходят. А у вас тут неполадки, я слышал. В чем дело?

– Алхимик ушел, – процедил Плотник, – и какая-то путешественница видела Оборотня.

– Неужели не можете эту путешественницу хлопнуть, как комара? – усмехнулся вошедший.

– Он прошляпил, – показал на Кутехова Плотник. – А тут ее было прихватили гвардейцы Оборотня, но отбились они. Кто-то им помог. Думают на Гайдука. Правда, это только предположение. Но не мешало бы проверить.

– Это запросто, – кивнул узкоглазый. – Есть одно средство, чтобы на Гайдука воздействовать.

– И что за средство? – заинтересовался Плотник.

– И где же ты лазаешь? – сердито спросила вошедшего Гайдука Прасковья.

– Да тебе-то какая разница, где я и что делаю? Захочу – в любое время на хрен пошлю! Так что не лезь лучше со своими дурацкими вопросами. Что с тобой? Какая-то ты стала не совсем нормальная.

– Да люблю я тебя, дурака! – закричала Прасковья и выскочила из яранги.

– Ну и люби на здоровье, – заорал он ей вслед, – только без всяких выпендрежей! А то налажу к такой-то маме!

Он налил себе крепкого чая, сделал глоток.

– Где Злыдень? Пришел Юркий или нет?

– А что с ним сделается? – войдя, усмехнулся молодой мужчина с обезображенным шрамами лицом. – Пришел. Хвастался, что одного из людей Оборотня завалил. Верно, что ли?

– Да… верно, – нехотя ответил Владимир. – Но ему надо исчезнуть. Если его вычислят, то хана ему, да и нам тоже придется несладко. Оборотень убийство своих людей не прощает. Вот так.

– А ты как? – спросил вошедший. – Что-то и ты вроде…

– Зря я в это дело влез. Где Бешеный?

– Рыбу ловит, нервы успокаивает. За батяню своего переживает. А ты на кой в это…

– А вот это тебя не касается! – отрезал Гайдук. – Я тебя вот почему позвал. Проверь выход в сторону Чуванского, а оттуда по хребту до Аянки, до порогов. Потом на лодках спустимся до плато. Там и расстанемся. И это надо сделать как можно скорее – провести Тургунова и бабу до хребта и отправить по Аянке. Если чисто, поведем сразу, на это уйдет восемь или девять дней. К излучью вызовем вертолет.

– Так лучше вертушку вызвать к хребту, – сказал мужик.

– Ее увидят и поймут, что прилетели за бабой и Тур-гуном.

– Погоди, на кой хрен эти проблемы? Схватываться с Оборотнем нам ни к чему. Считай, под его крышей и живем пока. Если он на нас наедет, через пару дней пригонят ОМОН и ВВ, и привет Гайдуку с его артелью. Неужели ты этого не понимаешь? Я думаю, надо отдать бабу Оборотню, и все дела. Тургуну объяснить расклад – и пусть отваливает. Оборотень его не тронет.

– Тургун знает, что девица видела Оборотня. Короче, делай, как я говорю, а свои мысли держи при себе. Усек?

– Я-то усек, а вот ты, похоже, никак не можешь понять, что делаешь всем нам хреново. Помяни мое слово, нас просто…

Гайдук мощным ударом кулака вышвырнул его из яранги.

– Ты тоже так думаешь? – посмотрел Гайдук на заскочившего внутрь Юркого.

– Да ты не путай хрен с гусиной шеей, – обиделся тот. – Просто вижу – вылетает Злыдень. Вот я и решил глянуть, кто его в полет отправил.

– Ты как выбрался? Ни с кем не пересекался?

– Да нет, по водице свинтил. Через полкилометра выбрался и по скалам.

– Хорошо, – вздохнул Гайдук.

– А что с ним? – Юркий кивнул на вход.

– Боится, что с Оборотнем свяжемся. В чем-то он, конечно, прав, но не могу же я старого им на растерзание отдать.

– А чего ты на Прасковью набросился? Сидит и, как береза, слезами заливается. Интересно это, когда березы плачут. Я в Рязани был, видел. А бабу ты зря обижаешь, без нее ведь и жизни нет. Я вот сошелся с Марийкой, хоть и чукча, но девка боевая и заботливая. И здорово мне нравится, когда она меня встречает. Переживает, – гордо произнес Юркий. – А тебе уж на Прасковью надо прямо молиться. И ноги мыть, и воду пить. Уж больно она тебя…

– А это не твое дело, – остановил его Владимир. – Вот что сделай. Возьми пару парней из тех, кто просто так стрелять не станет и тайгу понимает. Проверьте проход в сторону Чуванского. Там вдоль урочища пройти, наверное, можно, даже если ожидают. И на хребте… помнишь баранью тропу? Там не видать, если по ней согнувшись несколько людей пройдут. В ту сторону и не смотрят. Правда, бабе там трудновато будет, но что поделаешь. Это, если там никого нет, единственный проход. Так что проще…

– Я сам посмотрю, – проговорил вошедший в ярангу мужчина со шрамами на лице.

– Ты, Злыдень, исчезни по-хорошему! – процедил Гайдук.

– Извини, – буркнул Злыдень, – я думал…

– Все, – остановил его Юркий, – хорош. А то опять что-нибудь ляпнешь и вновь по физии получишь. Пойдем вместе.

– Я со своими пойду, – сказал Злыдень, – ты только мешать будешь.

– Я мешать? – возмутился Юркий. – Да ты вон Гайдука спроси…

– Да заткнись ты! Я пойду один. – Злыдень кивнул Гайдуку и вышел.

– Он меня за человека не считает, – недовольно произнес Юркий.

– Все, – остановил его Владимир, – хватит. Иди, отдохнуть хочу. И позови Прасковью.

– Вот это правильное решение! – засмеялся Юркий и выскочил.

Вслед ему полетела большая кружка, с силой брошенная Владимиром.

– Я проверю проход, – пробормотал Злыдень, – и выведу бабу и старика. Меня по морде бить… Не родился еще тот, кто безнаказанно меня ударить может. Я выведу их, – усмехнулся он. – Осьминог, бери своих и пошли со мной.

– Все перекрыли, – говорил по мобильнику Эдуард. – На всех направлениях наши люди. Командиры наши, и у каждого по шесть человек Местного. Никто не пройдет незамеченным.

– Зверь хочет проверить Гайдука на причастность к инциденту на Заречной, – услышал он. – У него есть идея. Мне кажется, это сработает. И если там был Гайдук, он скажет, где сейчас баба и Тургунов. И вот что, баба и Тургунов мне нужны живыми. Понятно?

– Так точно. Но как же Зверь…

– Не знаю. Но он сказал, что узнает точно.

– Каковы наши действия?

– Отложим расправу с Гайдуком на более позднее время. Сейчас наша цель – девица и Тургунов. Она наверняка ему сказала, кого видела.

– Понял. Может, надо помочь?

– Если это потребуется, Зверь с вами свяжется. А еще лучше, если вы просто подстрахуете их. Там будут работать люди Плотника. Надеюсь, все получится.

– Привет, – сказал сидящей у ручья Прасковье узкоглазый.

– Чего тебе, Зверь? – не поворачиваясь, сердито спросила она.

– Да слышал от родителей, что забрюхатела ты.

– Ну и что? – Прасковья вскочила.

– Да ничего особенного, – с усмешкой ответил он, – просто сейчас ты пойдешь с нами и погостишь трошки у…

– Гайдука не боишься? – насмешливо спросила она.

– Слушай, Пашка, я вообще никого никогда не боялся. Меня боятся. Но об этом потом поговорим. Пошли! И лучше по-хорошему, иначе можешь не родить. Пузо распорю и посмотрю, что там…

– Ты! – Прасковья выхватила охотничий нож. – Я тебе сейчас…

Резким движением руки Зверь выбил нож и ударил ее в лоб. Подхватил обмякшее тело на руки. К Зверю бежали трое крепких мужчин. И тут из-за камня неожиданно хлестко ударил выстрел. Один из мужчин упал. Раздался еще выстрел. Пуля прошла вскользь по ноге Зверя, и он с криком уронил женщину. Она сильно ударилась затылком о твердую землю. Двое, присев, начали стрелять в сторону камня. Оттуда вновь ударил винтовочный выстрел. Присевший около обросшего мхом валуна получил пулю в лоб. Другой, петляя, побежал вниз по склону. Справа от него грохнул выстрел. Картечь разорвала ему бок, руку и вскользь кожу на животе. Он рухнул. Зверь, лежа на земле, прижал приклад «винчестера» к плечу. Снова ударил выстрел. Пуля вошла ему в плечо. Он потерял сознание.

– Лихо мы их! – К Зверю бежал Юркий с обрезом. Из-за камня никто не ответил. Выдернув из джинсов

Зверя солдатский ремень, Юркий сделал петлю и туго стянул его кисти, а веревкой связал ноги. Потом пошел к камню. Подойдя, округлил глаза. Сзади ударил выстрел. Пуля вжикнула мимо его уха. Он бросился на землю. Обливаясь кровью, бандит, которого Юркий ранил, выстрелил второй раз со склона пологой сопки. Пуля вошла раненому в висок.

– Да ты кто есть-то?! – поднявшись, крикнул Юркий. – Спасибочки тебе, землячок. Один бы я не управился!

Замолчав, прислушался.

– А в ответ тишина, – пробормотал Юркий, – он вчера не вернулся из боя. – Подскочил к женщине. – Прасковья! – Юркий потряс ее. – Ты жива?! Слышь, Прасковья?