Текст книги "Друг или враг?"
Автор книги: Борис Козлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Каноник из города Торунь
Историки утверждают, что Николай Коперник, семидесятилетний член капитула кафедрального собора Вармийской епархии, умирая в замке города Фрауэнбург, что расположен у самого устья Вислы, еще успел взять в руки печатные листы главного труда своей жизни. Но этим туманным майским утром 1543 года мысли его уже были далеки, замечает Гассенди, первый биограф великого астронома.
Смертельный враг папского престола Мартин Лютер сказал о польском канонике: «Дурак хочет перевернуть все искусство астрономии».
Ложной доктриной, совершенно противоречащей святому писанию, объявил учение Коперника о Солнечной системе католический Рим. 16 марта 1616 года конгрегация индекса запрещенных книг (есть в Ватикане и такое учреждение!) издала декрет, запретивший не только книгу Коперника, но и все другие, доказывающие шарообразность Земли и ее вращение вокруг Солнца.
Революционный акт, бессмертное творение, которым естествознание заявило о своей независимости, – так оценил издание труда Николая Коперника «Об обращениях небесных сфер» Фридрих Энгельс. И добавил: «Отсюда датируется освобождение естествознания от теологии».
Годы жизни Николая Коперника– 1473–1543. Сопоставим эти даты с еще несколькими, упоминавшимися в предыдущем разделе.
Копернику было девятнадцать лет, когда Колумб открыл Америку, двадцать пять, когда арабский лоцман провел корабль Васко да Гамы в Индию. Сорок девять лет исполнилось ему в год, когда вернулись из первого в истории кругосветного плавания оставшиеся в живых моряки экспедиции Магеллана.
Но, кроме того, вспомним, что в 1452–1519 годах жил Леонардо да Винчи, в 1475—1564-м – Микеланджело, в 1483—1520-м – Рафаэль. Годы жизни Эразма Роттердамского– 1466–1536, Томаса Мора – 1478–1535. Современниками Коперника были итальянские натурфилософы Парацельс (1493–1541) и Телезио (1509–1588), математик и механик Кардано (1501–1576). Это была эпоха, которая, по словам Энгельса, нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности интересов и учености.
К титанам эпохи Возрождения благодарное человечество относит и Николая Коперника, сделавшего одно из самых значительных открытий в истории Разума. С момента публикации знаменитой книги мыслителя из города Торунь ведет свою историю современное научное мировоззрение.
…Самое удивительное, что он вовсе не помышлял о судьбе революционера в науке. Как это ни покажется странным, Коперник даже думал о том, что его идеи окажутся полезными церкви. Не помышлял он и о лавpax ниспровергателя христианской религии. Не помышлял, но стал и тем и другим. Впрочем, о возможности получить в награду за свой труд мученический венец Коперник, по-видимому, догадывался. Этой участи он избегал долго и так и ушел из жизни безбедным почтенным церковным деятелем, хотя и не имеющим священнического сана, но не последним лицом в сложной церковной иерархии. А книга его осталась людям. Она оказалась столь опасной для церковных догматов, что «святая» инквизиция и полвека спустя без колебаний отправляла на костер приверженцев учения Коперника.
Сын выходца из Кракова, Николай Коперник был одним из ученейших людей, своего времени. Слушатель университетов Кракова, Болоньи и Падуи, он получил докторскую степень в университете итальянского города Феррара 31 мая 1503 года. Девять лет учебы в Италии пришлись на годы, когда подъем культуры Возрождения совпал с периодом великих географических открытий.
Следующие тридцать семь лет Коперник живет в Вармии, и жизнь его протекает спокойно, без глубоких потрясений и неожиданных поворотов судьбы. До сих пор можно видеть башню, называемую издавна его именем: здесь он прожил последние годы жизни, занимаясь врачебной практикой, и слава о его врачебном искусстве была велика.
Есть серьезные основания полагать, что к идее гелиоцентрической системы Николай Коперник пришел задолго до ее опубликования. Отталкиваясь от гениальных догадок современника Архимеда математика и астронома Аристарха, Коперник пошел дальше его по дороге познания. В своей книге он, что называется, камня на камне не оставил от официально признанной церковью геоцентрической модели мира, созданной астрономом Клавдием Птолемеем, жившим во II веке нашей эры.
Мы не будем разбирать ни систему Птолемея, ни сокрушившие ее идеи и доказательства, выдвинутые Коперником. Отметим главное – учение Коперника стало не продолжением, а опровержением прежних представлений о мире и месте Земли в нем. Гелиоцентрическая система Коперника принадлежит уже не древности, не средним векам, а Новому времени, современной нам астрономии, фундаментом которой она стала.
Католики и протестанты не сразу осознали революционное значение идей каноника из города Торунь, а когда осознали – с редкостным единодушием и рвением бросились преследовать и саму несовместимую ни с какой религией книгу, и мыслителей, осмеливавшихся разделять изложенные в ней взгляды и подрывать богоустановленные истины. Но привычный средневековому обществу гармоничный, благоустроенный, интимный небесный храм – обитель бога – уже рухнул, и не было на свете силы, способной повернуть время вспять. Ни восстановить в правах бесповоротно опровергнутую догму– основу мировоззрения множества предыдущих поколений, ни уничтожить вновь открывшийся людям бесконечный мир церковники уже не могли.
«Золотой треугольник», или Третье открытие мира
Колумб и Магеллан, Васко да Гама и Америго Веспуччи раздвинули пределы обитаемой Земли. Мыслители, основоположники науки Нового времени, ее пророки и предтечи, расширили границы познания, охватившего теперь не только Землю, но и просторы Солнечной системы, в которой наконец заняла истинно принадлежащее ей место и наша планета. После этих великих открытий мир уже никогда не мог стать таким, каким он был. Как обошлись с новым знанием о мире люди? В полном соответствии с духом Нового времени – воспользовались им как оружием для дальнейшего завоевания природы.
Великие географические открытия, освоение морских путей в Индию, вокруг Африки, через Атлантику – к берегам Америки оказали огромное и многообразное влияние на всю последующую историю. По путям, проложенным первопроходцами, двинулись теперь герои иного типа – рыцари кошелька и наживы, торговцы и колонизаторы.
Разоренная конкистадорами Америка не обещала стать столь же полезным поставщиком пряностей и прочих экзотических товаров, как Индия и Китай. И все же ее хлопковым плантациям предстояло сыграть решающую роль в «экономическом чуде», приведшем сначала Великобританию, а затем и другие развитые страны Европы к порогу промышленного переворота. А было это так…
В 1562 году от причалов доброй старой Англии отошел первый парусный корабль, направившийся с грузом тканей и металлических изделий к побережью Африки. Обычное торговое предприятие? Нет, это была самая первая английская экспедиция за рабами. Ее путь – сначала к берегам Африки, затем – через Атлантику к Америке, а там, уже без захода в Африку, обратно, домой– повторялся потом тысячами парусников на протяжении почти двухсот пятидесяти лет.
В пункте назначения (второй вершине треугольника, если считать отправную точку первой) ткани, бусы и мушкеты обменивались на живой товар: один мушкет – один негр. Закованных в цепи невольников загоняли в трюмы, и штурман, благословясь, прокладывал курс туда, где прибытия судна уже ждали американские плантаторы, владельцы полей, засеянных хлопком и сахарным тростником. Рабы сбывались на невольничьем рынке легко: спрос всегда превышал предложение, рабочей силы на плантациях недоставало. В опустевшие трюмы грузили бочки с ромом, а главное – кипы хлопка, долгожданное сырье для текстильных фабрик английских городов. Оставалось замкнуть треугольник страшного маршрута и подсчитать прибыль, а там, глядишь, расширить дело, пригласив в него новых компаньонов.
Почему же этот маршрут, на карте действительно представлявший собой треугольник, был назван «золотым»? Прибыль работорговцев достигала 300 процентов, и не было преступления, на которое они не пошли бы во имя ее.
Историки полагают, что к 1750 году в Англии уже невозможно было бы найти торговца или город, так или иначе не связанный с колониальной торговлей и не получающий доход от денег, вложенных в работорговлю. В 1788 году из Манчестера было вывезено в Африку товаров на 200 тысяч фунтов стерлингов, из Бирмингема экспортировано 100–150 тысяч ружей (помните? – один мушкет – один негр). Через Ливерпуль в 1795 году проходило 5/8 всей английской и 3/7 всей европейской торговли рабами.
А результат? Только в период с 1680-го по 1786 год лишь в английские заморские колонии работорговцы вывезли из Африки более двух миллионов негров.
Последний корабль работорговцев отплыл из Англии в 1807 году. К этому времени борьба общественности за запрещение торговли людьми наконец-то принесла успех. Но к началу XIX века у плантаторов в ней уже не было особой нужды. В Великобритании производство тканей из американского хлопка стало массовым. Беспрецедентный расцвет текстильной промышленности дал сильнейший толчок всей экономике. В этой отрасли производства и было положено начало перевороту в промышленной технике, получившему впоследствии название первой промышленной революции.
Суть этого неприглядного периода истории сжато выразил К. Маркс. В 1846 году он писал: «Без рабства нет хлопка, без хлопка нет современной промышленности. Рабство придало ценность колониям, колонии создали мировую торговлю, а мировая торговля – необходимые условия крупной машинной промышленности». Так открывала для себя мир буржуазия.
Выросшая из столь позорных предпосылок буржуазная мораль и далее не изменилась в своей основе. Власть капитала над экономически порабощенными трудящимися, безграничная жажда наживы и отсюда необоримое стремление к эксплуатации труда, к хищническому сверхпотреблению природы – вот тот дух капитализма, те условия и мотивы, которые легли в фундамент буржуазной системы ценностей, определили цели и задачи технической деятельности капиталистического общества.
Исторические факты – неоспоримые свидетели того, как уже на ранних этапах формирования капитализма произошла подмена подлинных интересов человечества эгоистическими интересами вполне определенной и сравнительно немногочисленной социальной группы – зарождающегося класса буржуазии. Удивительные достижения человеческого Разума, научные теории и технические изобретения присваивались владельцами капитала и использовались в собственных, а не общечеловеческих целях. Ориентируемое духом капитализма крупное машинное производство резко повысило производительность общественного труда. Но оно не менее резко ускорило и развитие противоречий между трудом и капиталом, а также, что меньше и реже принимается во внимание, между человеком и природой.
Перед нами – поворотный пункт истории взаимоотношений человека, техники и природы, преддверие первой промышленной революции, положившей начало периоду ускорения технического прогресса, формированию условий его соединения с прогрессом научного знания и превращения в научно-технический прогресс. Революция в технике и последовавшая вслед за ней революция в науке, становление на этой базе технических наук дали в руки человечества небывало могущественные средства преобразования природы. Безоглядное применение воплотивших достижения науки машин привело затем к последствиям, сравнимым с естественными геологическими процессами. Однако первые события, предопределившие современные глобальные изменения, сами по себе были далеко не грандиозными. Об изобретениях и изобретателях, открывших людям мир машин, – наш дальнейший рассказ.
Революция, которую совершила… машина
До сих пор мы старались выделить те события и те периоды в истории, когда наступали заметные и резкие изменения в понимании человеком природы и в его отношении к ней. Каждый раз в таких случаях легко обнаруживалась связь этих изменений с развитием техники. Сейчас мы подошли к новому, возможно, самому значительному из всех таких революционных сдвигов. Речь пойдет о так называемой промышленной революции XVIII–XIX веков, когда за сравнительно короткий промежуток времени человечество практически полностью обновило технические средства и технологии, которыми располагало к концу средневековья. Технические аспекты промышленной революции определяются, если говорить кратко, созданием в этот период технических средств крупного машинного производства, в котором главную роль играет массовое изготовление машин с помощью машин.
Социально-экономическое содержание этой эпохи определяется переходом от феодального к капиталистическому общественному производству.
В результате промышленной революции люди получили в свое распоряжение технические средства огромной мощи, в корне изменившие масштабы возможного воздействия человечества на природу. Мы еще остановимся на том, как это сказалось на истории человека, природы и на эволюции планеты Земля. Но, наверное, еще большее значение имело то, что, совершив переворот в промышленной технике, люди вступили на путь соединения, синтеза достижений науки и производства, или, как отметил К. Маркс, систематического технологического применения естествознания. Отсюда ведет начало история сложного и противоречивого процесса, развернувшегося в полную силу только во второй половине XX века, который мы теперь называем научно-техническим прогрессом.
Но вернемся к началу XVII столетия. Рост спроса на хлопчатобумажные ткани и металлические изделия как бы захлестнул промышленность Великобритании. Работавшие на пределе мастера-надомники и работники мануфактур не справлялись с заказами, а производить быстрее не могли. Водяной двигатель еще как-то решал проблему энергии, а ременные, канатные и механические трансмиссии – задачу передачи энергии на рабочую машину. Но самые ответственные технологические операции – обработка сырого материала – оставались ручными, что надо понимать буквально: ткачи вручную пряли пряжу и ткали на ткацких станах, токари держали в руках резцы при обточке металлических и деревянных заготовок. Это упрощало технологию, но какова была производительность труда?! Да и получить при такой технике хорошо обточенный вал было просто невозможно. Недаром еще в XVIII веке изобретатель универсального парового двигателя Джеймс Уатт с восторгом сообщал в письме своему знакомому, что ему удалось получить столь точно выточенный цилиндр и поршень, что в зазор между ними еле-еле влезает медная монета!
Увеличить выпуск тканей и металлических изделий можно было только одним путем – развертывая дополнительные рабочие места. Так продолжалось до 1733 года, когда Джон Кей изобрел ткацкий челнок, работавший без помощи рук. Этот механизм, названный челноком-самолетом, и положил начало промышленной революции, перевороту в промышленной технике. А как же обстояли дела в металлообработке?
Здесь невозможно обойтись без краткого рассказа о замечательном изобретателе и организаторе производства Генри Модели (1771–1831). Судьба его в чем-то похожа на судьбы многих других изобретателей, преобразивших промышленную технику. Разве что Модели оказался решительнее, предприимчивее, ухватистее тех, кто позволил обокрасть себя, как это случилось, например, с изобретателем швейной машинки, на продаже которой разбогател владелец патента фабрикант Зингер.
Начинал Модели простым слесарем. Правда, в те времена, для того чтобы попасть в члены ремесленного цеха слесарей, был обязателен шестилетний стаж в качестве ученика. Мастера приняли в свои ряды молодого Модели сразу, и им не пришлось потом краснеть.
Из многочисленных технических новшеств, введенных в производство Генри Модели, особенно важным оказался крестовый суппорт, так хорошо знакомый всем, кто имел дело с металлообрабатывающими станками. Отныне рабочий мог не держать в руках резец, прочно закрепляемый в механическом устройстве, позволявшем передвигать инструмент вперед, назад, влево и вправо с высокой точностью, недостижимой при ручной работе. Суппорт Модели буквально перевернул технологию токарной обработки металла. Произошло событие, аналогичное введению челнока-самолета в ткацкой промышленности, – суппорт заменил саму руку рабочего.
Модели первым предложил вместо деревянных станин чугунные, обеспечивающие более высокую точность работы станков. Он построил удивительную по эффективности станочную линию для изготовления блоков – необходимого элемента оснастки такелажа королевского, парусного флота. Линия обеспечивала все операции технологического цикла – от заготовок до сборки блоков. Одним из первых Модели наладил и изготовление машин с помощью машин, положив тем самым начало машиностроению как отрасли промышленности. Эти и другие его изобретения и нововведения имели важнейшее значение для становления крупной машинной промышленности.
Создание рабочих машин, обрабатывающих материал без помощи рук рабочего, – событие революционное потому, что открыло безграничные возможности повышения производительности труда за счет механизация. Но ключевым, решающим моментом в становлении крупной промышленности стало создание универсального парового двигателя. Немного найдется изобретений, история которых была бы сегодня столь хорошо известна, как создание Джеймсом Уаттом универсального парового двигателя. Взявшись однажды починить модель паровой машины Томаса Ньюкомена, с 1712 года применявшейся для выкачивания воды из угольных шахт, молодой механик – заведующий приборами университета в Глазго – до того заинтересовался ею, что посвятил усовершенствованию всю свою жизнь.
Машина Ньюкомена была по сути дела не паровой, а пароатмосферной, поскольку сила пара в ней служила лишь для подъема поршня и опускания штанги насоса. Настоящей паровой машиной она стала лишь после того, как Уатт внес в ее конструкцию коренные изменения: он ввел конденсатор и заставил пар высокого давления действовать попеременно на обе стороны поршня, Далее последовало введение центробежного регулятора хода поршня и преобразование прямолинейного хода поршневой штанги во вращательное с помощью коленчатого вала. Патент на универсальный паровой двигатель был получен 5 января 1769 года.
В 1785 году была построена первая фабрика, применившая паровой привод к прядильным машинам. В 1785–1800 годах для хлопчатобумажной промышленности Великобритании изготовлены уже 82 паровые машины. В самом начале XIX века промышленность страны располагала 312 двигателями общей мощностью 5 тысяч 210 лошадиных сил. А в 1810 году число паровых машин в Великобритании равнялось уже 5 тысячам.
В 1807 году Роберт Фултон спустил на воды реки Гудзон свой первый пароход. 25 июля 1814 года Джордж Стефенсон демонстрировал публике поезд из локомотива и восьми вагонов, пущенный по узкоколейке для перевозки угля. Шестнадцать лет спустя начала действовать первая в мире железная дорога общего пользования между Ливерпулем и Манчестером.
В чем секрет ошеломляющего революционного воздействия изобретений Уатта на технический прогресс? Фабрики перестали быть привязанными к рекам. Мощный, компактный и надежный двигатель стал основой международной «сосудистой системы» промышленности– транспорта. Разнообразные применения паровой машины превратили XIX век в глазах современников в век пара. Так, можно сказать, одним ударом была добита мануфактурная промышленность, уступившая место фабрикам и заводам, крупной машинной индустрии.
Интересно, что и здесь, как в истории текстильной промышленности, мы можем проследить целый фейерверк технических новшеств, последовавших за изобретениями Уатта, подлинную цепную реакцию в сфере технического прогресса.
Резкое повышение спроса на паровые машины, изготовление которых требовало особой и трудно достижимой в те времена точности, дало толчок совершенствованию металлообрабатывающих станков. Повысился спрос на металлы, что потребовало увеличения добычи угля и металлических руд. Бум в металлургической и горной промышленности в свою очередь создал дополнительный спрос на паровозы и пароходы, подъемное оборудование и железнодорожные рельсы, на чугунные и стальные конструкции. Добыча минералов из недр земли и их промышленная переработка нарастали с каждым годом. Обеспечение горной промышленности и металлургии сырьем стало предметом особого внимания национальных правительств, задачей государственного масштаба, по крайней мере, столь же важной, как рынки сбыта для продукции, выпускаемой отечественной промышленностью. Стремление правительств капиталистических государств к захватам новых территорий получило новый мощный и очень опасный для человечества стимул. И никого на свете пока не беспокоило, что трубы заводов и металлургических предприятий извергают в атмосферу все больше ядовитого дыма, что шахты и терриконы ложатся как шрамы на лик Земли, а поля и леса пересекаются стальными магистралями железных дорог. Возрастающая техническая мощь человечества не вызывала у людей никаких других чувств, кроме гордости, уверенности в собственных силах. Профессия инженера становилась одной из самых престижных. Именно тогда, в период расцвета еще молодого, полного сил капиталистического производства, возник и был признан обществом призыв покорить природу, перестроить ее до основания.
Очень мало кого беспокоила в те годы и судьба беззастенчиво порабощаемых технически развитыми странами народов. Подобно тому, как некогда все племена, не входившие в состав империи, обозначались римлянами одним словом: варвары, ныне все население слабо развитых в техническом отношении стран объявлялось дикарями. Колониальный разбой прикрывался флером рассуждений о якобы цивилизаторской миссии белых по отношению к цветным. Полное разрушение национальных традиций, ценностей духовной культуры, зачастую более гуманной и древней, чем культура вооруженных техникой европейцев, голод, болезни и вымирание– вот что несла с собой техническая цивилизация XIX века. Колониальные войны, поспешный раздел мира между технически развитыми странами – это тоже одно из косвенных, но важных последствий технического прогресса, его резкого ускорения после старта – промышленной революции.
Глубочайшее и до сих пор не преодоленное противоречие между объективно создаваемыми развитием техники возможностями социально-экономического прогресса и реальным использованием технических достижений порождено действиями узких социальных групп, использующих технический прогресс для удовлетворения собственных эгоистических потребностей и противостоящих интересам остальных людей.
Неизбежен вопрос: кто виноват? Техника сама по себе? Ее изобретатели? Может быть, Разум, выпустивший из бутылки джинна технического прогресса задолго до того, как были созданы средства его обуздания? Ответ на эти и подобные вопросы представляется очевидным: не технические средства, а те, кто их применяет, кто определяет цели и порядок их использования, несет ответственность за направления и последствия технического прогресса.
На памятнике Джеймсу Уатту в Вестминстерском аббатстве значится:
Его гению удалось
путем опыта
усовершенствовать паровую машину.
Благодаря этому он умножил
богатства своего отечества,
увеличил мощь людей
и поднялся до высоких ступеней
среди великих деятелей науки,
этих истинных благодетелей человечества.
Мы можем с глубоким уважением к великому изобретателю Джеймсу Уатту присоединиться к оценке его труда, данной друзьями и современниками.
