355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Борис Иванов » Знак Лукавого » Текст книги (страница 11)
Знак Лукавого
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 23:44

Текст книги "Знак Лукавого"


Автор книги: Борис Иванов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

Здешний обычай держать в секрете свою родословную и не иметь фамилий, а уж тем более отчеств далеко не облегчал мне поиски этого человека.

Скорее всего, чтобы добраться до него, проще было бы для начала отыскать самого Тагару. К этому меня подталкивал не только его рассказ об отце, ходившем туда, но и странное чувство, которое оставил у меня тот нелепый, как и все сны, сон о ночном явлении мальчишки в мое земное жилище. Чувство, что его судьба какой-то странной ниточкой связана с судьбой моего брата. Странно, но далеко не всем, что связывало меня со странным парнишкой, мне хотелось делиться с мэтром Герном. Да и ни с кем другим, впрочем. Именно с идеей найти мальчишку дело обстояло совсем не просто.

Что до самого исчезновения Тагары из нашего «конвоя», то оно произошло почти сразу после того, как, плавно спустившись с плато, мы вступили в благословенные просторы края Рикк. Здесь он явно чувствовал себя как рыба в воде. Правда, у нас с мальчишкой успела состояться пара разговоров с глазу на глаз (в довольно относительном понимании этих слов). Если моим проводникам-конвоирам случалось задремать или отвлечься на какие-то разговоры или другие занятия, требовавшие их внимания, то Тагара не упускал возможности воспользоваться таким случаем.

Он принимался шепотом предупреждать меня о том, с кем и с чем в Убежище не следует иметь дела, а с кем стоит. Понять эти сбивчивые, торопливые слова было, наверное, трудно даже любому коренному обитателю здешних мест. Ну а уж мне и подавно. Запомнились только особенно страшные предостережения против черных Ходоков и постоянно повторяющаяся просьба не искать его самого в Убежище. «Я потом найду тебя сам!» – каждый раз обещал Тагара. Но что-то не торопился с этим. Кроме того, если у меня еще были причины для поисков мальчишки, то зачем ему сдался случайный спутник по дороге из горной территории племен в родной Рикк, было мне не слишком ясно. Только потом я понял, что оба раза он был прав: и когда просил не искать его, и когда предупреждал, что найдет меня сам.

Ничем помочь мне не могли и мои «крестные». Как мне кажется, оба они всерьез рассчитывали, сбагрив меня, благополучно убыть в родные края – на привычное поприще изыскания и вербовки носителей Знаков Судьбы. Если, конечно, тот край, в котором нас впервые свела судьба, был и впрямь их родиной. Но какие-то обстоятельства, возможно связанные с моей персоной, продолжали удерживать их в риккейском Убежище. Вскоре стало понятно, что большой радости от встреч со мной ни тот ни другой не испытывали. И уж чем-чем, а судьбой шкодливого даклы Тагары интересовались в последнюю очередь.

Следующие ходы в поисках нужных мне людей и информации тоже не отличались большой оригинальностью. Я решил хоть в малой степени, но довериться Мюнцу и паре Ходоков, которые не чурались разговоров с местными. Конечно, я и не думал ставить их в известность о том, что намерен как можно быстрее покинуть Странный Край, прихватив с собой брата. Для чего, пожалуй, придется ввязаться в сложные взаимоотношения с Темными. Я просто прикидывался лопухом, подружившимся по дороге с интересным попутчиком, наобещавшим ему с три короба и вот теперь разыскивающим его самого или его отца.

Что и говорить: Мюнц был одним из самых осведомленных проныр в Убежище. Если он и не знал каким-то чудом чего-то о ком-то, то уж точно знал, где это чего-то можно разузнать. И вскоре мне уже было известно, что в Убежище действительно жил парнишка Тагара с двумя своими братьями. Но их давно не видели. Еще я узнал, что отца Тагары зовут вполне земным именем Григорий, или Грегори, и что он уже давно, с прошлой войны, не появлялся ни в Рикке, ни в Убежище. Но были люди, которые от него регулярно получали весточки. В том числе и весточки для детей. По крайней мере до недавних пор получали.

* * *

Те двое Ходоков, которых я успел узнать более или менее хорошо, были людьми разными.

Крикмор (ей-богу, в каком-то из миров это слово было его фамилией, но здесь стало именем) был сух и педантичен, словно священнослужитель какой-нибудь особо аскетической секты. Вполне возможно, что именно эту роль он и играл. В его глазах постоянно читались подозрительность и суетное беспокойство о том, что что-то не в порядке со строгим, умеренно потертым нарядом. Или невероятно всегда чистыми ногтями. Никто из не знавших его близко никогда не заподозрил бы в нем любителя побалагурить и рассказать во время неспешной пешей прогулки историю-другую. Правда, рассказать по-особенному, на свой манер. Никогда не называя ни имен, ни точных мест.

В тот вечер, когда я принялся расспрашивать его о Тагаре и его отце, я, конечно, нарушил это его неписаное правило. Но, как ни странно, это не сильно испортило наш разговор, который происходил, кстати, по сложившейся у нас за пару недель традиции по дороге от кофейни «Мокко», по периметру Убежища, до моего или его жилища. Обычно мы делали два или три круга по этому маршруту, прежде чем окончательно разойтись по домам. В этот раз задержались немного дольше.

Перед тем как расстаться, Крикмор сделал нечто для него необычное. Он взял меня за застежку куртки – так, как обычно берут собеседника за пуговицу, желая привлечь его внимание.

– Я лишь немного знал Грегори, – произнес он тихо, словно не желая, чтобы нас услышали. – И практически совсем не знал его сына. И мне нечего рассказать про них такого, что помогло бы тебе. Но… Но пару слов сказать все-таки хочу. Понимаешь ли… Грег занимался особой работой. Ходил, если так можно выразиться, по лезвию… А в такие вещи мы стараемся нос не совать. Я вижу, у тебя, парень, свой интерес в этом деле. Ты человек здесь новый. Я не хочу для тебя неприятностей… Если это просто блажь, то брось ее и забудь. Если это серьезно, то… То десять раз подумай, прежде чем с этим делом подъезжать к таким вот старым болтунам вроде меня. Среди нас много опасного народа.

Я не стал уточнять, кого он имеет в виду. Может быть, напрасно. Но думаю, что в такие подробности Ходоки посторонних не посвящали никогда.

* * *

Тереке – второй из моих Ходоков – был не то чтобы прямой противоположностью Крикмору, но порядком отличался от него и внешностью, и темпераментом. В целом он гораздо больше располагал к себе. Он не был вызывающе щепетилен и строг к себе и окружающим, но был не менее осторожен, чем его педантичный собрат по странствиям в Иных Мирах.

С ним мы встречались – с подачи всеведущего Мюнца– в единственной в Убежище табачной лавке. Курение здесь было привычкой немногих. Я завязал наше знакомство, угостив его табаком какого-то особого класса, который – каюсь – приворовал из запасов Учителя. Сам Учитель тоже прикладывался к трубке, но только в период напряженных размышлений После того как Теренс пополнял свой запас курева, мы с ним доходили до небольшой рощицы здешних странноватых деревцов – почти в черте Убежища – и посвящали немногим более часа разговорам о разном.

Мой рассказ о том, как я свел знакомство с Тагарой, он выслушал вполне доброжелательно. Естественно, я не стал говорить ему лишнего. Лишним мне представлялась роль фиала в нашем знакомстве и история о встрече с Отраженными на лесной дороге. Теренс не задавал лишних вопросов и только заметил, что он знает просто уйму Ходоков, но практически никто из них не имел детей. А если и имел, то держал их подальше от Убежища и особенно от такой штуки, как Врата.

– Грегори – тип уникальный, – заметил он, раскуривая трубку. – Исключение. Таких на нашего брата, Ходока, один на миллион. Только вот не знаю, за все время в этих местах удалось бы наскрести таких миллион-то?

Я заключил из этих его слов, что об этих двоих – Тагаре и его отце – Теренс осведомлен получше, чем щепетильный Крикмор. Но форсировать разговор в этом направлении повременил. У Теренса была такая привычка– к концу разговора неожиданно возвращаться к какой-то теме, проскользнувшей в самом его начале и оставшейся вроде незамеченной. А вернувшись, выдать по этой теме нечто, как говорится, нетривиальное. Так вышло и в этот раз.

– Знаешь, – рассеянно бросил он, когда мы уже направились к близким зданиям Убежища. – Я вижу, тот паренек… Как его… Ну сын Грегори. Он тебе зачем-то нужен. А может быть, тебе нужен сам Грегори… Ладно, не буду совать нос не в свое дело. В общем, я постараюсь для тебя вычислить, ну не их самих, а кого-нибудь из тех, через кого они держат связь. Это будет полегче. Тогда, может, ты сможешь и свою весточку кому надо передать. Только…

Он пригладил волосы – а были они весьма непослушны расческе – и косо посмотрел на меня.

– Ну, что вообще на этот счет распространяться не надо, ты и без меня понимаешь. А про другое… Ну ты знаешь: ученик для Учителя – душа нараспашку и секретов между ними быть не должно. И это очень правильно! Но…

Он снова отвлекся, на этот раз чтобы выбить свою трубку об случившийся на пути ствол чахлого деревца.

– Если мэтр Герн не будет задавать тебе вопросов насчет вот этих наших дел, то и не надо его по этому поводу тревожить. А уж если спросит, то, конечно, будь добр говорить все как на духу. Уж не подумай, что я к чему-то плохому тебя склоняю… Просто, понимаешь, никогда не стоит людей лишний раз поминать, как говорится, всуе…

У меня от этого разговора осталось смутное впечатление, что из-за какого-то своего каприза, родившегося из ощущения, охватившего меня после вздорного сна, я пристаю к людям, занятым серьезными и опасными делами, с какими-то глупыми просьбами.

И еще одно чувство не покидало меня: что я со своими бестолковыми расспросами и метаниями между людьми, причастными к здешним тайнам, просто подталкиваю кого-то поставить для меня капкан или раскинуть ловчую сеть пошире.

* * *

Успехами в освоении магического ремесла я похвастать не мог. Это, правда, не повергало мэтра Герна в отчаяние, но явно и не прибавляло ему хорошего настроения. Одиночная вспышка моих, от меня же скрытых, способностей тогда, во время сражения с тварью, оставалась единственным и упорно не воспроизводящимся доказательством того, что подобные способности у меня вообще присутствуют.

Мне кажется, что Учитель попроще, чем Герн, сосредоточил бы на том – весьма драматическом – эпизоде все свое внимание и без конца разбирал бы каждую его деталь по косточкам. Чем скорее всего довел бы таки меня до умопомешательства или чего-нибудь в этом роде. Но Герн словно бы и забыл про эту историю.

Он, видимо, недели за две упорной работы со мной пришел к выводу, что лобовой атакой: наращиванием времени тренировок, гипнозом, медитацией и всем тем, что мне приходилось принимать внутрь, вдыхать и пробовать на вкус, к магическим способностям моим прорываться не стоит. Все больше времени он стал уделять обсуждениям со мной всяческих текстов, которые предлагались мне для общего развития, и беседам на темы несколько отвлеченные.

Тут-то я и подкинул ему давно тлевший во мне вопрос о рунах. Теперь я уже знал, что они называются «руны Темных». Я, слава богу, нашел достаточно много всяческих рисунков и довольно длинных надписей, в которых встречались знаки, очень похожие на те, что были выцарапаны на тщательно хранимой мною монете-послании и которые воспроизводили послание, кровью намалеванное над смятой постелью Ромки. Я так до конца и не понимал, что удерживало меня от того, чтобы показать эту монету мэтру.

– Знаешь, Учитель, – осторожно начал я в один из выпавших нам ненастных вечеров у камина в его жилище. – Мне очень хочется узнать, что же там было написано… В моем доме. Кровью. Чего от меня хотели те, кто увел брата… Жаль, что те двое, что были со мной, не смогли этого прочитать. И совсем не запомнили… – добавил я, слегка напрягшись, чтобы подавить такую услужливую нотку лицемерия в своем голосе.

Мэтр вертел в руках редко извлекаемую им на свет божий трубку с каменной чашечкой и мундштуком из дерева причудливой фактуры. Бросив на меня короткий взгляд, он покачал головой.

– Даже если бы у них была фотографическая память, – усмехнулся он, – и они перерисовали бы мне ту надпись, как говорится, один к одному, вряд ли от этого было бы много толку. Прочитать ее как надо смог бы только ты, если бы изучал эти письмена с детства и если бы ты был в курсе дела. Тебя за такого и приняли.

– За кого? – не понял я и добавил: – Учитель, ты очень мало со мной говоришь о единственном деле, которое меня здесь интересует. Я до сих пор не понимаю, кто такие эти Темные. Если это, конечно, они забрали брата и охотятся на меня…

Учитель смотрел на Меня поверх своей трубки оценивающим взглядом:

– Понимаешь… – Тут он описал трубкой неопределенную кривую в пространстве. – До некоторого момента тебе самому надо было из разговоров с равными тебе, из россказней, слухов… из всяческих недостоверных писаний… – Он повел трубкой в сторону полок с книгами и рукописями, разложенными на них. – Из всего этого составить свое впечатление о том, с чем ты имеешь дело. Сразу узнавать много о таких вещах просто опасно. Раннее и не переваренное знание всегда толкает к гибели – через поспешные, необдуманные поступки. А иногда и к худшему.

– Ты имеешь в виду… – начал я.

– Я имею в виду, – уже не задумчиво, а четко и со значением произнес Учитель, – то, что часто осознание реальной силы противника опаснее невежества. Оно порой лишает воли. И еще я имею в виду – это еще важнее, – что осознание реальных движущих мотивов противника может на определенном этапе породить к нему некую симпатию. Толкнуть в его объятия. Особенно того, кто имел целью бороться с ним отнюдь не добровольно.

– Ты думаешь, что я смогу предать, Учитель? – задал я риторический вопрос.

Задал его только потому, что сказать в ответ на слова мэтра было абсолютно нечего.

– Что значит предать?

Мэтр встал из кресла, подошел к камину и принялся набивать трубку смесью разных сортов табака из кисета, лежавшего на каминной полке.

– Предать, – сказал он, – может только тот, кто добровольно присягнул на верность общему с тобой делу. Ты же открыто и честно признался, что ты, Сергей, этому миру чужд. Что мечтаешь его покинуть, рука об руку с братом. Я ценю твою честность. И поэтому не назову твой уход от нас – пусть даже к нашим врагам – предательством и изменой. Хотя все это, конечно, всего лишь моральная сторона вопроса. В любом случае я должен помешать такому… И не только я, но и все, кто к тебе приставлен. И в выборе средств никто, поверь, стесняться не будет. Впрочем, к чему мне запугивать тебя? Ты и сам все прекрасно понимаешь. Давай я тем и ограничусь, что только попытаюсь ответить на твои вопросы.

Он закончил свой ритуал и принялся неуклюжими щипцами искать в камине подходящий уголек – разжечь трубку.

– Ну, во-первых: за кого тебя принял наш противник? Считай, что почти за своего союзника, за уклоняющегося мага. Есть такая категория. Как правило, из провинившихся и сбежавших в вашу Вселенную. Так что ты, с их точки зрения, был достаточно загадочным явлением. Хотя и не очень.

Необходимый уголек нашелся, и клубы ароматного дыма начали наполнять комнату.

– Ты, надеюсь, внимательно прочитал те места в книге, которую перевели для вашего покойного приятеля, что относились к тому Знаку, которым столь легкомысленно решили украсить себя. По крайней мере, этот Шуйский должен был хорошо объяснить вам его смысл и значение. Да и те выдержки из наших источников, которые я тебе дал, тоже должны были помочь в понимании того, что тебе должен дать такой Знак. И всяческие досужие сплетни, которые не могли не доходить до твоих ушей. Итак, расскажи мне для начала, что тебе самому удалось узнать обо всем этом.

Этот вопрос не был для меня неожиданным. Наоборот, я давно ожидал его.

– Насколько я понял, Учитель, – ответил я, стараясь выдерживать принятый здесь стиль общения, – этот Знак придает тому, кто с ним родился, способность использовать зло во благо. Вот про тех, кому Знак достался не от рождения, во всех этих книгах и текстах не говорится ровным счетом ничего. Кроме разве что той книги про татуировки…

– Вот именно, – кивнул Учитель почти одобрительно. – Это сочинение Якоба Левого – очень важный узелок на той нити, что связывает твой мир и этот. Но об этом чуть позже. Сейчас – о главном. Ты выбрал очень двусмысленный Знак. Знак, который воплощает в себе саму идею соблазна. Ведь именно соблазном и силен Лукавый. По крайней мере тот, что имеют в виду ваши библейские иносказания. Поэтому помеченные этим Знаком притягивают к себе силы, ставящие перед собой совершенно противоположные цели. В любом конкретном раскладе сил их всегда очень удобно делить на плохие и хорошие. Светлые и Темные.

Он замолчал. И поглядел на меня, иронически склонив голову набок.

– Насколько я помню, Сергей, у вас были свои соображения насчет того, что добро и зло слишком часто меняются местами, чтобы поверить, что и то и другое существует в чистом виде?

Я припомнил, что и впрямь говорил нечто в этом духе, и кивнул.

– Это, по-моему, очевидно.

– Гм… – Учитель провел ладонью между глазами и огнем камина. – И высказывания одного из популярных у вас авторов о том, что не бывает света без тьмы, тебе, наверное, тоже близки?

– У Булгакова сказано как-то немного по-другому, – постарался припомнить я.

– Но смысл его слов примерно такой, – улыбнулся мэтр. – Кстати, ты не забыл, что один из его героев именно за неудачную шутку о свете и тьме был наказан тем, что довольно долго подвизался в свите того, кого автор окрестил Воландом?

– Это, Учитель, предупреждение, чтобы я не слишком увлекался такой философией? – осведомился я.

– Да нет… – снова улыбнулся Учитель своей всегда чуть сдержанной улыбкой. – Я веду речь к тому, что Темные не так уж и беспросветно темны, как их рисуют в ходячих байках. А Светлые – не так уж и светлы, как хотели бы выглядеть. В конце концов, они лишь видят в нас опасность для своего мира и для самого своего существования и стараются эту опасность устранить. Можно ли за это винить? Ты можешь мне изложить в двух словах, как тебе представляется расстановка сил в этом мире? Разумеется, из того, что ты узнал о нем самостоятельно.

Эта задачка была, конечно, посложнее.

– В основном, – начал я, – все, кто желал вообще поговорить о Темных…

Я замялся, и мэтр подтолкнул забуксовавший маховик моих откровений, вставив с едва заметной иронией:

– И, верно, таких желающих было не особенно много?

– Да, – признал я. – У меня как-то сложилось впечатление, что чем больше человек знает о Темных и их проделках, тем меньше он обо всем этом распространяется…

– Так со многими вещами обстоит дело… – пожал плечами Учитель. – И все-таки, что же ты получил в сухом остатке?

– Просто все сходятся на том, что эти самые Темные были когда-то хозяевами этих мест, – стал я излагать то немногое, что мне удалось уяснить в здешнем раскладе сил. – У них была своего рода монополия на здешнюю магию, но… Но, кажется, не на всякую. Затем сюда стало проникать все больше народу с Земли или из похожих на нее мест. Притом у них с магией дело обстояло много лучше, чем у Темных. Ну… в общем, они отступили в свой мир и занялись тем, что стали утаскивать туда землян, Меченных Знаками, и как-то так их обрабатывать, что они превращались в наших э-э… в ваших врагов. Таким образом они пытаются остановить землян, а в конечном счете всех их здесь или уничтожить или подчинить себе. Вот в общем-то и все, что я понял, если в двух словах. Я развел руками в знак того, что добавить особенно мне нечего.

– Ну… – произнес Учитель, рисуя дымом своей трубки какую-то сложную загогулину, – можно считать, что джентльменский набор сведений о здешнем противостоянии нас и Темных ты получил. И уже понял, что не все так просто, как кажется. Собственно, происходит достаточно простая вещь: борьба за узел, связывающий между собою несколько миров. Несколько Вселенных, если можно так выразиться. Они, эти Вселенные, между собой немного различаются. А узлом, который их связывает, является Странный Край. Скорее всего, только в нем и существует магия – по крайней мере та, которая нам известна.

– Учитель, – осторожно спросил я, – когда мне пришлось перебираться из нашего мира в этот, мне показалось… Да не показалось даже… Я был твердо уверен, что двигаюсь через… Ну, через внутренности какого-то живого существа. Громадного и… В общем, странное это было ощущение и в то же время…

Я не нашелся чем завершить свой вопрос. Учитель сурово глянул на меня через облако табачного дыма.

– Ну, вообще говоря, ты уводишь наш разговор немного в сторону… – проворчал он. – Но не буду оставлять твои вопросы без ответа. Да. Те измерения пространства-времени, которые соединяют между собой миры, это еще и логово монстра. Ты, наверное, не слишком интересовался физикой пространства-времени и, например, вопросом о том, сколько всего на самом деле существует измерений?

– Ну… – пожал я плечами. – Вузовская физика и популярные статейки… Всегда считал, что измерений три. Плюс еще время, с которым не поймешь, измерение оно или не совсем…

– В других мирах с этими вопросами обстоит получше, – бросил Учитель небрежно, словно говорил о чем-то само собой разумеющемся. – В общем, их – измерений– будет побольше, чем известная нам четверка, Но во все другие нам ход закрыт. Поэтому все наши органы чувств и не настроены, чтобы воспринимать информацию оттуда. Только в некоторых местах происходит пересечение измерений, в котором возможен контакт, – это Врата, порталы…

– А по-другому проникнуть туда мы не можем потому… – стал догадываться я.

– Потому что тамошние обитатели препятствуют этому, – кивнул мэтр, уже поняв, что я хочу сказать. – Это, повторяю, логово монстра. Или многих монстров. Я все-таки думаю, что одного-единственного. Но зато бесконечно разветвленного. Его иногда называют Червь Мироздания или Создатель миров. Последнее потому, что, возможно, Странный Край – эта искусственный мир, как раз этим монстром и созданный. В отдельной четверке измерений. Почти все, кто касался этого вопроса, допускают, что Червь разумен. Хотя и не совсем так, как разумен, допустим, человек.

– Что-то вроде лемовского Соляриса? – попробовал уточнить я.

– Что-то вроде… – пожал плечами Учитель. – Польский философ настолько в общих чертах описал свой разумный океан, что его можно сравнивать с очень многими вещами сразу. А наш Червь до такой степени плохо поддается изучению, что тоже допускает очень широкое толкование своей природы. Но вот от Привратников, от этих забавных недомерков, можно порой узнать интересные вещи о нем.

– Они – это что-то вроде… Что-то вроде существ, которые приспособились обслуживать этого Червя? – попытался я уточнить свои расплывчатые представления о существах, встретившихся мне первыми в Странном Краю.

– Они – часть самого Червя, – ответил Учитель – Одновременно его, так сказать, внутрикишечные то ли паразиты, то ли симбионты и его порождения У них нет собственных органов размножения. Их яйца отпочковываются от тканей Червя и дозревают, потихоньку двигаясь к Вратам. И по дороге приобретают разную форму и разные функции. Это очень напоминает пчелиную семью или то, как обстоит дело в муравейнике. Червь в данном случае – гигантская «матка» в этаком улье-муравейнике, которым сам Червь и является.

Я потер лоб:

– Я, наверное, в этом никогда не разберусь до конца, Учитель. Но кое-что начинает становиться на свои места… Только вот… Откуда на Земле, где магия, говорите, не действует, взялись люди, Меченные Знаками? Там-то зачем это надо?

– Инкубатор… – снова как нечто, что должно было быть понятно с самого начала, бросил Учитель и пристроил трубку в тяжелой керамической пепельнице. – Меченные Знаком рождаются и выживают только в других мирах. Таких, в которых эти знаки ничего не значат. А здесь их губит магия. Еще в раннем детстве, а то и до рождения. Это в точности так, как обстоит дело с препаратом «Пробуждение», который ты уже на себе испытал. Когда несформированное еще сознание начинает командовать силами магии, то оно почти всегда разрушает само себя. Те, кто не погибает физически, становятся ущербным психически. Из них те, кто остается на свободе, крайне опасны. Да и те, кого содержат взаперти, тоже способны преподносить сюрпризы самого ужасного свойства. Раньше их просто повсеместно уничтожали. Когда могли с ними справиться, конечно. Теперь времена считаются куда более мягкими. Но не строй себе иллюзий. Если им и сохраняют жизнь, то только для того, чтобы как-то использовать. И редко когда во благо. За такими– ущербными магами – тоже идет охота. И Темные в первых рядах охотников

– Так… – Я постарался вернуться к вопросу менее запутанному. По крайней мере более важному для меня. – Значит, моего брата Романа уволокли к себе Темные. Наверное, чтобы и меня переманить к себе. Убивать его им незачем… Уж тогда от меня им ничего хорошего ждать не пришлось бы… Разве что это у них вышло случайно… Ну и чего теперь от них ожидать мне?

– Весточки, – коротко бросил Учитель. – Удивительно, что к тебе с этим еще не подкатывались. Кстати…

До этого момента он неторопливо расхаживал по кабинету, а теперь остановился и внимательно пригляделся ко мне.

– Скажи, Сергей… – спросил он ласково. – Ты уверен, что не получал чего-нибудь в этом роде? Письма? Какого-нибудь странного м-м… сувенира… Никто не Заводил с тобой странных, скажем так, очень странных разговоров?

– Здесь много приходится слышать странного, – ответил я несколько неопределенно. – Тем более что со здешними языками я не совсем «на ты»… Но мне казалось, что никто не намекал на мои… На историю с братом.

– Ну что ж… Может быть, ты чего-то не замечаешь, – как-то подозрительно быстро согласился со мной мэтр. – А может, у них там не заладилось что-нибудь. Ну что ж, – повторил он, – будь внимателен, жди… И, пожалуй, действительно, займись рунами. Я напишу мэтру Лиману. Это мой хороший знакомый и хороший специалист по письменам Темных. Тебе будет невредно позаниматься с ним.

Мэтр ничем не выразил своего недоверия ко мне. Но тот периметр, который очертили вокруг меня его слова «ты уверен, что не получал чего-нибудь в этом роде?», «странный сувенир», «действительно – займись рунами», подсказывал мне, что Учитель о многом догадывается и сейчас просто ведет со мной какую-то игру. Причем ведет ее, кажется, с моего согласия. В конце концов не так уж трудно было незаметно обыскать мой нехитрый скарб и найти в нем потертый золотой кругляк. Впрочем, и без этого я много раз мог выдать себя чем-то. Здешние учителя могли быть кем угодно, но только не плохими психологами.

– Мне, пожалуй, пора двигаться домой, – сказал я, поднимаясь из кресла, с которым уже успел основательно сжиться. – На сегодня у меня уже есть о чем основательно подумать на сон грядущий. – Размышлениям лучше посвятить утренние часы, – посоветовал мне мэтр. – В тишине и покое. А вечерние на ветреной улице удели лучше заботам о своей безопасности. Хотя Убежище и защищено многими уровнями магии да и обычными мерами от проникновения враждебных влияний… Все-таки не пренебрегай, Сергей, и такой мерой, как простая осторожность в ночное время.

* * *

Этот совет Учителя, данный мне на прощание, настроил меня на несколько нервозный лад. Поэтому, подходя под моросящим холодным дождем пополам со снегом к своему жилищу, я замедлил шаг, заметив нечто вызвавшее у меня беспокойство. Под навесом, у слабо освещенного входа в небольшой трехэтажный корпус моей «общаги» притулилась к косяку незапертых дверей крепко сбитая коренастая фигура.

Только когда огонек зажигалки высветил бородатую физиономию ночного незнакомца, а затем перед ней засветился дымный огонек раскуриваемой трубки, я сообразил, что незнакомец этот мне хорошо знаком.

– Привет, Тереке! – окликнул я его. – Уж не меня ли тут дожидаешься?

Наверняка в моем голосе слишком отчетливо прозвучало облегчение.

Старый Ходок окинул меня ироническим взглядом и, хмыкнув, тихо заверил:

– Именно тебя, Серж. Именно тебя…

– Ну так пошли ко мне, – кивнул я на тускло светящиеся стекла входной двери. – Ты вообще-то сразу бы заходил и ждал меня где-нибудь внутри. Там места хватает…

Тереке покачал головой и поднес палец к губам.

– Ну, во-первых, сегодняшний дежурный очень косо смотрит на курящих в его зоне ответственности. А во-вторых, не надо мне «светиться» здесь. А тем более с тобой вместе.

– Что так? – поинтересовался я, прислоняясь рядом с ним к успевшей отсыреть стене пансиона. – Случилось что-нибудь?

– В общем-то да, – кивнул он и затянулся табачным дымом так, что трубочка его засипела.

– Удалось найти Тагару или его предка? – поинтересовался я с деланным равнодушием.

– Не только, – нервно бросил он и снова засипел трубкой. – Ты интересовался Тагарой, его отцом… Но ты ведь и своим братом еще интересовался… Правда, как-то отдельно…

Адреналин – или что там выбрасывается в кровь в таких случаях – кольнул меня в кончики пальцев. Невзирая на холодный ветер, пот мелким бисером выступил у меня на лбу.

– В общем, – торопливо пробормотал Теренс, – вычислил я одного из наших… Такого, который письма от Ходоков сюда передает. И наоборот… Кто, что, чего – не суть важно. Главное, что у него как раз письмецо было. От твоего Тагары к отцу его – Грегори. Ну, в общем– о каких-то здешних делишках, но и о тебе и твоем брате пара слов. Я все это переписал от руки – по-другому наш «почтовый голубь» не позволил. Прочитаешь дома.

Он сунул мне в руку скомканный листок бумаги:

– Тогда поймешь, почему я слегка вибрирую… Дело завязано на Темных. Завтра, ближе к закату, лови меня где обычно.

Ох уж эти здешние «сразу после рассвета», «около полудня» и «ближе к закату»… Заклинания мира, живущего в разладе с часами.

– Это… – неуверенно спросил я. – Это стоило тебе денег?

Теренс презрительно фыркнул:

– Ничего. Угостишь меня табачком от своего мэтра и, считай, мы в расчете.

Он зашелся кашлем заядлого курильщика, прикрыл трубку полой кожаной куртки и провалился в ночь, ветреную и дождливую.

* * *

Торопливые каракули Теренса я прочитал, еще не добравшись до своей кельи. Пристроился в одном из небольших зальчиков-рекреаций, где здешние жители перебрасывались в кости и картишки, тихо болтали друг с другом или просто отдыхали от четырех стен своих келий. В зависимости от настроения очередного дежурного здесь не возбранялось (или, наоборот, возбранялось) курение – редкий здесь грех или употребление пива – грех более частый. Но в эту ночь здесь, в выбранном мной зале, было пусто.

«… Оказалось, – писал Тагара своему отцу, – что тот человек, который помог мне добраться в Рикк с территории племен (я тебе писал о нем), ищет здесь своего брата. Должно быть, это тот паренек, которого теперь ищут черные Ходоки. Темные потеряли его где-то в Рикке. Если ты, на своей стороне Червя, узнаешь что-нибудь об этом парне, я очень хотел бы связаться с этим Сергеем. Но его плотно охраняют Учителя. А ты сам знаешь, что и у тебя, и у меня с Учителями отношения сложные. Да и не могу ему пока помочь ничем. Но я думаю связаться с ним через Баума из Подземной Часовни. Он, конечно, парень трусливый, но я знаю к нему подход, а он знает, как обойти Учителей. Может, он вскоре поможет мне встретиться с этим Сергеем…»


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю