Текст книги "Пытаясь понять Россию"

Автор книги: Борис Федоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 10
Печальная роль МВФ и наследство М. Камдессю

Еще десять лет назад почти никто в России не слышал об МВФ, Мировом банке и других международных финансовых организациях. Только отдельные экономисты вроде меня писали рефераты о МВФ и Мировом банке и записки для начальства о возможности сотрудничества с ними Советского Союза, но сами не особо верили, что это когда-нибудь произойдет.

И в одночасье все переменилось. Даже в глухой смоленской деревне простой крестьянин норовит задать мне вопрос про МВФ и М. Камдессю, который нам всю жизнь испортил. Средства массовой информации триста шестьдесят пять дней в году обсуждают, даст ли нам МВФ очередную порцию кредитов, приедет ли новая миссия Фонда, что сказал директор МВФ и т. д.

Большинство российских политиков в лучших советских традициях непрерывно клеймят МВФ, но при этом одновременно поддерживают получение (фактически, выпрашивание) у Фонда все новых и новых кредитов. Я, насколько мне известно, являюсь едва ли не единственным человеком, который более шести лет подряд твердит о порочности привлечения новых кредитов МВФ.

Понятно, почему меня не слышат в России, но не понятно, почему оглохли М. Камдессю, Л. Саммерс и его коллеги в странах "большой семерки".

Став осенью 1992 года первым директором от России в Мировом банке, а потом министром финансов и "шерпом" на встречах "семерки", я имел возможность воочию наблюдать развитие взаимоотношений России с мировым финансовым сообществом и хочу поделиться своими наблюдениями.

Общее резюме – полный провал. Ни одна российская программа, согласованная с МВФ, никогда не была выполнена в полном объеме. Для России постоянно делались исключения по политическим мотивам, а на факты всевозможных нарушений закрывали глаза. Постепенно выработалась своеобразная циклическая стратегия – полгода МВФ тщательно "обрабатывают" и, по существу, обманывают, потом бездарно тратят полученные деньги и снова идут в Фонд просить новой подачки. А МВФ делает вид, что все в порядке, все так и должно быть.

Я всегда с подозрением относился к привлечению российским правительством все новых и новых кредитов для финансирования бюджета, то есть собственной неэффективности. Между тем, на Западе господствовала точка зрения, что Россию надо кредитовать, а наши власти, в свою очередь, не отказывались брать кредиты.

В августе 1993 года я, как министр финансов и вице-премьер, послал в МВФ Мишелю Камдессю письмо, в котором отказывался от получения второй части так называемого "системного" кредита (полтора миллиарда долларов), так как был полностью уверен в бессмысленности привлечения кредитов, которые у нас успешно разбазариваются или напрямую разворовываются. Кроме того, после получения первой части кредита в июле 1993 года желание заниматься реформами у правительства пропало.

Тогда кредит нам не предоставили, хотя это вызвало неудовольствие Ельцина и Черномырдина. Зато реформаторский настрой правительства усилился.

Однако после моего ухода из правительства в январе

1994 года быстро возобладала противоположная точка зрения – кредиты надо брать любой ценой и в любых количествах независимо от последствий. И тут же подтвердилась выявленная закономерность – чем больше кредитов, тем меньше реформ.

Главным достоинством типичного российского министра стало умение "навешивать лапшу на уши" сотрудникам МВФ и добиваться новой порции "финансового наркотика". Технология этого дела весьма проста. Нужно через переводчика вести долгие и нудные переговоры, постоянно упирать на наши трудности, коверкать и искажать статистику, обещать что угодно и когда угодно, хитрить и обманывать. Например, выдается новая цифра сбора доходов крупной полугосударственной компании "живыми" деньгами, но кто реально может проверить истинность этой цифры?

Особенно вышесказанное касается переговоров по вопросам внешнего долга, где каждый наш отказ платить по долгам трактуется как крупная победа российской экономической дипломатии. Чем больше мы берем и разворовываем иностранных кредитов, впоследствии уговаривая кредиторов долг нам списать, тем выше рейтинг данного министра. И, как ни странно, тем больше нас любит "большая семерка", МВФ и другие международные финансовые организации.

Последние, как правило, никогда сильно не артачились и покорно отправляли в Россию очередные порции денег, которые зачастую "терялись" сразу после получения. Казалось, что обе стороны играют в какую-то чудовищную игру, ставка в которой – судьба миллионов российских граждан. Мне такая политика всегда была отвратительна.

Массированное кредитование России началось в 1994 году, то есть с того момента, когда реформы у нас практически полностью остановились. Не правда ли, странная политика Запада? В разгар реформ, в начале 1992 года, денег никто не давал. Любопытно и то, что многие настоящие профессионалы в аппарате МВФ честно пытались проводить жесткую и принципиальную линию, но политические соображения постоянно брали верх. А слишком "упрямых" сотрудников (типа Э. Като) просто переводили в другие департаменты подальше от России.

В августе 1998 года, вернувшись в российское правительство в ранге вице-премьера, я написал господину Камдессю очередное письмо, аргументированно выступая против предоставления денег России, так как кредиты не дают положительных результатов, идут неизвестно куда, и вообще, МВФ не знает в действительности с кем сотрудничает.

При этом я задал ему ряд вполне законных вопросов. Действительно, если после семи лет вроде бы отличного выполнения программ МВФ в России отсутствует рост производства и производительности труда, почти умерли финансовые рынки и банковская система, продолжается инфляция и при этом по-прежнему нет конкуренции, царит всеобщая коррупция и т. д., то как нам следует оценивать ход реформ?

От Камдессю я ответа, разумеется, не получил. Зато пришло письмо от начальника департамента бывших социалистических стран Дж. Одли-Сми, который, в принципе, согласился с моей аргументацией, но отметил, что без МВФ было бы еще хуже. По-моему, очень слабое утешение. Особенно для нашей страны.

Конечно, я исхожу здесь из национальных интересов России и мне лично не жалко денег налогоплательщиков Западной Европы или США – это их внутреннее дело. Но мне активно не нравится стремительное нарастание внешнего долга России, обогащение коррупционеров, компрометация идей экономических реформ, рост антизападных настроений как результат бездумной политики Запада, потеря Россией национального престижа. Все эти проблемы лягут на плечи будущих политических лидеров и будущих правительств, на плечи наших детей и внуков.

Конечно, есть и польза от МВФ – многие интересные, проверенные в действии экономические идеи сегодня лучше известны нашим экономистам и правительственным чиновникам, чем раньше. Налаживается дело со статистикой, так как МВФ всегда настаивал на ее значимости, больше стало открытости, но эти и некоторые другие достижения не стоят, на мой взгляд, миллиардов долларов.

По большому счету МВФ напоминает мне доктора, который не может вылечить больного и только поддерживает его в коматозном состоянии между жизнью и смертью (vegetable state). Без кредитов МВФ нам на какое-то время станет больнее, но тогда власти будут вынуждены действовать и лечить болезнь, пусть и путем хирургического вмешательства.

В результате семи лет сотрудничества с МВФ доверие к международным организациям оказалось подорванным, долг страны несказанно возрос, а проблемы остались прежние, и многие даже обострились. Во всем этом есть и определенная доля вины Запада.

Напрашивается вывод – не надо к России применять двойной стандарт, не надо давать нам поблажек по политическим соображениям. Не советуйте нам того, чего не желали бы себе, и не считайте досадными издержками то, что у вас считается преступлениями. МВФ должен четко выполнять заложенные в его уставе функции, а не становиться послушным флюгером сиюминутного геополитического курса той или иной администрации США.

Честнее, мне кажется, было бы не морочить нам голову рассказами о поддержке реформ, а просто включить специальную строчку в бюджет США в десять-пятнадцать миллиардов долларов в год для выплаты своеобразной дани российским коррупционерам. Проще говоря, регулярно платить нам за то, чтобы Россия помалкивала во время международных разборок типа Косово или Ирака (keeping Russia quiet). Нашей элите этого хватит, чтобы подворовывать и раз в месяц ездить отдыхать в Ниццу. Зато не надо будет присылать очередные миссии МВФ, над которыми все потешаются, не надо тратить тонны бумаги на бессмысленные прожекты, не надо проводить различные заседания, собрания и конференции. Дешевле выйдет. Пора понять, что двойной стандарт в конечном итоге всегда выходит боком тем, кто его применяет.

Таков печальный итог семи лет сотрудничества с МВФ, а не только пятилетки Черномырдина, который весьма любил встречаться со своим другом Мишелем Камдессю, ходить с ним на охоту, перезваниваться ночами.

Остается сожалеть, что Камдессю и МВФ в целом так и не сделали должных выводов. Им и сегодня экономическое положение России кажется вполне нормальным. Вот по Чечне у них есть вопросы, а в экономике у нас – все в порядке. Что же касается Чечни, то никакие политические аспекты в уставе МВФ вообще не отражены, а вот свои исконные функции МВФ в России не выполняет.

Наследство М. Камдессю, который совершил колоссальные ошибки в оценке хода экономических реформ в России, предстоит расхлебывать еще многие годы. Запад упустил уникальный шанс способствовать быстрому интегрированию России в международное сообщество. В результате, ему, по-видимому, придется пожинать горькие политические плоды. Хочется верить, что с уходом Камдессю из МВФ закончится эпоха столь странного отношения к России.

Вместе с тем, было бы неправильно сваливать все грехи на М. Камдессю и МВФ. Общеизвестно, что музыку в МВФ заказывают страны "большой семерки" и, прежде всего, США. Все, что делал МВФ, всегда полностью одобрялось США, то есть администрацией Клинтона.

США не могли не знать о тех безобразиях, которые творятся в России, но предпочитали закрывать на них глаза во имя крупных политических интересов. Экономическим идеологом этой политики был заместитель министра финансов США, а потом и министр Л. Сам-мерс. На мой взгляд, он попал под сильное влияние Чубайса, а также некоторых других деятелей российской власти, и ничего не хотел знать об иных точках зрения.

Однако и Л. Саммерс, как мне кажется, не был главным адептом названной политики, лидировал здесь С. Талбот – главный специалист по России при Билле

Клинтоне (как говорят в Вашингтоне – "Russian tsar"). Господин С. Талбот возомнил, что он все знает о России, и в результате вызванных этим заблуждений, своими советами сильно навредил как США, так и России.

Никогда не забуду статьи С. Талбота, опубликованной в конце 1993 года, – ее тогда активно использовали наши коммунисты. Там он популярно объяснял, что, мол, в России слишком увлеклись "шоковой терапией". Таким образом этот "специалист по России", в сущности, помогал пробивать финансирование коррупции в нашей стране. В этом смысле С. Талбот сыграл в судьбе российских реформ не менее деструктивную роль, чем М. Камдессю. Деструктивной и недальновидной была вся политика США в отношении России, так как оказывалась поддержка явно не тому, чему ее оказывать следовало. Чего стоят одни поздравления администрации США Борису Ельцину по случаю расстрела парламента в 1993 году!

"Черный вторник" в октябре 1994 года, резко обваливший курс рубля, должен был бы стать предупреждением для МВФ и Запада в целом – уже слепцу было ясно, что в России творятся безобразия и все государство разъедено коррупцией. Тем не менее, Запад делал вид, что все идет прекрасно, радовался липовым показателям и продолжал закачивать в Россию миллиарды долларов.

Только после 1998 года Запад стал проявлять большую осторожность и взвешенность. Были значительно ужесточены требования, предъявляемые при получении очередных кредитов МВФ. Внезапно Запад "обнаружил", что Центральный банк России спекулировал на собственном финансовом рынке через мелкую оффшорную компанию ФИМАКО, причем в нее закачивались официальные резервы Центрального банка, иными словами – те же кредиты МВФ. МВФ оказался обманутым, но дальше первой волны возмущения скандал не пошел. Дело замяли.

Потом "вдруг" обнаружилось, что через счета Bank of New York на Запад отправлялись миллиарды долларов из России, хотя продолжалось это в течение нескольких лет, и деньги поступали на счета в солидные западные банки. Где все это время были хваленые западные спецслужбы, никто не знает. Наверное, там же, где и российские. При этом в главных обвиняемых почему-то ходят несколько мелких служащих банка из числа бывших эмигрантов из России.

Наконец, впервые появилась конкретная информация о незаконных банковских счетах, принадлежащих людям из Кремля, в Швейцарии и других странах, но расследование идет как-то вяло, а активного швейцарского прокурора тут же отправили на повышение – расследовать преступления в бывшей Югославии. Высшие политические интересы снова перевешивают. Недавно прошла информация о швейцарском ордере на арест бывшего управляющего делами президентской администрации П. Бородина, но юридические эксперты быстро объяснили, что его никто не выдаст. На такую борьбу с коррупцией я смотрю без оптимизма.

В августе уже 1999 года я вновь направил господину М. Камдессю письмо, но теперь уже открытое, которое и хочу здесь процитировать:

"Уважаемый господин Камдессю! За последнее время у меня накопилось к Вам немало вопросов, на которые сам я, к сожалению, не нахожу ответов. Между тем в России сегодня имеет место очередная истерика по поводу получения денег МВФ. Приведу лишь некоторые из моих вопросов к Вам в этой связи.

В текущем году исполнится 7 лет как МВФ начал финансировать Россию, но off успехе экономических реформ говорите не приходится. Чего мы и Вы добились в результате роста долга России международным финансовым организациям на 20 млрд. долл. ? Где стабилизация, рост производства и его эффективности, реструктуризация промышленности, налоговая, аграрная и пенсионные реформы и многое другое? Дажехваленая конвертируемость рубля уже фактически канула влету, и мы все больше переходим на доллары, не спросясь правительства.

Понимает ли МВФ, что все плохое, что происходит в России, включая коррупцию, невыплату зарплаты и пенсий, в умах российских граждан ассоциируется с МВФ? Никто спасибо Вам не скажет. Нигде так, как в России, не нарушаю тправа российских и иностранных инвесторов, акционеров, вкладчиков, а МВФ фактически освящает эти безобразия. Как этоможно объяснить?

Мне трудно поверить, что специалисты МВФ не видели нарастание горы ГКО, не видели искусственности курса рубля, не видели нереальности наших бюджетов, не видели убогости Налогового кодекса, не видели, наконец, воровства, коррупции и целенаправленного "навешивания лапши на уши" в виде очередных заявлений о намерении продолжать реформы? Вина за дискредитацию идей реформ, принципов рыночной экономики и в целом западных ценностей лежит и на руководствеМВФ. Сколько раз Россия должна еще провалиться, чтобы МВФ начал относиться к нам как к нормальному государству?

Только что Совет Федерации принял пакет законов,который у нас называют пакетом МВФ. Неужели МВФ верит, что нужно тратить деньги на реструктуризацию наших банков-банкротов и повышате или вводите новые налоги, когда другие налоги не собираются? В очередной раз мы уходим в дебаты по мелким вопросам и не замечаем очевидного факта: экономические реформы в России прочно стоят на месте.

Знает ли на самом деле МВФ, как расходуются средства российского бюджета или хотя бы кредитов международных организаций? Поставлены ли все точки в деле ФИМАКО? Почему МВФ не протестует против продолжающихся зачетов, против всеобщей долларизации, против ситуации, при которой тысячи предприятий безнаказанно не платят налоги? Помнится, еще в 1993 г. все налоги собирались живыми денегами, причем в существенно больших размерах, чем сегодня.

Есть ли хотя бы один здравомыслящий человек в МВФ, который верит, что Россия идет сегодня по пути реформ? Есть ли хотя бы малейшие признаки продолжения реформирования нашей экономики? Или, может быть, Вы не знаете имена тех, кто реально принимает у нас решения? Может быть, с ними надо согласовывать Ваши программы?

Каждый раз с помощью МВФ они оттягивали решение давно назревших экономических проблем, то есть сдерживали реформы.

Положительное сальдо внешней торговли России даже по официальным данным может составить в 1999 г. 40 млрд, долл., а с учетом бегства капиталов – не менее 50 млрд. долл. Этих денег с лихвой хватило бы для погашения всех долгов. Сбор государственных доходов при этом отнюдь не вырос в несколько раз. Правильно ли я понимаю, что МВФ дает нам деньги, чтобы мы не собирали налоги?

Очень похоже, что Западу не нужны российские экономические реформы. Речь идет о политических интересах, которые сводятся к "покупке" молчания России. Может быть, поступить проще: ввести в бюджете США, который сводится с огромным активом, маленькую такую статью в 20 млрд, долл. в год под названием "гарантии спячки и молчания российского руководства"?

Тогда будут не нужны бесконечные миссии МВФ, соглашения, дискуссии в российском парламенте и т. д. 20 млрд. долл. в год нашей элите вполне хватит для поддержания уже сложившегося уровня жизни… Признайтесь – кредиты МВФ ничего общего с нашими реформами не имеют. Они решают чисто политические задачи.

Лично у меня нет ни малейшего сомнения в том, что дальнейшие заимствования у МВФ противоречат националвным интересам России, увеличивают наше долговое бремя, развращают властв и тормозят реформы.".

В феврале 2000 года М. Камдессю ушел со своего поста, так и не ответив на мои письма.

ГЛАВА 11
Налоги – ахиллесова пята российской экономики

Известно, что плохая налоговая система убивает стимулы развития экономики, а без стимулов не растет производство и, соответственно, не собираются налоги. В результате у государства нет денег, и оно не в состоянии выполнять свои функции. В этой главе я хочу рассказать об этой проблеме, основываясь на личном опыте министра по налогам, должность которого исполнял в 1998 году.

Налоговая реформа в России назрела давно, но до последнего времени мало кто понимал, в чем она, собственно, должна заключаться. В 1994-1997 гг. было много разговоров о реформе, но все свелось к нескольким указам Президента и написанию многочисленных вариантов Налогового кодекса, который к налоговой реформе почти не имеет отношения. Реформа несет в себе экономический смысл, а кодифицирование – юридический.

В бытность мою руководителем Госналогслужбы, изучив много специальной литературы (прежде всего, зарубежной), я получил представление о принципах налоговой реформы в России, которая должна сводиться к следующему:

расширение и "очистка" налоговой базы (уничтожение льгот);

упрощение налоговой системы, в том числе отказот плохо собираемых налогов;

снижение налогового бремени при ужесточении сбораналогов.

Все это должно было стимулировать инвестиции и экономический рост.

Я выступал, и буду последовательно выступать за снижение налогов для граждан и предприятий. Частное лицо обычно более эффективно использует свои деньги, чем государство. Одновременно я выступал, и буду выступать за жесткий сбор налогов, так как без этого государство не может существовать.

Другое дело, что составной частью любой налоговой реформы должно быть ужесточение контроля над государственными расходами, борьба с коррупцией основная масса населения должна почувствовать, что она что-то получает в обмен на уплаченные налоги.

При этом следует понимать, что в нашей стране собирается ничтожно мало налогов, то есть уклонение реально составляет не пятьдесят и даже не семьдесят пять процентов, а едва ли не девяносто процентов. Страна, которая добывает триста миллионов тонн нефти, производит миллионы тонн алюминия и стали, продает золото и алмазы, не может иметь бюджет существенно меньший, чем, например, бюджет города Нью-Йорка. Следовательно, денег в стране полно, но значительную их часть составляет валюта (доллары США), которая не включается в статистику.

Полным банкротом должно считаться правительство, не способное собрать налоги, а не страна. В теневой экономике осуществляется значительно больший оборот средств, нежели в легальной экономике, учитываемой в официальной статистике.

Поэтому в 1998 году я вышел в правительство с предложениями, которые сводились к следующему:

снижение налога на прибыль до 15-20%;

снижение налогов на зарплату (социальных взносов)в 2 раза;

введение единого подоходного налога на уровне 15-20%;

усиление налоговых органов с целью повышениясбора налогов.

При этом, естественно, предлагалось не трогать на первом этапе налог на добавленную стоимость, чтобы не рубить сук, на котором сам сидишь. Страна, по сути, являющаяся банкротом, не может отказываться от основного источника своего финансирования.

Налог на прибыль в России, при наличии многочисленных уловок в деле уклонения от него, не имеет большого экономического смысла, он больше нужен для акционеров компаний, чтобы следить за менеджментом, который часто имеет тенденцию с избытком тратить деньги на себя и забывать о владельцах компании. Его, в принципе, можно было бы и совсем отменить.

Подоходный налог у нас, практически, не собирается, то есть его снижение почти не принесет ущерба бюджету. Единая ("плоская") ставка необходима для того, чтобы богатые люди имели стимул платить налог. При этом налог должен взиматься у источника дохода, чтобы свести к минимуму роль деклараций. Понятно, что в таких условиях должен быть установлен солидный необлагаемый минимум дохода, чтобы для менее обеспеченных слоев фактически сохранить прогрессию налогообложения.

У нас же Госдума лицемерно оставляет "дыры" в налоговой системе в виде льгот для процентов по вкладам, к тому же она утвердила систему сбора налогов на базе деклараций, которые никто не в состоянии обработать.

Только невысокая единая "плоская" ставка подоходного налога при условии его жесткого сбора может помочь переломить негативные тенденции. На мой взгляд, данный бюджетный источник при благоприятном развитии событий может удваиваться (в реальном выражении) каждые два года на протяжении ближайших десяти лет.

Большую проблему также представляют так называемые взносы в различные социальные фонды (пенсионный, социального и медицинского страхования, занятости и т. д.). На самом деле никаких взносов у нас нет, а есть примитивные налоги на зарплату, которые плохо собираются, но зато постоянно стимулируют сокрытие фирмами зарплаты через различные сомнительные депозитные, страховые и вексельные схемы.

При этом пенсионные и медстраховские взносы собираются огромным штатом сотрудников, которые, по сути, делают (дублируют) работу налоговой инспекции, но за гораздо большее вознаграждение. Зачем тратить столько денег? Нынешнее руководство налоговой службы понимает эту проблему и продолжает начатый нами курс на перевод функций сбора всех налогов в одно место.

Ключевая задача для России – снижение налогов на зарплату (в два раза). Это поможет лишить юридические лица стимула использовать различные схемы маскировки зарплаты ради уменьшения разного рода взносов в пенсионный и иные социальные фонды. Существуют оценки, по которым официально регистрируемая зарплата в Москве и Санкт-Петербурге сегодня примерно в пять раз ниже реальной, а в целом по стране это соотношение составляет 1:2. В результате налоги не собираются, ставки их чрезмерны, а социальные фонды пусты.

В первые же дни пребывания в Госналогслужбе я послал грозную телеграмму всем банкам и страховым компаниям о том, что зарплатные схемы, к сожалению, напрямую не нарушают законов, но "дружить" с теми, кто их активно использует, мы не будем, так как эти схемы наносят большой ущерб экономике и дискриминируют честные компании. Реакция последовала бурная, особенно со стороны крупного капитала. Мне разве что не угрожали физической расправой – все остальное было.

В идеале довести суммарные налоги на зарплату следовало бы до 20%, одновременно реализуя настоящую пенсионную реформу, при которой люди станут реально накапливать свои пенсионные взносы. К сожалению, никто в правительстве не хотел даже думать над подобными проблемами.

Налоговая реформа, которую я предлагал, сначала была существенно "кастрирована" нашим же правительством, а потом безнадежно увязла в Госдуме. Складывалось впечатление, что политической элите в большинстве своем это не нужно, а интересы государства и общества ее ничуть не волнуют.

Проводят реформу люди, а как раз они-то в российских налоговых органах и составляют главную проблему. Основная масса сотрудников Госналогслужбы делится на три группы. Первая – опытные и солидные работники, которые не смогут уже найти себя в частном бизнесе и поэтому держатся за государственную службу, несмотря на мизерную зарплату. Лучший пример здесь -заместитель министра по налогам В. Гусев, который дважды сам возглавлял налоговое ведомство и пережил множество других министров. Вторая группа – прослойка сотрудников, которые не отличаются профессионализмом, но заменить их невозможно по причине отсутствия кадров. И третья – люди "со стороны", пришедшие в налоговую службу решать свои проблемы, причем небескорыстно. Таких людей уволить почти невозможно. Они готовы работать без зарплаты. Так при А. Починке в налоговую службу попала бывший депутат Госдумы и "бизнесжен-щина" А. Жилина, а при Г. Боосе – чуть ли не десяток молодых людей неизвестного происхождения.

К моему удивлению оказалось, что многочисленные сигналы о коррупции до меня не расследовались. Мне в первый же день намекнули, что Госналогслужба – важный инструмент борьбы на будущих выборах и здесь лучше вести себя потише.

Налоговая полиция, которая должна бороться с коррупцией в налоговой системе и имела представителей в нашем здании, несмотря на мою просьбу, никакой конкретной информации о сотрудниках центрального аппарата Госналогслужбы мне не дала. Я продолжал спрашивать и даже пригрозил лишить полицейских помещения в Госналогслужбе, если те будут по-прежнему бездействовать, а не выявлять коррупционеров.

Одной из особенностей Госналогслужбы был катастрофически низкий уровень зарплаты сотрудников, что приводило к отсутствию стимулов в работе, большой текучести кадров и коррупции. Зарплата в Госналогслужбе была ниже, чем в любом министерстве и в налоговой полиции. Даже заложенные в бюджете деньги не выплачивались в полном объеме. А сотрудники должны были собирать миллиарды.

Я сразу предпринял усилия по исправлению ситуации. Были разработаны проекты новой системы стимулирования работников налогового ведомства. Мы рассматривали следующие варианты оплаты труда: в виде процента от штрафов; в виде процента от общего сбора налогов; в виде процента от превышения сбора налогов над предшествующим или плановым уровнем. Главное, надо было заинтересовать всех сотрудников, и при этом не оставить конкретному работнику в отношениях с конкретным налогоплательщиком возможности "договориться" (чтобы избежать искушения взяткой).

Премьер-министр С. Кириенко вроде бы с участием отнесся к нашим предложениям, но большая часть правительства отреагировала на них едва ли не с возмущением. Особенно меня удивило непонимание двух бывших "яблочников" М. Задорнова (министр финансов) и О. Дмитриевой (министр труда), которые как экономисты должны были бы почувствовать перспективность нашего проекта. Однако О. Дмитриева заявила, что наши предложения напоминают ей "феодальную систему кормления".

Я пытался объяснить членам правительства, что Госналогслужба собирает деньги в том числе и на выплату их зарплат, что без успешного сбора налогов не будет работать ни одно министерство. Я даже сказал, что скоро российское правительство будет сидеть в пределах Садового кольца, как сидело советское правительство в 1991 году – без денег и без власти. Все было тщетно.

Выше я уже говорил, что еще в 1993 году выступал против создания обособленной налоговой полиции. Время подтвердило мою правоту. Только несведущий человек не понимает, что существование двух автономных ведомств со сходными задачами наносит вред делу сбора налогов. С момента создания налоговой полиции налоговые поступления в реальном измерении неуклонно снижались. Процветает двойной счет достижений и взаимное недоверие между полицейскими и налоговыми инспекторами. Практически все налоговые работники считают налоговую полицию сборищем бездельников.

Накопилось много вопросов к полиции по количеству расследований налоговых преступлений, по поводу странной реализации арестованного имущества и т. д. По мнению бизнесменов, которым в данном случае вполне можно доверять, в налоговой полиции существенно больше коррупционеров, чем в налоговой службе.

В налоговой полиции в 1998 году было более тридцати восьми тысяч сотрудников, причем две трети из них – офицеры в звании старше капитана, включая около ста двадцати генералов. Вместе со ста восемьюдесятью тысячами налоговых инспекторов (четыре пятых из них– женщины с мизерной зарплатой) это дает колоссальную цифру. У нас самая большая налоговая армия в мире и фактически нулевой результат.

Я сразу стал выступать за создание Министерства доходов в составе Госналогслужбы, налоговой полиции и Комитета валютно-экспортного контроля (ВЭК). Наше реформаторское правительство меня не поддержало. Г. Боос при Е. Примакове добился большего в реализации этой моей идеи. Правда, фактически Госналогслужбу лишь переименовали в Министерство налогов, не придав ему существенно больших функций.

Главный аргумент против объединения налоговых служб заключался в том, что налоговая полиция является силовым ведомством и несовместима с чисто гражданской инспекцией (много говорилось также о военном статусе сотрудников, о наличии аппарата следствия и т. д.). На мой взгляд, это надуманный предлог. В других странах можно, а у нас нельзя. Нигде, кроме Италии, службы, подобной налоговой полиции, вообще не существует. Повсеместно силовыми ведомствами, включая министерства обороны, руководят гражданские лица. Нет никаких причин, по которым нельзя иметь соответствующие специальные подразделения в рамках одного ведомства (как, например, Казначейство в рамках Минфина). У нас же генералы могут возглавлять все что угодно (от Администрации Президента до областей-губерний), а гражданских лиц дискриминируют.