Текст книги "Любовь к истории (сетевая версия) ч.13"

Автор книги: Борис Акунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Фандорин XV

21 апреля, 2:33

Восемнадцать лет назад, 1 апреля 1997 года, я вдруг понял, что буду писать роман. Я ехал на автобусе с кладбища. Незадолго перед тем умер отец и надо было заниматься всякими печальными могильными делами. Настроение у меня было соответствующее поездке.

Я думал про отца, улыбался, вспоминая связанное с ним смешное (он был легкий, веселый человек, у него и на поминках все то плакали, то смеялись); потом стал думать про несмешное – про книгу «Писатель и самоубийство», которую я в то время писал и которая совсем придавила меня своей тяжестью. Утром перед поездкой я штудировал «Дневник писателя» Достоевского за 1876 год (там много про суицид) и в примечаниях прочитал про молодого москвича, застрелившегося в Александровском саду – на Федора Михайловича эта драма произвела большое впечатление.

И вдруг я увидел очень явственную картинку.

Скамейка, на ней сидят юная прелестная девушка и солидная дама среднего возраста. К скамейке подходит молодой человек, что-то говорит (слов не разобрать), потом вынимает из кармана револьвер, крутит барабан, подносит дуло к виску – и выстрел. Самоубийца падает мертвый, девушка падает в обморок, дама не падает, но разевает рот и беззвучно вопит. Всё это и страшно, и весело. Не могу объяснить, почему – но весело. Как-то оно всё наложилось одно на другое, в том кладбищенском автобусе, и образовался некий энергетический заряд, который требовал выстрела.

Главное, мне ужасно захотелось узнать, что сказал юноша и что вообще всё это значит.

В тот же день я начал писать роман. Через шесть недель он был готов. Я назвал его «Азазель».

Как говорится, шли годы.

Ну, я и понаписал… Это в сгугленной пирамиде еще одного романа не хватает.

И вот сегодня, 21 апреля две тыщи страшно подумать пятнадцатого года, выходит уже пятнадцатая, предпоследняя книга об Эрасте Фандорине.

Она называется «ПЛАНЕТА ВОДА, или Приключения Эраста Фандорина в ХХ веке (часть I)». Пускаю ее в плавание с волнением и грустью. Всё когда-нибудь заканчивается. Вот и длинная фандоринская история потихоньку приближается к финалу. Осталось совсем чуть-чуть.

Однако хватит лирики. К делу.

Ничего нового о судьбе Эраста Петровича после «Черного города» вы из этой книги не узнаете, ждите второй части. Здесь – лишь фрагменты из его прошлого. Три приключения: 1903 года, 1906 года и 1912 года.

Титульная повесть, самая большая, вам скорее всего не понравится. Это технократический детектив, то есть почти фантастика, почти Герберт Уэллс, хотя скорее все-таки Жюль Верн. Я знаю, мои читатели в большинстве своем не любят слишком замысловатых фантазий, но ничего не поделаешь, дамы и господа. Начался ХХ век, а он будет насквозь технократичен и наворотит такого, что и не снилось фантазерам предшествующего столетия.

Эраст Петрович плавает на субмарине и ныряет в глубины моря. Из-за этого дурацкого увлечения моего героя мне и самому пришлось научиться нырять с аквалангом. Жуткая, скажу вам, гадость. Мокро, холодно и тесно, да еще осьминоги чернилами плюются.

Вот картинки Игоря Сакурова.

Вторая повесть «Парус одинокий» тоже водяная, но не про море, а про реку, текущую через леса захолустной Заволжской губернии. Сразу скажу, что сестру Пелагию и владыку Митрофания мой сыщик не встретит. Их там больше нет, они уехали в Израиль. Но Заволжской губернии уезжать некуда, и она живет без них сама, как умеет. Вот Фандорин приехал, со злом сражаться. Увидите, что из этого вышло. Жанр повести – «ностальгический детектив».

Картинки совсем другие. Без космополитизма.

Третья повесть «Куда ж нам плыть?» – маленькая и злобная. Всё действие укладывается в один-единственный день, 31 декабря 1912 года. Жанр изобретен лично мною, раньше в авантюрной литературе такого не было: «идиотический детектив». Дочитаете – поймете почему.

Вода здесь тоже присутствует, но метафорически. Если это река, то Лета. Если море – Бермудский треугольник. В общем, место, откуда нет возврата.

В повести ужасно много актов насилия и противоправных поступков. Просто неприятно читать.

Книга выходит одновременно в трех, даже в четырех видах.

Во-первых, конечно, в бумажном.

Вы угадали, кто это такой красивый гуляет под акулой?

Во-вторых и в-третьих, в электронных вариантах.

В обычном текстовом и в иллюстрированном. Причем иллюстрации в электронной «Планете» отличаются от книжных. Они тут не для красоты, а для визуализации предметного мира эпохи.

Иллюстрации про двойном клике на «лупу» открываются

И еще выходит аудиоверсия

Михаил Горевой читает «Планету Вода»

Александр Клюквин читает «Парус одинокий»

Александр Филиппенко читает «Куда ж нам плыть?»

Я пристрастился к звуковым книгам (много времени провожу за рулем – в дальней дороге и в пробках) и надеюсь инфицировать этой бациллой как можно больше народу.

Вы только послушайте, как звучит текст в исполнении великолепных чтецов.

Читайте и слушайте, делитесь со мной впечатлениями. Через некоторое время попрошу вас принять участие в голосование: какая повесть лучше, какая хуже. (У меня-то на этот счет есть собственное ощущение, но интересно, совпадет ли оно с вашим).

Из комментариев к посту:

salmin26

В пирамиде не хватает Чёрного города, но всё равно Планета Вода получается четырнадцатой книгой. Или Алмазная колесница считается за две? Или Особые поручения?

borisakunin

"Особые поручения". Там два разных соционических типа.

Вот раньше были писатели

25 апреля, 12:52

Вы, наверное, читали в детстве или не в детстве повесть «Зеленый фургон», а если не читали, то наверняка смотрели какую-нибудь из экранизаций (их было две). Кто знаком с удивительной судьбой автора повести Александра Козачинского – можете дальше этот текст пропустить, ничего нового я вам не сообщу.

А я вот только сейчас, роясь в фактуре 20-х годов, штудируя газетные отчеты «Из зала суда», узнал, что это был за человек.

«Зеленый фургон» – приключенческая повесть, которая нахально начинается длиннющим описанием природы. Это обычно признак или неопытности, или редкостной уверенности в себе. В данном случае – второе, хотя непонятно, откуда уверенность взялась, ведь это первая и последняя повесть автора. А нарратор он был сочный и точный, – как сказал поэт, «с жемчужиной на языке». Стиль у него такой:

Ничего нет легче, чем убедить человека заняться сочинительством. Как некогда в каждом кроманьонце жил художник, так в каждом современном человеке дремлет писатель. Когда человек начинает скучать, достаточно легкого толчка, чтобы писатель вырвался наружу.

В двадцатые и тридцатые годы у нас в стране было много ярких и самобытных литераторов. Потом, в сороковые-семидесятые, большинство уцелевших стали серыми, предсказуемыми и морально устойчивыми. Союз писателей, Переделкино и поликлиника Литфонда сгубили их. А пока страна была молода, писатели в ней жили задорные, занятные и через одного – с поразительными биографиями. Богатыри, не мы. Лихая им досталась доля, немногие вернулись с поля…

Александр Козачинский, разумеется, вырос в Одессе – этот город-энерджайзер тогда выплеснул в литературу и искусство целый гейзер талантливых людей.

Даже для экзотической Одессы происхождение Козачинского было причудливым: отец – околоточный надзиратель (потом этот факт придется тщательно скрывать), мать – крещеная еврейка. Тот еще коктейль.

Уже в гимназии Саша стал городской знаменитостью, потому что был вратарем футбольной команды «Черное море», предшественницы будущего «Черноморца». (Одесса, чтоб вы уже знали, – колыбель отечественного футбола. Первый клуб там появился еще в 1878 году).

Во время гражданской войны в Одессе происходило столько всего интересного, что заканчивать учебу бойкий юноша не стал. Сначала в нем взыграли отцовские гены, и он шестнадцатилетним поступил в милицию. Успешно ловил бандитов, так что вскоре (в семнадцать лет!) стал начальником районного уголовного розыска. «Ему было всего лет восемнадцать, но в те времена людей можно было удивить чем угодно, только не молодостью», – говорится в повести. Не удержусь, дерну оттуда еще одну замечательную цитату:

…Обычно достоверно было известно только положение трупа относительно стран света: лежит он, например, головой к юго-востоку, а ногами к северо-западу или как-нибудь иначе. Но талант нового начальника проявлял себя с наибольшей силой именно там, где ничего не было известно. Несмотря на однообразие обстоятельств и мотивов преступлений – все это были крестьяне, убитые на дороге из-за пуда муки, кожуха и пары тощих коней, – догадки и предположения, вводимые им в акты, отличались бесконечным разнообразием. В одном и том же акте иногда содержалось несколько версий относительно виновников и мотивов убийства, и каждая из этих версий была разработана настолько блестяще, что следствие заходило в тупик, так как ни одной из них нельзя было отдать предпочтения. В глазах начальства эти акты создали ему репутацию агента необыкновенной проницательности. В уезде от него ожидали многого. Успехи нового начальника в этой области были тем более поразительны, что до приезда в деревню он никогда не видел покойников. В семье его считали юношей чрезмерно впечатлительным и поэтому всегда старались отстранить от похорон. Но что были корректные, расфранченные городские покойники по сравнению с этими степными трупами!

Однако юный Саша не умел ладить с начальством, и через некоторое время у него начались серьезные служебные неприятности. Тогда он легко переместился «по ту сторону закона»: оказался одним из предводителей немаленькой банды налетчиков. В основном они похищали продовольствие, главную ценность тех голодных времен, но при случае промышляли и вооруженным грабежом. Какое-то время налетчики разъезжали на зеленом фургоне, который впоследствии перекочевал в знаменитую повесть, более или менее автобиографическую.

Сам Козачинский там выведен под кличкой Красавчик

(он действительно был красив, хоть совсем не похож на актера Соловьева).

Шайка куролесила в окрестностях Одессы довольно долго, но в конце концов, в 1922 году, Козачинский, выданный сообщником, угодил в засаду. Среди агентов, производивших арест, был другой недавний школяр, учившийся в соседней гимназии – Евгений Катаев, будущий соавтор «Двенадцати стульев», который в повести фигурирует как милиционер Володя.

В реальности всё было не такой уж веселой игрой в казаки-разбойники, здесь автор многое присочинил, но общая канва событий совпадает.

Козачинского судили и вместе с еще пятью самыми опасными бандитами приговорили к расстрелу. Но времена были интересные. Участь подсудимых решало их социальное происхождение и наличие «контрреволюционности» в составе преступления. Про отца-полицейского, к тому времени уже умершего, трибунал не узнал, а в грабежах ничего политического обнаружено не было. И расстрел заменили десятилетним сроком.

В заключении Козачинский от скуки стал выпускать газету «Жизнь заключенного» и на этом поприще вновь, как с футболом, скоро стал местной знаменитостью. По-видимому, он относился к тому редкому и интересному разряду одаренных людей, у которых блестяще получается всё, за что бы они ни брались, но которым скоро надоедает заниматься одним и тем же. Известно, что Эдуард Багрицкий даже водил своих друзей, московских поэтов Михаила Светлова и Михаила Голодного, посмотреть на одесского журналиста-заключенного.

Сидел Козачинский всего два года, после чего вышел по амнистии. Евгений Катаев (уже ставший Евгением Петровым), с которым они подружились, вытащил способного парня в Москву, в газету «Гудок», где тогда собрались самые острые перья страны. Что это была за публика, мы можем себе представить по роману «Золотой теленок»: «Когда хвост поезда уже мотался на выходной стрелке, из буфетного зала выскочили два брата-корреспондента – Лев Рубашкин и Ян Скамейкин. В зубах у Скамейкина был зажат шницель по-венски. Братья, прыгая, как молодые собаки, промчались вдоль перрона…».

Молодые собаки

«Писатель вырвался наружу» из Козачинского только в 1938 году под влиянием Катаева-Петрова. Друзья отдыхали в гагринском санатории, и Александр написал свою замечательную повесть от скуки, чуть ли не на спор.

На этом, собственно, всё и закончилось. Больше ничего интересного в жизни Александра Козачинского не произошло. В войне он не участвовал, потому что заболел туберкулезом. Тяжело больным был эвакуирован в Новосибирск, где умер тридцати девяти лет от роду.

Его приятель Евгений Петров, фронтовой корреспондент, погиб полугодом раньше, тоже тридцатидевятилетним.

Веселые были люди, оба. И начиналось всё весело.

А еще вот что. Давайте-ка проведем сессию вопросов-ответов, пора уже. Только задавайте их не здесь, а в «Почтовом ящике». От одного члена БС принимается по одному, максимум по два вопроса, договорились? Через неделю отвечу. Если будет что особенно интересное – вывешу отдельно.

Ответы на вопросы

2 мая, 11:32

Один вопрос потребовал длинного ответа, поэтому выношу сюда. На остальные сейчас буду отвечать в «Почтовом ящике».

paparazzigirl

1) Как вы считаете, та страна и культура, которая называлась Россией до 1917 года – не разрушилась ли она навсегда в 20 веке, как исчезли Древний Египет, Античная Греция и Древний Рим, цивилизация майя и так далее? Мне кажется, сегодняшние жители РФ – представители Советского Союза, совершенно другой культуры, а та страна исчезла навсегда. И больше уже никак не восстановить связь (это немудрено, учитывая каким разрушительным был для России 20 век и как старательно все разрушали до основания, сколько миллионов людей погубили). Это так или нет? По вашему мнению…

Идея о том, что мы сегодня живем в какой-то принципиально иной стране, весьма популярна. Ее, например, талантливо обосновывает Леонид Парфенов в своем последнем фильме «Цвет нации» (кто не видел – обязательно!). Но я сейчас погрузился в историю России, начиная с самых ее истоков, и вижу, что основные несущие конструкции с веками не меняются. Не с девятого, конечно, века – от домонгольской Руси действительно ничего не осталось, но века с XV–XVI определенно. Именно тогда великий (без преувеличений) объединитель Иван III заложил фундамент государства, на (по моему счету) пятом этаже которого мы сегодня живем.

Государство и страна, конечно, не одно и то же. Государство – это сосуд, в который страна «налита» и форму которого она принимает. Сосуд этот с пятнадцатого века неоднократно растрескивался и даже ломался, но потом, с соответствующими времени коррекциями, вылеплялся вновь. Форма несколько раз обновлялась, но материал оставался прежним. Не прозрачное стекло, а глухая керамика: решения всегда принимались в дворцовых покоях, за плотно запертыми дверями.

Вопрос – кто виноват во всех российских несовершенствах, как только начинаешь тянуть за эту нить, утягивает всё дальше и дальше в прошлое. Брежнев и «застой»? Нет, это был старческий период советской модели. Сталин? Нет, он пришел после Ленина и приспособился к ситуации. Ленин? Нет, этот подобрал осколки романовской «бутылки». Династия Романовых? Тоже нет – они склеивали осколки сосуда, разбитого Смутой.

Иное дело, что «культурный слой», жировая прослойка, которой обрастает страна в процессе эволюции, по сравнению с дореволюционным периодом сильно изменилась. Вместо дворянско-разночинской культурной элиты наросла другая – «рабфаковская», потом «шестидесятническая», «совинтеллигентская».

Но отношения внутри традиционной российской триады всё те же. Есть основная масса населения, которая живет обычной жизнью – семейными интересами, работой, ожиданием отпуска, телевизором, личными хобби, дачей (оно и во всем мире так), и есть две полярные по взглядам энергетические группы, пытающиеся утянуть народ в свою сторону, обратить в свою правду.

Первую группу я условно называю «арестократия», потому что главные ее аргументы – принудительные, силовые, полицейские. Она не умеет спорить с оппонентами, зато умеет их сажать. Можно обойтись и другим, необидным названием для этой партии: «государственники». Если совсем просто, это люди, считающие интересы государства сверхценностью, ради которой при необходимости вполне можно жертвовать правами и свободами населения.

Вторая группа (в разные времена она именовалась по-разному; сейчас ее не вполне корректно называют «либералами») отстаивает противоположную точку зрения: что государство – не более чем инструмент для обеспечения достойной жизни граждан.

Фундамент, заложенный Иваном III, идеально приспособлен для первой, а не для второй функции. Так было и при Романовых, и при большевиках. Сейчас ту же конструкцию активно воссоздает Путин. Поскольку почти все способы общения с народом и все денежно-стимулирующие каналы контролирует его команда, неудивительно, что большинство населения поддается этому манипулированию.

У меня в последнее время возникает подозрение, что для победы «либеральной» конструкции не обойтись без капитальной перестройки фундамента. Зачем, спросите вы? А затем, что жесткая «государственническая» модель в современном мире оказывается неэффективной и неконкурентоспособной. И не рассказывайте мне, пожалуйста, про китайские триумфы. Я не верю в их прочность. Они держатся на том, что подавляющая масса населения трудится за гроши. Китай представляется мне огромной миной замедленного действия, с взрывчаткой из очень серьезных внутренних противоречий: социальных, экономических, национальных.

Вот как вижу ситуацию я. Конечно, многие из вас оценивают и понимают ее иначе.

А теперь – дискотека. Обращаюсь к тем, кто уже прочитал роман «Планета Вода». Поучаствуйте, пожалуйста, в опросе, который поможет автору в работе и, может быть, повлияет на содержание, стилистику и финал самой последней, еще не написанной книги.

Опрос #2009919 ПЛАНЕТА ВОДА: оценки

Открыт: Всем, подробные результаты видны: Всем. Участников: 655

Какая повесть вам понравилась больше?

– «Планета Вода»168(26.5%)

– «Парус одинокий»395(62.2%)

– «Куда ж нам плыть?»72(11.3%)

Опрос #2009920 ПЛАНЕТА ВОДА: состав

Открыт: Всем, подробные результаты видны: Всем. Участников: 685

Ваше отношение к составу книги

Три повести – это правильно 154(23.1%)

Лучше бы это был сборник из многих рассказов 78(11.7%)

Лучше бы это был не сборник, а один большой роман 436(65.3%)

Опрос #2009921 ПЛАНЕТА ВОДА: формат

Открыт: Всем, подробные результаты видны: Всем. Участников: 815

К какой категории читателей вы относитесь?

Я прочитал(а) или собираюсь прочитать бумажную книгу 233(28.8%)

Я прочитал(а) или собираюсь прочитать электронную книгу 466(57.5%)

Я прослушал(а) или собираюсь прослушать аудиокнигу 111(13.7%)

Семейный сбор

9 мая, 11:48

Давайте мы с вами сегодня без салютов, без бронетехники, без километров георгиевских ленточек вспомним своих, кто погиб.

Пожалуйста, поройтесь в семейных альбомах и покажите фотографии ваших родственников, кто не вернулся. Не осталось снимков – назовите имена, годы жизни. Что помните.

Давайте устроим свой парад – не бравурный, а такой, каким он должен быть в этот день.

Начну с моих.

Про отца Шалву Чхартишвили писать не буду. Он провоевал с 22 июня до 8 мая и все время был на фронте, но ему невероятно повезло – он чудом остался жив. Однако чудес, как известно, на всех не хватает. Расскажу про других родственников – не везучих, а обыкновенных.

Брат матери, а мой, стало быть, дядя Яков Файнгольд (1915–1942).

В мирное время в армии не служил, потому что был очень близорук, но когда началась война, ушел на фронт. Дома остались жена и двое маленьких детей.

Был радистом, последнее звание – сержант. Угодил со своей 155 стрелковой дивизией в Ржевскую мясорубку – самое страшное место на самой страшной из войн. Пропал без вести. Только через много лет стало известно, что убит 28 мая 1942 года у деревни со скверным названием Сукино. Там, в Оленинском районе, только по официальным данным погибли 228 тысяч человек, и лишь пятая часть были опознаны и похоронены. Остальные так и остались лежать по лесам и болотам. Моя дядя тоже.

Фотографии дяди Яши нет. Его вдова через годы после войны сожгла все снимки и фронтовые письма. Почему – не знаю. У горя своя логика.

А это двоюродный брат матери Наум Файнгольд (1923–1943)

Хоть он и двоюродный, с ним она была ближе и дружнее, чем с Яковом, потому что почти ровесники. Рассказывала, что он был спортивный, веселый и нахальный.

Командир батареи, гвардии лейтенант. Пропал без вести в феврале 1943 года, когда немцы пытались на Северном Донце взять реванш за Сталинград. В официальном письме, полученном его матерью, сказано: «На территории района погибло более 20 тысяч солдат и офицеров, при захоронении которых личности большинства не были установлены. И в настоящее время установить судьбу отдельных воинов невозможно».

Наум не дожил до двадцати. Таких, совсем юных, почти не поживших, потом помнили только родители. А когда они тоже умерли, вообще никто.

Так что открывайте семейные архивы. Давайте вспоминать.

Из комментариев к посту:

d0npedr0

Ну что за люди? 22 июня день памяти и скорби. А сегодня день победы! С праздником всех! Будьте радостны в этот день ибо скорбят сегодня проигравшие.

dmitry000

А кто это "проигравшие"?

brave_friar

Моему деду повезло пережить войну. Просто повезло. Он сам так считал, да. В армию он был призван сразу, как только исполнилось 18 лет, то есть в мае 1943 года, но и этих двух лет войны, которые деду пришлось пережить, хватило с лихвой. Он попал служить коноводом в артиллерию, дважды был ранен (причем оба раза на переправах), однажды чуть не утонул при переправе – насилу товарищи откачали, чуть в плен не попал, но удалось откупиться, а еще чудом не попал под авианалет, уйдя ночью в самоволку, в то время как его батарею разбомбили и почти никто не выжил. Закончил войну дед в Берлине (в звании ефрейтора), но демобилизовали его только к весне 1946 года (уже в звании сержанта). Вернувшись, он побыл несколько месяцев дома, а потом уехал работать на Донбасс, там обещали хорошие заработки, а деньги семье ой как нужны были. Ну а что, парню то всего 21 год, холостой, что бы и не поехать? Из Украины дед вернулся только в 1954 году, причем сразу уже с женой и ребенком, будущим моим отцом. Ну и с деньгами, конечно – купил дед дом хороший, в котором и прожил до 1987 года…

Вопреки распространенному явлению, когда ветераны не любят рассказывать о прожитом, дед довольно часто и охотно рассказывал о войне, но вспоминал все больше курьезные и забавные случаи, которых было богато. А вот чего в его воспоминаниях небыло совсем, так это пиетета перед командованием. Клял он его последними словами. Всех, кто был на войне в звании старше капитана, дед категорически не любил, а т. н. «полководцев», которых очень активно восхваляли в официальной пропаганде в 80-х годах прошлого века (именно тогда наши беседы с дедом происходили), он вообще считал «мерзавцами, не считавшими солдат за людей». Хорошо помню его слова про сталинскую политическую элиту в общем и Сталина в частности «они не страну, не народ, а свою власть защищали нашей кровью». Помню еще, дед рассказывал, что «совесть чиста, за всю войну ни одного человека не убил». И всю праздничную шумиху (а тогда как раз сорокалетие окончания войны было, тоже пропаганда бушевала не меньше чем сейчас) он не любил, говорил, что «помнить надо, а праздновать нечего, слишком много подлого и плохого было в той войне»…

Больше из моих близких предков в Великой Отечественной никто не участвовал, просто жили либо в советском тылу, либо на оккупированных немцами землях, трудились и выживали, как могли…

alex_new_york

Я согласен: день поминовения погибших – 22 июня.

А 9 Мая – День Победы. Праздник.

И в этот день я не только перечитывал фронтовые письма своего деда, погибшего под Харьковом в 1943-м, но и поздравлял отца и дядю, его брата, которые прошли всю войну от первого до последнего дня и остались целы.

Они мне рассказывали о войне, пока были живы. Много чего рассказывали. Такого, о чем в праздник не хочется вспоминать. Война – свирепая штука. Сталина они оба, мягко говоря, не любили. Как и мой погибший в 1943-м дед. Но к Дню Победы относились как к святому для России празднику. И всегда повторяли, что Россия должна быть сильной. Потому, что в мире есть много обладающих силой и властью негодяев, остановить которых способна только сила. И военный парад они смотрели внимательно и придирчиво, вглядываясь в военную технику и лица солдат.

Спасибо им всем за то, что мы сегодня живы.

И с Днем Победы!