Текст книги "Любовь к истории (сетевая версия) ч.13"

Автор книги: Борис Акунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Запануєм i ми, браття, у своїй сторонці? (Опрос)

22 ноября, 2014

Несколько дней назад был на концерте группы «Океан Эльзы». Нахожусь под сильным впечатлением. И раздумываю – о непривычном.

Про непривычные мысли потом, сначала о впечатлении. Не от музыки – она была чудесна, но я ее слышал и прежде.

От публики.

Я оказался в большом зале, наполненном людьми в вышиванках. У девушек на головах венки а-ля Наталка Полтавка. Чуть что все хором кричат «Слава Украине! Героям слава!» и размахивают желто-голубыми флагами. А в конце весь зал вместе с Вакарчуком запел национальный гимн – «Ще не вмерла України і слава, і воля».

Глядя на всё это, я испытывал сильное чувство, природа которого мне стала понятна не сразу, а когда я разобрался, то очень удивился.

Чувство это, оказывается, было лютой завистью. Знаете, как в детстве: сидишь дома с простудой, смотришь в окно, а там все играют во что-то невыносимо интересное, и им там классно. А у тебя температура, из носа течет, горло наждачное, скоро предстоит пить противное молоко с содой и ставить горчичники.

Ведь если у нас большая толпа начнет орать «Слава России!» и размахивать флагами, это будет либо какая-то казенно-патриотическая акция, либо сборище агрессивных ксенофобов. Ну, а представить себе соотечественников, добровольно поющих михалковский гимн про "братских народов союз вековой", я вообще не могу, воображения не хватает.

Примечательно еще и то, что люди на концерте, включая Наталок-Полтавок, по большей части говорили между собой по-русски. Какой-то молодой человек подошел ко мне и сурово сказал: "Об одном прошу: пусть ваш Фандорин в следующем романе не враждует с Правым сектором". Всё это безусловно был щирый украинский национализм, однако не этнический, а государственный. И совершенно добровольный – ведь дело происходило не в Киеве, а в Лондоне.

Ветераны нашего сообщества, вероятно, помнят, что года три назад я был в Украине и написал тогда здесь, в блоге, что страны, по-моему, пока не получается – во всяком случае, я не почувствовал и не понял, что такое Украина. Всех местных об этом спрашивал, и никто, даже умные львовские профессора, не смогли мне вывести формулу украинскости.

А сейчас эта формула есть. Видна невооруженным глазом. Называется «национальное возрождение». И спасибо за это украинцы, вероятно, должны сказать Януковичу и Путину, потому что первый спровоцировал Майдан, а второй помог украинцам сплотиться и стать нацией.

Назавидовавшись, я вспомнил, как в августе 1991-го мы тоже ходили с российским триколором, и как это было здорово. Но потом, очень быстро, мы с этим завязали. Фи! Официоз и показуха.

Дальше в моей насквозь либерально-космополитической голове стали ворочаться довольно некомфортные мысли, к Украине отношения уже не имеющие.

Понимаете, я всегда считал современный национализм дикостью, анахронизмом и, хуже того, опасной ересью. Само это слово для меня является аллергеном. Но вот увидел толпу, которая гордится национальным флагом, поет гимн не из-под палки – и при этом никого не проклинает и не ненавидит, а просто радуется – и стало завидно и горько оттого, что в российских реалиях это невозможно.

Однако ведь без такого подъема и единения, наверное, ни черта хорошего в нашей стране не будет?

Ну то есть ясно, что русский, татарский, башкирский, дагестанский и любой другой этнический национализм ведут только к драке и беде. А национализм российский? Не разъединяющий российские этносы, но объединяющий их ради общего дела, всем интересного и для всех важного?

Хочу спросить вас.

Какое это может быть дело? Идеи и предложения у вас имеются? (Только не война, пожалуйста).

Каким должно быть государство, чтобы люди считали его своим?

Какой должна стать Россия, чтобы Гребенщиков или Шевчук спели на концерте гимн, и всех не стошнило бы?

А заодно спрошу-ка я, как вы относитесь к российскому гимну.

Опрос #1989849 Как вы относитесь к нашему государственному гимну?

Открыт: Всем, подробные результаты видны: Всем. Участников: 4606

Вопрос для граждан РФ

Люблю. Пою. 995(22.2%)

Гимн как гимн. Все поют – могу и я подхватить. 930(20.7%)

Гимн плохой. Хочу другой. 1791(39.9%)

А какой у нас гимн? Что там за слова? 768(17.1%)

Из комментариев к посту:

v_vvedensky

На самом деле "рождение нации" состоялось не в 2014, а в 2004 году, когда народ не позволил сфальсифицировать выборы. Тогда я в Украине бывал ежегодно и сразу увидел изменения: если до первого Майдана в Киеве украинскую речь было почти не слышно, то после него заговорили все, это стало модно и патриотично. И был подъем, и были надежды. А я испытывал зависть, потому что у нас уже все катилось с горки. Увы, те надежды не оправдались, маятник качнулся в другую сторону… Теперь вот вернулся обратно. Будем надеяться, что украинцы извлекли уроки. А нам остается снова лишь завидовать!

А по поводу гимна– ныне исполняемый, имхо, ужасен и по музыке, и по словам. И не способен сплотить страну – для кого-то он был и останется коммунистическим, мусульманам и буддистам как-то странно петь про Святую Русь. Я бы предложил в качестве гимна "Широка страна моя родная" – музыка очень красивая, а слова хоть и незамысловаты, по смыслу точны/верны и хорошо запоминаются.

monetam

Когда такой восторг просто при звуках национального гимна – значит, длео плохо. Я вот не встречал ни одного европейца или американца, которые бы вот так, с выпученными от восторга глазами, исполняли бы гимн.

Гимн – это парадный костюм. Одевается к месту, и носится вовсе не для того, что бы в нем обмирать от восторга.

Поведение украинцев схоже с поведением подростка, который вот так же с выпученными от восторга глазами, рассказывает родителям о предмете соего "балдения" – песенке какой-нибудь кислотной группы.

Хотя более убедительно о таком феномене написано вот в этой статье: http://timer.od.ua/minds/ukraina_povzroslet_ili_umeret_166.html

Сатурн почти не виден

6 декабря, 2014

К 150-летию Московского зоопарка

А-а, крокодилы-бегемоты…

Любите ли вы крокодилов и бегемотов, как люблю их я? Бегемот для меня – царь зверей; крокодил – царевич.

За бегемотами я могу наблюдать бесконечно. В следующей жизни я хочу быть таким же бесстрашным, несуетливым и равнодушным к мнению окружающих.

Вот таким

Когда-то давно я прочитал, что бегемот – неоспоримое доказательство наличия чувства юмора у Господа Бога, ибо только очень большой шутник мог придумать сардельку размером почти с автомобиль «Победа», какие ездили по улицам во времена моего детства, когда я специально ходил в Московский зоопарк смотреть на бегемотов.

Их было двое: царь и царица.

Они ничего не делали, просто лежали в большой грязной луже, время от времени ненадолго приоткрывая один глаз. В этом было нечто глубоко умиротворяющее и неподдельно величественное.

Мой приятель поэт Гандлевский в детстве состоял в юннатском кружке при зоопарке и любит вспоминать, как бегемот-самец поступал с зеваками, когда их собиралось у вольера слишком много.

Он (бегемот, не Гандлевский) царственно вставал из ванны – ко всеобщему восторгу. Поворачивался к зрителям своей толстой попой. И начинал опорожнять кишечник. Этот процесс у бегемотов происходит под высоким давлением, а хвостик у царя зверей – такая смешная лопаточка, и лопаточка эта моталась быстро-быстро, на манер вентилятора. Хватало на всех зрителей.

Я такой сцены ни разу не застал. Даже не знаю, радоваться или сокрушаться по этому поводу.

Когда московский зоопарк попросил меня откликнуться на юбилей, я первым делом затребовал досье на кумиров моего детства.

Теперь я знаю о них гораздо больше, чем тогда. Оказывается, их звали Петер и Грета. Они жили долго и счастливо. Петер в последние годы совсем ослеп и ходил, уткнувшись носом в пышный дерьер своей супруги.

Царь и царица на прогулке в сопровождении фрейлины

Умерли Петер с Гретой, когда я учился в институте и в зоопарк по воскресеньям давно уже не ходил. Мне стыдно, что я даже не узнал об их смерти. Спасибо им за то, что они были. Да не пересохнут никогда грязевые ванны в болотах их бегемотьего рая.

Еще у них была дочка Ракета, но ее я, увы, никогда не видел. Она росла девкой-вековухой, жениха в Москве ей взять было негде, и когда папа с мамой умерли, Ракета уехала в Казанский зоопарк, где, кажется, нашла свое женское счастье. Казанским детям повезло, а московских жалко. И нам еще будут рассказывать про «сирот казанских». Эх, что за город без бегемотов? Одна суета.

Раз в зоопарке теперь бегемотов нет, я попросил, чтобы меня отвели к крокодилам. К ним я тоже неравнодушен. Люблю их за чрезвычайную позитивность. Они все время улыбаются, слезы льют только чтоб вывести из организма избыток соли, а пасть разевают так, словно хотят проглотить весь мир. Если в следующей инкарнации не получится обладать бегемотьим характером, согласен на крокодилий.

Один раз, в Австралии, мне довелось гладить маленького крокодила. Он оказался не склизкий и жесткий, а теплый и мягкий. Пасть у него была перетянута канцелярской резинкой. У крокодилов очень сильные мышцы, отвечающие за смыкание, а размыкательные слабые, и простой резинки вполне достаточно. Я гладил и млел, вспоминая московский зоопарк, где когда-то любовался на улыбчивых ящеров издали, из-за решетки. Крокодилу не нравилось, что я его глажу, и он злобно щурился. Резинка натягивалась, но держалась. Зачем, зачем на белом свете есть безответная любовь?

В минувшее воскресенье, пользуясь блатом, я накрокодилился за всё свое обездоленное детство. Меня пускали прямо внутрь зимних вольеров и давали пообщаться с зубастыми красавцами и красавицами.

Одна тупорылая крокодилица (это не оскорбление, а видовое название) была особенно хороша. Сидит такая скромная, юная, прелестная, прямо Наташа Ростова.

Ах, Соня, Соня, как можно спать?

Сначала стесняется, на подарки даже не смотрит:

Потом вдруг ЦАП! И фотоаппарат не поспел за пастью.

Так бы вот и полетела бы!

Но больше всего я, конечно, волновался перед встречей с легендарным Сатурном, дуайеном Московского зоопарка и звездой мирового уровня.

Это миссисипский аллигатор, который в 1936 году был переправлен из США в Берлинский зоопарк и жил там чуть ли не в личном зверинце фюрера.

Злые американцы готовят подростка Сатурна к отправке в неметчину. Он явно не хочет.

Насчет личного зверинца, может, и сказки, но юность у Сатурна вне всяких сомнений была драматическая. От голода и бомбежек погибло почти всё население Берлинского зоопарка: из 16 тысяч зверей уцелели только 96. Прямо в террариум попала бомба, убив большинство крокодилов, а остальные бегали по соседним улицам, страшные, как белая горячка.

Сатурну повезло. Он выжил, капитулировал вместе со всем Берлином и в качестве то ли трофея, то ли военнопленного отправился в Москву. Вместе с ним конфисковали тигрового питона, которому, разумеется, дали имя Гитлер, но питон прожил недолго, а Сатурн оказался долгожителем.

Он совершенно обрусел, со временем женился на молодухе (на тридцать лет младше), пережил и ее. Говорят, тосковал, когда она умерла. У Сатурна характер выдержанный, нордический, поэтому тоска выразилась лишь в том, что какое-то время он отказывался от пищи. Однако со старостью приходит мудрость, и Сатурн понял, что такова его карма – доживать одному. Сейчас ему за восемьдесят, но он в отличной форме. Проживет до ста, дай ему крокодильский бог здоровья.

Меня пустили к Сатурну в его личный апартамент, пообщаться.

Группенфюрер, к вам можно?

Я хотел расспросить ветерана – и про фюрера, и про войну, и про всякое разное. Но дедушка повел себя неприветливо. Зигу, правда, не кинул, но, едва я переступил порог – недовольно заурчал, как пропеллер, и слегка оскалил зубы. На взятку в виде рыбины не польстился. Я очень хотел его потрогать, но мне не посоветовали. Сказали, что он неплохо относится к женщинам, особенно молодым, а мужчин не любит. Отлично его понимаю.

Сатурн. Живая зубастая история

Зоопарк, конечно, совершенно волшебное место. Я вошел в его ворота сильно немолодым дядькой, у которого вся жизнь идет строго по ежедневнику («12.00–13.15 крокодилы; Сатурн?») – и вдруг словно попал в хронодыру. Будто мне девять лет, и у меня праздник: я в зоопарке, с крокодилами! Ни разу даже на часы не посмотрел, а ведь это мой вечный тик.

Господи, ну почему я сорок пять лет не был в зоопарке?

Не повторяйте моей ошибки.

Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка…(Воспоминания ветерана)

13 декабря, 2014

Сейчас, в очередную годовщину декабрьских митингов 2011 года, многие участники событий вспоминают то время. Кто-то осмысляет, кто-то объясняет, кто-то обвиняет. Никто не оправдывается. Попробую-ка восполнить эту лакуну я – буду оправдываться, то есть говорить не про других, а про себя: почему я поступал так, а не иначе. И что я об этом думаю сегодня.

В сентябре 2011 года, после того, как тандем устроил свою простодушную «рокировку» и страна отнеслась к этому маневру без особого интереса, я сказал себе: ну, дальше ясно. Эволюционная лестница длинная, через ступеньки по ней не прыгают; запрос на демократию в России пока еще не созрел; видимо, стране придется пройти через этап пожизненной диктатуры Путина; здоровье у нацлидера лучше, чем у меня, и проживет он явно дольше.

Сделал оргвывод – уехал, в настроении кислом, но в общем спокойном. Логика была очевидна. Большинство сограждан готово терпеть эту политическую систему, я – нет. Поэтому пускай большинство сограждан остается со своим Путиным, а я откланиваюсь, благо есть такая возможность. Писать тексты я могу где угодно.

5 декабря 2011 года меня в Москве не было. Я толком так и не понял, как и почему на Чистых прудах произошло то, что произошло. Помню, испытал тогда два сильных чувства: изумление и радость. Я ошибся, ошибся! Всё лучше, чем мне представлялось! Людей, которые хотят жить в нормальной стране, много! Они пытаются что-то изменить, и не участвовать в этом стыдно.

И я вернулся, и участвовал – в меру своих представлений о правильности. Не лез в лидеры движения, потому что не того поля ягода, но много разговаривал с лидерами – убеждал, пытался влиять на их решения (не слишком успешно).

Совершенно правы те, кто обвиняют меня в соглашательстве и мягкотелости. Писатель Прилепин на какой-то французской дискуссии пенял: если б вы тогда повели нас на Кремль, я бы первый за вами пошел. (Не знаю, правда, что Прилепин делал бы в захваченном Кремле. Стрелял бы из Царь-пушки по Барвихе?). Но я не повел писателя Прилепина на Кремль. Единственный раз, когда я кого-то куда-то водил, вместе с другими литераторами, – это «Писательская прогулка», цель которой была тоже вполне соглашательская: привести полицию в разум, чтоб перестала гонять москвичей по бульварам собственного города.

Я писал у себя в блоге раньше и повторю сейчас: я махровый эволюционер, я враг революций, я контрреволюционер. Смысл всего «белоленточного движения», с моей точки зрения, состоял в том, чтобы оказывать давление на авторитарный режим, заставлять его постепенно отказываться от авторитарности – сначала в оппозиционной Москве; потом в больших городах, где много среднего класса; далее – везде. Если получится, рассуждал я, то переход к демократии в России произойдет плавно и относительно безболезненно. Все останутся живы, здоровы и даже – кроме совсем уж отъявленных воров и мерзавцев – на свободе.

Честно признаюсь, меня не слишком напугало наступление реакции в 2012–2013 годах. Это был вполне предсказуемый откат. Я был уверен, что у режима в конце концов сработает инстинкт самосохранения и Кремль начнет отыгрывать обратно, поняв, что «закручивание гаек» – путь тупиковый.

В декабре прошлого года, когда отпустили Ходорковского, девочек из «Пусси Райот», «гринписовцев», я с гордым видом говорил знакомым: ну вот, видите, а вы унывали. До небыстрого на мозги Путина наконец дошло, что это – единственная возможность спокойно состариться. Сейчас он покрасуется перед всем миром на Олимпиаде, потешится всеобщим вниманием – даром что ли 50 миллиардов просадил. Потом изобразит милосердие: в феврале выпустит «болотных», присудив им уже отсиженное. Дальше – выборы в Мосгордуму, на которых, скорее всего, победят демократы. И потихоньку двинемся. Со ступеньки на ступеньку, вверх.

Но тут в Киеве скинули Януковича, и у российского правителя приключилась паническая атака. Он начал отыгрываться, все время повышая ставки, и заразил своей паранойей всю страну. Старинный сюжет про роль личности в истории. Если личность хреновая, то и стране хреново.

Три месяца назад, тоже в сентябре, я опять уехал – с гораздо более тяжелым настроением, чем в 2011-м.

С сознанием, что я всё делал не так. Я верил в то, во что верить не следовало. Я принимал желаемое за действительное. А белые ленточки хороши только на свадьбе…

Можно, конечно, утешаться тем, что осенью 2011 года я всё себе объяснил правильно. На этой лестнице через ступеньки не прыгают; большинству россиян демократия пока до лампочки; пожизненная диктатура будет. Правда life span у этой пожизненности предвидится существенно более коротким, чем в 2011 году, но даже это меня не радует. Потому что три года назад гипотетический шанс на эволюцию был, а сейчас она – всё. Теперь только хардкор.

К осторожности призывать поздно. Двери, собственно, уже закрылись.

Остается лишь гадать, какой будет следующая остановка. Там развилка из трех станций, и поезд может повернуть на любую.

Станции называются «Лубянка», «Бирюлево» и «Площадь революции».

С моей точки зрения, это как выбирать между четвертованием, сожжением на костре и расстрелом. При таком выборе я, разумеется, за расстрел.

Правда, теоретически есть еще стоп-кран. Но только теоретически.

Последнее слово

20 декабря, 2014

В пятницу прокуратура потребовала на суде по делу «Ив Роше» (черт-те из чего сляпанному) десять лет тюрьмы для Алексея Навального и восемь лет для его брата Олега.

Поэтому вместо приготовленного субботнего поста публикую здесь последнее слово Алексея в суде. Прочтите. Если у вас всё в порядке с чутьем на искренность, вы не останетесь равнодушными.

Вы тоже можете что-то сделать. Например, показать этот текст знакомым, которые не пользуются интернетом. По телевизору они такого точно не услышат. Или отметиться вот здесь или здесь

«Сколько раз в своей жизни человек, который не занимается чем-то криминальным и противозаконным, может произнести последнее слово? Нисколько, ноль раз. Или, может быть, если ему не повезет, случится один раз. За последние полтора года, два года, с учетом апелляций и так далее – это мое шестое, седьмое, может быть, десятое последнее слово.

Вот эту фразу – «Подсудимый Навальный, вам предоставляется последнее слово» – я уже слышал много раз. Такое впечатление, что у нас последнее слово – для меня, для кого-то, для всех наступают последние дни. Постоянно тебя требуют сказать последнее слово.

Я говорил это, но, в общем-то, вижу, что последние дни не наступают. И самое главное, что меня в этом убеждает – если бы я всех вас здесь сфотографировал, вот так вот, втроем, а лучше всех вместе, с представителями потерпевших так называемых. Это вот те люди, с которыми я общаюсь в последнее время.

Люди, глядящие в стол. Понимаете? Вы все постоянно смотрите в стол. Я с вами со всеми разговариваю, а вы смотрите в стол, постоянно, все. Вам нечего сказать. Самая популярная фраза – вы ее точно знаете – которая обращается ко мне. Следователи, прокуроры, сотрудники ФСИН, вообще кто угодно, судьи по гражданскому праву, по уголовному, говорят эту фразу чаще всего. «Алексей Анатольевич, вы же все понимаете».

Я все понимаю. Но я не понимаю одного – но вы-то почему без конца смотрите в стол? У меня нет никаких иллюзий. Я понимаю отлично, что никто из вас сейчас не вскочит, не перевернет этот стол, и не скажет: «Да надоело мне! Я сейчас выхожу!» И не встанут представители «Ив Роше» и не скажут: «Убедил нас Навальный своими красноречивыми словами!»

Человек устроен по-другому. Человеческое сознание компенсирует чувство вины. Иначе бы люди постоянно выбрасывались как дельфины. Ну невозможно прости прийти и постоянно думать. Прийти домой и рассказать своим детям, мужу: «Вы знаете, сегодня я участвовал в том, что мы сажали заведомо невиновного. Я теперь страдаю и буду страдать постоянно»

Люди так не делают, они устроены по-другому. Они либо скажут: «Ну, Алексей Анатольевич, вы же все понимаете», либо они скажут: «Нет дыма без огня», либо они скажут: «А не надо было на Путина лезть», как вот процитировали слова представителя Следственного комитета. «Если бы он не привлекал к себе внимание, не размахивал бы руками и не мешал проходу граждан, то, наверное, все бы обошлось»

Но, тем не менее, для меня очень важно обращаться именно в эту часть зала или к тем, кто посмотрит или прочитает мое последнее слово, достаточно бесполезно. Но, тем не менее, люди, смотрящие в стол, – это же, по большому счету, такое поле битвы, которая происходит между теми жуликами, которые захватили власть, и нормальными людьми, которые хотят власть изменить.

Мы же бьемся за людей, смотрящих в стол. За тех, которые пожимают плечами, ничего не делают. В условиях, когда можно просто не делать какой-то подлости, они ее делают. Известная цитата – сегодня все любят кого-то цитировать, известная книжка, «Убить дракона» – всех учили плохому, но почему же ты, скотина, оказался первым учеником?

Количество людей, смотрящих в стол, которые либо просто вынуждены делать подлость, либо – даже чаще всего – когда их никто не заставляет делать эту подлость, они просто смотрят в стол, они отворачиваются и пытаются игнорировать происходящее. И наша битва за людей, смотрящих в стол, чтобы объяснить вам еще раз, чтобы вы не смотрели, а сами себе признались: все, к сожалению, в нашей прекрасной стране, все, что происходит, основано на бесконечном вранье.

Я здесь стою и готов постоять сколько угодно раз для того, чтобы вам всем доказать, что я не хочу терпеть это вранье, я не буду его терпеть. В буквальном смысле вранье во всем, от первого до последнего слова, понимаете?

Мне говорят, что интересы русских в Туркмении – их не существует, зато интересы русских на Украине – нужно начать войну. Мне говорят, что русских в Чечне никто не обижает. Мне говорят, что не существует ничего такого. Мне говорят, что в «Газпроме» не воруют. Я приношу документ о том, что у этих конкретных чиновников есть незарегистрированное имущество, есть компании. Мне говорят, что ничего этого нет.

Я говорю, что мы готовы прийти на выборы и победить вас на выборах. Мы регистрируем партию, мы делаем многие вещи. Мне говорят: «Это все ерунда. Мы на выборах побеждаем, а вы в них не участвуете, не потому, что мы вас не пускаем, а потому, что вы неправильно оформили документы»

Все построено на вранье. На ежечасном вранье, понимаете? И чем более убедительные доказательства чего-либо приносит любой из нас, с тем большим враньем мы сталкиваемся. И это вранье просто стало механизмом, который использует государство. Оно стало сутью государственной власти, сутью ее.

Мы смотрим выступления первых лиц – там же вранье от первого до последнего слова. Вчера выступает Путин: «У нас нет дворцов». Да мы фотографируем эти дворцы в месяц по три штуки, выкладываем, показываем. «Нет у нас дворцов. Нет у нас каких-то олигархов, которые кормятся от государства». Да вот же, пожалуйста, документики посмотрите, как руководитель РЖД на кипрские и панамские оффшорные компании половину уже госкорпорации отводит.

Зачем терпеть это вранье? Зачем смотреть в стол? Извините, что я вас в какую-то философию утягиваю, но жизнь слишком коротка, чтобы в стол смотреть. По большому счету, ну а че там, в этой жизни-то? Я не успел оглянуться – мне уже почти сорок. Не успею оглянуться, и вот внуки. А потом мы все не успеем оглянуться, и мы уже лежим в постели, и вокруг нас стоят родственники, которые думают: «Скорее бы он отдал концы и освободил жилплощадь»

И в какой-то момент мы будем понимать, что не имело смысла вообще ничего из того, что мы делали, для чего мы смотрели в стол и молчали.

Смысл имеют только те моменты в нашей жизни, то время, когда мы делаем что-то правильное, когда нам не нужно смотреть в стол, когда мы можем просто честно посмотреть в глаза друг другу, просто поднять эти глаза. Вот это имеет смысл, а все остальное смысла не имеет.

Поэтому для меня, я не скрою, это болезненная ситуация. И хитрый, болезненный формат, который выбрал Кремль для борьбы со мной, когда они не просто меня пытаются посадить, а каких-то притянуть туда еще невиновных человек. Офицеров, там, с пятью детьми. И я должен смотреть в глаза его жене. У нас очень многих людей по Болотному делу посадили ни за что, просто для того, чтобы застрашить меня. Сейчас брата моего, понимаете, вот у него тоже жена двое детей, и я должен как-то вот сейчас с родителями. Они все понимают, поддерживают, я им очень благодарен.

Передайте им там всем: да они меня этим цепляют. Тем, что они вместе со мной каких-хо еще невиновных людей паровозом тащат. Но – может быть, плохую вещь скажу – но даже взятие заложников меня не остановит. Потому что все в жизни не имеет смысла, если терпеть бесконечное вранье, быть согласным со всем.

Никогда не соглашусь с той системой, которая выстроена сейчас в стране, потому что эта система направлена на то, чтобы грабить всех, кто находится в этом зале.

У нас все выстроено в таком смысле, что существует хунта, прямо в буквальном смысле хунта. Двадцать человек, которые стали миллиардерами, захватив все – от госзакупок до продажи нефти. Есть тысяча человек, которые находятся у кормушки этой хунты. Не больше тысячи. Есть несколько процентов активного населения, которому это не нравится. И есть миллионы смотрящих в стол. Я не остановлю свою борьбу с вот этой хунтой. Я буду продолжать агитировать, баламутить – как угодно – тех самых людей, которые глядят в стол, вас в том числе всех.

Знаете, я не жалею, что позвал людей на несанкционированную акцию. Вот та акция на Лубянке, из-за которой все началось, она, прямо скажем, не удалась. Я не жалею ни секунды, что я это сделал. Я не жалею ни секунды, что направил свои действия в сторону борьбы с коррупцией, на расследования и так далее.

Адвокат Кобзев несколько лет назад, когда мы разбирали дело «Газпрома» или «ВТБ», сказал мне вещь, которая запомнилась: «Алексей, а ведь тебя точно посадят. Рано или поздно, тебя посадят».

Понятно, что человеческое сознание компенсирует это, невозможно жить постоянно с мыслью «Ой, меня посадят». Она вытесняется из головы, но, тем не менее, я отдаю себе отчет в этом во всем. Я могу сказать, что я не жалею ни об одном своем действии. Я буду и дальше призывать людей участвовать в коллективных действиях, в том числе, реализовывать свое право на свободу собраний. Я считаю, что у людей есть законное право на восстание против несправедливой, коррумпированной власти, против хунты, которая все захапала, которая триллионы долларов выкачала из нашей страны в виде продажи нефти и газа. И что мы получили от этого всего? Ничего.

В этой части я повторяю то, что я сказал в последнем слове по «Кировлесу». Мы позволили им, именно мы, глядя в стол, нас ограбить; мы позволили увезти эти наворованные деньги в Европу, мы позволили им превратить нас в скотов.

Что мы приобрели? Чем они с нами расплатились? С вами – глядящими в стол!? Да ничем! Здравоохранение у нас хорошее? Нет у нас здравоохранения! Образование у вас есть? Нет у вас образования! Дороги вам дали хорошие? Нет у вас дорог.

Вот какая зарплата у секретаря суда? Вот судебный пристав получает ну от силы 35 тысяч рублей. Вот, понимаете! Парадоксальная ситуация, когда десяток жуликов всех нас – вас – грабит каждый день. А мы все это терпим. Я это терпеть не буду.

Во-вторых, сколько нужно будет здесь стоять, в метре от этой клетки, внутри этой клетки, – я постою. Я хотел бы еще раз, завершая, сказать, что трюк удался там с моей семьей, с моими близкими. Но, тем не менее, они меня поддерживают во всем, но, собственно говоря, никто из них не собирался становиться политическими активистами. Именно поэтому нет никакой нужды сажать моего брата на восемь лет или вообще сажать. Он не собирался заниматься политической деятельностью.

Уже принесено нашей семье достаточное количество боли и страданий в связи с этим. Нет никакой нужды усугублять это все. Я уже сказал, что «взятие заложников» меня не остановит. Но, тем не менее, я не вижу, зачем власти этих заложников нужно добивать сейчас.

Я призываю всех абсолютно – это, знаете, может быть, наивно звучит, и над этими словами принято смеяться и ухмыляться – я призываю жить не по лжи.

Я хочу поблагодарить всех за поддержку. Я хочу призвать всех жить не по лжи. Я хочу сказать, что я уверен абсолютно, что изолируют меня, и посадят, и так далее. Но, как говорится, на его место придет другой. Ничего уникального и сложного я никогда не делал. Все, что я делаю, может делать любой человек. Я уверен, что и в Фонде борьбы с коррупцией, и где-то еще найдутся люди, которые будут продолжать делать то же самое, вне зависимости от решения, вот этих судов, единственная цель которых – это придание вида законности. Спасибо»