Текст книги "Сладкая месть"

Автор книги: Бонни Вэнак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Ее глаза загорелись надеждой.

– То есть ты не будешь возражать, если я поеду с тобой?

– Поговорим об этом позже, – сказал он уклончиво.

Проклятие. Надо убедить ее, что поездка в пустыню и вправду опасна для нее. Хотя в глубине души Грэм знал, что эта поездка опасна прежде всего для него самого. Его худший кошмар вот-вот воплотится в жизнь.

Он протянул ей руку:

– Хочешь, давай прогуляемся, я тебе расскажу об обычаях кочевников.

Они вышли из шатра и дружно сощурились от яркого дневного света. Джиллиан взяла мужа под руку. Как же ей хотелось, чтобы он стал ближе! Она втайне надеялась, что здесь, среди его друзей, если повезет, она увидит настоящего Грэма.

Неподалеку на песке играли Фатима и Асад – близнецы Кэтрин – и Тарик, сын Элизабет. Фатима посмотрела на них и бесстрашно улыбнулась. Она подошла к Грэму, обняла его за колени и сказала по-английски:

– Дядь Грэм, поиграй с нами.

Грэм улыбнулся и нырнул обратно в шатер.

Появился он закутанный с головы до ног в белые простыни, которые взял с кровати.

Джиллиан рассмеялась:

– Вы будете играть в привидения?

– Я всегда пугал так брата, когда мы были маленькими, – сказал он и принялся с жуткими завываниями размахивать руками, скрытыми простыней.

– Ой, как страшно! – продолжала смеяться Джиллиан.

– Тише. Ты мне всю игру испортишь.

Детишки смотрели на него с открытыми ртами. К ним с серьезными лицами подошли Джабари с Рамзесом.

– Грэм? Чем это ты занимаешься? – спросил Джабари.

– Да вот, пугаю твоего сына, – ответил Грэм, не прекращая жутко завывать.

– Что-то он не кажется напуганным, – заметил Джабари. Может, если ты снимешь эти простыни, он и испугается.

Грэм сорвал с себя простыни и издал гневный вопль. Рамзес усмехнулся и кинул ему игрушечный деревянный ятаган с закругленным на конце лезвием:

– Попробуй-ка вот это.

Грэм издал воинственный клич и стал размахивать мечом.

Асад при этом бросился к матери, которая подхватила его на руки. Тарику явно было скучно, а Фатима вырвала меч из руки Грэма и ударила его кулачком по коленям. Вместо воинственного клича у нее получалось какое-то козлиное блеянье.

Грэм рассмеялся:

– Это что, новый хамсинский боевой клич? Ты моя маленькая воительница. Ты меня победила, – сказал он, хватаясь за грудь, потом осел на песок, улегся на спину и закрыл глаза. Фатима вскарабкалась на него и вдруг стала серьезной.

– Дядь Рашид плакать. Здесь, – сказала она, кладя ладошку ему на грудь.

От удивления Грэм раскрыл глаза. А девочка положила голову ему на грудь, зевнула и вцепилась в его биниш. Тарик тоже забрался на него и улегся, обняв ручонкой Фатиму.

– Тихий час, – весело сказал Рамзес. – Она часто так засыпает на мне. Подожди, не двигайся. Моя дочь угомонилась впервые за весь день.

Грэм даже не улыбнулся. Он лежал и нежно гладил девочку по голове.

Рамзес поднял дочь, та уютно устроилась у него на руках. Джабари тоже забрал сына. Грэм медленно встал и отряхнул свой биниш. Его улыбка показалась Джиллиан несколько натянутой.

– Пойду посмотрю, как там верблюды. Джилли, посидишь пока с Кэтрин и Элизабет? – И ушел, сжав челюсти и не дожидаясь ее ответа.

Ее охватило отчаяние. Беззаботное настроение от игры с детьми вмиг улетучилось. Она взглянула на Кэтрин, которая пристально следила за ней, держа на руках спящего Асада.

– Неожиданные слова для маленькой девочки.

На лице Кэтрин отразилось горе.

– Она необычная девочка. У нее дар ясновидения. Наши мудрецы говорят, что она может читать в сердцах людей, особенно тех, кого что-то беспокоит.

Глава 17

Если выбросить из головы странные слова Кэтрин, то в целом Джиллиан очень нравилось у хамсинов. Ей нравилось болтать с Элизабет, которой даже вдали от цивилизации удалось сохранить западный образ мышления. Джиллиан часто замечала, с каким обожанием Джабари смотрит на жену. Как же ей хотелось, чтобы Грэм смотрел на нее так же!

Спустя два дня Рамзес и Кэтрин пригласили их на «английское чаепитие по-бедуински» (как выразилась Кэтрин). В тени большой акации был расстелен ковер. Кэтрин вскипятила на костре воду и налила в расписной фарфоровый чайник. На низком круглом столике стояло блюдо с ячменными лепешками. Рамзеса веселило, что его жена чопорно разливает чай, будто они находятся в гостиной английского аристократического дома.

– Ты пьешь с молоком? – спросила она.

Джиллиан удивленно изогнула бровь:

– А что за молоко?

– Верблюжье, – сказал Рамзес и тут же рассмеялся при виде выражения ее лица.

– Это вкусно, попробуй, – предложила Кэтрин. – Кочевники пьют верблюжье молоко, чтобы выжить в пустыне.

– А как доят верблюдиц? – спросила Джиллиан.

– Так же, как и коров, – вставил Грэм, принимая чашку из рук Кэтрин и кивая ей в знак благодарности. – Разница в том, что приходится стоять и поддерживать подойник ногой, а правой рукой доить.

Кэтрин налила немного молока в чистую чашку.

– Попробуй.

Джиллиан внимательно посмотрела на вспенившуюся жидкость и отпила. Ей понравился насыщенный сливочный вкус.

– Вкусно, – согласилась она.

– И полезно для здоровья. Во время одного из моих путешествий по пустыне я несколько недель питался только верблюжьим молоком, – сказал Грэм.

– Да? А я думала, ты в основном ездил по городам, если не считать того, что ты ненадолго приезжал погостить сюда.

Рамзес и Кэтрин сосредоточенно рассматривали свои чашки. Лицо Грэма омрачилось.

– Чтобы выжить в пустыне, надо знать много вещей, которые помогают в чрезвычайных ситуациях.

– А почему ты не научил меня доить верблюдиц? Я хочу помогать тебе в путешествии.

Грэм сжал челюсти и отвернулся.

– Нет, Джиллиан. В этом нет необходимости. Я не хочу, чтобы ты доила верблюдиц и одевалась как кочевница. Ты англичанка.

– Но ты ведь тоже англичанин, – сказала она тихо. – Но это не мешает тебе носить одежду хамсинских воинов и свободно говорить по-арабски. Любопытно, Грэм, а тебя правда вырастила пожилая английская пара?

Грэм резко побледнел и с такой силой сжал чашку, что чуть не раздавил ее.

– Ты не веришь истории о моем детстве? – спросил он жестко. – Если хочешь оспорить мое прошлое, давай поговорим об этом наедине.

– Я не хочу ни о чем спорить, Грэм.

– Я тоже. Простите, Кэтрин, Рамзес.

Он встал и молча пошел прочь. Рамзес вздохнул и пошел за ним. Смущенная Джиллиан попросила у Кэтрин прощения.

– Я ведь просто хочу ему помочь. Но как?

Миниатюрная брюнетка выглядела задумчивой.

– Покажи ему, что готова на все, чтобы пойти с ним. Его нельзя отпускать одного в пустыню, Джиллиан. Ты ему нужна.

– Но как мне заставить его передумать?

– Если он откажется учить тебя доить верблюдиц, попробуй сама. Это несложно. – Кэтрин ободряюще улыбнулась.

Джиллиан расстроилась, но не подала виду. Грэм еще более отдалился от нее, чем раньше. Ее муж на глазах превращался в незнакомца.

Позже, когда она отдыхала в шатре, ею овладели страхи. А вдруг она не справится? Или будет ему обузой? Уверенность, появившаяся было после ее разговоров с великим шейхом и советов по финансовым вопросам, быстро таяла, стоило ей подумать о том, что она ничего не знает об этой враждебной земле. Ее светлая кожа обгорела на солнце. Ее рыжие волосы бросались в глаза. Она была здесь чужой. Джиллиан теперь уже и не знала, где она была своей.

Она встала, привела себя в порядок и вышла. Грэм сидел на земле и сосредоточенно точил свой ятаган о камень. Джиллиан собралась с духом и направилась к мужу. Он оторвал взгляд от работы.

– Грэм, нам надо поговорить. Ты обязательно должен взять меня с собой в пустыню. Я здесь не останусь.

Он просто не мог взять ее с собой.

У Грэма похолодело на сердце. В пустыне он будет биться с ее отцом, и в этой схватке будет только один победитель. В пустыне ничего не утаишь. Ветер сдувает песок, обнажая выбеленные солнцем кости. В беспощадной пустыне не бывает тени и мрака. Никаких тайн.

Нет, в пустыне он не сможет долго прятаться, там выйдут на поверхность все его тайны. Нельзя допустить, чтобы она увидела темную сторону его натуры.

– Я не могу взять тебя с собой, – отрезал он.

– Это потому, что ты считаешь, что я не вынесу всех тягот пути? Или из-за моего отца? Он не причинит мне зла, Грэм. И никогда не причинял. Возьми меня с собой. Я буду тебе щитом.

Он криво улыбнулся. Щит, который спрячет от палящего солнца и поможет утаить мрак? Она сама не знает, о чем просит.

– Нет.

– Почему мой отец преследует тебя, Грэм?

– Он охотится за сокровищами, Джиллиан. У него есть карта, и он хочет сам найти сокровища.

Казалось, такой ответ ее удовлетворил.

– Тогда ты должен обязательно взять меня с собой в пустыню. Я смогу договориться с ним…

– Нет, – сказал Грэм с раздражением. – Я не возьму тебя с собой.

Он немного помолчал. Надо было сказать что-нибудь такое, что оттолкнуло бы ее.

– Я не хочу обременять себя женщиной. Прекратим этот пустой разговор. Просто укажи мне путь к сокровищу.

В ее огромных зеленых глазах стояли слезы.

– Отлично! Значит, я для тебя не более чем обуза. Я не хочу обременять тебя, Грэм. Я нарисую тебе карту.

Она убежала в шатер. Его пронзила боль. Если он пойдет за ней сейчас, то будет выглядеть дураком. Но еще большим дураком он будет, если не пойдет за ней.

Он пошел. В прохладной тени шатра Джиллиан сидела на толстом роскошном ковре, закрыв лицо руками. Ее плечи сотрясались от рыданий. Грэм встал рядом с ней на колени. Она сопротивлялась его объятиям. Но он был сильнее. В конце концов она поддалась, будто у нее не хватало сил бороться.

– Послушай, – сказал он дрожащим голосом. – Я хочу, чтобы ты осталась здесь, в безопасности. Потому что мне… не все равно.

– Слова. Это все просто слова. Ты меня не любишь.

Грэм обнял ее еще сильнее. Он боялся приблизить ее к себе, но еще больше боялся отпустить.

Она подняла голову и посмотрела на него влажными от слез изумрудными глазами.

– Если бы ты меня по-настоящему любил, ты сказал бы. Ты бы все мне открыл, Грэм.

Внутри у него будто натянулась какая-то струна. Он не хотел этой связи, но она возникла помимо его воли.

– Просто поверь мне, Джилли, – сказал он с нежностью. – Просто поверь, что я желаю тебе добра. Больше я ни о чем не прошу.

– А я прошу только о том, чтобы ты мне открылся. Полностью, – прошептала она. – Если не можешь сказать, то покажи, что ты чувствуешь.

Грэм не мог сказать ей то, чего она хотела. Он мог изъясняться только на языке тела. Он наклонился и поцеловал ее. Джиллиан обхватила руками его голову, срывая синий тюрбан, и погрузила руки в его волосы. Он с жадностью прильнул к ней, их тела переплелись, и они перекатились к белому коврику из овечьей шерсти, лежавшему у столика. Он почувствовал прикосновение грубой шерсти к коже. Возбуждение ушло, его место занял страх.

Сквозь ее серебристый смех послышалось его тяжелое испуганное дыхание. Запах грязных овечьих шкур, мучивший его каждую ночь. Тихий смех, эхом отдающийся в шатре… Голос ее отца: «Признайся, тебе ведь понравилось».

Он откатился от нее, тяжело дыша.

– Грэм?

Он вскочил, ноги его дрожали, желание сразу пропало.

– Я обещал Джабари и Рамзесу потренироваться с ними, – только и смог он произнести. И бросился вон из шатра, опасаясь, чтобы она не услышала, как бешено колотится его сердце.

Он схватил оружие и пристегнул его к поясу. В попытке вернуть себе самообладание он быстро шел по оазису мимо выпаса, вдыхая острый запах конского пота и слыша блеянье овец. Справившись с внутренней дрожью, он обошел груду камней и вышел к площадке для тренировок. Там обнаженные по пояс мужчины сосредоточенно отрабатывали фехтовальные приемы. Увидев среди тренирующихся Джабари и Рамзеса, он застыл в нерешительности.

Нет, он не мог к ним присоединиться. Он ведь не был настоящим воином. «Я не настоящий мужчина, – проносились мысли в голове. – Или все-таки?..» Тут его заметил и окликнул Рамзес. Грэм неохотно направился к друзьям. Он снял с себя биниш и рубашку и достал ятаган из ножен.

– Ну, готовься, сейчас я за тебя возьмусь, – сказал Рамзес по-английски. – Сейчас мы проверим, дружище Рашид, удалось ли англичанам превратить тебя в неженку.

Грэм поиграл бицепсами.

– Неженкой меня не назовешь, дружище. Ни в бою, ни где-то еще.

Джабари, отошедший в сторону, чтобы понаблюдать за поединком, одобрительно расхохотался. Грэм не сводил глаз с Рамзеса. Хотя тот и был ниже ростом, о его воинском мастерстве среди хамсинов ходили легенды. У шейха не могло бы быть охранника лучше.

С самого начала поединка Грэм ушел в оборону, чувствуя, как его уверенность в своих силах тает. Он мог наносить Рамзесу разве что мелкие уколы, а тот разошелся не на шутку. В янтарных глазах воина отразилось удивление.

– Я не хочу тебя поранить, – сказал Грэм сбивчиво.

– Ты мужчина или девчонка? – подначил его Рамзес. И тут Грэм словно с цепи сорвался. В словах воина он услышал отголосок прошлого. Он зарычал и яростно бросился вперед, обуреваемый желанием растоптать противника. На лице Рамзеса отразилось удивление, но он быстро собрался и стал мастерски защищаться. Но яростную атаку Грэма было непросто остановить. Внезапно раздался громкий крик, настолько громкий, что у Грэма даже в глазах помутилось.

– Рашид. Прекрати. Рашид!!!

Громкий повелительный голос шейха пробился сквозь красную пелену, стоявшую у него перед глазами. Грэм опустил ятаган. На его кончике была кровь. Красные капли стекали по мускулистой руке Рамзеса.

Грэму стало ужасно стыдно.

– Рамзес… я…

– Ты отлично дрался. Не думаю, что рискну еще раз назвать тебя девчонкой. – Рамзес шутил, но в его глазах застыл вопрос.

Скрывая свое замешательство за перекошенной улыбкой, Грэм кивнул:

– Надо же мне было тебе доказать, что я вовсе не мягкотелый англичанин.

Воин усмехнулся ему в ответ и перевязал рану куском шелка, оторванным от пояса.

– Не переживай ты так, Рашид, это всего лишь царапина.

– У него слишком прочная кожа, впрочем, как и голова, и ты не смог серьезно ему навредить, – добавил Джабари, но при этом тоже пристально и задумчиво посмотрел на Грэма.

Грэм кивнул в знак прощания, вытер свой ятаган, собрал одежду и ушел. Ему было невероятно стыдно. Он направился к уэду, где раньше всегда находил успокоение. Но сегодня он не почувствовал умиротворения. Грэм лег на горячий песок, уронил голову на руки и застонал.

«После всего, что произошло, меня не то что воином, мужчиной назвать нельзя».

Спустя примерно час после своего внезапного бегства муж Джиллиан вернулся. Голый по пояс, он ворвался в шатер, бросил биниш и рубашку на пол, снял с пояса ятаган и кинжал и аккуратно положил их на стол. Его могучая грудь блестела от пота.

– Хорошо потренировались? – неуверенно спросила она.

Он взглянул на нее и саркастически ухмыльнулся:

– Воины тренируются не для того, чтобы хорошо провести время, Джиллиан.

Набравшись смелости, она попросила, указывая на ятаган:

– Покажи, как хамсинские воины пользуются этим во время тренировок.

Он прищурился и с удивлением на нее посмотрел. Она обворожительно улыбалась.

– Женщинам запрещено наблюдать за тренировками воинов. Это священнодействие.

– Ну хорошо, Грэм, тогда покажи мне здесь.

– А ты знаешь, почему женщин не подпускают к площадкам? Во время тренировки мужчину охватывает боевое возбуждение. А потом дикую жажду крови сменяет жажда иного рода; ему нужна женщина, он страстно желает почувствовать, как ее нежное тело поддается ему.

Она почувствовала приятную истому при виде огня в его темных глазах.

– Покажи, Грэм, – повторила она.

Его ноздри затрепетали. Воздух в шатре накалился и наполнился терпким мужским запахом – лошадей, кожи и сандалового дерева. Вместо утонченного герцога на Джиллиан смотрел грозный воин. Его оружие напоминало ей об опасностях, подстерегавших здесь на каждом шагу: тут мужчины дрались не на рапирах с тупыми наконечниками, как на состязаниях, а по-настоящему, не на жизнь, а на смерть.

Раньше такая перемена пугала ее. Теперь она возбуждала. Грэм извлек свой длинный ятаган из ножен.

Джиллиан только ахала от восхищения, когда он рассекал воздух мечом. Он выписывал ятаганом в воздухе замысловатые узоры. Его мышцы при каждом движении перекатывались под кожей.

Где он всему этому научился? Джиллиан не осмелилась задать ему этот вопрос. Грэм вложил меч в ножны и положил на стол.

Он повернулся к ней. Выражение лица у него было суровым, пот стекал полбу, блестел на груди. Она дотронулась пальцами до густой поросли жестких волосков у него на груди. С его губ сорвался хриплый стон.

Чувствуя уверенность в своих силах, она обхватила его за шею. Ее губы поддались напору его поцелуя, требовательным движениям языка. Джиллиан прильнула к нему, ощущая его напрягшееся тело. Мягкая хлопковая блузка терлась о ее набухшие соски.

Грэм, тяжело дыша, оторвался от нее. Его лицо исказилось желанием. Джиллиан слегка отстранилась. Ее охватило сильнейшее возбуждение от того, что ей удалось пробудить в нем такое желание, но в то же время она немного боялась его темной мощи.

Справится ли она с ним?

Он повелительным жестом указал на ее блузку. Она сняла ее. Его зрачки расширились, когда он ласкал ее обнаженную грудь с покрасневшими бугорками сосков. Не сводя с него глаз, она медленно раздевалась, пока не оказалась совсем голой. Грэм сорвал с себя одежду.

Она села на кровать и выжидательно посмотрела на него.

– Ложись на живот.

Она смутилась. Он сверлил ее пылающим взглядом.

– Доверься мне. Это в порядке вещей.

Она конвульсивно сглотнула и послушно повернулась к нему спиной. Простыни были мягкими и прохладными. Когда она почувствовала, что он подтягивает ее руками за бедра чуть назад, ее охватила легкая дрожь. Джиллиан не знала, что он собирается делать, но доверяла ему. В этой позе она ощущала себя особенно уязвимой.

Она вздрогнула, почувствовав, что его рука проникла между ее влажных трепещущих бедер. Он стал нежно ее поглаживать, поддразнивая, но не торопясь войти в нее. Она вцепилась зубами в подушку, кусая ее, не давая стонам вырваться наружу.

Его голос изменился, стал низким, даже грубым.

– Тебе ведь нравится? Признайся. Тебе нравится.

Смущенная Джиллиан не ответила. Движения его руки между ее ног увеличивали сладостное напряжение, она буквально истекала влагой. Она инстинктивно подняла бедра, пытаясь прижаться к нему ближе. Почувствовав его набухшее естество у себя между ног, Джиллиан вся подалась назад, сгорая одновременно от желания и смущения.

Грэм прижался к ней, обдавая ее щеку своим жарким дыханием, и прошептал:

– Скажи, что ты меня хочешь.

Она ответила беспомощным всхлипыванием, она буквально умирала от желания ощутить его в себе. Джиллиан почувствовала, что он плотно обхватывает ее со всех сторон, будто она была рукой, а он – лайковой перчаткой. Одной рукой он твердо держал ее за бедра, а вторая продолжала творить какое-то темное волшебство у нее между ног. Она вся горела от невероятного напряжения. Его твердое орудие упиралось в ее лоно. Джиллиан опять подалась назад. Он снова отодвинулся.

В отчаянии готовая закричать от желания Джиллиан встала на четвереньки и с силой устремилась назад, но он уложил ее обратно. Он снова и снова дразнил ее.

– Грэм, – прошептала она.

Он всем своим весом прижимал беспомощно извивающуюся Джиллиан к кровати.

– Скажи, что ты хочешь этого, – сказал он хрипло. Еще один поддразнивающий толчок. Она закрыла лицо руками и сжалась, когда он резко и глубоко вошел в нее. Джиллиан чуть не застонала от палящего удовольствия, вмиг поглотившего ее.

– Ну же, Джилли, расслабься, не сопротивляйся, – тихо шептал он ей на ухо, прижимая ее всем телом к кровати и двигаясь в ней резкими и сильными толчками. – Тебе ведь нравится. Тебе не спрятаться от самой себя, – хрипло повторял он.

Ей было хорошо, но такой напор начинал ее пугать.

– Грэм, пожалуйста.

Он замер. Потом тихо застонал:

– Господи, Джилли… прости. Я сам не понимаю, что творю.

Тяжело дыша, он отстранился от нее. Перевернувшись, чтобы взглянуть на него, она прочла в его темных глазах муку. Он обхватил ее лицо руками.

– Джилли, прости, – прошептал он.

– Грэм, что с тобой?

– Это все прошлое, – сказал он. – Я не могу допустить, чтобы оно встало между нами.

Она поняла, что он отчаянно в ней нуждался. Джиллиан обхватила его за шею, притянула к себе и покрыла его лицо легкими поцелуями.

– Я не допущу этого. Просто люби меня, Грэм. Займись со мной любовью. Ты мне нужен.

Желая его утешить, она ласкала его, разжигая в нем огонь страсти. По телу Грэма прошла волна дрожи. Он не скупился на ответные ласки.

На этот раз все происходило медленно, Грэм по капельке собирал наслаждение, а Джиллиан гладила его по спине. Каждое глубокое проникновение, каждое прикосновение увеличивало напряжение, пока наконец она не обхватила его со стоном удовольствия. Он весь содрогнулся, изливая в нее семя.

Когда их тела расплелись, она ощутила холодную пустоту. Он накручивал на палец пряди ее волос, будто шелковые нити.

– Джилли, я не хотел сделать тебе больно. Боже меня упаси, чтобы я еще когда-нибудь… заставил тебя пережить такое. Прости меня.

– Ты не сделал мне больно, – сказала Джиллиан бодро. Казалось, он поверил ее словам. Он упал на кровать, притянул ее к себе и стал нежно поглаживать по спине.

Джиллиан смотрела на лежащего с закрытыми глазами Грэма. Что же его так мучило?