Текст книги "Мертвая суть. Возрождение. (СИ)"

Автор книги: Богдан Рассовский

Соавторы: Rassovsii Boghdan
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

–Что? Что такое? Где я?

– Спокойно, помоги мне разбудить Алекса, и валим отсюда пока машина не взорвалась.

Джейк живо соскочил с места, и мы начали будить Алекса. Пульс есть, но ему не слабо ударило в голову. Его подушка безопасности не сработала. Он вяло открыл глаза и оглядел и нас. Мы пытались его поднять, но он был слишком слаб.

– Давай за плечи, – сказал Джейк, подхватив руку Алекса.

Я взялся справа, и мы понесли его. Куда сами не знали, лишь бы подальше от тюрьмы и от этого места. Вокруг деревья, трава, прохладный ветерок. Мы начали все дальше и дальше вглубь леса, пока не дошли до реки, там решили сделать небольшой привал, нужно вернуть Алекса, сами мы его далеко не утащим, а, к утру, они возьмут след, если конечно машина не взорвется, тогда, можно сказать, мы уже пойманы. Мы положили Алекса рядом рекой и начали черпать из нее воду и обдавать Алекса. Мало по малу, он стал приходить в себя, но был все еще вял.

– У меня есть одно предложение. Но спорное.

– Какое? – задыхаясь, говорил Джейк.

– “Шоковая терапия”. Мы выбрасываем его в воду, это должно провести к выбросу адреналина, он его взбодрит.

– А нельзя его просто положить?

– Нет, перемена температура должна быть резкой. Годится?

– Давай.

Джейк отдышался, и взял Алекса за ноги, а я за руки. Раскачав его, мы бросили Алекса в холодную воду. Я стоял одной ногой в реке и придерживал его за руку. Алекс начал кашлять, потом и барахтаться. В этот самый момент я вытянул его на берег. Он перевернулся на бок и стал кашлять.

– Ух, как бодрит! – произнес он неестественно веселым голосом.

Как и Джейк, я был удивлен его реакции. Ну, да ладно, не время, бежать надо. Я огляделся. Мне эта местность показалась знакомой, я подошел к реке и увидел, что это та самая река, по которой когда-то мы со Стеллой плыли в бездыханной вечности. Мне стало не по себе. Но второму приступу помешательства я не дам случиться. Алекс и Джейк ждали моих указаний, их судьбы в моих руках, я не имею права их подводить.

– Я знаю эту местность. Дальше нам туда, – сказал я, указывая пальцем по ту сторону реки. Они оглянулись, река была шириной около пятнадцати метров. Вокруг не было видно переправ, только вплавь можно было добраться на ту сторону.

– А других путей нет?

– Есть, но тогда придется идти вдоль дороги. А в нашем продолжении это недопустимо.

– Эх, ладно. Не думал, что это будет так сложно.

– А кто говорил, что будет легко? – поддержал меня Алекс.

– Давайте, мы уже давно не дети.

Джейк поднялся с земли, и мы встали у берега.

– Готовы?

Джейк с Алексом кивнули, и мы втроем нырнули в холодную воду. Течение пыталось сбить нас с пути, но мы настойчиво плыли по своему курсу. Вот уже половина, четверть, десятая. И мы доплыли до берега. Я оглянулся, все на месте.

– Так хорошо, дальше бегом.

Я начал с легкого бега, Джейк и Алекс бежали следом. Бегая по лесным просторам, было не сложно заблудиться, но меня словно тянула за собой неведомая сила. Она вела меня обратно в родной город, где все начиналось.

Глава 8.

Ранее утро, на улицах уже светлело, когда трое беглых преступников добрались до цивилизации. Одежда практически высохла, но ее бы стоило сменить. Не каждый сочтет нормальными то, что тюремщики гуляют так далеко от тюрьмы. Проходя по задним дворам жилых домов, мы положили глаз на висящее на улице белье. Не долго думая, мы схватили его и начали переодеваться.

– Прекрасно сидит, – заметил Джейк, разглядывая свои новые синие облегающие брюки, и красную майку с Микки Маусом. Алекс оделся в легкие цветные шорты и серую майку. Я обошёлся синими джинсами и гавайской рубашкой.

– Куда дальше? – спрашивал Алекс, когда мы уже шли по району, как ни в чем не бывало.

– Помните трех трейсеров из особняка Берцхема?

Алекс сразу переменился в лице, он хотел бы забыть события той жуткой ночи, но я невольно напомнил ему о том дне, когда он лишился брата. В ту же ночь их с Джейком повязали, это вообще была жутко неприятная ночь, полностью лишённая радостных мгновений.

– Так вот, мы сейчас направляемся к ним.

– Хорошо, но вы с ними уже квиты, за просто так они, вряд ли, укроют нас.

– Ну, в крайнем случае, придется на них… ладно вам, раньше мы занимались этим и сейчас сможем.

Да, когда то я поставил точку на криминальных делах. Но теперь, положение не оставляет другого выбора. Да и вообще, за последние годы мне стало уже настолько плевать на судьбы других людей, что когда-то поставленная точка – теперь не более чем капля воды, оставленная в зной на металлическом листе.

Вообще, утро ранее, даже не знаю, работают они сейчас или нет. Ну, да ладно, выбора все равно нет, разве что прогуляться по городу, хотя куда он от нас денется? Но это оставим на крайний случай. Сейчас дела первостатейной важности. Мы брели по городу, я был удивлен, насколько все изменилось. Мы с легкостью нашли “Алую Розу”, в ее интерьере ничего не изменилось. Дверь была открыта, там кто-то выступал, практически вся публика уже спала. Ну, еще бы, на часах четыре утра. Да и мохнатый гитарист группы уже машет пальцами мимо ладов. Он пытается крутить головой, но, при первой же попытке стоял на грани падения со сцены. У басиста каменное выражение лица, то ли пьян, то ли всегда такой. «Ну да ладно, не будем отвлекаться» – подумал я про себя и направился дальше, к той двери, к которой когда-то нас с Каролиной вел тот человек-плащ. Мы пошли через ту самую дверь, коридор и еще одна дверь. Но та была заперта. Я постучался в нее... В ответ тишина. Я постучался настойчивее, по ту сторону зазвучали медленные вялые шаги.

– Кто?

– Ричи.

– Хватит приходить. Я же говорил, что твой товар прибудет через неделю.

– Нет же, я Ричард Лоренс. Помнишь, вы делали нам с Каролиной паспорта?

В двери зашумели замки, судя по времени их открытия, замков было много. Алекс и Джейк просто молча ждали. Дверь открылась. В ней стоял Питер, все в том же костюме, только в изрядно помятом. Одна пуговица отсутствовала, другая висела на одной ниточке. Судя по виду он спал, до того момента пока мы не заставили его открыть дверь.

– Ричи? Что случилось?

– Долгая история, мы можем войти? – Питер оглядел Алекса и Джейка.

– Не беспокойся, они свои. Готов ручаться за них, – ответил я бросив на них резвый взгляд.

– Ну, проходите, – сказал Питер, распахивая дверь.

Свет внутри не горел. Питер шел впереди, вел нас наверх в кабинет. Внутри была мертвая тишина, словно мы находились в склепе. Питер приоткрыл дверь в кабинет и аккуратно зашел внутрь. В его походке что-то изменилось, он прихрамывал на одну ногу, и горбился. У меня появлялось ощущение, что поддержки мы от них не получим. Алекс сел в ободранное кожаное кресло на колёсиках, и указал нам на табуретки, стоящие на противоположной от него стороне. Выражение лица Алекса излучало печаль. Он смотрел на пустой стол, словно разглядывал картину и пытался понять, что хотел изобразить автор. В кабинете было темно, на полках и столе толстым слоем лежала пыль. Алекс долго не мог начать разговор. Он был целиком и полностью погружен в себя.

– За эти годы многое переменилось Ричи. Очень многое... Появилось серьезное противостояние власти. Сначала это было не заметно, устраивали демонстрации, толкали речи. Но узнав об их планах, спецназ начал жестоко разгонять их с помощью слезоточивого газа. В ответ на это протестующие устроили настоящую бойню. Была масса убитых с обеих сторон. Это было что то на подобии очага восстания, которому не дали разгореться. Их подавили в самом начале, но после того ракового дня правительство ожесточилось. Любого, на кого пало подозрение, закрывают, и о нем забывают. А потом они вплотную занялись организованной преступностью, считая, что это мы очаг всех проблем. Боб не сказал ни слова, просто взял и ушел. Куда? Можно только догадываться. Я же спустился до продажи наркоты.

К концу рассказа Питер окончательно пал духом, глаза заблестели, словно он сейчас проронит слезу, но этого не случилось.

– Давай-ка поподробней о тех демонстрантах.

– Помнишь, когда последний раз с тобой виделись, так вот, это началось где-то за полгода до того. Как я и говорил, сначала они были незаметны, а потом бойня, где-то через год.

– То есть, ты уже около десяти лет так живешь?

– Нет, нет. Мы долго старались изо всех сих, что бы не дать им нас подавить. Но, все же, проиграли. Те демонстранты еще живы, и их идеи тоже живы, но, боюсь, что большинство посадили, а остальные вернулись к своей прежней жизни.

– Почему же я об этом не видел не по телевизору, не в газетах?

– Все просто друг мой, СМИ контролируется правительством, а ему не нужно, что бы в других городах узнали о такой жестокости. Иначе вспышки появлялись бы по всей стране.

– А где бы я мог найти лидера?

– А я то откуда знаю? Я всего лишь наркодиллер. Знаю только то, что зовут его Аллен.

У меня в голове сразу вспыхнуло воспоминание об Аллене, Брэде и Стелле, о нашей группе. Неужели это тот самый Аллен? Если он не переезжал, то я знаю, где он живет.

– Слушай Питер, если ты не против. Мы можем заночевать у тебя?

– Ладно, а вы откуда?

– Только что из тюрьмы.

Питер встал с места, и подошел к окну. Поджав губы, он тяжело вздохнул.

– Черт с вами. Оставайтесь.

На лице Питера ясно выражалось нежелание принимать нас. Но его гуманизм взял верх над здравым смыслом. Мы поблагодарили его и отправились по комнатам, в которые Питер нас направил. Время сновидений, надо отдохнуть. Я попал в ту самую комнату, в которую нас когда-то заселили вместе с Каролиной, шторы уже были ободранными, обои блеклые, горел только настольный фонарь. Все преображается на глазах, ветер шумно ворвался в окно развевая шторы, этот ветер словно нес с собой красные капельки краски, которые так изящно легли на стены, вернув им прежние яркие цвета. Этот же ветер растрепал одеяла и, откуда не возьмись, появилась Каролина, сидящая на кровати сложив ногу на ногу в такой непринуждённой позе. Я смотрел на все это с чуть приподнятой бровью. Подобные галлюцинации давно как не удивляют меня.

– Я верила в тебя Ричи, – произнесла Каролина таким милым и ласкающим душу голосом, что я был готов умереть от умиления. Я сел на кровать и обнял ее.

– Но тебе не кажется, что устраивать то, что ты задумал – это уже слишком?

– Нет, любовь моя, они этого заслужили. Как они оставили меня инвалидом? О том, как они косвенно убили тебя? Стеллу? Что они с народом творят?! И за что все это? За то, что мы говорили правду? Нет, я им этот не прощу. Не умеешь править – не берись.

– Отступись Ричи, в конце всего ты пожалеешь, – Каролина встала с кровати и обратила свой взгляд в сторону.

– Ты мне угрожаешь? – спросил я с удивленной улыбкой.

– Нет, я просто знаю, что так будет, – ответила она, развернувшись ко мне.

– Эх, не уверен, – сказал я, распластавшись на кровати, подперев голову руками словно подушкой. После некоторого неловкого молчания Каролина начала отвлеченный разговор.

– Ты же вроде бы научился игнорировать свои видения.

Я поднялся и сел на край кровати, расставив локти на коленях, а кисти свисали как безжизненные плети.

– Ох, не знаю, что на меня нашло, меня, словно, огрели арматурой по затылку. Все началось так внезапно, видения наплыли из неоткуда, и стали неотличимы от реальности. Я не смог остановиться.

Каролина подошла поближе, и присев на колени положила мне руку на голову и начала поглаживать. Я отличал сон от реальности, когда ее ручка столь тепла, столь осязаема.

– Ничего Ричи, все хорошо. Но ты не думаешь все-таки лечиться от этого?

– Нет! Никогда! – завопил я во весь голос. Каролина, приложив палец к губам, прошипела. Я внезапно начал говорить шепотом.

– Тогда я потеряю тебя.

– Но, зато ты перестанешь угрожать окружающим.

– Цена слишком велика. Я на это не пойду.

– Бедный мой, бедный Ричард.

Каролина не переставала гладить. От этих манипуляций с течением времени я уснул. Наутро, конечно, ни Каролины, не принесённого ею уюта не осталось в той печальной комнате. Я лег спать в том же в чем и ходил, зато утром не пришлось одеваться. Я направился к кабинету Питера, он спал на столе, раскинув руки, стирая ими весь накопленный годами слой пыли. Решив его не тревожить я направился к своим. Джейк спал, а Алекс стоял у окна. Комната, в которой мы находились, мало чем отличалась от моей, с точки зрения времени отсутствия жильцов. А по интерьеру, в ней преобладал когда-то бывший зеленый. Теперь это бледно-болотный, на местах стыков обои отклеивались. Алекс молча смотрел вдаль, и, возможно, жалел о том, что ушел из тюрьмы, все таки столько лет привычки, а теперь все иначе. Люди вообще по природе боятся перемен. Перемены заставляют продумывать снова свой распорядок, пересматривать свой образ жизни, и вообще думать. Это общечеловеческая проблема – лень перед мыслительным процессом. С одной стороны, она толкает человека на стадное соглашательство, благодаря чему народ становиться движущей силой в руках сильных мира сего, и остается не раз облапошенным, а взамен получает жалкие гроши как дань. Но, с другой стороны, многими вещами забивать свою голову просто ни к чему. Но важно научиться распределять важные и маловажные проблемы, на которых стоит сконцентрировать особое внимание. Алекс так и стоял, застыв у окна, словно статуя, проклиная своего архитектора за то, что бросил ее на растерзание веков. Так и Алекс думал о том, что возможно ему не стоило выбирать такой путь, возможно, ему нужно было это усвоить еще тогда, когда его наказала судьба смертью брата. Он находил в этом прямую связь, но осознал это только сейчас. Я постучался в открытую дверь и вошел.

– Доброе утро.

– Доброе…

– Как себя чувствуешь?

– Хорошо.

– Я задумал переворот, мне нужна твоя помощь, – Алекс едва повернул голову, и бросил легкий смешок.

– Нет. Я не буду в этом участвовать.

Я был несколько озадачен его ответом.

– Почему же?

– Зачем тебе все это?

– Месть, преодоление режима, свершение справедливости.

Алекс неожиданно вспыхнул.

– Какая месть Ричи? Ты своими руками убил жену!

– А как же Стелла? Если бы они не сделали с нами тоЮ что сделали, Каролина была бы жива!

– Вы сами нарывались!

– Как? Говоря то, что есть?

– Зачем? Зачем людям знать об этом? Ты же слышал, к чему это привело. Знаешь, в гибели тех демонстрантов виноват ты. Если бы не вы, им было бы не за что сражаться.

– Если у человека нет ничего, за что он мог бы сражаться, он уже не человек, – я, оскорбленный абсурдным мнением Алекса, тоже повысил тон.

– Человек, которому не за что сражаться – просто цивилизованный. Оглянись, двадцать первый век. Зачем дальше погибать просто так, из-за каких-то абстрактных ценностей?

– Я посмотрю, как ты заговоришь, когда тебя отправят на войну с кем-то, до кого тебе вообще нет никакого дела. Думаешь, террористы из Ирака, действительно так ненавидят Америку, что постоянно направляют сюда смертников?

– Да, наш образ жизни не соответствует их устоям, вот они и лезут.

– Ты понимаешь, что тебе промыли мозги? Американцам приглянулась иракская нефть, а народу они сказали, что иракцы нас ненавидят, что бы набрать побольше рекрутов.

– Ты параноик, Ричи.

– А ты наивный кретин. Смотри иногда со стороны на ситуацию.

Алекс подошел вплотную и ткнул пальцем мне в грудь.

– Я уже посмотрел. Я сейчас пытаюсь что-то доказать одержимому местью психу, который просто слишком туп и уверен в себе, а потому валит свои проблемы на других. К черту все, я ухожу.

Алекс толкнул меня плечом и направился к двери.

– Куда? Обратно в тюрьму? Да там никто и не задумается над твоим благородством.

Алекс пропустил мои слова мимо ушей и громко хлопнул дверью. Я чувствовал себя так нелепо, стоя один в пустой комнате. Переполненный яростью я обдумывал слова Алекса, но ни к чему не пришел, он был не прав. Он повел себя глупо, и неблагодарно. Просто так я что ли вытаскивал его из тюрьмы? А что же Джейк? Он же останется? Я направился к комнате, где расположился Джейк, оттуда вышел Алекс, а следом за ним шел Джейк.

– И ты туда же?

– Прости Ричи, но Алекс прав. Ты опасен, и цель твоя гибельна.

– Но, мы же дружим с самого детства, – говорил я, цепляясь за последнюю возможность остаться хоть с кем-нибудь.

– Да? Что-то ты быстро про меня забыл, когда меня посадили.

– А как я должен был искать тебя? Мало ли куда они вас отвезли.

Лицо Джейка источало злобу и призрение.

– Надо было тебя выдать, когда они нас допрашивали…

Джейк развернулся и пошел к выходу, Алекс усмехнулся и закрыл за собой дверь.

Вот теперь я остался совсем один, Питера можно не брать в расчет – у него и своих проблем достаточно, и мне, почему-то кажется, что он откажется. Я направился обратно в комнату и начал все обдумывать. Может, они все же правы, и я действительно опасен, может, действительно во всех своих бедах я виню других? И вообще идея захватить власть недостижима?

– Я знал, что ты сдашься.

Я обернулся и увидел стоящий в углу корень моих страхов и жажды мести. Он словно не стоял, а висел на вешалке, закреплённой на невидимой опоре. Он медленно переворачивал голову слева направо, словно у него сломана шея.

– Чего тебе надо? Проваливай.

– Ты меня, что ли гонишь? Забавно... Куда я уйду, живя в твоей голове?

– Куда хочешь. Только от меня подальше.

– Увы, я как клоп, пока ты не сдохнешь, я тебя не оставлю.

Я промолчал, он разводил руки, его суставы хрустели.

– Послушай лучше Алекса, он дело говорит. Вечно нужно какому-нибудь выскочке все портить. Почему вам не живется мирно, мы же дали вам кров, телевизор, модную одежду, телефоны. Почему нельзя просто взять, что дают и радоваться жизни.

– Да потому что вы укрываете глаза массы всем этим мусором. А под такой завесой творите с людьми все, что вашей душе угодно.

– Может быть, но главное люди довольны. Если им нравится такая жизнь, то почему бы и нет?

– Но, это же бесчеловечно!

– Когда же ты поймешь, что люди должны сами снизойти до мысли что что-то не так.

– Я бы не осознал без Стеллы.

– Ну, значит, ты недостаточно умен, чтобы самому дойти до этого. Ты пользуешься чужими идеями, чужими мыслями, вместо того, что бы генерировать собственные.

– А представь, если каждый человек сам открывал элементы таблицы Менделеева, сам учился бы электротехнике, сам придумывал музыкальные произведения, и все с нуля, не перенимая ничего у тех, кто уже снизошёл когда-то до этого? Какой прогресс бы тогда вершился?

– Ну, здесь ты зашел в совершенно другую сферу. Развитие науки и техники – это не одно и то же с личным духовным ростом каждого.

– А я все же нахожу их схожими. Суть обоих – информация. Когда-то и кем-то открытая истина, опирающаяся на открытые ранее истины. Так и продукт моего разума опирается на уже существующие истины, генерируя новые.

Глава 9.

Закончив спор со своим вторым "я", я все же решил заняться делом. На часах уже шесть вечера, я брожу по, когда-то, брошенному городу. Все вокруг казалось таким знакомым, и в то же время таким чужим. Я чувствовал себя подлым предателем, из-за того, что просто бросил его. Новые строения, новые пристройки, новый архитектурный стиль. Но кое-что осталось нетронутым. При виде патрульных машин я прятался, в страхе, что ищут они именно меня. В воздухе витал такой знакомый запах вызывающий ностальгию по тем временам, когда мы с Джейком и Стеллой носились по дворам бросая друг в друга куски глины. Трудно было сказать, от чего он шел. Может быть, это просто общая комбинация вообще всех запахов города, а возможно это я у себя чего-то на воображал. Как завороженный я бродил по сравнительно людным переулкам, люди вокруг словно меня не замечали, каждый погружен в свои дела, свои проблемы. Их не волнует то, что среди них затаился беглый убийца. Кто-то с работы, кто-то по магазинам, кто забирает детей из детского сада. Кто-то несет с собой огромную цветную коробку с букетом цветов на день рождения любимой. И оглянитесь вокруг, они ведь счастливы, им больше ничего не нужно. Им не к чему знать, как устроена система управления, им не интересно слышать, о заговорах, они любят свою страну, и готовы порвать в клочья любого человека, о котором они ничего не знают, которого они никогда даже не видели, только потому что тот не лестно отзовётся об их стране. Их патриотизм в своей сути не что иное, как добровольное рабство, завуалированное под честь гражданина. Я шел в этой толпе, словно свой. По крайней мере, они так считали. Ну, еще бы, у кого в наше время возникнет мысль о том, что есть люди, думающие по другому, ставящие свои цели выше офисного уровня. За все время прогулки, на меня заострил пристальный взгляд только один человек, и этот человек не полицейский который должен меня искать, и не кто-то из толпы, которых это похоже не касается, а маленький пятилетний мальчик. Он посмотрел на меня таким испуганным взглядом, что я на миг вообразил, будто я настоящее чудовище, хотя кто знает, многое изменилось с тех пор, когда я был добр, слаб и невежественен. Может знание истины и озлобило меня. Я посмотрел в глаза этому мальчику, он зажмурился, не желая видеть моего тяжелого взгляда. Вот оно, пока еще не опороченное дитя, подлинный человек. Пройдут годы, и когда он поймет, что его мировоззрение не вписывается в общественные рамки, и его нужно стыдиться, он станет подстраиваться, будет стараться быть как все. И тогда его широкий кругозор, данный самой природой, сузится до таких пределов, что превратиться в маленькую точку, точку зрения. Одну единственную точку на любой случай жизни. А больше одной и не требуется в обществе. Больше чем одна – это уже слишком много, слишком странно...

Оглядывая окрестности, и думая о своём, я и не заметил, как уже добрался дома Аллена. Один этаж, бордовая черепица, справа от дома стоит внушительных размеров дуб. Его листья усыпали крышу дома, слой листьев на крыше, говорил о том, что Аллен давно не убирался, и видно не собирался. А, может быть, он здесь давно не живет. Может он пал на поле боя во время последнего митинга, а, может, он арестован? Есть лишь один способ проверить. Я зашел на крыльцо и постучи в дверь, эффекта не последовало. Я постучал настойчивее, по ту сторону были слышны шаги. Глазок потемнел, хозяин смотрит на меня.

– Кто там, – спросил хозяин не отрывая глаз от меня.

– Ричард, – ответил я, чуть-чуть замешкавшись.

– Какой Ричард?

Тут я задумался. Если скажу Хорн, то узнает. Но если это не Аллен, а на меня объявлен розыск… Но увы, Лоренс тоже в розыске, и, вероятнее всего, сейчас здесь об этом все знают. Ну что ж, была, не была.

– Ричард Хорн.

Тот не отрывался от глазка, и продолжал смотреть на меня, словно пытаясь вспомнить. Тут внезапно глазок посветлел, и зашумели замки. Дверь резко открылась и крепкая рука с силой затащила меня в дом. Хозяин протянул руку к стене и включил свет. Да, это был Аллен, я узнал его с первого взгляда, хотя его изувеченное ожогами лицо должно было затруднить мою задачу.

– Я понимаю ты сейчас передо мною, но, черт Ричи, как?

Я, молча, постучал кулаком по виску, где располагалась пластина. Аллен оглядел меня, и пригласил на чай. Я любезно согласился. Сев за стол, я рассказал Аллену все с того момента, как нас со Стеллой похитили, до той минуты как я постучался в его дверь. Аллен внимательно слушал, не перебивая, ему было крайне интересно то, как мне удалось выжить. Под конец рассказа он затих, попивая чай из маленькой, белой, фарфоровой чашки, спросил:

– Слушай, я, кажется, знаю эту Каролину. У неё, случайно, фамилия не Эбель?

– Да, – я сузил глаза. – Откуда ты знаешь?

– Мы ходили на сольфеджио в детстве.

– Неужели?

– Ага. Прекрасная девушка была, – он посмотрел на меня с сожалением в глазах. – Помнится, я и Брэд помогли ей в одном масштабном музыкальном деле, когда она заканчивала школу. Если ты встречался с ней на тот момент, то ты должен помнить феерическую концовку прощального концерта.

– О да, – я предался воспоминаниям, – на ней тогда был очень миленький костюмчик.

Аллен хмыкнул и уткнулся в чашку с чаем. Настала тишина. Каждый погрузился в свои воспоминания о былых днях. Как же я хочу вернуть те времена, когда мы с Каролиной беззаботно гуляли по просторам города, разговаривая о книгах, музыке и о действиях разных индивидуумов. Что с нами стало, моя Каролина. Что с нами стало?..

После пятиминутного молчания, Аллен спросил:

– А ты знаешь, что здесь случилось за время твоего отсутствия?

– Да, мне уже рассказали. Сожалею.

– А ты знал, что и Брэд был там?

Несмотря на обычно спокойный и прямолинейный тон Аллена, сейчас он вызывал у меня беспокойство.

– Догадывался…

– То был сущий ад, против нас выступил целый отряд спецназа. Сначала они обходились щитами и дубинками, но когда вышло время, данное им на "мирный" разгон они достали оружие. Наши коктейли были слишком слабы. И тем более в ответ на них они начали стрелять без разбора. На нашей акции протеста присутствовали женщины и подростки. Все они были ошеломлены известием о вашей гибели. И все они были рады поддержать нас, но я же не знал, что это так закончится, они не щадили никого. Приходилось спасаться бегством, иначе падешь в багровую кучу. Мы бежали со всех ног, чувствуя себя при этом последними трусами. Потом они выследили меня, и начали пытать. Я пообещал, что больше не пойду на это, в обмен они сохранили мне жизнь. Я бы хотел забыть все это, но, увы, память, как и смерть неистребима. С тех пор мы разошлись кто куда, и мысли о восстании канули в небытие.

– Знаешь, а я собственно ради этого и пришел. Я жажду отомстить за Стеллу, за свою жизнь, за жизни тысяч, что были сломаны как и моя. И объяснить им, наконец, мы не...

Аллен положил руку себе на лоб, и покачал второй.

– Ричи, Ричи, спокойно, меня тоже решили надежды, и желания. Но пойми, они сильнее. У них есть оружие, и их больше.

– А ты думаешь, мы одни? Думаешь, вообще все остальные довольны режимом?

– Конечно, есть и недовольные, но как ты собираешься с ними связаться, все линии прослушиваются, и потом, тебе будет необходимо убедить их всех. Сам знаешь, не каждый согласиться пойти на столь глобальные перемены в жизни.

– Можно создать свою собственную линию, и давать информацию о ней только проверенным людям.

– Даже если и так, у нас здесь осталось слишком мало людей для переворота.

– Есть пути. В тот раз вас так легко подорвали из-за того, что вы были не подготовлены, вы вышли с голыми руками, ну и с дубинками с зажигательной смесью. Все равно это несущественно. Нам нужно набрать всех техников и сварщиков, каких только сможем найти и направиться на свалку.

– Почему на свалку?

– Потому что я отчего-то не уверен, что у вас есть деньги на покупку оружия и машин. А на свалке можно найти все. Потом со всем этим добром мы направляемся к тюрьме, и освобождаем их.

– Заключенных? Да от них больше проблем, чем пользы.

– Не знаю уж, я там был, я с ними общался, и, на мой взгляд, они довольно порядочные. По крайней мере, рекруту высшее образование не к чему.

– Нет, с ними у нас ничего не получиться.

– Подумай Аллен! Они нужны нам только как рабочая сила, ты же не думаешь, что горстка аристократов смогут противостоять натиску целого правительства?

– Ну, не знаю…

– У нас нет второго права на ошибку. Так потери уменьшаться, и только так мы сможем довести свое дело до конца.

Аллен сидел, сложив руки вместе. Смотря на стол, не отрывая взгляда, он словно застыл в этой позе. В его голове мелькали кадры из прошлого, о той бойне, горах убитых, и он сопоставлял тот случай с грядущим. Представляя, как все может закончиться, он зажмурился, и лицо его источало боль. Но, в то же время, вероятность успеха была выше, и Аллен улыбался озорной улыбкой. Кажется, он согласен.

– Ну, так что? – спросил я, выжидая ответа, как хищник свою дичь, когда она соберется и выйдет из своего логова.

Аллен ёрзал, не находя себе места. Он явно нервничал. Его пальцы то и дело дёргались, бегая по столу.

– Опасно, очень. Но в каком освободительном движении было легко? Ладно, я поучаствую.

– Действуем по плану?

– Да, по плану.

Аллен встал из-за стола и направился к телефону. Он начал обзванивать всех знакомых техников, что когда-то бились с ним бок обок. Он договорился о сборе у него дома в 17:00, по телефону сказал, что это вечеринка. Звонков было много, он звонил и упрашивал около двух часов, и, наконец, последний звонок, и Аллен положил трубку.

– Остается только ждать…

Глава 10.

Время близится к пяти, напряжение растет, от моего явления зависит дальнейший исход, они – как хворост, которому нужна только искра, и я должен стать для них такой искрой, что заставит их биться за свободу, даст им веру в себя и собственные силы, соберет воедино их сломленный дух. 16:56. Пришел первый, я счел, что мне пока не нужно являться, и спрятался в другую комнату. Аллен тоже нервничал, но он беспокоился о том, что вместе с приглашёнными заявиться и тайный агент, и тогда нас всех повяжут. Люди приходили и приходили, мне становилась легче, и в то же время тревожнее от того, что я давненько не выступал перед толпой. 17:00. Время настало, пока выходить. Аллен рассадил гостей по креслам и принесёнными, из гостиной. Я прошёл в зал, где они все расположились. Там сидели люди совершенно разных возрастов и национальностей, в зале также сидели несколько девушек (неужели техники?), при моем появлении, зал притих. Они молча разглядывали меня, но кажется никто не узнавал.

– Добрый день, мало кто из вас меня помнит но...

С заднего ряда послышался женский голос. То была молодая, зеленоглазая рыжеволосая девушка, с виду около двадцати шести лет, одетая в темный с красным свитер. Она задала вопрос:

– Ричард? Ричард Хорн, вокалист группы “Восстание”?

В толпе начали шептаться. Мне на душе стало так тепло. Это настолько приятно, когда тебя узнают, даже спустя столько лет. Раз она меня знает – выходит она слышала нас когда-то, и тогда ей было не более пятнадцати лет.

– Да, это я.

Я на миг замешкался, я не знал, что им сказать, они шептались. Их шепот сводил меня с ума, мне казалось, что я выгляжу глупо. Ибо некий выскочка появился из неоткуда, задумал устроить переворот, и сейчас просто стоит и не знает, что сказать. Мне было страшно, я хотел поскорее исчезнуть отсюда, от этих шепчущихся голосов, они повсюду, они шуршат своими злыми языками, и не дают мне сконцентрироваться.

Аллен заметил мое положение и решил прийти не помощь.

– В общем, дорогие друзья…

Я собрал всю свою волю в кулак, и решился. Сейчас , или никогда, и перебив Аллена сделал шаг вперед и выступил:

– Да, я Ричард Хорн, тот самый Ричард Хорн, что явился перед вами живым доказательством того, как не справедливо к своим гражданам наше государство. Я пришел к вам, дабы показать, что даже из безнадёжной ситуации есть выход, показать то, на что способен человек если он этого сильно захочет. Я прошёл через многое, меня убили вместе со Стеллой на том самом холме, и благодаря Каролине Эбель я выкарабкался, светлая ей память. Я построил свою империю протезов под именем Лоренс, я побывал в психиатрической клинике, и отсидел в тюрьме. И теперь я снова стою перед вами, дабы поднять ваш дух, и сказать : “мы сможем, у нас получиться.” Не падайте духом ребята, та бойня, что те сволочи устроили, не сойдет им с рук, и все жертвы, павшие в праведной войне еще будут отомщены, даю слово! Но один я не справлюсь, мне нужны ваши умы и таланты, мне нужна ваша поддержка. Мне очень приятно, что вы пришли. Это означает, что в стране еще остались думающие люди, и это дает жизнь моей надежде, нет, нашей надежде! Раз есть вы, значит, есть и другие. Выходит, еще не все потеряно, выходит, страна не укроется пеленой невежества и стадного соглашательства, если мы ей помешаем. Я не верю, что власть можно поддерживать, только наводя страх на ее жителей и убийствами несогласных. Нет, власть может строиться на справедливости, взаимном уважении и честном труде. Ну что? Братья и сестры, вы со мной?