Текст книги "Трасса смерти"

Автор книги: Боб Джадд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 17

– Еще кусочек? – это спрашивает Том Каслмен тоном монарха Британской империи. Не голос, а чистое золото под бархатным плисом. Звуками своего голоса он в прежние времена завораживал банкиров Нью-Йорка. Предложенный кусочек был от морского окуня – такой сочный, гладкий и светлый, что можно было и не заметить, что он слегка пережарен.

– Да нет, спасибо, я больше уже не могу, – поблагодарила Сьюзен, наклонившись вперед и выбирая себе порцию. На ней было короткое шелковое летнее платье цвета морской волны, с низким вырезом, а сквозь вырез видны были ее полные груди.

– Тогда вы тоже присоединяйтесь, Форрест! Честное слово, жалко выбрасывать такую прелесть. Его привезли сегодня утром рейсом «Эр-Мексико». Может, еще вчера плавал этот окунь где-нибудь у берегов Вера-Крус. – Он извиняющимся жестом развел руки. – Если б я позволил, они б каждый день заваливали меня такими вещами. Как-то я внедрял один проект по рыболовству вместе с маленьким чудесным человеком по имени Ренальдо Рамирес, бывшим в то время министром сельского хозяйства Мексики, и вот с тех пор он время от времени шлет мне угощения как скромный жест благодарности. Проект этот все еще в начальной стадии, но когда он заработает… – Том развел руками, показывая, какими обильными обещают быть прибыли. – А как насчет еще одной креветки, Сьюзен? Они очень вкусны, не правда? Хотя я сам предпочитаю те, что поменьше. Давайте, давайте, Эверс, несколько кусочков не повредят. Иначе Маргарет выбросит их на свалку.

Вы бывали в Мексике? – спросил он, переключая все внимание на Сьюзен. – Не верьте ничему, что о ней услышите. Если серьезно, это самая замечательная страна в расцвете своего развития. Настоящий экологический рай! Вам надо обязательно побывать там. Может, как владелец команды вы, Сьюзен, могли бы объяснить мне, почему в наш век люди все еще любят глазеть, как машины носятся по кругу и жгут органическое топливо? Или почему такие мужчины, как Форрест, садятся в них и набивают синяки на боках. Это мне вообще представляется бессмысленным!

– Мне бы очень хотелось побывать в Мексике, – ответила Сьюзен. – Но мои дети вряд ли захотят остаться одни.

– У вас есть дети! Серьезно? Я даже и не предполагал! Наверное, их не много, да? Я бы вам дал не более двадцати пяти.

– Двадцать восемь, – сказала Сьюзен. – И двое детей.

– Ну так что же, возьмите их с собой! В моем доме всегда бегают дети. – Том Каслмен улыбнулся своей неторопливой довольной улыбкой. Так улыбаются перед тем, как ударить. Я все никак не мог решить, сколько же ему лет. У него была все еще стройная атлетическая фигура, слегка выпуклые карие глаза, похожие на оптические линзы, под густыми бровями. Но животик вот округлился, а плечи начали сутулиться. На тыльных сторонах рук виднелись пигментные пятна – признак возраста, а прилизанные волосы стали седеть и выпадать. Словно половина шевелюры ушла на пенсию.

Мне бы стоило догадаться, что он предложит пообедать. В старые добрые времена у него никогда не было времени на обед. Как-то несколько лет назад, когда он нанял меня по контракту по всяким спонсорским делам и я предложил переговорить за обедом, он ответил:

– Если хочешь пообедать, пригласи одну из моих бухгалтерш. Она сможет тебе рассказать все, что я хочу.

Внизу за пределами типичного английского парка, с его строгими газонами в обрамлении аккуратно постриженных кустарников, несла свои воды сквозь английскую глубинку Темза. Был теплый солнечный день, и мы сидели на террасе перед Бернхемом – английским загородным домом Каслмена. Таким же, как его дома в Бель-Эр, или в Мауи, или в Нью-Йорке, или в Киото, или как тот грандиозный дворец, который он строил последние пять лет на тихоокеанском побережье Мексики.

Каслмен откинулся в кресле, держа в руке бокал белого вина.

– Здесь чудесно, не правда? Вы знаете, вам повезло. Если бы меня не было здесь, вам бы сюда не попасть. Национальный трест допускает в Бернхем посетителей каждый февраль, после дождичка в четверг во время обеда. И только по предварительной договоренности. – Он засмеялся своей шутке.

– Величавые английские особняки, – пропела Сьюзен, размахивая своим бокалом, – как они прекрасно демонстрируют, что высшие классы все еще что-то значат.

Каслмен рассмеялся:

– Да, мне это всегда нравилось. И это одна из причин, почему я здесь. Во всяком случае, летом. В Британии все это так хорошо разложено по полочкам, не так ли? Высшие классы располагают всеми деньгами и не платят никаких налогов. Средние классы выполняют всю работу и платят все налоги. А низшие классы наводят страх на средние классы. Великолепно! – подвел он итог, осушив бокал монтраше. – Вам взаправду повезло, что застали меня здесь. Наверное, думаете, как все это старомодно? Пережиток тех дней, когда я считал, что создаю империю. Мне следовало бы переделать эту махину в отель, чтобы максимально использовать, хотя, надо сказать, бассейн совсем не плох, если вы в состоянии платить за то, чтобы в нем можно было плавать. Я всерьез подумываю превратить дом в отель. Пусть американские туристы по выходным разыгрывают из себя герцогов и герцогинь. – Он наклонился к нам, делясь секретом: – Правительство может быть весьма щедрым, если способствует развитию туризма. Могут гарантировать окупаемость и освобождение от налогов. – Он показал жестом на креветку в тающем льду. – Серьезно не хотите?

– Нет, нет, благодарю. – Мне хотелось побыстрей покончить с этой волынкой. Может, Каслмен и собирается довольствоваться пенсией, но мне всегда приходилось следить за содержимым кошелька, когда я бывал рядом с ним. Он никогда не делал поблажек. Он лишь выплачивал долги. С минимальным по возможности процентом. К его небольшому афоризму о классовой структуре Британии он мог бы добавить афоризм о себе подобных: класс стервятников, парящих над классом хищников, выжидая момент, когда можно будет подобрать куски прибыли от растерзанной туши налогов от среднего класса.

– Вы помните «Тексон»? – спросил я.

– Естественно! Это самое первое, что ты упоминаешь каждый раз, когда мы встречаемся. Как ты навел меня на них. И как они дали мне восемьдесят пять миллионов, чтоб я исчез. – Он доверительно улыбнулся Сьюзен. Мужчина, у которого по всему свету были разбросаны жены, любовницы, корпорации, дома и доходы. Как будто Сьюзен могла бы быть приятным дополнением к этому. Потом повернулся ко мне, и улыбка сменилась гримасой. – Я чуть не погиб тогда, Эверс, и все еще жду достойного конца. Мне не надо говорить тебе, чем была нефть, добываемая из шахт последние пять лет, но, похоже, ты считаешь, что я должен быть вечно тебе благодарен. Чего же тебе надо на этот раз?

– Как я читал, не только в «Тексоне» вы держите тридцать процентов акций.

– Кстати, выплаченные.

– Но и «Кортленде» тоже. Который я вам преподнес на серебряном блюде.

– Давай, давай, мой дорогой, – сказал он, стараясь создать впечатление благородного рыцаря, – ближе к делу! По телефону ты говорил, что хочешь узнать про «Эмрон». Что ты хочешь узнать про «Эмрон»? Я бы определенно не стал в него вкладывать деньги. – Он слегка повернулся в кресле к предмету, стоявшему на соседнем столике и походившему на портативный компьютер. Его длинные изящные пальцы прошлись по клавиатуре, как у маэстро – по роялю. Он взглянул на нас. – Серьезно, если у вас там есть какие-то деньги, на вашем месте я бы их забрал.

Сьюзен аккуратно положила вилку на стол, не сводя с Тома глаз:

– Что заставляет вас так утверждать?

– Если честно, я считаю, что крупные транснациональные корпорации обречены. Как в свое время – динозавры. У них одна маленькая головка в каком-нибудь вымирающем городе, как Лондон, или Нью-Йорк, или Рим, а она тщится принимать все решения для тела, распростертого по всему земному шару. А все аборигены съедают их живьем. Это только мое мнение, конечно, но могу спорить, что эта корпорация отдаст концы до конца года. – Он вгляделся в ярко-зеленое и черное изображение перед собой. Цифры, насколько я мог различить, постоянно менялись, как будто поступали откуда-то. И это было удивительно, потому что нигде не было электрических проводов. – Этот клоун Нотон, – продолжал он, подняв на момент глаза и снова уставившись в экран. – Как-нибудь я выставлю мою коллекцию кукол главных менеджеров. Тех, которых я сам набиваю трухой и вешаю на стену. У него в течение последних пяти лет кривая доходов с ускорением падала вниз, и что же он делал? Он делал то, что делают во всем мире глобальные менеджеры без мозгов. Он каждый год наполовину урезает средний управленческий персонал и сокращает на десять процентов общую рабочую силу, но притом продлевает аренду самолета корпорации и себе платит премию в 2,5 миллиона долларов. Он заявляет «Уолл-стрит джорнал», что проблемы «Эмрон» – от «переменных величин внешнего генезиса». Он подразумевает внешние проблемы, которые его контролю неподвластны: мировая экономика, падение покупательской уверенности. Война в Персидском заливе. Бог мой, да это же его работа – ожидать, какие проблемы грядут в будущем. Если он не удерживает свои корабли вдали от скал, тогда каким же чертом он занимается, помимо начисления себе премий? Даже если бы он не ожидал войны в Заливе, это даже для меня совершенно очевидно, даже если он не видел, что происходит с его компаниями, все равно мог бы сделать кучу денег. А взгляните на это, – предложил он, не сводя глаз с цифр, которые нам не были видны. – Он перечисляет списания, неудачные приобретения. Но ни разу не критикует своих главных менеджеров. Что они, никогда не ошибаются, что ли? Им бы броситься на мечи, а они раздали себе по золотому парашюту, жадные букашки! Что еще? – Он нажал еще несколько раз на клавиши. – Читая между строк, я сказал бы, что Нотону пришлось совершить крупные выплаты в Вашингтоне по военным контрактам, которые были урезаны после Ирангейта. – Он поднял глаза с выражением триумфа на лице. – А потом его подловили на том, что прозевал войну в Заливе, что усугубилось тем, что его потребительские продажи упали. Правда, его радиовещательные компании выглядят не так уж плохо. Некоторые даже почти вышли из прорыва. Ага, точно! – воскликнул он. – Смотрите сюда. – У него, оказывается, есть эта самая «Фелпс», так что не хотелось бы мне быть среди его врагов. По сравнению с ними ЦРУ – моя маленькая кошечка. – Он нагнулся и посадил на колени кошку.

– «Фелпс», – натянуто произнесла Сьюзен, – это крупнейшая в мире страховая компания. Наверняка она в стадии роста.

Каслмен снова поднял голову и отпустил кошку.

– Единственная область роста, моя дорогая Сьюзен, – сказал он, положив свои руки на ее, чтобы быть более убедительным, – это сотрудничество с правительством. Очень немногие правительства в наши дни готовы самостоятельно заниматься убийствами. Поэтому они спокойно предоставляют это другим. Конечно, секрет современных убийств в том, чтобы обставить их так, чтобы никто и не заподозрил их в этом убийстве. Но даже той работы, как мне говорили, становится все меньше. Это не моя сфера, поэтому точно не могу сказать. Они, наверное, лучше разбираются в своей бухгалтерии. Его сеть вещания, у него есть компания «КСН»… как это расшифровывается? Спортивные новости по кабельному телевидению?

Сьюзен утвердительно кивнула.

– Вроде здесь он мог получить наличку, продав эту сеть. Хотя если бы я был на его месте, я бы держался за нее зубами. Это все равно что сойти с трибуны. Конечно, какая-то наличность имеется, но ее недостаточно, чтобы не потонуть. – Он снова отвернулся к экрану монитора. – Ага, вот теперь все понятно! Как я и думал. Я знал, что он без денег. Абсолютно ровная линия, он пуст. Ему предстоит, давайте-ка посмотрим, платеж по кредиту, Боже ты мой, через три недели. Да, это интересно! Если хотите вкладывать в «Эмрон», подождите тогда три недели, когда банки обрушатся на него. Если подсуетитесь, сможете подхватить акции «Фелпс» по пять пенсов за фунт.

– Да, пожалуй, вы смогли бы, – подтвердил я.

– Так вот, если я это делаю, не кричи, пожалуйста, что это твоя идея, Эверс! Карл! – позвал он кого-то через плечо. – Принеси нам кофейник с твоим изумительным напитком, если не затруднит.

Позднее, когда мы с Сьюзен наслаждались ароматом бренди стопятидесятилетней выдержки, а молодая женщина в очках и купальном костюме убирала со стола, Каслмен придвинулся ко мне и негромко сказал:

– Форрест, эта штука, которая на тебе…

Я озадаченно посмотрел на него, считая, что он имеет в виду мои полотняные слаксы или темно-зеленую рубашку поло.

– Да этот состав «Формула-1»! – нетерпеливо объяснил он. – Эти духи, которые ты всем навязываешь на снимках, где раскатываешь повсюду с полуодетыми женщинами, с этой штучкой Вирджинией. Они в самом деле помогают?

– О, абсолютно! – сказала Сьюзен, выглянув из-за бокала.

Выехав из Бернхема по длинной извилистой аллее через буковую рощу в сочную зелень полей, которые окружали Бернхем, Сьюзен опустила боковое стекло и откинулась на подголовник. Послеобеденное солнце отливало золотом вокруг ее волос.

– Я хочу сделать признание, – заявила она, повернувшись лицом ко мне: глаза были немного сонными после выпитого бренди.

Она выглядела такой хорошенькой и сексуальной, что мне пришлось спросить:

– По поводу того, почему ты сказала ему, что «Формула-1» работает, хотя ты знаешь, что я ею не пользуюсь?

– Понятия не имею, чем ты пользуешься. Я просто помогла старому распутнику. Все, что я знаю, это то, что ты в ней купаешься.

Мы проехали ворота, и я повернул налево в направлении Мейденхед.

Немного помолчав, она сказала:

– Я хотела сказать про «Фелпс».

– А что там с «Фелпс»?

– Да я наняла их. Двоих человек из этой компании. Компания «Фелпс» обратилась к нам в начале этого сезона, сразу же после того, как Фил подписал договор с «Эмрон». Они сказали, что за чуть большую сумму, чем я плачу двоим компьютерным аналитикам, я могла бы иметь у себя этих специалистов плюс «дополнительные льготы по обеспечению безопасности».

– Фил подписал договор с «Эмрон»? А я думал, что это ты пасла спонсоров и подписывала контракты!

– А я и занималась этим. И сейчас занимаюсь. Но «Эмрон» делала упор на то, чтобы договориться с Филом. Сэм Нотон лично звонил ему, уверял, что восхищен тем, что Филу удалось сделать. Говорил, что является болельщиком Фила, рассказывал о том, что спонсорство над нами идеально увязывается с его планами переориентации «Эмрон» на область высоких технологий.

– И они до сих пор в команде?

– Да это Лорель и Харди.

– Так это все объясняет! И что же «Фелпс» имела в виду под «обеспечением безопасности»?

– До этого у нас пару раз взламывали замки, воровали терминалы, несколько шин от гоночных машин. Ничего особенного, но мы подумали, что в следующий раз, если ничего не предпримем, можем потерять машину, документы, программы к компьютеру. Такие взломы были уже в нескольких командах. Где же это? В «Финиксе». Ты же там был? Помнишь, в марте мы приобрели аппаратуры на несколько миллионов фунтов? Не автомашины, а компьютеры и различные транспортные средства. А кроме того, понравится тебе или нет, но у нас есть свои секреты. Ну, знаешь, всякие маленькие трюки, которые, как мы полагаем, никому больше не известны. Так что мы были в несколько возбужденном состоянии. Как бы то ни было, «Фелпс» утверждала, что ее специалисты обучены электронным системам охраны и слежке, так что они смогут обеспечить нам полную сохранность всего имущества. У них к тому же есть свое собственное супермодерновое специальное оборудование. И они подключились к центральному пульту управления, и Фил считал, что это – благо для команды, убедил наших спонсоров, что все это придает нам современный вид. Ты же помнишь, как покойник обожал всякие механизмы.

Сьюзен положила руку мне на колено.

– Как ты думаешь, сумеешь ли ты обогнать этот караван, Форрест? Или хочешь, чтобы я села за руль?

Я обогнал запыленный караван, и некоторое время мы ехали молча. Вдруг Сьюзен спросила:

– Ты думаешь?..

– Что думаю?

– Ничего.

Дорогая Сьюзен! Дорогая, милая моя Сьюзен! Надо мной нависли полные, ничем не стесненные груди Сьюзен. С широким клубнично-розовым ободком вокруг сосков. Время от времени они задевали мою грудь.

– Форрест! – говорила она. Губы у нее полные и сладкие, и она целовала меня широко открытым ртом. – Я так долго этого ждала. Целые годы, – шептала она мне на ухо, выдавая свою тайну.

Я подумал, «месяцы», но вовсе не собирался противоречить ей. Что я знал? Что я знал, так это то, что она была теплой и мягкой и легко скользила вверх и вниз. Долгое и медленное любовное скольжение вверх, а потом на момент – пауза. Как бы дразня меня. Давая мне время осмыслить это ощущение, как будто мы были с ней вместе всю жизнь. А затем снова медленно скользит вниз, втянув живот, опускается вниз так, что касается меня сосками. Целует мой лоб и повторяет:

– Форрест! – Точно так же мы занимались любовью с моей первой женой, тоже Сьюзен, Сьюзен Эверс, как она все еще себя величает. Моя мочалочка – так она называла свою штуку. Без какой-либо одежды, только туфли на высоких каблуках, она устраивалась на мне, двигалась вверх и вниз, извиваясь, как червяк. На людях чопорная, подтянутая британская моралистка, в хорошо сшитом костюме и сексуально возбуждающем нижнем белье. Со своей тайной жизнью.

Этакая холеная девочка. Однажды она выдавила губную помаду на свои соски, а потом у меня по всему телу были ярко-красные полосы. «Засосы от сосков», так она назвала их. А я придерживал руками эти туфли на высоких каблуках, как у проститутки. Интересно, а сейчас моя Сьюзен – жена – так же занимается любовью в нашем старом доме на Эдвардс-сквер? С этим разведенным адвокатом, с которым сейчас живет. Они, видите ли, созданы друг для друга.

– Сьюзен, Сьюзен! – говорю я вслух, приподнимаясь, чтобы обнять ее. – Это не то.

– Ну и что, – отвечает она, – скажи мне тогда как. – Она снова опускается, слегка изгибаясь. – А мне так нравится, – говорит она, снова поднимаясь, – просто нравится. – Она кладет голову мне на плечо, склонившись надо мной. – Всего лишь один раз, дорогой. Мы сделаем это всего лишь раз. Только раз. Мы же никому не причиняем зла. А завтра ты уезжаешь во Францию. – Она села и затихла, на момент. Потом оперлась рукой на мой живот, приподнялась и остановилась. А так правильно? – спросила она. – Так я правильно делаю? Тебе нравится так? Я ни с кем так раньше не делала. Ты не хотел бы еще хоть раз? Так хорошо?

Я привстал так, чтобы положить руки на ее ягодицы. И почувствовал, как ее груди прижались ко мне.

Одного раза, подумал я, никогда не бывает достаточно. Я переместил руки ниже, ощущая, как ее мышцы сокращаются под моей ладонью. Или его слишком много.

От Сьюзен веяло сном, слабыми духами и терпким запахом секса. Она движется вверх и вниз. У нее есть самообладание, смелость, и она чудесна, такая возбуждающая, особенно если смотреть, как я сейчас, снизу вверх. Как с ней легко и как тяжело оторваться от нее! Никогда не смогу этого сделать! Она никогда даже не пробовала сверху над Филом. Джош и Сью Вторая – дети Фила. Это семья другого мужичины. Мне пора бы уже заводить свою собственную семью. Притягательности и страсти уже недостаточно. Всегда недостаточно, подумал я.

– О, Форрест, проснись! – говорит Сьюзен. – Мы – друзья с тобой. Очень хорошие друзья. И мы можем, если захотим, быть любовниками. Нам не надо ничьего разрешения. Ведь мы живем не в средние века. – Она подсовывает руку под себя, берет мои яйца и сжимает. Своими длинными тонкими пальцами. С острыми ногтями с маникюром. – Это же никому не причинит вреда. В самом деле. Никто не будет знать.

Она сильнее сжимает их для убедительности.

– Проснись! – Она отпускает яйца и кладет руки на грудь, расталкивая меня. И даже трясет. – ПРОСНИСЬ!

Я открываю глаза и вижу Сьюзен возле постели в ее старом, стального цвета шелковом халате. Она склонилась надо мной и трясет меня изо всех сил.

– Проснись, будь ты проклят, Форрест! – твердит она. – ПРОСНИСЬ! – Слезы текут по щекам. – Мерри звонит. – Голос ее прерывается, и, видя, что я проснулся, она начинает терять контроль над собой. – Алистер разбился!

И я знал, что что-то должно случиться с Алистером. Знал. И понимал, что знаю, что это произойдет. Это должно было произойти.

И мне подумалось, Что я действую так, словно принимаю участие в какой-то игре, словно это все во сне. А это не игра. И не сон.

Вовсе нет.