Текст книги "Мажор. Игра в любовь (СИ)"

Автор книги: Блю Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

20. Кира

Мало того что тошнота постоянна накатывает, тело всё ноет, то горит, то леденеет, так еще и Вадим со своими издевками. Даже в таком состоянии не может оставить меня в покое.

Тянусь к одежде, что он оставил на моей кровати и смущаюсь от увиденного: из всего множества он нашел самые развратные трусы леопардовой расцветки и слишком откровенными вырезами не там, где надо.

Как он вообще их откопал?

Мне их подарили девчонки в честь свадьбы для брачной ночи. Так и знала что он тот еще извращенец! Неужели ему такое нравится?

Деваться некуда, силы меня окончательно покидают, и я напяливаю то, что есть. Становится немного легче, но, к сожалению, ненадолго. Даже не могу вспомнить, когда последний раз меня так сильно накрывало.

Озноб бьёт со всей силой. Хорошо хоть Вадим, наконец, оставил меня в покое. Не хочу, чтобы он видел меня такой беспомощной. Только решаю отдохнуть, как слышу усталый вздох у двери. Филёв осторожно крадется к моей кровати и присаживается на корточки. Проверяет лоб своей приятной прохладной рукой. Невольно подставляю всё своё лицо под такую неожиданную прохладу.

– Не спишь? – тихо спрашивает.

А что мне ответить? Что я разбита, что не могу пошевелиться, что мне страшно и мне до боли одиноко.

– Мешаешь уснуть, – ворчу недовольно, но втайне надеюсь, что он останется рядом.

Вадим приносит воду и снова уходит со словами, что он больше мне ничем не обязан, а через пять минут опять возвращается уже с нарезанными фруктами, которые я просто обожаю. А потом снова ворчит, что я взрослая и должна о себе заботиться и опять крутиться вокруг моей кровати. Хочется отвесить ему пару колких словечек, но сил хватает лишь на громкие вздохи.

– Кажется, снова температура поднимается, – ворчит Вадим, глядя на градусник.

– Мне уже лучше, можешь идти, – пыхчу в ответ, полностью укутавшись в одеяло.

– Давай отвезу тебя к врачу! – заявляет он твердо.

– Ни за что! – из последних сил отвечаю ему.

Смеется по-тихому позади моей кровати, потом резко наклоняется к моему уху и томно шепчет:

– Почему ты не хочешь поехать в больницу? Ты боишься уколов? Великая и могучая Кира Новицкая все-таки тоже чего-то боится…

– Нет же! – всё тело покрывает мурашками от его дыхания рядом.

Немного приподнимаюсь на локтях, чтобы заглянуть в нахальные глаза.

– Тогда давай я укол поставлю, – наклоняется ближе и с угрозой смотрит на меня.

– Нет! – что есть сил кричу я. – Жара уже нет, со мной всё в порядке. Сейчас мне нужно просто поспать.

Ну и возможно я все же боюсь немного уколов, но Вадиму это знать не обязательно.

– Ты слишком упрямая, – устало выдыхает Филёв.

– А ты слишком устал, иди скорее поспи. Оставь меня уже в покое.

Пытаюсь его выпроводить из комнаты. Сейчас даже представить не могу, насколько отвратительно я выгляжу. И зная брезгливую натуру Вадима вот так заботиться о больном человек слишком даже для него. Этого пункта не было в нашем контракте, так почему же он до сих пор рядом?

– Позови меня, если тебе что-то понадобится, – Вадим встаёт, наконец, и отходит прочь от моей кровати.

Предусмотрительно оставляет дверь открытой и включает приглушенный свет в коридоре.

Лежу в тишине и слышу, как за окном бушует ветер, осенний дождь бьёт по стеклам. Не хочу оставаться одна в такой момент. Хочу к маме, чтобы она, как и прежде заботилась обо мне, но ведь я и правда уже взрослая, это я должна помогать родителям. А вместо этого валяюсь весь день в кровати не в силах даже встать.

Медленно проваливаюсь в мятежный сон. Чувствую, что тону в темной воде неспокойного океана. Хочу выплыть на поверхность, но мои руки и ноги что-то сковывает, и я лишь еще глубже погружаюсь на дно.

Неужели это конец? Проносится в моей голове и с последней надеждой тяну руку вверх к удаляющемуся лучу света. И когда я уже готова смириться, навстречу ко мне приближается чья-то рука. Также тянется ко мне, чтобы помочь выбраться из этой тины. Еще немного и я дотянусь. Ещё чуть-чуть.

Не успеваю. Сон обрывается, и я резко просыпаюсь. Пытаюсь прийти в себя. Вся футболка мокрая, но зато я себя чувствую просто отлично. Вспоминаю сон, и снова меня накрывает грусть одиночества. Найду ли я того, кто мне все-таки протянет руку?

От таких грустных мыслей разлепляю свои затекшие опухшие глаза. В комнате темно, лишь блеклый свет от уличных фонарей пробивается и я замечаю Вадима, склонившего голову на мою кровать, а его тело скрюченное лежит на полу. Так всё это время он просто тут дежурил в самой неудобном положении. Наверное, его спине придет конец, будет ныть теперь всю неделю, что это всё из-за меня. И я с ним абсолютно согласна.

Замечаю настойчивый красный огонек на своем телефоне. Как можно тише тянусь и просматриваю оповещения. Всё тот же неизвестный номер. Никакие блокировки не помогают скрыться от этого настойчивого преследования. Сил нет прочитать все эти сообщения и заблокировать придурка. Останавливаюсь на последних истерических: «Почему ты меня игнорируешь?»

Иногда люди не перестают меня удивлять. А разве не понятно почему, да потому что не хочу с тобой общаться? Ты лишь мое прошлое, что уже и без того покалечило мою душу. Выключаю экран телефона и убираю как можно дальше от себя. Надеюсь, Вадим не видел этих глупых сообщений. Он уже и так слишком много сделал для меня. Я постоянно создаю всё новые проблемы, но в этот раз должна справиться сама.

21. Вадим

Просыпаюсь от адской боли в спине. Всё тело затекло. Кира полночи бормотала странные слова в бреду, а я, видимо, уснул, пока ждал, когда ей станет лучше.

За окном мелодично капает осенний дождь. Пытаюсь выпрямиться и слышу хруст во всех моих бедных костяшках. И всё это из-за кошки! Смотрю на нее, а она преспокойно так себе посапывает.

Аккуратно, чтобы не разбудить трогаю снова ее лоб. Холодный. С облегчением выдыхаю. Ну что за упрямица. Надо было изначально ее не слушать и отвезти в больницу. Собираюсь уже выходить, как слышу настойчивую вибрацию ее телефона. Понимаю, у нас договоренность не лезть в дела друг друга, но она сама виновата, что я оказался в ее комнате.

Мельком заглядываю в экран оповещения и вижу кучу однотипных сообщений с незнакомого номера. То он просит прощения, то он угрожает. Да ее новый поклонник явно страдает расстройством личности. Хотя какое мне дело? Выхожу из ее комнаты, громко хлопнув дверью. Пускай уже просыпается, раз ей хватает сил переписываться с незнакомцами!

Смотрю на часы и понимаю, что поспать нормально в своей комфортной кровати мне уже не удастся. Разбитый собираюсь на работу. Не хватало еще только выслушивать потом от отца нравоучения.

Спускаюсь на парковку, сажусь за руль и пытаюсь сосредоточиться, но в мыслях постоянно мелькают эти сообщения. Всё-таки Кира не такая, чтобы встречаться за моей спиной с кем попала, она обязательно сообщила бы мне такую новость. Но кто тогда ее достает? И почему номер не записан? Почему она молчит и не просит помощи? Хотя ответ ведь очевиден, это всё ее гордость, стремление решать свои проблемы самостоятельно, хотя у нее это явно плохо получается.

Выкручиваю руль и останавливаюсь перед своим офисом. Нужно сделать важный звонок, до того как весь день пойдет наперекосяк. А он пойдет! Я это уже знаю, потому что окончательно принял решение.

Набираю такой ненавистный мне номер телефона.

– Да, – слышу грубый ответ отца.

– Это я, – также грубо отвечаю ему в ответ. Зеркалю его, а он даже не понимает.

– Чего тебе?

Делаю глубокий вдох, чтобы сказать все разом, а потом выслушивать череду возмущений:

– Мы с Кирой не будем ходить на завтраки к вам какое-то время, – чеканю быстро и твердо.

– Да как ты смеешь нарушать традиции… – кричит отец в трубку и я специально убираю руку от себя как можно дальше. Жду, когда он прокричится и его агрессия сойдет на нет. Наконец, он сбавляет тон и спрашивает: – На то есть веская причина?

– Кира заболела.

– Что? – его тон тут же меняется, и я впервые слышу, чтобы он произносил слова таким мягким тембром. – Насколько всё серьезно?

– Не знаю, пока обследуется, – вру ради нее самой же. Если отец узнает, что она не в больнице, то достанется уже не только мне.

– Хорошо, понял тебя, тогда передам остальным, что семейные завтраки отменяются, – так спокойно сообщает мне отец.

– Зачем? Вы можете и без нас…

– Нет, – перебивает меня отец. – Либо все вместе, либо никто.

Кладет трубку, даже не дав мне договорить. Он всегда так делает. Есть всего два мнения: его и все остальные, которые он никогда не берет в расчет. Но как только я сказал, что Кира плохо себя чувствует, он резко изменился. Значит, в нем хоть что-то осталось от человека.

Поднимаюсь в свой офис, где меня встречает Лидия. Моя секретарша, как всегда при полной готовности: идеальная точеная фигура, всегда только узкая короткая юбка, открывающая вид на идеальные длинные ноги. Верхние пуговицы блузки расстёгнуты, из-за чего виднеется заманчивое декольте. Всегда яркие губы, зазывающие на нечто большее. Не знаю, за чем она тратит своё время в офисе, когда могла бы вовсю строить карьеру модели. Секретарей мне всегда выбирал Кирилл. Когда я только приступил к работе это было весело проводить кастинг среди красавиц, но теперь я понимаю что куклы не способны выполнять даже простых задач.

– Здравствуйте, Вадим Николаевич, – щебечет Лидия и, наиграно хлопает своими накладными ресницами.

– Здравствуй, соедини меня, пожалуйста, с Кириллом, – наспех командую и сажусь в свое кресло.

Лидия подходит сбоку и облокачивается на стол, так чтобы мне открылся обзор на ее шикарное тело. Вот про это я и говорил Кириллу, что такие девушки только мешают в работе, но ни как не наоборот. И это уже не смешно.

– Кирилл тот, что ваш друг? – спрашивает она своим чарующим голосом.

Устало потираю виски. С Лидией при трудоустройстве мы тоже заключили дополнительный контракт, где четко прописали все пункты. Ее оклад намного больше остальных. Доплата за красоту, как пошутил тогда Кирилл. А от нее требовалось всего лишь выполнять свои обязательства: никаких приставаний на рабочем месте. Помню, что четко это проговорил несколько раз, чтобы не было потом обид. Но Лидия постоянно провоцирует меня своим поведением. Возможно, она была бы идеальным вариантом для снятия напряжения. Осматриваю ее покачивающуюся ножку, задерживаю взгляд на ее ярких губах. Она это замечает и облизывает их, как будто они пересохли.

– Да тот, что мой друг и тот, с кем я созваниваюсь постоянно, – отвечаю ей не сразу и еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься на нее прямо здесь в офисе.

Раздвинуть эти проклятые ноги и сорвать до конца все пуговицы на блузке. Тело отзывается нестерпимой болью. Сажусь поудобней в кресле, надеюсь, что она ничего не заметила. Лидия смеется, она все прекрасно видит, как я мучаюсь от возбуждения, как сдерживаю себя. Откидывает свои темные распущенные волосы и, наконец, встает с моего стола.

– Что-нибудь еще? – с улыбкой спрашивает.

– Да, – спокойно отвечаю и не стесняясь смотрю нахалке в глаза. – И чашку крепкого кофе.

Стук ее высоких каблуков раздается на весь кабинет. Специально ведь это делает. Каждый ее шаг, каждое ее действие нацелено только на меня одного.

– Что стряслось? – слышу сонный голос Кирилла в трубки. – В такую рань меня будить…

– Ты можешь найти человека, который пробьёт мне пару номеров телефонных? – перехожу сразу к делу, пока этот наглец не провалился в свой сон после веселой ночки.

– Скинь номера, гляну, что можно сделать.

Пока жду его ответного звонка, задаюсь вопросом: как я так умудрился докатиться до всего этого? И ведь буквально сам выкопал себе яму, собственными руками. Не стоило начинать весь этот бред с Кирой.

Всё зашло слишком далеко.

Все эти игры в наши нежные теплые чувства на публике… Я думал, что как только родители успокоятся, я просто займусь своей обычной жизнью, а теперь как идиот трясусь в ожидании.

Что, если Кира уже давно водит меня за нос и спланировала это с самого начала?

Лидия медленно заходит в кабинет и ставит передо мной кружку черного. Всё, как я и просил, хотя бы с этим эта бестия справляется. Устало кладу голову на спинку кресла и закрываю глаза. Виски пульсируют с такой силой, что я готов вырубиться, прям так, на рабочем месте. Внезапно чувствую нежное прикосновение к своей голове. Лидия начинает круговыми движениями массировать мои больные точки.

– Я могу вам помочь справиться с этим, – шепчет она на ухо, а потом одну руку спускает ниже.

Расстёгивает мою рубашку, а я не сопротивляюсь. Ласкает мою грудь и целует в шею. Легкое прикосновение губ вызывает болезненное жжение. Если раскрою глаза, то сорвусь и натворю дел еще больше, чем я уже наделал. Сижу в одной позе, не решаясь шевельнуться. Секса хочется до безумия. Уже без разницы с кем, лишь бы унять это ноющее желание.

Лидия правильно оценив мое согласие спускает руку еще ниже. Расстёгивает ремень. Я готов кончить лишь от ее прикосновений, падаю в наслаждение, как раздается звонок телефона. Такой громкий, что я чуть не подпрыгиваю в своем кожаном кресле. Резко хватаю трубку и слушаю отчет Кирилла.

– Все номера телефонов, что ты мне скинул, принадлежат одному человеку. Тебя кто-то преследует? – с издевкой спрашивает Кирилл.

Я грубо убираю руку Лидии из своих брюк. Она стоит в растерянности, но не уходит. Ждет продолжения.

– С чего ты взял? – рычу со злостью то ли на него, то ли на непутевую секретаршу.

– Потому что эти телефоны пустышки. Такое ощущение, что их покупают ради одной цели, а потом сливают. На сталкера похоже.

– Так кто владелец номеров? – уже догадываюсь, но я должен услышать ответ. Ответ, который мне явно не понравится.

– Матвей Поляков, – чеканит громко и четко Кирилл.

Кладу трубку со стуком. Значит, бывший решил преследовать. Но зачем если давно расстались, или я чего-то не знаю? Еще одна нерешенная проблема Новицкой. Головная боль усиливается, и я снова хватаюсь за свои несчастные виски.

– Всё в порядке? Я могу чем-то помочь? – искренне волнуется Лидия и пытается снова прикоснуться ко мне.

Грубо отпихиваю ее грязную руку в сторону.

– Всё нормально! И ты уволена, – открываю ящик в столе и достаю бумагу с ручкой, намекая, что она может написать по собственному.

– Но почему? – вскрикивает дрожащим голосом моя уже бывшая секретарша.

– Потому что я ненавижу, когда нарушает условия контракта!

Всё четко и по существу. Она знала, что мне такое не по нраву, но продолжала играть в свои игры, поэтому ей пора убраться из моего офиса, не превращая его в бордель. На глазах Лидии проступают слезы, но такими трюками меня не пронять.

– Ох, милочка, – саркастично обращаюсь к Лидии и невозмутимо складываю руки на груди. – Если бы ты только знала, с каким монстром я живу, то уже поняла бы что меня просто так не развести.

Злится, смотрит с ненавистью, потом, наконец, разворачивается и уходит прочь.

Остаюсь один в долгожданной тишине. Кофе давно остыл, а я так и не успел к нему притронутся. Может, даже к лучшему, мало ли чего эта стерва туда могла подсыпать.

Набираю сообщение Кириллу, в котором прошу его нарыть любую информацию о Матвее Полякове. Кирилл парень общительный, у него всегда есть необходимые знакомства. Его бы энергию направить по нужному течению, то мы с ним таких дел смогли свершить. Но всё, что его интересует – лишь развлечения, кутить по полной без оглядки на будущее. Я тоже таким был, хотя и сейчас не отказался бы завалиться с ним в один из наших любимых клубов, но сначала надо разобраться с бывшим Киры.

Через секунду Кирилл присылает мне ответ: «Уже брат!»

От усталости прикрываю руками лицо. Всё усложнилось настолько, что я не уверен, смогу ли это вытянуть. Вскрикиваю громким басом в пустоту:

– Ну что ты со мной делаешь, Кира?

Вопрос, на который у меня нет ответа. Но единственное, что я точно знаю, мне надо отдалиться от нее как можно быстрее, пока наша игра не перешла все границы.

22. Кира

Выбегаю из спальни, чтобы успеть повидаться с Вадимом. В последнее время он занят настолько, что мы даже по утрам перестали видеться.

– Уже уходишь? – кричу ему перед порогом.

– Много работы, – кратко отвечает и собирается выходить.

– А как же наши тренировки, дорогой? – с улыбкой спрашиваю я и жду ответного подкола.

– Я думаю достаточно. Мы уже и так на публике выглядим счастливой парой, – сухо отвечает Вадим и выходит из квартиры.

Остаюсь снова одна. И это в выходной день. По будням хотя бы вижу его на семейных завтраках. Конечно, мы с ним не настоящая пара, но мне казалось, что мы могли бы стать неплохими друзьями. Неужели лишь я так думала?

Смотрю в окно: в небе кружатся первые снежинки. Да я дома в тепле, но почему-то чувствую мороз за окном. Мне казалось я смогу растопить лед внутри Вадима, но, видимо, там всё намного сложнее. В следующем году он уедет и мы будем свободны. Надо просто смириться с этим. И я пытаюсь. Честно пытаюсь, но на душе так тоскливо, что слезы предательски сами проступают. Его ледяной тон, его безразличное лицо в мою сторону заставляют чувствовать себя никчемной. А может так оно и есть. Я лишь мелкий, незначительный эпизод в его жизни.

Решаю развеять нахлынувшую грусть и пройтись по магазинам. Не успею глазом щелкнуть, как наступят новогодние праздники, поэтому лучше позаботиться о подарках заранее. Вряд ли Вадим о таком думает.

Одеваюсь теплее и собираюсь идти на остановку, как тут же вспоминаю, что Филёв мне запретил ездить на общественном транспорте. Только с ним либо с личным водителем. Я пыталась сопротивляться, но вся его семейка, как сговорились, и дружно поддержали Вадима в этом вопросе. Впервые видела такую сплочённость. Пришлось сдаться.

Стою с телефоном в руках и не решаюсь позвонить Глебу – семейному водителю. Неловко настолько, что щеки краснеют от одной только мысли. Делаю пятиминутное упражнение на дыхание и набираю номер:

– Глеб, здравствуйте, не могли бы вы меня подвезти до центрального торгового центра, – быстро выпаливаю я на одном дыхании.

– Конечно, – немного мнется водитель. – Эм если вы не против, то с нами может поехать еще и Егор. Он тоже туда собирался.

– Да конечно, – с облегчением выдаю я.

Младший брат Вадима тихий, замкнутый и спокойный парень, что здесь может пойти не так?

Запрыгиваю в подъехавшую машину на заднее сиденье, где уже находится Егор. Тихо поприветствовав меня, он буквально вжимается в свое место. Вся дорога проходит в каком-то неловком молчании. Егор даже в глаза мне не может смотреть, а я не могу поверить, что это действительно родной брат Вадима. Полная противоположность.

Замечаю на рукаве Егора красное маленькое пятно. Мне бы промолчать и заняться своими делами, но взгляд постоянно цепляется за этот ляп на белой рубашке.

– А что это такое? – не выдерживаю и спрашиваю Егора. Пальцем пытаюсь оттереть, кажется, засохшую краску.

– Наверное не заметил, когда собирался, – ежится Егор от нахлынувшего дискомфорта.

Я уже давно заметила, что он не любит, кода нарушают его личное пространство, а для меня этот как красная тряпка. Присаживаюсь чуть ближе.

– Ты рисуешь? – спрашиваю я, сложив все как дважды два.

– Немного, так увлекаюсь когда не занимаюсь учебой, – Егор воодушевляется, и я замечаю, как сразу же заблестели его глаза.

– Это же здорово! – вскрикиваю я, видимо, чуть сильней чем следовало, потому что Егор немного пугается. – Я слышала в торговом центре как раз есть отличная галерея, где выставлены картины, можем глянуть, если хочешь. Я сама в искусстве не сильна, но думаю с тобой мы что-нибудь там присмотрим.

Кивает и охотно соглашается.

Не знаю почему, но мне так хочется подружиться с этим застенчивым парнем. Помимо характеров они с Вадимом и внешностью полностью отличаются. Егор худощав, с острыми скулами, светлые волосы, немного веснушек на лице. Ему бы светиться, как солнцу, но я всегда вижу его в печали.

Как только подъезжаем к центру, сразу же направляемся на выставку картин местных мастеров. Пройдя по кругу, мой взор привлекает одна довольно мрачная картина. Она выполнена в таких странных оттенках для живописи. Штрихи то четкие, то размазанные и прорисовываются даже силуэты людей. Немного жутко и навевает тоску, но почему то мне показалась, что она отлично впишется в интерьер квартиры Басовых. Задерживаюсь на этой картине чуть дольше обычного, а Егор смиренно стоит рядом и не дышит.

– Вот классная картина, что скажешь? – спрашиваю со всей серьезностью.

– Да, – обреченно выдыхает Егор. – Автор в эту картину всю душу вложил.

– Круто, тогда я, наверное, куплю ее, – смеюсь довольная своим выбором. – Она идеально подойдет в дом твоих родителей.

– Знаю, – еще тише говорит Егор и подходит к картине вплотную, протягивает руку и немного лишь слегка прикасается к полотну.

– Почему? – спрашиваю я, чувствуя подвох.

– Потому что это и есть дом моих родителей, – говорит Егор, как зачарованный не отрывая взгляда от картины.

– Что?! – вскрикиваю на всю галерею и тоже приближаюсь вплотную к этому произведению искусств.

Всматриваюсь в правый нижний угол и замечаю мелкую, но такую красивую и лаконичную надпись: Е.Басов. Хочу прикоснуться к имени, но вовремя одергиваю руку.

– Так эта твоя картина… – констатирую я и смотрю на Егора. – Но почему тогда ты не занимаешься этим? У тебя отлично получается. Ты мог бы развиваться в этом направлении.

Егор пожимает плечами и опускает голову в пол. Возможно, я лезу не в свое дело. Но эта картина говорит сама за себя – ее автор талантлив!

– Отец не одобряет этого, – наконец произносит Егор. – Как только я закончу учебу в универе, то должен буду приступить к работе в его фирме. Хорошо хоть он разрешает рисовать вместо хобби. Но о том, чтобы заниматься искусством всерьёз даже слышать не хочет.

Зная характера Макара Басова, несложно представить, как он отчитывает бедного Егора за то, что тот просто рисует. Спорить с ним невозможно. Но неужели он не видит как его сын несчастен? И его не интересует чего он хочет на самом деле? К сожалению, я ничем не смогу им помочь. Егор должен сам выстроить свой путь и твердо заявить отцу о себе.

Спустя минуты тишины Егор обреченно вздыхает. Смотрю, как он удаляется из галереи погруженный в свои мысли.

Подзываю девушку администратора и покупаю картину Егора. Обещают доставить в срок. Пусть картина и странная, но действительно наполнена душевными страданиями художника. Может, я и не могу помочь Егору с проблемами, но зато могу повеселить этого застенчивого парня как следует. Догоняю его и утаскиваю по всем женским бутикам, где мы вместе выбираем мне странные наряды, скупаем сладости и с веселым настроем заваливаемся в кинотеатр на комедию. Брат Вадима раскрывается мне с новой стороны.

Егор смеется, шутит и, кажется, забывает о своих проблемах хотя бы на время.