Текст книги "Огненные птицы"
Автор книги: Биверли Бирн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)
11
Нью-Йорк, 1981 год.
В газете «Уолл-стрит джорнел» от двадцать восьмого марта под рубрикой «Уличные знаки» появилась небольшая заметка: «С какой стати крохотной частной компании, с головой ушедшей в импорт статеек по искусству из Европы, очертя эту же самую голову, бросаться в погоню за акциями крохотного журнальчика? Неужели и люмпен-пролетариат захвачен акционерным бумом?»
Лой и Лили обедали в русской чайной. Идея отправиться именно сюда принадлежала Лой. Сегодня неожиданно выяснилось, что у Лили был день рождения. Неожиданно потому, что в последние дни марта они были настолько загружены их новой деятельностью, что и не заметили этой даты. Кроме того, нужно было как-то разрядиться. Сейчас они были вынуждены сидеть и ждать – к ним никто и ни за чем не обращался, новых акций на рынке бумаг не появлялось, и цена застыла на семи долларах двадцати пяти центах за акцию.
Лой организовала этот визит не только для того, чтобы должным образом отпраздновать день рождения Лили, но и чтобы подвести итоги того, что им до сих пор удалось сделать.
Сюда должен был приехать и Питер, но буквально в последнюю минуту он отказался: необходимо было хоть чуть-чуть заняться и своей компанией «Фоулер дистрибюшн». И обе женщины пребывали в одиночестве.
Лили ела блины, нарезая их маленькими кусочками, на один такой кусочек она намазала чуточку знаменитой икры.
– В чем нас обвиняет «Уолл-стрит джорнел»?
– В шантаже. Нас называют агрессорами, оккупантами и так далее.
– Все равно не могу понять, – продолжала недоумевать Лой. – К примеру, вот мы посредством покупки их акций стремились заставить этого Рэндолфа Деммера выкупить свои же собственные акции по цене чуть выше последней рыночной. Теперь он будет вынужден пойти на это во избежание захвата его компании. Только и всего.
Лой поежилась. Ее серые глаза потемнели.
– Это не очень хорошие новости. Нам эта газетная шумиха совершенно ни к чему.
– Не забывайте, что мы на это не пошли. – Лили взяла себе еще икры. – Интересно, какому гению мы обязаны этим деликатесом. Боже мой! Это всего лишь рыбья икра! А на вкус – пища богов. В том случае, конечно, если ее метала рыба под названием лосось. Это наверное был кто-то из русских?
– Может быть, и кто-нибудь из персов. Лучшая икра приходит из Ирана, если не ошибаюсь?
– Это мнение меньшинства, – ответила Лили. – Нет, действительно, на прямой шантаж Деммера мы не идем, но мне иногда приходит в голову, что и в том, чем занимаемся мы – хорошего мало.
Лой удивилась.
– Почему? Этот Рэндолф Деммер варился в собственном соку. Эти журналы могли и могут быть несравненно лучше. Кроме того, приносить большую прибыль. По отношению к держателям ценных бумаг он поступил не блестяще.
– Хорошо, а что же с теми журналами, которые мы планируем продать? – Вдруг Лили осознала, что сидеть и во весь голос трепаться о таких делах там, где полно народу было верхом легкомыслия. Она нервно огляделась по сторонам.
– Что с тобой? – поинтересовалась Лой.
– Да нет, ничего, но в какой-то момент мне вдруг показалось, что мы слишком уж расхорохорились и во весь голос орем о таких вещах, о которых даже вполголоса не везде можно рассуждать. Впрочем, поблизости никого нет…
– Если бы поблизости кто-нибудь был, я бы тебя остановила, – успокоила ее Лой. – Я своего рода эксперт во всех делах, что касается конспирации.
– Вероятно, эта способность приходит вместе с богатством. Настоящим богатством.
Лой пожала плечами.
– Если уж ты заговорила об этих акциях, то я не вижу причины, почему бы не попытаться их разумно распределить. Мы ведь не собираемся демонстрировать ему нашу жестокость, в конце концов, лишь желаем добиться максимальной прибыли. Мы можем найти и издателя, который желал бы продолжать издавать эти журналы. Это бы сохранило рабочие места для нынешнего состава работников.
– Может быть тогда, потом и мы станем теми, кто не думает о держателях акций, – высказала опасение Лили.
Некоторое время они сидели молча. Потом Лой жестом подозвала официанта и заказала еще бутылку шампанского.
* * *
Два дня спустя в офисе Питера раздался телефонный звонок.
– Фоулер, это Рэндолф Деммер. В какую гнусную игру ты играешь?
Питер уже видел Деммера на фотографии. Это был маленький тщедушный человечек, с небольшой копной белых волосиков и очень нежными, но по-стариковски, чертами лица. Он не казался типом, от которого можно было ждать такого неприкрытого лобового хамства.
– Я ни во что не играю, мистер Деммер, – ответил Питер.
– К тому же ты не один. Никогда не поверю в то, чтобы ты был один. Кто-то еще есть. Я сейчас это выясню и, в конце концов, выясню.
– Если мы будем продолжать разговор в таком тоне, то явно ни к чему не придем. У вас есть какие-нибудь предложения? – голос Питера был ровным как всегда.
Таким тоном можно было попросить пиццу на вынос.
– Предложения, говоришь? Они у меня имеются. Пошел ты на…
– Это не совсем то предложение, мистер Деммер. Послушайте, никаких игр и никаких чудес здесь нет. Я желаю обрести контроль над вашей компанией. Может статься, что и вам это придется по душе, и вы усмотрите в этом что-то положительное для себя. Поверьте, очень многие мужчины вашего возраста были бы только рады уйти на покой.
– Но не я! И не компания моя вам нужна. Вам нужны деньги, много денег. Все это шантаж, ничего больше. Именно об этом и было написано в «Джорнел».
– Нет, это не соответствует действительности.
– И ты мне это еще говоришь, – Деммер начинал рычать. – Я-то уж как-нибудь могу знать.
Питер по-прежнему говорил вежливо.
– Мистер Деммер – я человек занятой. Вы желаете обсудить со мной что-нибудь конкретное?
– Послушай ты, отросток овечий, я помню, как ты вынюхивал тогда, полгода назад. Помню, как ты ходил вокруг да около: не продал бы я тебе два этих журнала, один о жратве и еще тот, что о домах. Ты говоришь, что не желаешь воткнуть мне нож в глотку. Ладно, может и не желаешь, но я знаю и уверен в том, что и компания моя тебе тоже не нужна. Тебе нужны два журнала, а остальные пять ты прикончишь и выкинешь на помойку. Разве я не прав?
– Я делаю то, что лучше для держателей акций «Басе и Деммер».
– Чушь собачья! Ты ведь сжираешь нас живьем, как людоед, да и перед тем еще и на куски норовишь разорвать. Но этого не будет. Когда остальные члены правления узнают, что у тебя на уме, они не дадут обвести себя вокруг пальца. Их тебе умолить не удастся, Фоулер. Я еще полюбуюсь, как ты будешь вылетать в трубу с твоими сотнями тысяч долларов.
Когда Деммер положил трубку, Питер был весь в поту.
– Этот тип – крепкий орешек, – сказал он потом Лили.
– Вот и хорошо, – у нас руки развязаны.
Питер вместо ответа крепко обнял ее и с тех пор прозвал ее амазонкой.
* * *
Первого апреля состоялся еще один телефонный разговор. На этот раз беседы жаждал молодой человек по имени Харви Майкл Деммер. Это был внук Деммера старшего, он желал встретиться с Питером. И встреча эта состоялась два часа спустя в соборе святого Патрика. Таково было желание Харви.
– И часто вы здесь бываете, – поинтересовался Питер.
Они находились по ту сторону высокого алтаря, там, где находится женская часовня. Туристов здесь было хоть отбавляй, но все же не столько, сколько в большом костеле. Неподалеку от них стояла коленопреклоненная женщина и с благоговением взирала на статую Девы Марии. Питер и Харви сидели позади. У Харви в руках был зонт, сам он был одет в плащ. Из нагрудного кармана его пиджака выступал красный носовой платочек. По этим приметам, сообщенным молодым человеком заранее по телефону Питер и должен был его идентифицировать.
– Да нет, не так уж часто, – прозвучало в ответ. – Я ведь не католик.
– Понимаю вас, – согласился Питер. – Я тоже. Так вы не забыли о том, почему пожелали со мной встретиться здесь?
– А вы, я думаю, сами понимаете…
– Причину встречи – да, но выбор места…
– Я должен быть абсолютно уверен в том, что нас никто не видит, – свистящим шепотом объяснил Харви. – Я хочу продать вам мою долю акций, мистер Фоулер. Я владею шестью процентами акций фирмы.
То, что этот молодой человек полагал, что Питеру это неизвестно, могло свидетельствовать лишь о его неопытности.
– В прошлом году мне их подарили на двадцатипятилетие. Такова была воля моего отца. Он умер.
– Что ж, большинство людей умирает так и не дождавшись исполнения их воли.
– Не надо смеяться надо мной, мистер Фоулер. Мой дед только этим и занимается. Поэтому…
Откуда-то сзади вдруг появился охранник внутренней службы безопасности и положил руку на плечо Питера.
– Джентльмены, не могли бы вы повременить с вашей беседой? Мы ожидаем от наших прихожан, что они будут соблюдать тишину.
– Простите меня, – прошептал Питер и повернулся к Харви. – Пойдемте отсюда, я знаю один небольшой бар неподалеку, на Первой улице. Там так темно, что вас мать родная не отыщет.
После двух стаканов пива Харви немного расслабился. Теперь он не казался таким запуганным.
– Я хочу отправиться в Европу, мне эта страна уже вот где сидит. Сплошной пластик…
– Вам же приходилось бывать в Европе? – спросил Питер.
– Нет, но я не сомневаюсь, что там лучше, чем здесь.
– Возможно. Все зависит от того, что вы там хотите искать. Я могу предположить, что именно деньги от продажи акций должны обеспечить вам необходимые для этой поездки финансы.
– Вы правы.
– Но вы ведь могли выставить их и в открытую продажу, – недоумевал Питер.
– Да нет. Это сразу же стало бы известно моему деду. И он бы обязательно этому помешал. – Харви сделал большой глоток пива. – Кроме того, на открытой продаже они стоять семь двадцать пять. А я ожидаю, что вы заплатите больше.
– Понятно. А вы, оказывается, не такой уж простачок, как кажетесь на первый взгляд, не так ли, Харви?
– Именно в этом я стараюсь убедить и мою мать и моего деда.
– Ладно. Сколько вы хотите за них?
– Назовите вашу цену, – сказал Харви.
– Никогда.
– Значит, не о чем говорить.
Питер хмыкнул.
– Патовая ситуация… А как насчет вашей матери? У нее же своих шесть процентов. Как вы думаете, она не пожелает присоединиться к вам?
Харви мрачно покачал головой.
– Я уже не раз пытался ее уговорить. Она ненавидит этого старикашку. Он никогда не хотел, чтобы его сын, то есть мой отец, женился на ней. И он до сих пор так и не изменил своего отношения к ней. Дед превратил их жизнь в кошмар. Но продавать она все равно не станет, она его боится. И узнай она, что я тут с вами веду переговоры, с ней бы случилась истерика.
– С ваших слов, ваш дедушка – осел упрямый, – вполголоса констатировал Питер. – Знаете что, Харви, давайте все же доведем нашу сделку до конца. Может, вы просто хотите с моими деньгами смыться и концы в воду, а?
– Никоим образом. Я вчера сходил в банк и изъял их из своего сейфа.
Ладони Питера слегка вспотели, ему даже почудилось, что его пальцы ощущали характерную шероховатость самих сертификатов.
– Стало быть, они у вас с собой?
– Как вы уже любезно заметили, я не такой уж простак. Они в надежном месте. И вы сможете увидеть и получить их в любое время, когда пожелаете. В обмен на чек с вашей подписью.
– А какие цифры должны быть написаны на этом чеке?
– Я же говорил вам – назовите вашу цену.
Питер откинулся на спинку стула и некоторое время изучающе смотрел на это чадо. Потом произнес:
– Харви, это, конечно, против всех правил всех сделок, но я готов так поступить. Только прошу вас, поймите одно – торговаться с вами я не собираюсь. Я сделаю вам одно единственное предложение, которое обсуждению не подлежит. Принять его или отклонить – дело ваше. Мне, конечно, нужны акции, но и без них я вполне могу обойтись. Да есть масса других возможностей вступить во владение ими.
Харви был в явном замешательстве.
– А что, если есть некто, кто может продать их вам?
– Этого я не говорил. Я сказал, что существуют возможности вступить во владение ими. Ну, ладно. Хватит. Либо-либо, о'кей? Единственное предложение – и вы говорите либо да, либо нет. Понятно вам?
Он кивнул. Питер понял, что юноша у него в руках. И ни за что не уйдет отсюда не солоно хлебавши.
И если принять во внимание сложившуюся ситуацию и возраст этого незадачливого продавца, то прибрать его к рукам ничего не стоит.
– Восемь пятьдесят, – произнес Питер. – Иными словами на полтора бакса выше рыночной.
Несколько секунд оба не произносили ни слова. Потом Харви еще раз кивнул, и оба пожали друг другу руку. Через двадцать четыре часа «Эл Пи Эл» владела двадцатью процентами акций «Бэсс и Деммер» – всего лишь три процента отделяли их теперь от статуса ведущего акционера. Однако, у них уже не оставалось свободных денег.
– Сейчас пришло время заняться поисками союзников, а не продавцов акций, – посоветовал Джереми Крэндалл во время их встречи в офисе. – Теперь вы обладаете достаточными возможностями, осталось лишь перетянуть на свою сторону кого-нибудь из совета и проголосовать против этого старого хрыча.
Долгие часы они провели в прикидках, анализируя состав совета «Бэсс и Деммер», их было шестеро, если не считать самого Деммера и его сына, которого в расчет брать теперь не приходилось. Из них было двое, заняться которыми было уместнее Лили, чем самому Питеру. Один был каким-то двоюродным или даже троюродным братом Деммера и владел сетью ресторанов быстрого питания. Лили могла взять его тем, что обеспечит ему очень хорошую рекламу его заведений в своей телепередаче. Второй возможной кандидатурой была мать этого Харви, сноха самого Деммера.
– Этот его какой-то – юродный братец проживает в Цинциннати, – проинформировал Крэндалл. – Но я предлагаю птицу в руке, а не журавля в небе. Полагаю, что вам следует сейчас обратиться к миссис Деммер, Лили. И, в зависимости от того, какова будет ее реакция, Питер сможет переговорить и с остальными.
– А какую реакцию мы должны ожидать? – спросила Лили. – Что мне можно сказать и чего не говорить?
– Мне кажется… – Крэндаллу не удалось закончить.
На его столе зазвонил телефон. Он, извинившись, поднял трубку. Звонок был, по всей вероятности, важным, коль его секретарша, заранее предупрежденная обращаться к нем лишь в случаях, не терпящих отлагательства, а также звонков, связанных с «Бэсс и Деммер». Значит, этот подходил по двум пунктам. Крэндалл не сказал ничего такого, что могло бы послужить ключом к разгадке того, о чем был разговор. Это были лишь «да», «нет», «понимаю». Потом он положил трубку, взглянул на них и сообщил: Рэндолф Деммер нашел-таки себе спасителя…
– Проклятье! – вырвалось у Питера.
Лили закрыла лицо руками.
– Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – потребовала Лой.
– Помощник, – повторил Крэндалл. – Иначе говоря, Деммер нашел кого-то, кто согласен приобрести компанию. Этот кто-то, скорее всего, один из его верных друзей. Вас за своих друзей он не держит.
– А мы знаем его? – спросил Питер.
– Это один эксцентричный миллионер из Нью-Мексико, который, как выяснилось, страстный нумизмат и на протяжении многих лет был подписчиком его журнала о собирательстве старинных монет. И, можете быть уверены, продать это издание он Деммеру не позволит, даже если бы он этого сам захотел.
– Следовательно, мы ничего не в силах изменить? – вопросила Лой.
– Лишь предложить держателям акций лучшие условия, чем те, которые сможет предложить полоумный нумизмат из Нью-Мексико, – ответил Крэндалл. – Вся проблема в том, что для этого у вас нет такого количества денег.
– Так или иначе, встречаться с членами совета придется, – настаивала Лой на их следующей встрече. – Мы обязаны убедить их в том, что мы действительно сможем обеспечить им увеличение их прибылей. А этот белый рыцарь Деммера будет лишь ратовать за сохранение нынешнего статус кво.
– Вы абсолютно правы, – согласился Крэндалл.
Сегодня он выглядел как-то неуверенно, энтузиазм его явно пошел на убыль, казалось даже, что он был чем-то озабочен.
– Но вам потребуется, что называется позолотить ручку. Совет пожелает увидеть деньги. А у вас сейчас их нет, без них мы все ничего не стоим.
Ни Питер, ни Лили не смогли сдержать своего изумления. Они инстинктивно взглянули на Лой.
– А я именно и хочу вложить в это дополнительные деньги, – ответила она. – Правда, мне придется кое с чем расстаться, кое-что продать, может быть, кое-какие картины. Вы, Джереми, надеюсь, сможете это устроить?
– Сожалею, – сказал он. – Но это взять на себя я не могу. Попечители на это не пойдут, они ясно дали понять.
– Очень странно, – ответила Лой. – Ведь мое соглашение с ним предусматривает, что…
Крэндалл перебил ее.
– Сегодня утром я получил из Мадрида вот этот телекс, Лой. Там все сказано. Прочтите его.
Лицо Лой мгновенно стало белое, как полотно, и какой-то момент она даже могла показаться постаревшей. С нее как будто спала маска красавицы, так показалось Лили. Но уже через секунду Лили подумала, уж не померещилось ли ей это. Лой уже снова выглядела совершенно по-иному, к ней вернулось ее обычное самообладание.
– Это недоразумение, должно быть, – сказала она. – Я уверена, что мне удастся все утрясти и очень скоро.
Сказав это, Лой поднялась и вышла из офиса. Ни Питер, ни Лили за ней не последовали. Обоим стало понятным, что Лой сейчас необходимо побыть наедине с собой.
Лой потребовалось около часа, чтобы дозвониться до Испании. Потом, когда ее соединили, не отвечал нужный ей телефон в офисе и, она была вынуждена позвонить по домашнему.
– Что происходит? – требовательно вопросила Лой. – Ничего подобного до сих пор он себе не позволял. Никогда. У нас существовала определенная договоренность. И эта договоренность соблюдалась в течение десяти лет. Почему он решил нарушить ее теперь?
– Это очень сложно объяснить по телефону. Сегодня… В последнее время наши позиции несколько… В общем, они осложнились. И он сейчас ни о чем и ни о ком не может думать, моя дорогая. И я считаю, причины для этого есть. Я даже бы могла сказать тебе: Ла Титанита… – После этого слова треск возвестил, что связь прервалась.
Лой медленно положила трубку на рычаг. Ла Титанита… Это было кодом, который решили создать много лет назад. Он использовался в случаях, когда происходило нечто экстраординарное, из ряда вон выходящее. Это слово означало «Опасность! Необходимо соблюдать крайнюю осторожность!»
Через десять минут Лой позвонила Лили.
– Извини меня, дорогая. Я сегодня взяла и ушла, ничего не объяснив. Ты что, очень расстроена?
– Скорее, какая-то отупевшая. И озадаченная. Лой, вы не можете объяснить мне, что происходит?
– Нет, не могу. Но обещаю тебе, что я все выправлю. Завтра утром я улетаю в Испанию. Оттуда сразу же позвоню тебе, как только смогу. Вероятно, дня через два. Не беспокойся ни о чем. Вы Питеру сможете передать мои слова?
– Думаю, вам лучше самой это сделать и все объяснить. Знаете, Лой, ведь это не мое дело, конечно, но вы не можете не замечать, как Питер относится к вам. Я права?
– Да, вы правы. Я замечаю. И позвоню ему.
Питер не мог обойтись кратким телефонным объяснением и настоял на личной встрече.
– Мне наплевать, что там происходит у «Бэсс и Деммер» – излагал он Лой свою точку зрения на происходящее. – Но лишь до тех пор, пока это не касается вас. А вас это касается… Вы ужасно выглядите.
– Я устала. И мне завтра рано вставать и ехать в аэропорт. Питер, мне бы хотелось, чтобы мы с вами не очень долго засиживались…
Он отхлебнул знаменитого виски и, оглядевшись, поинтересовался.
– А где же ваш этот ручной венесуэлец?
– Хвала Богу, отъехал домой. Пару дней назад. Питер, не волнуйтесь, все будет в порядке. Дело в том, что мои владения крепко-накрепко привязаны к одной испанской фирме. Попечители – люди старые и недалекие, отягощенные недоверием ко всему свету. Я повстречаюсь с ними и объясню, что и как. Все будет как надо.
Он должен был довольствоваться этим, более чем кратким объяснением. И еще тем, что ему дозволялось поцеловать Лой на прощанье. Это был довольно пресный поцелуй, скорее походивший на сестринский, нежели на страстный, но Питер был у Лой на голодном пайке.
Наступившее утро было сырым и промозглым, погода больше походила на декабрьскую, нежели на апрельскую. Питер настоял на том, что сам отвезет Лой в аэропорт, а когда они так и не смогли разыскать носильщика, он вызвался отнести ее багаж сам. И был очень удивлен, что ему пришлось иметь дело всего только с тремя кофрами. Разумеется, и этого было больше чем достаточно, но женщина ранга Лой в его представлении должна была таскать за собой по меньшей мере дюжину таких…
– Я подумал, что их будет целая гора, – признался Питер.
– Я научилась странствовать налегке еще в молодости, – улыбнулась она. В это утро она вообще выглядела почти обычной Лой – много смеялась, шутила.
– Хотелось бы мне узнать побольше о том периоде, который вы называете вашей молодостью. И еще мне хотелось бы знать о каждой прожитой вами минуте до того дня, как мы познакомились.
Лой снова улыбнулась и в знак благодарности дотронулась до его щеки.
– Милый мой Питер, вы серьезно считаете, что мне хватит моих оставшихся дней, чтобы вам все рассказать?
Он подождал, пока объявят посадку, потом проводил ее до самого контроля.
– Как бы то ни было, испанского солнышка вы отхватите. Там теперь настоящая весна, не так ли?
– Да, сейчас там солнечно и тепло. И так почти весь год.
– Вот и насладитесь этим теплом, – пробормотал он, и прежде чем она прошла на контроль багажа, чмокнул ее в щеку.
Веселость Лой мгновенно улетучилась, стоило ей только оказаться в одиночестве. Питера, который немного рассеял ее, здесь не было. И снова она была наедине со своими мыслями и четким сознанием того, что она ничем не сможет насладиться во время этой поездки.
Ла Гитанита… Это имя снова отшвырнуло ее назад к событиям многолетней давности.
* * *
– Мне кажется, этот Крэндалл еще покажет нам, где раки зимуют. – Питер проговорил это без всяких эмоций, тупо уставясь на стакан с виски, который он держал в руке.
Было пятое апреля, шесть часов вечера, воскресенье. Неделя завершалась. Перед этим они пили какой-то жуткий убойный коктейль.
– Не сходи, с ума, – Лили помешивала напиток соломинкой, вернее, пластмассовой трубочкой. – Разве я это имела в виду?
– Но ты ведь тоже так считаешь?
– Мне просто пришло в голову, что это может произойти.
– А почему ты раньше ничего не говорила?
– Лой отправилась вчера рано утром. Все это дерьмо стало подниматься за день до ее отлета. Я просто сижу и вычисляю, что и как. Вникаю в суть происходящего.
– Мне бы это тоже не помешало. Давай вникать вместе. – Питер допил виски и махнул официанту принести еще порцию. – В общем, начинается то, о чем этот Крэндалл говорил в самом начале.
– В точности то. Мы с самого начала знали, что у нас нет в кармане столько денег, чтобы довести все до конца.
– У Лой нет столько денег, – поправил Питер.
– Да, скорее у Лой. Но это не имеет значения. Если вспомнить, что наш малыш Джереми говорил тогда, когда мы только садились на телефон, мы тогда еще были в том положении, чтобы вести переговоры. Попытаться действовать не на ощупь, а встретиться с ними, придти к какому-то решению, создать какой-то рычаг, который бы позволил нам избежать того, с чем, мы столкнулись сейчас.
– И я этого не забыл, – сказал Питер.
Появился официант и поставил перед ними напитки. Лили изумленно уставилась на Питера.
– Ладно, если ты не хочешь, выпью я один.
– Куда тебе? Хватит! Ты и так уже кандидат в общество «Анонимные алкоголики». Питер, не напивайся, прошу тебя. Это нам не поможет.
– Ты права, – с этими словами он отодвинул стаканы на край стола. – Такой выход из положения достоин труса. А мы вели себя в этом деле именно как трусы, радость моя… Эта кодла под названием «Группа Мендоза» – вот им этот орешек пришелся бы по зубам, это чемпионы мирового класса в таких делах, золотко!
– В делах, которые и мы попытались осилить, – поправила его Лили.
– Да. И Крэндалл должен, по идее, иметь для нас тысячу предложений и рекомендаций относительно того, как именно нам следовало бы действовать, чтобы не проиграть. А вместо этого он говорит: извините, денег больше нет, Лой. И розетку из сети! Все! Никаких тебе добавочек! Ведь мы ни на что не рассчитывали и не добавляли. Мы ведь и не собирались получить от Лой больше.
– Не собирались.
Лили молчала. Питер прикурил сигарету, выпустил дым и раздумывал. Заговорила Лили.
– Предположим, у нас все о'кей…
– У нас действительно все о'кей, – не дал договорить ей Питер.
– Хорошо. Что нам теперь со всем этим делать?
– Вот этого я и не знаю. Черт возьми, какие у этого Крэндалла должны быть мотивы?
– Может быть, за спиной этого из Нью-Мексико и стоят Мендоза? – предположила она. – Может именно они и решили купить эту компанию сами?
– Вздор. На кой черт им эта сраная компания? Это ничтожество «Бэсс и Деммер»? Ты что, забыла, как он распинался тогда, в самый первый день? На самой первой встрече? Двадцать пять миллионов, а иначе они в ту сторону и не посмотрят.
– Хорошо. Все я помню. Но вопрос остается вопросом: что же делать с этим Джереми? Может он из этих? Из нанятых?
– Может, – не стал спорить Питер. – Но это все как-то не вяжется. Не похож он на простого нанятого тупицу. Он, кто угодно, но не тупица. Не думаю, чтобы у него ни с того ни с сего зазудело в одном месте издавать журнальчики. А если это считать выгодным вложением, то на его стол каждый день ложатся и не такие. Понимаешь, он ведь располагал очень ценной конфиденциальной информацией, используя которую он запросто мог разнести их в пух и прах. А может быть и разнес?
– Не всем бы это могло прийтись по нраву, – сказал Питер.
– Ничего, иногда можно кое на что глаза закрыть. Особенно если при этом кое-что отваливается. Но если это и так, то уже к сегодняшнему дню он отделался бы от этих «Бэсс и Дэммер». И ему не было необходимости превращать в хлам план нашей игры.
– План нашей игры… Ты забываешь о том, что у него за плечами школа бизнеса. – Питер потянулся к коктейлю и залпом выпил его… – Следовательно, напрашивается не очень приятный вывод. Он намеренно пытается втоптать нас в дерьмо. А поскольку ни ты, ни я в глаза не видели этого Джереми Крэндалла до того, как несколько месяцев назад познакомились с ним, и вряд ли успели ему чем-то насолить, то его мишенью может быть только Лой. Мы просто случайные прохожие, попавшие под пули.
– О Боже! – Лили прижала ладони к вискам. – Ты действительно считаешь, что это так?
– Я это нутром чую, и если не так, то во всяком случае очень похоже…
– Знаешь, Лой многого недоговаривает, – сказала Лили. – Это не оставляет никаких сомнений.
Питер сразу же бросился на защиту своего кумира.
– Не думаю, чтобы Лой была кем-то еще, кроме как жертвой.
– Питер, пойми, я ее ни в чем не собираюсь обвинять. Я тоже люблю Лой. И когда думаю о том, что она в одиночестве поперлась в Испанию одному Богу известно, с какой целью, у меня разрывается сердце. А мы сидим здесь и ломаем головы, чтобы развязать узел, и теряем все, что у нас с тобой было, и гораздо больше из того, что было у нее. И если ты окажешься прав, то нам без конца подставляют подножки.
– Крэндалл обо всем об этом знает, – Питер встал и выудил из портмоне несколько долларов. – Пошли-ка отсюда, пока оба не загремели в полицию по пьяному делу. Надо где-то поесть.
Когда они вышли на улицу, Лили заявила, что есть не хочет.
– Не думаю, чтобы мне вообще чего-нибудь хотелось, кроме как принять ванну да завалиться спать. Ты не примешь это близко к сердцу?
– Да нет, конечно…
Был очень теплый для апреля вечер. Они пешком прошли пару кварталов до дома Лили и распростились у дверей ее подъезда.
– Хватит сидеть прищемя задницу. Завтра утром я должен встретиться с этим Крэндаллом.
– Обязательно. А что еще остается? Мне что-то ничего больше не приходит в голову. Но если ты собираешься наносить этот визит завтра утром, то тебе придется идти одному. Я не смогу: у меня завтра утром съемка в студии.
– Ничего, ничего. Будет лучше, если я выловлю его сам. Не бей меня, пожалуйста, я не собираюсь ударяться в дискриминацию женского пола, но нам лучше поговорить как мужчина с мужчиной.
– Ты имеешь в виду, что я могу упасть в обморок, когда ты не выдержишь и пошлешь его на…?
– В общем, да, – Питер рассмеялся. – Ты знаешь, именно это мне посоветовал сегодня Деммер. Чтобы я именно туда и отправлялся. Ладно, золотко, я отправляюсь, так что спокойной ночи. Я непременно позвоню тебе завтра, как только это противостояние кончится.
– Но не раньше полудня, – предостерегла она. – Вряд ли я вернусь. И вот что, Питер, – добавила Лили, – будь повнимательнее. Будь очень осторожен. Крэндалл – хитрюга, каких свет не видывал, и если он что-то заподозрит, то ни перед чем не остановится.
Питер слегка ущипнул ее за подбородок.
– Я его перехитрю. Не тревожься. Не думай ни о чем, отправляйся спать.
Поднявшись к себе наверх, Лили решила отказаться от ванны, не могла она сейчас лениво валяться и мокнуть в ванне, когда необходимо было собрать в кулак все свое упорство и хитрость. Вместо ванны был принят бодрящий душ, после которого она выпила чаю с тостами.
Мысли ее неслись сразу по трем направлениям: что можно предпринять для того, чтобы спасти их план? Кто мог желать Лой зла и почему? И что за интерес Джереми Крэндалл, будучи скорее всего лишь хорошо образованным лакеем и, ничем, кроме лакея, мог иметь ко всему этому?
В половине одиннадцатого она убедилась, что не сможет ответить ни на один из этих вопросов. А утром чуть свет ей нужно было быть в студии, ей следовало поспать. Но прежде чем отправиться спать, она вдруг вспомнила, что не проверила свой автоответчик. Лили нажала на кнопку воспроизведения. Первое известие поступило в шесть пятнадцать, едва она отправилась на встречу с Питером. Это сообщение напрочь отбило у нее охоту прослушивать остальные, могущие быть на ленте и, естественно – спать. «Лили, это звонит Энди Мендоза. Я понимаю, что ты не желаешь меня видеть, но мне необходимо с тобой переговорить. Прошу тебя, это очень для меня важно». Далее следовал номер телефона в нью-йоркском отеле «Хилтон» на Шестой авеню и напоминание о том, что он весь вечер и даже всю ночь будет ждать ее звонка.
