Текст книги "Смерть стоит за дверью"

Автор книги: Билл Флойд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Сидя в темном зале в окружении ничего не подозревающих людей, я вдруг с болезненной ясностью поняла, как много опасностей подстерегает детей в новой взрослой жизни. Снова на ум пришел Чарльз Притчет, затративший долгие годы на поиски женщины, которую презирал. Наконец-то он достиг своей цели и нашел меня. От этой мысли на душе сделалось еще тревожнее.

2

О городе Кэри я впервые прочитала около шести лет назад в интернет-журнале «Нэшнл джеофафик» в рубрике «США, город недели» или что-то в этом роде. Некоторое время после суда, пока мое положение оставалось неопределенным, я жила с матерью, которая хотела оставить нас с сыном у себя как можно дольше. Однако по взглядам соседей по улице и отчужденному или слишком навязчивому отношению бывших друзей детства я поняла, что не смогу надолго задержаться в Тейпервилле. Мой родной городок в штате Орегон, где занимаются заготовкой леса и где живет мама, слишком маленький и предсказуемый и не отличается дружелюбием. Его жителям хочется верить в собственное милосердие, и они мужественно стараются не осуждать ближнего, но в данном случае их сдержанность смыло волной жгучего любопытства, вызванного моей историей. Впервые за долгие годы их монотонная жизнь, протекающая на фоне бесконечных дождей и туманов, среди мрачных древних лесов, покрывающих окрестные холмы, и грохота грузовиков, которые круглые сутки перевозят лес по окружной дороге, была нарушена событием, которое произвело эффект разорвавшейся бомбы. Жуткие истории и скандалы будоражат население маленького городка ничуть не меньше, чем жителей Эль-Рея, из предместий которого я сбежала после суда, но его отголоски докатились и сюда.

Статья в Интернете давала весьма заманчивое описание Кэри, где в последние годы наблюдался наплыв «белых воротничков» из северо-восточных штатов. Людей привлекало присутствие таких крупных компаний, как «Эс-эй-эс» и «Ай-би-эм», со штаб-квартирами в расположенном поблизости Рисерч-Трайэнгл-Парк. [6]6
  Рисерч-Трайэнгл-Парк – Научно-исследовательский Треугольник. Район в центральной части штата Северная Каролина, в округе Дарем. Треугольник расположен между университетскими городками в Дареме, Рэли и Чапел-Хилле. Создан в 1959 году с целью привлечения в регион новых промышленных предприятий. Сегодня здесь расположены многие компании, в том числе транснациональные, работающие в области высоких технологий медицинские центры и др.


[Закрыть]Там имеются доступное жилье и приличные школы, а также отмечается низкий уровень преступности. Существенную роль играет наличие трех университетов, находящихся в получасе езды друг от друга. Местные жители придерживались тактики сдержанного гостеприимства, так как вновь прибывшие привозили в город большие деньги. Я сразу поняла, что в таком месте можно легко затеряться в толпе и, подобно хамелеону, слиться с местным ландшафтом, не обрекая Хейдена на такую же участь.

В то время я посещала психиатра. Мама тратила час на дорогу туда и обратно и терпеливо ждала в машине, пока я обсужу свои дела с доктором Кеннел. которая, возможно, была сносным специалистом и могла помочь при таких проблемах, как алкоголизм, наркомания, депрессии и супружеские измены. Меня же эти сеансы только выводили из себя, а в тот период жизни я просто не могла сдерживать гнев.

– Вы хотите решить свои личные проблемы с помощью географии, – заявила доктор Кеннел, когда я сообщила ей о своем намерении поменять место жительства.

– Черт побери, вы абсолютно правы! – сердито ответила я.

– Это не поможет, пока вы не преодолеете чувство собственной вины.

– Я вовсе не думаю о своих чувствах, – возразила я врачу, и это была чистая правда.

После суда над Рэнди, когда вынесенный приговор лишил его надежды причинить кому-либо зло за пределами карательно-исправительных учреждений Калифорнии, тот самый судья, что помог мне ускорить бракоразводный процесс и сменить имя, подписал документ о конфискации совместного имущества в мою пользу. Таким образом, я могла какое-то время обойтись без работы, но задерживаться на одном месте возможности не было.

Переехав в Кэри, я обнаружила много существенных деталей, о которых умалчивала статья. Помимо переселенцев из северо-восточных штатов, сюда приехало множество людей из Индии, Кореи и Кении. Они говорили с чудовищным акцентом, многие имели степень доктора философии и трудились на нескольких работах. Попасть на собеседование было довольно легко, а вот что касается хороших вакансий, то тут дело обстояло несколько иначе. Местные жители и вновь прибывшие вели себя одинаково грубо и не скупились на язвительные замечания, а сам город представлял собой скопление одинаковых светло-коричневых и грязно-белых домов, между которыми иногда попадаются участки с исчезающей растительностью. В городе даже действует закон, запрещающий использование вызывающих ярких красок для наружной части зданий. В таких местах водители не берут на себя труд включить сигнал поворота, хотя переключатель находится рядом с рулем. Иными словами, разница между Кэри и Эль-Реем невелика.

Мне удалось исчезнуть, раствориться в толпе, во всяком случае, так я считала до появления Чарльза Притчета. Компания «Дэйта менеджерз энтерпрайзиз», на которую я работала, выполняла по контрактам обработку информации для нескольких государственных компаний, занималась пакетными заданиями по сортировке результатов выпуска пробных образцов продукции, всевозможных исследований и списков телефонов. Я начала работать в маленькой одноместной кабинке, а через два года стала начальником отдела, и в настоящий момент под моим руководством трудится восемь человек. Несмотря на то что эта работа была менее интересной, чем прежняя должность экономиста по вопросам конъюнктуры, она давала хороший стимул в жизни, не утомляла и не требовала больших усилий. Я всегда могла выкроить время для решения вопросов, которые часто возникали у Хейдена. Кроме того, удалось убраться подальше от Эль-Рея – и от Рэнди! – не покидая при этом Соединенных Штатов.

Но оказалось, не так далеко. Когда в понедельник после обеда из приемной позвонила секретарша и сообщила, что ко мне пришел посетитель, я едва не сбежала из кабинета. Спросив, кто хочет меня видеть, я услышала от охранника незнакомое имя, но потом он пояснил, что это дама из «Ньюз энд обсервер».

– Передайте ей, что меня не будет до конца дня, – сказала я охраннику, повесила трубку и схватилась за пальто.

Большинство сотрудников ушли домой, а Хейден снова отправился к Макферсонам, где они играли вместе с Калебом. Мне еще осталось просмотреть несколько отчетов, но после телефонного звонка они уже не казались такими срочными. Репортер мог прийти сюда только по одной причине: Притчет исполнил свои угрозы и стал распускать обо мне слухи. А это значит, что очень скоро Хейден обо всем узнает… О Господи, только не это!

Я направилась к «камри», оставленной на автостоянке, и тут заметила бегущую следом женщину, которая выкрикивала мое имя. За ней по пятам бежал мужчина с фотоаппаратом на шее, останавливаясь время от времени, чтобы сделать снимок. Прежде чем они смогли меня догнать, я успела заскочить в машину и запереть дверцы. Женщина остановилась в некотором отдалении, а ее спутник сделал еще несколько снимков. Потом она заговорила, и я все слышала через закрытое стекло. Она сообщила, что газета в любом случае намерена дать ход моей истории, и я, если пожелаю, могу выступить со своей версией. Включив радио на всю мощность, я дала полный газ и едва не зацепила журналистку боковым зеркалом.

Когда скандал только разразился, имя Рэнди не сходило с первых полос всех газет США. Как же, тот самый Рэндол Робертс Мосли. Таких сволочей, как мой бывший муж, газеты всегда называют полным именем, хотя их жертвы такой чести никогда не удостаиваются. Разумеется, убийц и психопатов надо знать по именам в отличие от тех, кто погиб от их рук. За десять лет Рэнди убил не менее десяти человек. Одна из передач «Американское правосудие», которую показывают по каналу «Эй-энд-и», была полностью посвящена персоне Рэнди. Я ее не видела, но время от времени на глаза попадались краткие выдержки из еженедельника «TV-гайд» и сводки, которые показывали по цифровому кабельному телевидению. Не знаю, как я смогла выдержать часовой обзор, где перечислялись все ужасы, которые натворил мой муж. Когда поднялась шумиха, пресса меня невзлюбила, вероятно, потому что я довольно резко отказалась сотрудничать с двумя известными писателями, которым непременно хотелось узнать мою версию кровавой истории. Лейн Докери и Рональд Персон звонили мне несколько раз сами, а потом этим занялись их агенты и редакторы. Всем хотелось, чтобы я дала интервью, но каждый раз они получали решительный отказ, о чем нисколько не жалею. Ведь я защищала не только себя.

Потом я узнала, что Рэнди, уже сидя в тюрьме, задушил другого заключенного. Газеты намекали, что убийство произошло при попытке изнасилования, но прямо об этом ничего не говорилось. Эта информация шла бегущей строкой по всем круглосуточным каналам новостей. До меня не сразу дошел смысл прочитанного, но когда я поняла, о чем идет речь, то почувствовала себя так, словно по телу пропустили электрический ток. Я бросилась к компьютеру и прочла о преступлении на сайте Си-эн-эн. Помню, как мозг сверлила единственная мысль: «Черт побери, умереть должен был он, мой бывший муженек!» К тому моменту прошло четыре года после вынесения обвинительного приговора, но из-за бесконечных апелляций казнь Рэнди оттягивалась еще лет на пять. Калифорния издавна славится тем, что не спешит казнить тех, кого сама же приговорила к смерти. И вот еще один заключенный в очередной раз попытался взять бразды правления в свои руки, избавив налогоплательщиков от дальнейших расходов, а Рэнди, сам того не желая, отомстил за жертвы, погибшие от руки напавшего на него преступника. Меня трясло, как в лихорадке, и непослушные пальцы никак не хотели выключать компьютер. Я заперлась в ванной комнате, и у меня началась тихая истерика. Уткнувшись лицом в пачку бумажных полотенец, я пыталась заглушить рыдания, чтобы не разбудить сына.

Вот тогда и пришла мысль поведать Хейдену величайшую ложь во имя спасения. Она стала венцом огромной горы, образовавшейся из мелких обманов, в которые я впутала сына. Пришлось приложить все усилия, чтобы скрыть от него правду, потому что мой мальчик уже достаточно взрослый и часто задает неожиданные вопросы, на которые невозможно найти ответ.

3

Во вторник утром, когда я пришла на работу, все сослуживцы старались смотреть мимо меня. Привычная обстановка изменилась в одно мгновение. Длинные ряды кабинок вдруг приобрели сходство с одиночными камерами для заключенных, в приглушенных телефонных звонках слышался сигнал тревоги, а нескончаемый стук пальцев по клавишам напоминал гомон огромной птичьей стаи.

Прошлый вечер я провела дома. Хейден не сказал ничего необычного, и из этого следовало, что представители прессы еще до него не добрались. Я честно хотела объяснить ему создавшуюся ситуацию, но даже не сумела подобрать нужных слов, чтобы начать разговор. Уложив сына спать раньше обычного, я приняла таблетку ксанакса, улеглась в постель и включила телевизор. Смотреть каналы, по которым передают местные новости, не хотелось, так как было страшно увидеть там себя.

Глядя на сослуживцев, которые боялись встретиться со мной взглядами, я поняла, что им известна мок история. На девять часов было назначено собрание отдела, но без четверти девять шеф пригласил меня к себе в кабинет. Джим Пендергаст – довольно привлекательный и очень приличный мужчина, который вот уже несколько лет как развелся с женой. Он не раз деликатно, без тени навязчивости, намекал, что готов к более близким отношениям, но мне и в голову не приходило завести роман на работе. И вовсе не потому, что я долгое время ни с кем не встречалась. Года через два после нашего переезда в Кэри был период, когда я попробовала посещать различные мероприятия для одиноких людей, но всегда чувствовала себя там абсолютной дурой. Мужчины, которых я встречала, либо наводили тоску, либо пугали, а возможность познакомиться через Интернет просто приводила в ужас. С тех пор прошло четыре года, и я больше не предпринимала попыток завязать какие-либо знакомства. Хейден занимал основную часть моего времени, и сознание того, что он получает необходимую заботу и внимание, приносило удовлетворение и служило оправданием для бесконечно долгих ночей, проведенных без сна. Я убеждала себя, что вовсе не тоскую по миру романтических отношений с его радостями и разочарованиями, без которых могу прекрасно обойтись без ощутимого ущерба для себя. Если бы я все же рискнула броситься в водоворот любви, Джим оказался бы одним из первых в списке потенциальных кандидатов. Да нет, пожалуй, первым и единственным. Он родом из этих мест, и я обожаю его акцент и хоккейный жаргон. Порой он кажется чудаковатым, и я почему-то испытываю перед ним чувство вины. Джима вечно нет на рабочем месте, он уделяет много времени тринадцатилетнему сыну, который не может учиться в обычной школе из-за какой-то болезни, перенесенной в детстве. До сих пор не могу вспомнить ее название, и это еще больше усиливает чувство вины.

Кроме Джима, в кабинете была еще одна сотрудница, одна из тех безупречно одетых девиц, что всего несколько лет назад закончили колледж. Девушка представилась как Сьюзен Мейерс и, пожимая протянутую руку, я удивилась, какая она бархатистая и прохладная. У меня самой с наступлением зимы руки становятся шершавыми и покрываются трещинами, а сейчас январь подходит к концу.

Джим предложил мне сесть.

– Кажется, я знаю, о чем пойдет речь, – начала я разговор.

Многозначительно приподняв брови, Джим взял со стола утренний выпуск «Ньюс энд обсервер».

– Вы уже прочли? – спросил он.

Я отрицательно покачала головой, и он протянул мне газету.

Я не обратила внимания на заголовок во всю ширину газетной полосы, но саму статью поместили на первой странице, прямо под фотографией солдат, возвращающихся в Форт-Брэгг после очередных учений за пределами страны. Снимок, который прилагался к статье, сделали вчера днем. Я уже успела сесть в машину и старалась закрыть лицо от назойливого репортера, вид у меня был несчастный и виноватый. Наконец мой взгляд упал на заголовок: «Бывшая жена серийного убийцы живет в районе Треугольника», а чуть ниже, более мелкими буквами: «У некоторых возникают сомнения по поводу того, что ей было известно и когда именно она это узнала». Только сейчас я почувствовала, как сильно дрожат руки, держащие проклятую газету.

– Наверное, вам надо несколько минут, чтобы прочесть статью? – обратилась ко мне Сьюзен Мейерс.

– Думаю, мне понятна суть дела, – ответила я и положила газету Джиму на стол, а потом машинальным движением пригладила юбку.

– Насколько мне известно, вчера они приходили сюда и искали вас, – заметил Джим.

– Джим, я ничего не сообщила вам, потому что хотела вычеркнуть эту главу из своей жизни. Простите, если я доставила кому-то неприятности.

Сьюзен Мейерс начала что-то говорить, но Джим ее резко оборвал.

– И не думайте извиняться передо мной. Вы работаете здесь более пяти лет, и за все это время к вам нет никаких претензий. Вы постоянно оказываете неоценимую помощь лично мне и всей нашей компании, в которой для вас всегда найдется место. Если руководство вздумает возражать, я встану за вас горой. Но этот тип… – Джим брезгливо отшвырнул газету в сторону. – Этот Притчет. Похоже, он преследует какую-то цель. Я предлагаю вам взять неделю отпуска и уехать из города. Пусть шумиха уляжется. Очень скоро у людей появятся другие темы, чтобы почесать языки.

Сьюзен Мейерс терпеливо ждала своей очереди.

– Мы считаем, что эта история затихнет сама собой, и уже предупредили охрану, чтобы они не пускали сюда мистера Притчета и репортеров, которые попытаются вас преследовать. И все же, чтобы никого не отвлекать от дела, будет лучше, если вы последуете совету Джима.

И тут я не выдержала и разрыдалась впервые за все время, после того как Притчет привязался ко мне в супермаркете. Я не справилась с нахлынувшими на меня чувствами вовсе не из-за ужасных событий последних дней и не из-за мрачных перспектив на ближайшее будущее, а просто потому, что мой чудаковатый босс и его юная сотрудница вели себя доброжелательно и уважительно. Они не высказали ни одного из обвинений, которые я слышала много раз: «Чего же вы хотите, милая? Никто не поверит, что вы не догадывались об ужасах, которые творил ваш бывший муж… Вы давно должны были заподозрить неладное».

Они оба были людьми отзывчивыми и тактичными, и мои внезапные слезы привели их в смущение. Джим занялся поисками бумажных носовых платков, которых у него, разумеется, не нашлось, и в конце концов предложил мне салфетку, которой был накрыт его завтрак. На столе у шефа стоял лоток с галетой в застывшей подливе. Джим так спешил вызвать меня к себе, что даже не успел закончить утреннюю трапезу. Не знаю почему, но мне снова захотелось разреветься. Сдержав рыдание, я приложила салфетку к лицу, по которому расплылся макияж. Ну и наплевать! Потом я снова принялась извиняться, но Джим и Сьюзен велели мне замолчать. Я решила остаться в офисе до конца рабочего дня, чтобы хоть немного отвлечься от страшных мыслей. Сьюзен собиралась возразить, но передумала и только посоветовала подумать о себе и немного развлечься.

На какое-то время мне действительно удалось с головой уйти в работу, но потом голоса сотрудников стали выводить меня из равновесия. Кто сказал, что в кабинках не слышно, что говорят соседи?! Сплошной обман, изоляция в них никуда не годится! Семь женщин и один мужчина, работающие под моим началом, – люди надежные, обходительные и трудолюбивые, однако это не мешает им быть беззастенчивыми сплетниками. Коллегам все равно, кого обсуждать, будь то мировые знаменитости, соседи, коллеги по работе или прихожане, которые ходят в одну с ними церковь. Любой может стать мишенью для самых невероятных и порочащих слухов. Все утро до меня доносились обрывки разговоров: «Ли – это не настоящее имя… Ну, по крайней мере это ее второе имя… Ей больше подходит Нина… Невозможно поверить, что в то время она была такой, как на фото в газете… А ее муж, он, конечно, чудовище, но очень сексуальный мужчина…» Последняя фраза добила меня окончательно. Вскочив с места, я устремилась в туалет, чувствуя за спиной любопытные взгляды сослуживцев, выглядывающих из-за перегородок между кабинками. В туалете я зашла в самую дальнюю кабину, и тут у меня началась самая настоящая истерика.

Кто-то повесил первую страницу сегодняшней газеты на перила для инвалидов, рядом с держателем для туалетной бумаги. Хотя такое часто случалось и раньше, я тут же решила, что газету оставили специально для меня. Немного помедлив, я взяла ее в руки.

В основном статья представляла собой ретроспективу злодеяний, совершенных Рэнди. Перечислялись все клички, которыми его награждали представители прессы до раскрытия убийств. Тогда Рэнди называли «странным убийцей», «вырвиглазом» и «охотником». Сбоку была еще одна статья поменьше, где перечислялись имена жертв моего бывшего мужа и даты их смерти. Рядом с именами Уэнди Пу и Тайлера Рено стояли даты, когда нашли их трупы. Подробно рассказывалось, как в конце концов Рэндола Робертса Мосли удалось подстрелить и схватить прямо на лужайке перед собственным домом, и за всем этим наблюдали его жена и маленький сын.

Действительно, сенсация!

Газета также поместила мою фотографию, и я никак не могла вспомнить, откуда она взялась. Похоже, снимок сделали после нашей свадьбы, но задолго до беременности. Господи, тогда я выглядела лет на двадцать моложе, хотя на самом деле с тех пор прошло чуть больше десяти! Правда, я давно поняла, что понятие «на самом деле» – полное дерьмо и чушь. Стоит только посмотреть на мою беззаботную улыбку. Какой же ребячливой глупышкой я тогда была! Бедная маленькая дурочка, не имеющая никакого представления о том, каким растяжимым может быть понятие времени: то оно летит стрелой, то останавливается и замирает. В статье мимоходом упоминалось, что полиция приехала в дом убийцы по звонку миссис Мосли, которая обнаружила жуткие доказательства вины своего супруга. В конце статьи поместили еще одну мою фотографию, сделанную на ступеньках здания суда в тот день, когда я дала первые свидетельские показания. В газете также цитировались слова полицейских, которые заявили, что на меня падает часть подозрений, так как моя фотография присутствовала на нескольких фальшивых документах, удостоверяющих личность, огромный запас которых нашли у Рэнди. Кроме того, на двух местах преступления обнаружили мои фрагменты ДНК. Эксперты идентифицировали мои волосы, но полиция очень скоро пришла к заключению, что они могли упасть с одежды Рэнди. Полиция так и не предъявила мне обвинения в совершении преступления, но это не остановило журналистскую братию, которая продолжала заниматься всякими домыслами.

Мне страстно хотелось встать посреди улицы и, потрясая окаянной газетой, заорать во все горло: «Именно этого он и добивался! Он все подстроил так, чтобы вызвать у людей сомнения и они заподозрили меня в соучастии!» В душе я, конечно, понимала, что этим делу не поможешь, а потому расплакалась еще сильнее. Ах, эти жгучие слезы стыда, которые не приносят ни малейшего облегчения!

Последняя часть статьи посвящалась Чарльзу Притчету и рассказу о смерти его дочери от рук Рэнди. «Мне с самого начала не давала покоя мысль о причастности Нины Мосли к убийствам, совершенным ее мужем. На суде это никогда не озвучивалось надлежащим образом», – заявлял Притчет. Далее он красноречиво описывал долгие годы горестных переживаний и рассказывал, что прибег к услугам частной фирмы, которая и напала на мой след. Теперь он намерен остаться в городе до тех пор, пока не получит ответы на все свои вопросы. «Мне страшно подумать, что местные жители даже не подозревают, с кем им приходится жить по соседству. А ведь многие семьи имеют детей», – заявил он напоследок.

Мне хотелось возненавидеть Притчета за намерение разрушить все, что мне удалось построить по кирпичику за эти годы. Я страстно желала вынырнуть из кошмарного водоворота, отгородиться от пепелища, которое оставил после себя Рэнди. Но Кэрри Притчет было всего двадцать два года, когда она умерла, ровно столько же, сколько и мне в то время. Она была студенткой и собиралась получить степень бакалавра по экономике. Ей так и не исполнилось двадцать три. Рэнди вырезал ей глаза и вставил вместо них отполированные агаты, а потом бросил изуродованный труп на полу комнаты, где жила девушка. На следующее утро ее нашли друзья, которых обеспокоило отсутствие Кэрри на экзамене.

Я услышала, как открылась дверь туалета, а потом послышались голоса двух сотрудниц, работающих под моим началом. Их звали Бетси и Латонья.

– Лучше бы ей не врать, – прощебетала Бетси. – Я хочу сказать, все бы поняли, что она здесь ни при чем. Зачем же обманывать людей? Нет, не понимаю.

– Черт побери, ведь у нее ребенок! А ты бы на ее месте не сменила имя?

– Наверное, сменила бы. Нет, ты представляешь? Мужчина, с которым ты спишь, вдруг оказывается убийцей!

– Серийным убийцей, дорогая. Это совсем не то, что застрелить человека из-за денег или чего другого. Я слышала, он настоящий Тед Банди. [7]7
  Тед Банди (1946–1989) – американский серийный убийца, считается прототипом доктора Лектора, героя фильма «Молчание ягнят».


[Закрыть]

Я изо всех сил старалась сдержаться, но предательское рыдание вырвалось наружу, эхом отразившись от кафельных стен. Я даже представила, как обе женщины показывают пальцем на закрытую дверь кабины, за которой я скрываюсь, и, покраснев от смущения, шепчут: «Господи, как неловко!» Больше я ничего не разобрала, так как они перешли на шепот, а потом слили воду и ушли.