Текст книги "Приз (Рулевой - 3)"

Автор книги: Билл Болдуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Промышленная зона, Тоби, – пошутил Брим.

– Точно, – кисло отозвался Молдинг. – Кто же не знает местного филиала "Горн-Хоффа"?

Брим рассмеялся. Было общеизвестно, что скоростной "Горн-Хофф" Валентина ТА 153-В32 был переоборудован для гонок в этих самых лабораториях. И новый мощный аппарат для нынешних состязаний, "Гантгейзер" ГА 209В-1, тоже сконструировали здесь, хотя Лига и пыталась убедить галактику, что этот уникальный звездолет – всего лишь серийная продукция Гантгейзера.

Неподалеку от куполов лаборатории возвышался огромный совершенно новый памятник в честь Облачников, павших в "Героической войне", как нарекли в Лиге только что закончившийся конфликт. Колоссальная статуя Контролера занимала участок земли, где прежде стоял королевский дворец, в свое время доминировавший над всем центром города. В нескольких кварталах налево вонзалось в небо высоченное кирпичное строение с панелями из черного стекла Канцлерство Лиги. Обе воюющие стороны хорошо знали его мрачные очертания. Здесь заседал Конгресс Лиги, помещались большие залы для государственных приемов, имелась аудитория, способная вместить пять тысяч человек. Кроме того, в путеводителе упоминалось о "гастрономических заведениях высокого класса". Брим мысленно фыркнул. Если автор путеводителя и одобряет здешнюю кухню, само здание, даже на неискушенный взгляд Брима, вряд ли завоевало бы приз на архитектурном конкурсе.

Помпезное, откровенно современное, оно дисгармонировало с соседними неоклассическими строениями. Первое знакомство со всем этим нагромождением камня и металла отнюдь не смягчило чувств Брима к смертельному некогда врагу, однако карескриец решил сохранять беспристрастие, насколько это будет возможно.

На большом перекрестке Драммонд притормозил, свернул на ближайший к тротуару кабель и направил глайдер на улицу дипломатического квартала с трехрядным движением.

– Следующая остановка – Имперское посольство, – объявил он. Здесь бок о бок стояли представительства разных держав, достаточно состоятельных, чтобы вести межзвездную торговлю. Крупнейшие из них были посольствами военных партнеров Лиги и представляли собой роскошные особняки, построенные в преобладающем здесь стиле, с колоннадами и балконами, откуда заезжие высокопоставленные лица могли приветствовать местное население. На одном из новейших и наиболее аляповатых домов красовался герб Торонда. Брим, нахмурясь, подумал, что ведь и Марго могла прибыть сюда на гонки. От одной мысли о такой возможности сердце у него заколотилось. Он тряхнул головой и заставил себя не думать об этом. Дело прежде всего.

Скоро они свернули на широкую аллею, миновали мерцающий световой фонтан и остановились перед изящным металлическим портиком Имперского посольства.

– Я задержу вас тут, господа, не больше чем на пару метациклов, – объяснил Драммонд. – Надо ознакомить вас с тем, как Облачники ведут себя на своей территории. Эти марширующие молодчики могут и нагрубить, если нарушить их правила.

Брим кивнул, испытав наплыв болезненных воспоминаний.

– Это точно, – проворчал он и нахмурился: маленький сквер через улицу от посольства служил, казалось, единственной цели – обрамлять статую Негрола Трианского, свергнутого императора Лиги. Впрочем, таблички на памятнике не было.

– Ну, как вам монументик? – спросил Драммонд, вытаскивая их чемоданы из багажника и включая транспортирующие устройства. – Официального названия он не имеет, но все здесь зовут его "дядюшка Негрол". Урод уродом, правда?

– Что да, то да, – ответил Молдинг, глядя на грозную фигуру, как на змею, изготовившуюся к нападению.

Брим промолчал. Что бы ни утверждал с пеной у рта КМГС, ни одно государство с мирными намерениями не поставило бы подобного изваяния напротив посольства недавнего неприятеля. Брима охватил холодок недоброго предчувствия. Как он и подозревал, война – его война – всего лишь перешла в следующую стадию, и эта стадия обещает быть куда более зловещей и опасной, чем предшествовавший ей открытый конфликт.

Расставшись на время с Драммондом, пилоты вошли в величественный мраморный холл посольства и двинулись дальше, следуя указателям. В небольшой аудитории три сотрудника в штатском провели с ними краткий инструктаж. Гражданам Империи предписывалось вести себя – по крайней мере публично – самым сдержанным образом. Если не нарываться на неприятности самим, их и не последует.

Секретарь по общественным связям, лысый, с заметным брюшком и обликом опытного лектора, характеризовал "нормальных" Облачников как разговорчивых, склонных к грубоватому юмору и даже дружелюбных, несмотря на их приверженность к военной форме. Если не затрагивать некоторых их убеждений, они не представляют особой угрозы. Зато Контролеров следует остерегаться всегда, и встречаются они везде, неукоснительно требуя соблюдения самых мелких правил. Видимо, тайм-трава, которую они курят, нарушает их мыслительный процесс и делает их агрессивными. Впрочем, Брим и без того слишком хорошо знал, что Контролеры опасны.

На выходе из аудитории их встретил Драммонд.

– Мне сказали, что один человек хочет поговорить с вами, мистер Брим, а уж после я провожу вас в вашу комнату.

– Я никого не знаю в Тарроте, – поднял брови Брим, – и мне непонятно, кто здесь может хотеть поговорить со мной.

– Меня послал его высочество принц Онрад, – доверительно сообщил Драммонд. – Я думаю, много времени это не займет. Вы же знаете эти дипломатические штучки. А я тем временем покажу лейтенанту Молдингу наш бар для почетных гостей – принц Онрад уже ждет его там.

Брим поднял руки в знак капитуляции:

– Для принца я готов на все. Выходит, он здесь, в посольстве?

– Так точно. Он сказал, что повидается с вами вечером – когда у вас будет время.

– Вечером? А что же я, по-вашему, буду делать весь день?

– Я этого не знаю, мистер Брим, – сказал Драммонд, провожая его в какой-то боковой коридор, – но его высочество, как видно, полагает, что вы будете заняты. Он велел мне ждать вас сколько понадобится.

– Постараюсь не задерживать вас обоих, – сказал Брим Молдингу.

Драммонд положил руку на ручку двери.

– Нам с лейтенантом Молдингом спешить совершенно некуда, Брим, – сказал он, внезапно изменив тон и манеру разговора. – Вы не должны беспокоиться о нас – да и о ком-либо еще. – Он открыл дверь и твердой рукой подтолкнул Брима в спину. – Позвоните, когда я вам понадоблюсь, – шнурок висит в баре.

Дверь закрылась, и Брим оказался в темной обшитой панелями комнате. В этом уютном уголке имелся, однако, хорошо оснащенный бар. Вот в таких закутках, подумал Брим, и осуществляется настоящая дипломатия – а не в роскошных банкетных залах, где за накрытыми столами ведутся показушные речи.

Глаза Брима еще не привыкли к полумраку, и он подскочил, когда со стула в дальнем углу поднялась женская фигура и направилась к нему.

– Марго! – ахнул он. Сердце чуть не выскочило у него из груди. – Марго!

Его руки сомкнулись вокруг ее мягкого благоухающего тела, губы прижались к ее губам, и рассудок отключился. Когда он наконец открыл глаза, ее все еще были закрыты. Он подождал, когда ее дыхание успокоится, и поцеловал ее веки, соленые и мокрые от слез.

– Марго, – прошептал он. – А я уж думал, что больше тебя не увижу.

Она кивнула и открыла глаза, заглянув точно в самую его душу.

– Я так за тебя боялась – каждый час, каждый миг. Мне кажется, будто прошли миллионы лет. Брим прижался к ней щекой.

– Но я все-таки дожил до этого дня. Она стиснула его в объятиях.

– О Вселенная! Как же я скучала по тебе, Вилф. – Она долго молчала, словно перебарывая себя, и наконец сказала, прикусив губу:

– Ты все еще любишь меня теперь, когда все так изменилось? – И умолкла, словно боясь говорить дальше.

– Ты хочешь сказать – когда у тебя появился ребенок?

– Ну да, конечно. – Она повернула голову так, чтобы снова посмотреть ему в глаза. – У меня теперь появилась новая, очень важная часть, и она скорее всего просуществует столько же, сколько и я. Сможешь ли ты смириться с этим?

У Брима что-то сжалось внутри, неожиданно для него самого. Здесь, в этой комнате, он не мог ответить на вопрос Марго так, как мог бы сделать это в другом месте. Весь последний год он много думал о ее материнстве и знал, что способен это принять. Но сейчас? Он умоляюще воздел руки.

– Я не знаю, Марго, – с болью выговорил он. – Я никогда не думал о твоем сыне с этой точки зрения.

– Тебе придется подумать, Вилф. – Она мягко высвободилась из его объятий. – Я пыталась высказать тебе это в письме, которое взялся передать Онрад. Но мне, наверное, не удалось.

Брим разглядел ее наряд: белая шелковая блузка, черная бархатная юбка и сапожки на высоких каблуках. Ее светлые волосы были уложены в пышную прическу, шею украшала нитка жемчуга. Выглядела она, как всегда, потрясающе.

– Наверное, я прочел в твоих словах то, что мне хотелось, – сознался он, а не то, что хотела сказать ты. – Он подвел ее к банкетке, они сели и погрузились в молчание, которое длилось, казалось, целую вечность. Наконец в голове Брима сложился простой вопрос, точно отражающий суть ее проблемы. Послушай – а знаю ли я хоть немного эту новую Марго?

– Это честный вопрос, Вилф. – Она снова посмотрела ему в глаза:

– Я отвечу тебе: отчасти да. Но только отчасти.

– Ты все еще любишь меня? – спросил он.

– Больше, чем когда-либо, – так мне кажется. – Марго улыбнулась и нахмурилась одновременно, как умела только она. – Но Редьярда я тоже люблю. По-другому, конечно. Важно понять, что свою привязанность к нему я черпаю не из какого-то "любовного резервуара" внутри. Это нечто большее – сверхчувство, если хочешь. – Она бросила на Брима умоляющий взгляд. – Ты хоть что-нибудь из этого понимаешь?

Брим подумал немного. Да, он понимал – быть может, потому, что очень этого хотел. Он не мог понять одного: какие чувства он сам испытывает к этому ребенку. Он содрогался при мысли о том, какое действие оказал на него ребенок Рогана Ла-Карна еще задолго до своего появления на свет. Брим взял Марго за руку.

– Что ж – начнем все сначала? Я хотел сказать... – Он потряс головой, не находя слов.

– Не знаю, – с грустной усмешкой ответила она. – И даже не очень понимаю, что это значит – начать все сначала. Может, мне раздеться прямо сейчас?

Брим перевел дух, ощутив знакомое возбуждение.

– Пожалуй, не помешало бы. Во всяком случае, это всегда нам помогало – до той самой ночи...

– Вилф, – тихо засмеялась Марго, приложив мягкую руку к его щеке, – забудь о той ночи в Авалоне. Твоей вины в этом не было – ведь на тебя тогда ополчилась вся Вселенная. А на этот раз, – печально добавила она, – дело и вовсе не в тебе. Дело во мне. По-твоему, мы сидели бы здесь вот так, будь я прежней? Уж ты-то должен знать, что нет. Мы бы уже шумно трахались на этой самой банкетке – и плевать мне было бы, кто там подглядывает за нами через шпионские глазки.

– Это значит, что ты больше не хочешь меня? Марго вздохнула:

– Мне кажется, это не те слова, Вилф. Я чувствую себя почти так, будто мы только что кончили и я расслабилась после хорошего, долгого оргазма. Наверное, голова у меня все еще занята другим, и это не слишком способствует.., ну.., продолжению нашего прежнего романа, когда мы могли пролететь полгалактики, чтобы провести вместе одну ночь. Ты хоть что-нибудь понимаешь из того, что я пытаюсь сказать тебе, Вилф?

Брим нежно обнял ее за плечи.

– Да нет, вряд ли.

– Но ты переживешь это, правда?

– Не уверен, – нахмурился он, удивившись собственным словам. Что-то очень сильно изменилось с той ночи в его убогом жилище – но он так и не смог определить, что же именно, а может быть, и не хотел.

– Ч-что же тогда с нами будет? – испугалась вдруг Марго.

– Да то, что мы сами захотим, – ответил он, снова подивившись полному отсутствию эмоций в себе, и взял ее руку в свои. – Лишь бы только я продолжал любить тебя по-настоящему – а ты меня, Марго. Мне кажется, нам остается одно: ждать. Когда-нибудь мы снова будем вместе.

Марго порывисто обвила его руками.

– Ты правда так думаешь, Вилф? Правда?

– Когда-нибудь я докажу тебе это, Марго. Но ты сама скажешь мне, когда это время придет. – Он пристально посмотрел ей в глаза. Они поднялись и постояли, обнявшись, пока индикатор времени не подал сигнал из сумочки Марго.

– Мне пора, – сказала она.

– Дай мне знать, когда время придет, – произнес Брим, ощущая странную пустоту внутри.

– Да, милый, – шепнула Марго, отодвинув стенную панель, – непременно. – В темном коридоре ее ждали два шофера в бело-зелено-красной форме Торонда. Теперь, когда мое заточение кончилось, мы будем видеться чаще. И я обязательно дам тебе знать. Я прокричу это на всю Вселенную. – Она сжала его руку и пошла прочь по коридору, а панель бесшумно закрылась за ней.

***

Последующие дни Брим и Молдинг почти целиком проводили на месте гонок, вовсю используя гостевые пропуска "Допуск во все зоны", которые получили как члены гоночного комитета Имперского Звездного Общества. Поначалу они стеснялись заглядывать в ангары, где готовились к состязаниям звездолеты. Но потом, ощутив всю степень свободы, которую давали им пропуска, обошли все ангары до единого – Молдинг в форме, Брим в скромном штатском костюме – и осмотрели все, что только можно было осмотреть.

Гоночные суда казались крошечными по сравнению с обычными звездолетами экипаж самых крупных составлял максимум два или три человека. Аппараты, парящие на гравиподушках, были самыми разнообразными и по форме, и по стилю. Одни стройные и грациозные, что обеспечивало условия старта и посадки в атмосфере, другие неуклюжие, явно рассчитанные на максимально мощный двигатель при минимальном соотношении массы и тяги. Третьи полностью игнорировали атмосферу, полагаясь на то, что разовьют нужную скорость в безвоздушном пространстве, где проходила основная часть гонок. Но была у них и общая черта: все они отличались яркостью красок. "Раутор РСЗ-5" с Азурна сверкал серебром, и красно-белые полоски тянулись от его миниатюрных гиперэкранов до дюз основного двигателя. "Дампьер ДА-39", первый отечественный аппарат, созданный на Торонде, поражал оранжево-зелеными тонами, национальные же цвета шли вертикальными полосами на огромных выступах его гравигенераторов. Строгий "Гантгейзер ГА-209В1", машина Лиги, весь был чисто-белым, включая краны-спонсоны и надстройку. "Велон-451" с Беты Ягоу был ярко-зеленым с бледно-желтыми заклепками, обведенными черными кольцами. Брима, проведшего все свои космические годы на облезлых рудовозах или по-уставному темных кораблях Флота, это яркое зрелище просто завораживало.

На продуваемом всеми ветрами озере Тегелер кишели прогулочные и туристические суда, и их пенные следы выделялись на глубокой синеве, как белые ленты. В порту с рокотом садились и взлетали пассажирские лайнеры, связывая столицу Лиги с самыми удаленными уголками галактики. То и дело один из гоночных аппаратов шел на взлет, и всякое движение на озере замирало, пока он не заканчивал свой испытательный полет.

А на заднем плане стояли грозные ряды военных кораблей, ощетинившись дулами разлагателей. Брима от них пробирала дрожь: КМГС явно в упор не видел этих кораблей. Но когда придет время воевать – а оно придет, – останется ли в Империи флот, чтобы противостоять им?

Территория гонок включала в себя большую бетонную площадку на южном берегу озера. На ее наземном конце высился павильон для публики с колоссальной прозрачной крышей, которую опускали в случае дождя. По обе стороны от павильона располагались ангары, все одинаковые, цилиндрической формы – только населяющие их команды придавали им какие-то индивидуальные черты. Перед каждым имелся свой "стандартный" гравибассейн, размеры которого были оговорены задолго до начала гонок. С них гоночные суда будут стартовать и на них же возвращаться, как торговые корабли, о которых мечтал Митчелл.

Каждый ангар успел приобрести характерный облик своего сектора галактики. В хозяйстве Лиги четыре новых блестящих "Гантгейзера" скромно стояли на заднем плане, а вдоль стен тянулись полки с разложенными в идеальном порядке инструментами – ими пользовалась целая армия техников в белых халатах, кишевших вокруг двух машин, которые готовили к гонкам. Брим только головой качал, глядя, как пунктуальные механики исполняют учебные задания точно в срок под руководством Контролера с большим хронометром в руке. Они выиграют вторые гонки подряд, нечего в этом и сомневаться. Брим гадал, когда же он встретится со своим старым врагом Киршем Валентином.

Если техническая команда Лиги работала четко, как машина, вокруг двух изящных "Дампьеров" Торонда кипела самая беспорядочная активность. Аппаратов не было видно под роем облепивших их механиков. Брим был достаточно подкован, чтобы и к этой команде относиться вполне серьезно, несмотря на его личное отношение к Рогану Ла-Карну. Марио Марино строил первоклассные звездолеты.

В ангаре Азурна у Брима имелись близкие друзья, и он намеренно откладывал этот визит напоследок. В противном случае он ничего другого бы уже не увидел. Когда они с Молдингом наконец явились туда, их встретили как полноправных членов команды. Друга Брима, Арама из Нашхенов, в тот день не было на планете, но остальные оказали имперским пилотам прием как самым высокопоставленным лицам.

Несколько метациклов спустя, после большого количества логийского вина и самого детального осмотра азурнийского "Раутора РСЗ", Брим и Молдинг уже сели в свой глайдер, но тут Тоби заметил длинный шикарный "майестат-барон", следующий от кабеля к ангару Лиги.

– Непростая тачка, – сказал он. – Может, подъедем посмотрим?

– Неплохая идея, – хмыкнул Брим. – С нашим пропуском мы, в конце концов, всюду свои.

– Точно, – саркастически согласился Молдинг. – Как братья родные.

Не подключая машину к кабелю, Брим проложил более или менее прямой курс через три стоянки при помощи одних педалей.

– Терпеть не могу эти путеводные нити, – буркнул он, пересекая кабели под прямым углом.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, братец Брим, – укоризненно молвил Молдинг, – тебе придется плохо, когда захочешь получить гражданство в Лиге.

– Да-а, – весело согласился Брим. – Я и сам об этом подумывал. – Они промчались через декоративный сквер, обогнули фонтан в облаке крутящихся лепестков и въехали на автостоянку перед ангаром Лиги. Лимузин уже подкатил к самым дверям, и часовой в серой форме легионера вытянулся, отдавая честь. Подтянутый лейтенант смерил Брима и Молдинга сердитым взглядом – следовало понимать, что часового здесь выставили не только в церемониальных целях.

Брим, ухмыляясь, щегольски отсалютовал офицеру и стал смотреть, как из лимузина выгружаются пассажиры – все как один Контролеры.

Первым вылез тяжеловесный галитир – эквивалент имперского командора. Совершенно лысый под остроконечным шлемом, он имел широченные плечи и мощный торс – казалось, что черный мундир на нем трещит по всем швам. За ним последовала крошечная, заметно прихрамывающая женщина средних лет обергалитир. К ним присоединилась цветущая атлетически сложенная дама в звании префекта, намного моложе их обоих.

– М-м, – одобрительно вскинул брови Молдинг, – вот это уже гораздо лучше.

– Возможно – но держу пари, в постель она берет бластер.

– Это большое неудобство, – сморщил нос Молдинг.

– И не говори.

Последним из лимузина вышел высокий, хорошо сложенный провоет – его вид, даже сзади, заставил Брима ощетиниться. Лейтенант почетного караула тут же взял его под локоть и сказал что-то, кивая в сторону двух имперских пилотов на стоянке.

– Похоже, на тебя жалуются, – сказал Молдинг. – Это тебя научит, как разъезжать по местным клумбам.

Высокий провоет, по-прежнему стоя к ним спиной, небрежно отпустил легионера и сказал что-то своим спутникам. Префект ответила ему что-то, кивнула и вслед за двумя офицерами прошла в ангар. Провоет повернулся на каблуках и прищурился, вглядываясь в вечерний сумрак. В свете прожектора стали ясно видны его аристократические черты.

Брим невольно затаил дыхание.

– Приятель твой, никак? – спросил Молдинг.

– Знакомый, – процедил сквозь зубы Брим. – Встречались пару раз во время войны. Его зовут Кирш Валентин.

– То-то мне показалось, что я его знаю, – угрюмо сказал Молдинг. Провоет направился к ним, постукивая каблуками по бетону.

Брим прислонился к машине, весь во власти дурных воспоминаний. Этот человек воплощал собой все, что было ему омерзительно. Но внезапно бурные эмоции сменились ледяным спокойствием – почти так же, как на мостике звездного корабля, когда он готовился к бою. Он сделал два шага вперед и замер, подбоченясь и расставив ноги. Это территория Валентина, но следующий ход будет за ним.

Провоет остановился, не доходя до Брима, улыбнулся и щелкнул каблуками.

– Ну что ж, мой бывший и будущий противник, – сказал он, снимая белую перчатку и протягивая руку. – Давно мы не виделись, верно? – От него пахло одеколоном и тайм-травой.

Брим пожал протянутую руку, холодную и сухую.

– Недостаточно давно, – сказал он с легкой усмешкой. – Для нас обоих.

– Ах, Брим, – засмеялся Валентин, – вы, граждане Империи, относитесь к жизни чересчур серьезно. Война окончена, друг мой. И забыта. Мы не враги больше, только соперники. Подумайте над тем, что говорит ваш бывший сослуживец Пувис Амхерст. Это его организация. Конгресс... – Валентин сморщил нос.

– Межгалактического Согласия, – подсказал Брим так, словно непристойно выругался. Он слышал, что этот трус Амхерст – когда-то первый помощник на К.И.Ф. "Свирепый" – стал важным лицом в КМГС, но не представлял, насколько тот знаменит.

– Да, верно – Конгресс Межгалактического Согласия, КМГС. Вам следует прислушаться к тому, что они говорят. За этой организацией будущее – будущее без агрессии и конфликтов. Впрочем, – улыбнулся он с великодушным жестом, ранившим Брима в самое сердце, – ведь вы больше не носите мундир?

– Несмотря на шайку предателей из КМГС, некоторые мои друзья продолжают его носить, – сквозь зубы ответил Брим. – Познакомьтесь: коммандер Тоби Молдинг, Кирш Валентин.

Валентин щелкнул каблуками и слегка поклонился, не подавая руки.

– Знакомство с вами делает мне честь, коммандер.

Молдинг улыбнулся на эту мелкую шпильку и ответил:

– Это верно.

В глазах Валентина блеснули гнев и презрение.

– Очко в вашу пользу, коммандер, – признал он и стал рассматривать свои ухоженные ногти, непроизвольно скаля зубы. – Какая жалость, – сказал он наконец, – что Империя не сумела подготовить корабль к гонкам этого года. Но мне сказали, что вы сегодня уже осматривали наш "Гантгейзер ГА 209В-1" и поэтому должны знать, что победа в любом случае будет за нами. Надо же нам получить хоть какую-то компенсацию.

– Гонки выигрываются только при пересечении финишной черты, – заметил Молдинг. – Я не знал, что сегодня уже состоялись какие-то официальные рейсы.

– Дорогой мой Молдинг, – засмеялся Валентин, выставив ладони перед собой, – гонки, конечно же, должны состояться, но разве могут быть какие-то сомнения относительно их исхода?

– Будь я неладен, если признаю за вами победу, Валентин, – горячо возразил Молдинг. – Как бы ни был хорош с виду ваш новый "Гантгейзер", он еще должен проявить себя самым быстрым. А до тех пор многое может случиться.

– Может – но не случится. Мы ничего не оставляем на волю случая. Вы увидите, что это правда, когда я лично одержу победу на своем корабле. Валентин хищно прищурился. – Да и на следующий год ваш несчастный "Шеррингтон" не произведет ничего такого, что сможет сравниться с новой конструкцией "Гантгейзера". Вы уж мне поверьте. Я же видел модель.

– На следующий год я буду счастлив обсудить с вами всех, кто будет участвовать, – сказал Брим. – А пока что мне еще этот год надо переварить.

– Это верно. Вы ведь, полагаю, будете присутствовать на финише?

– Рассчитываю на это. Я ни за что не упустил бы такую возможность.

– Это хорошо, – сказал Валентин, натягивая свои белые перчатки. – Значит, вы увидите, как я одержу победу. – Он цинично ухмыльнулся. – Это подготовит вас к будущему году – если Валериан с вашими дурацкими медведями сумеет-таки состряпать новый корабль.

– Мы ведь увидимся и на будущий год, не так ли? – спросил Брим.

– Обязательно, – заверил Валентин. – Но я не хотел спорить с вами об исходе гонок. Я пришел, чтобы лично пригласить вас, коммандер Молдинг, и вашего штатского друга на прием в Канцлерстве, который состоится завтра вечером накануне состязаний. Кабул Анак прибыл в столицу ради такого случая, и ему интересно будет познакомиться с вами обоими. Форма одежды, разумеется, парадная.

Брим посмотрел на своего спутника:

– Что скажешь, Тоби? Могу поспорить, что ты захватил с собой парадную форму, а мне в посольстве авось подберут что-нибудь подходящее.

– Ясное дело, подберут, – усмехнулся Молдинг. – Провоет Валентин, я принимаю ваше любезное приглашение. Я всегда питал надежду познакомиться с прославленным адмиралом Кабулом Анаком.

– Я тоже, – сказал Брим. – Кто знает, вдруг нам когда-нибудь выпадет честь быть представленными самому Негролу Трианскому?

– Император не вечно будет в изгнании, граждане Империи, – сощурился Валентин. – Можете в этом не сомневаться. И тогда... – Он кивнул какой-то своей тайной мысли и продолжил:

– Я уже предвкушаю удовольствие увидеть вас снова завтра вечером. – Тема Нефола Трианского была решительно отброшена. Валентин вытянулся, щелкнул каблуками и зашагал обратно к ангару. Шестеро часовых, пропустив его, заняли пост по обе стороны от входа, и над дверью вспыхнула надпись:

ВХОД ВОСПРЕЩЕН Как видно, Лига сохраняла мирное обличье только в светлое время суток. Брим и Молдинг отправились в отель, погрузившись каждый в свои мысли.

***

"

Официальный прием устраивался в честь гоночных экипажей, но по опубликованному списку приглашенных было ясно, что это мероприятие скорее рассчитано на влиятельных особ, рассматривающих гонки больше как светское событие, чем спортивное.

Брим почти все утро штудировал протокол, предоставленный ему загадочным Драммондом; тот также вызвался раздобыть приличествующую случаю вечернюю пару – нелегкая задача, если учесть, что почти все штатские, имеющие такие костюмы, тоже располагали быть на приеме.

Однако Драммонд все же доставил Бриму черный смокинг, брюки, рубашку с рюшами, а заодно и двух портних. Чтобы подогнать на Брима костюм, сшитый для гораздо более крупного мужчины, по-хорошему требовалось около недели, но мастерицы управились с этим в рекордно короткий срок. Брим и Молдинг явились на прием в посольском лимузине, опоздав всего на несколько циклов.

Ночью мрачное Канцлерство казалось еще более грозным, чем при свете дня, эффект достигался с помощью прожекторов, подсвечивающих черные стеклянные стены. Когда Драммонд вел посольскую машину в потоке других, улицы были забиты толпами любопытных – они напирали на светящиеся шнуры ограждения, которые охранялись легионерами в серой форме и с черными пиками в руках.

Над бездонными портиками полоскались и хлопали на ветру флаги, особенно яркие на фоне голых черных стен. Знамена украшали – или скрывали? – всякую плоскость, на которую их можно было повесить, а на обширном газоне рядами стояли легионеры в полном боевом вооружении. Их лощеные командиры застыли, сжимая в руках штандарты Лиги – длинные шесты, на верхушках которых золоченные летучие мыши держали в когтях скрещенные кинжалы.

– Не знаю, почему они называют себя Лигой, – пробормотал Молдинг, которому на выходе из машины пришлось ответить на приветствие доброй сотни Контролеров. – При таком воинстве те бедолаги на улице должны чувствовать себя, как в тюрьме.

Необъятный холл Канцлерства произвел на Брима должное воздействие. Правда, это помещение напомнило ему торговую палату некой мелкой планетки, которая задалась целью во что бы то ни стало произвести впечатление на соседей. Архитекторы Лиги не поскупились на полированный белый гранит, который был повсюду – на потолке, на стенах и даже на полу, почти полностью покрытом пушистым ковром цвета черного дерева. Фантастической формы светильники сияли и мерцали в потайных нишах, как маленькие галактики. В парящем над полом прозрачном шаре играл большой оркестр, и волны музыки, сплетаясь с гулом голосов, создавали особую атмосферу, уже пропитанную тошнотворно-сладким ароматом тайм-травы.

Брим и Молдинг назвали свои имена высокому, светловолосому и голубоглазому офицеру-распорядителю в голубой форме, после чего присоединились к длинной очереди ожидающих приема. В зале между гостями сновали сотни служителей в униформе – они разносили напитки, закуски и улыбались так благостно, что хоть сейчас принимай их в орден градгроут-норшелитов. Но вдоль стен выстроилась целая армия других, абсолютно неподвижных – только глаза шмыгали по сторонам, а руки в любой момент могли выхватить бластеры, почти незаметные под униформой.

– Как по-твоему, – прошептал Молдинг, – эти бластеры у них заряжены или нет?

– Как ты мог даже подумать такое? Всем известно, что в кобурах у них спиртное.

– А оно не взрывается, когда его пьешь? Примерно метацикл спустя они оказались в голове очереди, и Брим впервые разглядел как следует великого адмирала Кабула Анака – человека, который правил государством в отсутствие Императора. Он был куда меньше, чем ожидал Брим: имперская пропаганда во время войны изображала адмирала злобным гигантом. В жизни он оказался совсем не страшным, почти неприметным. На улице Брим прошел бы мимо него, не обратив внимания. Длинные седые волосы, закрывавшие уши, гармонировали с маленькой бородкой и густыми бакенбардами. Блестящий адмиральский мундир со всеми регалиями и боевыми наградами не мог скрыть отросшего брюшка, и Анак заметно горбился – не иначе как вследствие тяжелых ранений, полученных в битвах за Аталанту. Говорили, что ему заменили чуть ли не две трети организма в медицинском автомате после того, как Эрат Плутон раздолбал его корабль "Ренгаз" в единоборстве на своей старой "Королеве Элидиан". Но адмирал, хотя и явно утомленный, продолжал сердечно пожимать руки своим гостям. Каждому он говорил несколько слов и провожал его улыбкой, а после кивал адъютанту, давая знак представить следующего. Это выглядело так, будто адмирал действительно хотел нравиться, но Брим выработал в себе слишком циничное мнение о политиках, чтобы поверить в такое.

И еще: Анак превосходно разбирался в том, какие приветствия приняты в разных секторах галактики. Он пожимал руки, локти, запястья, целовал пальцы и даже соприкасался щеками. Наиболее обстоятельно он здоровался с привлекательными дамами, особенно если ритуал предусматривал объятие или поцелуй в щечку. Брим улыбался, наблюдая за ним. У старого лиса, конечно, есть и скучные обязанности, зато приятными он пользуется вовсю!