Текст книги "Медитация - искусство внутреннего экстаза"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Когда ум исчез, наступает настоящее просветление. Вы преступили пределы, но вы не можете говорить об этом, вы не можете ничего об этом сказать. Вот почему Лао-цзы говорит: "То, что можно сказать, не может быть истинным. То, что можно сказать, не будет истинным, а истина не может быть высказана. Можно сказать только это и только это будет истинным".

И это последнее утверждение ума. Последнее утверждение имеет смысл, глубокий смысл, но оно не трансцендентно. Этот смысл есть все еще ограничение ума. Он все еще умственный, но все еще понимаем умом.

Это подобно пламени, пламени лампы, готовому погаснуть. Темнота опускается, темнота наступает, она окружает пламя, все ближе и ближе. А пламя умирает, оно подошло к самому концу своего существования. Оно говорит: "Теперь – темнота"; и уходит из бытия. Теперь темнота стала полной и совершенной. Но последнее утверждение умирающего пламени было известно пламени: темнота не была полной, потому что было пламя, был свет. Темнота постигалась пламенем.

Свет не может действительно постичь темноту. Свет может только понять свою ограниченность, а темнота – за этими границами. Темнота подступает все ближе и ближе, и свет должен умереть. Он может высказать последнее утверждение: "Я умираю"; а потом – темнота. Темнота подступала, приближалась и приближалась. Свет высказал свое последнее утверждение и исчез, и темнота стала полной. Так что это утверждение было истинным, но не Истиной.

Есть разница между истинным и Истиной. Истина не есть утверждение. Пламя исчезло, темнота. Это – Истина. Теперь нет утверждений, есть темнота. Утверждение было истинным, оно не было ложным. Оно было истинным: темнота подступала, поглощала, окружала. Но утверждение все еще было высказано светом. А утверждение, высказанное светом о тьме, может быть самое большое истинным, но не Истиной.

Когда нет ума, знаешь Истину, когда нет ума, есть Истина. Но когда ум есть, вы можете быть более истинным, но не Истиной, можете быть менее ложным, но не Истиной. Последнее утверждение, которое может сделать ум, будет наименее неистинным, но это все, что можно сказать.

Так что между просветлением, постигаемым умом, и просветлением, как таковым, – большая разница, хотя она и не абсолютна. Когда гаснет пламя, не проходит и единого мгновения, пока оно умирает. Пламя гаснет, и одновременно наступает темнота. Ни единый миг не разделяет эти два состояния, но разница между ними велика.

Умирающий ум в конце будет видеть видения – видения того, что в него приходит. Но это будут видения, представленные через метафору, картины, архетипы. Ум не может представить ничего другого. Ум обучен символам и ничему другому. Есть символы религиозные, художественные, эстетические, математические и научные, но это все символы. Так обучен ум.

Христианин увидит Иисуса, но умирающий математик, ум, воспитанный нерелигиозно, не увидит, может быть, в последний момент ничего, кроме математической формулы. Это может быть нуль или символ бесконечности, но это будет не Иисус и не Будда. А умирающий Пикассо увидит, может быть, в последний момент абстрактный поток цветовых пятен. Это будет для него божеством. Он не может воспринять божество иначе.

Так что конец ума – это конец символов, и в конце ум обратится к наиболее значимому символу из тех, что ему известны. А потом, раз ума нет, не будет и символов.

Это одна из причин того, что ни Будда, ни Махавира не говорили о символах, они говорили, что нет пользы в разговорах о них, потому что все они ниже, чем просветление. Будда не стал бы говорить о символах и поэтому он сказал, что есть одиннадцать вопросов, которые не нужно ему задавать. Было объявлено, что никто не должен задавать одиннадцать вопросов. А их нельзя было задавать потому, что на них нельзя было ответить истинно: нужно было употреблять метафору.

Будда говорил: "Я не хотел бы употреблять никаких метафор. Но если вы спросите, а я не отвечу, вам будет неудобно. Это будет не по-джентльменски, это будет невежливо. Так что, пожалуйста, не задавайте этих вопросов. Если я отвечу вам, это будет вежливо, но не истинно. Так что не ставьте меня перед этой дилеммой. Поскольку речь идет об Истине, я не могу пользоваться символами. Я могу пользоваться символами, только говоря приблизительно о не-Истине или приблизительно говоря об Истине".

Так что будды – люди, не пользующиеся никакими метафорами, никакими видениями. Они отвергнут все, потому что Истина, постигнутая умом, не может быть самим просветлением. Это две разные вещи. Понятия ума будут тем, куда дотянется ум, а потом будет просветление, но без ума.

Так что у просветленного человека нет ума, он человек не-ума; живет, но без всяких концепций; действует, но не думает об этом; любит, но без представлений о любви; дышит, но без какой-либо медитации. Тогда жизнь течет из мгновения в мгновение, и она едина с Целым, но ума нет между ними. Ум разделяет, а теперь не будет никакого разделения.

Беседа восьмая. ПОСВЯЩЕНИЕ СЕБЯ МАСТЕРУ: ВЫСШАЯ ТЕХНИКА

Человек существует как во сне. Человек спит. То, что считают бодрствованием – только сон. Посвящение означает быть в близком контакте с тем, кто не спит.

[Хотя существуют сотни техник медитации, и сам Ошо постоянно изобретает новые, кажется, будто основная "функция" техник – раскрыть человека настолько, что для него становится возможным посвятить себя мастеру. Тогда многое может случиться. Сама жизнь становится техникой, сама жизнь становится эзотерической школой.]

До тех пор, пока вы не находитесь в тесном контакте с пробужденным, невозможно выйти из этого сна, потому что уму может даже сниться, что он пробужден. Уму может сниться, что он уже не спит.

Когда я говорю, что человек спит, это нужно понять. Мы постоянно видим сны. Двадцать четыре часа в сутки. Ночью мы закрыты для окружающего мира и видим сны внутри. Днем наши чувства открыты внешнему миру, но внутри продолжается сновидение. Внутри оно непрерывно. Вы сознаете окружающий мир, но это сознание не выходит за границы спящего ума. Сознание накладывается на видящий сны ум, но внутри продолжается сон. Именно поэтому мы не видим того, что реально, даже когда "считается", что мы бодрствуем. Мы накладываем паши сновидения на реальность. Мы никогда не видим того, что есть, мы все время видим свои проекции.

Если я смотрю на вас, а во мне продолжается сон, вы станете объектом проекций. Я спроецирую на вас свое сновидение, и все, что я вижу в вас, будет перемешано с моим сном, с моей проекцией. Когда я люблю вас, вы кажетесь мне чем-то одним, когда я не люблю вас, вы кажетесь мне чем-то другим. Вы не тот же самый, потому что я просто использовал вас как экран и спроецировал на вас мой видящий ум.

Когда я люблю вас, мой сон иной, поэтому вы и кажетесь другим. Когда я не люблю вас – вы все тот же, экран тот же, – но проекция уже другая. Теперь я использую вас как экран для другого моего сновидения. Сновидение опять меняется, и я опять могу любить вас. Тогда вы кажетесь мне другим. Мы никогда не видим того, что есть. Мы всегда видим проекции нашего сновидения на то, что есть.

Я не один и тот же для каждого из вас. Каждый проецирует на меня что-то свое. Что касается меня самого, то я только один. А если я сам вижу сон, тогда даже для меня самого я иной в каждый момент, потому что моя интерпретация меняется каждый миг.

Но если я проснулся, тогда я один и тот же. Будда сказал, что проверить, просветлен ли этот человек, можно по тому, что он всегда один и тот же, как морская вода. Везде, повсюду она соленая.

Вы упакованы в пленку проекций, идей, понятий, концепций, интерпретаций. Вы – все время работающий проектор, проецирующий то, чего нигде нет, кроме как внутри вас, а весь мир стал экраном. Поэтому вы никогда не сможете осознать сами, что вы в глубоком сне.

Был такой суфийский святой Хиджира. Во сне ему явился ангел и сказал, что он должен набрать как можно больше воды из колодца, потому что на следующее утро вся вода в мире будет отравлена дьяволом, и каждый, кто будет пить ее, станет сумасшедшим.

Поэтому всю ночь факир черпал воду из колодца. И предсказание действительно произошло! Наутро все сошли с ума, но никто не знал, что весь город сошел с ума. Нормальным остался только этот факир, но весь город говорил, что он рехнулся. Он знал, что случилось, но ему никто не верил, потому что он пил свою воду и оставался в одиночестве. Но так продолжаться не могло. Весь город жил в совершенно другом мире. Никто его не слушал и, наконец, прошел слух, что его схватят и посадят в тюрьму. Говорили, что он сумасшедший.

Однажды утром пришли его брать. Либо с ним будут обращаться, как с больным, либо ему придется сесть в тюрьму, но на свободе ему оставаться не позволят. Он же совершенно помешанный! То, что он говорил, нельзя было понять! Он говорил на непонятном языке.

Факир не знал, что делать. Он пытался помочь другим вспомнить прошлое, но они все забыли. Они не знали ничего о прошлом, ничего из того, что было до этого утра помешательства. Они не могли его понять. Факир стал им непонятен.

Его дом окружили и его схватили. Тогда факир сказал: "Дайте мне еще минуту, я вылечусь сам". Он подбежал к общему колодцу, выпил воды и стал нормальным. Весь город был счастлив: факир здоров, он уже не сумасшедший. На самом деле он сошел с ума, но теперь он был разумным человеком разумного общества.

Если все спят, вы никогда даже не осознаете, что вы спите. Если все вокруг сумасшедшие и вы тоже сумасшедший, вы никогда этого не узнаете.

Посвящение означает, что вы вручили свою судьбу кому-то, кто пробужден. Вы говорите: "Я не понимаю, я не могу понять, я – часть сумасшедшего и спящего мира. Я все время вижу только сны". Это чувство может возникнуть даже у спящего человека, потому что сон не всегда глубок. Он колеблется, временами становится очень глубоким, а временами – очень поверхностным. Точно так же, как обычный сон есть постоянная смена столь многих слоев, столь многих уровней; метафизический сон, о котором я говорю, тоже колеблется. Иногда вы на самой границе, совсем недалеко от Будды. Тогда вы можете понять что-то из того, о чем говорит Будда, о чем идет речь. Это, конечно, не будет именно то, что он сказал, но вы, по крайней мере, уловите проблеск истины.

Поэтому человек на границе метафизического сна хочет быть посвященным. Он может что-то услышать, что-то понять, он что-то увидел. Все, как в тумане, но все же он что-то чувствует. Тогда он может прийти к тому, кто пробужден, и отдать себя ему, капитулировать перед ним. Это может сделать и спящий человек. Эта отдача себя означает, что он понимает, что происходит нечто, совершенно отличное от его обычного сна. Как-то он чувствует это. Он не может знать этого точно, но он это чувствует.

Где бы ни появился Будда, те, кто находятся на границе сна, могут понять, что в этом человеке есть что-то особенное. Он ведет себя иначе, чем все, он говорит иначе, живет иначе, ходит иначе. С ним что-то произошло. Те, кто находятся на границе, могут это чувствовать. Но они все же спят, и это пограничное сознание не постоянно. Они могут опять погрузиться в сон в любой момент...

Но прежде чем впасть в еще менее сознательное состояние, они могут сдаться пробужденному. Это будет посвящением, которое совершает сам посвященный. Он говорит: "Я ничего не могу поделать сам, я беспомощен, и я знаю, что если я не сдамся сию минуту, я могу опять погрузиться в глубокий сон. Тогда я не смогу сдаться". Так что есть мгновения, которые нельзя упускать, а тому, кто упустит такое мгновение, оно, может быть, не представится еще в течение столетий, в течение многих жизней, потому что не от вас зависит, когда вы еще раз подойдете к этой границе. Это случается по столь многим причинам, и вы не управляете ими.

Для посвящаемого посвящение – это допущение всего, что может случиться, совершенное "будь что будет": полное доверие, полная капитуляция. Капитуляция не может быть частичной. Если вы сдаетесь частично, вы не сдаетесь: вы обманываете сами себя. Частичной сдачи быть не может, потому что, сдаваясь частично, вы что-то сохраняете, и это оставшееся может опять погрузить вас в глубокий сон. Эта несданная часть может оказаться роковой. В любой момент вы опять можете оказаться в глубоком сне.

Сдаться – значит сдаться полностью. Вот почему посвящение всегда требовало, и будет требовать веры. Вера есть основное и единственное условие, главное требование. И как только вы полностью сдались, начинаются перемены. Теперь вы можете вернуться к своей жизни в сновидениях. Эта капитуляция потрясет весь механизм проецирования, весь проецирующий ум, потому что этот проецирующий ум прочно связан с эго. Эго – главный его центр, его основа. Если вы сдались, вы отдали главную основу. Вы полностью отдались на волю событий.

Посвящение означает, что человек, который спит, просит помощи, чтобы проснуться. Он отдает себя тому, кто бодрствует. Это очень просто: здесь нет ничего сложного. Когда вы приходите к Иисусу, к Будде или к Мохаммеду и сдаетесь, то, то что вы отдаете – это ваш сон, ваши сновидения. Вы не можете отдать ничего другого, потому что вы сами не являетесь ничем другим. Вы отдаете то, что у вас есть. Отдаете свой сон, свои сновидения, всю чепуху своего прошлого.

Так что посвящение со стороны посвящаемого есть отказ от прошлого, жертва прошлого, а со стороны того, кто вас посвящает, это ответственность за будущее. Он берет на себя ответственность... и только он может быть ответственным. Вы никак не можете быть ответственны. Как может быть ответственным тот, кто спит? Ответственность приходит с пробуждением. Это действительно основной закон жизни: тот, кто спит, не отвечает даже за себя, а тот, кто пробужден, отвечает даже за других.

Если вы приходите к нему и отдаетесь ему, тогда он становится ответственным за вас в особенности. Поэтому Кришна мог сказать Арджуне: "Оставь все. Приди ко мне, сдайся у моих ног", а Иисус мог сказать: "Я есть истина, я есть дверь, я есть врата. Придите ко мне, перейдите через меня. Я буду свидетелем в последний день суда над вами. Я буду отвечать за вас".

Это все аналогии. Каждый день – судный день, и каждый миг – миг суда. Не будет никакого последнего дня. Это просто слова, понятные тем, для кого говорил Иисус. Он сказал: "Я буду ответственен за вас, и я буду отвечать за вас, когда божество спросит. Я буду свидетелем. Сдайтесь мне, я буду вашим свидетелем".

Это великая ответственность. Никто из спящих не может взять ее на себя, потому что во сне трудно отвечать даже за себя. Вы можете быть ответственны за других только тогда, когда вам не нужно быть ответственным за себя, когда вы сбросили все свое бремя, когда вас больше нет. Поэтому только тот, кого больше нет, может вас посвятить. Никто другой этого сделать не может. Никакая другая личность не может посвятить вас, а если это происходит (а это происходит так часто, это происходит каждый день: те, кто сами спят, посвящают других спящих – слепой ведет слепого), оба падают в канаву.

Никто из спящих не может никого посвятить, но эго хочет посвящать. Эгоистическое отношение оказалось роковым и очень опасным. Все посвящение, вся его тайна, вся его красота становятся уродливыми из-за тех, кто не имеет права посвящать. Может посвящать лишь тот, у кого нет эго внутри, нет сновидений внутри, иначе посвящение – величайший грех.

В древние времена получить посвящение было нелегко. Это было крайне трудно. Чтобы получить посвящение, нужно было ждать годы. Можно было ждать даже всю жизнь. Это ожидание было способом испытания. Оно было учением, подготовкой.

Например, суфии посвятили бы вас только после того, как вы прождали определенный срок. Вы должны были бы ждать, не задавая вопросов – пока учитель сам не скажет, что время настало. Учитель мог быть сапожником. Если вы хотите посвящения, вам бы пришлось годами помогать ему, делать башмаки. И не разрешалось даже спрашивать о том, какое отношение имеет это ремесло к посвящению. Так что пять лет вы бы просто ждали, помогая учителю просто делать башмаки. Он ничего бы не говорил о молитве и медитации, не говорил бы ни о чем, кроме башмаков. Вы ждали бы пять лет... но это же медитация! И это не обычная медитация. Вы бы очистились благодаря ней.

Это чистое ожидание, невопрошающее ожидание подготовило бы вас к полной капитуляции. Посвящение могло бы произойти лишь после долгого ожидания, но тогда было бы легче, и мастер мог бы взять на себя ответственность за ученика.

Сейчас все изменилось. Никто не хочет ждать. Мы стали так озабочены временем, что не можем ждать ни единой минуты. Из-за этой озабоченности временем посвящение стало невозможным. Вас нельзя посвятить. Вы пробегаете мимо Будды, спрашивая на бегу: "Посвятишь меня?" Вы бежите по улице и встретили Будду. Даже эти два-три слова вы произносите на бегу.

Вся спешка современного ума происходит от страха смерти. Во-первых, человек стал больше бояться смерти потому, что впервые он совершенно перестал сознавать бессмертие. Мы знаем только тело, которое умрет, мы не знаем внутреннего сознания, которое бессмертно.

В древности были люди, сознававшие бессмертие, и благодаря этому сознанию, благодаря этому бессмертному сознанию, они создали атмосферу, в которой не было спешки. Посвятить было легко. Легко было ждать. Поэтому легко было и мастеру принять на себя ответственность за ученика. Теперь все это стало трудным, но все же выбора нет: посвящение необходимо.

Если вы спешите, я дам вам посвящение на бегу, потому что иначе посвящения не будет. Я не могу требовать от вас в качестве условия ожидание. Я должен сначала посвятить вас, а затем разными способами продлить ваше ожидание. Используя разные хитрости, я смогу убедить вас подождать. Если я сразу скажу вам: "Подождите пять лет, и тогда я посвящу вас", – вы не сможете ждать, но если я посвящу вас сию минуту, я смогу что-то придумать, чтобы заставить вас ждать.

Так что пусть будет по-вашему, это не играет роли. Процесс останется тем же. Вы не можете ждать, поэтому меняюсь я. Я позволю вам подождать позже. Я изобрету множество способов, множество техник просто для того, чтобы заставить вас ждать. А поскольку вы не можете ждать, ничем не занимаясь, я создам для вас техники, я вам дам, чем поиграться. Вы можете играть в эти техники, это станет ожиданием. Так вы подготовитесь ко второму посвящению, которое в древности было первым. Первое посвящение формально, второе будет неформальным. Это будет похоже на случайность. Вы не попросите меня, я не дам вам. Это случится в самой глубине вашего существа, и вы узнаете, что это случилось.

Капитуляция ученика, ответственность учителя – это мост. И как только вы сможете капитулировать, учитель появится. Учитель есть. Учителя существовали всюду и всегда. В мире никогда не было нехватки учителей, миру не хватало учеников. Но никакой учитель не сможет что-то начать, пока кто-то не сдался. Так что где бы вас ни застал миг, в который вы можете сдаться, не упускайте его. Даже если вы не найдете никого, кому вы могли бы сдаться, просто отдайтесь бытию. Но не упускайте миг, когда вы можете сдаться, потому что в этот миг вы на границе, вы между сном и бодрствованием. Просто сдайтесь.

Если вы найдете, кому сдаться, хорошо, но если не найдете, просто отдайтесь вселенной. И учитель появится, он придет. Он появится везде, где это произошло. Вы становитесь незаполненным, пустым, и духовная сила изливается и наполняет вас.

Так что всегда помните, где бы вам ни захотелось сдаться, не упускайте момент. Он, может быть, не повторится, или повторится через столетия, и жизни будут напрасно растрачены. Как только наступит момент – просто сдайтесь.

Сдайтесь божеству, сдайтесь чему угодно – даже дереву, потому что имеет значение не то, кому вы сдались, важно только то, что вы сдались. Сдайтесь дереву, и оно станет для вас учителем. Сдайтесь камню, и камень станет для вас богом. Важно лишь то, что вы сдались, и где бы это ни произошло, всегда появится тот, кто станет ответственным за вас. Вот что значит посвящение.

Беседа девятая. САНЬЯСА: УМИРАНИЕ ДЛЯ ПРОШЛОГО

Для меня саньяса – вещь не очень серьезная. Сама жизнь не очень серьезна, а тот, кто серьезен, всегда мертв. Жизнь есть просто разлив энергии без всякой цели, так что для меня саньяса означает жизнь без цели. Пусть ваша жизнь будет не работой, а игрой. Если вы можете принять всю эту жизнь просто как игру, вы саньясин, вы отреклись. Отречение означает не уход от мира, а изменение отношения к нему.

[Ошо посвящает своих учеников в древнюю традицию саньясы. Но его саньяса, в отличие от традиционной, не есть отречение от общества, это не отречение от мира. Это скорее отречение от своей привязанности к миру. Ученику дают новое имя, новую одежду и нитку четок с медальоном на ней, в который вставлен портрет Ошо, чтобы они напоминали ему, что он уже не прежний. Он начал новую жизнь, он вновь родился. Всякого, кто готов совершить прыжок, Ошо готов толкнуть. Он говорит: "Чудо не в том, что кто-то достигает. Чудо в том, что он начинается".]

Вот почему я могу посвятить в саньясу любого. Для меня само посвящение – игра. Я не потребую от вас никакой подготовки: не буду проверять, готовы вы или нет – потому что подготовка требуется для чего-то серьезного. Каждый готов к тому, чтобы поиграть, просто потому, что он существует, и даже если он не подготовлен, чтобы быть саньясином, это не имеет значения, потому что это просто игра!

Поэтому я не требую никакой подготовки. И моя саньяса не налагает никаких обязательств. Как только вы стали саньясином (или саньясини), вы совершенно свободны. Это означает, что вы приняли решение, и это последнее решение: жить без решений, жить свободой.

Как только вы посвящены в саньясу, вы посвящены в нерасписанное, незапланированное будущее. Теперь вы уже не связаны с прошлым. Вы вольны жить! Поэтому для меня саньясин – это человек, решивший жить до краев, до оптимума, до максимума. Вы живете от мгновения к мгновению. Вы действуете от мгновения к мгновению. Каждый момент полон, завершен в себе. Вы не решаете, как вам действовать. Наступает момент, и вы действуете. Вы не предопределяете, не планируете наперед. Саньяса означает жить из мгновения в мгновение без каких-либо обязательств в прошлом. Если я даю вам малу и новую одежду, это только для того, чтобы вы вспоминали, чтобы они напоминали вам, что вам не нужно принимать никаких решений, что вы уже не тот, что раньше. Когда сознание этого становится настолько глубоким, что вам больше не нужно об этом вспоминать выбросьте рясу, выбросьте малу. Но не прежде, чем это сознание станет настолько глубоким, что теперь даже во сне вы знаете, что вы саньясин. Так что новое имя, ряса и мала – это только способ, чтобы помочь вам, помочь достичь совершенной свободы, помочь достичь целостности вашего существа, достичь целостного действия.

Саньяса означает, что вам надлежит понять, что вы – семя, возможность. Вы сейчас приняли решение, расти... и это последнее решение. Решиться расти – это великое отречение – отречение от защищенности временем, отречение от "целости" семени. Но эта защищенность стоит очень дорого. Семя мертво, оно живо только, как возможность. Пока оно не стало деревом, пока оно не проросло, оно мертво – оно живо только как возможность. И насколько я знаю, человеческие существа, пока они не решили расти, пока они не совершили прыжок в неведомое, как семена: мертвы, замкнуты.

Быть саньясином – значит решиться расти, решиться идти в неведомое, решиться жить без решений. Это прыжок в неведомое. Это не религия, и это не связано ни с какой религией. Это сама религиозность.

ВОПРОС: На первый взгляд кажется, что саньяса – нечто, ограничивающее наши действия. Почему нужно менять свою одежду на оранжевую, зачем изменять свой внешний вид, если саньяса – это нечто внутреннее, а не внешнее?

ОТВЕТ: Саньяса не негативна. Само слово имеет отрицательный смысл, но это не чистое отрицание. Оно означает, что что-то оставлено, но оставлено потому, что вы получили что-то другое.

Кое-что нужно оставить. Важно не то, что вы что-то оставили, а то, что благодаря этому возникло место для чего-то нового. Отрицание – это просто освобождение места, а если вы собираетесь расти, вам нужно пространство.

У нас, таких как мы есть, нет места внутри. Мы так набиты ненужными вещами и мыслями! Саньяса в своем негативном аспекте означает просто освобождение места – означает выбрасывание всего тривиального, бесполезного, бессмысленного для того, чтобы вы могли расти внутри.

Рост есть разрастание, но рост имеет позитивную сторону. И я категорически утверждаю, что саньяса позитивна! Негативность ее – это просто расчистка места, чтобы мог начаться рост. Это негативность только внешняя, наружная, а внутри – рост. Положительное – в центре, отрицательное – на периферии.

В самом деле, не может существовать ничто просто негативное или просто позитивное. Это невозможно, потому что это две полярные противоположности. Бытие между ними; это два берега, между которыми течет бытие. Не может быть реки с одним берегом, так же как и бытия с одним полюсом. Когда обращают внимание только на одну сторону, только на один берег, на один из полюсов, это рождает ошибку. Но если вы принимаете все целиком, тогда вы не акцентируете ничего. Вы просто принимаете обе противоположности, и тогда вы внутренне растете. И вы используете их обе, как диалектику для своего продвижения. Саньясу понимают негативно. Ей придали негативное значение, потому что вам приходится начинать с негативного, с периферии. Это требует понимания, поскольку саньяса есть внутренний процесс. Нечто должно вырасти внутри, так почему же нужно начинать с внешнего? Если вы должны расти внутренне, почему бы вам не начать с внутреннего?

Но вы не можете начать изнутри, потому что, будучи тем, что вы есть сейчас, вы – на периферии, вовне. Вы должны начать с того места, где вы сейчас. Вы не можете начать оттуда, где вас нет.

Например, здоровье есть нечто внутреннее, оно растет. Но вы больны и немощны, и поэтому вы должны начать с вашей болезни, а не с вашего здоровья. Вы должны уничтожить болезнь. Отрицая болезнь, мы только очищаем место, необходимое для роста здоровья. Но начало негативно.

В медицинской науке нет определения здоровья. Его не может там быть. Все, что может там быть – это определение того, что такое болезнь и способы ее лечения. Здоровье остается неопределимым, а болезнь определяется негативно, потому что вы должны начать с болезни. Нельзя начать со здоровья. Когда есть здоровье, вам вообще незачем начинать.

Так что если внутри вас есть место, саньяса вам не нужна. Саньяса нужна для излечения сансары (мира болезни). Когда я говорю о сансаре, я не имею в виду, что мир болен. Я говорю о мире, который мы создали вокруг себя. Каждый живет в мире собственного изготовления.

Я не отрицаю мир, существующий вовне. Его нельзя отрицать: он есть. Но вокруг вас есть мир фантазий, мир сновидений, и вы сами стали им. Периферия стала вашим центром, а о центре вы совершенно забыли. Поэтому, когда начинаешь, нужно совершенно отвергнуть этот мир снов, потому что это отвержение и есть начало.

Отказ негативен, и поэтому саньяса кажется негативной. Мы наделяем ее негативным смыслом, потому что она означает отказ от мира снов. Так что саньяса на самом деле есть лекарство, просто лекарство для лечения болезни. Когда болезнь вылечена, то, что внутри, получает возможность расти. Так что саньяса служит только для создания возможности.

Вы должны понимать ясно, что, когда я говорю об "отречении от мира", я имею в виду не тот мир, что существует вокруг, а тот, который каждый человек создает вокруг себя. Из-за этого мира снов мы не можем узнать мир, существующий на самом деле. Эти непрерывные сновидения становятся препятствиями. Это двойное препятствие: вы не можете войти внутрь (там есть нечто экзистенциальное), не можете выйти вовне (там тоже есть нечто экзистенциальное). Вы привязаны к вашему видящему сны уму и не можете никуда идти.

Когда это препятствие из снов уничтожено, происходит чудо. Нет более болезни. Вы начинаете существовать одновременно в двух мирах, но теперь они не разделены, потому что именно это препятствие разделяло их. Внутри вы становитесь экзистенциальным, и снаружи вы становитесь тоже экзистенциальным. Вот почему был негативный подход.

Как влияет принятие саньясы на ваше поведение? Есть две возможности: нужно либо сознательно изменить свое поведение, либо сознательно изменить свое сознание. Поведение есть не что иное, как выражение сознания, но если вы начнете с поведения, вы можете сохранить свое прошлое сознание. Можно к старому сознанию приспособить любое новое поведение, и тогда внешне поведение меняется, а реальные перемены не происходят.

Например, ваше сознание может остаться агрессивным, но ваше поведение может стать неагрессивным. Вы можете вести себя мирно, но ваше сознание останется таким же, как и тогда, когда вы вели себя агрессивно. Теперь вы начинаете подавлять свое сознание. Вы должны его подавлять, потому что вы изображаете поведение, не соответствующее вашему сознанию. Приходится подавлять это сознание, а когда вы его подавляете, вы порождаете в себе бессознательное.

Если вы начинаете вести себя таким образом, каким не готово вести себя ваше сознание, то вы отвергаете часть вашего сознания, отталкиваете его в сторону. Эта часть становится вашим бессознательным, и она становится более сильной, чем сознание, потому что вам придется и дальше отвергать свое поведение. Вы становитесь фальшивым, возникает фальшивая личность. Фальшивая личность существует лишь до тех пор, пока существует бессознательное. Поэтому, если вы попытаетесь изменить свое поведение, вы станете все менее и менее сознательным, и более и более бессознательным.

Человек, уделяющий внимание только своему поведению, станет просто автоматом. В нем останется очень мало сознания, столько, сколько нужно для работы автомата. Весь остальной ум станет бессознательным. А этот бессознательный ум – болезнь вашего сознания.

Вы можете начать менять свое поведение так, как обычно поступают более или менее "этичные" люди. Так называемая религия начинается со смены поведения. Но я начинаю не с перемены поведения, я начинаю с перемены вашего сознания. Потому что в действительности сознание определяет поведение. Сознание и есть поведение, внешнее поведение не имеет значения. Так что начинайте с перемены вашего сознания.