Текст книги "Суфии - верность истине"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Сучета права. Она столкнулась как раз с этим явлением. Одно из ключевых слов, описывающих мои переживания и переживания здесь других – это «энергия».

Я чувствую ее – иногда больше, иногда меньше – и я также чувствую, что, больше открывая себя этому переживанию, я позволяю ему проделывать во мне изменения.

Совершенно верно. Вы будете чувствовать это иногда больше, иногда меньше – не из-за того, что этого бывает иногда больше, иногда меньше, а из-за того, что вы сами бываете иногда более чувствительными, а иногда менее чувствительными. Энергия течет непрерывно, река течет непрерывно – а насколько вы способны прочувствовать это в определенное мгновение, зависит от вашей чувствительности. Дело не в том, что иногда энергия есть, а иногда она исчезает – она здесь есть двадцать четыре часа в сутки. И будет здесь, пока здесь буду я, а для тех, кто достаточно чувствителен, она будете доступна и тогда, когда я уйду. Это зависит от вас.

Поэтому, когда она течет меньше – наблюдайте: вы, должно быть, стали наблюдателями. Тогда она течет меньше. Когда она течет больше – наблюдайте. Вы должны быть участниками – тогда она течет больше. Так что пусть это станет вашим ключом. Каждый раз, когда ее будет становиться меньше, просто осознайте, что вы должны больше участвовать. Вы должны попасть в колею наблюдателя.

Вот почему я настаиваю на том, чтобы во время медитаций вы были с закрытыми глазами, чтобы у вас были завязаны глаза – чтобы вы не становились зрителями. А иначе эта склонность возьмет свое. Она так прочно укоренена. Вся ваша культура подготовила вас к тому, чтобы стать зрителями. Поэтому даже когда с вами случается медитация и вы движетесь в энергию, возникает мысль: «Посмотрим, что происходит с другими». И вы упускаете. Если вы открываете глаза, все меняется: вы выпадаете из участия и становитесь зрителями. И здесь не маленькое расстояние – здесь такое же расстояние, как между небом и землей. И тогда она внезапно останавливает свое течение. И вы больше не здесь. Если вы хотите быть здесь, то единственный для этого способ – быть участниками.

Если вы участники, вам не нужно проделывать работу по изменению. Ее будет делать энергия. Позвольте это делать мне. Допустите меня. Это случится. Все, что от вас нужно – это не сопротивляться. Все, что от вас нужно – это открытость, сотрудничество – любовное сотрудничество, а не пугливая зависимость. Конечно же, вам не нужно беспокоиться об изменении. Изменение случается очень легко.

И все же оно меня озадачивает...

Оно и будет тебя поначалу озадачивать. Явление озадаченности возникает оттого, что ты больше не под контролем, ты больше не хозяйка всего этого, ты не можешь это устроить, не можешь это вызвать – оно превосходит тебя, оно больше тебя. Вот почему оно тебя озадачивает. Мы всегда озадачены чем-то большим, потому что нам всегда хочется того, что можно определить, что можно удержать в своих руках, чем можно обладать. А все, что больше нас, нас озадачивает, потому что ум чувствует себя таким ничтожным. Он терпит неудачу, он не может этого разгадать. А стоит только уму почувствовать: «Я не могу этого разгадать», как он начинает вести себя как ненормальный, начинает так пугаться, что может подумать о побеге.

Многие отсюда убегают. Как только энергия начинает ими овладевать и что-то начинает происходить... А они всегда хотят, чтобы это происходило – так устроен человеческий ум. Они приходили сюда, прежде всего, для того, чтобы что-то произошло. Если этого не происходит, они сердятся. Если это начинает происходить, они пугаются. Страх и гнев – это одна и та же энергия. Страх – это отрицательный гнев, гнев – это положительный страх. Разница лишь в положительном и отрицательном. Так устроены люди. Если этого не происходит, они сердятся – как будто я этого для них не делаю. Они же сами не сотрудничают – вот в чем дело, а, между тем, они на меня сердятся – как будто я делаю это для других, но не для них. Они бесперебойно строчат мне письма, что-де с кем-то что-то происходит – почему же этого не происходит со мной? – как будто в этом виноват я. Это не происходит с вами оттого, что вы сами не сотрудничаете.

Это также не может с вами произойти, если вы ждете. Само ваше ожидание служит преградой. Это также не может с вами произойти, если вы соперничаете, если вы думаете, что это произошло с вашей подругой или вашим другом, а с вами не произойдет. Если вы соперничаете, это с вами и не произойдет. Все соперничество исходит из эго. И тогда вас наполняет гнев.

Но если это происходит, вы начинаете пугаться. Тогда вы так пугаетесь, что начинаете думать, куда бы теперь уйти и как сбежать из этого места – ведь что-то происходит, и это «что-то» есть безумие. Это безумие – безумие в том смысле, что у вас нет об этом никакого представления, у вас нет никакого ума, который смог бы это объяснить, у вас нет никакой философии, которая могла бы это прояснить...

И все же оно меня озадачивает, – говорит Сучета, – это для меня совершенно живое понятие. Правильно. Это совершенно новое явление. Не называй его понятием. Это не понятие, это реальность. Это не мысль. Эта энергия не является идеей. Это самая многообещающая сила в мире. Именно благодаря этой силе люди преображаются. Она алхимична. Именно эта химия превращает грубое в тонкое, железо в золото, низшее в высшее, секс в энергию молитвы, наделяет вас способностью двигаться в иные измерения, высшие измерения, высшую полноту. Это не понятие.

Впрочем, я понимаю, что она имеет в виду. Она говорит, что у нее нет философии, которая помогла бы это разгадать. Но такой философии не существует, и я не могу ее предложить для вас. Никто никогда не смог предложить какой-либо философии, которая смогла бы это разгадать. Это так велико, а философия так мала. Философия содержится в уме человека, тогда как это – сама вселенская энергия. Ум не в силах ее объять. И вам не следует пытаться это сделать, иначе появится ум и уничтожит вашу восприимчивость к ней.

...мне бы хотелось больше об этом узнать.

Выбрось из головы. Большее знание об этом не поможет – поможет твое большее пребывание в этом. Пребывание в этом – единственный способ больше об этом узнать. Не делай противоположного. Обычно наш ум говорит: «Сначала больше об этом узнай, а уж потом в него входи». Это представляется более разумным. Однако это не срабатывает. Ум говорит: «Сначала узнай, а уж потом в него входи. Прыгать в него, не узнав, опасно, может оказаться опасно. Ты можешь пропасть, ты можешь не вернуться обратно. Кто знает? Хорошо ли это, плохо ли, от Бога ли это, от Дьявола ли – кто знает? Поэтому первым делом все о нем разузнай». А, между тем, узнать что-то об этом, не войдя в него, невозможно. Это опасно, это риск, это игра.

Вот почему я называю саньясинов игроками. Они готовы, не колеблясь, войти со мной в неизвестное. А я не могу дать им никакой гарантии. Это невозможно по самой природе вещей. Гарантированная истина есть ложь. Истина не может быть гарантирована. В нее нужно входить с бьющимся сердцем. Нужно идти на риск. Здесь есть опасность. Вы можете стать просветленными или сойти с ума – эта опасность всегда присутствует.

Вот почему необходим Мастер, вот почему необходима огромная любовь к Мастеру: для того, чтобы вы могли ему доверять. Для того чтобы, когда все начнет выпадать из ваших рук, вы могли бы отдать все это в его руки. Но если вы не доверяете ему, тогда происходит сумасшествие. Поэтому я никогда никому не советую входить в это без Мастера.

Я знаю, иногда бывает так, что человек может войти и без Мастера, но это, скорее, исключение, это нельзя брать за правило. Вы можете об этом забыть. Да, бывает, что человек иногда избегает опасности и достигает истины без проводника. Однако это должно считаться случайностью; из этого нельзя делать идеала. Куда лучше, куда счастливее, куда приятней и радостней идти с кем-то, кто знает дорогу, кто бывал на этой дороге уже много раз.

Суфии говорят, что, если ты хочешь спросить, как добраться к определенной вершине, спрашивай человека, который спускается с нее и поднимается на нее каждый день. Спрашивай почтальона, который ходит на вершину горы и разносит почту – который каждый день приходит и каждый день уходит. Спрашивай человека, который знает эту тропу настолько совершенно, что может идти по ней хоть с завязанными глазами, который может идти по ней в темноте без всякого света. Спрашивай этого человека.

И все же я не могу дать вам никакого знания об этом. Ничего такого просто не существует. Переживание – вот единственный путь узнать это. Я могу пригласить, я могу сказать Сучете: «Иди со мной. Отбрось свое сопротивление – сознательное и бессознательное. Отбрось свои страхи. Отбрось и этот ум, который стремится все объяснить». Есть вещи, которые объяснить невозможно, потому что это тайна. Реальность именно такова: то, что может быть объяснено, является бессмысленным, тривиальным, мирским. Все прекрасное, все истинное, все великое находится за пределами объяснений. Это тайна. И ты должна в нее войти. Ты должна ее вкусить.

Мне бы хотелось больше об этом узнать.

Хорошо, что тебе хочется больше об этом узнать, однако единственный способ узнать – больше в этом быть.

Что это: внутреннее или внешнее явление или и то, и другое?

Ни то, ни другое – потому что у энергии нет ни внутреннего, ни внешнего. Внутреннее и внешнее – это наши разграничения, созданные эго. Они похожи на ваш дом. Вы говорите, что это внутри моего дома, а то – снаружи. Неужели вы думаете, что небо разделилось на внутреннее и внешнее из-за того, что вы соорудили маленькую стену? Небо не разделяется. Небо остается неделимым, невидимым. Нет внутреннего и внешнего. Есть одно только небо. Небо, что внутри вашего дома – то же самое, что и снаружи. И нет способа разделить его на две части.

То же самое относится к энергии. Это единая жизненность, единый Бог, единая жизнь. В ней все едино. Она ни внизу, ни вверху, ни внутри, ни снаружи, ни материальна, ни духовна. Все разграничения эгоистичны. Она не знает никаких разграничений.

Что это: внутреннее или внешнее явление или и то, и другое? Можно ли использовать его неправильно?

Нет, это невозможно. Ты не можешь использовать его неправильно, потому что, прежде чем ты сможешь его обрести, тебе самой придется исчезнуть. Ты обретешь его лишь в том случае, если тебя самой не будет – как же ты можешь его неправильно использовать? Если ты есть, ты никогда его не обретешь. Это неотъемлемая защита. Никому не дано использовать его неправильно – ведь прежде чем ты сможешь его обрести, тебе придется без остатка исчезнуть. Это основное требование. Никто не может неправильно использовать Бога. Это запрещено самим внутренним механизмом – ибо прежде, чем ты войдешь в святилище Бога, ты должна будешь исчезнуть.

И если ты однажды исчезнешь, кому тогда останется правильно или неправильно использовать? Забудь выражение «неправильно использовать». Ты вообще не можешь использовать. Он сам начинает использовать тебя. А ты становишься лишь инструментом – пассивным проводником, полым бамбуком. Все песни – его песни. Это он использует тебя. Ты не можешь использовать, ты не можешь неправильно использовать, потому что тебя больше нет.

Четвертый вопрос:

Ошо, почему вы продолжаете говорить: «Пока ты не найдешь мастера», тогда как вы сами здесь передо мной?

Вопрос от Ананды Вимокши. Я продолжаю это повторять, потому что я, может, и перед тобой, но тебя передо мной нет. И до тех пор, пока мы не предстанем друг перед другом, до тех пор, пока мы не столкнемся друг с другом лицом к лицу, сердце к сердцу, мне придется это и дальше повторять.

Вимокша, я перед тобой – но где же ты? Тебя передо мной нет. Ты все еще прячешься, все еще скрываешься в своей пещере. Ты все еще боишься выйти и столкнуться со мной лицом к лицу. Это было бы столкновение, это была бы встреча. И мне поневоле приходится продолжать вызывать тебя: «Выходи наружу! Выходи же!» Вот почему мне приходится снова и снова повторять: «Когда ты найдешь Мастера…»

Мастер уже нашел тебя, но ты еще не нашел Мастера. Я уже выбрал тебя, но ты еще меня не выбрал, Вимокша. Это должно стать и твоим выбором – тогда и будет встреча. И в этой встрече произойдет исчезновение меня и тебя.

Пятый вопрос:

Вы говорите, что не стоит чувствовать вину, но как возможно этого избежать? Ведь малейшая отрицательная эмоция или качество, направленное вовнутрь, убивает тебя – а направленное вовне убивает других. Мне кажется, что до тех пор, пока не постигнешь сам дух или не станешь просветленным, всегда будет иметь место глубокое экзистенциальное оскорбление.

Вопрос от Ханны.

Первое: экзистенциального оскорбления как такового не существует. Есть только психологические оскорбления. И они создаются вами самими.

Существование ничего не знает об оскорблении, потому что существование ничего не знает об эго. Вы когда-нибудь видели оскорбленную скалу? Вы когда-нибудь видели кого-нибудь оскорбленного, кроме человека?

Понаблюдайте за природой, и вы изумитесь. Если борются две собаки, они не борются как человеческие существа. Они не так глупы. Они первым делом стремятся друг другу показать, насколько «я есть». Они лают, они прыгают, они выставляют грудь, они скалят зубы. Они просто показывают это «я есть». Ты показываешь, что ты есть, и другие это показывают, а затем принимается решение – они ведь не дураки. И необходимость борьбы отпадает сама собою. Тогда решается, кто сильнее. И тогда тот, кто слаб, показывает спину, поджимает хвост и убирается восвояси.

Однако здесь нет оскорбления. Помните: если вы думаете, что тот, кто уходит с поджатым хвостом, оскорблен, вы не правы. Вы привносите в это свой ум. А это просто решение. Если я спрашиваю вас, что больше: два или три, и вы отвечаете «три» – «два» разве оскорбляется? Глупость! Какая глупость! Они очень мудры, эти собаки. Они приняли решение без всякого насилия, без всякого конфликта. Они приняли решение, как на предвыборной проверке. Какой смысл вступать в настоящую борьбу, если уже решено, что один из них слаб? Разумеется, победит сильнейший – так зачем же в нее вступать?

Тот, кто сошел с арены – это не трус, помните. Он выставил напоказ всего себя, все выложил на стол, не припрятывая никакой карты, даже козырной. И когда он увидел, что все лучшие карты у других, а не у него, с этим было покончено. И не нужно вступать в борьбу, не нужно оскорбляться: «Бог сделал его большим псом, а меня псом поменьше – так что с этим покончено».

Человек пришел к суфийскому Мастеру и спросил его: «Почему я не такой, как ты?» «Ты меня удивляешь, – ответил суфийский Мастер. – Я ведь могу спросить то же самое: 'Почему я не такой, как ты?' – и счесть себя оскорбленным. Я ведь тоже не похож на тебя. Бог никогда не создает двух одинаковых людей. Ты – это ты, а я – это я».

Человек пришел к Мастеру дзен и спросил то же самое: «Почему ты так благочестив, так красив, так привлекателен? Почему я не такой, как ты?» «Выйди», – сказал Мастер. Он вывел его наружу и показал ему два дерева, стоящие в его саду. Одно было очень большим и шепталось с облаками, а другое – очень маленьким.

«Посмотри, – сказал он, – одно большое, а другое маленькое, но я еще никогда не слышал, чтобы маленькое спрашивало у большого: «Почему я не такое, как ты?» А ведь я живу здесь уже много лет. Здесь нет проблемы. Большое – это большое, а маленькое – это маленькое. Маленькое счастливо тем, что оно маленькое, а большое счастливо тем, что оно большое. Здесь не бывает сравнения, поэтому здесь не бывает и оскорбления».

Ханна – эгоистка. Я помню, как она много лет назад принимала саньясу. В ней и теперь не много от саньясинки. И все же я никогда не говорю «нет». Просто из вежливости не говорю. Почему я должен говорить «нет»? Она принимала саньясу на горе Абу – это было лет пять или шесть тому назад. И когда я давал ей имя... я помню то имя, которое ей давал – то было одно из самых прекрасных имен, которое только можно дать в Индии. Я дал ей имя «Ганг». Это для индусов самая прекрасная, самая священная река. На берегах реки Ганг благоухают самые красивые в Индии цветы. Здесь писались Веды, здесь пелись Упанишады, здесь говорил Будда, здесь ходил Махавира. Все двадцать четыре тиртханкары, и Кришна, и Рама, и Будда, и все великие святые – все они чем-то обязаны Гангу.

А Ханна отказалась сразу же. Она сказала: «Мне не нравится это имя. Мое имя, 'Ханна', красивее». И я сказал просто из вежливости: «Хорошо, я оставлю тебе твое прежнее имя». Но в то самое мгновение она для меня закрылась, она так и осталась для меня закрытой. Она отвергла меня! Я дал ей саньясу, но она отвергла меня. Ее собственное эго, ее собственное имя, ее собственное прошлое были слишком велики.

Помните: именно эго чувствует оскорбление; дело не в существовании. Существование не знает оскорбления. Чем больше ваше эго, тем большее вы чувствуете оскорбление. И помните: причина в вашем эго. Существование совершенно не осознает какого бы то ни было оскорбления. Роза не чувствует себя оскорбленной лотосом из-за того, что лотос такой большой. А ноготок не чувствует себя оскорбленным розой из-за того, что у розы такой восхитительный аромат. Никто не сравнивает. Ни у кого нет эго, которое стало бы сравнивать. Никто не соревнуется. Когда речь идет о сравнении, существование совершенно безмолвно. Это эго, наш психологический рак, чувствует оскорбление.

Второе: Вы говорите, что не стоит чувствовать вину, но как возможно этого избежать? Ведь малейшая отрицательная эмоция или качество, направленное вовнутрь, убивает тебя – а направленное вовне убивает других. Не нужно это куда-то направлять, вовнутрь или вовне. Ты можешь это просто наблюдать – и оно исчезнет, испарится. Оно не идет ни вовнутрь, ни наружу.

Например, в тебе возникает гнев. Это негативный яд. И теперь возможны три реакции. Ханна упоминает только две; она знает только две. Многие люди знают только две. Одна – выбросить этот гнев, этот огонь, этот яд на другого. И тогда это – разрушение. Естественно, когда ты сожжешь другого, ранишь другого, ты почувствуешь вину. Я понимаю. Ты будешь чувствовать себя глупо, ты будешь чувствовать себя идиоткой, у тебя возникнет такое ощущение, что ты сделала что-то не так.

Или другая возможность: ты не выплескиваешь свой гнев на другого, а направляешь его вовнутрь. И тогда ты вредишь себе. Тогда ты ранишь себя, тогда ты заработаешь язву желудка. Тогда этот огонь будет бушевать внутри тебя. Тогда ты вечно будешь сидеть на вершине вулкана. Тогда ты никогда не будешь в покое, ты всегда будешь в тревоге. И жизнь твоя утратит всякую радость.

Общество, церковь, государство настаивают на втором. Общество призывает: «Не гневайся на других. Делай с этим что хочешь – проглоти это, но только не гневайся на других». Если ты страдаешь от язвы, то это твое дело. Если ты страдаешь от рака, то это твое дело. И общество внушило тебе, что рак не имеет никакого отношения к твоему гневу, что язва не имеет никакого отношения к твоему гневу.

Если ты проглатываешь гнев сегодня, то язва не возникнет прямо сегодня – на это потребуются годы. Язва появится, может быть, через сорок лет проглатывания гнева. А через шестьдесят лет проглатывания гнева появится рак. И поэтому ты не сможешь установить связь между гневом и раком. Ты никак не сможешь доказать, что рак вызван гневом. Это кажется чем-то надуманным.

Общество решило, что тебе подобает вести себя правильно. Общество защищает других, потому что само общество состоит из других. Общество говорит, что ты можешь разрушать себя, что это твое дело. Общество против убийства, но оно не против самоубийства. А если ты направишь свои отрицательные эмоции вовнутрь, то это будет самоубийством. Я против и того, и другого, потому что и то, и другое породит вину, и то, и другое вызовет осложнения.

В чем заключается мой подход? Мой подход заключается в том, что, когда возникает гнев, нужно наблюдать, свидетельствовать, что здесь есть гнев. Не делать с ним ничего. Не нужно делать. Просто смотри на него. И ты удивишься, что он начинает исчезать от одного только смотрения на него. Облако рано или поздно рассеется, исчезнет. А когда облако исчезло и тебе ничего не пришлось с ним делать – ни выбрасывать его наружу, ни вбирать его вовнутрь – ты никогда не будешь чувствовать никакой вины.

Вот как нужно относиться ко всевозможным отрицательным эмоциям. Будь свидетелем. Просто наблюдай их. Суфии называют это сахадой – будь свидетелем. Индусы называют это сакшиной – будь свидетелем. Просто наблюдай. Ничего не делай. Делать ничего не нужно. Любое действие плохо. Если ты что-то с этим сделаешь, то что-то будет не так – ибо ты будешь делать под этим влиянием. Если ты будешь делать так по отношению к другим, это будет плохо; если ты будешь делать так по отношению к себе, это будет плохо. Все сделанное под влиянием отрицательной эмоции заведомо плохо. И потом возникнет вина.

А, между тем, есть способ ничего не делать – быть наблюдателем, просто быть наблюдателем. Смотри на это. Вот оно. Это не ты, ты только зритель. Когда ты в гневе, когда тебя гложет зависть, когда тебя переполняет ненависть, молча сиди. Пусть будет гнев, пусть гнев пылает перед тобой, пусть ненависть движется, как в кино – а ты будь свидетелем.

И ты удивишься. Это не сможет оставаться здесь навсегда, ни за что не сможет. Рано или поздно это пройдет. На то, чтобы это прошло, понадобится несколько минут. А когда это уйдет, его уже не будет, оно не оставит после себя никаких следов. Не создаст никакой вины. А человек, который не создает вины, является религиозным. Я называю человека, который не создает никакой вины, религиозным.

Шестой вопрос:

Возлюбленный Ошо, этим утром на лекции я спала и вдруг ощутила давление в спину. Сначала я подумала, что это, должно быть, я храплю или издаю шум, и кто-то, наверное, разбудил меня, чтобы меня остановить, но увидела, что никто меня не толкает. Что это было?

Вопрос от Шилы.

Я до сих пор на него не отвечал, потому что каждый раз, когда я собирался ответить, она вновь засыпала. Это не новый вопрос! Я ждал. Но сегодня она бодрствует, и я подумал, что момент настал.

Шила, неужели ты не можешь узнать мою руку, когда я бужу тебя?