Текст книги "О Детях"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Учитель вернулся огорченным и сказал:

– Директор рассказал мне обо всем, так что же мне делать? Что, мне весь класс вывести?

– Это было бы здорово. Мы можем сидеть под этими деревьями, а вы будете учить нас своей математике. Но я не собираюсь возвращаться в класс, даже если вы поставите мне неуд, но этого вы не сделаете, потому что теперь я знаю математику лучше, чем любой ученик из класса. И у меня лучший учитель. Вы третьесортный бакалавр наук, а он первоклассный доктор математических наук, золотой медалист.

Несколько дней он думал над этим, и однажды утром я увидел целый класс под деревьями. Я сказал:

– Ваше сердце все еще живо; математика не погубила его.

(The Razor's Edge, Chapter #8)

Следует ли нам отказаться от всех наших представлений о религии? Что вы скажете о религиозном воспитании?

Каждого ребенка воспитывают и обращают в какую-нибудь религию.

Это одно из величайших преступлений против человечества. Нет преступления тяжелее, чем пичкать ум невинного ребенка идеями, которые помешают ему познавать жизнь.

Для того чтобы что-нибудь открыть, необходимо иметь незатуманенный разум. Будучи мусульманином, христианином, индуистом, вы не сможете познать религию, нет. Наоборот, это только помешает вам.

До сегодняшнего дня каждое общество подвергало идеологической обработке каждого ребенка. Ребенку дают ответы еще до того, как он начнет задавать вопросы. Вы видите всю глупость этого?

Ребенок еще не задал вопрос, а вы уже даете ему ответ. На самом деле вы убиваете любую возможность появления вопроса. Вы наполнили его разум ответами. А если у него нет своего собственного вопроса, то как у него может быть собственный ответ? У него самого должно быть стремление спросить. Его нельзя взять взаймы или унаследовать.

Но эта глупость тянется веками. Священнику интересно, политику интересно, родителям интересно сделать из вас кого-нибудь еще до того, как вы сами обнаружите, кто же вы есть такой. Они опасаются того, что если вы сами обнаружите свою сущность, то вы станете бунтарем, можете стать угрозой неким интересам. Вы станете индивидуумом, живущим своим умом, а не по подсказке.

Они так напуганы тем, что ребенок начнет задавать вопросы, интересоваться, что начинают вдалбливать в его ум всякую ерунду. Ребенок беззащитен. Естественно, он верит в мать, отца и в священника, в которого верят и отец, и мать. Великое сомнение еще не поселилось в его разуме.

Сомнение – это одна из величайших вещей в жизни, потому что без сомнений вы не сможете сделать открытие.

Вам нужно заточить лезвие сомнений, чтобы вы могли разрезать все слои чепухи и задавать такие вопросы, на которые никто не ответит. Ответы на них вы найдете только с помощью своего поиска, любознательности.

На религиозный вопрос вам никто другой не ответит. Никто не сможет любить от вашего имени. Никто не сможет жить от вашего имени.

Вам придется жить свою жизнь, и вам придется самому искать ответы на фундаментальные вопросы. Пока вы не познаете себя, у вас не будет ни радости, ни экстаза.

Если вам дают готового Бога, то он вам совершенно не нужен, в нем нет ничего стоящего. Однако так все и происходит.

То, что вы называете религиозными идеями, на самом деле таковыми не являются; это – передававшиеся веками предрассудки. Они настолько стары, что их возраст уже является доказательством их истинности.

Разве нельзя ему проявить сомнение а может, эти все люди ошибаются? И не только эти люди. Их родители, и родители родителей верили в эти истины на протяжении тысяч лет. Все они не могут ошибаться. "И я, маленький ребенок, выступаю против всего человечества..." Он не может набраться храбрости. Он начинает подавлять любые ростки сомнений. И все ему в этом помогают, потому что "Сомнения от лукавого. Сомнение – это большой, величайший грех. Вера – это достоинство. Верь, и ты познаешь; подвергай сомнению, и ничего не найдешь".

Истина как раз в обратном. Верь, и ты никогда ничего не найдешь, а что бы ты ни нашел – это будет проекция твоей веры, а не истина.

Какое дело истине до вашей веры?

Сомневайтесь, все подвергайте сомнению, потому что сомнение – это очистительный процесс. Оно освобождает ваш ум от всякого мусора.

Вы опять станете невинным, ребенком, которого испортили родители, священники, политики, педагоги. Необходимо вновь обрести детство. Нужно начать с этого.

Я родился в семье джайнов. В джайнизме в Бога не верят, там нет Бога как творца. Так как в джайнизме детям не внушают идею о Боге, то ни один джайнский ребенок или старик не спросит: "Кто создал мир?" Им уже с самого начала объяснили, что мир существует от вечности к вечности; нет никакого создателя, и в этом нет необходимости. Поэтому вопрос не возникает.

Буддист никогда не задаст вопрос: "Кто такой Бог, где он?" Потому что буддист не верит в Бога, потому что ему так объяснили. Когда вы спрашиваете о Боге, то полагаете, что это ваш вопрос. Это не так. Вы выросли в семье индуиста, христианина, иудея, и вам уже втолковали о существовании Бога. Вам уже рассказали о нем, о том, как он выглядит. Они постарались сделать так, чтобы вы боялись сомневаться.

Маленький, крошечный ребенок боится попасть в вечный ад, где живого бросают в адский огонь. Там он будет гореть, не умрет. Естественно, если сомнение может привести к такому финалу, то лучше от него отказаться. Ему подсказывают, что вера, простая вера сделает его жизнь радостной. Верьте – и вы на стороне Бога; сомневайтесь – и вы на стороне дьявола.

Ребенку приходится верить в то дерьмо, которое вы ему подсовываете.

Он испуган. Ему страшно одному оставаться ночью в доме, а вы говорите о вечном аде: "Ты все больше погружайся во мрак, которому нет конца, и ты не сможешь выбраться оттуда". Естественно, ребенок цепенеет от страха при мысли о возможных сомнениях; ему нет смысла рисковать и не верить взрослым. А верить очень просто. От вас ничего не требуется – просто верьте в Бога Отца, Сына и Святого Духа... просто верьте, что Иисус – сын Божий, мессия... что он пришел спасти человечество... и вас он тоже спасет.

Почему бы не спастись так дешево? Много от вас не просят. Просто верьте, и все у вас будет хорошо.

Зачем же вам выбирать сомнения? Вам, естественно, нужно выбрать веру. И это происходит в совсем малом возрасте, а затем вы вырастаете, и происходит такое накопление веры, обусловленности, идей и философии, что уже становится очень тяжело вспомнить, что когда-то вы были полны сомнений. Сомнения были уничтожены, смяты. Когда-то вам было нелегко поверить, но вас убедили. Перед вами выставили всяческие награды.

Малыша можно убедить, дав ему игрушку – и вы дали ему весь рай.

Если вам удалось заставить ребенка поверить, то вы чуда не совершили. Это очень простая эксплуатация.

Возможно, вы делаете неосознанно, вы ведь сами прошли через все это.

Закрыв двери сомнениям, вы закрыли двери разуму, размышлению, вопрошанию, исследованию. Вы перестали быть человеком.

Закрыв двери сомнениям, вы превратились в зомби, загипнотизированное, обусловленное существо, из-за страха и жадности поверившее в то, во что не поверит даже ребенок, если все это ему красиво не преподнести.

Как только вы перестаете сомневаться и думать, вы начинаете верить всему подряд. Тогда нет необходимости в вопросе.

Настоящее путешествие к истине начинается только из наивного детства. Только так можно познать религию.

(From Unconsciousness to Consciousness, Chapter #13)

Маленький мальчик так подытожил информацию, полученную на воскресном религиозном уроке:

– Там были евреи, которые вырвались из тюремного лагеря в Египте. Они бежали и бежали, пока не увидели широкое озеро. Тюремщики стали их настигать, поэтому они прыгнули в воду и поплыли к лодкам, которые ожидали их. Охранники забрались в подводную лодку и хотели потопить лодки, но евреи сбросили глубинные мины, потопили все лодки и спокойно добрались до другого берега. Все обращались к адмиралу по имени – Моисей.

Отец спросил его:

– Сынок, ты уверен, что так рассказал вам учитель?

– Папа, если ты мне не веришь, то ты бы никогда не поверил нашему учителю.

Рассказывая детям глупые истории, вы не помогаете стать им религиозными; наоборот, вы помогаете им стать антирелигиозными. Когда они вырастут, они узнают, что все эти религиозные доктрины оказались сказками.

Ваш Бог, ваш Иисус Христос – все превратятся в Деда Мороза, когда ребенок вырастет; станет ясно, что этот обман, эти притчи были нужны только для того, чтобы занять ребенка. А когда дети разберутся, что то, что они воспринимали как абсолютную правду, оказалось ложью, то в них погибнет что-то очень ценное. Они никогда больше не заинтересуются религией.

Я обратил внимание, что мир становится все более антирелигиозным из-за религиозного воспитания.

Что вы помните из того, чему вас учили? Никто не помнит, все выброшено на свалку.

Можете продолжать учить... никто вас не слушает. Дети беззащитны, им говорят идти в воскресную школу, они идут. Им говорят слушать, они слушают, хотя на самом деле отсутствуют. Позже они скажут, что знали о том, что это была чепуха. Скажите ребенку о том, что Бог создал мир за четыре тысячи четыре года до Иисуса Христа, и ребенок улыбнется. Ребенок знает, что: "Либо вы обманываете меня, либо сами ничего не знаете".

Мир существовал миллионы лет. По сути дела, начала никогда и не было. Бог на самом деле ничего не создавал, Бог – это творчество. Сказать ребенку, что Бог закончил сотворение мира за шесть дней, а на седьмой день он устал и решил отдохнуть, означает, что с тех пор ему не было до нас никакого дела.

Человек пришел к портному и спросил:

– Когда будет закончен мой костюм? Вы меня уже шесть недель уговариваете: «Подойдите завтра, подойдите завтра». А знаете ли вы, что Бог сотворил мир всего лишь за шесть дней? А вы за шесть недель не можете пошить мне костюм.

И вы знаете, что ответил портной? Он сказал:

– Да, я знаю, но посмотрите на мир и посмотрите на мой костюм – и вы увидите разницу. В мире царит беспорядок. Вот что происходит, когда вы что-то делаете за шесть дней.

(The fish in the sea is not thirsty, Chapter #1)

Когда Эйзенберги переехали в Рим, маленький Хаим пришел из школы весь в слезах. Он объяснил матери, что воспитательницы приставали к нему со своими католическими вопросами, а откуда ему, маленькому еврейскому мальчику, знать ответы. Сердце миссис Эйзенберг растаяло от материнской симпатии. Она сказала:

– Хаим, я вышью тебе ответы на внутренней стороне рубашки, а когда к тебе начнут приставать, ты просто посмотри туда и прочти.

– Спасибо, мама,– ответил Хаим. И он не моргнув глазом ответил на вопрос Сестры Мишель, о том, кто была самая знаменитая дева:

– Мэри.

– Очень хорошо. А кто был ее мужем?

– Иосиф.

– Я вижу, ты готовился. А ну, сможешь ли ты сказать, кто был их сыном?

– Конечно. Кельвин Кляйн.

Маленький Эрни очень устал от длинной церковной проповеди. Он громко шепнул матери:

– А он нас отпустит, если мы ему дадим денег?

(The Golden Future, Chapter #2)

Как научить детей нравственности и религиозности?

Источником религиозности и морали является разум, и дети разумнее вас. Вместо того, чтобы учить их, вам необходимо самим у них поучиться. Отбрось эту глупую идею о том, что их надо учить. Посмотрите на них, на их естественность, спонтанность, осознанность; посмотрите, как они радуются жизни, как они веселы, как полны благоговения и удивления.

Религиозность появляется в удивлении и благоговении. Если вы можете удивляться и чувствовать благоговение, то вы религиозны. Не читая Библию, Гиту или Коран, а ощущая благоговение. Чувствуете ли вы танец своего сердца, когда смотрите на небо, полное звезд? Вы чувствуете, как в вас рождается песня? Вы чувствуете единение со звездами? Тогда вы религиозны. Вы нерелигиозны, если ходите в церковь или храм и повторяете заученные молитвы, имеющие отношение не к вашему сердцу, а только к уму.

Религия – это любовное приключение, любовь с сущим. И дети вовлечены в нее. Вам нужно лишь одно – не губить их. Помогайте им сохранить способность к удивлению, помогайте им оставаться искренними, естественными, разумными. Но вы губите их. Этого вы и хотите, спрашивая: "Как можно научить...?"

Религии не обучают, ее хватают. Вы религиозны? Вибрирует ли возле вас религия? Тогда бы вы не задавали этот глупый вопрос. Тогда дети научились бы ей, просто находясь рядом с вами. Если они увидят, что вы со слезами наблюдаете за закатом солнца, то они обязательно отреагируют, они погрузятся в тишину. Вам не нужно говорить им замолчать; они увидят слезы и поймут язык.

Понаблюдайте за разумностью детей. И когда вы обнаруживаете ее, радуйтесь, помогайте им и скажите: "Продолжайте в том же духе".

Отец раскритиковал проповедь, мать считала, что органист допустил много ошибок. Сестре не понравилось пение хора. Но они все изменили свое мнение, когда младший сын заметил: «Все-таки, это было неплохое шоу за двадцать пенсов».

Владелец птицефермы, воспитывая своего сына, преподнес ему урок:

– Видишь, сынок? Плохих цыплят съела лиса.

– А! – ответил сын. – Если бы они были хорошими, их бы съели мы!

Двое шестилеток рассматривали полотно абстракциониста в сувенирном магазине. Увидев на нем кляксу, один из них сказал: «Бежим! А то еще скажут, что это мы!»

Отец вернулся с работы домой, а на крыльце – его маленький сын, чем-то опечаленный.

– Что стряслось? – спросил отец.

– Только между нами, – ответил малыш, – я просто не выношу твоей жены.

Отец впервые повел своего маленького сына в оперу. Дирижер начал жестикулировать палочкой, и певица начала свою арию сопрано. Наконец мальчик спросил:

– Зачем он бьет тетю своей палочкой?

– Он никого не бьет, он просто жестикулирует.

– Тогда почему она орет?

Просто понаблюдайте немного за маленькими детьми; и вы увидите их разумность.

Джонни только что вернулся домой после первого учебного дня в школе.

– Дорогой, – спросила мать, – чему тебя научили?

– Немногому. Мне придется идти опять.

Когда вы понаблюдаете за маленькими детьми, вы увидите, что они изобретательны, разумны, постоянно стремятся к неизведанному, любопытны, любознательны, и вы поймете, что вам нечему их учить.

Помогите им разобраться и найти свою религию.

Мы не допускаем детей к выборам; чтобы выразить свое мнение, им нужно дождаться двадцати одного года, тогда, по-нашему, им можно воспользоваться правом голоса. А что касается религии, то дети могут выражать свое мнение уже в четыре или пять лет! Вы думаете, религиозное образование уступает политическому? Вы думаете, принадлежность к политической партии требует больше зрелости и ума, чем принадлежность к религии? Если двадцать один год – возраст политической зрелости, то для религиозной зрелости нужно достичь как минимум сорока двух лет. До этого возраста нельзя выбирать религию. Задавайте вопросы, ищите, исследуйте, исследуйте повсеместно, во всех направлениях.

Если вы сами определились с религией, то для вас она важна; а когда вам ее навязывают, то это рабство. Если вы выбираете религию сами, то вы ей преданы и увлечены.

Нравственность – это побочный продукт религии. Когда человек ощущает свою религию сердцем и появляется связь и единение с Вселенной, то он становится нравственным. Это не относится к заповедям, запретам и позволениям, это вопрос любви и сострадания.

Когда вы погружаетесь в тишину, то появляется глубокое сострадание ко всему живому, и благодаря этому человек становится нравственным. Человек не может быть жестоким, убивать, разрушать. Когда вы погружаетесь в божественную тишину, вы становитесь благословением для всех вокруг. Это становление и есть истинная нравственность.

Нравственность не имеет ничего общего с так называемыми моральными принципами. Эти так называемые моральные принципы только порождают лицемерие: они формируют псевдолюдей, раздвоенные личности. Появилось шизофреническое общество из-за тысяч священников, так называемых святых и махатм, и их бесконечных поучений: "Делай это, не делай это". Они не пробуждают ваше сознание и не помогают отделить лживое от истинного. Вам не открывают глаза, а просто дают указание.

Я стремлюсь помочь вам открыть глаза – раскрыть их, снять с них пелену, чтобы вы сами увидели истину. А когда вы увидите истину, вы привяжетесь к ней, вы не сможете поступать иначе. Когда вы осознаете ложь, то вы не сможете обманывать. Это невозможно.

Религия вносит ясность, а ясность трансформирует ваш характер.

(Zen: The Special Transmission, Chapter #6)

Вы часто говорите не судить себя и других. Я учитель, и обязан судить студентов. Как же мне выполнять свои обязанности? Помогите.

Когда я говорю: «Не судите», то я не имею в виду, что вам, как учителю, нельзя сказать студенту: «Ваш ответ неправильный».

Дело не в осуждении личности, а определенного поступка. И я не говорю, что нельзя осуждать поступок, – это совсем другое.

Например, если кто-то что-то украл, то вы можете осуждать воровство как плохой поступок. Но не судите личность. Потому что человек – это великое проявление Бога, а проступок – это мелочь. Проступок настолько мелочен... нельзя по нему судить в целом о человеке. Вор может обладать многими прекрасными качествами; он может быть правдивым, искренним и очень любящим.

Чаще всего происходит обратное: люди берутся осуждать человека, а не его проступок. Поступки нужно исправлять, особенно вам, как учителю; вы не можете позволять студентам совершать неблаговидные поступки. Это было бы жестоко.

Но не исправляйте их в соответствии с традициями, условностями, с так называемой моралью, предрассудками. Когда бы вы ни исправляли кого-то, будьте медитативны, наполнитесь тишиной; со всех сторон посмотрите на происшедшее. Возможно, они поступают правильно, а ваш запрет ошибочен.

Итак, когда я говорю: "Не судите", – я просто имею в виду, что никакой поступок не дает вам право осуждать человека. Если это проступок, то помогите человеку – выясните причину этого проступка, но ни в коем случае не судите. Не умаляйте достоинство человека, не унижайте его, не заставляйте его испытывать вину – вот что я подразумеваю под словами "Не судите".

Что касается наставления на путь истинный, то помогать нужно осознанно, освободившись от предрассудков. Если вы видите, что зло навредит человеку или приведет его на ложный путь, помогите ему.

Работа учителя заключается не только в том, чтобы обучать бесполезным вещам – географии, истории и другой чепухе. Главное его предназначение – развить у студентов более глубокое, более высокое сознание. Любовь и сострадание должны быть единственным критерием оценки поступка.

Никогда, ни на одну секунду не дайте человеку почувствовать себя осужденным. Наоборот, пусть он почувствует вашу любовь и что именно благодаря вашей любви вы старались помочь ему.

В больнице больной приходит в себя после анестезии.

– У меня для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начать? – спрашивает его врач.

– А-а-а, – простонал больной, – давайте плохую.

– Нам пришлось ампутировать вам обе ноги выше колен.

– А-а-а, – очнувшись от шока, снова простонал больной.

– А хорошая?

– Больной на соседней койке хочет купить ваши тапки!

Не будьте серьезными! Не думайте, что учительство – это очень серьезная работа. Смотрите на жизнь как на игру... жизнь полна веселья! Нечего судить – каждый делает все, что может. Если кто-то вызывает в вас беспокойство, то это ваша проблема, а не его. Измените, прежде всего, себя.

(The Invitation, Chapter #25)

Я – воспитатель детского сада, я обучаю детей четырех и пяти лет.

Быть с детьми – самое прекрасное в жизни. Но этому необходимо учиться, чтобы жизнь не превратилась в кошмар. Детей нужно любить, иначе вам это быстро надоест. Это может свести с ума, привести к нервному истощению, ведь дети – такие шумные, дикие, бескультурные... животные; они любого сведут с ума. Одного ребенка достаточно, чтобы сойти с ума, а если детей много, целый класс, то с ними действительно нелегко. Но если вас переполняет любовь, то это великое дело.

Итак, не просто учите детей, учитесь у детей, потому что в них еще есть то, что вы давно потеряли. Рано или поздно они тоже лишатся этого. Но пока есть шанс, учитесь у них. Они все еще спонтанны, все еще бесстрашны. Они невинны. Но они быстро теряют эти качества. С ростом цивилизации детство заканчивается. Раньше этот конец приходился на возраст четырнадцать-шестнадцать лет. Сегодня даже семилетнего уже трудно назвать ребенком. Он быстро взрослеет. Зрелость наступает теперь значительно быстрее, так как обществу известны более изощренные методы подчинения условностям и своей структуре.

Итак, очень здорово с детьми четырех-пяти лет самому стать четырех-, пятилетним. Не воображайте себя знающими, а детей – невежественными. Прислушайтесь – они кое-что знают. Их знания интуитивны. Детей не назовешь осведомленными, но у них есть видение, ясное ведение. У них ясные глаза и живые сердца. Они еще чисты. Яд еще не коснулся их. Они сохраняют естественность.

Поэтому не нужно мудрствовать с маленькими детьми. Будьте не учителем, а другом. Относитесь к ним дружески и прислушивайтесь к проявлениям невинности, спонтанности, разумности. Это вам сильно поможет, и ваша медитация станет более глубокой.

(The Passion for the Impossible, Chapter #1)

Вам нужно окружить их заботой, чтобы помочь им сделать их работу лучше. Просто помогайте им выполнить ее лучше. И это уже не игра, не игра с амбициями.

Нет, мы не стараемся сделать их в жизни очень властными, знаменитыми, богатыми и тому подобное. Нам, прежде всего, нужно помочь им быть живыми, естественными, любящими, а жизнь дальше обо всем позаботится. Я не имею в виду, что им нужно отдыхать, а не бороться. А в образовании помогайте им стать более творческими; пусть будут инициативными. И не навязывайте свои критерии.

Когда ребенок рисует, не нужно вставлять свои взрослые замечания: мол, это совсем не Пикассо. Уже достаточно того, что ребенок рисуя, был полностью поглощен процессом. Рисовать – это так здорово! Объективные оценки здесь ни к чему – это может быть какая-то мазня, просто разлиты краски, все перемешано... Но так и должно быть, потому что ребенок есть ребенок, и он по-другому видит мир.

Например, рисуя лицо человека, ребенок видит совсем по-другому. Он рисует очень большие глаза и очень маленький нос. Он может не нарисовать уши – он никогда на них не смотрел – но глаза для него имеют большую важность. Ребенок нарисует мужчину с головой, руками, ногами, но без туловища: так он видит. В отличие от взрослого ребенок видит в мужчине только руки, нога и голову.

Итак, вопрос не в том, чтобы давать оценку рисунку. Оценивать вообще ничего не следует. Ребенку нет нужды знать, хорошо это или плохо. Если ребенок поглощен процессом рисования, то этого уже достаточно. Он в глубокой медитации, он полностью слился с действием... он растворился в нем! Рисунок хорош, потому что художник растворился в нем. Помогите ребенку полностью раствориться, и в дальнейшем, рисуя, он всегда будет поглощен. Если вы заставляете его рисовать, то он не сможет погрузиться в медитацию. Итак, что бы дети ни делали, разрешайте им, просто помогайте им. Есть много способов помочь. Можно подсказать, как смешивать краски, закрепить полотно, пользоваться кистью. Будьте помощником, а не руководителем.

Так же, как садовник помогает дереву... Вы не заставите дерево расти быстрее, природу нельзя форсировать. Можно только сажать семена, поливать, вносить удобрения и ждать! Дерево вырастет само, а вы оберегайте, чтоб никто его не повредил. В этом задача учителя: он должен быть садовником. Ему не нужно взращивать ребенка; ребенок вырастет сам – об этом позаботится природа.

Вот что имел в виду Сократ, когда говорил: "Я – акушерка". Акушерка не рожает дитя. Оно уже есть, готово появиться на свет, акушерка лишь помогает.

Итак, помогайте им быть творческими, веселыми, потому что это напрочь исчезло из школ. Дети очень печальны, а печальные дети создают печальный мир. Им предстоит унаследовать этот мир, а мы разрушаем их радость. Всячески поддерживайте их веселье и жизнерадостность. Это самое важное.

Человека спасет деструктуризация школы. Только совершенно новый вид школ, которые и школами назвать трудно, спасет человечество.

Долой амбиции и сравнения! Никогда не сравнивайте ребенка с другими детьми, говоря: "Смотри, а этот лучше нарисовал!" Это уродливо, агрессивно, разрушительно. Вы губите обоих детей. Тот, которого вы хвалите, станет эгоистом, почувствует превосходство, а тот, которого вы раскритиковали, почувствует себя униженным. Превосходство и унижение – болезнь, поэтому никогда не сравнивайте!

Вам и другим учителям будет нелегко, потому что мы так привыкли сравнивать. Никогда не сравнивайте. Каждый ребенок достоин уважения за свою индивидуальность. Каждый ребенок достоин уважения за свою уникальность.

(Don't Just Do Something, Sit There, Chapter #1)