Текст книги "Плененные страстью"
Автор книги: Бертрис Смолл
Соавторы: Робин Шоун,Сьюзен Джонсон,Тия Дивайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
Сьюзен Джонсон
Готовая на все
Глава 1
Лондон
Май 1889 года
– Сегодня я покидаю город.
– А твоя сестрица? Не боишься ее гнева? По‑моему, ты сильно рискуешь…
Лорд Олкерс поднял голову от бильярдного стола и скептическим взглядом окинул маркиза Кру, небрежно развалившегося в огромном кресле.
– Разве не ты должен выступить в роли хозяина на первом балу племянницы? Вспомни, да ведь сегодня ее дебют!
Хью Долсени, маркиз Кру, небрежно пожал плечами и поднес к губам бокал с коньяком.
– Фэнни абсолютно все равно, покажусь я там или нет. Главное, чтобы счета были оплачены, а об этом я позабочусь.
– А что будет делать в твое отсутствие несчастный гарем? Целый легион любовниц будет биться в истерике, ломая руки, – сухо заметил друг. – Ведь ты, кажется, ублажаешь в своей постели по две‑три дамы за ночь?
– Именно поэтому и ускользаю не прощаясь, – поморщился молодой маркиз и, осушив одним глотком бокал, добавил: – Надоела идиотская возня. Меня тошнит от этих шлюх. – Он гибким движением подхватил хрустальный графин и снова наполнил бокал. – Осточертело с ними кувыркаться! Я с этим покончил.
Кий Чарлза Литтона едва не прорвал зеленое сукно, не задев шара.
– Надеюсь, ты не на смертном одре? – ехидно осведомился он, отбросив кий и выпрямляясь. – Или хочешь таким способом заставить меня проиграть?
– Ни то и ни другое. Просто тоска невыносимая. Сколько лет длится вся эта карусель?
Маркиз устроился поудобнее и принялся задумчиво вертеть в руках бокал.
– Слишком много их было, черт побери, – пробормотал он себе под нос и снова смыл коньяком горечь во рту.
– Просто злишься потому, что приходится вывозить в свет племянницу. Дебютантки ужасно действуют мужчинам на нервы. Проведи неделю‑другую с Лавинией и забудешь о сплине.
– Господи, ни за что! Она намекает на свадьбу! Я серьезно, Чарли. С этой грязной потаскухой покончено! Господи, за последнее десятилетие я, должно быть, перепробовал тысячу женщин! Для любого мужчины этого с лихвой хватит! Отправляюсь в Вудхилл и займусь хозяйством.
– Ты не продержишься и двух недель, – предсказал лорд Олкерс, обходя стол и опускаясь в соседнее кресло. Игровая комната в этот час опустела, если не считать двух приятелей, взъерошенный вид и помятая одежда которых говорили о бурной ночи. Что же, тут не было ничего необычного, ведь молодые люди состояли членами клуба, где царили самые вольные нравы. – Кроме того, мы обещали сестрам Беллеми развлечь их после бала твоей племянницы.
– Справишься и один. Я велел кучеру забрать меня отсюда через несколько минут. Уверен, ты вполне обойдешься без меня, – с улыбкой бросил маркиз.
– Ставлю пять тысяч на то, что твое целомудрие не продержится и… скажем, месяца, – иронически хмыкнул Чарлз. – Или собираешься отослать из дома всех служанок? Надеть на них чадру?
– Ты потеряешь пять тысяч, а девушки будут в полной безопасности. – Если не считать слегка припухших век, красивое лицо маркиза не носило ни малейших следов самого бесстыдного распутства, несмотря на то что ночью он глаз не сомкнул. – Ты не понимаешь, какая невыносимая тоска меня снедает!
– Да и никто бы не понял, особенно наблюдая за тобой последние несколько недель!
Маркиз снова пожал плечами, очевидно поняв, что все объяснения бессмысленны.
– Если увидишь мою сестричку Фэнни, передай ей уверения в моей неизменной любви. Я пошлю ей записку, но у нее, конечно, окажется немало вопросов.
– Сомневаюсь, что у меня найдутся ответы. Господи, Кру, да такая новость кого хочешь ошеломит! Все посчитают, что ты спятил.
– Если бы меня заботило чужое мнение, – лениво протянул маркиз, – я вел бы совершенно иную жизнь, не так ли?
– Тут я с тобой не спорю.
С самой юности Чарли и маркиз считались заводилами любого скандала, потрясавшего время от времени светское общество.
– Приезжай порыбачить, когда устанешь от Лондона, – пригласил маркиз, поднимаясь. – А я покажу все усовершенствования, которые успел ввести в имении.
– Ты не заболел, Хью? – мягко спросил Чарльз, в глазах которого в этот момент светилось искреннее участие.
– Не волнуйся, Чарли. Месть Венеры меня не настигла. Я просто решил найти себе другое дело помимо постельных утех.
– Но ты никогда раньше не заговаривал ни о чем подобном.
– Не волнуйся, Чарли, – терпеливо повторил Кру. – Это не заразно. – И, посмотрев на стенные часы, встрепенулся. – Пирс уже ждет. Увидимся в Вудхилле.
И, махнув на прощание рукой, он пошел к выходу.
– Где Пирс? – допытывался маркиз, стоя на обочине у клуба «Брукс» и недоуменно глядя на неизвестного кучера, восседавшего на месте его главного конюха.
– Заболел, милорд.
– А Оутс?
– Повез по магазинам леди Кастлтон и леди Джейн, милорд.
– Надеюсь, ты знаешь дорогу в Вудхилл, – проворчал Хью, расстроенный отсутствием своего личного кучера. Пирс был больше чем кучером, он считался доверенным лицом и знал множество секретов хозяина, а кроме того, занимал завидное положение наперсника.
– Да, сэр, конечно, сэр. Разумеется, сэр.
– Тогда погоняй лошадей! Я до смерти устал от Лондона, – велел Кру, направляясь к карете, дверцу которой придерживал незнакомый мальчик‑грум.
– Ты из Долсени‑Хауса? – поинтересовался маркиз, ставя ногу на подножку. Мальчик не успел ответить, как маркиз очутился внутри и обнаружил, что не один в экипаже. Кажется, у него появился компаньон. Вернее, компаньонка.
Прежде чем Хью успел запротестовать, дверца захлопнулась и лошади резво взяли в галоп.
– Кто вы, черт возьми? – резко бросил маркиз, опускаясь на противоположное сиденье. Гладкий лоб избороздили морщинки.
– Извините за то, что отняла у вас Пирса.
– Отняла? И куда вы его дели?
Он откинулся на зеленые кожаные подушки, скрестил ноги и принялся разглядывать женщину, одетую в модный туалет из ли‑монно‑желтого китайского шелка, с узором из голубых цветов, женственный, изящный, отделанный лентами и оборками и прекрасно оттеняющий тяжелые волосы цвета осенней листвы и фар‑форово‑белую кожу. Маркиз изучал незнакомку по давней привычке, от которой все еще не мог отделаться, несмотря на все благие решения. Пышная грудь, тонкая талия, изгиб бедер заслужили его одобрение, хотя особенного интереса не вызвали.
– Судьба Пирса сейчас не столь уж важна, – процедила она, садясь прямее и складывая на коленях затянутые в перчатки руки. – Но с ним все в порядке. Вам не о чем волноваться.
– Уверен, что Пирс сумеет о себе позаботиться, – пробормотал маркиз, видя, что женщине не по себе. – У вас же, однако, есть две минуты, чтобы объяснить свое присутствие, прежде чем убраться отсюда.
– В таком случае не стану вдаваться в подробности, – холодно заверила дама. Маркиз отметил злые нотки в ее голосе, но ничего не сказал. – У меня есть к вам предложение.
Дама поколебалась и, когда маркиз вопросительно поднял брови, поспешно добавила:
– Мне необходим ребенок.
Хью не стал притворяться, будто не понял.
– Но почему именно я?
– Потому что у вас репутация настоящего… – Щеки незнакомки жарко вспыхнули, – дамского угодника.
– Прошу прощения, вы опоздали ровно на день.
– Я не оказалась бы здесь, не будь мое положение безвыходным.
– Послушайте, – мягко заметил маркиз, – дело вовсе не в вас. Я просто решил на время удалиться на покой. Но есть немало мужчин, которые будут более чем счастливы помочь вам.
– К несчастью, муж выбрал вас.
При этих словах маркиз оцепенел.
– Выбрал? Меня? – прошипел он. – Кто вы?
– Я не имею права откровенничать, но именно ваша репутация привлекла внимание моего мужа, а слухи о том, что вы отец родившегося в прошлом месяце ребенка графини Лисмор, только подогрели его решимость. Мне очень жаль.
– Да это просто неслыханно!
Хью вновь расслабился, поняв, что имеет дело с безумной. Сам он богат, молод, имеет прекрасные связи; герцог, его отец, личный друг королевы. Подобное предложение по меньшей мере смехотворно.
Он постарался как можно яснее изложить даме свои соображения.
– Возможно, все это займет не слишком много времени, – только и обронила она и повторила: – Жаль, что вынуждена просить вас о таком…
– Ничуть вам не жаль! – рявкнул маркиз и постучал в переднюю стенку, давая знак кучеру остановиться. Но вместо того чтобы замедлить ход, кони прибавили скорости. – Кто‑то за это заплатит, – пообещал маркиз, берясь за ручку двери.
Мгновение спустя, словно в ответ на его бешеный взгляд, незнакомка спокойно сообщила:
– Простите, она заперта снаружи.
Бросившись на сиденье, маркиз разразился потоком цветистых непристойностей, прежде чем погрузиться в мрачное молчание. За окном быстро мелькали столичные улицы. От Хью не укрылась ирония его теперешнего состояния, и он невольно задался вопросом: уж не месть ли это за его многочисленные грехи? Он попытался решить, кто мог задумать столь коварный план, но список разгневанных отцов, мужей, братьев был слишком длинен, чтобы выбрать того единственного, кто осуществил похищение. Кроме того, леди говорила с легким иностранным акцентом, и хотя его похождения до сих пор ограничивались лишь Англией, в жизни возможно все. Кто знает, может, он успел приобрести врагов и за границей?
Рассматривая ее сквозь длинные полуопущенные ресницы, маркиз старался припомнить, встречались ли они, и хотя через его жизнь прошло немало женщин, чьи лица сливались, как в тумане, такая яркая красота не могла остаться незамеченной. Она из тех женщин, на которых он и Чарлз в юности не задумались бы потратить целую неделю ухаживаний. Даже теперь, когда он успел пресытиться, ее прелесть взволновала бы его. И если бы Хью не надоели женщины, и если бы она не бросалась так бесстыдно ему на шею, и не будь он пленником в собственном экипаже, то, пожалуй, мог бы обратить на нее внимание.
Но в нынешнем состоянии он готов был убить назойливую негодяйку!
Заметив, что они выехали за пределы Лондона, маркиз решился было выбить дверцу и выпрыгнуть на полном скаку, но при виде лиц форейторов призадумался. Подозрительно напоминают славян, широкими скулами и смуглой кожей, а мундиры и средневековое вооружение – явное свидетельство их балканского происхождения.
Будучи человеком практичным, маркиз сразу понял, что любая попытка побега не увенчается успехом, а также решил, что дама и ее таинственный муж родом из мест, находящихся к востоку от Адриатического моря. Правда, женщина, с ее тициановскими волосами, прозрачной кожей и изумрудными глазами, совершенно не походила на тамошних жителей. Богатая одежда, дорогие сапфиры, манера держаться говорили о том, что она вращается в самых высоких кругах, хотя открытый тревожный взгляд был совершенно нетипичен для сливок общества, едва не с пеленок уставших от жизни. Глаза полыхали едва скрытым жаром, а грудное контральто и роскошь форм могли бы соблазнить даже святого.
Но именно Хью был выбран, чтобы удовлетворить потребность ее мужа в наследнике.
– Ваш муж стар? – поинтересовался он.
– Да.
– Понимаю.
– Нет, не понимаете. Просто он предпочитает молодых людей, так было всегда, но в его положении необходимо иметь жену. Как, впрочем, и дитя.
– Значит, вы до сих пор невинны?
– Разве я похожа на девственницу? – спокойно спросила она.
– Скорее выглядите так, словно соблазнили своего первого наставника.
– Или он меня, – так же бесстрастно поправила она. – А вы? Кто был вашей первой женщиной? Горничная? Думаю, они дрались за то, кому скорее попасть в постель герцогского сына!
– А вы бы отошли в сторону?
– О, я давно уже не старалась привлечь внимание мужчины, милорд Кру.
– Вы, разумеется, понимаете, что вашему супругу придется найти кого‑то другого.
– Вы не знаете моего мужа. Он и не подумает менять свой приказ.
– Но принудить меня он не в силах.
– Собственно говоря, это он предоставил мне.
– Вы зря тратите время.
– Ну, это мы еще посмотрим! Вашей семье отправлена записка, так что никто не ожидает вашего появления до следующего месяца. Видите, мой муж обо всем подумал… и настроен очень решительно.
– Пропадите вы пропадом! – взорвался маркиз.
– Ну вот, сразу видно, разумный молодой человек, – проворковала дама.
Довольно скоро они свернули с большой дороги на проселочную, и через несколько минут карета въехала в массивные кованые ворота и покатилась по широкой подъездной аллее, между идеально ухоженных садов в стиле Кейпабилити Брауна [2]2
Ланселот Браун, прозванный Кейпабилити (1715 1783) – английский ландшафтный архитектор. Планировал парки во многих уголках Англии.
[Закрыть], напоминавших пейзажи Лоррена [3]3
Клод Лоррен (Желле) (1600 1682) – французский живописец, пейзажист, чьи работы оказали огромное влияние на вкусы общества XVII XVIII вв.
[Закрыть].
Интересно, почему он не узнает поместья? Но в Англии так много парков, посаженных династией Брауна! Очевидно, здесь он никогда не бывал.
– Этим местом сначала владела испанская королевская семья, – пояснила она, видя его задумчивое лицо и, вероятно, решив быть как можно учтивее. – Насколько мне известно, младшая линия. При каком‑то очередном браке поместье перешло Габсбургам. Надеюсь, вы найдете конюшни превосходными.
– Мы и верхом ездить будем?
– Конечно. Вы ведь гость моего мужа!
– Он здесь?
Неужели этот человек еще и извращенец?
– Разумеется, нет! Он не питает ко мне ни малейшего интереса… Ему необходим конечный результат.
– Никакого конечного результата! Позвольте объясниться! Я настаиваю, чтобы ваш муж узнал и мое мнение! Как только он поймет, насколько глупы его замыслы, мы с вами распрощаемся. И наши дороги больше никогда не пересекутся.
– Понимаю, – хладнокровно кивнула она, словно утешая разобиженного ребенка. – Совершенно варварский план. Я предлагала ему усыновить кого‑нибудь из его племянников. Его сестры плодовиты, словно крольчихи, но он настаивает на этом спектакле. Мне ужасно стыдно. Но пожалуйста, пишите ему все, что думаете, я с вами согласна.
Загородный дом был возведен в елизаветинские времена, старые стены из красного кирпича с готическими окнами были увиты плющом. Каждое последующее поколение пристраивало очередное крыло к древнему зданию, один архитектурный стиль накладывался на другой, но здание все же выглядело так, словно вросло в землю, и сама история английского государства была воплощена в камне.
Они поднялись на псевдоготическое крыльцо и очутились в маленькой передней, обшитой сверкающими панелями и обставленной массивными серебряными индийскими вазами и чашами. Ни одного слуги не было видно, но поблизости все время держались форейторы в военных мундирах неведомо какой страны. Хью проводили в большую спальню на втором этаже, откуда открывался вид на зеленые, тщательно подстриженные газоны, ведущие к круглому озеру, помещенному там Кейпабилити Брауном, словно идеально ограненный драгоценный камень в зеленой оправе.
– Пирс скоро будет, – сообщила стоявшая в дверях дама.
Хью порывисто обернулся.
– Вижу, вы обо всем подумали, – процедил он. – Мои комплименты! Ваш муж поистине стремится к совершенству!
– Поскольку в Индии Пирс служил вашим денщиком, мой муж посчитал, что он вполне подходит для роли камердинера в этом заброшенном жилище. По очевидным причинам штат слуг сведен к минимуму.
– Зато охрана достойная.
– Совершенно верно. Кстати, несмотря на обстоятельства, мы переодеваемся к ужину. Вы найдете свои костюмы в гардеробной. – И хотя брови маркиза недоуменно взлетели, она продолжала так спокойно, словно играла роль хозяйки, принимающей желанного гостя: – Здесь мы живем по сельскому времени. Ужинаем в восемь.
Она отступила в коридор, и стражник немедленно захлопнул дверь. И разумеется, замок заперли, но Хью должен был сам все проверить. Убедившись, что по‑прежнему остается пленником, он вернулся к окну и продолжал рассматривать окрестности. И неотступно размышлял, как найти выход из создавшегося положения.
Пирс прибыл вместе со слугами, несущими воду для ванны. Оставшись с глазу на глаз, мужчины обменялись историями своего похищения. Оказалось, что Пирса сцапали в конюшне за Дол‑сени‑Хаусом, где в это время никого не было. И второго кучера, и ливрейного грума тоже увели.
– Не знаю в точности, где они, но, учитывая все обстоятельства, со мной обращались как нельзя лучше. Почему мы здесь?
– Очевидно, я должен стать жеребцом при безымянной леди.
– Неплохо, – лукаво ухмыльнулся Пирс. – Думаю, вы справитесь.
– Ненавижу, когда меня принуждают!
– Если это та дама, которую я встретил в коридоре, рыжая и фигуристая, думаю, и принуждение покажется достаточно сладким.
– Ее муж – животное и негодяй.
– Не думаю, что в данном случае это имеет какое‑то значение! Похоже, немало дам, которых вы пригрели в постели, имели несчастье обзавестись супругами вроде этого. Ничего, зато вас крепче любят!
– Не будь таким идиотски рассудительным, Пирс! Все это чертовски раздражает! Подумаешь, какой‑то сволочной балканский сатрап решает, что я должен произвести его наследника! Будь проклята такая наглость! Я сплю, с кем пожелаю!
– Но поймите, сэр, какое же это насилие? Любой мужчина в самом дорогом борделе заплатил бы за эту милашку целое состояние!
– Я не из таких.
– Знаю, но она все равно лакомый кусочек! Подумаешь, какая разница, еще ночь‑другая, после всех похождений! Неужели вы мало кобылок объездили?
Ну просто железная логика!
Хью брезгливо поморщился, но не будь он так измучен свалившимися на него неприятностями, наверняка понял бы, что Пирс не так уж не прав.
– Сколько тут стражников?
– Не менее сорока: вас сопровождал лишь небольшой отряд. Остальные уже были на месте, когда я прибыл. Если подумываете о побеге, нелегко нам придется.
Жилистый коротышка со светлыми волосами служил в полку Хью и, когда тот вышел в отставку, решил, что предпочитает положение денщика трудностям жизни в армии. В Индии он сражался со своим господином бок о бок, и лучшего союзника в бою и товарища трудно было сыскать.
– Тебе позволено свободно передвигаться?
– Только с охранником, сэр. Это настоящий военный лагерь.
– Постарайся узнать, когда меняются часовые, и распорядок дня. Я не собираюсь оставаться здесь дольше, чем необходимо.
– Постараюсь, сэр, но, боюсь, мне не слишком доверяют. Посмотрим, что скажет дама за ужином. Может, и проговорится. Если она тоже не желает быть здесь, значит, захочет помочь. Она всюду ходит одна.
Ровно в восемь Кру вошел в столовую. Стражники остались за порогом и, как обычно, молча заперли двери. Маркиз небрежно осмотрелся. Немного удивившись при виде потолка, роспись которого изображала Аполлона на колеснице, он перевел взгляд на хозяйку, сидевшую на дальнем конце стола красного дерева. Она выглядела трогательно маленькой в этой похожей на пещеру комнате.
– У вас есть имя? – осведомился он, направляясь к ней. Вечерние туфли тонули в высоком ворсе тебризского ковра ручной работы, специально сотканного для этого помещения.
– Зовите меня Джулианой.
– Значит, нет. Почему бы не Далилой?
– Для нас обоих было бы куда легче, если бы вы просто исполнили то, в чем, очевидно, вам нет равных, – откликнулась она, игнорируя его невежливость. – Список ваших завоеваний поистине бесконечен. Кажется, вас прозвали Раджой из‑за величины гарема? Интересно, они становятся в очередь? Как вам удается удовлетворить всех?
– Вижу, за мной внимательно следили.
– И очень. Мой супруг знает наизусть весь «Готский альманах», ваш род достаточно знатен даже для потомка Шарле‑маня. Садитесь, пожалуйста. Меню составлено сообразно вашим вкусам.
– У вашего мужа превосходные шпионы, – отметил маркиз, занимая место по правую руку от хозяйки. – Даже мое любимое шампанское!
– Да, люди моего мужа обладают способностью проникать повсюду. Кроме того, они более чем компетентны. Не забывайте об этом, милорд, – мягко предупредила она, кивнув в направлении большого портрета одного из Габсбургов в охотничьем костюме времен Елизаветы.
В этот момент распахнулась скрытая в панели дверь и показалась процессия слуг, несущих блюда и серебряные подносы с любимыми деликатесами маркиза. Ужин и десерт были расставлены на длинном столе, после чего слуги мгновенно исчезли.
– Я решила, что сегодня мы обойдемся без обычных формальностей и поужинаем без посторонних. Надеюсь, вы не возражаете.
– А если бы и возражал? – поинтересовался маркиз с сардонической усмешкой, наливая бокал до краев.
– Я говорила князю, что вы крепкий орешек.
– Крепче, чем вы предполагаете. Передайте ему и это.
– Ах, если бы все было так просто, милорд. Но Марко, к сожалению, не умеет уступать.
Женщина грациозно поднялась. Вышитый жемчужинами шлейф платья из золотистой парчи мягко шуршал на каждом шагу.
– Пожалуйста, кладите себе все, что пожелаете, – пригласила она, словно облекшись в броню против выпадов гостя, и зачерпнула ложкой тушенную со сморчками форель. – Должно быть, вы проголодались после нескольких дней непрерывной оргии.
На секунду в глазах маркиза мелькнуло изумление.
– Одну из тех женщин нанял мой муж, – пояснила она, поднимая глаза от блюда омаров в чесночном соусе. Ложка застыла над густым желе. Изумительные груди взволнованно вздымались над низким декольте. – Кстати, – добавила незнакомка с легкой улыбкой, – Кларисса дала вам высшую оценку.
– Вы ничего не добьетесь! – резко бросил маркиз, ни в малейшей мере не соблазненный ее несомненными достоинствами, и, подняв бокал, вылил шампанское в пересохшее горло. – Как бы чертовски откровенны ни были.
Он снова потянулся к бутылке, наполнил бокал и окинул хозяйку злобным взором.
– Я не стал бы охаживать вас, будь вы единственной женщиной на земле!
Маркиз осушил бокал, отодвинул стул и поднялся во весь свой немалый рост.
Незнакомке он показался почти возмутительно прекрасным, несмотря на излучаемое им презрение. Высокий, сильный, смуглый и темноволосый, как само воплощение греха. Она была почти готова поблагодарить Марко за прекрасный выбор. Да, мужа можно назвать истинным ценителем мужской красоты.
Отвернувшись, маркиз направился к двери, через которую вошел, но из‑за большой ширмы слоновой кости, скрытой за пальмой в горшке, неизменной для каждого эдвардианского интерьера, появились четверо солдат и заступили ему дорогу. Такие же великаны, как он, одетые в алые кожаные камзолы, словно некая преторианская стража, они поспешно обнажили шпаги, не давая маркизу пройти.
– Им велено всего лишь задержать вас, так что можете не опасаться, что они пустят в ход оружие, – предупредила дама. – И если вы достаточно разумны, то поужинаете со мной. Они вполне способны привязать вас к стулу и кормить насильно. Уверяю, это не мои приказы, – спокойно добавила она, разламывая рыбу вилкой. – Поверьте, если бы я могла вымолить на коленях прощение за эту омерзительную сцену, так и сделала бы. Но много лет назад я твердо усвоила урок: ни при каких обстоятельствах не противоречить мужу. Предлагаю вам последовать моему примеру. В соседней комнате еще дюжина стражников.
Придется смириться. Пусть его так и подмывает наброситься на нее, он не справится один с таким количеством народа.
Хью, осыпая проклятиями и хозяйку и слуг, вернулся к столу.
– Кстати, для вашего сведения, – продолжала она, как только он сел, – поместье прекрасно охраняется. Надеюсь, Пирс вам сказал.
– А как охраняют вас?
Женщина на секунду словно застыла, но улыбка, раздвинувшая губы, казалась такой искренней, что маркиз почти убедился в ошибке. Однако голос ее был едва слышен и то и дело прерывался:
– За мной наблюдают… Всегда… Пожалуйста, поешьте, милорд, – продолжала она уже обычным тоном. – Хоть немного. Вам понравится ростбиф.
Они вели себя, как актеры на сцене. Он что‑то пожевал, выпил две бутылки, учтиво отвечал на расспросы хозяйки, но не переставал обдумывать планы мести неведомому врагу. Маркиз родился в сорочке. Судьба осыпала его множеством даров, дав редкую красоту, огромное богатство, голубую кровь, безупречную генеалогию, ум, редко встречающийся среди людей его класса, способность усердно трудиться и безоглядно развлекаться. И сейчас он намеревался найти способ ускользнуть из ловушки, сколько бы сторожевых псов ее ни охраняли.
Только он не понимал последствий гнева князя Марко Бадианского. Люди умирали по одному его слову под пытками, шомполами, на виселицах. Таковы были законы того отдаленного, забытого Богом места, где он правил. И жена и слуги понимали, что обязаны выполнить его волю.
Поэтому, стоило маркизу вернуться к себе, как почти сразу же появилась дама в элегантном халате из зеленого бархата, поскольку вечер выдался прохладным. В камине горел огонь, и маркиз, все еще одетый, стоял у окна с бутылкой коньяка в руке, пытаясь залить тоску. При звуках ее голоса он не повернулся. И не пошевелился, даже когда она подошла и коснулась его плеча.
– Убирайтесь! – прорычал он, сделав глоток.
– Не могу. Я так же подневольна, как вы.
– Если его здесь нет, вы можете делать все, что захотите, черт возьми! Я не собираюсь трахать вас. Сколько раз повторять?
Господи, почему звезды так ярко сияют именно сегодня, когда у него на душе так мерзко?
Ощущение совершенной по отношению к нему несправедливости терзало душу. Как он мог так глупо попасться?!
– Придется.
Хью обернулся с таким злобным видом, что женщина отпрянула.
– Нет! – яростно прошипел он. – Ни за что!
Он с угрожающим видом шагнул вперед, но она не отступала. О, как давно она научилась не выказывать страха!
Маркиз осторожно поставил бутылку на пол, словно боясь выпустить на волю демонов ада, и, надвинувшись на женщину, тихо, но отчетливо потребовал:
– Немедленно покиньте эту комнату.
Она едва заметно подняла руку, жестом, который, несомненно, остался бы незамеченным, если бы за ней не наблюдали так пристально.
Дверь гардеробной распахнулась, и четыре тюремщика с каменными лицами ступили в спальню.
– Привяжите маркиза к кровати, – мягко приказала княгиня Марко.
Но Хью не собирался так просто сдаваться. Он дрался столь неистово, что потребовалось еще несколько человек, довольно сильно пострадавших от сильных кулаков маркиза, прежде чем его сумели отнести на кровать и положить на алое парчовое покрывало. Четверо держали его, пока остальные снимали туфли и привязывали ноги маркиза толстым плетеным шелковым шнуром. Потом подняли руки и привязали к изголовью так туго, что вырваться не было никакой возможности. Один из мужчин заговорил с княгиней на незнакомом языке, очевидно, что‑то спрашивая. Она отрицательно покачала головой, коротко ответила и знаком велела им удалиться. Как только стражники ушли, она, без единого взгляда на кровать, отвернулась, подошла к креслу у огня, села и, откинув голову на мягкую спинку, уставилась в пляшущее пламя. Тяжелый генуэзский бархат ее халата лег картинными складками у ног, распущенные волосы окутали плечи медным покрывалом, придавая ей обманчивый вид воплощенной невинности, так противоречивший гнусным обстоятельствам их встречи.
Молчание было истинным бальзамом для ее смятенной души. Игра огня завораживала, и на мгновение ей захотелось вечно сидеть и любоваться причудливыми силуэтами теней. Но этому не суждено случиться. Времени почти не оставалось. Пора выполнить приказ мужа. Ей необходимо зачать наследника титула Марко. Подобно маркизу, она пленница… нет, хуже! Его заточение закончится через месяц, она же пожизненно прикована к тирану.
Дама у огня излучала такую печаль, что даже исходивший злобой маркиз не мог ей не посочувствовать. Кроме того, в памяти всплыли сказанные ею за ужином слова. Она утверждала, что свободна не более, чем он!
– Подойдите и поговорите со мной, – спокойно попросил он, оглядывая комнату и гадая, где находятся смотровые отверстия и к каким дверям прижаты любопытные уши.
Женщина подняла голову, но не ответила и не двинулась с места.
– Я не требую развязать меня. Вы в полной безопасности.
– Весьма спорное утверждение.
– Подойдите ближе, – уговаривал он, прекрасно понимая, о чем думает незнакомка. Слишком хорошо он знал женскую натуру: недаром столько прекрасных дам побывали в его постели. Ей так же нужна свобода, как и ему. – Скажите точно, чего ожидаете от меня, – добавил он, пытаясь подманить ее к постели и побеседовать без посторонних ушей.
– Ничего необычного для вас, если сплетни правдивы.
– Я вас не слышу, – пробормотал он, многозначительно показывая кивком головы на гардеробную, где, очевидно, сторожили охранники.
Похоже, она сообразила, в чем дело, потому что сразу встала и приблизилась к нему.
– Садитесь, – предложил маркиз, когда женщина нерешительно остановилась у изножья кровати, – и откройте свое имя.
Незнакомка села на почтительном расстоянии и едва слышно пробормотала: «София». И в глубине души маркиза что‑то шевельнулось. Может, чувственные нотки в ее голосе или сладостный аромат волос… может, потому, что он прежде любил Софи, умершую, когда оба были очень молоды, и больше никого не смог полюбить.
Ресницы этой Софии были угольно‑черными, словно накрашенными, глаза – словно угасающее зеленое пламя, а пленительная цветущая красота совсем не напоминала его Софи, белокурого ангелочка, слишком юного, чтобы лечь в могилу.
– Неужели нет способа выпутаться из всего этого? – пробормотал он. – Я постараюсь защитить вас от мужа.
В глазах Софии мгновенно вспыхнул ужас.
– Наклонись и поцелуй меня, – продолжал он, – чтобы мы без помех могли побеседовать.
Женщина поколебалась, сгорая от стыда под обстрелом невидимых взглядов.
– Я мог бы сказать, соблазни меня, если сумеешь, – продолжал он, вызывающе уставясь на нее. Уголки его губ дернулись в улыбке.
– Для этого совершенно ни к чему вас целовать.
Как странно, что он почти способен рассмешить ее, хотя жизнь так безрадостна!
– А если тебе понравится?
– Как и вам…
– Вряд ли, – честно признался он, чтобы уколоть ее, и одновременно желая, чтобы она нагнулась. Оба считали себя пресыщенными, искушенными, огражденными от трепетного предвкушения, но когда женщина приняла брошенную перчатку и грациозно подалась вперед, когда шелковистые волосы погладили его лицо, а запах духов наполнил ноздри, когда она легонько провела ладонями по его вискам и сжала скульптурно‑красивое лицо, оба ощутили жгучее нетерпение, неодолимое искушение, которому было невозможно противиться, притяжение, так непохожее на все прежние любовные игры и встречи.
– Мне показалось, что я слышу хор ангелов, – выдохнул маркиз.
– Нет, херувимов, – прошептала она, поддразнивая, завлекая, обольщая.
Их губы соприкоснулись, и образы небесного блаженства растворились в нахлынувшей волне чистейшей похоти. Его тело мгновенно напряглось, пронзенное молнией желания, такого безумного, что он невольно задался вопросом: уж не одурманили ли его чем‑то за ужином? Женщина отпрянула, как от ожога. И, трепеща, села рядом.
– Развяжи меня, – шепотом потребовал он.
Она с недоумением взглянула на него, словно вырванная из своего внутреннего, тщательно охраняемого мира, и, оскорбленная, как посчитала, бессовестным коварством и хитростью маркиза, бросила безразлично и деловито:
