Текст книги "Возлюбленная"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)
Она поспешно закрыла ему рот рукой.
– Нет-нет. Не говори этого, мой дорогой, мой любимый. Я не хочу слышать этого. Ты даешь мне так много. Сейчас наше время. Оно принадлежит только нам двоим.
Дизайр снова приникла к нему, прижав ухо к его груди и слушая медленные, размеренные удары сердца.
– Морган, помни, я принадлежу тебе. И всегда буду…
– Мы оба принадлежим друг другу, – добавил он, сильнее притягивая ее к себе. – И не только в этот момент. Навсегда.
Свои и его слова она воспринимала как взаимный обет во имя вечной любви. Она отнеслась к нему с теми благоговением и торжественностью, с которыми подобные клятвы принимаются под сводами священного храма. Слезы застилали ей глаза, превращая два мерцающих на столе огонька в огромные расплывающиеся пятна, как будто от сотни слившихся свечей. В душе промелькнуло тягостное, щемящее чувство от сознания недоступности того, что могло бы принадлежать им. Но радость настоящей, реальной встречи быстро завладела ее душой, вытеснив из нее все неприятное.
Она расположилась поперек кровати, привалившись спиной к Моргану. По тому, как напряглись мышцы у него на бедрах, она знала, что он уже испытывает вполне определенное желание. Поддерживая ее одной рукой, он начал расстегивать пуговицы на ее платье. Откинув голову назад, она смотрела на крошечное окно в стене, где, как в рамке, светилось темно-красное зарево. Откуда-то издалека доносился сильный грохот. Горел Лондон. Полыхали деревянные постройки, трещали дома, разваливаясь на горящие обломки.
Если бы Дизайр сейчас находилась в своей камере, она была бы в панике, как и все. Возможно, в который раз ей пришлось бы прочувствовать трагизм своего положения. Но теперь она была во власти других мыслей и чувств. Радость от встречи с Морганом оказалась сильнее страха. В данный момент для нее не существовало никого и ничего, кроме него. Она внушала себе, что должна найти слова молитв, которые могли бы спасти их от надвигающейся катастрофы. Она должна вытащить Моргана из этой бездны и найти спокойное убежище для них обоих.
Чуть позже, когда она подумала о том, что ожидает ее в самое ближайшее время, у нее радостно забилось сердце. Приятно было сознавать, что желанная для нее близость происходит уже не в первый раз. Благодаря Моргану, она в полной мере постигла искусство любви, сладкие плоды которой могла вкушать с наслаждением зрелой женщины. Она могла вести себя с ним и как целомудренная невеста, и как изощренная любовница, и как потерявшая стыд распутница – стоило ему только захотеть. Она была готова сделать для него все, но только для него одного.
Осторожным, медленным движением Морган стянул с нее платье. Тяжелый шелк скользнул по плечам и упал на пол. Она положила голову ему на колени. Сквозь прозрачную сорочку он увидел крутую белую грудь, и его глаза засветились восторгом. Он перевел взор на просвечивающие сквозь ткань упругие соски с розовыми колечками вокруг.
Он жадно припал ртом и начал водить языком по двум сразу затвердевшим и вытянувшимся вверх бугоркам. С первыми ласками несколько жгучих волн прокатилось по телу Дизайр.
Боясь порвать ветхую сорочку, Морган аккуратно снял ее.
– Не хочу, чтобы нам что-то мешало, – сказал он шепотом.
От звуков его голоса и выражения глаз она еще возбудилась. Она помогала ему побыстрее освободить ее от одежды. И вот, нагая, она устроилась у него на бедрах. Стоило ей только пошевелить своими крепкими округлыми ягодицами, как из груди у него вырвался глухой стон.
– Ты понимаешь, что делаешь со мной? – Он произнес эти слова так, как будто делал ей шутливый выговор.
– Конечно, понимаю, – в свою очередь поддразнила она.
Как же ей не понять его, когда снизу на нее давила твердь неколебимого жезла? Глядя ему прямо в глаза, она начала медленными круговыми движениями разжигать дальше его чувственность.
– Дорогая моя, ты восхищаешь меня этой любовной игрой, но я ее не выдержу долго, – предупредил он, – и к тому же я могу проделать то же самое с тобой. С этими словами он отбросил оказавшуюся под рукой сорочку и, пробравшись к шелковистой коже с внутренней стороны бедер, устроил ей сладкую пытку Разбуженная страсть стремительно приближалась к своему пределу. Подавшись вперед, без слов, одними движениями Дизайр просила иных ласк, которые могли позволить ей скорее добиться удовлетворения мучившего ее желания.
Тогда Морган уложил ее на спину, а сам, сбросив сапоги, принялся расстегивать рубашку Она привстала и начала поглаживать темневший островок жестких вьющихся волос. Наигравшись, она провела рукой по ребрам, затем двинулась вниз по животу и остановила пальцы возле ремня.
– Потерпи немного, любимая.
Морган выпрямился, снял рубашку и, отшвырнув ее в сторону, принялся отстегивать ремень.
– Подожди, – сказала ему Дизайр. – Сейчас моя очередь. Я тоже хочу помочь тебе раздеться.
Не слезая с кровати, стоя на коленях, она начала возиться с застежкой, после чего медленно, дюйм за дюймом стала оттягивать край брюк книзу. Глаза ее загорелись зеленым огнем. Она взглянула на Моргана, обвила его руками и прижалась щекой к обнаженному животу, потираясь о тугие мышцы. Потом проворно переместила пальцы по спине вниз и принялась щекотать его в самых чувствительных местах.
Снова заглянув ему в лицо, она увидела дикий голод в его глазах. Он ловко высвободился из ее объятий и моментально скинул брюки.
В нетерпении она протянула к нему руки, маня его к себе, на постель. Опустившись на колени, он начал целовать ее в губы, шею, грудь. Она развела ноги и подтолкнула его ближе. Когда он мягко двинулся вперед, его затвердевшая плоть тотчас исчезла в глубине ее бедер, как гладкий челн в расщелине меж скал. Плавными, скользящими движениями он вызывал у нее сладостные ощущения.
Она не переставала гладить его по спине до тех пор, пока от его долгих, но поверхностных ласк не дошла до полного изнеможения. Задержав руки на его бедрах, она с трепетом ждала момента, когда он овладеет ею полностью. Она подняла ноги кверху, намереваясь захватить и крепче притянуть к себе его тело, заставить погрузиться в себя как можно глубже.
Последовал долгожданный толчок, потом второй. Затем наступила пауза. Чувствуя непрерывные сокращения мягкой бархатной оболочки, которая все крепче обхватывала его плоть и глубже затягивала в себя, Морган не спеша подводил свою возлюбленную к точке высшего блаженства. В томительном ожидании она запрокинула голову, рассыпав по постели веер темных волос. Из-под полуприкрытых век было видно, как изумрудным блеском светились ее глаза.
Не сдерживая себя более, непрерывными ритмичными движениями, с размахом и неослабевающей силой, Морган насыщал ее огненными ласками. Настали короткие дивные минуты забвения для них обоих. В несбыточном сказочном сне они поднимались вместе по бесконечно длинной, изогнутой, как спираль, лестнице к высокому чистому небу без оглядки на лежащую внизу неуютную грешную землю.
Дизайр, не отрывая головы от размеренно двигавшейся груди Моргана, прислушивалась к его дыханию, которое постепенно становилось все спокойнее. Она подтянулась повыше и ласково потрепала его по щеке.
Приподнявшись, он посмотрел на нее глазами, полными нежности. Окружавшая их тишина стала почти привычной и наполняла покоем их души. Они чувствовали себя единственными людьми в целом мире.
Может быть, сейчас они мысленно перенеслись назад, в то время, когда находились у заброшенной кузницы на холмах, наслаждаясь счастливыми минутами после свершившегося чуда любви. Может быть, им вспомнился тот ласковый и свежий ветер с запахом молодой травы. Может быть, они представили себе то весеннее солнце, которое проглядывало сквозь ветви деревьев, когда они лежали вдвоем на берегу, поодаль от омута.
Если и были у них эти приятные воспоминания, то на смену им потихоньку приходили тревожные мысли. Заметив первые признаки беспокойства, медленно шевельнувшегося в глубинах сознания, Дизайр попробовала прогнать их прочь, чтобы не омрачать только что пережитой радости. Она придвинулась к Моргану и спрятала лицо у него на груди. Он еще крепче обвил ее рукой и стал поглаживать по спине.
Она с удовольствием принимала его ласки, наслаждаясь еле уловимым касанием его пальцев.
– Скоро вернется охрана, – сказал он и набросил на нее грубое одеяло.
– А может быть, они задержатся, – предположила она.
Вряд Дизайр сама верила в это. Скорее, ею руководило подсознательное желание продлить иллюзию недолговечного покоя.
– Я до сих пор не могу понять, какая неведомая сила унесла этих охранников от двери. После того как меня привезли сюда с суда, они стерегли меня здесь день и ночь, не отлучаясь ни на минуту.
– Я не придаю этому особого значения, – сказала Дизайр. – Может, даст Бог, они совсем не вернутся.
Она произнесла эти слова без всякой надежды, просто чтобы отвлечь его от мрачных мыслей. Пусть он хоть на время забудет о том, что происходит за пределами этой камеры, в темных лабиринтах многочисленных коридоров. Она продолжала прижиматься к нему, как будто могла своим прикосновением помочь ему вытеснить из сознания все, кроме их любви. Зная силу своего воздействия на его обостренную чувственность, она потихоньку спихивала с себя одеяло, соблазняя его видом обнаженного тела.
– Не надо, Дизайр. Сейчас не время. Почему ты решила, что охранники могут вообще больше не появиться?
Дизайр тяжело вздохнула, понимая, насколько неубедительными будут ее доводы, но все-таки сказала:
– Эльф отослал их в Пресс Ярд, на помощь для подавления бунта.
– Но ты же знаешь, что это была лишь отговорка, чтобы на время отвлечь их. Теперь-то они уже наверняка убедились, что нет никакого серьезного бунта.
– Может быть, в Пресс Ярде и спокойно, но по всей тюрьме заключенные сейчас на взводе. Я своими глазами видела их потасовки, когда пробиралась сюда. Один заключенный пытался избить охранника цепями, которые болтались у него на руках. А у других в руках были дубинки и ножи. Они настолько разъярились, что, казалось, не остановятся ни перед чем, лишь бы не оказаться снова взаперти, в своих камерах.
– Любимая, не будем сейчас говорить об этом, – поспешил остановить ее Морган и еще крепче обнял. – Если охрана и впрямь занята наведением порядка в тюрьме, то у нас с тобой есть еще какое-то время. – Морган замолчал и на мгновение замер в напряженной позе. Было видно, что он изо всех сил старается казаться спокойным.
– Морган, если бы мы и впредь могли быть друг с другом… в ином месте. Когда я начинаю думать о том, что нам никогда не придется… – Дизайр запнулась, потом тихо, с нежностью в голосе, продолжала: – Мы с тобой лишены коротких счастливых минут, которые любящие друг друга люди получают без всяких усилий. Им не приходится бороться за счастье. Они могут свободно гулять в лесу весенним утром. Или бродить где-нибудь среди скал. Например, в том далеком Корнуолле.
– В Равенсклиффе, где полно бандитов и контрабандистов. – Морган решил шутливо поддразнить ее, припомнив когда-то сказанные ею слова. Он пытался непринужденно улыбнуться, глядя ей в лицо.
– Но ведь ты ничего не объяснил мне тогда. Откуда же мне было знать, что ты собирался отправить меня к своей тетушке? – Дизайр немного рассердилась и попыталась пресечь дальнейшие насмешки. – Ты тоже знаешь далеко не все в жизни. И я могла бы научить тебя некоторым вещам.
– Ты сама не понимаешь, как много ты сделала для меня, – сказал он срывающимся голосом. – Всем, что я знаю о любви, я обязан тебе.
Дизайр была поражена волнением, которое прозвучало в его голосе. Никогда ранее она не могла предположить, что услышит от Моргана Тренчарда подобные откровенные признания.
Она наклонилась к нему, чуть приоткрыв губы в ожидании поцелуя. На время этого долгого сладостного поцелуя мир снова перестал существовать.
Когда он выпустил ее из своих объятий, глаза его снова погрустнели и остановились на тяжелой железной двери.
– Если бы нам удалось выбраться отсюда в коридор, – задумчиво сказал он.
– Может быть, что-нибудь получится, когда вернется охрана, – сказала она. – Должны же, в конце концов, принести тебе пищу и воду.
– Должны?
Морган иронически усмехнулся. Она уже хорошо знала эту горькую улыбку с опущенными уголками рта.
Знала она и то, о чем он думал в тот момент. Если пожары доберутся до тюрьмы, охрана не станет беспокоиться ни о чем, кроме спасения собственной шкуры.
– А здесь есть другие камеры, рядом с твоей? – спросила она.
– Только одна. И она никем не занята. Как ты понимаешь, такие роскошные условия большинству заключенных не по карману.
От этого известия Дизайр еще больше упала духом. В том случае, если охрана надумает бежать или будет переброшена в другие места, кто вспомнит, что он остался здесь? Но она не имела права произносить вслух свои мысли.
– Я надеюсь, что Енох по-прежнему посылает деньги на «гарнир», – сказала она. – Должно быть, он уже израсходовал большую часть средств, вырученных за добычу после того ограбления.
– Может быть, и так.
В голосе Моргана прозвучало безразличие. Глаза его потускнели. Дизайр догадывалась о его мыслях. Возможно, скоро ему не нужно будет больше платить за «гарнир». Дизайр лихорадочно искала способ отвлечь его от этих мыслей, продолжая задавать вопросы.
– Скажи, где сейчас Енох?
– До последнего времени оставался в тех же меблированных комнатах Лены Джерроу, в ее притоне в Саутуорке. Если пожар не перекинулся на другой берег реки и не заставил его бежать.
– Вряд ли пожар докатился до тех мест. Морган пожал плечами.
– Когда в прошлый раз один из охранников приносил мне завтрак, он сказал, что искры с ветром относит через реку и что на другом берегу уже горели один или два дома.
– Значит, Саутуорк скоро будет уничтожен пожаром…
– Не знаю. Говорят, что пожарные на том берегу, за мостом, предпринимают активные действия. Они уже снесли третью часть домов, не дожидаясь, когда пламя перебросится на них. Конечно, это крайняя мера. Но только таким способом можно предотвратить распространение пожара подобной силы.
– Стало быть, для Еноха все может закончиться благополучно.
Дизайр уже исчерпала свои возможности и не знала, как продолжать начатый разговор. Клочок неба в окошечке стал намного темнее. Она придвинулась ближе к Моргану и крепко держала его за руку.
– Не думаю, что за вечер огонь успеет продвинуться далеко вперед, – сказала она, ожидая от него подтверждения своих слов.
Морган заставил ее отвернуться от окошечка. Она уткнулась лицом ему в плечо.
– Это запах дыма, – сказал Морган и крепко обхватил ее руками. – Однажды я видел пожар на сахарных плантациях. Это было в Вест-Индии. Иногда специально поджигают тростник, чтобы быстрее избавиться от листьев. Когда огонь пожирает листья, стебли легче поддаются обработке.
Дизайр понимала, что он в свою очередь старается отвлечь ее разговорами от грустных дум. Она с трудом заставила себя вслушиваться в его слова.
– Потом мы начали бороться с огнем, но ветер изменил направление, и пожар разбушевался еще больше. Мы не могли обуздать пламя. К середине дня все небо затянулось дымом, стало темно, как ночью.
Морган резко оборвал рассказ.
– Боже мой, – прошептал он. – Что же я занимаю тебя всякими байками. Мне нужно как-то вызволить тебя отсюда. Я должен каким-нибудь способом…
– Не надо, Морган. – Она нарочно заговорила громче, чтобы заглушить его слова. – Рассказывай дальше.
Поскольку он безмолвствовал, она решила продолжить разговор сама. Первое, что ей пришло на ум, это какие-то истории, слышанные ею в детстве.
– У нас в доме часто бывал один капитан, друг отца. Он говорил, что острова в тех местах неописуемой красоты. Он видел там необыкновенных бабочек, которые намного крупнее тех, что обитают в Англии. Он, описывал их блестящие голубые крылья. Еще он наблюдал стаи диковинных птиц, в том числе попугаев с красными и зелеными перьями. Одному из его матросов удалось поймать такого попугая и выучить его говорить. Только я не верила этому.
Тут Дизайр была вынуждена замолчать, потому что он припал к ее губам и осторожно просунул язык между ними. Затем начал медленно ласкать послушно прильнувшее к нему тело, наслаждаясь упругими округлостями ее груди. Повернувшись на бок, он подложил ей руку под голову, а другой рукой стал гладить ее по спине, пробегая пальцами вдоль позвоночника.
Ее близость еще более обострила вспыхнувшее в нем желание. Но он вдруг на секунду заколебался. Должен ли он сейчас будить в ней ответные чувства? Он сомневался, сможет ли она отдаться ему так же свободно, как в начале их встречи, и сможет ли он заставить ее испытать то же самое. Он попытался представить себе ее теперешнее состояние. Могла ли она предаваться любви, зная о кромешном аде, творившемся снаружи и неотвратимо надвигающемся на них?
Однако заметив его нерешительность, Дизайр прошептала:
– Не останавливайся.
Тотчас он ощутил на щеке ее теплое дыхание. Она согнула ногу в колене и положила ее поверх его бедра, открывая дорогу к самой интимной части своего тела.
В эту минуту Морган уже явственно чувствовал охватившее ее волнение. Несомненно, она сама хотела, чтобы он опять овладел ею. Легким касанием руки он погладил ее по животу, потом начал ласкать выделявшийся на белом фоне темный мягкий треугольник, медленно перебирая шелковистые волоски. Настойчивыми встречными движениями она побуждала его продвинуться вглубь. И он перестал колебаться, поверив в неподдельность и силу ее разгоравшейся страсти. За время их отношений он научился угадывать ее мысли и распознавать тончайшие оттенки ее самых сокровенных желаний.
Он теснее прижался к ней нижней частью тела, чувствуя, как внутри ее податливой плоти быстро наливается его орган. Поначалу он медленно двигался один, потом вместе с ней. В этот раз Дизайр не пыталась прикрыть глаза, напротив, она ни на миг не отрывала их от его лица.
Они неотступно следовали друг за другом, все быстрее и быстрее, стремясь приблизить упоительный момент развязки. Принимая на себя последние, самые сильные и частые порывы, набегавшие из глубины, и пробиваясь сквозь непрерывно сокращающееся кольцо, Морган провел ее через неуловимую границу, за которой начиналось благодатное успокоение, а потом расслабился сам.
Он не спешил отодвигаться и покидать уютную мягкую купель, продолжая потихоньку пошевеливаться в ней. Постепенно его сердце обретало обычный ритм. Дыхание становилось спокойнее и глубже. Лежа рядом с ней, он переживал знакомое чувство радостного изумления от того, что случилось несколькими минутами раньше. Пока еще у него не отняли эту возможность. Пока еще у них обоих оставалось и это укромное место – камера с неприступными стенами, за которыми они могли принадлежать друг другу и хотя бы ненадолго забыть обо всем остальном.
Часть четвертая
КОРОЛЕВСКОЕ ПРАВОСУДИЕ
27
Тем временем в западной части Сити, во дворце Уайтхолла продолжалась обычная жизнь. Леди Барбара Кастлмейн села в постели и откинула в сторону атласное покрывало. Она подвинулась поближе к изголовью кровати и сладко потянулась. Изголовье своей причудливой формой напоминало огромную ракушку, окруженную расшитыми серебром голубыми бархатными шторами. Из такого же бархата, перемежающегося полосками бледно-голубого атласа, были сделаны балдахин и занавески возле кровати. Сам балдахин был натянут на четырех изящных опорных стойках, увенчанных шпилями в форме вазочек со страусиными перьями.
Барбара бросила беглый взгляд на вторую подушку, которая лежала рядом с ее собственной. Подушка была изрядно помята после ее ночных забав с королем. Леди улыбнулась, вспомнив о проведенных с ним часах любви, потом вытянула руки вверх, откинула голову и медленно выгнула спину, как изнеженная хорошенькая кошечка.
Она немного задержалась в этой позе, надеясь своим видом привлечь к себе короля и желая заставить его восхищаться собой. Его величество только что отлучился в смежную комнату, которая также входила в принадлежавшие Барбаре роскошные апартаменты. В этот момент он уже вернулся в спальню и стоял возле мраморного камина, облокотившись на полочку. Король с явным удовольствием задержался взором на пышной соблазнительной груди, едва прикрытой ночной сорочкой из тончайшего шелка.
– Надеюсь, вы отослали куда-нибудь этого надоедливого мистера Пеписа вместе с его делами, – сказала она капризно.
Сэмюель Пепис владел малой государственной печатью и служил секретарем в адмиралтействе. Это был, по мнению короля, один из его самых надежных гражданских служащих. Он прибыл во дворец совсем недавно и настаивал на немедленной аудиенции, отказываясь разговаривать с кем-либо, кроме его величества.
– Неужели этот человек не нашел другого времени, чтобы не беспокоить вас в этот час.
– Но уже скоро полдень, – заметил Карл. – И он поступил правильно, прибыв сюда. Он сообщил мне информацию чрезвычайной важности.
Барбара вскинула брови, удивившись беспокойству в голосе короля. С его смуглого лица исчезло добродушно-веселое выражение. Вокруг рта появились непривычные мелкие морщинки. Король не переставал дергать колокольчик, вызывая к себе кого-нибудь из слуг. Он скинул парчовый халат и отбросил его в сторону, оставшись в одних обтягивающих ноги панталонах и тонкой батистовой сорочке с просторными рукавами.
Леди Кастлмейн с нежностью посмотрела на своего высокого любовника. При виде его мускулистого тела она заволновалась, предвкушая возможное возобновление его ласк. Она была к ним готова снова, несмотря на бурно проведенную ночь. Карл отлично владел искусством любви и обостренной чувственностью был под стать ей самой.
Однако сейчас он не сделал ни шагу в сторону постели.
– Известия, которые мне принесли из Сити, оказались хуже, чем я ожидал, – сказал он, потянувшись за своим жилетом.
– Пожар распространяется вдоль реки? – спросила Барбара, не понимая его озабоченности. Она вообще никогда не беспокоилась о вещах, которые не имели непосредственного отношения к ней. Будучи глубоко эгоистичной по природе, она заботилась только о поддержании своего положения королевской фаворитки, и ей совершенно не было никакого дела до всех других, менее удачливых подданных Карла. Мало ли вокруг твердолобых жадных лавочников, ростовщиков, каменщиков, торговцев рыбой, вечно скитающегося в поисках работы люда, преступников, проституток и прочего сброда, обитающего в крысиных дырах, грязных закоулках и подворотнях Уайтфрайерса и Хаундсдича? Почему Карл должен думать обо всех них?
– Огонь продвинулся намного дальше, чем я ожидал, – сказал он, торопливо застегивая пуговицы жилета.
Барбара не сводила с него широко раскрытых глаз, обрамленных длинными темными ресницами.
– Но в этом дворце нам не страшны никакие пожары, правда?
Король презрительно усмехнулся. Реакция Барбары ничуть не удивила его. Он никогда не заблуждался по поводу ее непомерного эгоцентризма, расчетливости и умения извлечь личную выгоду в любой ситуации. Карл ценил в ней другое, без чего она не была бы сама собой. Эта длинноногая, полногрудая красавица была непревзойденной любовницей. Она могла быть и ненасытной, и послушной в постели, знала все способы удовлетворения похоти мужчины. Имея ее одну, можно было не заводить других любовниц.
Хотя Карл имел много общего с Барбарой по части любовных утех, он обладал и такими качествами, которые вызывали у нее недоумение. Худо-бедно она могла понять его внимание к придворным, богатым и знатным людям, порхавшим в его роскошном дворце подобно ярким разноцветным бабочкам. Но она никак не одобряла его искреннего беспокойства в связи с тяжелым положением страны, бедствиями и страданиями простых людей.
Но он еще не забыл тяжелых лет жизни в изгнании, когда влачил жалкое существование, кочуя без средств из одной столицы в другую, довольствуясь милосердным отношением властительных монархов. Теперь, когда он вернулся в родные края и вновь обрел законные права, он решил преданно служить своим подданным.
Природа наделила его безграничной энергией, поэтому он с удовольствием занимался спортом – теннисом и верховой ездой. Король любил также петушиные бои. Он живо интересовался последними достижениями науки, сам был не прочь провести кое-какие эксперименты и отличался щедрыми пожертвованиями в фонды Королевского научного общества.
Его величество с одинаковой легкостью мог завести короткую интрижку с какой-нибудь благородной леди и девушкой, торгующей апельсинами в театре. Однако при этом для постоянной услады он неизменно возвращался в постель к Барбаре. Выраженная склонность к любовным похождениям сочеталась в нем со столь же глубоким чувством ответственности в серьезных делах.
Барбара откинула голову, тряхнув густой копной блестящих огненных волос, и капризно надула губы.
– Стоит ли удивляться, что в городе бушуют пожары? Это произошло потому, что люди в тех кварталах живут в ужасной тесноте, в ветхих деревянных домах с дворами, забитыми мусором. – Она хорошо помнила свои впечатления от той неприглядной части Сити, когда мельком увидела ее из-за занавески своей золоченой карсты, отправившись как-то раз к своему любимому астрологу. – Но я не сомневаюсь, что лорд-мэр справится с огнем. Ведь это его обязанность.
– Боюсь, что не справится, – сказал Карл. – Том Бладуорт примчался на рассвете к месту пожара, но, когда настало время отдать приказ, чтобы взрывали дома и засыпали огонь, он растерялся. Хорошая возможность задержать пожар упущена.
– Пошли туда Кларендона или своего мистера Пеписа, этого крайне назойливого человечка. Нет никакой необходимости заниматься всем этим самому.
Губы Барбары плавно растянулись в заманчивой улыбке. Она наклонилась еще больше, чтобы привлечь короля соблазнительным видом своей груди. Над приспустившимся вырезом ночной рубашки показались два полукруга сочного розового цвета.
– Я полагаю, что мы могли бы более приятным образом провести воскресное утро…
Карл поправил свой аккуратный парик с черными локонами и взялся за шляпу с пером.
– Ты можешь отправиться в придворную церковь и помолиться за тех несчастных людей в Сити.
– Пусть этими папистскими штучками занимается королева, – огрызнулась она.
Барбара лелеяла мечту, что когда-нибудь король женится на ней. Она не оставляла надежды, несмотря на его категорические отказы. Король обеспечил ей роскошную жизнь, которую она потребовала от него. У нее были драгоценности, наряды, слуги, великолепно обставленные апартаменты во дворце. Но ей хотелось большего.
Именно ей, а не застенчивой и безропотной Катарине Браганца следовало бы занять место королевы Англии. Разве не доказала она королю, что способна подарить ему долгожданного сына? Конечно, при желании он давно мог найти предлог для развода со своей хилой, бесплодной супругой. Своим умом Барбара просто не могла понять, что Карл при всей своей вопиющей неверности по-своему безгранично предан Катарине.
Вот и сейчас от одного лишь упоминания о королеве он недовольно прищурил глаза.
– Надеюсь, ты найдешь себе какое-нибудь развлечение до моего возвращения, – сказал он.
Перекинув через край кровати длинные изящные ноги, Барбара небрежно поболтала ими и подцепила темно-синий бархатный халат, сброшенный на пол накануне вечером. Она просунула руки в широкие, отороченные мехом рукава, запахнула полы, ловко сунула маленькие ступни в комнатные туфли на высоком каблуке и быстрой походкой подошла к королю.
– Ты уверен, что огонь не распространится слишком далеко на запад? – спросила она с легким беспокойством.
– С момента моего разговора с мистером Пеписом мне ничего неизвестно о дальнейшем развитии событий. На всякий случай, я распорядился привести в готовность королевскую барку. Сейчас я вместе с Джеймсом отправляюсь в Сити, чтобы разобраться в обстановке и что-то предпринять.
– Надеюсь, ты и твой брат не собираетесь работать там в качестве пожарных?
В нарочито ленивом голосе Барбары прозвучала чуть заметная насмешка. Она подняла на короля свои лукавые глаза, поблескивавшие из-под длинных загнутых ресниц.
– Мы сделаем все необходимое для спасения Лондона.
– Представляю, какое это будет занятное зрелище. Люди, бегающие с бочками и ведрами с водой, и вы с Джеймсом, командующие пожарными. Я начинаю подумывать о том, что мне стоит отправиться вместе с вами. Там можно устроить небольшую пирушку. Я позабочусь о корзинах с лакомствами. И о музыке тоже. Непременно нужно пригласить на барку музыкантов.
Лицо короля сразу стало суровым.
– Я вижу, ты не понимаешь, насколько серьезно положение в городе и чем это может закончиться.
Когда он круто повернулся на каблуках, собираясь идти, она подскочила к нему и схватила за рукав.
– Неужели все действительно так опасно?
– Опасно? Это не то слово! Иначе, зачем бы я сам отправлялся на эти пожары.
Первый раз Барбара испытала некоторый страх, подумав о безопасности Карла, но еще больше – о своей собственной. Она оставила мужа и находилась под покровительством короля, привыкнув жить при дворе и купаться в роскоши. За годы этой жизни у нее появилось много врагов. Причина тому – ее безжалостное отношение к людям и несдержанный характер. Барбара не обольщалась насчет своих друзей. Она прекрасно понимала, что не будь у нее Карла, они тут же разбежались бы в разные стороны.
– Прошу, береги себя, – настойчиво повторяла она, обвивая руками его шею и прижимаясь к нему. – Обещай, что не будешь подвергать себя опасности.
Он посмотрел на нее сверху вниз с легкой улыбкой.
– Тебе не стоит беспокоиться понапрасну, моя дорогая. – Он с чувством поцеловал ее и бросил быстрый взгляд на широкую постель. – Подожди, я скоро вернусь, и мы с тобой проведем еще немало ночей в этой постели.
Удалившись из спальни, король направился в соседнюю комнату, где его уже ожидал его брат Джеймс, герцог Йоркский. Это был человек высокого роста и крепкого телосложения, с белокурыми вьющимися волосами, голубыми глазами и чуть заметной ямочкой на подбородке. Джеймс стоял в плаще и сапогах.
При появлении короля кто-то из слуг сразу бросился к нему и принялся облачать его в плащ. Не успел он помочь королю одеться, как в комнату ворвался проснувшийся спаниель – любимец Карла. Пес начал радостно прыгать вокруг него и визжать. Король подхватил пса на руки и ласково потрепал по длинным шелковым ушам. Вслед за спаниелем в комнату вбежали и другие собаки. Все они громко лаяли и хватали короля за сапоги, создавая невообразимую суматоху. Когда он в сопровождении Джеймса двинулся по длинному коридору к огромному банкетному залу, собаки поспешили за ним. В просторном помещении, как обычно, оказалось полно придворных. Как и Барбара, они совершенно равнодушно восприняли новость о пожаре.
