Текст книги "Возлюбленная"
Автор книги: Бертрис Смолл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)
18
Теперь гроза была совсем близко. Лежа на широкой кровати, Дизайр прислушивалась к шуму ветра и первым раскатам грома. С этими звуками в ее душу проникало неопределенное тревожное чувство, похожее на ожидание какой-то беды. Первые тяжелые капли дождя забарабанили по карнизу. Под порывом ветра всколыхнулись и замерцали серебристые шторы, которые отгораживали ее и Моргана от суетного мира.
Перед ее полуоткрытыми глазами возвышалась статная фигура Моргана. Он стоял возле постели и снимал с себя одежду. Глядя на это сильное, прекрасное в своей наготе мужское тело, она отрешилась от мрачного предчувствия и предалась другим мыслям.
Вспышки молнии одна за другой рассекали небо и освещали стены комнаты. Морган присел на край кровати и ловкими пальцами начал расстегивать множество пуговиц на нарядном дамском платье. Он быстро справился с ленточками, прятавшимися в складках шелка, и освободил свою возлюбленную от нижней юбки. Потом развязал шнурки на тугом корсете. Там, где прикасались его легкие пальцы, по телу пробегала приятная дрожь. В комнату хлынул поток свежего влажного воздуха, принесенного грозой сквозь распахнутое окно.
Прохладный ветер продолжал шевелить тяжелые бархатные шторы, но он не мог остудить разгоряченное тело под тонкой сорочкой. Дизайр услышала голос Моргана, который звучал глухо и прерывался от волнения.
– Ты бы распустила волосы. Сделай это для меня, любимая.
Дизайр невольно улыбнулась, вспомнив, как долго Тильда укладывала ее густые, блестящие пряди, стараясь сделать красивую прическу. Она выдернула из волос золотые шпильки, отстегнула заколки и положила их на фарфоровое блюдечко, стоявшее на маленьком столике возле кровати.
Фривольный стиль обстановки в комнате красноречиво говорил о назначении этих апартаментов. Сверкала лаком и позолотой мебель, мягким блеском отливали бархат и парча. Над кроватью был туго натянут тент из тафты, ниже свисал бледно-голубой с серебристым узором занавес. Столбики кровати были украшены тонкой резьбой.
Дизайр сняла туфельки с алмазными пряжками и бросила их на пушистый ковер. Морган играл ее локонами, пропуская их между пальцами, а она жмурилась, как кошка, от блаженства.
Потом быстрым движением пальцев он избавил ее от подвязок. Она с удовольствием позволяла ему раздевать себя, подрагивая от прикосновений. Он начал стягивать с нее чулки, и она послушно подставила ему одну ногу, потом другую. Вдруг он наклонил голову и прильнул губами к ее бедрам. Как огонь убирает на своем пути одну за другой сухие веточки, так эта ласка молниеносно понеслась по ее телу. На ней еще оставалась сорочка, которая вздернулась вверх.
Морган поднял глаза на знакомый мягкий треугольник. На какой-то миг его горячее дыхание, которое она, не переставая, чувствовала на своем теле, прервалось.
Морган отодвинул сорочку выше, к груди.
– Это совсем лишнее, любовь моя. Ты так прекрасна в своей наготе. Я хочу, чтобы нам ничто не мешало. Дизайр приподнялась и помогала ему дотянуться до выреза сорочки и еще одного предмета женского туалета. Наконец, и эта мелочь была отброшена в сторону.
Она чувствовала, как теплые волны из глубины распространялись по всему телу. Желание близости оттеснило робость и стыд. Поколебавшись какую-то долю секунды, она сжала его голову руками, а сама подтянулась на кровати и тихо застонала.
– Любимая, я сделаю все, чтобы тебе было хорошо. Скажи, как ты хочешь…
Голос Моргана звучал приглушенно. Она раздвинула ноги, и голова Моргана оказалась у темной шелковистой рощицы. Горячие губы целовали и лизали нежную кожу, он вдыхал пьянящий аромат. Нежный голос снова и снова спрашивал, как она хочет, чтобы он любил ее.
– Морган, пожалуйста…
– Ответь мне. Прошу тебя.
Никакая сила на свете не могла бы сейчас заставить ее язык и губы произнести слова, которые он хотел слышать. Она только глубже погрузила пальцы в его густую шевелюру и подвела его рот к самой чувствительной точке своего тела.
На это Морган ответил сначала коротким поцелуем, а потом начал медленно водить пальцами вдоль приоткрывшейся влажной щели. Затем приник губами к розовой плоти и начал коротко и быстро лизать набухшую жемчужину, затем проник в глубь тугого кольца. Ее тело вздрогнуло, и он почувствовал во рту влагу, вкус которой показался ему божественным. Он оторвался, а затем пальцем скользнул поглубже. И тотчас же оказался зажатым в мягком чехле.
Когда Морган попробовал осторожно отнять свою руку, послышался слабый звук протеста. Тогда он приподнял ее попку и два сочных розовых лепестка оказались у его губ. Он почувствовал, как покоившееся у него в ладонях тело пришло в движение. Неутоленное желание окончательно взяло верх над стыдом. Он лизал и нежно покусывал, проникал языком во влажную глубину в такт ее движениям.
– Еще, еще… – шептали пересохшие губы.
Морган опустил ее на постель. Опершись на локти и держа тело навесу, он наклонился над ней. Плотный гладкий член с горячей головкой несколько раз скользнул по набухшему узелку. Нетерпеливая женская рука поймала головку и направила ее пониже, к центру маленькой воронки, и они сразу же закачались в размеренно медленном ритме.
Женские руки обхватили крепкие мужские плечи, стали гладить по спине, неугомонные пальцы быстро бегали от шеи до бедер.
От этих ласк все чаще и выше вздымались тугие мышцы, и тут она подняла ноги, обвила ими его тело и замерла в ожидании своей сладкой участи. Мощный член свободно вошел в разгоряченную плоть и затих на доли секунды. Ее лоно какой-то миг наслаждалось приятной тяжестью и переполнением.
Потом снова зашевелились пальцы на спине в такт набирающим силу движениям. Возобновилась сладострастная игра. С одной стороны, следовали настойчивые броски вглубь, с другой – безропотное желание принять и как можно дольше удержать в себе безудержную огненную лавину.
Время перестало существовать для двух слившихся воедино тел. Бешеный темп содрогающихся переплетенных бедер завершился отчаянным рывком с огромной мощью заряда, который быстро погас в бархатистом обволакивающем футляре. Миновал разгул неистовой страсти. Угомонилась алчущая плоть, разрешившись коротким криком. Ликование двух тел сменилось блаженной истомой, и две души, отрешившиеся от бренных тягот, устремились вверх, к тихой небесной колыбели.
Прохладный ветерок долетал до полога кровати. Боясь потревожить Дизайр, Морган лежал неподвижно. Она, положив голову ему на плечо и тоже не шевелясь, прислушивалась к звукам падающих за окном капель дождя. Морган погладил ее по еще не остывшей и чуть влажной коже, потом подтянул и набросил на нее шелковое покрывало.
Она придвинулась к нему и коснулась губами его щеки.
– Первый раз мы занимаемся этим в настоящей постели.
– Я был бы счастлив предложить тебе совсем другую постель. И еще, как бы я хотел, чтобы мы с тобой были совсем одни. И не в такой комнате, как эта.
Никогда раньше она не слышала извиняющихся ноток в его голосе.
– Я только что подумала об этом, – сказала она. – Ведь это… дом свиданий.
– Откуда ты знаешь о существовании таких мест? – спросил он.
– Леди Мирабель, мать Джеффри, как-то упомянула о них. Теперь я не удивляюсь, что слуга засомневался в адресе. Не зря он подумал, что привез меня не туда, куда надо.
– Когда я назначал тебе встречу, я упустил из виду, что из-за этого может возникнуть подобное замешательство, – оправдывался он.
Но Дизайр закрыла ему рот тонкими пальцами и заставила его замолчать.
– Забудь, что я тебе сказала. До тех пор, пока мы вместе, это не имеет никакого значения.
Она приподнялась и заглянула ему в лицо. В ее глазах была тревога.
– Мне не дает покоя твое письмо. Ты написал, что скоро намерен покинуть Лондон.
Вместо ответа он положил ей руку на грудь. Хотя от этого прикосновения в ней снова начало пробуждаться желание, она решила, что в этот момент ни за что не поддастся искушению.
– Скажи, – настаивала она, – ты не передумал? Ты по-прежнему хочешь уехать?
– Я должен сделать это, моя ненаглядная, – ответил он. – Мне бы нужно уехать еще раньше, но хотелось сначала повидаться с тобой.
– Куда ты поедешь?
– Успокойся, любимая, – ласково говорил он, поглаживая ее по голове, – и постарайся не думать об этом.
– Это значит, ты снова собираешься отправиться на большую дорогу.
Мир и покой, которые царили в душе всего несколько минут назад, улетучились в один миг. Она обвила руками его шею, словно этим могла удержать его подле себя.
– Морган, ты не можешь и не должен этого делать.
– У меня нет выбора, – ответил он.
– А обо мне ты подумал? Могу ли я оставаться одна, не зная, когда мы увидимся снова?
– Увы, но иного выхода нет. Посылая тебе письмо и приглашая тебя сюда сегодня, я рисковал и твоей и своей жизнью. В следующий раз мы встретимся далеко от этих мест.
– В Корнуолле? – спросила она. Несмотря на все старания, она не могла скрыть горечи.
– Пока это единственная возможность для нас. Я приеду к тебе в Равенсклифф, как только смогу.
Резким движением она высвободилась из его крепких объятий. Значит, она должна отказаться от своего плана, который вынашивала во имя лучшего для них обоих будущего?
– Морган, нет! Я не могу ехать в Равенсклифф. Во всяком случае, сейчас. Я должна остаться здесь, в Лондоне.
В глубине его сузившихся глаз мелькнуло подозрение.
– Не можешь? Из-за Джеффри Уоррингтона? Дизайр вскочила и отпрянула от него, словно ее ударили палкой.
– Как ты можешь думать так сейчас, после всего, что было между нами?
– А что мне еще остается делать? Ты говоришь сначала, что для тебя не имеет значения, где мы будем встречаться, а потом уверяешь, что должна оставаться в Лондоне. Если дело не в Уоррингтоне, то что же еще может удерживать тебя здесь?
Железный обруч на мгновение сдавил ей горло так, что она не могла выговорить ни слова.
– Ответь мне, кто мешает тебе уехать? – Ревность взыграла, голос его дрожал от гнева.
– Король Карл.
Невольно вырвавшиеся слова вызвали недоумение у него на лице. Он уставился на нее широко раскрытыми глазами.
– Да поможет тебе Иисус! Ты понимаешь, что говоришь? Что общего у его величества с тобой? – Тут он замолчал, выжидательно глядя на нее. Потом задумчиво произнес: – Хотя ты сказала, что танцевала с ним…
– Да. На балу. Я поехала туда с тайной надеждой познакомиться с королем, чтобы уговорить его встретиться со мной. – Она волновалась, и вместо последовательного рассказа Морган слышал торопливые бессвязные слова. – Я с трудом поверила своим ушам, когда он дал мне обещание… Теперь нам может улыбнуться удача… Он сказал, что мы снова увидимся и тогда…
– Теперь мне понятно, почему ты не хочешь покидать Лондон. Тебе предстоит встреча с его величеством. Это действительно счастье для тебя.
– Для нас. Наберись терпения и послушай меня.
Зная нетерпеливый характер Моргана, она наспех пересказала ему свой разговор с королем по поводу личной аудиенции.
– С тех пор, как он вернулся в страну, у него нет свободного времени. Он просто не успевает отбиваться от просителей, – говорила она. – Но он уверял меня, что не забудет о своем обещании. Я тоже думаю, что он помнит о нем. Я встречусь и расскажу ему все. Пусть он узнает, как ты поддерживал его отца, как тебя выгнали из Пендаррена и все остальное.
– Ты лишилась рассудка.
– Нет. Я хочу помочь тебе. Я хочу вымолить прощение для нас обоих.
Голос Дизайр дрожал от волнения.
– Если ты рассчитываешь на удачное осуществление, извини меня, этого дурацкого плана, то глубоко заблуждаешься. Ты заработаешь две петли, одну – себе на шею, другую – для меня. Такой конец мне представляется более вероятным.
– Но разве у нас есть еще какой-нибудь другой шанс, Морган? Позволь мне попытаться. Его величество не только король, но и мужчина. Наверное, он хорошо понимает, что значат изгнание и разлука. Почему ты думаешь, что он обязательно накажет тебя за дела твоего брата? Ведь не ты же совершил предательство короны. Он все поймет правильно. Я должна заставить его сделать это.
Морган с силой схватил ее за плечи, впившись пальцами в оголенное тело.
– Довольно. Я слушал тебя достаточно долго, – сказал он сердито. – Ты или сверхнаивна, или все-таки потеряла разум.
Он не заметил, что причиняет ей боль, и, только когда она вскрикнула, ослабил хватку.
– Дизайр, родная моя, откажись от этого глупого плана. Забудь о нем прямо сейчас.
Увидев, как слезы брызнули у нее из глаз и потекли по щекам, он прижал ее к себе.
– Если уж нам суждено принадлежать друг другу, то это смогу сделать только я. Не надо плакать, моя хорошая. – Он пытался успокоить ее тихим и мягким голосом, поглаживая рукой по спине. – Ты до сих пор не понимаешь, в каком мире живешь. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Еще год назад ты была совсем дитя, жила под крышей отцовского дома, и никакие беды, хоть происки самого дьявола, были тебе не страшны. Ты находилась под надежной защитой.
– Но я больше не ребенок, – решилась она напомнить ему, не отводя от него своих зеленых глаз. – Уж ты-то должен знать это лучше, чем кто-либо. Я уже говорила, что это ты увез меня и заставил ступить на путь беззакония. И после всего ты снова готов покинуть меня.
– Думаешь, мне легко расставаться с тобой? Когда я говорил, что ты нужна мне, я не лгал. Я обязательно приеду к тебе в Корнуолл и буду навещать тебя там регулярно, стараясь не подвергать нас опасности. – При этих словах его лицо приняло решительное выражение, и он сказал суровым голосом: – Ты отправишься из Лондона в Равенсклифф, как только представится возможность безопасной поездки.
– Безопасной? У нас уже была такая поездка. И что? Енох получил пулю в плечо, а мне только чудом удалось спастись от драгун.
Морган остановил ее нетерпеливым жестом.
– Теперь тебе не придется ехать в обычной карете. Ты отправишься туда в экипаже Уоррингтона, с фамильным гербом на дверце и с приставленным к тебе слугой для охраны.
– Теперь мне кажется, что ты лишился способности рассуждать здраво. Как, по-твоему, я смогу объяснить Джеффри необходимость этого путешествия?
– Ты скажешь ему, что должна навестить свою тетушку.
– Он захочет поехать со мной.
– У тебя есть выход. Ты сказала, что отвергла его предложение о замужестве. Поэтому теперь ты можешь сообщить ему, что решила подумать над ним. Но для этого тебе надо побыть одной или подождать какое-то время, учитывая важность этого решения. А поскольку из всех оставшихся в живых родственников у тебя есть только престарелая тетушка…
– У тебя, а не у меня.
– Для него это не имеет значения. Ты можешь убедить его в том, что тебе нужен ее совет в таком деликатном вопросе. Совершенно естественно, что в случае твоего решения выйти за него замуж тебе захочется получить ее благословение.
– Морган, я не могу поступить таким образом.
– Почему, черт побери?
– Я считаю, что безжалостно с моей стороны так обнадеживать Джеффри, не имея в действительности намерения вступать в брак с ним. Он очень добр ко мне, так же, как и его мать.
– Не сомневался ни на минуту, что ты сумела завоевать сердца всего семейства Уоррингтонов, – снова прервал ее Морган.
– Нет, не совсем так. Сестра Джеффри, Ровена, с момента моего появления в их доме относилась ко мне холодно и подозрительно. И хотя сейчас она пытается всячески заигрывать со мной, я не доверяю ей.
– Извини, детали сейчас неуместны. Твоя задача – как можно скорее оказаться в карсте. Постарайся побыстрее отправиться в Равенсклифф.
– А если тем временем его величество пришлет мне приглашение? Морган, дай мне, пожалуйста, возможность поговорить с ним. Я уверена, что смогу разжалобить короля.
– Ты не сможешь вымолить прощение для разбойника с большой дороги. Поверь мне. Хотя я не сомневаюсь в том, что он может проявить снисходительность к тебе самой. Если бы ты предстала перед ним в таком виде, как сейчас передо мной… – Морган невесело усмехнулся. – Король Карл – тоже мужчина. Ты сама это сказала. Любому мужчине трудно устоять перед такой красавицей.
– Морган, не говори глупостей! Я не собираюсь получать прощение короля такой ценой. Оно не должно унижать нас. Оно должно быть подарено тебе бескорыстно, и мне тоже. Ты что, не понимаешь этого?
Она порывисто прижалась к нему и заглянула ему в лицо своими теплыми, сияющими от любви глазами.
– Ты – часть меня самой, – тихо сказала она. – Знал бы ты, что я чувствовала, когда ты советовал использовать сережки как приданое. – При этих воспоминаниях у нее сжалось горло. – Вот и теперь ты говоришь, что любишь меня. Так как же ты можешь причинять мне боль?
Он порывисто обнял ее, зарывшись лицом в густые волосы, прильнул губами к мягкой выпуклости ее груди.
– Может быть, я добивался, чтобы ты возненавидела меня. Так тебе было бы легче начать новую жизнь. Может быть, даже в какой-то момент я сам верил, что так и будет. – Голос его стал тихим и хриплым. – Но стоило тебе исчезнуть с моих глаз, как я начинал представлять твоего будущего мужа, как ты лежишь с ним в постели; видел твое тело, раскрывавшееся перед ним, когда он прикасался к тебе. Это так невыносимо!
Второй раз он тронул ее признанием собственной слабости. Она откинула несколько темных завитков, упавших ему на лоб. Когда его губы настойчивее притянули шелковистый сосок, она попыталась мягко отстранить его от себя.
– Мы больше не можем оставаться здесь. Уже поздно.
Сказав это, она поняла, как запоздало прозвучали ее слова. Она чувствовала, как волнение теснило ей грудь, как рвались, метались по всему телу горячие струи. И все же она попыталась встать и освободиться от тесных объятий, убеждая себя не поддаваться знакомому пьянящему желанию. Неподходящее это время. А в голове упорно вертелась одна и та же мысль. Уступить сейчас себе и ему – значит, подтвердить свою готовность и дальше жить и любить украдкой. Такое будущее не сулит им ничего, кроме тайных свиданий, хоть и жарких, но унизительных.
В коротком раздумье Дизайр не заметила, как руки Моргана обхватили ее за бедра и снова привлекли к себе, и она, подчиняясь этому манящему живому теплу, сдалась и оказалась через секунду сидящей верхом на его бедрах. Опомнившись, она неуверенно прошептала:
– Нет, Морган. Не надо.
Когда он отнял губы от ее груди, она пожалела о своих словах. Со всей остротой она ощутила, как желанны для нее эти ласки, как будет недоставать их и сколь неотвратима разлука. Словно угадав причину ее боли, он припал к другой груди, и острое чувство пронзило ее. Он прижимал к себе податливое тело, лаская руками спину, ягодицы, пока от безумной иссушающей жажды не раскрылись прелестные губы и не подернулись дымкой глаза. Она покорно опустила голову. По плечам и спине струились длинные темные волосы.
Потом его сильные руки приподняли ее и насадили на тугую жаждущую освободиться от невыносимого томления плоть. В устремленных на нее глазах Дизайр увидела и безграничную нежность, и невыносимые муки. Быстрым и легким движением она приняла в себя раскаленный кинжал, который глубоко и плотно вошел в нее. Она начала легко и ритмично подниматься вверх и медленно опускаться, то наклоняясь вперед, то откидываясь назад. Морган стонал, через стиснутые зубы, наслаждение и сладкая мука исказили его лицо.
Всем своим существом она впитывала волны, набегавшие от незримого, но явственно осязаемого источника. Один за другим следовали мощные ритмичные волны экстаза, она оросила его бедра своим любовным соком. Настал желанный миг извечного бескрайнего счастья, подаренного самой природой, и ненадолго заслонил собой все тревоги и печали.
Ветер совсем утих, и Морган, к этому времени уже полностью одетый, раздвинул тяжелые шторы. Дизайр увидела, что дождь прекратился. Через приоткрытые ставни проглядывали задворки Патерностер Pay. С влажным воздухом в комнату проникал запах травы из небольшого скверика, примыкавшего к дому.
– Вот и пробежало наше время. Пора возвращаться обратно, – тихо сказала Дизайр, поправляя шпильки на голове. – Морган, обещай, что не уедешь из Лондона, не повидавшись со мной еще раз.
– Разве я могу обещать тебе это? Встречаться здесь еще раз небезопасно. А если я позволю тебе приехать в притон Лены Джерроу в Саутуорк, я прокляну все на свете.
– Я не могу отпустить тебя, не зная, когда снова встречусь с тобой, – продолжала возражать она.
– Ты думаешь, мне этого хочется? Быстрым, сильным движением он заключил ее в свои объятия и поцеловал, долго не отрываясь от ее губ. Когда их уста разомкнулись, он захватил ладонями ее лицо.
– Может быть, мне удастся найти способ увидеться с тобой перед отъездом из Лондона. Даю слово, что постараюсь устроить это.
Дизайр с трудом удержалась от возражений, готовых сорваться с языка. Нет, она не вправе заставлять его подчиняться своему желанию, во всяком случае, теперь, когда он поклялся ей в своей любви и многом другом. Она предпочитает жить в постоянной опасности, ожидая очередной тайной встречи, чем провести всю оставшуюся жизнь с любым другим мужчиной.
Морган подал ей накидку и принялся аккуратно разглаживать фалды на плечах.
– Тебе не будет слишком жарко в такой теплый весенний день? – спросил он.
– Эта одежда напоминает о тебе, ведь ты подарил ее мне, – ответила она. В эту минуту у нее загорелись глаза, и она добавила: – А те серьги тоже при мне. Я прячу их в кармане.
– Ты не надевала их? Она покачала головой.
– Надень их сейчас, для меня, – попросил он тихим голосом.
Она послушно вынула серьги и, торопясь сделать ему приятное, трясущимися пальцами начала вдевать их в уши.
– Этот цвет очень подходит тебе, – сказал он.
– Для тебя я надену их в следующий раз. Я загадала желание – они приведут тебя обратно ко мне.
– Ах, ты, маленькая колдунья! Значит, ты произносишь свои заклинания, пользуясь этими камнями? – Он улыбнулся, слегка поддразнивая ее глазами. – Только тебе не нужны никакие хитрости, чтобы привязать меня к себе.
Он порывисто припал к ее губам, повернулся и размашистыми шагами вышел из комнаты, как будто не полагался на свою решимость расстаться с ней. Было слышно, как захлопнулась дверь. В глубине холла некоторое время раздавались гулкие звуки его шагов. Дверь комнаты, которую они должны были покинуть, находилась в нескольких шагах от центральной лестницы. Однако Морган, по-видимому, решил, что безопаснее выйти не из парадного подъезда, а черным ходом.
Метнувшись к окну, Дизайр отодвинула штору. Вскоре она увидела Моргана. Он направлялся по коротенькой дорожке через скверик к воротам. Она следила за ним в надежде, что он обернется и посмотрит наверх. Не оглядываясь, он продолжал идти вперед. Все еще глядя вслед, она вдруг обратила внимание на какую-то необычную суматоху в конце переулка. Внезапная догадка сразу же пробудила в ней еще незабытые переживания. Неужели это… Не может быть!
Когда она вспомнила все, что было с ней в гостинице, она услышала громкие удары собственного сердца и тут же увидела кавалериста, на скаку ворвавшегося в переулок.
Забыв о себе, она высунулась из окна и закричала:
– Морган!
Она не знала, услышал ли он ее, или нет, но только он тоже заметил всадника в красном мундире. Солдат на коне во весь опор мчался прямо к нему.
Морган круто повернулся в поисках другого выхода, но в это время с другого конца в переулок вкатилась широкая тяжелая повозка. Хотя двое сидевших в ней мужчин не были одеты в военную форму, было ясно, что они появились не зря.
Морган повернул назад. С зажатым в руке пистолетом он приготовился отражать атаку. Неожиданно из-за забора выскочил притаившийся в скверике солдат. Он замахнулся на Моргана тяжелой дубовой рукояткой своего мушкета и с силой опустил ее ему на затылок. Морган упал лицом вниз, выронив пистолет, с шумом ударившийся о камни. С обоих концов переулка к этому месту ринулись солдаты.
Зажав рот рукой, Дизайр едва удержалась от крика. В это время Морган вдруг вскочил на ноги. Тотчас к нему подбежали двое солдат и, схватив его за руки, потащили по направлению к воротам. Пока двое солдат удерживали его, еще один человек в красном мундире занес над ним рукоятку мушкета и плашмя ударил его по спине. Морган бессильно подался всем телом вперед, но нападавший пинком спереди заставил его выпрямиться. Морган взметнул вверх ногу в сапоге и отбросил солдата в сторону. За это он получил новый удар мушкетом, на этот раз сбоку, в голову. Двое удерживавших его солдат разжали руки, и Морган рухнул вниз.
Что происходило потом, Дизайр уже не могла видеть, потому что набежавшие отовсюду драгуны загородили Моргана. Она вся сжалась от боли и тревоги, не сомневаясь, что солдаты изобьют его до смерти, в то время как она беспомощна сделать что-либо.
В гущу солдат врезался офицер на коне. Послышалась его команда:
– Остановитесь, черт вас возьми! Его высочество и его светлость пожелали, чтобы мы взяли этого сукиного сына живьем.
Услышанное вселяло слабую надежду в душу Дизайр. Значит, Морган жив.
Топот ног на ступеньках лестницы нарушил тишину дома. Повернув голову в направлении приближающихся звуков, Дизайр только теперь поняла, что и сама она в опасности. Она быстро отошла от окна и, как вкопанная, остановилась посреди комнаты. Не дойдя до двери, расширившимися от страха глазами она глядела на нее. Едва она решилась бежать, как дверь распахнулась, и на пороге вырос дюжий солдат. При виде растерявшейся девушки у него загорелись глаза, и он торжествующе закричал:
– Вот она – подружка Тренчарда!
За спиной у него уже толпились другие солдаты в красных мундирах. Один из них бросил смачный взгляд на оставленную в беспорядке постель, с помятыми простынями и наполовину сползшим на пол шелковым покрывалом.
– Ничего не скажешь. Ублюдок неплохо развлекался на свободе.
В испуге Дизайр съежилась и попятилась назад под грубый хохот солдат в ответ на слова своего товарища. Несколько человек дружно двинулись к ней. Направленные на нее глаза были полны животного голода. У нее похолодело внутри. Шаг за шагом отступала она в глубь комнаты, пока не уперлась ногами в край кровати. Она замерла на месте и стояла, почти не дыша. Один солдат, самый наглый, набросился на нее. Отшвырнув в сторону свой мушкет, он схватил ее за руки и прижал их к туловищу.
Корчась от боли в запястьях, Дизайр закричала. Она слышала, как он хрипло дышал ей в лицо, и подумала, что своим неистовым сопротивлением она только больше распалит его похоть. Она ясно сознавала, что у нее не хватит сил справиться с ним, навалившимся на нее своим огромным, тяжелым телом.
Она перестала двигаться и нарочно прикрыла глаза. Солдаты окружили кровать.
– Бог мой, какая красивая!
– А ты посмотри на ее наряд. Этот Тренчард был щедр к своей шлюхе. Любой другой на его месте точно также раскошелился бы на такую лакомую штучку.
Тот солдат, который держал ее, отпустил руки. Не сводя глаз, одной рукой он начал торопливо шарить по своим белым штанам под краем мундира.
– У меня уже разгорелся аппетит. Только я ничего не заплачу за это.
Не выдержав, Дизайр широко раскрыла глаза. Она чувствовала на лице его горячее дыхание. Он поднял подол ее платья. Воспользовавшись тем, что у нее были свободны руки, в тот момент, когда он раздвинул ей ноги, она сильным, резким движением провела ногтями ему по лицу.
Солдат взвыл от боли.
– Ах, ты, дикая скотина! Я тебя вмиг обуздаю. Ты пожалеешь, что…
– Стоять! Эй, ты, поднимайся, живо!
После того как раздалась эта команда, Дизайр почувствовала, что с нее свалился давивший сверху груз. Приподнявшись в постели, она увидела стоявшего в дверях высокого молодого лейтенанта.
– Вам было приказано только связать женщину и посадить ее в повозку констебля, – сказал он, холодно посмотрев на солдат. – А ты, Хэтчард, получишь двадцать ударов плетью за неподчинение!
– Она оказывала сопротивление, сэр.
– Молчать! Я приказываю связать ее и немедленно вывести отсюда.
Солдаты с готовностью бросились выполнять распоряжение своего командира. Один из них дернул Дизайр за подбородок, заставив ее поднять голову. Потом связал ей руки за спиной. Другой приготовился накинуть веревку ей на лодыжки.
– Какая в этом необходимость? – остановил его лейтенант. – Не думаю, что вы не справитесь с одной девушкой, если она попытается убежать. Вряд ли ей удастся сделать это. Посмотрите, какая она хрупкая и слабая, – добавил он.
Через минуту кто-то поднял ее и перекинул себе через плечо, опустив головой вниз. Крепкая рука обхватила ее под коленями. Комната завертелась у нее перед глазами, голова покачивалась вверх и вниз, когда солдат спускался с ней по лестнице.
Из лавки послышался звон разбитого стекла и пронзительный голос хозяйки:
– Какое несчастье, какой кошмар! Теперь вся торговля пойдет насмарку.
В помещении висел тяжелый приторный запах духов. Дизайр почувствовала, что ощущение дурноты в желудке подкатило к горлу. Но в этот момент ее уже вынесли на улицу. Солдат посадил ее в повозку с открытым верхом. Рядом на возвышении, прямо возле покачивающегося лошадиного хвоста разместились два солдата сопровождения.
Вокруг повозки собралась кучка зевак. Люди выясняли друг у друга, за что схватили девушку и куда ее везут. Один голос сказал:
– Не часто приходится видеть здесь, в Патернос Pay, повозку констебля.
Разговоры продолжались.
– Наверное, она пыталась украсть что-то из лавки.
– Вовсе нет. Говорят, она находилась наверху, в комнате для свиданий, в постели с каким-то разбойником.
Повозка рванулась с места. От резкого толчка Дизайр подбросило на сиденье, и она невольно прижалась к высокой стенке повозки. Когда она выпрямилась, то увидела неподалеку карету Уоррингтонов.
В одном из окон кареты виднелось плотно прижатое к стеклу бледное лицо. Ровена Уоррингтон в упор смотрела на Дизайр глазами, полными триумфа и злобы.
Магистрат находился в тесном помещении с грязными стенами, низким потолком и двумя мутными окнами. Дизайр подняла глаза и увидела перед собой человека с бледным рыхлым лицом, должно быть, главное должностное лицо в этом учреждении. Она стояла между двумя констеблями, которые и препроводили ее сюда.
Она обвела глазами комнату, подумав, что здесь может находиться и Морган. Однако вместо него она увидела Ровену и двух хорошо одетых джентльменов. Это были Филипп Синклер и лорд Боудин.
Слабость мешала ей твердо стоять на ногах. Она дрожала всем телом. Страх за Моргана не покидал ее. Неимоверным усилием она заставила себя сосредоточиться на предстоящей процедуре и постаралась держаться прямо, насколько хватало сил.
– Эта бессовестная женщина… – начала Ровена.
– Вы хотите сказать, Дизайр Гилфорд? – прервал ее представитель магистрата. Он старался поддерживать вежливый тон в разговоре, как этого требовал статус леди Ровены.
