Текст книги "Другая Вселенная"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

Глава 22

Конечно, это объяснение было чрезвычайно странным – настолько странным, что с трудом укладывалась в голове – но было ли другое? Экипаж «Дальнего поиска» безуспешно пытался решить эту проблему при помощи сложнейших математических расчетов, основываясь на законах физики – почему? Может быть, в расчеты закралась ошибка? Или законы, лежащие в основе этого явления, были еще не открыты? А может быть, существовала иная причина? Как бы то ни было, последняя гипотеза представлялась если не единственно верной, то наиболее правдоподобной. История человеческой цивилизации, равно как и история других рас Галактики, сохранила немало свидетельств того, как лозоходцы искали – и всегда находили искомое. Возможно, кто-то из них продолжал поиски даже во сне, когда контроль сознания отключен. Они устремлялись сквозь пространство и время… и оказывались за пределами пространства и времени, увлекая за собой тех, кому случилось оказаться рядом.

– Коммодор, – проговорил Митчелл, – голову даю на отсечение, именно это и произошло. Сравните свой корабль – и наш. Наш – настоящий… ноев ковчег. Ящик с реактивным двигателем. А у Вас это устройство, искривляющее континуум… Я, правда, так и не понял, как оно работает. В наше время ни о чем подобном даже не мечтали.

– Возможно, Вы правы, – задумчиво отозвался Граймс. Он был готов ухватиться за любую возможность. Тем более теперь, когда необходимо вытащить отсюда оба корабля – свой и капитана Митчелла… Он лихорадочно вспоминал все, что когда-либо читал о Первой Волне Экспансии, об этих примитивных межзвездных ковчегах. Но в памяти то и дело всплывала одна фраза: «Каждой твари по паре». Экипажи только из семейных пар. Кстати, и колонистов это тоже касалось…

Только пары?

– Мистер Мэйхью, – торопливо проговорил он, повернувшись к псионику. – Вы можете… войти в чье-нибудь сознание?

– Войти? Но я же не призрак, сэр!

– Простите. Я имел в виду… внушить человеку какую-нибудь мысль. Побудить его что-то сделать.

– Наш кодекс это запрещает, сэр.

– К чертям Ваш кодекс. Проклятье… Насколько я понимаю, его действие распространяется на всю Галактику?

– Да, сэр.

– Вне зависимости от политических границ?

– Именно так.

– Но Вы не станете спорить, что сейчас мы явно за пределами Галактики! Мы… в Нигде. Вернее, на корабле капитана Митчелла. А до этого мы находились на моем корабле. На корабле, если Вы помните, правила устанавливает капитан, и никто другой. Повторяю еще раз: можете ли Вы… проникнуть в сознание другого человека и воздействовать на него?

– Ну… Иногда это удается, сэр.

– Прекрасно. Значит, Вы сможете войти в сознание кого-нибудь из лозоходцев, которые спят в анабиозе.

– Это значительно легче, сэр.

– Очень хорошо. Теперь, капитан, попробую изложить свою идею. У Вас на борту находятся… к сожалению, уже пять лозоходцев. Все они спят в своих саркофагах и видят прекрасные сны – о том мире, в который им предстоит попасть. Как Вы поняли, мистер Мэйхью собирается по очереди подвергнуть четверых гипнотическому внушению – если можно так выразиться. Он родом с Лорна – это на самой границе Галактики. Кен без памяти влюблен в свою планету и уверен, что это лучший из миров во всей Вселенной… знаете, Мэйхью, я даже отчасти с Вами согласен. Вот об этом он и поведает Вашим лозоходцам. Представьте себе: вы спите, и вам снится, что вы висите в темноте и пустоте. Вы одни, вам холодно, страшно… Это не так уж далеко от истины. Все, что у вас есть – это ваш любимый рабочий инструмент: раздвоенный прут или согнутая спица… не знаю, чем они еще пользуются. И вы чувствуете, что ваш инструмент на что-то реагирует. Вы идете туда, куда он указывает… Я не вполне представляю себе работу лозоходца, но мистер Мэйхью что-нибудь придумает. Вы идете – вперед, вперед… и – о радость! – впереди, среди россыпи звезд вы видите планету, которая вращается вокруг своего солнца. Думаю, Мэйхью не пожалеет красок, чтобы изобразить ее во всех подробностях – с морями и континентами. В крайнем случае, мы ему поможем, поскольку не раз видели нашу планету из космоса. Я, конечно, не гарантирую, что это должно сработать, но у нас есть шанс. Если не получится, то никому из нас не станет хуже, а если получится… Так что начинайте прогревать двигатели до того, как Мэйхью возьмется за дело. Иначе можете проскочить безопасную орбиту.

Митчелл недоверчиво покачал головой.

– На мой взгляд, коммодор, это несколько дико. Правда, если разобраться… не менее дико – очутиться вне времени и пространства. В любом случае, я не смогу управлять кораблем в одиночку. Сначала придется разморозить мой экипаж.

– Как скажете, капитан. Доктор Тодхантер Вам поможет, можете на него рассчитывать.

Митчелл нахмурился.

– Почему Вы хотите использовать лишь четырех спящих, Граймс? Почему не пятерых?

– Если это сработает, моему экипажу причитается некоторое вознаграждение – за успешное проведение спасательной операции. Спасение людей, имущества и все такое. Я знаю, как в Ваше время подбирали колонистов. Семейные пары, чтобы мужчин и женщин было поровну. Насколько я понимаю, муж этой религиозной фанатички, которая затащила нас всех сюда – один из лозоходцев.

– Надо проверить по списку.

Митчелл аккуратно развернул распечатку. – А при чем тут он?

– На всякий случай, – строго ответила Соня, – Нам тоже не помешает профессиональный лозоходец.

– Безумная женщина, или религиозная фанатичка, как Вы ее назвали, – сказал Митчелл, – это миссис Кэролайн Дженкинс. Ее муж, Джон Дженкинс – действительно лозоходец. О, а вот и он… Вы осматривали его первым, мистер Мэйхью: ему снились устрицы… Ну что ж, в таком случае, я отправляюсь «размораживать» свою команду. Надеюсь, что после этого эксперимента мне не придется укладывать их обратно.

«Оживление» прошло без проблем. Когда последний из астронавтов покинул саркофаг, Граймс, Соня, Митчелл, Тодхантер, Мак-Генри вернулись на палубу «С», к лозоходцам. Вместе с ними отправилась маленькая строгая женщина – офицер медслужбы из экипажа Митчелла. Едва придя в себя, она потребовала, чтобы ее ввели в курс дела. По дороге коллеги-медики увлеченно обсуждали проблемы космической медицины, а Мэйхью, как всегда сонный, плелся за ними следом.

Первая задача состояла в том, чтобы отсоединить саркофаг мистера Дженкинса и вытащить из отсека. По дороге Мэйхью снова принялся пересказывать сон лозоходца – столь откровенно, что Граймс покраснел и попросил телепата замолчать.

– Откровенно говоря, с трудом представляю его в роли безутешного вдовца, – пробормотал коммодор. – Но это к лучшему. Не думаю, что он будет возражать против перевода на другой корабль.

Мак-Генри и Тодхантер, поругиваясь, тащили громоздкий «хрустальный гроб» с палубы на палубу к ближайшему шлюзу. Следующая стадия операции состояла в переправке саркофага на борт «Дальнего поиска». Там инженерам и медикам предстояло подключить его к системе поддержки анабиоза.

Мэйхью вернулся в отсек и подошел к саркофагу, где лежал второй лозоходец – тот, который продолжал работать даже во сне – и заговорил гулким шепотом:

– Вы один… Вы всеми забыты… Вокруг Вас – только тьма. Только кромешная тьма – и больше ничего. Ничего… Абсолютная пустота… Вы летите в никуда, у Вас в руках лоза, с которой Вы всегда работаете. Она неподвижна, она кажется мертвой… Вы летите во тьме… Но вот лоза оживает. Она вздрогнула, Вы чувствуете ее трепет… пока очень слабо. Но она оживает! Ровно через сто двадцать минут она укажет Вам направление. Она будет уверенно вести Вас – сквозь тьму, сквозь пустоту. Ровно через сто двадцать минут Вы увидите свет – маленькую серебряную звездочку. Она будет расти, расти… Вы увидите прекрасную планету… Вы увидите синие моря, зеленые цветущие континенты, снежные шапки на полюсах… Одна половина планеты залита ярким светом, на другой, среди бархатной темноты, горят яркие огни городов. Вы знаете, как называется эта планета. Это – Лорн. Вы увидите ее – но это произойдет позже. Не сейчас… должно пройти время. Но скоро Вы почувствуете, как лоза оживает у Вас в руках, чтобы привести Вас к цели. К прекрасному Лорну, где Вас ждет тепло, свет, радость…

«Надеюсь, – подумал Граймс, – они будут не слишком разочарованы, когда увидят, как их вожделенный Лорн выглядит на самом деле. А то, чего доброго, разозлятся и забросят нас обратно… Нет, навряд ли. Хуже, чем здесь, уже нигде не будет».

После десятиминутного панегирика, в котором Лорн представал воплощением самых светлых мечтаний, Мэйхью отдышался и перешел к следующему саркофагу. Там речь была повторена слово в слово. Затем еще раз… Когда телепат отошел от четвертого саркофага, до обещанного момента оставалось от силы полчаса. Пора было возвращаться в рубку.

Подчиненные Митчелла уже оправился после «размораживания» и навел в головном отсеке полный порядок. Из экипажа «Дальнего поиска» на борту древнего звездолета оставались только Граймс, Соня и Мэйхью. Остальные уже вернулись на свой корабль.

– Мы покидаем вас, капитан, проговорил Граймс, пожимая руку Митчеллу. – До встречи в нашем мире – надеюсь, все пройдет, как задумано.

Митчелл засмеялся:

– Надеюсь, сэр. Но скажите, Лорн действительно настолько прекрасен, как его описал мистер Мэйхью?

– Сделайте небольшую скидку на его патриотизм, капитан.

– Но вам вовсе не обязательно оставаться на Лорне, – вмешалась Соня. – Наша Служба с удовольствием поможет вашим колонистам переселиться на любые планеты – куда им захочется.

– Несомненно, – с многозначительным видом кивнул Граймс. – У налогоплательщиков Федерации глубокие карманы.

– Старая шутка, Джон.

– Может быть, Соня. Но она весьма близка к истине.

Коммодор отстегнул перчатку своего скафандра, чтобы пожать руку Митчеллу, затем снова надел и тщательно проверил все соединения. Соня и Мэйхью помогали друг другу закрепить шлемы. Когда все трое были готовы, один из офицеров проводил их к выходному шлюзу.

Они сами не заметили, как оказались на борту «Поиска». Мысли были заняты другим. Восстановление атмосферы в камере занимало несколько минут, но эти минуты показались бесконечными. Едва внутренний люк открылся, все трое тут же бросились в рубку. Там уже собрался весь экипаж «Поиска». Древний корабль все также висел в пустоте, залитый светом прожекторов. Люди ждали, глядя то в иллюминаторы, то на судовой хронометр… сначала на минутную стрелку, затем на секундную… Вот она перевалила за намеченное время, и пошла отсчитывать первую минуту опоздания…

Граймс нетерпеливо взглянул на свои наручные часы. Заметив это, Мэйхью спокойно сказал:

– Я наблюдаю за ними. Они уже видят свет вдалеке, и лоза уже указывает им путь…

– Все равно, не понимаю, каким образом это должно получиться, – негромко сказал Рэнфрю.

– Но ведь один раз это уже получилось, лейтенант, – отозвался Кэлхаун. – И не только у них. Заметьте, никакие технические средства…

Он взглянул в иллюминатор и красноречиво кивнул. Там уже ничего не было.

«Черт, – подумал Граймс, – поисковые прожекторы накрылись… Но у них должна быть освещена рубка!»

– На радаре пусто, – объявил Суинтон.

– Получилось, – прошептал Мэйхью. – Получилось…

Глава 23

Раз получилось с кораблем капитана Митчелла, должно получиться и у них. Реквизированный лозоходец по-прежнему спал в своем хрустальном гробу – спал и видел сладостные сны. Несмотря на усталость, Мэйхью выразил желание немедленно взяться за работу. Но как отвратить мысль человека от земных радостей, по которым он изголодался, и заставить думать о холоде и пустоте, о месте вне пространства и времени, пропасти между Вселенными?

Задача была не из легких. По сути, Дженкинс жил только в своих снах и только ради своих снов. В реальной жизни этот человек был полностью лишен каких бы то ни было плотских наслаждений. В присутствии жены, которая придерживалась самых строгих пуританских взглядов, он не мог себе позволить даже кружки пива или куска хорошо приготовленного мяса. Но во сне никто не мог ему помешать получить все, что угодно. Сны спасали его от беспросветной, унылой реальности.

Но Мэйхью был настойчив. Медленно, но верно он разрушал этот лучезарный образ. Его голос то стихал до неслышного шепота, то разносился по всему двигательному отсеку – медицинский отсек оказался слишком тесен для этого допотопного устройства, и саркофаг пришлось установить в подсобном помещении. Голос псионика завораживал. И не раз тем, кто находился на борту, казалось, что освещение начинает меркнуть, а корабль погружается в темноту и холод. Медленно, настойчиво он разрушал сад наслаждений, созданный воображением Дженкинса.

Вот он садится за стол. Скатерть сияет белизной, любезно улыбаются официанты… Но бифштекс пережарен, тупой нож едва разрезает его. Вино отдает пробкой, сыр оказывается невызревшим, а хлеб черствым…

Он сидит за стойкой бара. Перед ним кружка пива, но он едва может к ней прикоснуться: пиво теплое и кисловатое…

И так всякий раз. Бутерброд – без горчицы… Порции – или слишком большие, или слишком маленькие…

Мелочи, которые в жизни встречаются на каждом шагу – но именно это отличает мечту от реальности. И спящий начинал испытывать тревогу и раздражение. Обворожительная блондинка улыбается, показывая почерневшие гнилые зубы, а изо рта у нее исходит зловоние… Темноволосая красавица изгибается в сладострастном танце, сбрасывает платье… Ее роскошное тело покрыто отвратительными язвами и нарывами…

И так далее, в том же духе.

Конечно, сны Дженкинса трудно было назвать возвышенными. Но в его мечтах не было ничего извращенного. Зная о том, что происходит, Граймс испытывал нечто вроде угрызений совести. Благодаря стараниям Мэйхью, они лишались всякой привлекательности.

Вот он, вырвавшись из объятий похотливой ведьмы, бежит, бежит… И наконец останавливается. Перед ним зияет черная бездонная пропасть. Он стоит на краю, пошатываясь, объятый стыдом и страхом, а с небес на него грозно взирают божественные создания, так почитаемые его женой. Он вздрагивает, делает шаг – и вот уже скользит вниз, тщетно цепляясь руками за траву. Хрупкие лепестки рвутся, он неотвратимо катится к пропасти, срывается и падает, падает…

В холод и пустоту…

Он падает в холод и пустоту, в бездну, которая разверзлась под его ногами, и это Абсолютное Ничто хуже Ада, которым его столько раз пугала жена…

Он падает в холодную черную пустоту. В его руках – его последняя надежда, последняя ниточка, которая может вывести его в знакомый мир, его единственный друг. Больше неоткуда ждать помощи – кроме как от этой изогнутой спицы в его руках. Но что она может нащупать в этой пустоте? И она покачивается в его руках – холодная, безжизненая…

И вдруг спица вздрагивает. Она чуть поворачивается в руке – и вот ее острый кончик указывает туда, где среди кромешной тьмы уже можно различить тусклую белесую звездочку. Она растет, она разгорается все ярче и ярче – и вот впереди сияет серебряное солнце, а вокруг него плывет прекрасная планета, где в зеленых садах гуляют красивые женщины, а под деревьями, чьи ветви гнутся под тяжестью налитых плодов, стоят столы, уставленные изысканными яствами…

– Но это не Лорн, – тихо проговорил Граймс.

– Это не Лорн, – эхом отозвалась Соня.

– Лорн, – торжественно произнес Мэйхью, – эта планета называется Лорн. Прекрасный мир, который открыт для Вас… Спица в Ваших руках уже не вращается. Она указывает Вам путь, как стрелка компаса. Она указывает на эту планету… Вы пересекаете черную пропасть… Из пропасти сна Вы перебрасываете мостик в реальность, нужно лишь следовать за рамкой… она ведет Вас, влечет, тянет…

– Куда она его влечет? – прервал Граймс.

– Как это «куда»? – отозвался Мэйхью, и на его губах появилась лукавая улыбка. – На Лорн, конечно! У него чрезвычайно сильные сновидения.

Внезапно и резко завыла сирена, и опять – буква «А» кодом Морзе… В который раз…

Глава 24

За иллюминатором сияла звездной россыпью Линза Галактики, а справа, закрывая собой все небо, белел Лорн, похожий на комок жемчужной ваты. Сквозь разрывы облачного покрова угадывались знакомые очертания континентов. Суинтон так опешил, что запустил вспомогательные двигатели без предупреждения, чтобы не проскочить устойчивую орбиту. Все, кто не успел занять компенсаторные кресла, попадали на пол. А в динамиках межкорабельной связи надрывался странно знакомый голос:

– «Стар Фейрер» – неизвестному судну! «Стар Фейрер» – неизвестному судну! Отзовитесь! «Стар Фейрер» – неизвестному судну! Немедленно отзовитесь! Назовите себя!

Рэнфрю судорожно крутил ручки настройки, пытаясь поймать видеосигнал. Всегда лучше видеть собеседника – вне зависимости от его намерений. Граймс приподнялся и посмотрел на матовую полусферу масс-индикатора. Так и есть. Небольшая яркая искорка – чужое судно – быстро приближалась к центру. Через несколько минут расстояние будет достаточным для устойчивой видеосвязи.

– Назовите себя! – продолжал надрываться динамик.

Граймс взял микрофон и спокойно произнес:

– «Дальний поиск». Вспомогательный корабль Военно-Космического Флота Конфедерации Миров Приграничья. Назовите себя.

Из динамика раздался невнятный звук, который, по-видимому, должен был выражать недоверие, затем прежний голос произнес:

– «Дальний поиск»? Военно-Космический Флот Конфедерации? Впервые слышу. Вы там что, с ума посходили? Или перепились?

– Нет, – прошептала Соня, – не может быть…

Граймс быстро обернулся. Одного взгляда было достаточно.

По центральному экрану НСТ-передатчика еще пробегала рябь, но изображение наконец-то появилось.

Судя по всему, это была рубка. Вот панель управления, вот масс-индикатор… Но она выглядела более чем непривычно. А в кресле навигатора, уставясь на дисплей какого-то прибора, напоминающего радар, сидел человек в униформе. Граймс узнал его с первого взгляда. Этот человек был капитаном «Королевы Полюса» и разбил ее, совершая посадку на площадку Центрального космопорта планеты Далекой. Граймс был назначен председателем следственной комиссии по этому делу. Вскоре выяснилось, что эта работа была всего лишь прикрытием его – бывший капитан «Королевы Полюса» как и Соня, был офицером разведотдела ФИКС. И они с Соней были…

Коммодор толчком развернул кресло.

– Ну что же… – он очень хотел, чтобы сожаление в его голосе показалось шутливым. – Насколько я понимаю, Вы нашли то, что искали. Ваша цель достигнута. Был очень рад с Вами познакомиться.

Она ответила:

– Я уже давно нашла то, что искала. И поверьте, Джон… Я тоже очень рада, что с Вами познакомилась.

– Кажется, я настроил изображение, – зачем-то сказал Рэнфрю. – Но наш сигнал, кажется, до них еще не дошел.

– «Стар Фейрер» – неизвестному судну! «Стар Фейрер» – неизвестному судну! Приготовьтесь к встрече инспекционной комиссии.

– Вы можете быть свободны, коммандер Веррилл, – проговорил Граймс. – Вам надо подготовиться к встрече.

Жаль, конечно, что все закончилось, даже не начавшись… Но в его возрасте уже нельзя быть таким эгоистом.

– Вы его снова встретили, Соня. Не упускайте шанс.

– «Стар Фейрер» – неопознанному кораблю. Любые враждебные действия с вашей стороны будут иметь самые серьезные последствия. Приготовьтесь к встрече инспекции.

– Лейтенант Суинтон! – звонко скомандовала Соня. – Приказываю: Движитель Манншенна – пуск! Уровень темпоральной прецессии выбрать произвольно!

– Есть, сэр! – гаркнул первый помощник и тут же покраснел. – Простите, мэм… – он повернулся к Граймсу: – Ваши приказания, сэр?

– Джон! – сказала Соня. – Выметаемся отсюда. Быстро.

– Зачем? Вы же столько сделали… ради этого. Вы можете…

Она усмехнулась.

– La donna e mobile.1111
  Женщина переменчива (итал. ). Так начинается песенка Герцога из оперы «Риголетто» – в русском переводе «Сердце красавицы склонно к измене». (Прим. ред. )


[Закрыть] Мне нужна только одна Вселенная – моя. Там, где есть Вы – Вы один.

Она указала на экран, улыбнулась, потом засмеялась… За спиной капитана появилась молодая рыжеволосая женщина в форме офицера ФИКС. Она склонилась к нему и что-то спросила, мимоходом коснувшись губами его виска. Лицо капитана потеплело, он ответил, погладив ее по руке…

– Только Вы, – повторила Соня, – и только я.

– Движитель Манншенна – пуск, – произнес Граймс. – Уровень темпоральной прецессии – произвольный.

– Есть, сэр, – радостно отозвался Суинтон.

Взвыли гироскопы Манншенна. Экран пошел рябью и быстро потух, приемник замолчал. Линза Галактики в иллюминаторах медленно сворачивалась, покрываясь разноцветными разводами, превращаясь в подобие гигантской бутылки Клейна. А вокруг вращались радужные спирали звезд.

– Они могли помочь нам вернуться, сэр, – жалобно проговорил Рэнфрю. – А может быть, и не могли… Но я считаю, что нам все-таки следует придерживаться установленных правил.

– Вы имеете право думать так, как считаете нужным, – в голосе Сони зазвенел металл. Она нечасто позволяла себе резкость в отношении своих подчиненных, но это всегда производило должный эффект. – Вы можете даже высказать свое мнение. Но решения на этом корабле принимают только два человека. Коммодор Граймс и я.

– Но это научная экспедиция, – не сдавался Рэнфрю. – Или я ошибаюсь? Последнее время наукой здесь и не пахнет. Сначала спиритические сеансы, потом эксперименты с биолокацией…

– Вы не можете отрицать, что мы достигли определенных результатов, – заметил Кэлхаун.

– К несчастью, да!

Граймс сидел за столом в кают-компании, которая наконец-то приобрела привычный вид, и устало наблюдал за очередной перебранкой. Как бы то ни было, можно немного расслабиться. Место, где они оказались на этот раз, было выбрано почти случайно, хотя Суинтон и инженеры пытались производить какие-то вычисления. Граймс вспомнил, как после гибели «Королевы Полюса» беседовал Модсли – ныне покойным Модсли из его родной Вселенной. Что ни говори, а пилотом тот был неважным. Возможно, к его двойнику это не относится. Возможно, этот Модсли – гений навигации и настоящий ас. Но Граймсу уже довелось на собственном опыте узнать, что значит случайная прецессия. Отыскать «Дальний поиск» в космическом пространстве будет не проще, чем иголку в стоге сена.

– Господа, – громко произнес он, прерывая спор. – Хочу вам напомнить, что поиском виноватых мы займемся позже – если в этом возникнет необходимость. Сейчас наша задача – решить, что делать, чтобы вернуться в нашу Вселенную. У кого есть предложения?

Предложений не было ни у кого.

– Мы стали жертвой патриотических чувств мистера Мэйхью, – продолжал Граймс. – Конечно, если бы не он, никакой лозоходец никогда вытащил бы нас из этого… подпространства. Но мистер Мэйхью действительно влюблен в свою планету, а большинству влюбленных свойственно идеализировать предмет своего обожания. К несчастью, другого объяснения я не вижу. Он вдохновил этим светлым образом нашего многотерпеливого Дженкинса. А поскольку Дженкинс мог опираться лишь на ту информацию, которую ему передали, он и привел нас во Вселенную, где Лорн выглядит именно так. Насколько я понял, в этой Вселенной Приграничье не существует даже как отдельное территориальное образование – не говоря уже о суверенитете. Гхм… Лорн – и, вероятно, другие планеты – входят в состав Федерации. Вы ничего не говорили Дженкинсу о Далекой, Мэйхью? А об Ультимо? О Туле? Понятно, что это позволит получить более высокий уровень жизни… ну, и ряд других преимуществ. Но мы, приграничники, считаем, что независимость – это слишком высокая плата за жизненные блага. Что касается причин, по которым мы решили воздержаться от контактов с жителями данной Вселенной… Я взял на себя смелость решить, что никому из нас не захочется встретиться с другим собой, у которого есть тот же дом, та же работа, та же жена…

– Прекрасно, сэр, – подытожил Рэнфрю. – А что у нас есть?

– Дженкинс, – изрек Кэлхаун.

– Совершенно верно. Дженкинс – это по-прежнему все, что у нас имеется. Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое. Вопрос – каким образом?

– У нас есть еще кое-что, – без улыбки произнесла Соня. – Ваша интуиция.

– Интуиция?

– Конечно. Она Вас ни разу не подводила.

– Я бы скорее назвал это результат экстраполяцией прошлого и настоящего.

Он снова опустился в кресло, пристегнулся и стал вспоминать. Вскоре он уже не обращал внимания на спор, который закипел с новой силой. Он вспоминал все события, начиная с того дня, как Соня вошла в его кабинет. Он вспоминал, как они в первый раз пересекли невидимые границы своей Вселенной – но так и не достигли иной. Они сорвались в эту бездну. А что было до этого? Странное чувство раздвоенности, затем легкий толчок… А может быть…

– Мистер Мэйхью!

– Какого… Ох, простите… Да, сэр?

– Что Вы можете сказать по поводу нашего корабля?

– Ну… корабль… Крейсер…

– Вы точно не его не… идеализируете?

– С чего мне его идеализировать, сэр?

– Ну, вот и славно. В таком случае, я попрошу Вас еще раз поработать с нашим гостем. Все то же самое, как и в прошлый раз. Опять от тьмы к свету с рамочкой в руке.

– Но Вы только что сказали, что моя необъективность слишком далеко заходит… Вернее, заводит!

– Ну да. Но Вас никто не просит снова вспоминать Лорн. Вы покажете Дженкинсу «Дальний поиск».

– Но разве мы не на «Дальнем поиске», сэр?

– В таком случае, самое время вернуться к себе!

– Холод, – прошептал Мэйхью, – холод, темнота и абсолютная пустота… Здесь нет ничего, абсолютно ничего. Здесь нет ничего, кроме Вас – и тонкой изогнутой спицы, которую Вы держите в руках. Она замерла… Но вот Вы чувствуете, как она вздрагивает… Вот она повернулась, еще раз… словно нащупывая направление. Она куда-то указывает, она ведет Вас. Туда, где мерцает далекая, едва различимая звездочка… Вы еще не знаете, что это такое. Но Вы идете туда. Вы доверяете своему инструменту. И вот перед Вами – странный корабль. Вы никогда не видели такого прежде – но, глядя на него, Вы чувствуете успокоение. Вы знаете, что там безопасно, тепло. Свет исходит от больших круглых окон на носу этого корабля. Вы подходите ближе, заглядываете внутрь. Вы видите рубку. Горят зеленые и красные индикаторы на приборной панели… Вы разглядываете мониторы, по которым ползут яркие разноцветные точки… Вы отступаете – и видите на борту эмблему – золотое крылатое колесо. А прямо под ним написано имя корабля: «Дальний поиск».

Мэйхью принялся во всех подробностях описывать корабль. Судя по всему, вся необходимая информация выуживалась по ходу рассказа непосредственно из памяти офицеров и техников. Псионик напоминал о тьме и холоде, которые окружали Дженкинса. Контраст получался весьма живописным. Потом Мэйхью взялся за экипаж. Иногда это было даже забавно… иногда. Пожалуй, Мэйхью действительно не был склонен идеализировать его корабль… а офицеров – и подавно.

Но это был их Дом. И эти люди, со всеми своими достоинствами и слабостями, были одной семьей, которая его населяла. И Граймс чувствовал, что не раз вспомнит слова, которые услышал сегодня… если здесь можно говорить о «сегодня» и «вчера».

Это был их Дом. Может быть, сила гипнотического внушения действовала не только на спящего лозоходца – но Граймс мог подписаться под каждым словом Мэйхью. Их Дом. Он был совсем близко – стоило лишь протянуть руку, чтобы ощутить холодную твердую поверхность его металлической обшивки. А за которой были комфорт, тепло и надежность…

Это был их Дом. И каждый из них был его частью. Пожалуй, с удивлением подумал Граймс, этот человек в стеклянном ящике, который появился из неведомо каких глубин пространства и времени – тоже часть их Дома, соединен с ним кабелями и трубками, как пуповиной.

Он повернулся к Соне и словно сквозь сон, услышал, как она сказала:

– Интуиция Вас не подводит, Джон.

И он снова вспомнил все, что случилось. Как они готовились к охоте за Призраками и что из этого получилось. Как они оказались за пределами пространства и времени. И понял… что все сложилось именно так, как он хотел. Но теперь уже не было необходимости в политическом союзе вождей потенциально враждебных племен.

Как подобное могло прийти ей в голову?

– Что ж, – с трудом проговорил он. – Гхм… было очень приятно с Вами познакомиться. А теперь…

– И мне… – эхом отозвалась она.

– Прошу прощения, дамы и господа, – вмешался Мэйхью, – но я считаю своим долгом вмешаться. Да-да, мы вернулись в нашу родную Вселенную. Я намерен неукоснительно следовать кодексу Райновского Института и прекратить всякие попытки читать чьи-либо мысли без разрешения… Но прежде я должен Вам кое-что сказать, сэр. Все эти рассуждения про политический союз – просто слова. Нужно было с чего-то начать… если хотите. И еще: миледи нашла то, что искала… вернее – того, кого искала. Она нашла… Его. И имя этого человека – не Дерек Калвер и не Билл Модсли.

– Будь он офицером ФИКС, его отдали бы под трибунал, – заметила Соня.

– И на Флоте Миров Приграничья тоже, – добавил Граймс. – Но я, пожалуй, не буду давать ход этому делу.

– Вы совершенно правы. Он сказал именно то, что я сама собиралась Вам сказать, Джон. Будем считать, что он помог нам сэкономить время.

Обычно за такими словами следует поцелуй произвольной продолжительности. Но в этом не было необходимости. Они и без того знали, насколько близки друг другу. Рука об руку Граймс и Соня вышли из двигательного отсека и направились в рубку.

Продолжать безумную охоту за призраками больше не было необходимости. Впереди была долгая жизнь. И они знали, что в этой жизни их ждет много удивительных дел – более занимательных, чем поиск Альтернативных Вселенных.

Цель их путешествия была достигнута.