Текст книги "Вернуть вчера"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Уж лучше бы она не упоминала о своем отце. На какое-то, пусть даже очень короткое, время я забыл о своей миссии. Хоть какое-то время не нужно было докапываться до какой бы то ни было истины; а вся правда галактики оставалась здесь, в четырех стенах типового гостиничного номера. А тут мне снова напомнили об истинной цели моего пребывания на Венцеле.

Об истинной цели?

Я, конечно, тут же поспешил мысленно заверить себя, что истинная цель уже достигнута, то вот только убедить в этом самого себя мне там и не удалось.

Глава 21

Элспет сказала, что ее сани припаркованы на улице, у самого входа в отель.

Уложив вещи, я вызвал носильщика, вслед за которым мы спустились в холл, к стойке портье. Там я оплатил счет, который, на мой взгляд, оказался чересчур большим, особенно, если учесть, что в отеле мне так и не довелось не только провести ни одной ночи, но даже пообедать. Наверное, помимо прочего, с меня содрали деньги и за те деликатесы, которыми был забит холодильник. Интересно, думал я, что теперь будет с той сомнительной бутылкой вина. Возможно, мне все-таки следовало бы открыть ее и вылить содержимое в унитаз. Но теперь уж беспокоиться об этом было слишком поздно. В любом случае, пусть теперь голова об этом болит у того, кому по должности полагается отвечать за доставку продуктов и выпивки в номера. Вот пусть и выясняет, подмешана ли туда какая отрава или наркотик или нет.

Мы вышли на улицу.

Несущий вахту у дверей швейцар в форме "галактического адмирала" приветствовал нас галантным жестом и сказал, обращаясь к Элспет:

– Я проследил, чтобы никто не приближался к вашим саням, мисс Фергюс.

– Благодарю вас, – ответила она.

Я надеялся, что адмирал надлежащим образом выполнял свои обязанности. И не был подкуплен нашими недоброжелателями. Но если верить Элспет, то Фергюс нисколько не сомневался в том, что мы с ней благополучно доберемся до его купола, а он, судя по всему, практически никогда не ошибался в своих предсказаниях.

Девушка залезла в кабину. Я подождал, пока носильщик погрузит мой багаж, после чего выдал мальчишке чаевые и последовал за ней. Я очень надеялся на то, что дорога до купола Фергюса не займет много времени. Дело в том, что ел в последний раз я уже довольно давно, и на фоне последних событий аппетит мой ничуть не уменьшился, а наоборот, разгорелся еще больше.

Мы ехали по улицам города в молчании. За все это время никто из нас не проронил ни слова; все было понятно и без слов. Мы были вместе. Мы снова были вместе... Снова? Странно, но меня не покидало ощущение, что когда-то это со мной уже было. Я силился понять, почему же все-таки это меня так беспокоит, но так и не придумав подходящего объяснения, решил, что виной всему перемена климата.

Оказавшись на окраине города, мы заехали в одну из шлюзовых камер. Элспет подождала, пока закроются внутренние ворота, а затем включила радиопередатчик.

– Пожалуйста, повремените со сбросом давления, – тихо сказала она в микрофон, – нам нужно надеть скафандры.

Мы выбрались из саней. Я достал из багажника ее скафандр и не без некоторого сожаления помог ей облачиться в него. Но бесспорное изящество ее тела было заметно даже через грубый, мешковатый пластик. Взглянув на индикатор, я убедился, что ее кислородные баллоны были заправлены полностью. Затем я достал свой скафандр, лежавший сверху моего багада, и надел его на себя, не забыв как бы между прочим поинтересоваться:

– Ожидаешь неприятностей?

– Да, – рассудительно кивнула она. – По крайней мере, мне так кажется. Что-то подсказывает мне, что нам лучше приготовиться заранее, чтобы быть во всеоружии.

Ну вот, подумал я, опять это гадание на кофейной гуще. И только теперь до меня дошло, что моя подготовка оставляет желать много лучшего. Проклиная себя за нерасторопность, я снова выбрался из скафандра и вынул пистолет из плечевой кобуры. Затем я достал из саней один из своих чемоданов и перетряхнул практически все его содержимое, прежде, чем мне удалось выудить из него ремень с кобурой. Затем я заново облачился в скафандр, нацепил на себя пояс и сунул оружие в кобуру. Элспет усмехнулась и затем она тоже сняла скафандр и вынула из кармана шорт свой изящный пистолет.

Тут из репродуктора на стене раздался голос:

– Ношение оружие на этой планете незаконно. Мне придется задержать вас в шлюзе до прибытия представителя полиции.

Разрешение на пистолет находилось у меня в бумажнике. Оно было выдано на Каринтии, но распространялось и на Венцель, и я тяжко вздохнул при мысли о том, что мне придется снова вылезать из скафандра ради этого крохотного клочка ламинированного пластика. Но Элспет избавила меня от подобного неудобства.

– Я мисс Фергюс, – объявила она. Мой отец владеет всеми необходимыми лицензиями на ношение огнестрельного оружия, действие которых распространяется на всех без исключения членов его семьи и персонал. Позвоните в полицию, там вам это подтвердят.

Потянулись минуты ожидания, скрасить которое нам помогла выкуренная пополам сигарета – одна на двоих. Затем репродуктор на стене снова ожил, и голос оператора шлюза сказал:

– Мисс Фергюс, прошу извинить за задержку. Можете продолжать движение.

Мы снова забрались в кабину саней, и Элспет сунула свой "минетти" в "бардачок".

– А стрелять-то из него ты умеешь? – спросил я.

– Умею, – ответила она. – А если бы ты был немного понаблюдательней, то наверняка заметил бы, что спусковой механизм переделан так, чтобы стрелять можно было, не снимая перчаток от скафандра.

– Ясно. Чистая работа.

– Просто отец знает толк в механике, – отозвалась она.

Внешние ворота шлюза отворились, взревел мотор, и мы выехали наружу, на бескрайние просторы, покрытые мелкой пылью, после чего шасси оказались автоматически убраны, и сани заскользили вперед. Повсюду, куда ни кинешь взгляд, расстилалась серая безжизненная равнина. Тогда я оглянулся назад, и по мере того, как мы отъезжали все дальше и дальше от гигантского купола Плзеня, казалось, что город постепенно погружается в океан пыли.

Элспет щелнула переключателем радиопередатчика.

– Отец, это Элспет, – серьезно сказала она в микрофон. – Он здесь, со мной. Мы возвращаемся.

Ей ответил мужской голос, оказавшийся таким же, каким я его себе и представлял: довольно высокий, чуть дребезжащий.

– Хорошо, детка. Но будь осторожна. Я знаю, что ты возвратишься домой, но все равно, будь осторожна.

– Обязательно будем, – заверила она отца и отключила связь.

Тогда я сказал:

– Наверное, его пророчествв имеют слишком малый радиус действия.

– Это не пророчество, – отрезала она.

– Тогда что же? – с обиженным видом спросил я.

– Это невозможно объяснить на словах, – ответила она. – Вот вернемся домой, и сам увидишь, что к чему.

Она замолчала, всецело сосредотачиваясь на управлении санями, то и дело поглядывая при этом на миниатюрный циферблат гирокомпаса. Или возможно, это был гироскоп направления? Ведь одним из обязательных условий того, чтобы гироскоп можно было использовать в качестве компаса, является вращение небесного тела. Венцель совершает полный оборот вокруг своей оси за тридцать каринтийских суток, всегда оставаясь повернутым к планете одной и той же стороной. Интересно, станет ли гирокомпас эффективно работать при столь медленном вращении планеты? Спросить почему-то было неудобно, и я решил самостоятельно произвести в уме некоторые рассчеты, позволявшие найти ответ на этот вопрос.

Внезапно я насторожился.

Справа по борту, на горизонте появилась крохотная черная точка, начавшая быстро расти. Я оглянулся назад. Плезнь к тому времени уже скрылся из виду, но теперь в той стороне виднелись такие же черные точки. Я взглянул влево. Там, низко над горизонтом висело ослепительное солнце, медленно клонящееся к закату. Тогда я попросил Элспет затенить прозрачный свод кабины. Обеспокоенно взглянув на меня из-под пластикового забрала шлема, она выполнила мою просьбу. Да, с той стороны по направлению к нам неслась третья черная точка, оставляя за собой длинный шлейф пыли. Пыли? Но ведь пыль в вакууме должна была бы мгновенно оседать, подобно тому, как это происходило со следом от наших саней. Тогда что это? Дым? Да, это был дым; дым, сопровождающий яркую вспышку.

Я поделился с Элспет своими наблюдениями.

– Реактивные сани, – тихо пояснила она. – Таких на Венцеле всего несколько. Они бегают быстрее, чем наши, с ионными двигателями, хотя, с другой стороны, радиус их действия ограничен.

– И кто на них обычно разъезжает?

– Ну, например, полиция, – с сомнением в нрорсе сказала она. – И почта.

– Почто, – повторил я. – Знаешь, складывается такое впечатление, что на этом спутнике почтовая служба выполняет функции чьей-то личной армии.

– Но не думаешь же ты...?

– Думаю, – ответил я.

Быстроходные сани тем временем продолжали приближаться. Те, что шли справа по борту, поблескивали в лучах заходящего солнца ярко-красным цветом, так что их принадлежность теперь не вызывала никакого сомнения, хотя само по себе это еще ровным счетом ничего не означало. В конце концов, рассуждал я, возможно, это всего лишь три почтовых фургона, следующие обычным маршрутом с грузом каких-нибудь особо ценных бандеролей, посылок или еще какой-либо заказной почты, доставляемой к месту назначения наземным транспортом вместо ракеты.

– В этой стороне нет других городов, – сказала вслух Элспет, словно читая мои мысли.

Пыль перед нами внезапно взвилась вверх, и я увидел, что от реактивных саней, следовавших справа по курсу, в нашу сторону полетели яркие искры трассирующих очередей. Элспет резко вывернула руот влево. Я велел ей немедленно опустить забрало шлема, и видел, как она подбородком нажала на кнопку, приводившую в действие процесс герметезации скафандра. Я сделал то же самое, и затем включил радиосвязь.

Из наушников раздавался чей-то голос:

– Вызываю Петерсена и Фергюс. Вызываю Петерсена и Фергюс. Немедленно остановитесь.

Наши сани описали длинную дугу, а затем Элспет снова выровняла курс, следуя которым мы должны были разминуться с атаковавшими нас реактивными санями, проскочив у них за кормой. Сани, приближавшиеся к нам слева, тоже было открыли огонь, но почти тут же стрельба прекратилась; трассирующие пули взрывали пыль слишком близко от судна их коллег. Те же, что, нагоняли нас сзади, теперь немного изменили курс и быстро надвигались к нам с правого борта.

У меня в голове промелькнула спасительная мысль, что если воспользоваться радиопередатчиком, то можно было бы позвать на помощь. Будучи по натуре человеком совсем не гордым, а также принимая во внимание тот факт, что почтовики пустились за нами в погоню на реактивных санях, оснащенных, по всей видимости, пулеметами, я решил, что самое время вызвать полицию. Открыв шлем, я схватил микрофон радиопередатчика и щелкнул выключателем.

– Вызываю полицию Порта Плзень, – закричал я. – Вызываю полицию Порта Плзень. – В ответ из динамика раздавался лишь пронзительный, непрерывный писк. Очевидно, что наши враги предусмотрительно позаботились обо всем и теперь глушили наши радиосигналы.

Я снова закрыл шлем. Было видно, как раскаленная реактивная струя, вырывающаяся из двигателя саней, в хвост к которым мы зашли, на какое-то мгновение коснулась прозрачного корпуса нашей кабины. Не слишком приятное ощущение.

– Немедленно остановитесь. Немедленно остановитесь, – снова раздался у меня в наушниках странный голос.

В следующий момент вокруг нас снова взвились яркие искры трассирующих пулеметных очередей, и затем даже сквозь герметично закрытый шлем я услышал тонкий, пронзительный свист стремительно улетучивающегося воздуха.

Последующие события носили довольно скомканный характер, и даже сейчас я затрудняюсь внятно объяснить, как это было на самом деле. Почтовые сани обладали гораздо большей быстроходностью, не говоря о том, что на них, в отличие от наших, были установлены боевые орудия. При таком раскладе единственным нашим преимуществом была лишь способность маневрировать. Намерения почтовиков были вполне очевидны: окружить нас и пулеметными очередями вывести из строя двигатель наших саней. Не думаю, что они собирались нас убивать – по крайней мере, Элспет им точно нужно было взять живой – в связи с чем, видимо, их задача многократно усложнялась.

Но еще большей помехой на их пути оказалась та просто-таки сверхъестественная манера вождения, которой с легкостью владела Элспет. Раз за разом она лишь чудом избегала столкновения, упрямо направляя свою машину на таран, вынуждая то одни, то другие красные сани раз за разом сворачивать с дороги. И все это время я тщетно пытался открыть окна нашей кабины. Они не поддавались, оплавившись от пламени реактивного двигателя одних из саней, мимо кормы которых мы проехали на слишком малом расстоянии.

В конце концов, до меня дошло, что если уж пули могут пробивать обшивку и залетать в кабину, то ничто не мешает им и вылетать из нее сквозь все то же стекло. И тогда я тоже открыл огонь из пистолета, пытаясь применить на практике знания, полученные в ходе учений Резерва, и памятуя о том, что прицеливаться нужно тщательно и не спеша. Но вскоре у меня сдали нервы, нетерпение и отчаяние взяло верх над разумом, и я выпустил целый магазин патронов в сторону двух фигур в скафандрах, находившихся в кабине ближайших саней, одна из которых склонилась над пультом управления, а вторая как раз была занята тем, что разворачивала в нашу сторону ствол пулемета.

Как и следовало ожидать, ни в одного, ни в другого я не попал – как раз в тот самый момент Элспет сделала очередной крутой вираж. Так что ни в одного из седоков я не попал, но зато, по-видимому, одна из пуль угодила в топливный бак. Последовала внезапная вспышка голубоватого пламени – это был крохотный вулкан, в который на всем ходу влетели еще одни красные сани. Я видел, как из-под груды обломков появилась и свалилась в пыль охваченная пламенем, шатающаяся фигура – в пыль, поверхность которой несмотря на все наши маневры по-прежнему оставалась практически идеально ровной и лишь подернувшейся кое-где небольшими барханами. Я видел, как горящий человек увязает в пыли по колено, потом проваливается по пояс и наконец исчезает совсем. Вслед за ним в пучине пыли исчезли и обломки двух саней. Третьи сани остановились, и из открытых окон кабины были выброшены утяжеленные тросы. Магнитные забросные якоря? Спрашивать мы не стали. Не дожидаясь, чем кончится дело, Элспет вырулила на прежний курс, и мы продолжили путешествие.

Вражеские сани уже давно скрылись из виду, а над горизонтом уже возвышался сияющий купол лаборатории Фергюса, когда наш мотор вдруг кашлянул несколько раз и заглох, и только тогда мы поняли, что у наших ног колышатся волны серой пыли, продолжающей быстро прибывать.

– Пробоина, – тупо констатировал я. – Можно попробовать залатать дыры.

– Ничего не выйдет, – ответила Элспет, и в ее голосе слышалось радостное возбуждение. – Но, как я и обещала, домой мы все-таки попадем.

Выбравшись из своего кресла, она распахнула дверцу шкафа, из которого прежде я достал ее скафандр. На этот раз оттуда появились две пары странного вида приспособлений – это были нирокие, слегка вогнутые пластиковые ласты в виде лодок, внутри которой были закреплены ремни. Откинувшись на спинку кресла, она вытащила ноги из засыпавшей пол кабины пыли, и приладила на каждую из них по ласте, а затем безуспешно попыталась открыть окна. Я тоже старался изо всех сил, но даже теперь у нас ничего не вышло – оплавленные пластиковые панели было совершенно невозможно сдвинуть с места.

И тут я вспомнил о крохотном пистолете в бардачке. "Минетти" эффективен лишь при ведении ближнего боя, ибо в качестве патрон в нем используются небольшие осколки металла. Но зато его магазин вмещает сотню зарядов. Вынув маленький пистолет, я принялся стрелять короткими очередями, прошивая насквозь одной непрерывной линией прочный, прозрачный пластик. После третьего удара рукояткой моего, более массивного пистолета, окно поддалось и вывалилось наружу. Элспет подождала, пока я надену свои ласты-пылеходы, после чего осторожно вылезла наружу. Я последовал за ней.

И вот так, рука об руку, осторожно ступая мелкими, скользящими шажками, зорко следя за тем, чтобы не зачерпнуть, не дай Бог, пыль краем пластиковой ласты, мы медленно побрели в сторону видневшегося вдали купола.

Глава 22

Купол лаборатории Фергюса венчало несколько башен-маковок; издалека она казались бородавками на сверкающей шкуре какого-то исполинских размеров зверя, вальяжно растянувшегося в пыли. Из одних выглядывали пулеметные стволы, а из других торчали во все стороны антенны разнообразных конструкций и назначения. Я видел, как по крайней мере два пулемета медленно развернулись в нашу сторону, и то же самое сделало некое устройство, с виду напоминавшее сканер. Я надеялся, что Фергюс не нажмет по ошибки не ту кнопку, и, не удержавшись, выразил свои пожелания вслух.

– Беспокоиться не о чем, Джонни, – сказала Элспет. – Отец видит, кто мы такие.

И тут в наушниках шлема раздался скрипучий стариковский голос.

– Элспет! Что случилось? Я все это время пытался установить связь с вашими санями.

– Их немножко подстрелили, – сухо ответила она. – А до того эфир был забит помехами.

– Я же предупреждал, что нужно быть осторожней, – с укором проговорил он.

– Мы были крайне осторожны, – отозвалась она. – Пап, а теперь ты не мог бы замолчать? Нам нужно сосредоточиться на ходьбе.

– Как скажешь, дорогая, – проворчал он.

Мы сосредоточились на ходьбе. Управляться с пылеходами было совсем не сложно, и это напоминало катание на лыжах, с той лишь разницей, что при потере равновесия во время лыжной прогулки вы просто падаете в снег, а любое неловкое движение при прогулке на этих штуках может запросто стать причиной страшной и мучительной смерти. Поэтому мы осторожненько ползли вперед, отчаянно желая поскорее добраться до шлюза, расположенного в основании купола, но не решаясь прибавить шагу.

Я с облегчением вздохнул, когда Элспет забралась наконец-таки в тесную камеру, и сам последовал за ней. Мы стояли, крепко прижимаясь друг к другу – или, вернее сказать, насколько нам это позволяли громоздкие скафандры – и смотрели, как закрывается внешняя дверь, а стрелка барометра на стене начинает медленно ползти вверх, подтягиваясь к показателю нормального атмосферного давления. Затем мы подняли пластиковые забрала шлемов и без особого успеха попробовали поцеловаться. Мы были настолько поглощены этим занятием, что даже не заметили, как открылась внутренная дверь шлюзовой камеры и на пороге появился Фергюс. О его присутствии мы догадались лишь после третьего вежливого покашливания.

– Отец, – сказала Элспет, неторопливо отстраняясь от меня, – это мистер Петерсен.

Его водянисто-голубые глаза пытливо смотрели на меня из-под седых кустистых бровей. Старик холодно усмехнулся, а вслух заметил:

– Похоже, детка, вы с мистером Петерсеном уже успели познакомиться довольно близко.

Я выдержал его взгляд, не зная, как вести себя в такой ситуации. На каждой планете свои нравы и обычаи, и кое-где в галактике еще сохранились архаичные понятия о главенствующей роли родственников в отстаивании девичьей чести.

Старик протянул мне сухонькую руку.

– Добро пожаловать на борт, Петерсен. Что-то подзадержались вы в пути.

Я ответил на приветствие крепким рукопожатием.

– Мы были уже почти у самой цели, когда нас едва не настиг кто-то из ваших друзей-почтовиков.

Самообладание изменило Элспет, и она уже больше не казалась такой смелой и решительной, как прежде.

– Это было ужасно, – с дрожью в голосе проговорила девушка. – Там было трое, трое реактивных саней для наземной доставки почты. У них были пулеметы, они пытались остановить нас.

Старик посерьезнел.

– Я знал, что так оно и будет, – вздохнул он, – вернее, вспомнил... но было уже слишком поздно. Я... я вспомнил. Но еще раньше я знал, что вы оба благополучно доберетесь сюда. Я пытался предупредить тебя, Элспет. Раз за разом пытался связаться с вами по радио. И когда ответа не последовало, то грешным делом даже начал подумывать о том, а уж не нарушился ли порядок вещей.

– Порядок вещей? – переспросил я. Внезапно меня охватил приступ яростного гнева. – Да вы посмотрите на себя, разве вы отец? Какой нормальный родитель отправит дочь туда, где она может подвергнуться нападению вооруженных бандитов? Какой нормальный отец захочет, чтобы у нее на глазах люди сгорали заживо и утопали в пыли?

Он устало улыбнулся.

– Вы не понимаете, Петерсен. Пока еще вам этого не понять. И еще вы не знаете, почему было так уж необходимо, чтобы вы прилетели на Венцель и в конце концов оказались здесь, в моей лаборатории. Пока что об этом знаю только я.

– Полагаю, и это тоже часть вашего дурацкого распорядка?

– Часть единственно возможного порядка вещей, – поправил он меня.

– А мы до сих пор стоим здесь и препираемся, – весело воскликнула Элспет, – паримся в скафандрах, в то время, как для нас уже давно готовы комнаты. Послушай, Джонни, ты вроде бы жаловался, что умираешь с голоду. Тебе разве не хочется поскорее выпить и закусить?

– Я бы с превеликой радостью выпил, закусил и снова выпил, – ответил я в тон ей. – И еще принял бы душ. В этом чертовом скафандре ужасно жарко, я весь взмок, и временами мне даже кажется, что я сижу по уши в болотной тине.

– Вот и замечательно. Сейчас я тебя провожу в твою комнату.

Мы вышли из шлюзовой камеры, впереди шел Фергюс. Я изо всех сил старался не думать о девушке, что теперь шла рядом со мной, пытался действовать в лучших традициях Шерлока Холмса – видеть и примечать. В конце концов, меня прислали с Каринтии именно для того, чтобы во что бы то ни стало проникнуть под этот купол, и тот факт, что я оказался здесь по приглашению самого хозяина, отнюдь не освобождало меня от возложенных на меня обязательств.

Если накрытые огромным куполом улицы Плзеня напоминали собой огромную, сказочную теплицу, то интерьер этого, меньшего купола поначалу навевал воспоминания о космическом корабле. Здесь был отсек с гидропоническими резервуарами, в которых беспочвенным методом выращивались различные сельскохозяйственные культуры. Откуда-то доносился знакомый гул двигателя Манншенна. И если в Плзене хлюпание насосов и и жужжание вентиляторов было ненавязчивым, то здесь, видимо, просто не считали нужным пускаться на какие бы то ни было ухищрения ради снижения уровня шума от работающего оборудования.

И затем сходство с космическим кораблем неожиданно закончилось.

Перед нами открылась тяжелая, хорошо изолированная дверь открылась, и мы оказались в отсеке, из которого на нас пахнуло леденящим холодом. Здесь повсюду были расставлены клетки, и в каждой из них находилось по одному небольшому животному, в которых я без труда узнал каринтийских горных кошек. Это были симпатичные, пушистые животные, шкурки которых отличались завидным разнообразием расцветок. Все кошки крепко спали. Вооружившись длинной палкой, Фергюс привычно зашагал вдоль ряда клеток, пытаясь разбудить их обитателей. Но ни одна из кошек даже не пошевелилась.

– Спячка, – объяснил он. – Эти животные были завезены из зимнего полушария и помещены в условия, близкие к зимним.

– Но их можно разбудить? – поинтересовался я, испытывая невольный интерес к происходящему.

– Разумеется. – Старик замолчал и сосредоточенно уставился в пол, словно пытался что-то вспомнить. Затем он продолжал: – Я мог бы взять одну из этих кошек, поместить ее в теплое помещение, и она пробудилась бы от спячки. Или я так уже делал. Или еще только собираюсь. – Он снова немного помолчал. – Но тут существует этот проклятый элемент принуждения. А когда я начал этот цикл?

Его сбивчивая речь была внезапно прервана пронзительным мяуканьем. Разом обернувшись, мы увидели, что одно из животных все же отреагировало на прикосновение палки и проснулось. Похожая на нескладного тигра в миниатюре горная кошка металась по клетке, и от холода шерсть на ней стояла дыбом.

– Перестань, – радраженно пробормотал Фергюс. – Хватит беситься. Скоро тебе станет совсем тепло. Подожди еще немного. – Он обернулся к дочери: – Элспет! Время!

Девушка взглянула на циферблат огромных стенных часов.

– Сейчас 22:03, – ответила она.

– Хм-м, 22:03. Как следует запомни.

Взявшись за ручку в конце клетки – присмотревшись повнимательнее, я заметил, что в основании каждой из клеток находилась небольшая тележка Фергюс покатил ее к выходу из комнаты. Элспет же забежала вперед, чтобы предусмотрительно распахнуть перед отцом еще одну бронированную дверь. Мы прошли через шлюз, выполнявший здесь роль теплоизоляционной камеры, и оказались в другом помещении, которое, так же как и первое, было сплошь заставлено клетками. Здесь было очень душно и нестерпимо воняло кошками. Со всех сторон доносилось мяуканье и рычанье горных кошек, так что вести здесь нормальный разговор было практически невозможно.

– Вот видите, – прокричал Фергюс мне в самое ухо, – это единственная особь тигрового окраса. Теперь смотрим на табличку, прикрепленную на клетке. Номер 403. Так, эту киску нужно покормить и налить ей воды.

Взяв шланг, он наполнил миску водой, после чего открыл стенной шкаф, вынул оттуда кусок мяса и сунул его между прутьями клетки. Животное жадно лакало воду, но завидев или учуяв мясо, тут же оторвалось от миски. Наблюдение за этой трапезой было зрелищем не из приятных.

– Теперь она не спит! – закричал Фергюс, с трудом перекрикивая рев других животных, которые, завидев, что одному из их собратьев досталось угощение, принялись шумно протестовать против такого рода несправедливости.

– Вообще-то нам тоже не мешало бы чего-нибудь съесть, – подала голос Элспет, воспользовавшись секундным затишьем в общем гаме.

– Да-да, милая. Но сперва я должен показать мистеру Петерсену, для чего это все нужно. И не забудь время. На часах было 22:03, не так ли? И запомни номер клетки.

Мы перешли в третью комнату, где также находились клетки с животными. Однако, мое внимание поначалу привлекли вовсе не они. В глубине помещения находился агрегат, которого я всегда побаивался. Это был приведенный в действие двигатель Манншенна – сложное, сверкающее сооружение, включающее в себя несколько плавно движущихся гироскопов и множество вращающихся зеркальных дисков. Они приковывали взгляд и внимание, навевая мысли о хаотичном континууме, который, казалось, вот-вот достигнет крайнего предела, став меньше, чем ничто – или все-таки больше, чем бесконечность? но этого никогда не случалось. Я поспешно отвел взгляд, успев, однако, заметить, что к этому искажающему время агрегату была прилажена странным образом изогнутая колонна, напоминающая трех – или все-таки четырех-? мерную бесконечную замкнутую кривую Мобиуса, антенну маяка Карлотти. В общем, на мой взгляд, это было чудовищное и совершенно бессмысленное сооружение. Или, может быть, оно и нужно было для того, чтобы искажать всякий здравый смысл?

– Не глядите туда, – предостерег Фергюс.

– Сам знаю! Не маленький! Я бывал в космосе! – огрызнулся я.

– Тогда вам и без объяснений должно быть все ясно. И если уж вам так необходимо на чем-то остановить взгляд, то смотрите лучше на клетки.

И я стал разглядывать клетки.

Клетки, как клетки, ничего необычного. Странным казалось лишь то, что помещенные в них горные кошки крепко спали, хотя в комнате было довольно тепло, и даже можно сказать жарко. Добудиться же их, как и тех животных, что находились в "холодном" отсеке, было совершенно невозможно.

– На этих даже анти-хибернин не действует, – пояснил Фергюс. – Хотите убедиться?

– Я поверю вам на слово, – отказался я.

– Хорошо. А теперь, мистер Петерсен, не могли бы вы вернуться назад и привезти сюда клетку с нашим тигрово-полосатым другом? Номер 403.

– Отец, – взмолилась Элспет, – тебе обязательно нужно заниматься этим прямо сейчас?

Фергюс обернулся и мрачно взглянул на дочь.

– Возможно, это и не обязательно, но...

– Не ходи туда, Джонни! – воскликнула она.

Я замер на месте в нерешительности.

– Теперь припоминаю, – пробормотал Фергюс. – Я ходил...

– Вот и иди, – отрезала она.

Старик вышел и вскоре вернулся, вкатывая клетку с рычащим животным. Он поставил ее в круг, начерченный на покрытом глянцевым пластиком полу. Я обратил внимание на то, что антенна маяка Карлотти, подобно стволу некоего фантастического орудия, была направлена точно в центр круга.

Фергюс же тем временем отошел от клетки, занимая место за необычным пультом управления сложной кострукции, и принялся нажимать какие-то кнопки и щелкать переключателями. Издаваемый двигателем Манншенна монотонный гул начал перерастать в высокий, пронзительный звук, вскоре достигший сверхзвуковых частот и сделавшийся неразличимым для человеческого уха. Мне отчаянно хотелось поднять глаза и взглянуть в сторону адской машины со всеми ее гироскопами, но так и не решился, продолжая упорно смотреть на Фергюса и слушать безумные вопли горной кошки.

– Произвольные показатели! – воскликнул старик. – Произвольные!

Он с силой крутанул штурвал и поспешно отступил от пульта управления. Штурвал же, который по логике вещей должен был бы крутиться в течение нескольких минут, резко замедлил обороты и почти тут же остановился. Фергюс протянул некое телескопическое устройство, похожее на раздвижную руку, и нажал выключатель. Рев животного в клетке внезапно стих.

– Время, – упавшим голосом сказал Фергюс.

Я взглянул на стенные часы. Они показывали 22:35. Фергюс поманил меня к пульту управления и, когда я подошел, указал на циферблат, расположенный за штурвалом, который он крутанул наугад. На миниатюрной табличке темнела надпись: "Минуты", а стрелка застыла на значении 32.

Я выполнил в уме нехитрые арифметические действия: 22:35-22:03=32.

Я перевел взгляд с циферблата на клетку с горной кошкой – животное погрузилось в глубокий сон, подобный тому состоянию спячки, из которого оно так или иначе оказалось выведено прежде. Или это был еще более крепкий сон?

– Она не умерла, – устало проговорил Фергюс. – Она не умерла, но разбудить ее невозможно. С ней можно делать все, что угодно – жечь, резать на куски – но она все равно не проснется. – В голосе его послышалось отчаяние. – А время-то уходит.

Глава 23

Я вздрогнул и проснулся, леденея от ужаса и почти не сомневаясь в том, что все идет совсем не так, как надо, и что случилось нечто непоправимое. Однако, знакомые, такие привычные звуки едва снова не убаюкали меня – этот мерный, приглушенный гул межзвездного двигателя звездолета, хлюпанье наносов, тихое жужжание вентиляторов.

Но вместе с тем меня окружали и иные звуки.