Текст книги "Шаг в неизвестность"

Автор книги: Берта Эллвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

4

Дороти пробудилась от беспокойного сна. За окнами еще было темно. Она глубоко вдохнула, удерживая воздух, пока не почувствовала боль в легких. Рука спящего Ральфа лежала не ее груди. Его тело согревало ее, и, казалось, не было большего счастья, чем лежать так в теплой постели с любимым мужчиной после сладкой, упоительной ночи.

Ее тело стонало и ныло в самых интимных местах, которые раньше никогда не давали о себе знать, воспоминания о страстных поцелуях Ральфа жгли кожу, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что пронзала сердце стыдом и страхом, которые принес наступивший день. Не легко было освободиться от образов ночи.

Дороти вспомнила, как исступленно Ральф изучал ее изнывающее тело, как его губы и руки доводили ее до умопомрачения, как она начала отвечать на его ласки с такой же страстью и как, не в силах больше сдерживать себя, молила:

– Люби меня. Прошу, люби меня сильнее!

Сердце сжалось от стыда. Но картины минувшей ночи не давали покоя, появляясь перед глазами вновь и вновь.

Его тело изгибалось над ней, влажное и жаркое, и она слышала его голос, низкий и хриплый:

– Я хочу тебя, хочу!

Раздвинув ее бедра, он с усилием проник в пылающую глубину, заставив Дороти вскрикнуть от резкой боли. Она стала двигаться под ним, то прижимаясь к нему, то отстраняясь, все быстрее и быстрее, своими стонами подстегивая его, призывая его войти в нее глубже. И он слышал, понимал, ощущал, что хочет ее тело. Теперь он не остановился бы ни за что на свете.

Дороти изнемогала от приближения какого-то нового, неведомого ей наслаждения. Руки Ральфа гладили ее ягодицы, хриплые стоны вырывались из его груди. Он плавно двигался, проникая все глубже и глубже. Дороти почувствовала, как неизъяснимая радость, нарастая, понесла ее куда-то ввысь, и вдруг, достигнув своего пика, подбросила ее тело взрывом блаженства…

Дороти глубоко вздохнула и погладила его руку. Надо было набраться смелости и разбудить его, но ком подкатывал к горлу. Она высвободилась из-под его руки. Еще никто не проснулся, и Ральф должен вернуться к себе незамеченным. У них было мало времени.

После того как он овладел ею, и до того момента, как она заснула, они не сказали друг другу ни слова. Он молча гладил ее разметавшиеся по постели волосы, тихо целовал, убаюкивая. Дороти не помнила, как уснула.

Что он теперь думает о ней? Ей даже страшно было представить.

Она вспомнила, как просила его любить ее, но в том, что они сделали, не было любви, конечно, не было. Был только секс, потому что она, сама не осознавая этого, подала ему знаки, говорящие о ее готовности лечь с ним в постель, о ее страстном желании… А значит, она во всем виновата сама, и сама будет выкручиваться из этой ситуации. Любой мужчина возьмет то, что преподносят ему на тарелочке.

Теперь она поняла до конца, что испытывала ее мать, когда оказалась точно в таком же положении, в каком Дороти была сейчас. По-новому оценила она долю вины своего отца. Линда Нильсон отдалась мужчине, с которым не могла быть вместе, она не думала о последствиях и жила только редкими, тайными встречами со своим любовником. Может быть, Генри Маккларти и не был так виноват в том, что произошло. Он просто не устоял перед соблазном, когда ее мать предложила ему себя, точно так же, как она предложила себя Ральфу.

Она содрогнулась от этой мысли, и ей стало вдвойне стыдно. Неожиданно Ральф произнес:

– Замерзла, дорогая? Иди ко мне, я тебя согрею. – Его голос звучал довольно бодро, как будто он давно проснулся.

Дороти замерла.

– Нет, не нужно, – произнесла она глухо.

Она сделала над собой усилие, подавив желание прильнуть к нему. Больше всего сейчас ей хотелось продолжения того, что было ночью.

Дороти не знала, что нашло на нее, но неожиданно ее стали сотрясать рыдания, угрожая вырваться наружу и выдать эмоции, которые переполняли ее. Но разреветься у него на глазах было бы большой глупостью, потому что это никому не было нужно. Ральфа вряд ли интересовало, что творилось в душе у девушки, с которой у него был обычный секс, без примеси возвышенных чувств.

– Нам надо поговорить, – произнес он вдруг серьезным голосом. – Больше ничего. Даю тебе слово. – Он мягко, но настойчиво уложил ее обратно на подушки, накрыв одеялом ее замерзшие плечи.

Дороти готова была сквозь землю провалиться. Сейчас он, наверняка, попросит ее не говорить никому о том, что было между ними. Это было бы очень разумно. Он не захочет, чтобы кто-нибудь узнал, что богатый, всеми уважаемый бизнесмен, имеющий связи в самых высоких кругах, спал с убогой прислугой. Она бы очень хотела рассказать ему, что она является дочерью Генри Маккларти, но до разговора с отцом нужно было молчать. Может быть, и потом придется скрывать от всех свое истинное происхождение, если отец откажется признать ее своей дочерью.

Кроме того, Ральф возненавидит ее, узнав о том, что его друг и партнер, муж его обожаемой тети, изменил своей жене. Дороти не вынесет этого.

Она сжалась под одеялом, каждый мускул хрупкого тела напрягся, чтобы принять удар жестких слов, которые собирался произнести Ральф. Облокотившись на локоть, он внимательно разглядывал ее. Дороти отвернулась, не в силах вынести его взгляд.

Первые лучи солнца стали пробираться в комнату через небольшое окно. Пауза, которую сделал Ральф, свидетельствовала о том, что то, что он скажет, будет иметь чрезвычайную важность. Она сжала зубы. Она переживет это. Переживет, и вынесет урок на всю жизнь.

Стук ее сердца не мог заглушить его равномерного дыхания. Ей хотелось быть такой же спокойной и уверенной в себе, как и он.

– Мне скоро надо будет уйти, – произнес он мягко. – Грэйс встает рано, а я не хочу тебя скомпрометировать.

Губы Дороти задрожали, глаза наполнились слезами. Ральф оказался настоящим джентльменом. Он не обращался с ней грубо или презрительно, не обзывал, даже не просил о секретности, чтобы его гордость не была уязвлена. Он действительно думал о ней.

Длинные пальцы откинули прядь волос с ее щеки, затем коснулись ее подбородка, поворачивая ее голову так, чтобы большие зеленые глаза посмотрели на него.

– Ты была девственница, Дороти. Я должен сожалеть о том, что произошло, просить у тебя прощения, но при всем желании я не могу. Ты была такая… – Он остановился, подыскивая подходящее слово. Пальцы скользнули от ее подбородка вниз по шее. – Чувственная.

Его проницательный, серьезный взгляд, мужественные черты лица, прикосновение руки, – все это опьяняло Дороти. Он сказал, она была чувственная? Он же не будет обманывать ее? Зачем это надо?

Ей захотелось удержать его, обвить его шею руками и рассказать, как разрывается ее сердце от любви к нему. Она почувствовала тепло между бедрами, грудь заныла, прося ласки. Но тут он произнес слова, которые обдали Дороти холодом с ног до головы:

– Ты в первый раз занималась любовью. Я думаю, что ты вряд ли предохранялась.

Дороти раскрыла рот и уставилась прямо перед собой невидящими глазами. Ей даже не пришла в голову мысль об этом. Несмотря на то, что Кэтрин всегда говорила, что она совсем еще тепленькая и наивная, Дороти никогда не соглашалась с этим, считая себя вполне взрослой и разумной. Только сейчас она осознала, как ошибалась.

– Чтобы не забеременеть, – пояснил Ральф терпеливо, подумав, что она не поняла его.

Дороти отрицательно покачала головой. Стыд не давал ей произнести ни слова. Она содрогнулась, услышав, сколько сожаления было в его голосе, когда он добавил:

– Я тоже. Это непростительно с моей стороны. – Он соскочил с кровати. – Ты можешь забеременеть, Дороти. Вот о чем мы оба должны сейчас подумать. – Он быстро одевался, и шорох одежды был единственным звуком, который нарушал воцарившуюся тишину. – Мы обсудим это позднее. А сейчас пообещай мне, что не будешь ни о чем беспокоиться.

Когда он ушел, Дороти почувствовала себя страшно одинокой, еще более одинокой, чем когда умерла ее мать.

«Обещай, что не будешь ни о чем беспокоиться»! Как он мог так говорить? История повторялась. Вся жизнь, может быть, пойдет кувырком! Как она могла не беспокоиться?

Быстро приняв душ, Ральф незаметно выбрался из притихшего дома. Просыпался новый весенний день, первые лучи рассвета радостно приветствовали его.

Небольшая прогулка поможет привести мысли в порядок, подумал он. Решение проблемы уже начинало вырисовываться в уме, и, когда оно окончательно сформируется, можно будет действовать. Ральф был решительным человеком. Он не привык откладывать дела в долгий ящик. Вот и теперь, шагая уверенной походкой по тропинке, он собирался найти выход из сложившейся ситуации, которая грозила бедой Дороти. Он сделает все, чтобы она не пострадала.

– Положи и себе немного, – пробубнила Сьюзен с набитым ртом, поглощая яичницу с колбасой. Внимательно рассматривая Дороти, она хлопала своими ярко накрашенными и абсолютно пустыми глазами, недоумевая, что случилось с ее соседкой по комнате за эту ночь. Сама она провела ночь в объятиях одного из своих приятелей и только недавно вернулась.

Дороти не чувствовала голода. На тарелке перед ней лежал маленький кусочек бекона и хлеб, но даже это она не в силах была съесть. Сьюзен перевела взгляд на кухонное окно, и глаза ее приняли более осмысленное выражение. Проследив ее взгляд, Дороти увидела Ральфа, бодро пересекающего поле по направлению к дому. У нее перехватило дыхание. Как он хорош! Не удивительно, что Сьюзен, не отрываясь, смотрела на него. В простом свитере и тяжелых деревенских ботинках он выглядел еще мужественнее и притягательнее.

Дороти занервничала. Она старалась настроить себя перед завтраком на спокойный, позитивный лад, чтобы избежать расспросов со стороны миссис Миллер и Сьюзен, но появление Ральфа все испортило. Она не могла скрыть волнения. Щеки покрылись румянцем, салфетка в ее руке за две секунды превратилась в маленький комок, который она продолжала нервно мять пальцами.

– Он настоящий красавчик, – сказала Сьюзен, накладывая себе еще мармелада.

– Мистер Аттенборо, должно быть, голоден, – серьезно произнесла миссис Миллер.

А я, должно быть, беременна, грустно подумала Дороти. Она удивилась, почему эта мысль больше не приводит ее в такое паническое состояние, как утром. Вдруг она похолодела. Если история повторяется в точности, и она беременна, то… как насчет семейного положения Ральфа?

– Он женат? – невольно спросила она, покраснев. Она сама не поняла, как эти слова вырвались у нее.

– Только не он! – насмешливо сказала миссис Миллер, поджаривая на сковородке новую порцию бекона. – Я как-то сказала ему, что пора бы уже остепениться, но он ответил, что не понимает, зачем наслаждаться одним цветком, когда можно иметь целый букет. – Она вздохнула. – И все же я надеюсь, что придет время, и ему захочется спокойной семейной жизни.

– Думаешь, у тебя есть шансы? – сказала Сьюзен, с интересом поглядывая на Дороти. – Забудь об этом. Я сама занялась бы им. Такой мачо! Но я хорошо разбираюсь в мужчинах. Такие, как он, даже не взглянут в нашу сторону. Если он когда-нибудь женится, то это будет первая красавица Канады, какая-нибудь аристократка. На меньшее он не согласится.

Дороти не нужно было напоминать об этом. Она не хуже Сьюзен успела узнать Ральфа Аттенборо. Извинившись, она встала и удалилась.

Ральф вошел в дом через дверь, ведущую прямо в кухню. Он снял ботинки и надел мягкие домашние тапочки. Судя по ароматным запахам, наполнявшим полутемный коридор, он пришел вовремя: завтрак был готов. Запах жареного мяса напомнил ему, что он уже сутки ничего не ел. Он бодрым шагом направился в кухню, надеясь застать там Дороти. Войдя в небольшое, но уютное помещение он огляделся по сторонам.

– Доброе утро, мистер Аттенборо, – приветливо сказала Грейс, наливая в чашку только что сваренный кофе.

Сердце Ральфа упало. Дороти нигде не было. Разочарование, которое он испытал, испугало его настолько, что он засомневался, все ли с ним в порядке. Неужели он стал так зависим от этой девчонки? Он собирался сделать важное сообщение, но теперь придется подождать, пока Дороти и все остальные не соберутся вместе за обедом.

– Ваш завтрак готов, – сказала Грейс.

Она подошла к столу, за которым сидела Сьюзен, с аппетитом жевавшая бутерброд с джемом. Ту, казалось, совершенно не смущало появление Ральфа Аттенборо, и даже не приходило в голову, что нужно быстрее закончить с завтраком и исчезнуть.

– Доедай и начинай уборку в комнатах, – строго произнесла Грейс, обращаясь к Сьюзен. – Дороти уже работает, а ты и не собираешься пошевеливаться. Я приду через несколько минут и, если увижу, что вместо уборки ты как всегда сплетничаешь, распрощаюсь с тобой навсегда. Нам не нужна такая прислуга. – Она взяла со стола маленькую тарелку, на которой лежал нетронутый бутерброд и половинка печенья.

Видимо, это был завтрак Дороти, подумал Ральф. Он усмехнулся про себя, когда недовольная Сьюзен с неохотой поднялась из-за стола, всем своим видом показывая, что она смертельно оскорблена.

– Я отработаю до конца недели, а потом моей ноги тут не будет. Такая жизнь не для молодой, симпатичной девушки. – Она выразительно посмотрела на Ральфа. – Я не привыкла, чтобы со мной обращались, как с ребенком. – Она сверкнула глазами в сторону Грейс. – Мой парень не хочет, чтобы я тут работала. Скребла кастрюли и драила полы за гроши. Он вообще хотел, чтобы я уже сегодня уволилась, но мне же не заплатят, если я не отработаю до конца этой недели. Оплата по неделям. – Сьюзен повернулась в сторону Ральфа, как будто ища у него поддержки.

От такой наглости он чуть не выронил чашку, которую держал в руке. Если она уедет из «Маккларти Эстейт» в конце недели, подумал он, то это вполне впишется в мои планы.

– Нам будет жаль расстаться с тобой, Сьюзен, – с иронией произнес он, – но, видимо, ты уже приняла решение, и мы не вправе принуждать тебя поменять его.

Побагровев, она резко отодвинула стул, возле которого стояла, и вылетела из кухни, громко хлопнув дверью. Ральф повернулся к Грейс, которую буквально трясло от ярости.

– Несносная девчонка! Откуда только гонор такой! – взорвалась она, как только Сьюзен вышла. – Но что же нам теперь делать? До приезда мистера Маккларти осталось всего несколько дней. Когда он появится здесь с молодой невестой, все должно блестеть и сиять. Дороти очень старательная, но она не может убрать весь дом одна. Даже если я буду помогать. А давать объявление о найме новой прислуги уже поздно. – Она беспомощно развела руками.

– Расслабься, Грейс, садись. – Он встал и галантно отодвинул стул для Грейс, приглашая ее сесть рядом.

Ральф был слишком измотан и голоден, чтобы решать такие проблемы сейчас. Он с жадностью набросился на бекон с яичницей. Немного утолив аппетит и почувствовав новый прилив сил, он снова вспомнил о Дороти, о минутах безумной страсти прошлой ночью. Он говорил себе, что не виноват, что просто потерял голову, соскучившись по красивым женщинам, но в то же время совесть подсказывала, что это не могло послужить оправданием его необдуманного поступка. По крайней мере, сейчас он знал, что ему надо делать.

Посмотрев в усталые глаза Грейс, своего старого, доброго друга, он сказал:

– Я сам займусь этим. – Он отодвинул пустую тарелку и снова взглянул на экономку, собираясь ошарашить ее новым известием: своим решением по поводу Дороти. – Мне надо кое-что обсудить с тобой.

Через полчаса он был в кабинете Генри, начиная внедрять первую часть своего плана. Группа профессиональных уборщиков уже была вызвана им из ближайшего городка. Они приедут к обеду. Теперь осталось только предупредить Дороти о произошедших изменениях. Он быстро взбежал по ступенькам на второй этаж, где должны были работать девушки. Чем ближе он подходил к комнате Генри, тем тверже становился его шаг. Раздался раскатистый смех Сьюзен. Ральф остановился.

Дверь была приоткрыта, и он мог слышать, о чем разговаривали Дороти и Сьюзен.

– Коттедж бывшего садовника? – Это был голос Сьюзен. – Конечно, я знаю. Его здесь все знают. Он находится в поместье. А почему ты спрашиваешь? Там жил кто-то, кого ты знаешь?

– Нет, не совсем, – послышался робкий голос.

Ральф вздрогнул. Дороти.

– Кое-кто, узнав, что я собираюсь здесь работать, упомянул этот коттедж. Сказал, что он как с картинки. Вот я и хочу на него посмотреть.

– Поверни направо в конце дороги. Увидишь клумбы. От них ведет узкая тропинка. Иди по ней и через минуту сверни налево. Если тебе нравятся старые домики с соломенными крышами и всякие там цветочки, то получишь удовольствие. Что касается меня, я собираюсь взглянуть на библиотеку недалеко от поместья. Говорят, это зрелище. Может, даже зайду внутрь, возьму какую-нибудь книжку.

Ральф усмехнулся. Да, действительно, тихая деревенская жизнь не для Сьюзен. Он вошел в дверь. Сьюзен развалилась на кровати Генри Маккларти и рассматривала свои обкусанные ногти. Увидев Ральфа, она встала и уставилась на него во все глаза. Но он смотрел только на Дороти.

Она стояла спиной к нему и усиленно терла тряпкой дверцу полированного шкафа. Яркий солнечный свет падал на ее маленькую головку, демонстрируя богатство и блеск густых каштановых волос. В отличие от своей ленивой напарницы, она всю душу вкладывала в то, что делала, стараясь отработать каждый цент своего скудного жалованья.

Ральф почувствовал прилив нежности. Что бы ни случилось, он поклялся еще утром, что Дороти никогда не будет страдать из-за того, что было сегодня ночью. То, что произошло между ними, было так не похоже на его предыдущие интрижки, к которым у него всегда было несколько циничное отношение. Но он старался не думать об этом сейчас. Он смотрел, как Дороти приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до верхнего угла шкафа. Ральф знал, что со временем все забудется, и Дороти Нильсон тоже. Единственное, что он должен сделать, это расстаться с ней с чистой совестью.

Дороти не заметила, как Ральф вошел в комнату, и после недолгой паузы снова заговорила, обращаясь к Сьюзен:

– Ты, наверное, не помнишь ту семью, которая жила в этом коттедже раньше?

– Я помню, – сказал Ральф. Его взгляд был прикован к спине Дороти, к ее резко напрягшимся плечам, словно он хотел развернуть ее к себе усилием воли. – Девушки, произошли кое-какие изменения.

Он заставил себе повернуться к Сьюзен, которая с кислой миной на лице натирала дубовые полы. Если кто и должен был напрячься, когда он вошел, так это она, а не Дороти, которая работала, как пчелка. Может быть, Дороти подумала, что им не разрешено болтать во время работы, и поэтому так испугалась? – мелькнуло в голове у Ральфа. Интересно, почему она расспрашивала об этом коттедже и о той семье, которая жила тут много лет назад? Просто так, чтобы поговорить о чем-то, или у нее были какие-то свои причины?

– Я решил нанять бригаду рабочих, чтобы они тут все привели в порядок, – начал Ральф. – За эту неделю будет заплачено, как за полную. – Он выразительно глянул на Сьюзен. – Можно собираться домой прямо сейчас.

Сердце Дороти замерло в груди. Ноги подкосились в коленях. Вот как. Сказать девушке, чтобы она не беспокоилась о возможных последствиях их ночного безумства, успокоить ее, а потом просто выкинуть на улицу. Отдать ей приказание, как обычной служанке, забыв о том, что так страстно шептал ей этой ночью. Да! Ральф Аттенборо не стал теряться и мучиться долгими решениями. Он решил избавиться от нее на следующее же утро, даже не дав опомниться и прийти в себя. Конечно, ему не нужны лишние проблемы. Зачем только было говорить ей, что они вместе все обсудят и решат?

К этой обиде примешивалась досада на то, что ей придется уехать из «Маккларти Эстейт», так и не узнав ничего о своем отце. Зато она очень хорошо узнала себя! Дороти чуть не плакала. Ей даже не удастся взглянуть на дом своих бабушки и дедушки, посмотреть, где провела первые восемнадцать лет жизни ее мать.

Но, видно, ничего не поделаешь. Она не подписывала никакого контракта, и с самого начала знала, что ей могли указать на дверь в любую минуту. Она взяла щетки и тряпки и медленно развернулась к Ральфу, который собирал и подавал Сьюзен разбросанные по полу очистители и полироли.

Она решила, что лучше умрет, чем покажет ему, как она страдает. Высоко подняв голову, она с равнодушным видом смотрела, как Сьюзен поспешно собирается. Дороти знала, что та объявила хозяевам о том, что уедет в конце недели. Видимо, Ральф воспользовался случаем, чтобы заодно избавиться и от нее. Она не заплачет! Она ни за что не заплачет!

Пусть он только попробует предложить ей деньги! Она возьмет только то, что причитается ей за работу служанки.

– Я буду готова через десять минут, – спокойно произнесла она. Ее голос звучал твердо и уверенно. – Я только хотела бы воспользоваться телефоном, вызвать такси.

Ральф медленно повернулся к ней. Его жгучие черные глаза внимательно изучали ее, как будто она чем-то удивила его. Может быть, гордым поведением. Уж не думал ли он, что она будет устраивать скандал и навязываться ему! Дороти не могла больше выдержать этого испытующего взгляда на себе. Она отвернулась, чтобы не заплакать. Как и ее мать, она была безнадежно влюблена в мужчину, от которого должна была бежать, чтобы не погибнуть.

– А ты никуда не едешь, – заявил он спокойным тоном, не терпящим возражений. – Уезжает только Сьюзен, потому что эта работа ей не подходит. Ты – другое дело.

А ей, значит, подходит! Потому что она согласна работать за гроши? Потому что хорошо вела себя и никогда не жаловалась, как Сьюзен? Может быть, в словах Ральфа не было ничего оскорбительного, но Дороти стало обидно.

Еще несколько секунд назад она готова была расплакаться из-за того, что, как она думала, он хотел ее бросить. В один момент все изменилось. Он оставлял ее в «Маккларти Эстейт». Но с какой целью? Наверняка, бригада профессиональных уборщиков справится и без ее помощи. Здравый смысл подсказывал, что она ошиблась, подумав, что Ральф собирался отказаться от нее, но обида и страх не давали ей до конца поверить в это.

– Вам вряд ли понадобятся мои услуги. – Она смотрела ему прямо в лицо. Ее глаза, насыщенно зеленого цвета, были красивы как никогда. – Профессиональные рабочие наведут здесь шик и блеск. Я только буду им мешать. Мне лучше уехать.

Несмотря на то, что она старалась говорить как можно тверже, ноги едва держали ее, и она сама удивлялась, как еще не потеряла сознание. Но она должна была выдержать. С одной стороны, она надеялась, что Ральф подарит ей еще несколько дней счастья. С другой стороны, если он согласится отпустить ее, ей будет очень больно, но это ее спасет. Спасет от горькой участи остаться в конце концов одной, как мама. Возможно, она избежит ее судьбы, если уедет немедленно.

С каждой минутой, проведенной рядом с Ральфом, она все крепче и крепче прирастала к нему сердцем. Что будет дальше? Она будет искать его взгляда, радоваться брошенному ей ласковому слову, оживать от его улыбки, не спать ночами в тщетной надежде, что он придет к ней. Такой жизни не пожелаешь и врагу.

– Перестань думать об уборке, – сказал Ральф, подождав, пока Сьюзен выйдет из комнаты. – Возможно, ты беременна. Я хочу, чтобы ты была под моим контролем, пока мы не узнаем это точно. Я воспользовался тобой, в чем раскаиваюсь.

Дороти обмерла.

– Однако я чувствую ответственность и хочу, чтобы ты осталась, – заключил он.

Что он имеет в виду? – спрашивала себя Дороти в припадке тихой истерики. Если случится худшее, он отправит ее в клинику и заплатит за аборт? Пусть даже не думает об этом!

– Я сама о себе могу позаботиться, – ответила Дороти, уставившись в одну точку на полу.

Ральф сделал два широких шага в ее сторону и взял ее за подбородок.

– Не можешь. А даже если бы и могла, я бы тебе не позволил. Я виноват, я и отвечу. – Он судорожно вздохнул и продолжил более ровным голосом, что, видимо, потребовало от него некоторого усилия. – Переоденься. Поедем, пообедаем где-нибудь. Я расскажу тебе, что собираюсь делать.

Она открыла рот, чтобы сказать «спасибо», но он не дал ей, обняв ее за плечи и ласково улыбнувшись:

– Улыбнись, Дороти. Пожалуйста.

Она подняла на него влажные от слез глаза. Казалось, она тонет в его улыбке, в черных бездонных глазах. От него исходил какой-то умопомрачительный дух сильного и нежного мужчины. Слегка улыбнувшись, Дороти склонила голову, чтобы скрыть от него то, как порозовели ее щеки. Когда он был так близко, она ни в чем не могла ему отказать.

Она была безнадежно влюблена в Ральфа Аттенборо и ничего не могла с этим поделать!