Текст книги "Река жизни"

Автор книги: Бернард Симен

Глава III
Обвиняющая кровь

Для тех, кто верил, будто бы кровь семьи или племени обладала неповторимыми чудодейственными свойствами, вполне естественно было оберегать эту кровь с религиозной фанатичностью. И здесь мы сталкиваемся с истоками кровавой вражды, вины и мести. По обычаю, когда проливалась кровь, члены семьи жертвы обязаны были умиротворять дух крови актом мщения.

Обычно отомстить за пролитую кровь должен был ближайший родственник убитого. Согласно Моисееву кодексу (Второзаконие, гл. 19: 11–13), этот родственник величался «мстителем за кровь», а акт мщения освящался волею божьей. Родовая вражда и вендетта до сих пор встречаются всюду, где живет человек. Только в одной Сардинии она ежегодно уносит несколько сотен жизней.

Одним из свойств крови, которое вызывало всеобщее благоговение, была приписываемая ей способность изобличать преступников и вершить правосудие. Издревле, когда человек отнимал жизнь у ближнего, он должен был совершить сложнейшие ритуалы, чтобы уберечься от «мщения» крови, которую он пролил, ибо, по поверьям, вместе с кровью из жертвы вырывался ее дух. И этот дух преследовал убийцу, ходил за ним по пятам, навлекая на него безумие или смерть.

Издавна соблюдался обычай: любой человек, увидевший покойника – родственник ли, друг или посторонний, – должен был подойти к нему и дотронуться до него рукой, иначе призрак покойного будет преследовать его. За этим обычаем кроется еще более древний, прошедший века предрассудок: будто бы труп начнет кровоточить при приближении или прикосновении убийцы. Это суеверие сыграло известную роль в раскрытии таинственных убийств и долгое время оставалось частью британского уголовного законодательства. Находясь под влиянием этого мрачного суеверия, люди, подозреваемые в убийстве, иногда отказывались приближаться к трупу и тем самым выдавали себя. История английской юриспруденции, как мы увидим ниже, знает множество случаев раскрытия самых чудовищных преступлений, когда правосудие вершила кровь.

«Обвинительное» свойство крови получило божественную санкцию в Библии. Бог сказал Каину, убившему брата своего: «Что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет ко мне от земли» (Бытие, гл. 4: 10).

Даже такой передовой философ, как один из основоположников современной науки Фрэнсис Бэкон (XVII век), в своей книге «Sylvia Sylvarum» – своде накопленных в течение десяти веков человеческих познаний в области естественной истории – оставил следующее свидетельство:

«Широко распространено мнение, что, если к убитому подвести убийцу, раны на теле жертвы начинают кровоточить… Возможно, здесь имеет место чудо правосудия свыше, ибо бог всегда выводит преступников на чистую воду…»

Бэкон не высказался в безусловную поддержку этого поверья, однако он вынужден был с ним считаться. И здесь мы сталкиваемся с одним из примеров злой иронии, которыми столь богата история нашей цивилизации. Ошибка, заблуждение или элемент чистейшего суеверия, которые получили всеобщее признание и распространение, могут передаваться из поколения в поколение, не подвергаясь никаким сомнениям или же проверке. Каждое новое поколение принимает их как неоспоримые факты и таким образом еще более утверждает их в качестве истины, так что в конце концов никому и в голову не придет усомниться в них.

Возможно, Бэкон читал ранние исторические хроники, в которых рассказывалось о том, как у мертвого короля Генриха II полилась кровь из носа, едва только сын его Ричард – позднее известный как Ричард Львиное Сердце – приблизился к трупу. И хотя сам Ричард не убивал отца, он был участником заговора и косвенно причастен к его смерти. Так, по свидетельству хроник, труп отца начал кровоточить при приближении сына, что свидетельствовало о виновности последнего.

Столь же причудлива история Томаса, графа Ланкастерского, который был обезглавлен в Понтефрейте в 1332 году и причислен к лику святых в 1390 году. Томаса почитали как мученика и чудотворца. Верующие, совершавшие паломничество на его могилу, клялись, что из могилы якобы вытекала кровь – так Томас клеймил позором тех, кто жестоко и несправедливо отнял у него жизнь.

Вера в обвинительную силу крови была столь распространена, что не только в Европе и на Британских островах, но практически по всему свету ее принимали почти безоговорочно вплоть до самого недавнего времени. Она проникла также в народные предания, баллады и литературу.

В старинной шотландской балладе «Молодой Гунтин» рассказывается о том, как кровь изобличила женщину в супружеской неверности:

 
Обмыта рана добела,
Белей холстины стала;
Но леди к трупу подошла —
И стала рана алой.
 

В балладе «Граф Ричард», включенной Вальтером Скоттом в его сборник «Менестрели шотландских границ», повествуется об испытании кровью, которому подвергли знатную даму и девушку (обе они подозревались в убийстве):

 
Коснулась дева мертвеца —
Не увлажнились раны;
Коснулась леди – и тотчас
Пролился ток багряный.
 

( Стихи в переводе А. Ревича)

По свидетельству баллады, девушку, чья невиновность тем самым была полностью доказана, освободили из-под стражи, а леди, изобличенная «свидетельством крови», была осуждена.

Во времена Вильяма Шекспира свидетельство крови официально признавалось законом. По-видимому, история не раз подтверждала эффективность этой приметы. Поэтому не удивительно, что Шекспир с полным основанием использовал ее в своей трагедии «Ричард III».

Во второй сцене I акта в торжественной процессии проносят тело короля Генриха VI. Появляется Ричард, убийца короля, и останавливает погребальный обряд. Леди Анна обвиняет его:

 
Коль радует тебя вид гнусных дел —
Вот образец твоей кровавой бойни.
О, посмотрите, джентльмены, раны застылые открылись, кровь течет!
Красней, красней, обрубок безобразный;
Перед тобою льется эта кровь
Из жил холодных, где уж нету крови.
Неслыханный и дикий твой поступок
Неслыханный вызвал здесь потоп.
 

( Перевод Анны Радловой)

Эта сцена не была полностью плодом воображения Шекспира. Кровотечение, наблюдавшееся у покойного короля, признано фактом кровавой истории Англии и описано Рафаэлем Холиншедом, известным летописцем древней Англии:

«Тело… было перенесено из Тауэра в церковь Святого Павла и там положено в гроб с непокрытым лицом. В присутствии многих очевидцев на лице покойного внезапно выступила кровь, она текла в течение целых суток».

Человечество прошло колоссальный путь – от преследуемых страхом дикарей до столь просвещенных людей, как Бэкон и Шекспир. И все же цепкие путы предрассудков, приукрашенные постоянно накапливающимся опытом, пережили века и связали их воедино.

Удивительная вера в обвинительную силу крови оставалась непоколебимым устоем закона вплоть до прошлого века и служила важнейшим доказательством при раскрытии многих убийств.

В 1613 году неподалеку от Таунтона, городка в юго-западной Англии, было найдено тело зверски убитой вдовы. Ей нанесли шестнадцать ножевых ран.

Местный магистрат созвал все население округи, имевшей в радиусе три мили, и предложил всем без исключения жителям пройти мимо трупа и прикоснуться к нему. Собрались все, кроме некоего Бэбба, местного жителя, который раньше ухаживал за покойной. Отсутствие Бэбба показалось горожанам подозрительным, послышались угрозы и обвинения в его адрес. Всеобщая уверенность в его вине была столь непоколебимой, что в конце концов Бэбб вынужден был сознаться в совершенном преступлении. Как выяснилось, он убил вдову в порыве гнева, когда она отказалась выйти за него замуж, а затем, очевидно, боясь дотронуться до трупа, бежал.

Документы XVII века сохранили память о суде над неким Филиппом Стэндсфилдом, в 1688 году убившим своего отца, сэра Джеймса. На следствии, которое велось под председательством сэра Джорджа Маккензи, было заслушано показание, согласно которому из трупа внезапно потекла кровь, едва только сын прикоснулся к телу отца. При этом сын якобы в ужасе отпрянул с криком: «Господи, помилуй меня!» Именно это свидетельство убедило суд присяжных в том, что Филипп Стэндсфилд действительно убил своего отца.

В 1828 году некий Джон Дайон, проживавший в Банкрофте, Англия, возвращаясь с Донкастерской ярмарки, был наповал убит из ружья. Так как незадолго до этого он принимал участие в расследовании по делу банды браконьеров, первое, о чем подумали: убийство – это месть со стороны членов шайки.

Между тем к брату убитого, Уильяму Дайону, был послан гонец с сообщением о случившемся. Все знали, что недавно при разделе семейного имущества братья рассорились, однако против Уильяма не было никаких улик, и поэтому он остался вне подозрений.

Уильям Дайон явился на следствие, но, войдя в помещение, где стоял гроб, не подошел к покойнику. Напротив, он забился в дальний угол и ни за что не хотел приблизиться к трупу брата.

Такое весьма странное поведение не укрылось от внимания присутствовавших. Некоторые из них заподозрили, что, хотя против Уильяма не было никаких улик, он каким-то образом замешан в убийстве и поэтому отказывается подойти к гробу.

Следователи, оставив браконьеров, занялись Уильямом Дайоном. И вскоре выяснилось, что он и его сын Джон Дайон младший, действительно, были соучастниками преступления. Они были преданы суду, признаны виновными и повешены в Йорке. Так старинное поверье подействовало на Уильяма, и он сам навел на себя подозрение.

Итак, с самых древних времен и почти до наших дней кровь решала, виновен ли подозреваемый в убийстве. Отголоски этих предрассудков живы и поныне. Присутствуя на похоронах и поочередно проходя мимо открытого гроба, мы, сами того не подозревая, совершаем церемонию, возникшую в те страшные времена, когда насильственная смерть была обычным явлением. Воздавая последнюю дань уважения усопшему, мы участвуем в старинном обряде судилища крови, при котором сам покойник как бы свидетельствует о нашей вине или невиновности.

Глава IV
Исцеляющая кровь

Жизнь по самой своей природе противостоит недугам и болям. Любое живое существо, от простейших одноклеточных до человека, обладает защитными механизмами и реакциями, призванными предотвращать различные болезни и увечья и исцелять организм в тех случаях, когда предотвратить их не удалось.

Антитела и иммунные механизмы в равной степени защищают от инфекций как человека, так и растения; рефлекторные реакции заставляют и человека, и амебу отпрянуть от горячего предмета. Подобные формы врожденной самозащиты не обусловлены ни осознанием опасности, ни умственным развитием; ими наделены все живые существа. Искусство и наука исцеления начинаются там, где кончается зона этой врожденной самозащиты, то есть на пороге сознательной мысли.

Наши отдаленные предшественники, несомненно, как-то пытались лечить свои раны и болезни. Известно, что обезьяны останавливают кровотечение, прикладывая лапу к ране и надавливая на пораженный участок тела. Человекообразные обезьяны, собаки и другие животные выказывают беспокойство, когда их самки или самцы ранены или больны, и порой даже пытаются помочь им.

Человек всегда стремился облегчить собственные физические страдания. Но искусство врачевания родилось лишь тогда, когда человек впервые пришел на помощь другим. Из искусства исцеления выросла наука об исцелении. В последние годы эта наука шагнула вперед семимильными шагами, и все же она далека от совершенства и не скоро к нему приблизится – не раньше, чем медицина высвободится из-под влияния сверхъестественного, которое во многих обличьях продолжает бытовать в сознании людей.

Согласно имеющимся данным, искусство врачевания людей процветало уже около двадцати тысяч лет назад. Среди замечательных образцов наскальной живописи в пещерах Французских Пиренеев мы находим изображение человека, занимавшегося лечением больных и раненых. Он показан в костюме своей профессии – оленья шкура обернута вокруг пояса, на голове оленьи рога, на руках меховые рукавицы, длинная борода закрывает лицо, медвежьи уши и пышный хвост из конского волоса довершают его наряд. Так выглядели первые врачи человечества – медики раннего периода каменного века.

Рис. 1. Наскальное изображение человека в костюме врачевателя, найденное на стене пещеры во Французских Пиренеях. Как полагают, оно было нарисовано свыше 20 000 лет назад.

У людей, занимавшихся врачеванием, не вызывало ни малейшего сомнения, что любые недомогания, инфекции и различные болезни могли иметь лишь сверхъестественные причины. Даже раны, нанесенные человеку на охоте или полученные в результате несчастного случая либо в битве, являлись будто бы следствием того, что человек лишился расположения и покровительства защитной магии. Лечение же, как представляли себе эти первые врачеватели, прежде всего должно было заключаться в мобилизации всех сверхъестественных сил для защиты больного.

В соответствии с этим деятельность первых медиков сводилась в основном к колдовству. При помощи шаманских заклинаний, песнопений, целебных трав, обладающих «волшебной» силой, посредством молитв и совершения обрядов они пытались сокрушить зловещие силы, овладевшие больным, и восстановить его здоровье.

В течение многих тысячелетий сохранялась тождественность между религией и медициной, единственными врачевателями были жрецы или знахари, якобы имевшие «доступ» к сверхъестественным силам. Человек учился на собственном опыте, на своих ошибках. В тех случаях, когда некоторые сочетания магического ритуала, причитаний и лекарств помогали больному, к ним прибегали постоянно. Когда же эти средства не приносили успеха, их отбрасывали как непригодные. Если же их действие было временным, неудачи приписывали вмешательству злых сил.

Этот слепой эмпиризм научил человека пользоваться лекарствами, многие из которых сохранились и до сих пор. К ним относится широкий круг средств – от успокаивающих, таких, как раувольфия, до сильнодействующих стимуляторов сердечной деятельности, таких, как дигиталис (наперстянка). Даже салицилаты (всем известный аспирин) прописывались шаманами в виде чая из ивовой коры.

В магическом арсенале знахарей наиболее сильным целительным средством была кровь. Кровь приравнивали к жизни, поэтому ее считали первейшим противником смерти. Люди верили, будто, вторгаясь в кровь, злые демоны болезней покушались на жизнь. Сама концепция врачевания, во многом зависящая от чудодейственных свойств крови, возникла именно из этой гипотезы.

Мы уже отмечали, что по всеобщему убеждению красный цвет – цвет крови – обладал ее магическими свойствами. Поэтому, например, врачеватели каменного века красили больных и покойников красной охрой, дабы исцелить болящих и воскресить усопших, а древние египтяне красили статуи своих богов в красный цвет с целью укрепить их здоровье. Долгие тысячелетия, пока медицина томилась в цепях сверхъестественного, люди верили, будто кровь и любой волшебный ее заменитель красного цвета содержат в себе величайшую силу.

Жрецы-врачеватели древнего Египта применяли кровь животных в качестве лекарства. Богатые римляне пили кровь только что убитых гладиаторов, надеясь тем самым исцелиться от эпилепсии. Великий врач Средневековья Парацельс для лечения подагры прописывал менструальную кровь, а в Швейцарии, Дании и других странах Европы кровью обезглавленных животных лечили от водобоязни (бешенства), туберкулеза, равно как и от эпилепсии.

Большую роль играла кровь в медицине друидов, а позднее и англосаксов. Англосаксонских врачей, находившихся под сильным влиянием учения друидов, стали называть «пиявки» из-за приверженности к этим маленьким «кровопийцам» и употребления их почти во всех случаях жизни. Пиявки, впиваясь в тело больного, жадно высасывали его кровь, в которую якобы вселился демон, и тем самым как бы переносили болезнь на себя. Благодаря этому древнейшему и почти повсеместно распространенному способу кровопускания врачи и получили прозвище «пиявки», которое кое-где бытует и поныне.

Многие англосаксонские врачи проходили курс обучения в монастырях, которые также играли роль своеобразных клиник. На старинных гравюрах встречается изображение английского врача тех времен – серьезное лицо, длинная борода, густые усы. Всем своим видом, впрочем, как и современные врачи, он стремился внушить доверие и произвести впечатление большой учености. Он носил тунику с украшенной шитьем полой, перехваченную дорогим поясом. На ногах были надеты чулки и мягкие сапожки с отворотами.

Способы лечения, которые применяли эти врачи, довольно удачно прозвали «пиявочными», ибо кровь в них играла важнейшую роль. Основным лекарством, считавшимся панацеей и назначаемым при всевозможных внутренних заболеваниях, были пилюли, изготовленные из глины с примесью козлиной крови и скрепленные священной печатью. Эти пилюли принимали внутрь.

К древнейшим из дошедших до нас англосаксонских медицинских трактатов относится «Лекарская книга Болда», написанная по заказу лекаря Болда писарем по имени Кайлд. В ней подробно описываются некоторые весьма распространенные в то время методы лечения. От головной боли, например, рекомендовалось «нижнюю часть стебля вербейника завернуть в узкую повязку красного цвета и этим бинтом обвязать голову». В старинных медицинских книгах приводятся и другие рецепты: «Чтобы удалить с лица пятна, натрите их волчьей кровью – она снимает любые пятна… При кишечных коликах дайте больному выпить собачьей крови, ибо она поистине чудотворна».

Древние иудеи лечили головную боль кровью. В талмуде с этой целью рекомендуется полить голову больного кровью дикого петуха, зарезанного серебряной деньгой.

Лекари викингов (как свидетельствуют саги, среди них было немало женщин) применяли кровь жертвенных животных для скорейшего заживления ран. Врач обмакивал палец в кровь и дотрагивался им до пораженного участка тела. Подобный способ лечения известен как «палец Вотана». Несомненно, происхождение этого названия связано с поверьем, будто бы Вотан был главным покровителем врачей.

Средневековые врачи применяли кровь для предупреждения и лечения судорог, эпилептических припадков и других недугов. Лекарство, изготовленное из сока дудника, настойки из пионов и человеческой крови, в XVII веке широко применялось в Европе как средство против паралича, астмы, апоплексии и эпилепсии. Авторы медицинских пособий XVI и XVII веков уделяли большое внимание целебным свойствам крови. Французский врач Шарас, живший в то время, писал: «Все врачи с похвалой отзываются о применении летучей соли, содержащейся в крови человека, для лечения эпилепсии. Она также эффективна при лечении водянки, подагры и… накожных сыпей».

Но не всякая кровь считалась пригодной для лечения.

«Кровь – это сокровище природы», – писал Ренодеус, но он же предупреждал, что «нельзя собирать и хранить кровь больного или вспыльчивого человека; для лечения пригодна лишь кровь здоровых и уравновешенных людей».

Красному цвету – цвету крови – также приписывались целебные свойства, несомненно, под влиянием подражательной магии, о которой говорилось выше. В Ветхом завете упоминается «вода разлучения», которую следует употреблять для очищения тех, кто осквернился или согрешил. Порядок совершения этой очистительной церемонии подробно описан в Книге чисел. Рыжую телицу без единого изъяна и пятнышка на шкуре целиком сжигали на костре – и шкуру, и мясо, и кровь, и навоз: «И пусть возьмет священник кедрового дерева, И иссопа и нить из червленой шерсти И бросит на сожигаемую телицу» (Библия, Числа, гл. 19).

Пепел «телицы» с большими церемониями переносили на чистое место, где и сохраняли. По мере надобности в обряде очищения небольшое количество пепла смешивали со свежей родниковой водой и этой смесью окропляли человека или предмет, подвергшийся скверне. Очевидно, красноватый цвет шкуры рыжей телицы и «нить из червленой шерсти» придавали этому библейскому дезинфицирующему средству целебные свойства крови.

Вера в целительные свойства красного цвета, горячо поддерживаемая многими и к тому же санкционируемая Библией, пережила века и сохранилась в современной медицине. Мы уже отмечали, что многие лекарства до сих пор изготовляют красного цвета. Алый румянец ассоциируется с прекрасным здоровьем; красные яблоки всегда особенно высоко ценятся. Красный цвет – это также символ могущества и отваги. В Китае, как и в большинстве стран Азии и многих частях света, красный цвет означает здоровье, счастье и удачу. Любой предмет красного цвета обладает особой привлекательностью.

При кровотечениях, заболеваниях крови, а также в качестве заменителя крови для лечения различных болезней в старину применялся минерал гелиотроп (кровавик). О чудодейственных свойствах кровавика писал Вальтер Скотт в романе «Талисман»:

«Он останавливает кровотечение, обезвреживает яд, сохраняет здоровье, да, да, а некоторые уверяют, что он накликает дождь и затмевает солнце…»

Слова «кровавая баня» обычно вызывают в воображении ужасающие картины. А между тем некогда кровавые ванны широко применялись в медицине. По сообщениям Плиния, египетские фараоны купались в крови, дабы излечиться от проказы и слоновой болезни. Старинные иудейские писания подтверждают это: «Когда фараонам, больным проказой, астрологи прописывали ванны из человеческой крови, те приказывали убивать сто пятьдесят иудейских детей каждое утро и каждый вечер».

Римскому императору Константину, заболевшему проказой, врачи посулили исцеление, если он совершит омовение детской кровью. По преданию, Константин отверг такое лечение. Вместо этого он принял христианство и якобы чудом исцелился.

И хотя в средние века ванны из крови не пользовались большой популярностью у врачей, кровь по-прежнему применялась для лечения различных накожных заболеваний. По свидетельству немецкого врача XVII века Михаэля Этмюллера, смесь менструальной крови с вороньим жиром служила «хорошей примочкой при лечении нарывов и карбункулов».

Кровь как чудодейственное средство нашла свое место и в симпатической медицине. Эта форма магии основывалась на поверье, будто болезнь или страдания можно перенести с больного на некий «симпатический» предмет, а рану или недомогание можно исцелить, воздействуя на непосредственную причину, вызвавшую их, или же на некое «симпатическое» вещество – например, кровь больного, – даже если оно не находится непосредственно в организме больного.

Симпатическое лечение было весьма популярно в Европе всего несколько веков назад, оно и до сих пор встречается в слаборазвитых районах земного шара.

Одним из наиболее известных средств, применявшихся для симпатического лечения в Европе, было так называемое симпатическое яйцо. Пустую скорлупу куриного яйца наполняли теплой кровью, взятой у здорового человека. Затем яйцо тщательно запечатывали и подкладывали наседке якобы для того, чтобы полностью сохранить его жизненную силу. В нужный момент яйцо вынимали из гнезда наседки и на несколько часов помещали в пышущую жаром духовку, после чего оно было готово для лечения больного и его прикладывали к пораженному недугом месту. Люди верили, будто здоровая кровь в яйце привлечет болезнь и та, покинув истощенную кровь больного, переберется в яйцо. По прошествии определенного времени яйцо уносили прочь и закапывали в землю.

Другой формой симпатического врачевания, широко распространенной в Европе в средние века, было лечение ран путем воздействия на пролившуюся из них кровь. Этот способ был популярен в Англии еще в XVII веке. Лекарством служил купорос. Вот как свидетельствуют об этом документы того времени: «Если окровавленный лоскут одежды раненого человека опустить в водный раствор этого чудодейственного порошка, рана сразу же начинает затягиваться». При этом время и расстояние не играли роли: «Умирающий может находиться в Париже или Мадриде, а лоскут окровавленного бархата или холста можно подвергать этой операции в Лондоне».

Сколь бы могущественной ни была кровь по представлениям того времени, но и она сама могла подвергнуться заболеванию и нуждаться в исцелении. Наиболее опасным симптомом болезни считалось носовое кровотечение, при котором организм больного внезапно отдавал «жидкость жизни». Его лечили разнообразными магическими способами.

В Европе в XVIII веке носовое кровотечение лечили различными религиозными заклинаниями. В одном случае больной должен был произнести следующее место из Иезекииля (гл. 16: 6): «И проходил Я мимо тебя, и увидел тебя, брошенную на попрание в кровях твоих, и сказал тебе: „В кровях твоих живи“»… Другое известное средство, особенно распространенное в Англии, заключалось в том, что кто-либо из посторонних должен был написать на лбу больного кровью, льющейся из его носа, последние, согласно святому Иоанну, слова Христа: «Все кончено».

Даже в наши дни находятся люди, которые при кровотечении из носа прикладывают холодный ключ к затылку или становятся на цыпочки и плюют через кружок из большого и указательного пальцев. Существуют и другие, не менее нелепые народные средства, хотя причины их появления давно уже преданы забвению.

Лекарства для излечения больной крови, целебные средства, укрепляющие и обогащающие ее, почти столь же древни, как и сам человек. Их до сих пор примешивают ко многим широко разрекламированным патентованным средствам.

Французский врач Шарас, живший в XVII веке, приготовлял лекарства и тонизирующие средства из особым образом сваренных змей. Большой поклонницей этого лекарства была мадам де Севинье. Ей приписывают следующие слова, сказанные сыну в 1685 году: «Своим прекрасным здоровьем я обязана змеям. Они закаляют, очищают и освежают кровь».

В том же XVII веке голландец Корнелиус Бонтекоэ написал книгу, в которой он утверждал, будто бы все болезни возникают по причине чрезмерного сгущения крови. По его словам, единственный способ приостановить этот процесс – пить как можно больше чая, который разжижает кровь. Теория, выдвинутая Бонтекоэ, была не нова и высказывалась ранее некоторыми его предшественниками, однако такой метод лечения натолкнулся на резкое противодействие со стороны современников, которые обвиняли его в сговоре с голландскими торговцами чаем.

Среди магических врачеваний, связанных с применением крови, выделяются два способа лечения, которые благодаря своему огромному значению и притягательной силе пережили века и сохранились до наших дней. Одно из них, переливание крови, превратилось в тщательно разработанный научный метод. Другое – кровопускание, за редким исключением, признано бесполезным и практически не применяется.

Очевидно, первобытным знахарям переливание крови казалось исключительно разумным методом врачевания. Поскольку возникновение болезни связывали с ослаблением жизненной силы в крови, полагали, что вливание здоровой крови подкрепит угасающие силы жизни.

Древние египтяне, иудеи и сирийцы широко пользовались переливанием крови, полагая, будто эта операция не только восстанавливает здоровье, но и исцеляет душу.

Одно из самых ранних дошедших до нас упоминаний о переливании крови относится ко времени жизни сирийского полководца, принца Наама, этим якобы излечившегося от проказы.

Переливание крови в качестве тонизирующего средства входило в арсенал магического врачевания древних греков. По свидетельству Овидия, Медея возвратила Пелию юность, влив в жилы старца кровь овцы, к которой она подмешала для крепости сперму и другие снадобья.

Употребление крови животных для переливаний продолжалось вплоть до сравнительно недавнего времени. В 1666 году Жан Батист Дени, врач Людовика XIV, перелил пятнадцатилетнему мальчику, заболевшему лихорадкой, примерно стакан крови ягненка. До этого подростка лечили кровопусканием, и он совсем ослаб. После переливания крови больной начал было поправляться, но вскоре умер.

Однако эта неудача не охладила Дени и, подобно некоторым другим врачам, он продолжал заниматься переливанием крови. Затем, несмотря на ряд очевидных успехов, эта операция подверглась резкой критике со стороны метафизиков, религиозных фанатиков и некоторых медиков. Особенно бурные кампании против переливаний крови велись во Франции, Англии, Германии и Италии. Противники переливаний утверждали, будто бы люди, которым переливали кровь овец, обрастали шерстью и у них пробивались рога. Братство французских врачей, например, заняло в отношении переливания крови непримиримую позицию. Дело кончилось тем, что папа издал буллу, запрещавшую переливание крови. Прошло больше столетия, прежде чем врачи смогли вновь серьезно заняться изучением этой операции.

Магическая форма переливания крови вплоть до недавнего времени была распространена среди зулусов. Например, если заболевал вождь зулусов, то брали кровь у его здоровых прислужников и смешивали ее с кровью вождя. Затем «усиленную» таким образом кровь через трубочку вводили в систему кровообращения вождя, дабы придать ему новые силы и волю к исцелению.

Однако и после того, как переливание крови стало на прочную научную основу и постепенно проникало в рациональную медицину, продолжали бытовать некоторые довольно необычные поверья, связанные с этим процессом. Так, по утверждению некоего немецкого врача XIX века, супруги, которые не сошлись характерами и омрачали собственную жизнь беспрестанными ссорами и сварами, путем перекрестного переливания крови могут достичь семейного счастья и гармонии.

В отличие от переливания крови, возникшего из магии крови и ставшего важным фактором современной медицины, несмотря на противодействие церкви и государства, кровопускание сохраняется лишь как гротескный памятник стремлению человека воспринять догмы прошлого, не подвергая их постоянной проверке в свете вновь полученных знаний.

Кровопускание, или флеботомия, пожалуй, один из самых древних методов лечения болезней, применявшихся человеком. Если верить Плинию, человек узнал о кровопускании от гиппопотамов. По свидетельству римского натуралиста, гиппопотам, испытывающий муки по причине обжорства, трется туловищем об острые заросли камыша и таким образом вскрывает кровеносный сосуд. Как только вытекает достаточно крови и неприятные ощущения животного прекращаются, гиппопотам останавливает кровь, прижимаясь ранкой к известковой почве.

В арсенале примитивного знахаря кровопускание было основным орудием врачевания. Люди глубоко верили, что если болезнь вызывается злыми духами, проникающими в кровь, то они изгоняются из тела больного вместе с загрязненной кровью. Иногда к кровопусканию прибегали не столько по физическим, сколько по моральным причинам. Например, чересчур любвеобильной и излишне кокетливой женщине делали кровопускание, дабы изгнать из нее демона сладострастия. Вначале при кровопускании вскрывали вены или же применяли пиявки, позже начали ставить банки, оттягивающие кровь к наружным покровам тела.