Текст книги "Другой остров Джона Булля"

Автор книги: Бернард Джордж Шоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Ирландии. Но когда я вернулся в Ирландию, я увидел, что самые большие

чудеса поджидали меня здесь. И они все время были тут, но раньше мои

глаза были для них закрыты. Я не знал, как выглядит мой родной дом,

пока не вышел за его стены. Нора. Вы думаете, это со всеми так? Киган. Со всяким, у кого не только тело, но и душа зряча. Нора. Но скажите по совести, разве люди тут у нас не показались вам

скучными? Наши девушки, наверно, показались вам глупенькими простушками

после принцесс и знатных дам, которых вы видели за границей? Впрочем,

священник, конечно, не замечает таких вещей. Киган. Священник обязан все замечать. Я не стану вам рассказывать о всех

моих наблюдениях насчет женщин, но я вам скажу одно: чем больше мужчина

видел и чем больше он путешествовал, тем больше шансов, что он в конце

концов женится на девушке из своей родной деревни. Нора (краснея от удовольствия). Вы, конечно, шутите, мистер Киган. Киган. Мои шутки заключаются в том, что я говорю людям правду. Это самая

смешная шутка на свете. Нора (недоверчиво). Будет вам! Киган (с живостью вскакивает на ноги). Не хотите ли пройтись по дороге

навстречу дилижансу?

Нора подает ему руку, и он помогает ей встать.

Патси Фарел сказал, что вы ждете молодого Дойла. Нора (тотчас же вздергивая подбородок). Вовсе я его не жду. Удивительно, что

он вообще вздумал приехать после восемнадцати лет отсутствия. И уж

конечно он не может рассчитывать, что мы умираем от нетерпения его

увидеть. Киган. Ну, хоть и не умираете, а интересно все-таки посмотреть, насколько он

переменился за эти годы. Нора (с внезапной горечью). Он, наверно, только затем и приехал, чтобы

посмотреть, насколько мы переменились за эти годы. Ну, так пускай

подождет; увидит меня вечером, при свечах; а я вышла вовсе не для того,

чтобы его встретить, – просто хотела погулять. Пойду сейчас вниз, к

Круглой башне. (Начинает спускаться по западному склону.) Киган. Вы правы. Что же делать, как не гулять в такой вечер. (Значительно.)

Я скажу ему, куда вы пошли.

Нора быстро оборачивается, словно хочет ему запретить;

но глубокое понимание, которое она читает в его глазах,

делает притворство невозможным; она только серьезно

взглядывает на него и уходит.

(Провожает ее глазами и, когда она исчезает за холмом, говорит.) Да,

да. Он приехал, чтобы мучить тебя. И вот уж ты придумываешь, как бы

помучить его. (Качает головой и уходит в противоположном направлении,

погруженный в свои мысли.)

В это время дилижанс уже подъехал, и трое пассажиров

высадились у подножия холма. Дилижанс представляет собой

огромный уродливый рыдван, черный и расхлябанный,

последний пережиток почтовых карет, известных

предшествующему поколению под названием бьянкониевых

дилижансов, по имени предприимчивого итальянца Бьянкони,

пустившего в ход этого рода экипажи. Пассажиры:

приходский священник отец Демпси, Корнелий Дойл – отец

Ларри и Бродбент. Все трое, кутаясь в пальто, вышли на

дорогу и разминают ноги, затекшие так, как это бывает

только после путешествия в ирландском экипаже.

Священник, добродушный толстяк, не имеет ничего общего с

тем благородным типом деревенского пастыря, который

воплощает лучшее, что есть в духовенстве; но он не имеет

также ничего общего с тем низменным типом деревенского

попа, в котором чувствуется настойчивый и неразборчивый

в средствах мужичок, решивший использовать церковь,

чтобы добыть себе привилегированное положение, власть и

деньги. Отец Демпси стал священником не по призванию, но

и не из честолюбия, а просто потому, что такая жизнь ему

подходит. Его прихожане подчиняются ему беспрекословно,

и он взимает с них дань в размере, достаточном для того,

чтобы жить как богатый человек. Засилье протестантов,

когда-то значительное, теперь ослабело и не служит ему

помехой. В общем же это человек покладистый, приветливый

в обращении, даже уступчивый – до тех пор, конечно, пока

ему аккуратно платят за требы и без всяких возражений

признают его право на почет и власть. Корнелий Дойл

невысокий жилистый старик; его обветренное лицо имеет

озабоченное выражение; подбородок гладко выбрит,

оставлены только песочного цвета бакенбарды, кое-где уже

выцветшие, а у корней волос и совсем белые. Одет он так,

как одеваются мелкие дельцы в провинции, то есть в

старый охотничий сюртук и башмаки с резинками совершенно

неохотничьего вида. Он стесняется Бродбента и, стараясь

быть приветливым, проявляет излишнюю суетливость.

Бродбент, по причинам, которые выяснятся позже, не имеет

при себе никакого багажа, кроме путеводителя и подзорной

трубы. Остальные двое нагрузили своим багажом

злополучного Патси Фарела, который ковыляет вслед за

прибывшими; он тащит мешок с картофелем, большую

корзинку, жирного гуся, колоссальных размеров лосося и

несколько бумажных свертков. Корнелий, впереди всех,

поднимается по склону, за ним Бродбент. Затем идет

священник. В хвосте плетется Патси.

Корнелий. Тут крутовато, мистер Бродбент, зато короче. А по дороге пришлось

бы дать крюк. Бродбент (останавливается и разглядывает большой камень). Это, должно быть,

и есть Финианов камень. Корнелий (в совершенном недоумении). Чего-о? Бродбент. Это описано у Мэррея. Один из ваших великих национальных героев

мне не выговорить его имя: Финий и как-то дальше. Отец Демпси (также в недоумении и несколько шокированный). Может быть,

Фин-Мак-Кул? Бродбент. Кажется, так. (Заглядывает в путеводитель.) Мэррей говорит об

огромном камне, связанном, вероятно, с друидическими обрядами; его

якобы забросил сюда сам Фин во время своего знаменитого состязания с

дьяволом. Корнелий (недоверчиво). Сроду не слыхивал. Отец Демпси (очень серьезно и даже с оттенком строгости). Не верьте такому

вздору, сэр. Ничего этого не было. Если вам начнут плести небылицы о

Фин-Мак-Куле и ему подобных, не слушайте, пожалуйста. Это все сказки и

глупые суеверия. Бродбент (начинает горячиться; мысль, что ирландский священник корит его за

суеверие, вызывает в нем негодование). Вы не думаете, надеюсь, что я

этому верю? Отец Демпси. Ах, так! Признаться, я подумал, что верите. Посмотрите! Видите

вон там верхушку Круглой башни? Вот это исторический памятник, стоит

поглядеть. Бродбент (чрезвычайно заинтересованный). Скажите, у вас есть какая-нибудь

теория относительно назначения этих круглых башен? Отец Демпси (несколько далее оскорбленный). Теория? У меня? (Теории в его

представлении неразрывно связаны с профессором Тиндалем и научным

критицизмом, а также, быть может, с воззрением, согласно которому

круглые башни представляют собой фаллические символы.) Корнелий (укоризненно). У меня есть знание, достоверное знание того, чем

были наши круглые башни, если вы об этом спрашиваете, мистер Бродбент.

Круглые башни – это персты церкви первых веков христианства, указующие

на небо.

Патси, нагруженный сверх меры, споткнувшись, теряет

равновесие и с размаху садится наземь. Свертки

рассыпаются по склону. Корнелий и отец Демпси в гневе

накидываются на Патси, в то время как Бродбент усердно

созерцает камень и Круглую башню.

Корнелий. Ах, черт тебя побери! Лосось пополам переломился! Ты что это

вздумал, Патси, осел ты этакий? Отец Демпси. Ты пьян, что ли, Патси Фарел? Говорил я тебе – поосторожней

неси эту корзину? Или я тебе не говорил? Патси (потирая затылок, которым он едва не выщербил гранитный выступ). Да у

меня нога подвернулась! Легкое дело – все ваши пожитки одному тащить!

Вас-то ведь трое! Отец Демпси. Сказано было тебе: чего не можешь сразу захватить – оставь,

потом еще раз придешь. Патси. Да-а, а чье мне оставить? Что бы вы сказали, ваше преподобие, кабы я

вашу корзину на мокрой траве бросил? А хозяин что бы сказал, кабы я и

рыбу и гуся на дороге кинул – подбирай, кто хочет! Корнелий. Да уж ты на все найдешь ответ, больно ты стал речист. Подожди, вот

тетушка Джуди увидит, как ты рыбу обработал, – она с тобой поговорит!

Ну, давай сюда гуся и рыбу. Отнесешь корзинку к отцу Демпси, потом

приходи за остальным, Отец Демпси. Бери корзину, Патси. И смотри опять не грохнись! Патси. Да я... Корнелий (торопит его). Тсс! Тетушка Джуди идет!

Посрамленный Патси уходит, ворча себе под нос, с

корзинкой отца Демпси за плечами.

Тетушка Джуди спускается по склону; это женщина лет

пятидесяти, ничем не замечательная; в ее подвижности и

хлопотливости нет настоящего проворства и энергии, в ее

кротости нет спокойствия, в ее доброте нет живого

интереса к людям; в ней нет даже живого интереса к самой

себе; она вполне довольна собой и окружающими – типичный

продукт ограниченной и ленивой жизни. Волосы у нее

причесаны на прямой пробор и гладко прилизаны, а сзади

собраны в плоский пучок. На ней простое коричневое

платье, на плечах черная с лиловым пелерина; она

принарядилась ради торжественного случая. Тетушка Джуди

ищет глазами Ларри, недоумевает, затем недоверчиво

останавливает взгляд на Бродбенте.

Тетушка Джуди. Неужто это ты, Ларри? Корнелий. Где ты видишь Ларри? Что ты, опомнись! Ларри, похоже, не очень-то

домой торопится. Я его еще в глаза не видел. Это его друг, мистер

Бродбент. Мистер Бродбент – моя сестра Джуди. Тетушка Джуди (становится гостеприимной, подходит к Бродбенту и радушно

пожимает ему руку). Мистер Бродбент! А я вас за Ларри приняла,

подумайте! Мы ведь его вот уже восемнадцать лег как не видали, а

уехал-то он совсем мальчишкой. Бродбент. Ларри не виноват: он именно торопился. Он поехал вперед на нашем

автомобиле, за целый час до того, как приехал мистер Дойл, и давно бы

уж был здесь, если бы не несчастный случай. Он обещал встретить нас в

Этенмюллете. Тетушка Джуди. Господи помилуй! Вы думаете, с ним несчастье какое

приключилось? Бродбент. Нет, он мне телеграфировал – просто машина поломалась и он

приедет, как только ее починят. Он надеется быть здесь часам к десяти. Тетушка Джуди. Придумал, нечего сказать! На автомобиле ехать, когда мы все

его ждем. Как раз на него похоже – все не как у людей. Ну да уж ладно,

что сделано, того не воротишь. Пойдемте-ка домой. Мистеру Бродбенту,

наверно, до смерти чаю хочется. Бродбент (несколько удивленный). Боюсь, что для чая уже слишком поздно.

(Смотрит на свой браслет с часами.) Тетушка Джуди. И вовсе не поздно; мы всегда в это время пьем. Надеюсь, вам

хоть приличный обед подали в Этенмюллете? Бродбент (пытается скрыть свое разочарование, ибо ему становится ясно, что

здесь он обеда не получит). О. гм... да, прекрасный обед, прекрасный.

Кстати, не лучше ли мне снять номер в отеле?

Все смотрят на него.

Корнелий. В оте-еле? Отец Демпси. В каком таком отеле? Тетушка Джуди. Ни в какой отель вы не пойдете. Вы у нас будете гостить. Я бы

вас в старую Ларрину комнату положила, да только его матрасик вам,

пожалуй, короток будет; ну ничего, мы вас в гостиной устроим на

диванчике. Бродбент. Вы очень добры, мисс Дойл, но, право, мне совестно причинять вам

столько хлопот. Я, честное слово, ничего не имею против отеля. Отец Демпси. Да в Роскулене нет никаких отелей. Бродбент. Как нет отелей? А этот парень, который меня вез, сказал, что

здешний отель лучший во всей Ирландии.

Все с сожалением смотрят на него.

Тетушка Джуди. А вы и слушаете всякого бездельника! Он вам что угодно

расскажет, лишь бы у вас три пенса на чай выманить. Бродбент. Может быть, здесь есть хоть трактир? Отец Демпси (мрачно). Семнадцать. Тетушка Джуди. Да не будете же вы жить в трактире? У них и места не

найдется, да вам это и неприлично. Вас, может быть, диванчик испугал?

Так я вам свою кровать отдам. А я могу пока спать с Норой. Бродбент. Нет, нет, что вы! Я вам очень благодарен, я в восторге от

диванчика. Но я боюсь вас стеснить... Корнелий (хочет прервать этот спор, заставляющий его стыдиться своей

домашней обстановки, ибо он лучше, чем сестра, понимает, что у

Бродбента иное представление о комфорте). Ни капельки не стесните и не

думайте об этом. А где Нора? Тетушка Джуди. А я почем знаю? Ушла, никому не сказала. Я думала, она вас

пошла встречать. Корнелий (недовольно). Что это ей взбрело в голову удрать в такую минуту? Тетушка Джуди. Да ведь она у нас чудачка. Ну пойдемте уж, пойдемте. Отец Демпси. Я попрощаюсь с вами, мистер Бродбент. Если я могу быть вам

чем-нибудь полезен – пожалуйста, дайте только знать. (Пожимает руку

Бродбенту.) Бродбент (горячо). Благодарю вас, отец Демпси. Очень рад был с вами

познакомиться. Отец Демпси (переходя к тетушке Джуди). Доброй ночи, мисс Дойл. Тетушка Джуди. А чаю с нами не выпьете? Отец Демпси. Как-нибудь в другой раз, благодарю вас; сегодня я спешу домой,

есть дело. (Поворачивается, чтобы идти, и сталкивается с Патси, который

возвращается с пустыми руками.) Ты отнес ко мне корзину? Патси. Да, ваше преподобие. Отец Демпси. Ну вот и молодец! (Готов уйти.) Патси (тетушке Джуди). Отец Киган велел сказать... Отец Демпси. Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты называл его мистер Киган,

как и я его зову! Отец Киган! Скажите пожалуйста! По-твоему, нет

никакой разницы между твоим приходским священником и каким-то старым

помешанным в черном сюртуке? Патси. Я боюсь, вдруг он меня проклянет. Отец Демпси (гневно). Ты слушай, что тебе говорят, а то я тебя так прокляну,

что ты у меня запрыгаешь. Будешь теперь помнить? (Уходит.)

Патси идет вниз по склону и подбирает гуся, рыбу и мешок

с картофелем.

Тетушка Джуди. Кто тебя за язык дергал, Патси, говорить об этом при отце

Демпси? Патси. Ну, а как же мне быть? Отец Киган велел вам сказать, что мисс Нора

пошла к Круглой башне. Тетушка Джуди. А ты не мог подождать, пока отец Демпси уйдет? Патси. Я боялся, что забуду; а он бы тогда наслал на меня кузнечика либо

чертову чучелку, [Чертова чучелка – это обыкновенная серая ящерища,

которая, по поверью, может забраться в горло спящего с открытым ртом

человека, отчего тот заболевает чахоткой и умирает. (Примеч. авт.).]

чтоб они мне ночью напомнили. Корнелий. Ну, понес, дуралей! С чучелками своими да с кузнечиками! Бери-ка

лучше вещи, и чтоб я больше не слышал твоих дурацких россказней.

Патси повинуется.

А рыбу возьмл под мышку. (Засовывает лосося под локоть Патси.) Патси. Я и гуся могу захватить, хозяин. Положите его мне на спину, а голову

дайте я возьму в зубы.

Корнелий впопыхах готов последовать этому предложению.

Тетушка Джуди (чувствуя, что присутствие Бродбента обязывает ее к проявлению

особой утонченности). Фу, Патси, как не стыдно! Брать в рот гуся, а мы

потом будем его есть, после тебя! Оставь гуся, хозяин его сам захватит. Патси. А что гусю сделается? Дохлому-то! (Забирает свою кладь и уходит.) Корнелий. С чего это Норе вздумалось идти к Круглой башне? Тетушка Джуди. А бог ее знает. Все фантазии в голове. Может, она думает, что

Ларри туда за ней придет и ее домой проводит. Бродбент. Но как же теперь быть? Нельзя, чтобы мисс Рейли там ждала, а потом

возвращалась домой одна, в темноте. Может быть, мне за ней сходить? Тетушка Джуди (пренебрежительно). А что с ней может случиться? Ну идем же,

Корни. Пойдемте, мистер Бродбент. Я поставила чай на огонь, чтоб он

настоялся; пока соберемся пить, он как смола станет. (Уходит вверх по

склону.)

К этому времени уже наступили сумерки. Бродбенту в конце

концов не пришлось голодать за столом у тетушки Джуди: к

чаю подали не только хлеб с маслом, но еще и бараньи

котлеты в таком количестве, что проглотить их за один

присест Бродбент счел невозможным. Было также подано

весьма сытное блюдо, называемое картофельным пирогом.

Страх умереть с голоду очень скоро сменился у Бродбента

опасением, что он съел лишнее и завтра поплатится за

это. Но тут появился новый соблазн – в виде бутылки

незаконным образом изготовленной домашней водки, которую

в Ирландии зовут "потшин"; Бродбент уже раньше читал о

ней и мечтал ее отведать (он называет ее "потшан");

теперь, наконец, мечта его осуществилась. Его

благодушное настроение вскоре достигает степени почти

что экстаза, гораздо раньше, чем Корнелий обнаруживает

первые признаки сонливости. Контраст между домашним

столом тетушки Джуди и едой, которую ему обычно подают в

отелях на южном и восточном побережье, куда он уезжает

из Лондона на уик-энд – от пятницы до вторника,

кажется ему восхитительно ирландским. Полное отсутствие

у Корнелия всякой способности и даже потребности

испытывать радость, его твердая уверенность в том, что

жизнь есть не что иное, как цепь мелочных забот и

неприятностей с единственным утешением в виде курева,

выпивки, ясных утр и маленьких удач при продаже и

покупке, представляются его гостю просто забавной ролью,

которую вздумал разыграть неисправимый гуляка и

насмешник ирландец. Тетушка Джуди кажется ему

воплощением комизма. Мысль, что через месяц-другой этот

комизм даже ему успеет приесться, а для обитателей

Роскулена никогда и не существовал, ни на миг не

приходит ему в голову; еще меньше он догадывается о том,

что сам он своим фантастическим английским обликом и

английским произношением немало увеселяет тетушку Джуди.

Под конец он приходит в такой восторг от всего

окружающего, что перспектива лечь в постель и, пожалуй,

увидеть во сне прозаическую Англию кажется ему

нестерпимой; он объявляет, что намерен прогуляться к

Круглой башне, выкурить сигару на свежем воздухе и

поискать мисс Нору Рейли. Его никто не удерживает, ибо

английские условности здесь, по-видимому, не существуют.

Здесь считают, что, если Норе вздумалось пропустить ужин

и бродить до ночи возле Круглой башне, на то ее добрая

воля; все спокойно лягут спать, а для нее оставят

входную дверь открытой. Точно так же внезапное желание

Бродбента совершить ночную прогулку не вызывает со

стороны гостеприимных хозяев ни протестов, ни удивления.

Тетушка Джуди даже рада сбыть его с рук на то время,

пока она будет устраивать ему постель на диванчике. И

вот сытый, счастливый, в восторженном настроении,

Бродбент отправляется обозревать долину при лунном

свете.

Круглая башня находится в полумиле от Роскулена она

стоит на пригорке, поросшем травой, ярдах в пятидесяти к

югу от дороги. Когда-то дорога шла через пригорок, но

современная техника выровняла шоссе применительно к

требованиям бьянкониевых карет; это осуществлено частью

при помощи поворота, частью при помощи выемки в холме;

тропинка от дороги к башне круто взбирается в гору

сквозь заросли дрока и ежевики. На краю косогора, там,

где кончается тропинка стоит Нора и напряженно

всматривается в лунную ночь, поджидая Ларри. Под конец,

потеряв надежду, она с нетерпеливым вздохом отходит к

замшелому подножию башни и садится на камень – немножко

поплакать, затем покорно ждет, напевая песенку – не

ирландскую песню а избитый английский романс, бывший в

моде в позапрошлом году, – пока легкий шорох, может быть

шум шагов, не заставляет ее вскочить и быстро подбежать

к спуску. Несколько секунд тишины и ожидания; шаги

теперь слышны уже ясно. Нора тихо вскрикивает, увидев

приближающуюся мужскую фигуру.

Нора. Это ты, Ларри? (Испуганно.) Кто это? Голос Бродбента (с нижнего конца тропинки). Не пугайтесь. Нора. О, какой у тебя стал английский выговор! Бродбент (появляясь снизу). Разрешите вам представиться. Нора (пораженная, отступает). Это не ты! Кто вы? Что вам нужно? Бродбент (подходит ближе). Я вас напугал, мисс Рейли, простите, ради бога. Я

Бродбент, друг Ларри. Знаете? Нора (обижена). А мистер Дойл не пошел с вами? Бродбент. Нет. Я вместо него. Надеюсь, я не помешал? Нора (глубоко оскорбленная). Очень сожалею, что мистер Дойл доставил вам

столько беспокойства своими поручениями. Бродбент. Да видите ли, я подумал, что мне, как иностранцу и англичанину,

интересно будет посмотреть на Круглую башню при лунном свете. Нора. Ах, вы пришли посмотреть башню... А я думала... (В замешательстве,

стараясь овладеть собой.) Ну конечно. Разумеется. Я просто

испугалась... в первую минуту! Прекрасная ночь, не правда ли? Бродбент. Чудесная! Позвольте, я объясню, почему Ларри сам не пришел... Нора. А зачем ему приходить? Он уже сто раз видел башню; для него это не

новость. (Светским тоном.) Какое впечатление производит на вас

Ирландия, мистер Бродбент? Вы бывали здесь раньше? Бродбент. Нет, никогда. Нора. Как вам здесь нравится? Бродбент (внезапно впадая в крайнюю сентиментальность). Я даже не решаюсь

сказать вам, до какой степени мне все здесь нравится. Очарование этого

ирландского пейзажа и... простите мне мою смелость, мисс Рейли, но...

ваш прелестный ирландский голос... Нора (она привыкла к любезностям и не придает им никакого значения).

Полноте, мистер Бродбент! Вот уже у вас и разбитое сердце, а видели вы

меня всего две минуты в темноте. Бродбент. Голос в темноте так же прекрасен, как и на свету. А кроме того,

Ларри столько мне о вас рассказывал. Нора (с горечью). Вот как! Что ж, это, конечно, большая честь для меня. Бродбент. Я с нетерпением ждал встречи с вами. Вы интересовали меня больше,

чем все остальное в Ирландии. Нора (иронически). Да что вы? Неужели? Бродбент. Уверяю вас. Я был бы счастлив, если бы вы проявили ко мне хоть

вполовину столько интереса. Нора. О, я, конечно, прямо умирала от нетерпения. Вы сами понимаете, какое

это для нас, бедных ирландцев, событие, когда к нам вдруг приедет

англичанин вроде вас. Бродбент. Ну вот, теперь вы смеетесь надо мной, мисс Рейли; я ведь понимаю,

что смеетесь. Не надо смеяться надо мной. Я очень серьезно отношусь к

Ирландии и ко всему ирландскому. Я очень серьезно отношусь к вам и к

Ларри. Нора. Ларри со мной ничем не связан, мистер Бродбент. Бродбент. Если бы я так думал, мисс Рейли, я бы... я бы решился полнее

отдаться тому очарованию, о котором я только что говорил... полнее, чем

я .. чем я... Нора. Это вы мне в любви объясняетесь, да? Бродбент (испуганный и очень взволнованный). Кажется, что так, мисс Рейли,

честное слово. Если вы спросите меня еще раз, я за себя не ручаюсь; в

вашем голосе звучат все арфы Ирландии.

Нора смеется над ним.

(Внезапно он теряет голову и хватает Нору за руки, к ее величайшему

негодованию.) Перестаньте смеяться, слышите? Я говорю всерьез, как

англичанин. Если я говорю такую вещь женщине, это серьезно. (Отпускает

ее и пытается говорить своим обычным тоном, тщетно борясь с волнением.)

Простите, пожалуйста. Нора. Как вы посмели меня тронуть? Бродбент. Мало есть на свете такого, чего бы я не посмел ради вас. Это,

может быть, нехорошо, но, право, я... (Умолкает и растерянно проводит

рукой по лицу.) Нора. Как вам не стыдно! Порядочный человек скорее бы умер, чем позволил

себе такую вещь со мной, когда я тут одна, ночью. Бродбент. Вы хотите сказать, что это с моей стороны предательство по

отношению к Ларри? Нора. Ничего подобного. При чем тут Ларри? Это неуважение и грубость по

отношению ко мне; это показывает, за кого вы меня принимаете. А теперь

можете идти своей дорогой, а я пойду своей. Прощайте, мистер Бродбент. Бродбент. Нет, нет, подождите, мисс Рейли. Одну минутку! Выслушайте меня. Я

говорил всерьез; это страшно серьезно, клянусь вам... Скажите мне, что

я мешаю Ларри, и я сейчас же отправлюсь в Лондон, прямо отсюда, с этого

места, и вы никогда больше меня не увидите. Клянусь честью! Я ему

мешаю? Нора (в голосе ее, помимо воли, внезапно прорывается горечь). Вам лучше

знать, мешаете вы ему или нет. Вы его чаще видели, чем я. Вы теперь его

лучше знаете, чем я. Бы больше торопились меня увидеть, чем он, не

правда ли? Бродбент. Я должен вам сказать, мисс Рейли, что Ларри еще не прибыл в

Роскулен. Он рассчитывал быть здесь раньше меня, но автомобиль

поломался, он будет только завтра. Нора (лицо ее светлеет). Это правда? Бродбент. Да, это правда.

Нора вздыхает с облегчением.

Вы рады? Нора (тотчас опять вооружается до зубов). Рада? Откуда вы взяли? Чему мне

радоваться? Мы его ждали восемнадцать лет, так можем подождать еще один

день. Бродбент. Если вы действительно так к нему относитесь, тогда, быть может,

для меня еще есть надежда? А? Нора (глубоко оскорбленная). Должно быть, в Англии другие нравы, мистер

Бродбент; это уменьшает вашу вину. У нас, в Иргандии, никому не придет

в голову ловить мужчину на слове, когда ему вздумается пошутить, или

принимать всерьез то, что женщина скажет в ответ на шутку. Если б

женщина всякий раз подвергалась такому обращению, какое вы позволили

себе со мной после двух минут разговора, увидев меня в первый раз в

жизни, ни одна порядочная женщина не стала бы вообще разговаривать с

мужчиной. Бродбент. Этого я не понимаю. С этим я не могу согласиться. Я говорил

совершенно искренне; у меня самые серьезные намерения. Надеюсь, тот

факт, что я англичанин, служит достаточной гарантией моей неспособности

совершать какие-нибудь необдуманные и романтические поступки; хотя,

должен сознаться, ваш голос до такой степени взволновал меня, когда вы

так лукаво спросили меня, не объясняюсь ли я вам в любви... Нора (краснея). Я вовсе не хотела... Бродбент (торопливо). Конечно нет. Не такой уж я дурак, мисс Рейли. Но мне

было невыносимо, что вы смеетесь над моим чувством. Вы... (Снова борясь

с волнением) Вы не знаете, как я... (Захлебывается на мгновение затем

выпаливает противоестественно ровным голосом ) Будьте моей женой! Нора (быстро). Вот еще! Вздор какой! (Внимательно оглядывает его.)

Ступайте-ка домой, мистер Бродбент, и придите в себя. Боюсь, что

потшиновый пунш слишком на вас подействовал. Вы, должно быть, не

привыкли пить на ночь. Бродбент (в ужасе). Вы хотите сказать, что я... я Боже мой! Мисс Рейли!

Неужели вам кажется, что я пьян? Нора (сострадательно). Сколько вы стаканов выпили? Бродбент (растерянно). Два. Нора. Ну да. И запах торфа помешал вам заметить, какой это крепкий напиток.

Идите-ка домой и ложитесь спать. Бродбент (в страшном волнении). Но это ужасно... Вы заронили во мне ужасное

сомненье... Мисс Рейли, ради бога, скажите, я в самом деле пьян? Нора (успокаивающе). Завтра сами сможете судить. Ну, пойдемте домой и не

думайте больше об этом. (С материнской нежностью берет его под руку и

мягко подталкивает к тропинке.) Бродбент (совершенно расстроенный, повинуется). Да, я, должно быть, пьян...

Ужасающе пьян. Потому что ваш голос совсем лишил меня рассудка...

(Спотыкается о камень.) Нет! Честное слово, клянусь вам честью, мисс

Рейли, это я просто споткнулся. Это совершенно случайно, уверяю вас. Нора. Ну конечно случайно. Обопритесь о мою руку, мистер Бродбент, сейчас

будет спуск. Дальше, на дороге, вам будет легче идти. Бродбент (покорно берет ее руку). Я не нахожу слов, мисс Рейли, чтобы

просить у вас прощения... и благодарить вас за вашу доброту... за вашу

снисходительность ко мне, когда я в таком гнусном состоянии. Как я мог

так по-свин... (Снова спотыкается.) Черт бы побрал этот вереск! У меня

нога запуталась!.. Нора. Ну, ну, ничего. Спокойно. Идемте, идемте.

Бродбент, в роли изобличенного пьяницы, позволяет

отвести себя вниз к дороге. Снисходительное сочувствие

Норы к его предполагаемому состоянию, вместо гнева и

отвращения, которые он встретил бы у своих

соотечественниц, кажется Бродбенту воистину божественной

добротой. И ему, конечно, невдомек, так же как и Норе,

что когда англичанин впадает в сентиментальность, его

поведение становится поразительно похожим на поведение

ирландца, когда тот пьян.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

На следующее утро Бродбент и Ларри сидят за завтраком;

завтрак происходит на небольшой лужайке перед домом

Корнелия Дойла, посредине которой поставлен стол. Они

уже кончили есть и сейчас погружены в чтение газет.

Почти вся посуда составлена на большой железный поднос,

покрытый черным лаком, тут же коричневый фаянсовый

чайник, серебряных ложек здесь не водится; масло

положено целым куском на обыкновенную мелкую тарелку. На

заднем плане дом – небольшое белое строение с шиферной

крышей; вход в него через застекленную дверь. Тот, кто

вышел бы в сад через эту дверь, увидел бы прямо перед

собой стол, направо калитку, ведущую из сада на

дорогу, а, круто повернув налево, мог бы, пройдя через

запущенный боскет, обогнуть дальний угол дома. Между

лавровых кустов виднеются изуродованные останки большой

гипсовой статуи, обмывавшиеся дождями в течение целого

столетия; статуя имеет отдаленное сходство с величавой

женской фигурой в римских одеждах, с венком в руке. Эти

статуи хотя и созданные, по-видимому, человеческими

руками, как бы произрастают сами собой в ирландских

садах. Их происхождение составляет неразрешимую

загадку даже для самых давних обитателей страны, ибо с

их вкусами и образом жизни они не имеют ничего общего.

Возле калитки стоит простая садовая скамья, облупленная,

потрескавшаяся от непогоды и испачканная птичьим

пометом. Неподалеку валяется пустая корзина, для ее

пребывания здесь нет никаких оснований, кроме одного

надо же ей где-нибудь лежать. У стола незанятый стул, на

котором только что сидел Корнелий, сейчас уже окончивший

завтрак и удалившийся в комнату известную под

названием "конторы", где он принимает от фермеров

арендную плату и хранит счетные книги и деньги. Этот

стул, так же как и два других, на которых сидят Ларри и

Бродбент, сделан из красного дерева; черное матерчатое

сиденье набито конским волосом.

Ларри встает и, захватив газету, уходит через боскет за

дом. Ходсон, с расстроенным лицом, входит в калитку.

Бродбент, сидящий напротив калитки, видит Xодсона и по

его лицу догадывается, что тот потерпел неудачу.

Бродбент. Вы ходили в деревню? Ходсон. Бесполезно, сэр. Придется все выписывать из Лондона почтовой

посылкой. Бродбент. Вас хоть удобно устроили на ночь? Ходсон. Мне было не хуже, чем вам, сэр, на вашем диванчике. Здесь нечего

ждать комфорта, сэр. Бродбент. Надо будет подумать, как нам иначе устроиться. (Неудержимо

веселея.) Но до чего здесь все-таки курьезно! Как вам понравились

ирландцы, Ходсон? Ходсон. Они всюду хороши, сэр, только не у себя дома. Я их много встречал в

Англии – люди как люди, мне даже нравились. Но здесь я их прямо

возненавидел, сэр. С первой минуты, сэр, как только мы высадились в

Корке. Не стану кривить душой, сэр: видеть их не могу. Все мне в них

претит, все их манеры; словно меня все время против шерсти гладят. Бродбент. Ну что вы. Все их недостатки только на поверхности, а в сущности

это лучший народ на земле.

Ходсон поворачивается, чтобы уйти, не проявляя ни

малейшего сочувствия к восторгам своего хозяина.

Кстати, Ходсон!.. Ходсон (оборачиваясь). Да, сэр. Бродбент. Вы вчера ничего во мне не заметили, когда я вернулся вместе с мисс

Рейли? Ходсон (удивлен). Нет, сэр. Бродбент. Ничего такого... э... гм... особенного? Можете говорить

откровенно. Ходсон. Я ничего не заметил, сэр. Что я должен был заметить? Бродбент. Э... гм... Попросту говоря, я не был пьян? Ходсон (в изумлении). Нет, сэр. Бродбент. Наверное? Ходсон. Нет, сэр. Скорее наоборот, сэр. Обыкновенно, когда вы немного