Текст книги "Восстание святого (ЛП)"

Автор книги: Белла Джей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Твоя семья. Здесь все, что тебе нужно знать.

Это было похоже на глотание стекла.

– Моя семья?

– Да. – Он сел в кресло. – Открой его.

Почему-то, глядя на этот конверт, зная, что в нем могут быть все ответы, которые я когда-либо хотела получить, я была напугана до смерти. В течение двадцати двух лет это была последняя мысль, которая приходила мне в голову ночью, и первая, когда я просыпалась. Кто был моей настоящей семьей? Где они были? И почему я им не нужна? Теперь думать, что все ответы находятся на расстоянии вытянутой руки, было страшно, и я не была уверена, что готова к этому. Я пошевелилась на сиденье и посмотрела через стол на Сэйнта.

– Почему бы тебе не рассказать мне?

Его бровь вопросительно сдвинулась.

– Что рассказать?

– Скажи мне то, что я должна знать.

– Все это в этом конверте. Уверяю тебя.

– Я хочу, чтобы ты сказал мне, что, по-твоему, я должна знать.

В уголках его рта заиграла тонкая ухмылка.

– Ты боишься, Мила?

– Чего?

– Того, что внутри него.

Я насмешливо хмыкнула и отвела взгляд, заправляя прядь волос за ухо.

– Ты обвиняешь меня?

– Ничуть. Но вот оно. Все, что ты когда-либо хотела узнать о своей семье, находится прямо перед тобой.

– Расскажет ли это мне, чего ты хочешь от меня? Почему ты забрал меня и привез сюда?

Воцарилось тягучее молчание, такое тугое, словно это была резинка, которая могла порваться в любую секунду. Его взгляд не ослабевал, пока он, откинувшись назад, сузив глаза, потирал пальцем щетину своей пятичасовой тени – простое действие привлекло все мое внимание к его точеной челюсти и раздражающе идеальным губам. Под загорелой кожей его руки виднелись вены, и это заставляло меня думать о силе и власти, о жидком господстве, которое пульсировало в его крови. Воспоминания о том, как его руки обхватили мои запястья и горло, взорвали мой разум, заставив меня затаить дыхание, когда я на секунду представила его не как похитителя. Это было безумием, и я ненавидела то, как мое тело реагировало на него.

Выражение его лица было настороженным, и я никак не могла понять, о чем он думает. Но мне хотелось. Я хотела знать, какие мысли он вынашивает, когда смотрит на меня с такой силой, и что он чувствует, когда смотрит на меня.

– Вот что я тебе скажу. – Он встал, и я затаила дыхание, пока он двигался передо мной и упирался в стол, вцепившись пальцами в его края, скрестив ноги в лодыжках. Я наблюдала за тем, как он смотрел на меня, как двигался, говорил. То, как он дышал, было похоже на то, что он был рожден для соблазнения. Тьма, окружавшая его, обладала определенной притягательностью – ядовитая смесь секса и ненависти. Опасная. Злая. Смертоносная. Она волнами накатывала на меня и разбивалась о каждую косточку в моем беспутном теле.

Мое сердцебиение участилось, аромат его дорогого одеколона пронесся мимо, шипы непрошеного вожделения укололи меня изнутри. Мне пришлось проглотить ледяной стакан, стоявший в горле, и дышать, преодолевая лед в легких.

Он поднял конверт и зажал его между пальцами.

– У тебя есть выбор. Либо ты прямо сейчас заглянешь в этот конверт, либо я расскажу тебе то, что, по моему мнению, тебе необходимо знать. – Он достал из кармана пиджака позолоченную зажигалку Zippo. – Но, если ты решишь не открывать его, я сожгу его вместе со всем, что в нем находится, прямо сейчас. – Его большой палец щелкнул по кремневому колесику, и пламя запылало под коричневой бумагой. – Я предоставляю тебе этот выбор, Мила.

– Почему? – Мой голос надломился. – Зачем тебе его сжигать?

Выражение его лица было ясным, совершенно лишенным каких-либо эмоций. Но его глаза были похожи на грозовые тучи, сильные и угрожающие.

– Жизнь, это выбор. Вопрос в том, достаточно ли ты сильна, чтобы нести последствия сделанного тобой выбора?

Это было там. Я слышала его. Вызов. Смелость. Тихий, соблазнительный шепот, побуждающий меня взять перчатку. Я хотела. Я хотела показать ему, что я достаточно храбрая, доказать, что он меня не пугает, хотя пот струился по моей шее. Но могла ли я ему доверять? Могу ли я верить, что он расскажет мне все, что мне нужно знать? Конечно, нет. Этот человек похитил меня, черт возьми. Он забрал меня против моей воли после того, как хладнокровно убил Брэда. Не было никаких переговоров, никаких обсуждений. Он просто ворвался в мою жизнь, беззастенчиво создавая хаос, как будто другого выхода не было. Этому человеку нельзя было доверять, особенно когда он смотрел на меня этими обманчивыми голубыми глазами. Подобно океану, он заманивал меня в свои объятия и держал под водой, пока я не тонула в его красоте. Этот человек был дьяволом в костюме от Армани и итальянских кожаных туфлях.

Я не могла ему доверять. Никогда. Но, как глупый мотылек, я не могла остановить свой полет на пламя, хотя знала, что оно испепелит меня. Взяв себя в руки и уверенно подняв подбородок, я встала на ноги перед ним, наши глаза выровнялись и сфокусировались.

– Сожги его.

Победная ухмылка дернулась по краям его рта, а кончик языка провел по центру нижней губы. Не говоря ни слова и не отрывая взгляда от моих глаз, он поджег конверт, пламя на его стороне становилось все ярче и ярче, пока он не бросил его в стальную урну рядом со своим столом.

Я не разрывала зрительного контакта, но краем глаза видела, как пламя сжигает все ответы, которые я когда-либо хотела получить. Комнату заполнил запах сожженной бумаги, на которой, как я могла предположить, находились страницы с секретами. И долгое время, пока Святой не сводил с меня глаз, мне казалось, что мое тело вот-вот вспыхнет.

Внезапно он протянул руку, схватил меня за бедро и притянул к себе. Он протиснул свое мощное бедро между моими ногами, и его прикосновения стали жесткими и непреклонными, а пальцы впились в плоть над моей бедренной костью. Мои губы разошлись, по телу пронеслась вспышка грязного вожделения.

– Что, если я скажу тебе, что ты только что совершила самую большую ошибку в своей жизни?

Его рот находился на расстоянии шепота от моего, и я втянула воздух, как будто могла почувствовать его вкус через воздух между нами.

– Я бы сказала, что почти не удивлена.

– Тогда зачем это делать?

Я посмотрела на мусорное ведро и светящиеся угольки того, что осталось от всех моих ответов.

– Потому что я боюсь, что то, что было в этом конверте, еще больший дьявол, чем ты.

Я только и успела, что затаить дыхание, когда он взял мой подбородок между пальцами и заставил повернуться к нему лицом. Его взгляд опустился к моему рту, когда он положил большой палец на мои губы, сильно надавливая, и медленно повел его вниз. Он прикусил губу, словно желая почувствовать вкус моих. В воздухе витал сексуальный голод и первобытные желания, которые заглушали страх и панику ядовитым соблазном. Я понятия не имела, что происходит и почему мое тело так реагирует на его прикосновения. Но в этот момент я была беспомощна перед ним.

Его бедро зашевелилось между моих ног, и каждая мышца в моем теле напряглась, заставив меня закрыть глаза. Мои губы издали легкий чмокающий звук, когда его большой палец наконец отпустил меня.

– Поверь мне, Segreto. Нет большего дьявола, чем я.

Если его целью было вызвать страх, то это не сработало. Не тогда, когда его твердое тело было прижато ко мне, его бедро находилось между моих ног, а его губы были так близко к моим. Но если его целью было соблазнить меня, чтобы я выполнила его просьбу, я бы сказала, что он на правильном пути и близок к достижению этой цели.

Просунув руку между нашими телами, я постепенно продвигала ее вверх, дюйм за дюймом ощущая его напряженное тело сквозь ткань рубашки. Голубые вихри превращались в темные спирали, а наши глаза оставались прикованными друг к другу. Дойдя до его груди, я несколько секунд любовалась каждым изгибом твердых мышц кончиками пальцев, прежде чем оттолкнуться от него, и отсутствие его бедра заставило меня сжаться. Сжав губы, я сделала еще один шаг назад, нуждаясь в некотором расстоянии от него, отчаянно пытаясь погасить пламя, которое горело внутри меня.

– Теперь ты должен сказать мне, что, по-твоему, я должна знать.

Ленивая ухмылка превратилась в злую усмешку.

– Ты уверена, что готова?

– А разве это важно?

Мои глаза опустились к его промежности, ткань туго натянулась вокруг его заметного стояка. Я тяжело сглотнула, снова сжимая бедра. На его лице отразилось искреннее веселье. Он точно знал, на что я смотрю, а мои щеки, вероятно, выдавали, насколько я взволнована.

Поправив пиджак, он прочистил горло и занял свое место за столом.

– Сядь.

– Думаю, я хочу постоять. – Я все еще пыталась дышать нормально.

– Без разницы. Сиди. Лежи.

– Господи, – пробормотала я, неохотно опустив задницу в кресло.

Он откинулся назад, выглядя расслабленным и в то же время чертовски всемогущим, как король, готовый сжечь целый город дотла, не моргнув глазом.

– Ты когда-нибудь слышала о Торрес Шиппинг?

– Нет. А должна была?

– Вероятно, ведь это компания твоей семьи.

Мое сердце затрепетало, как растерянная птица, попавшая в клетку. Святой воспринял мое молчание как сигнал к продолжению.

– Твоя семья – одна из самых богатых семей в Италии, Мила.

– Что? Этого не может быть.

Выражение его лица не изменилось, и я поняла, что это не бред. Я покачала головой.

– Если они такие богатые, почему… почему они отдали меня? – Я всегда думала, что причина, по которой моя семья не оставила меня у себя, очевидна. Нет денег. Нет средств, чтобы позаботиться обо мне.

– Ты готова к небольшому уроку истории? – Он усмехнулся, и по моему позвоночнику пробежали мурашки, предупреждающе стуча в заднюю часть черепа. В тот момент я поняла, что последующий разговор изменит всю мою жизнь. Это было видно по его глазам, по тому, как он смотрел на меня, как дьявол, собирающийся сказать святому, что его ждет ад.

Темные стены его кабинета начали смыкаться вокруг меня, и мне отчаянно захотелось открыть ставни окна за его спиной, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха.

Святой положил руку на скрещенную ногу.

– Восемьдесят шесть лет назад между твоей семьей и семьей Руссо была заключена сделка.

– Кем?

– Заткнись и слушай, – предупредил он, низким тенором своего голоса давая понять, что спорить не о чем. – Сделка, обеспечивающая слияние двух самых могущественных семей Италии.

Я откинулась на спинку кресла.

– Что это была за сделка?

Его палец снова начал постукивать, и в его глазах промелькнуло раздражение, а пристальный взгляд пригвоздил меня к месту.

– Первенец семьи Торрес выйдет замуж за первенца семьи Руссо.

– Что? – Пролепетала я. – Ты не можешь быть серьезным.

– О, я абсолютно серьезен.

Мои губы разошлись в улыбке, и я застыла в недоумении.

– Ты что, пытаешься меня разыграть?

Длинные пальцы сплелись, когда он сжал свои руки.

– Я что, похож на человека, который шутит?

Я не могла понять, что он пытается мне сказать, и покачала головой.

– Этого не может быть.

Он поднял руку, заставляя меня замолчать.

– Позволь мне закончить. Джованни Руссо и Роберто Торрес были близкими друзьями. Роберто был на грани банкротства, рискуя потерять все, что ему принадлежало, и в том числе "Торрес Шиппинг". Джованни дал ему деньги, необходимые для спасения компании, не ожидая возврата. Все, о чем он просил, это чтобы две семьи стали единым целым в виде брака по расчету.

– Господи Иисусе! – Вздохнула я. – Кроме того, что это совершенно нелепо, почему так специфично, сын Руссо и дочь Торреса? Почему не наоборот?

– Потому что у Руссо уже много веков не было первенца – дочери. Они известны своим давним наследием первенцев – сыновей, которые становились еще более могущественными, чем их предки.

Я провела обеими руками по волосам, думая, что мне стоит ущипнуть себя и очнуться от этого ада шестнадцатого века.

– Хорошо, допустим, я тебе верю. Это было восемьдесят шесть лет назад. Какое отношение это имеет ко мне сейчас?

Сэйнт поставил локти на подлокотники, сжимая перед собой кулаки.

– По воле судьбы, после заключения сделки у семьи Торрес больше не было первенца – дочери. – Он облизал губы. – А ведь в договоре было указано, что это должен быть первенец.

Я настороженно посмотрела на него.

– Мне не понравится следующая часть, не так ли?

– Ты, Мила, была первым первенцем Торрес за последние годы.

Песок заскрежетал у меня в горле, когда я сглотнула. Руки затряслись, и мне показалось, что я никогда в жизни не испытывала такого ужаса, мое тело переходило от жара к холоду и обратно к жару за считанные секунды.

Сэйнт пожал плечами.

– К сожалению, с годами, между двумя семьями возник конфликт.

– Какой конфликт?

– Это неважно. Важно то, что твои родители отказались выполнять свою семейную часть сделки. На следующий день после твоего рождения они сделали публичное заявление о том, что их дочь, Милана Катарина Торрес, умерла менее чем через два часа после рождения.

Я затаила дыхание.

– Нет, – прошептала я.

– Они отправили тебя в Соединенные Штаты. Поместили тебя в приемную семью, продолжая притворяться, что ты умерла, и все потому, что они отказывались, чтобы их дочь вышла замуж за новорожденного сына Руссо.

Я вскочила с места, голова закружилась от сильнейшего головокружения, которое я когда-либо испытывала.

– Ты хочешь сказать, что они отказались от меня, потому что не хотели, чтобы я выходила замуж за какого-то первенца Руссо?

Он лишь кивнул, и я начала пятиться, мои мысли неслись со скоростью тысяча миль в секунду.

– Кто… я имею в виду, – мой голос дрожал, – должна быть причина, по которой они скорее отдали меня, чем увидели, что я выйду замуж за Руссо.

Снова постукивание пальцем, медленный, ритмичный стук.

– Они были слишком эгоистичны, готовы на все, чтобы показать Руссо, что они не намерены соблюдать условия сделки, в том числе отказываясь от собственной плоти и крови.

От непролитых слез горло сжалось, внутренности скрутило, колючая проволока грозила разорвать мое нутро на куски.

– Этого не может быть. Этого не может быть. – Неверие окутало мою голову туманом сомнений. – Это не может быть причиной, по которой мои мама и папа отказались от меня.

Он пожал плечами, как будто то, что он мне только что сказал, было так же просто, как один плюс один.

– Это правда.

– Они отправили меня, не зная, где я окажусь, и все потому, что не хотели, чтобы я выполнила долг, который лежал десятилетиями? Это безумие.

Я села обратно в кресло, грубо откинув волосы с лица. Слезы уже вырвались наружу, и я вытерла их тыльной стороной ладони.

– Они послали тебя найти меня? Мои родители. Поэтому ты забрал меня?

Вокруг нас воцарилась тяжелая, как гроза, тишина, и весь воздух внезапно выдохся из комнаты.

– Нет, Мила. Они меня не посылали.

Мои глаза сузились, а подозрение закрутилось головокружительными волнами в животе.

– Тогда почему? Почему ты пришла за мной? Почему сейчас?

Как всегда, выражение его лица оставалось нечитаемым, словно он ничего не чувствовал, пока рассказывал мне о настоящей причине, по которой мне приходилось переживать одну поганую приемную семью за другой, и почему мне приходилось бороться за собственное выживание с тех пор, как я, блядь, научилась ходить. Он сидел, положив сильные локти на стол перед собой, и все его черты были твердыми, как камень.

– Более двадцати лет семья Руссо считала, что девочка Торрес умерла при рождении, пока анонимное письмо, адресованное первенцу Руссо, не сообщило, что Милана Катарина Торрес действительно жива и скрывается где-то в Соединенных Штатах.

Понимание осенило меня, как молния в грозу.

– Segreto. Вот почему ты называешь меня так.

– Твои родители сделали очень хорошую работу, спрятав тебя. Поместив тебя в систему, вместо того чтобы потратить деньги на поиски какой-нибудь богатой американской семьи, они сделали так, чтобы не было абсолютно ничего, что могло бы отследить Милу Блэк до них. Они одурачили всех на долгие годы.

У меня запершило в груди, каждый вдох был напряженным, когда я опустила голову на руки.

– Лучшая в мире тайна, – пробормотала я про себя, повторяя слова, которые он сказал мне в машине. – Кто он? – Я подняла глаза. – Кто тот сын Руссо, за которого я должна была выйти замуж?

Святой наклонил голову, и темнота, окружавшая его, стала вулканическим обсидианом.

– Я.

Сердце заколотилось, и я забыла, как дышать: тело онемело, а в голове царила черная пустота. Кровь в моих венах похолодела, по позвоночнику пополз лед, пронзая нутро. Сэйнт стоял прямо, и вид у него был еще более мощный, еще более безжалостный, чем две секунды назад. Он застегнул пуговицы своего пиджака.

– Меня зовут Марчелло Сэйнт Руссо. А ты, дорогая Мила, моя будущая жена.

(1) Заклание – ритуальное жертвоприношение (принесение в жертву) животного и даже человека.

10

СВЯТОЙ

Момент оказался даже лучше, чем я ожидал. Она была у меня уже более двадцати четырех часов, и я столько раз сгорал от желания обрушить на нее эту бомбу. Особенно когда я запустил руку в ее платье, чувствуя, как ее грудь идеально ложится в мою ладонь, касаясь того, что скоро станет моим. Чем дольше она была так близко, тем сильнее я ее желал. И чем больше она сопротивлялась, тем сильнее я представлял, каково это будет, когда она наконец встанет на колени, умоляя меня дать ей то, в чем она отказывала себе все это время.

Ее красивые зеленые глаза расширились, шок на ее лице стал смертельно бледным. Я бы соврал, если бы сказал, что это не вызвало у меня дрожь по позвоночнику и не разбилось о головку моего члена, который уже пульсировал, как ублюдок. Одного вида ее страха, ее неуверенности было достаточно, чтобы я впал в неистовство от цепей, плетей и криков удовольствия.

Дикие локоны зашевелились, когда она покачала головой.

– Я не выйду за тебя замуж.

Забавляясь, я вскинул бровь.

– У тебя нет выбора.

– Ты не можешь заставить меня, – прорычала она, ее взгляд был подобен отравленным стрелам, нацеленным прямо в мое черное сердце.

– Как ты думаешь, почему ты здесь, Мила? Почему, по-твоему, я так старался найти тебя?

– Почему? – Эти красивые зеленые глаза сузились. – Чего ты на самом деле хочешь, Святой?

Я сжал руки перед грудью, чувствуя, как ткань воротника царапает шею.

– С чего ты взяла, что я хочу чего-то еще, кроме невесты, которая мне причитается?

Она встала, ее поведение было таким же вызывающим, как и дерзкий блеск в глазах.

– Я знаю таких мужчин, как ты. Ты не делаешь ничего, чего не хочешь, и ты не можешь стоять здесь и говорить, что такой мужчина, как ты, действительно хочет жениться на такой женщине, как я.

Я нахмурился.

– На такой женщине, как ты?

– Посмотри на меня. – Она помахала руками перед своим лицом. – Я не в твоем вкусе, и ты это знаешь.

Заинтригованный, я откинулся на спинку стула.

– А кто именно по твоему мнению в моем вкусе?

Было видно, что смелость на мгновение покинула ее, а бледные щеки приобрели неожиданный розовый оттенок.

– Ты… это ты, а я… – Она опустила взгляд на свое тело. – Я… это я.

Я предпочел не отвечать. Было забавно наблюдать, как она корчится, как ее маленький мозг работает на пределе возможностей, отчаянно пытаясь собрать головоломку воедино. Она снова посмотрела на меня.

– Это еще не все, не так ли?

– А разве не всегда так? – Я подошел к приставному столику, налил бурбон в два хрустальных бокала и протянул один ей. Сначала она покачала головой, но я бросил на нее знающий взгляд, и она неохотно взяла бокал из моих рук. Если глаза действительно являются окнами в душу человека, то ее глаза были чертовски испуганными.

– Твой настоящий отец умер чуть больше года назад.

На какую-то мимолетную секунду боль проступила на каждом контуре ее безупречного лица. Конечно, она не могла чувствовать горя. Она не знала этого человека. Но его смерть означала, что вместе с ним умерла часть истории и ее жизни – часть, которую она никогда не откроет, что бы ни случилось в дальнейшем.

Я сделал глоток гладкого, насыщенного бурбона, несколько секунд смакуя его на языке.

– За несколько месяцев до смерти твоего отца он был вынужден продать часть акций своей компании.

– Почему?

– Это неважно. Важно то, что именно я купил эти акции. Тридцать девять процентов, если быть точным.

– Я не понимаю, зачем ты мне это рассказываешь и какое отношение это имеет к нашей свадьбе.

Я поставил бокал на стол и скрестил руки, понимая, что мы подошли к тому моменту, когда этот разговор может пойти в любую сторону.

– Твой брат…

– Подожди, – перебила она. – У меня есть брат?

– Младший брат.

Она смотрела мимо меня, уставившись в пространство, пока все это осмысливала.

– Кто… как его зовут? Сколько ему лет?

Я нахмурился, не желая давать ей слишком много информации. Это был не чертов урок по семейному древу. Речь шла о том, чтобы получить то, что я хочу. Но было вполне логично, что она хотела узнать больше о брате, которого никогда не знала.

– Его зовут Рафаэль. Ему двадцать лет. Через несколько недель ему исполнится двадцать один.

Мила молчала, опустила голову и уставилась в пол.

Я крепко сжал руки.

– Это очень тяжело, я знаю. – На несколько секунд я позволил бессердечному ублюдку в себе сделать шаг назад и дать ей немного времени, чтобы все улеглось. Я мог только представить, насколько все это сбивает ее с толку, но даже капелька сострадания не могла помешать мне добиваться своей конечной цели. К моему удивлению, она подняла голову и посмотрела прямо на меня, без малейшего следа грусти и с полным отсутствием эмоций.

– Что еще?

Я ухмыльнулся.

– Ты жесткая, не так ли?

– Что. Еще?

Я глубоко вдохнул, с каждой секундой все больше интересуясь этой женщиной.

– Твой брат получит свои сорок шесть процентов акций, оставленных ему по завещанию твоего отца, когда ему исполнится двадцать один год.

Она пожала плечами.

– Логично. Я все еще не понимаю, какое отношение все это имеет к нашей свадьбе.

– Похоже, в завещании твоего отца есть небольшая лазейка.

– Какая лазейка?

Я сделал еще один глоток бурбона и дал ему отлежаться на языке, смакуя гладкий вкус, прежде чем проглотить.

– Есть еще один бенефициар (2), который наследует десять процентов акций компании.

Ее глаза сузились от любопытства.

– Кто этот бенефициар?

Невозможно было не ухмыльнуться, как хитрому ублюдку. Следующая часть станет настоящей сенсацией, не только для нее, но и для многих других людей, которые думали, что завещание, это просто, как черное и белое.

Я бросил на нее задумчивый взгляд.

– Первенец твоего отца.

Потребовалось несколько мгновений полной тишины, чтобы она осознала истинный смысл этого заявления. И в тот самый момент, когда до нее дошел смысл, я увидел, как ее зеленые глаза из узких превратились в широкие, а выражение лица, из растерянного в ясное осознание.

– Я, – прошептала она.

Я не ответил. В этом не было необходимости. Я держался на расстоянии, молча изучая ее, пока она медленно складывала один к одному.

– О, Боже, это оно… не так ли? – Непослушные кудри рассыпались по ее плечам, когда она наклонила голову, и я увидел, что ее осенило. – Ты хочешь мои десять процентов?

Я хлопнул в ладоши в насмешливых аплодисментах.

– Ты ж моя умница. – Я опрокинул в себя последний бокал. – Это не заняло у тебя много времени.

– Я не выйду за тебя замуж, Святой. – То, как она смотрела на меня с вызовом в глазах, как поджимала свои пухлые губы, меня забавляло. Мне стало интересно, как далеко мне придется зайти, чтобы сломить ее. Заставить ее отказаться от борьбы и покориться. Для меня охота была куда более заманчивой, чем убийство, и что-то подсказывало мне, что Мила была бы интересной и заманчивой охотницей.

Пока мы смотрели друг на друга, оба не желая отводить взгляд, воздух между нами стал густым от напряжения, которое могло возникнуть в любую секунду. Это было захватывающе для меня. Она ни разу не отвела от меня глаз, в изумрудных радужных глазах светилась сила.

– Ты понимаешь? Я не выйду. Не выйду за тебя замуж. – Сказала она, не моргнув глазом.

Я фыркнул, полностью позабавленный наивностью темноволосой принцессы.

– Выйдешь, – просто сказал я. – Ты выйдешь за меня замуж.

– Нет ни единого шанса, что это произойдет.

– Следи за своим чертовым ртом.

– Пошел ты!

Я рванулся вперед и одним движением руки обхватил ее горло, пальцы впились в челюсть, удерживая ее на месте.

– Не проявляй ко мне неуважения. Никогда. До сих пор я был снисходителен, но не больше, – прорычал я, глядя на нее сверху вниз, и медленно заставил ее отступить назад. – Ты выйдешь за меня замуж, и я получу то, что хочу.

Ее ноздри раздулись, а глаза сузились в смертоносном оскале.

– Я не сделаю этого.

– Боюсь, у тебя нет выбора.

Как боец, которым она была с тех пор, как я ее забрал, она подняла подбородок, выражение ее лица было яростным и бесстрашным.

– На улицах я поняла одну вещь: выбор есть всегда.

Я крепче сжал зубы.

– Не в этот раз, Мила. Не со мной.

– Пошел ты.

Сильным толчком я прижал ее спиной к стене.

– Отлично. Хочешь выбор? Вот тебе он. – Я заставил ее поднять на меня глаза и приблизил свое лицо к ее лицу. – Выходи за меня замуж и будь моей женой, пока я не получу то, что хочу. После этого я отпущу тебя, и ты сможешь притвориться, что ничего не произошло. – Мой большой палец провел по ее подбородку, и все ее тело содрогнулось. – Но, если ты откажешься выйти за меня замуж, я буду держать тебя здесь в плену до конца твоей чертовой жизни, продавая тебя богатым, жирным, гребаным ублюдкам, пока ты не состаришься и не сломаешься, пока ни один мужчина не захочет больше к тебе прикасаться, и единственное, на что ты будешь годна, это оттирать пятна мочи с пола в моей ванной. Как тебе такой выбор? – Стиснув зубы и держа свое лицо в нескольких сантиметрах от ее лица, я сделал так, чтобы у нее не осталось сомнений в том, что я чертовски серьезен.

Я повернул ее лицо в сторону, глядя на пульсирующую вену на шее.

– Что ты будешь делать, Милана? Будешь ли ты жить под моей крышей как моя жена или станешь здесь пленницей… моей рабыней?

Ее нижняя губа дрожала, но от нее все еще исходило сопротивление, каждый контур ее лица напрягся от насмешки. Меня чертовски возбуждало, что она так решительно настроена бороться со мной. Ненавидеть меня. Я провел большим пальцем по ее нижней губе, наслаждаясь тем, как она дрожит в моей власти.

– Решай.

Она продолжала смотреть на меня сбоку.

– Я могу просто переписать акции на тебя, а ты можешь отпустить меня. Нам нет нужды жениться.

– Боюсь, все не так просто.

– Почему нет?

Я терял терпение с этой женщиной.

– Решай, Мила.

– Нет! Пожалуйста…

– Решай! – Слово вылетело у меня изо рта, и я сжал ее лицо в своей руке. Она закрыла глаза, и ее горло заклокотало, когда она сглотнула. – Жена или шлюха? Выбор прост.

Я видел, как в уголках ее глаз заблестели слезы, но челюсть была стиснута, а взгляд был жестким и полным ненависти. Не было такой черты, которую я бы не переступил, чтобы получить желаемое, и я убедился в этом, глядя на нее.

– Хорошо, – задохнулась она, едва слышно.

Я сжал ее челюсти, заставляя поднять подбородок.

– Я тебя не слышу.

– Я сказала хорошо.

– Что хорошо?

Ее глаза зажмурились.

– Я выйду за тебя замуж. – Смесь презрения и страха звучала в ее голосе, и это было как героин в моей крови, вызывая сильный поток эйфории, который заставлял меня жаждать большего. Больше ее борьбы. Больше ее силы. Я хотел всего этого, пока не останется ничего.

– Хорошо. Теперь, когда мы договорились, – ухмыльнулся я, чувствуя, как победа поет в моей крови, – тебе нужно преподать несколько уроков, если ты собираешься играть роль идеальной жены Руссо.

– Что…

Ткань ее рубашки разорвалась между моими пальцами прежде, чем она успела закончить фразу. С ее губ сорвался ужасающий вздох.

– Что ты…

– Ты бросила мне вызов, не приняв душ, прежде чем прийти сюда и требовать от меня ответов, как будто у тебя есть на это гребаное право. – С каждым словом мой гнев становился все сильнее, и я схватил ее за руки, пресекая ее попытки прикрыться.

– Отпусти меня! – Она боролась с моим захватом. Ее тело извивалось и корчилось, когда она боролась со мной. – Остановись!

Взмах локтя, и я потерял хватку на ее запястье, а она потянулась вверх, ее рука резко и быстро опустилась на меня, ее кулак нацелился мне в лицо. Но она была недостаточно быстра, и я снова схватил ее за запястье, на этот раз вывернув его ей за спину, и развернув ее, притягивая к себе. Ее рывки становились все более паническими и сильными, ее крики бились в воздухе, когда я обхватил ее за плечи и потащил к своему столу, заставив ее опуститься грудью на красное дерево. Сцепив обе ее руки за спиной, я сжал ее запястья вместе, наклонившись над ней и сильно прижимаясь к ней всем телом.

– Отпусти меня! – Она извивалась и вырывалась, пытаясь освободиться. Но все, что это делало, это заставляло мой член становиться еще тверже, пульсируя от желания трахнуть ее.

– Ты чувствуешь это, Мила? – Я выгнулся, упираясь членом в ее задницу. – Это все, что ты получишь, сражаясь со мной. Твоя борьба только искушает меня. – Я взял оба ее запястья в одну руку и, наклонившись, прикоснулся губами к изгибу ее уха. – А теперь хорошенько подумай об этом. Это действительно то, что ты хочешь сделать? Соблазнить такого мужчину, как я? – Она пошевелила запястьями, но я лишь крепче сжал их пальцами. – Ты уверена в этом? – Я снова сжал пальцы, на этот раз сильнее, прижимая ее тело к столу, и только пальцы ее ног теперь касались земли. – Может, ты и сильная женщина, решившая бороться со мной. Но позволь мне заверить тебя, – я поднял руку и убрал волосы с ее шеи, припав губами к безупречной коже, – у тебя нет того, что нужно, чтобы пережить меня, чтобы не сломаться, пока тебя трахает мужчина, который жаждет твоей боли. Твоего страха. И как я уже сказал, – я провел рукой по ее боку и изгибу бедра, опускаясь между ее ног, – откажись от моего предложения выйти замуж, и я стану сутенером твоего маленького тела. И поверь мне, на свете есть больные ублюдки куда хуже меня.

Как выключатель света, она мгновенно затихла, ее тело словно лед прижалось к моему.

– Я согласилась выйти за тебя замуж. Что еще ты хочешь от меня?

– Я хочу, чтобы ты делала то, что тебе говорят. Бросишь мне вызов, и последствия будут на твоей совести. Когда ты моя жена, Мила, у тебя нет права на ошибку. Никакого.

– Я не хочу быть твоей женой.

Словно яд, ее слова пропитались отвращением, и я почти почувствовал запах ее ненависти. Ее ярость. Ее страх. Он просачивалась сквозь ее поры, и это делало ее намного более соблазнительной. Я подтянул ее к себе, и ее темные непослушные кудри коснулись моего лица, когда я развернул ее, прижав ее руки к столу и зажав ее между своими руками. От того, как она смотрела на меня, как огненные лесные глаза стреляли лезвиями ненависти прямо мне в лоб, мне захотелось сорвать с нее одежду и показать ей, как она может использовать эту ненависть для своего удовольствия… и для моего.