Текст книги "Лев (ЛП)"

Автор книги: Белль Аврора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Хорошо, – сказала я и направилась к бару, сбитая с толку реакцией Льва на этих мужчин.

Остаток ночи прошел отлично, а мой лифчик был заполнен деньгами. Парни уехали около двух часов ночи, широко улыбаясь, но я не позволила им уйти, пока не вызвала для них такси. Жених поцеловал мою руку и поблагодарил за прекрасную ночь. Круто, когда тебе признательны.

Когда пришли уборщики, и все собрались уходить, вышел Саша и сказал, что останется еще ненадолго. Я взяла Льва под руку и помахала на прощание Анике и Виктору.

Аника, приметив, что я держала Льва за локоть, улыбнулась и предложила:

– Эй, Мина, я могу подвезти тебя домой.

О боже.

Ага. Теперь было очевидно. У нее были виды на Льва. А что самое забавное – она считала меня соперницей. Она была красавицей. Я не смогла бы конкурировать с ней.

Лев пробормотал в замешательстве:

– В этом нет никакого смысла, Аника, ведь Мина живет со мной.

Бедная девушка побледнела. Она сглотнула с трудом, прежде чем повернулась к Нас и обвиняюще выдала.

– Ох, прости. Никто мне не сказал.

Нас вперилась суровым взглядом в свою подругу. Я была горда ее ответом.

– Ну, Ани, потому что это не твое, черт побери, дело.

Удовлетворение накрыло меня волной, пока мы в тишине шли к машине Льва.

14 глава

Мина

На следующее утро я проснулась в одно и то же время со Львом. Мне надоело проводить дни в постели. Уверена, были вещи получше, чем сон. Я все еще пыталась найти деятельность, от которой бы получала удовольствие больше, чем ото сна.

Поскольку дверь в спальню была широко распахнута, я решила, что Лев уже ушел. Я зевнула, выскользнула из кровати и поплелась в ванную, чтобы умыться и почистить зубы. Как только открыла дверь, включился душ, и я застыл от вида голой попки Льва.

Его подтянутой, мускулистой попы и длинных ног.

О божечки.

Моя крошечная грудь напряглась, а желудок сделал сальто. Внезапно очнувшись, я схватилась за ручку двери так крепко, что мои костяшки побелели, и моргнула.

Он, должно быть, почувствовал мой взгляд, потому что повернул голову и поймал меня, когда я пялилась на его нижнюю часть тела.

Черт. Меня поймали с выпученными глазами и широко открытым ртом. Я подняла голову и посмотрела ему в глаза.

Я помнила Джеймса. Помнила, как была близка с Джеймсом. Я могла бы воспроизвести в голове каждую часть его тела. Но от вида обнаженного тела Льва, я тут же забыла как-его-там-звали.

Джеймс был мальчишкой.

Лев настоящим мужчиной.

Его спина была широкой и мускулистой, и я хотела провести руками по его обнаженным плечам. Я хотела провести ладонями по всему его телу, заполучить привилегию исследовать его тело прикосновениями.

Чувствительное местечко между моими ногами легонько запульсировало.

Лев наблюдал за тем, как я пялилась на него, и медленно вопросительно приподнял бровь.

Я тяжело сглотнула, и мне казалось, что мой язык был слеплен из песка. Все мое тело пылало. Я прошептала:

– Я просто хотела почистить зубы.

Он внимательно посмотрел на меня, продолжая молчать.

– Хорошо, – выдал он и зашел в душ, выпуская пар. Матовое стекло душа не помогало удержать мое воображение.

Льва было почти не видно, но в своей голове, я могла рассмотреть крепкие очертания его тела, хотя этого нельзя было разглядеть сквозь стекло. И что за видок это был. Впечатляющий, фантастический.

Часть меня хотела открыть дверцу и зайти в душ, чтобы рассмотреть его всего.

Я задалась вопросом, какая реакция была бы у Льва. Оскорбило бы его это или польстило ему? Ответило бы его тело на мой откровенный оценивающий взгляд? Я опустила руку туда, где так в ней нуждалась – между своих ног, отчаянно желая освободиться от пульсации. Все, что мне удалось, – это лишь возбудиться сильнее, отчего мои соски стали как горошинки. Я закрыла глаза, прикусила губу изнутри, наслаждаясь теплой волной, нахлынувшей на мое тело. Возможно, он бы подвинул меня под струи и захватил мой рот в глубоком, пылком поцелуе, и взял меня прямо у холодной стены душевой.

Да, точно.

Я убрала руку и подошла к зеркалу в ванной. Закатив глаза от этой безумной мысли, вытерла запотевшее стекло и уставилась на свое разрумяненное отражение. Было очевидно, что я никогда не узнаю реакцию Льва. Я не настолько любила риск. Он, вероятно, попросил бы меня выйти этим своим скучающим, вежливым тоном, который мог использовать только Лев, тем самым унизив меня.

Я испытала уже столько унижений, что хватит на всю жизнь. Пришло мое время сиять, и если я хотела мужчину, то мне просто стоит поискать его в другом месте.

Мое сердце обливалось кровью. Стало очевидно, что у меня были чувства ко Льву. Последние пару дней я пыталась отрицать этот факт, но я больше не могла лгать сама себе. Почему же еще мои внутренности скручивало от ревности, когда Аника была возле него, прикасалась и прижималась ко Льву?

Я размышляла об этом. Я говорила себе, что просто благодарна Льву, потому что именно он спас меня. Может, если бы Саша спас меня, я бы чувствовала к нему то же, что и ко Льву.

Я сморщила нос. Я понимала, что обстоятельства нашей встречи как-то повлияли на все, но очень сомневалась, что к Саше у меня были бы те же чувства.

Это было больше связи, но все же не дружба. Пока еще нет.

После того как на прошлой неделе поговорила с Нас, я пришла к выводу, что если я не приложу усилий, то мы со Львом так и будем ходить вокруг да около. А я не хотела этого. Я хотела разговаривать со Львом, не чувствуя будто вмешиваюсь в его жизнь или пытаюсь что-то выведать. Я хотела, чтобы Лев чувствовал себя комфортно со мной. Хотела дружбы.

И больше всего на свете хотела вызвать у него улыбку. Обычно только Лидия могла осчастливить его достаточно, чтобы получить улыбку. Я хотела изменить это.

Проклятье. Я переходила все границы. И знала это. Но такова была теперь моя миссия. Я бы отдала что угодно, лишь бы услышать его смех. Я была уверена, что этот звук будет ошеломляющим.

Вздохнув, я воспользовалась зубной нитью, взяла щетку, почистила зубы, прополоскала рот ополаскивателем для рта и затем покинула ванную, села на кровать и ждала Льва.

У меня было к нему предложение.

Я легла на кровать, и прошло немного времени, прежде чем дверь открылась, и Лев вышел из ванной, одетый в черные треники и белую футболку. Из-за влаги на его теле, футболка прилипла к груди, и я легко могла увидеть темные соски сквозь тонкий материал.

– Собрался тренироваться? – хрипло произнесла я, садясь.

Он выдавил какой-то рык, сел на край дивана, чтобы натянуть носки и кроссовки. Затем посмотрел на меня, его медовые глаза подозрительно сощурились.

– Ты рано встала.

Мои губы дернулись.

– Ты сказал это так, будто у меня был какой-то тайный мотив. – Я улыбнулась и пробормотала: – Ну, ладно, отчасти был.

Это заявление завладело его внимание. Лев положил локти на колени, его руки свесились между ногами, и осторожно спросил:

– Что тебе нужно?

Мне нужно было больше, чем он был готов дать, предпочтительно его полные губы на моем теле.

– Мне нужно, – я сделала паузу, вперившись в его глаза, – время, чтобы узнать тебя.

На его выражении лица отпечаталось смятение.

– Не понимаю.

Это, как я уже узнала, была одна из его любимых фраз. Другой была: «Ясно».

– Я живу здесь почти две недели. Мы работаем в одном месте, едим вместе, живем вместе, и я по-прежнему ничего о тебе не знаю, Лев. И я хочу узнать.

Он свел брови.

– Ясно.

И после этой фразы я очень захотела рассмеяться. Но вместо этого, широко улыбнулась.

– Ты сходишь со мной на ланч? Мы поболтаем. Лучше узнаем друг друга. Капнем поглубже поверхности.

С его лица сошли все эмоции, и по каким-то причинам, от него волнами исходило беспокойство.

Я не могла этого вынести. Подошла к нему, взяла его за руку, села рядом и тихо заговорила:

– Почему ты закрываешься, когда я интересуюсь твоей жизнью?

Его кадык дернулся, а ответ останется со мной навечно. Его голос был таким же тихим, когда он пробормотал:

– Я не умею общаться с людьми, Мина – Он аккуратно сжал мою руку. – Я боюсь, что оплошаю и разочарую тебя.

Мой ответ был тихим, но уверенным:

– Со мной ты можешь говорить обо всем. Вряд ли ты сможешь разочаровать меня, даже если попытаешься. Я просто хочу честный разговор.

Посмотрев на свои руки, он провел своим большим пальцем по моему, выпрямился и сказал:

– Хорошо, согласен. – Он сделал паузу, а затем добавил: – Я с радостью схожу с тобой на ланч, Мина.

Я выпрямила плечи и подняла руки, радостно вскрикнув.

– Ура!

Лев взглянул на меня так, как будто я сумасшедшая, а я наклонила голову и расхохоталась, счастливая, разделить с ним такой момент. Я встала, взяла кое-какую одежду и направилась в ванную.

– В час?

Он кивнул.

– В час.

Почувствовал облегчение и радость, я закрыла за собой дверь и смыла длинную, прошлую ночь с себя.

***

Утро тянулось долго, отчасти потому что Мирелла увезла Лидию на экскурсию, и я не успела увидеть малышку до отъезда. Нас пришла около одиннадцати и, не проронив ни слова, уселась за стол Льва, кинув на него бумажный пакет. Ее глаза скрывали огромные солнцезащитные очки.

Я сдержала смех и шепотом спросила:

– Плохо спала?

Она сняла очки, зажмурившись от яркого солнечного света, который раздражал ее красные глаза, но лукаво ухмыльнулась.

– Я вообще не спала.

И тут-то до меня дошло. Я наклонилась и подтолкнула ее.

– Ах ты стерва. Это был кто-то, кого я знаю?

Она пожала плечами.

– Вероятно.

Я уставилась на нее.

– Ты не расскажешь мне? – Она покачала головой, и улыбка Моны Лизы растянулась на ее губах. – Ну и ладно, – добавила я. – Ну хоть скажи, был ли он хорош.

– Ммммм, – промурчала она, медленно прикрыв глаза. – В таком я как раз и нуждалась. Он был великолепен. Бог.

Я надула губки.

– Я хочу чего-нибудь великолепного. Хочу Бога. – Я моргнула. – Что со мной не так?

Нас захихикала.

– Судя по всему, ты изнываешь от жажды, kukla

– А?

– Тебе нужен длинный стакан воды.

У меня начала болеть голова. Я потерла виски.

– Понятными словами, Нас, пожалуйста.

Она раздраженно вздохнула и хитро посмотрела на меня.

– Да мужик тебе нужен.

– Нет, это не так, – слишком уж быстро отрицала я.

– Все совершенно нормально с желанием заполучить немного Ч, Мина. Нечего стыдиться. Прошло уже много времени. Ты только вернула свою жизнь, – она убеждала меня. – Тебе двадцать четыре. Хотеть секса – нормально.

Я моргнула, размышляя.

– Знаешь, а ты права. Но не думаю, что хочу именно этого. Хотя мысль об этом очень привлекательна, – улыбнулась я. – Но зная мою удачу, я пересплю именно с тем парнем, который даже не будет знать, как довести девушку до оргазма. Затем, конечно, я симулирую, чтобы он не винил себя, и закончу тем, что буду возбуждена еще сильнее, приду домой и буду мастурбировать. – Я состроила рожицу. – Так не пойдет.

Нас ахнула, нахмурив брови и сжав губы. Наконец, она выдала:

– Ты, черт побери, сумасшедшая.

– Знаю, – выдохнула я.

Я открыла бумажный пакет и увидела, что Ада напекла черничных маффинов. Хоть и хотела оставить их все себе, я предложила один Нас, которая ухмыльнулась моему такому очевидному нежеланию делиться. Но в любом случае взяла маффин. Мы поболтали за чашкой кофе, и я осознала, что время буквально пролетело.

Мы обе повернулись и увидели, как вошел Лев. Он посмотрел на сестру, и его взгляд потеплел.

– Доброе утро, Настасья. Присоединишься к нам на ланч?

– Ланч? – Она приободрилась. Я повернулась и нахмурилась. Нас удивленно подняла брови. – Очевидно, нет.

– Тогда в следующий раз, – пробормотал он, прежде чем повернулся ко мне. – Мне нужно принять душ. Отправляемся через десять минут.

– Хорошо, – выдохнула я, уставившись на его покрытую футболкой широкую грудь.

Когда он пошел к лестнице, Нас ущипнула меня и шепотом прошипела:

– У тебя есть чувства ко Льву.

– Ай, больно же! – в ответ прошипела я, потерев руку. – Я наконец-то осмелилась пригласить его на ланч. Мы узнаем друг друга получше, – поклялась я. – Я больше не позволю ему избегать меня. Мы станем друзьями.

Нас предостерегла меня.

– Лев не заводит друзей.

Я посмотрела на дверной проем, из которого он вышел, и уверенно заявила:

– Ну, я изменю это.

Нас ушла до того, как Лев вышел из душа, дав мне время намазаться кремом, нанести туш и блеск для губ. Я причесала волосы и оставила их распущенными. Они больше не были прямыми, а спускались легкими волнами по моей спине.

Я переоделась в синий летний сарафан, который купила, после того как два дня уговаривала Нас свозить меня в еще одну комиссионку, поверх накинула блейзер в стиле 80-х и закончила образ белыми туфельками на низком каблуке. Нас была раздражена, что я вытащила ее в магазин, но она покинула его с клатчем в стиле 70-х фирмы Glomesh.

Я ухмыльнулась ей. А она выплюнула слишком быстро:

– Эй, они вернулись в моду!

Когда мы собрались уходить, Мирелла заехала на подъездную дорожку. Она вытащила Лидию, и как только та заметила своего папочку, вытянула руки и начала лепетать:

– Otet! Otet! Otet!

Он посмотрел на меня, затем на нее, и я поняла, что теряю его. Конкурировать с Лидией было невозможно. Я понимала. И если уж быть честной, то уважала это.

Не желая потерять наше свидание за ланчем, я положила ладонь на его руку и предложила:

– Может, Мирелла возьмет выходной на остаток дня. – На его смущенный взгляд, я добавила: – Давай возьмем Лидию с нами. Мы захватим одеяло для пикника, ее игрушки, ланч и поедим в парке.

Он посмотрел на меня, потом на Лидию, затем вновь на меня.

– Ты уверена? Она требовательна, когда это касается моего внимания.

Я не винила ее. Он был замечательным. Улыбаясь, убедила его:

– Я хочу, чтобы Лидия поехала с нами. Я очень люблю ее.

– Хорошо, – сказал он, кивнув. И когда он пошел к своей дочери, то светился, взяв ее пухленькое тельце в свои рук и, и я знала, что сделала все правильно.

15 глава

Мина

Лев проехал мимо трех парков, пока не нашел тот, который посчитал подходящим. Когда я указывала на первые два, он опускал солнцезащитные очки, смотрел в мое окно и качал головой, бормоча:

– Слишком много народу.

Когда он делал подобные вещи, я напоминала себе, что хотя для меня все это казалось странным, я не знала этого мужчину – и сегодняшней целью как раз было узнать его. Я буду просто сидеть рядом и позволять делать все так, как он хочет. У меня было все время в мире для Льва и его чудачеств.

Я вытащила Лидию из машины, взяла ее за крошечную ручку, и мы ждали, когда Лев достанет покрывало и корзину для пикника и укажет нам дорогу. Мы прошли короткий путь от машины до рощицы деревьев. Когда Лидия потянула меня за руку, я наклонилась и взяла ее на руки, давая Льву время, чтобы расстелить коричневое плотное, шерстяное покрывало и поставить корзину.

Лидия взвизгнула, чтобы я отпустила ее, и неохотно я сделала это. В тот момент как она выбралась из моих объятий, ее крошечные пухленькие ножки на большой для них скорости понесли ее подальше от нас. Я ахнула и поспешила за ней, но Лев остановил меня, схватив за руку.

– Все нормально, она не уйдет далеко.

Он был ее отцом. Он знал ее лучше, чем я, но все же я беспокоилась.

– Ты уверен? – спросила я, замявшись и внимательно наблюдая за ней. Она подняла листик, который ей очень понравился. Я поняла это, потому что она стояла, захваченная зрелищем, улыбаясь ему, пока он поблескивал на солнце. Лидия аккуратно держала его в своих ручках, повернулась и побежала к нам, подняв руку над головой, чтобы показать свой «улов».

Мое бешено колотящееся сердце замедлилось. Я посмотрела на Льва, который улыбался малышке.

– Спасибо, Лиди. Он очень милый.

Она снова отбежала, но я заметила, что она остановилась на том же расстоянии, что и в прошлый раз, как будто подсознательно понимала, что еще чуть дальше убегать нельзя.

Теплая ладонь сомкнулась вокруг моей руки, и я повернулась. Лев показал на покрывало:

– Садись.

Я только собиралась сказать, что мне не нужна помощь, чтобы сесть, как осознала, что на мне было платье. Поэтому я передумала и приняла помощь, потому что не хотела показывать Льву свои новенькие белые трусики. По крайней мене не сегодня.

С его помощью я опустилась на покрывало так грациозно, как только возможно, чтобы не показать свое нижнее белье, и он сел рядом со мной так близко, что легко мог бы коснуться меня. День был великолепным, а поскольку деревья отбрасывали на нас тени, то было еще замечательнее. Мы оба повернули головы, чтобы посмотреть за Лидией и убедиться, что она играет недалеко от нас. Лев открыл корзинку и начал вытаскивать содержимое, передавая все мне.

Когда Лев сказал Мирелле, что мы планируем украсть на весь день ее сокровище, она настояла, что соберет нам корзину для пикника, чтобы мы не покупали еду на вынос. Я согласилась с этим. Мирелла периодически готовила мне тосты, и они были вкусными. Я была уверена, что она легко могла сделать и сэндвичи. Через десять минут она подала нам заполненную корзинку, куклу и мяч для Лидии, если ей вдруг станет скучно, ее покрывало, на случай, если она уснет, и бутылочку с водой.

Лев подавал мне содержимое корзины, и я аккуратно раскладывала все перед нами. Мирелла упаковала нам картофельные чипсы, пакетики с порезанными яблоками, клубникой, морковными палочками, огурчиками, сыром и тоненькими крекерами, сэндвичи, парочку небезызвестных черничных маффинов Ады, и несколько кусочков брауни. Лев вытащил бутылку с водой и подал ее мне. Я открыла ее и сделала пару глотков, наблюдая краем глаза за ним.

Он снял пиджак, положил его на корзинку, чтобы тот не касался земли, затем отстегнул запонки и закатал рукава до локтей.

– У меня есть первый вопрос. – Я улыбнулась сама себе. – Ты всегда носишь костюм?

Лев наклонил голову.

– Да, в основном.

Я ждала дальнейшего объяснения.

Не получила.

Я нахмурилась и махнула рукой, побуждая его продолжить.

Он приподнял брови.

– Вот и все. Добавить нечего.

Я фыркнула:

– Ох, давай-ка приложим больше усилий. Почему ты постоянно носишь костюмы? У тебя есть какая-нибудь другая одежда, кроме деловой? Как насчет пары джинсов?

Он посмотрел на свою дочь, которая собирала листики, и ответил:

– Я не знаю, почему постоянно ношу только костюмы. Вероятно, это привычка. И да, у меня есть другая одежда. Включая и джинсы.

О боже.

Что бы я только не отдала, лишь бы увидеть эту попку в джинсах. Ох!

– Хорошо. – Я была довольна его ответом. Открыла пакетик, взяла кусочек сыра и закинула его в рот. – Теперь ты задавай вопрос.

Он долго молчал, и на мгновение, я даже подумала, что он не ответит, но затем Лев открыл рот и заговорил:

– Ты любила свою мать?

Я нахмурилась.

Что это за вопрос такой?

Я легко ответила:

– Конечно, я любила ее. Она была самой лучшей. Ее звали Клара, и я выгляжу точь-в-точь, как она.

– Тогда она была красивой, – пробормотал Лев, как будто сам себе, и я спряталась за своими волосами, как обычно делала раньше.

– Она была красивой, но знаешь, что делало ее ошеломительной?

– Что?

Я посмотрела на него.

– Ее улыбка, – ухмыльнулась я. – Она была заразительной. И когда она смеялась, все ее тело содрогалась от веселья одним отработанным движением. Казалось, будто она танцевала своим смехом. Мама постоянно улыбалась, даже когда было сложно, и также много смеялась. – Чем больше я говорила о ней, тем сильнее мое горло сжималось. Я закончила шепотом: – Она была живым солнышком.

– И затем она умерла.

Это было сказано так мрачно и угрюмо, что я вздрогнула.

– И затем она умерла, – подтвердила я, кивнув. – Все случилось так быстро. Она пошла к доктору из-за болей в животе и метеоризма, и сначала ей поставили неправильный диагноз. Мы слишком поздно обнаружили, что у нее рак кишечника. Они сказали, что ей осталось три месяца. – Я нахмурилась от воспоминаний. – Она едва продержалась два.

– Сочувствую.

Я пожала плечами, как раз когда Лидия вернулась с охапкой листиков, которые добавила к своей маленькой коллекции. На сей раз она плюхнулась прямо на мои коленки и потянулась за пакетиком с яблоками. Я открыла пакетик и подала ей кусочек, затем обняла руками ее за животик и прижала щеку к ее головке.

– Что насчет твоих родителей? Ты не говорил о них.

– Они мертвы, – безэмоционально выдал он.

Я задала ему тот же вопрос:

– Ты любил их?

Он сорвал травинку и сморщил лоб.

– Я не понимаю, что значит любовь, – начал он. – Любовь – это просто слово.

Я удивленно подняла брови. Я видела, что он всей душой любил Лидию. Видела, что он любил Нас и даже как-то по-своему Сашу. Я не понимала, как человек, окруженный людьми, которые любили его, не понимал любовь.

– Но ты ведь любишь Лидию. Любишь Нас и Сашу.

– Разве? – спросил он. – Я бы выдержал любые страдания, лишь бы они были счастливы. Я отдал бы свою жизнь, чтобы обеспечить их безопасность. Правда. Это и есть любовь? Возможно, – он наклонил набок голову. – Возможно, это что-то большее.

Лидия ела, что-то лепеча сама с собой, и указывала на вещи, которые ее привлекали, как например, крышка от моей бутылки с водой. Я обдумывала слова Льва, и когда, казалось, поняла их значение, осторожно заговорила:

– Ты веришь в глагол «любить». А не в само слово «любовь». – Он повернул свое лицо ко мне и посмотрел на меня так, будто был крайне удивлен моим пониманием. Я добавила: – Любовь для тебя – действие. Когда она – неопределенная эмоция.

– Да, – ошеломленно пробормотал он.

Я могла бы полюбить тебя, Лев Леоков.

Мысль изумила меня. Одновременно пугая и взбудораживая.

Я прикусила изнутри губу.

– Я поняла это.

Все мое внимание переключилось на маленькую девочку, которая ела порезанные кусочки яблока, но я ощущала взгляд Льва на себе. Пропустив пальцы сквозь кудряшки Лидии, я прижала ее поближе, пользуясь таким милым отвлечением.

Проницательный взгляд ее отца убивал меня.

– Прежде, когда у тебя был дом, ты планировала пойти в колледж? – Его вопрос удивил мня.

– Да, – сказала я. – Я хотела стать фотографом. Истратить все деньги на фотоаппарат и снимать все подряд, – улыбнулась я. – Продавать фото за тысячи долларов и стать самым лучшим сотрудником, когда людям из Vogue понадобилось бы вдохновение. – Я захихикала сама над собой. – Такой была моя мечта.

– Что бы ты хотела фотографировать?

Лидия засунула большой палец себе в рот, укрылась одеяльцем и прижалась к моей груди, положив голову на мое плечо. Я поцеловала ее в лоб.

– Я хотел делать оригинальные фотографии. Фото людей и ситуаций, которые бы притягивали повторный взгляд. Я бы хотела быть безрассудной и дерзкой, и показывать вещи, которые многие люди быстро забывают. – Я пожала плечами, нечаянно встряхнув Лидию. – Ох, прости, дорогая, – прошептала я. – Я хотела бы делать что-то необычное.

Лидия, устав от моей болтовни и движений, приподнялась и поползла на коленки отца, который уже открыл для нее свои объятия. Он сомкнул руки вокруг нее, прижав поближе, и в тот момент как уткнулась носом в его шею, она закрыла глаза, вздохнула и моментально уснула.

Я улыбнулась. Но этот вид поднял во мне следующий вопрос:

– А где мама Лидии? – спросила я с любопытством. – Я знаю, что Лидия живет с ней, но никто о ней не говорит.

Не думая, Лев с рыком ответил:

– Мать Лидии всего лишь жалкое подобие человека, и как только представится возможность, Лиди переедет жить ко мне насовсем.

Я была мгновенно ошеломлена. Это единственные эмоции, которые я смогла вытянуть из него. Я не могла понять, что эта женщина сделала с ним, чтобы вызвать такую ненависть к себе. Поэтому спросила:

– Что она сделала?

Его губы вытянулись в тонкую линию, а ноздри раздулись, казалось, он с трудом мог контролировать себя.

– Ирина думала, что сможет выбить из меня деньги, забеременев. Она испортила презерватив, а я никогда не сомневался в ней. Я никогда не сомневался в женщинах до этого. Она показала мне, какими тварями могут быть женщины. – Он покачал головой. – А выражение ее лица, когда я сказал, что хочу этого ребенка, – было бесценным. После этого, она потребовала деньги, чтобы сохранить беременность. – Он поцеловал спящую Лиди в головку. – Она никогда не хотела Лидию. Она не выносит ее. Мирелла не просто няня Лидии, – он послал мне яростный взгляд. – Она ее телохранитель.

– О господи, – прошептала я, побледнев. – Она причинила ей боль?

– Нет, она бы не посмела. Пока Мирелла рядом – уж точно. – Он поменял положение малышки, прижав ее ближе. – Именно по этой причине я нанял ее. Мирелла ушла в отставку из морской пехоты. Мне нужен был человек, который мог бы не сломаться под давлением. Она не выпускает Лидию из вида. Ни на минуту.

Мои плечи расслабились.

– Надеюсь, что никогда не встречу эту женщину. Я бы с радостью высказала ей все, что о ней думаю.

– Тебе придется встать в очередь, – пробормотал он, и я пришла в замешательство, потому что это звучало как шутка.

Он никогда не шутил.

Я развернула сэндвич и подала половинку ему. Он молча взял его, и мы тихо ели, пока я думала над следующим вопросом.

– Надеюсь, я не покажусь невоспитанной, но мне очень интересно, – я попыталась улыбнуться, понимая, что вопрос будет звучать не очень. – Чем именно ты занимаешься в клубе?

Его взгляд замер на мне, а затем в глазах появились искорки смеха.

– По ночам я слежу за клиентами, чтобы не возникало проблем. Убеждаюсь, что люди хорошо проводят время. А днем – работаю с бухгалтерскими книгами, документами и всем таким.

– Бухгалтер, – фыркнула я. – Кто бы мог подумать? Когда я представляю себе бухгалтера, то вижу лысеющего мужчину среднего возраста с добротным пузиком, а не такого, как ты.

– Как я? – спросил он, в замешательстве.

Я закатила глаза на его проявление робости.

– Да ладно тебе, Лев. Ты же знаешь, что великолепен. Если бы твои глаза не могли гипнотизировать женщин, то оставшаяся твоя часть делала бы эту работу.

Он поднял брови.

– Ты думаешь, я красивый?

Я бы набросилась на него, если бы эта сладкая малышка не использовала его как матрас. Вместо этого, открыла свою бутылку воды и сделала глоток, внимательно наблюдая за ним. Казалось, что он искренне не верил в то, что я нахожу его привлекательным.

Жизнь любит так подбираться к тебе. Ты сидишь, потерявшись в моменте, а потом внезапно по позвоночнику бежит холодок, и ты задаешься вопросом, а жил ли ты на самом деле хоть день в своей жизни.

Быть живым было просто. А на самом деле жить, ну... это было сложнее. Храбрость взорвалась во мне, и мое сердце бешено заколотилось. Мне нечего было терять, поэтому я произнесла:

– Ты самый красивый мужчина, которого я видела, Лев. Без сомнения.

Долгое время он просто моргал, смотря на меня, а затем повернул голову и уставился на всю эту зелень. На его лице застыло хмурое выражение. Затем он пробормотал:

– Ясно.

Это прозвучало так, будто он убеждал себя, и мое сердце кольнуло. Я немного подождала, но, казалось, у него закончились вопросы ко мне. Поэтому я задала свой:

– Расскажи о своей семье.

Он сделала глубокий вдох и начала говорить на выдохе:

– Саша мерзавец. Он хочет, чтобы именно таким его считали все люди. Ему было двадцать один, когда умер отец, и ему пришлось растить нас. Он потерял свою юность так неожиданно, и не думаю, что он оправился от этой потери. Моя мать исчезла, когда мне было восемь. Мы больше не видели ее. На Настасье это отразилось сильнее всего. Она была маминой любимицей. – Сердце обливалось кровь за эту семью. – Настасья, может быть, и ведет себя как крепкий орешек, но одна из самых искренних людей, которых я встречал. Когда она любит, то это сильно, до боли. И я благодарен за это.

Я улыбнулась, услышав, как он отзывается о своей сестре.

– Почему она ни с кем не встречается?

– Как я и сказала, если она любит, то сильно, до боли. И Настасья с самого детства любила Виктора.

Я выпрямилась, открыв рот.

– Что? Виктора, который Вик? Этого Виктора?

– Единственного и неповторимого. – Я могла бы сказать, что его забавляло мое удивление.

Я была поражена информацией и пробормотал:

– Но они на дух не переносят друг друга.

– Наоборот, – выдал Лев. – Виктор любит Настасью очень сильно. На самом деле он даже проводит каждую ночь в ее постели.

Не веря, я фыркнула:

– Да быть не может!

Он пожал плечами, в его глазах плескалось веселье.

– Она-то думает, что никто не знает, но часто, когда я не могу спать, то брожу по комплексу, и его машина всегда припаркована у ее дома. Каждую ночь.

О боже. Вот с кем она провела ту ночь. Тот самый Бог, который не давал ей спать своим умелым язычком – это Вик. Но тогда...

– Но Нас выставляет его бабником. – Я была сбита с толку.

Лев кивнул.

– Он такой и есть.

Моя голова начала болеть.

– Не понимаю. Тогда почему она мирится с этим? Я бы не стала. Вышвырнула бы его к чертям.

– Любовь, – ласково произнес он, – измеряется поступками. И иногда люди, которые меньше всего ее заслуживают, больше всего в ней и нуждаются.

Конечно, он был прав. Наш разговор был легким. Даже слишком. Я начал познавать, что Лев Леоков был открытой книгой. Мне только нужно было распознать язык, на котором написаны его страницы.

16 глава

Мина

Наш со Львом импровизированный пикник подошел к концу, как только Лидия уснула. Бедная крошка начала потеть под палящим солнцем, поэтому мы отвезли ее домой, чтобы она продолжила свой сон в кроватке.

Я оставила Льва заниматься своими послеобеденными делами, а сама направилась наверх, чтобы принять душ и переодеться перед работой. Я решила остановиться на удобной черной футболке и голубых джинсах, а на ноги обула черные туфли на каблуках, которые точно станут моей смертью, если я не научусь ходить на них.

Черт подери, это было похоже на ходьбу на ходулях!

Я взъерошила свои длинные, волнистые волосы, взяла их в руки, приподняла и вспрыснула спреем, а затем еще раз умыла лицо и вновь нанесла макияж, пожирнее подводя веки карандашом, чтобы получился эффект «кошачий глаз». Нанесла немного розового блеска, который пах как пирожное, и запах был такой восхитительный, что я хотела съесть блеск.

Не переживайте. Не съела. Облизнула губы, но это не считается!

Босыми ногами я спускалась через две ступеньки по лестнице так тихо, как это только возможно, направляясь на кухню. Я была голодна и помнила, что остались брауни после нашего пикника, поэтому открыла холодильник, удерживая дверцу, и заглянула внутрь, чтобы лучше все рассмотреть.

Брауни исчезли.

Хмммм.

Я присмотрелась получше.

Как и кусочки порезанного яблока, сыр и маффины Ады.

Я нахмурилась. У меня не было галлюцинаций. Я знала, что положила их сюда, когда мы вернулись домой. Даже припрятала брауни за сок, чтобы никто не заметил их.

Я вновь посмотрела, буквально засунув голову в холодильник глубже, чем требовалось.

Не-а. Все исчезло.

Тарелка из-под фруктов стояла на столешнице, и хотя в ней лежали зрелые бананы, яблоки и груши, я хотела те гребаные брауни. Поэтому начала их искать.