Текст книги "Бесцеремонный незнакомец"

Автор книги: Беатрис Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Нет, – раздраженно бросила девушка.

– Ты удивляешь меня. – К величайшему изумлению, он ей поверил. – Этот дом – одно из его любимых мест. «Мыс Кастельон – жемчужина тихоокеанского побережья Мексики», – процитировал он какой-то путеводитель. В голосе Хуана звучало легкое раздражение. – Это, кстати, один из тех курортов, которые брат здесь рекламировал. Хотя, если говорить честно, в Мексике есть места, которые нуждаются в развитии туризма куда больше. А Кастельон похож на прекрасную женщину: уделяй ему слишком много внимания, и ты разрушишь его.

Дора вздохнула. Ну и повезло же ей! Ее надсмотрщик – король женоненавистников.

– Видно, у вас большой опыт в таких делах, – хмуро заметила она. Тем временем Хуан вышел из машины и направился к дверце Доры.

– Мне достаточно одной измены, чтобы набраться опыта на всю оставшуюся жизнь. Когда мне было девятнадцать, я расстался с девушкой, которая клялась, что любит меня больше жизни. Она сама сбежала к жирному борову, единственным достоинством которого была крупная сумма на банковском счете. – Он властно протянул спутнице руку, помогая выбраться из машины.

– Спасибо, – кивнула она, подавив улыбку, которую вызвала его безграничная самонадеянность. – А вам не приходило в голову, что ваш соперник мог иметь какие-то качества, которых недоставало вам? – невинно спросила Дора. Казалось, внутри нее сидел чертенок и подначивал дразнить своего спутника. – Такие, как обаяние. Скромность. Опыт.

– Нет! – Светлые глаза Хуана гневно сверкнули, отвергая даже мысль о такой возможности. – Он превосходил меня только в одном – в размере сколоченного им состояния!

– Как это, должно быть, унизительно… – Дора изобразила сочувственную улыбку. Она продолжала забавляться и с удовольствием следила за тем, как его брови недовольно сошлись на переносице. – Может быть, это ваша фамильная черта – плохо разбираться в женщинах?

– Каждый мужчина имеет право на одну ошибку. – Оскорбительное высокомерие мексиканца подчеркивалось холодным выражением лица. – К счастью, в отличие от моего брата я не был настолько глуп, чтобы присовокупить к ошибке преступление. – Он внимательно оглядел Дору и неожиданно сказал: – До того места, где я собирался поесть, нужно немного пройтись пешком. Ты не обгоришь?

Застигнутая врасплох, Дора с сомнением посмотрела на свои открытые плечи и руки.

– У меня в чемодане есть защитный крем, – сказала она и неловко добавила: – Спасибо, что напомнили. А куда же мы пойдем?

– Пока я искал подходящий дом, случайно набрел на открытый ресторанчик. Он расположен чуть в стороне от автострады. За леском у дикого пустынного пляжа. – В улыбке Хуана не было ничего приятного. – Конечно, туда можно проехать, но лучше пройдемся. Свежий воздух и движение пойдут тебе на пользу.

Подразумевалось, что и то и другое чуждо ее образу жизни…

– Я люблю ходить пешком. – Она пожала плечами, радуясь, что надела босоножки без каблуков, и насмешливо добавила: – Как мило, что вы заботитесь о моем здоровье!

– Приходится. – Он не обратил на ее сарказм ни малейшего внимания. – В отсутствие брата я должен заботиться о тебе. Ты можешь сколько угодно страдать из-за своих грехов, но я совсем не хочу превратить тебя в обуглившуюся головешку. – Хуан открыл багажник. – Доставай что нужно.

Дора послушно нанесла жидкий крем на открытые участки тела – лицо, шею и плечи, руки. Растирая ноги от лодыжек до колен, она заметила, что каждое ее движение сопровождается пристальным взглядом Хуана. Обращал на себя внимание его золотистый загар. Несмотря на светлые глаза, оттенок кожи явно указывал на латиноамериканское происхождение. «Страна вечного лета»… Наверно, там температура воздуха всегда такая, какой бывает в Бостоне в самый жаркий день.

– Вам не нужно? – протянула она тюбик.

– Мне? – удивленно переспросил он. – А ты как думаешь?

Девушкой овладело странное чувство неловкости. Если ответить «да», Хуан может тут же попросить намазать его. Конечно, надо отказаться, с легким трепетом подумала Дора, у которой покалывало кончики пальцев в предвкушении запретного удовольствия коснуться его кожи. Но тогда он, без сомнения, догадается о причине отказа.

Она покачала головой.

– Вы слишком здоровый и сильный, чтобы пользоваться такими средствами. – Стараясь говорить непринужденным тоном, она отвернулась, чтобы положить крем на место.

– О, я и вправду сильный, Дора… – В его голосе прозвучала игривая нотка. – Едва ли ты найдешь мужчину сильнее меня… Так мы идем?

Они шли в молчании, спускаясь под гору, и идти было легко. Слабый ветерок обвевал их разгоряченную кожу и играл волосами девушки.

Дорога, петлявшая среди деревьев, круто повернула и привела их к живой изгороди из рододендронов, за которой скрывался небольшой ресторанчик.

– Ах как здесь мило! – Дора, прошедшая впереди спутника в маленькую калитку, не смогла скрыть восхищения. Они оказались в прекрасном саду, над которым, несомненно, потрудилась рука опытного дизайнера. Среди подстриженных кустов и плакучих ив на широкой лужайке были расставлены столики, уже накрытые для ланча.

– Я так и предполагал. – Хуан подвел ее к одному из столиков. – Местечко для тонких ценителей, а? В стороне от толп туристов. Судя по тому, что рассказывал о тебе Марио, я думал, ты предпочитаешь яркие огни и громкую музыку.

– Вовсе нет, – развеяла Дора его предвзятое мнение, не углубляясь в детали. – Я предпочитаю уединение. Мне всегда казалось странным, что так много народу любит шумные компании, когда можно сделать еще несколько шагов и найти безлюдное место… В такой день, как сегодня, наиболее доступные пляжи битком забиты… и рестораны тоже.

– В то время как здесь можно спокойно поесть. И цена за это удовольствие невелика – всего лишь небольшая прогулка пешком. – Он протянул девушке меню. – Надеюсь, еда не окажется слишком простой для твоего изысканного вкуса.

– Как, эскарго с креольским соусом нет? – Доре надоел его снисходительно-высокомерный тон, и она притворилась разочарованной. Внезапно ей в голову пришла безумная идея. Если какая-то негодяйка посмела присвоить ее имя и втянуть в неприятную историю, почему бы ей самой не сыграть навязанную роль? Ненадолго, только до тех пор, пока детектив, нанятый Барни, не найдет мошенницу. Это будет стоить ей гораздо меньшего душевного напряжения, чем требуется для того, чтобы терпеть презрительные насмешки Фламинга. – И копченой лососины не вижу! – Она взмахнула ресницами. – О Господи. Ну что же, в таком случае я закажу салат из креветок с молодой картошкой, к нему пусть подадут свежие булочки и голландское масло. Пить я буду сидр, а на десерт возьму клубнику со взбитыми сливками! – Безмятежно улыбаясь, Дора вернула спутнику меню. – И кофе, – добавила она, как будто только что вспомнила. – Свежепомолотый, конечно!

– Конечно…

Показалось ей, или в глазах Хуана и впрямь мелькнуло удивление, прежде чем он встал и пошел в стоявший рядом павильон, чтобы сделать заказ? Дора откинулась на спинку стула, наслаждаясь лучами теплого солнца. Неужели лечивший Мириам врач был прав, утверждая, что личность и дух Доры угнетены и подавлены огромной ответственностью? Девушка задумалась. Милый Ренольд… Он, хотя и неохотно, поддержал ее, когда она отказалась поместить Мириам в больницу для стариков, и всегда восхищался решимостью внучки сделать для бабушки все, что в ее силах.

Позже, когда Ренольд нашел ее рыдающей после похорон, он гладил ей руки, утешал, словно маленького ребенка, и целовал в макушку. И еще советовал устроить длительный отдых и учиться жить в реальной жизни, а не в той, которую создал поврежденный рассудок больного человека. Она послушалась его, но все же не до конца вышла из некоей душевной летаргии. А теперь вот оказалась вовлеченной в новый кошмар. Только на сей раз все было по-другому. Теперь ей приходилось противостоять мужчине в расцвете лет, физически и душевно здоровому, но она не собиралась угождать и подчиняться ему.

Через два часа они допили кофе, и Хуан расплатился по счету. Затем он встал из-за стола, властно взял Дору за локоть и строго сказал:

– Пора идти, красавица.

– Разве? – Войдя в роль, которую она решила играть до конца, девушка надула губы. – Почему?

– Потому что к тому времени, когда ты снова встретишься с Марио, я намерен ввести твою беспорядочную жизнь в какие-то рамки!

– Животное! – Она презрительно сверкнула глазами, прежде чем поняла, что настоящая жена Марио вполне заслуживала такого мнения о себе. Внезапно ее осенило: – Вы же слышали, что ваш брат сказал в больнице! Он во мне не нуждается. И просил отослать меня.

– Ничего удивительного, не так ли? Я и не ожидал счастливого воссоединения супругов. Единственной причиной того, что я отвез тебя к Марио, было желание дать ему знать, что я тебя поймал. Успокоить его тем, что в конце концов ты ответишь за свои грехи. Он действительно будет рад видеть тебя, когда поймет, что ты целиком в его власти. А теперь идем!

Девушка пошла за спутником, пряча довольную улыбку. Наконец-то ей удалось вывести Фламинга из себя!

Они шли по извилистой тенистой тропинке, на которую свернули с дороги. Было приятно после жары и пыли очутиться под сенью деревьев, в тишине, нарушаемой только шумом близкого прибоя. Хотя Хуан сказал, куда они идут, никакими словами нельзя было описать дикую красоту того вида, который через сорок минут пути открылся ее глазам.

Лес поредел, тропинка резко пошла под уклон, и Дора неожиданно увидела пляж. Крохотный, расположенный в бухточке между двумя утесами, он скрывался в тени. Наверно, именно поэтому здесь так пустынно: ни играющих детей, ни загорающих молодых людей – никого. Но в этой пустынности была торжественная суровая красота.

Дора быстро сбросила босоножки – ей не терпелось пошлепать по воде. Но тут Хуан преградил ей путь.

– Осторожно. Это небезопасно. – Он поймал ее за руку и заставил остановиться.

– Я просто хотела намочить ноги, – возразила она, подняв умоляющие глаза. Легкий ветерок трепал ее рассыпавшиеся по плечам волосы.

– Тогда пойдем вместе.

Они спустились с каменистого обрыва на пляж. Хуан все время держал ее за руку. Его парусиновые туфли намокли в волнах, которые набегали на берег и с шипением откатывались назад.

Как только прохладная вода коснулась ее ног, девушка моментально забыла обо всем на свете. Радостный возглас вырвался из груди; она подняла лицо к небу в желании слиться с окружающей природой.

– Может быть, хватит? – мягко прозвучало рядом. Лишь тут Дора пришла в себя и вспомнила о стоявшем рядом Хуане. Его сильные пальцы сжимали ее плечо, и девушка невольно обратила внимание на то, что одежда спутника гораздо меньше подходит для таких прогулок, чем ее собственная.

– Ой, извините… – Она посмотрела на его промокшие туфли и подвернутые брюки, тем не менее пострадавшие от соленой воды. – Ваша одежда намокла…

– Высохнет, – прервал ее извинения Хуан. – Будь осторожна на мокрых валунах. Если ты упадешь и сломаешь ногу, мне придется всю обратную дорогу нести тебя на руках.

– Да, такого допустить нельзя, – легко согласилась она, вкладывая в свои слова двойной смысл. – Не беспокойтесь. Я очень ловкая.

И она доказала это, без приключений выйдя из полосы прибоя, а затем легко взбежав на обрыв, где оставила свои босоножки.

– Куда теперь? – спросила Дора, надев обувь и поворачиваясь к своему спутнику.

– Это зависит от тебя. – На лице Хуана застыло странное выражение. – Чего бы ты хотела?

– Я об этом как-то не думала… – Ее голос замер. Казалось, каждая клеточка наполнилась электричеством. Дора облизнула пересохшие губы, ощутив вкус соли, и провела рукой по влажному лбу.

– А ты бы подумала.

Он подошел к ней ближе, и Дора ощутила тепло, исходившее от его тела. Смущенная чем-то девушка запустила руки в волосы и потрясла головой, словно пытаясь перебороть охватившее ее странное оцепенение. Но атмосфера вокруг становилась какой-то наэлектризованной. Обеспокоенная, она подняла руку и потрогала то место на предплечье, где оставили невидимый след пальцы Хуана.

Он проводил ее движение взглядом затуманенных глаз, а затем снова взял Дору за руку, не обращая внимания на ее тихий возглас, притянул к себе и прижал к своему телу. Пальцы Фламинга запутались в каштановых волосах; поддерживая голову девушки, он нагнулся и лихорадочно впился в ее губы.

Она не могла… не должна была отвечать на этот поцелуй. Но в неравной борьбе разума и тела победу одержало последнее: как только язык Хуана нежно коснулся ее языка, она почувствовала, что теряет способность разумно мыслить и медленно растворяется и исчезает, как кубик льда в напитке, поданном в жаркий летний день. Шаг назад, и ее податливое гибкое тело оказалось прижатым к стволу дерева. Ей некуда было отступать от статной фигуры Хуана, оказывавшего на нее магическое действие. Дора чувствовала упругие мужские бедра. Он настойчиво прижимал девушку к себе, отчего ее груди напряглись.

Она пыталась протестовать, но Хуан не позволял вырываться ее жалобным звукам, прижавшись таким жарким и страстным поцелуем, что в конце концов руки Доры, старающиеся оттолкнуть Фламинга, бессильно повисли на его плечах. Ее сжигал внутренний огонь, разжигаемый телом сильного мужчины, прикосновения которого были мучительно сладкими. Ее собственное тело уже сдалось. Только один рассудительный, холодный участок мозга сигналил об опасности и призывал к сдержанности.

Внезапно Дора почувствовала жесткий толчок его возбужденной плоти, который тут же отрезвил ее и побудил к действию. Она начала сражаться изо всех сил; извиваясь и тяжело дыша, оторвалась от его хищного рта и, всхлипнув, выкрикнула единственные слова, которые могли дойти до Фламинга:

– Перестаньте! Я ведь жена вашего брата! Я жена Марио!

Каждая черта лица Хуана и его напрягшееся тело красноречиво говорили о крайнем возбуждении, но его сверкающие молниями глаза были тверды и непреклонны. Он отступил в сторону, подчиняясь ее требованию, презрительно оглядел с головы до ног и снова вернулся к лицу, на котором было написано отчаяние.

– Наконец-то! – удовлетворенно произнес он. – В конце концов я все-таки нашел способ заставить тебя сказать это вслух!

7

Хуан был дьявольски напорист и бесстыж, и она ненавидела его за это. Доре уныло приподняла в ванне левую ногу и принялась рассматривать волдырь на большом пальце, натертом босоножкой. Если ей следовало понести наказание за свою дурацкую уступчивость бесцеремонному и умелому соблазнителю, то она его донесла, пройдя два километра с больной ногой. Морская соль от долгой ходьбы въелась-таки в рану.

Но физическая боль не шла ни в какое сравнение с той, которая терзала ее душу, и это было страшнее всего. Разум отказывался называть ее чувство к надменному мексиканцу благородным словом «любовь», но когда ее сердце бешено стучало от близости сильного мужского тела, Дора готова была поклясться, что испытывает нечто куда более глубокое, чем простое физическое влечение.

Разве можно вешаться на шею человеку, который относится к тебе с нескрываемым презрением? Ведь даже к доброму, застенчивому, влюбленному в нее Ренольду она испытывала лишь дружеские чувства. Но разве обидные и жестокие слова больной Мириам мешали ей искренне любить бабушку? Она часто плакала от этого по ночам, потому что не была толстокожей и не умела пропускать оскорбления мимо ушей. Однако она понимала их причину и никогда не позволяла огорчению разрушить свою любовь к бабушке. Потому что причиной этих оскорблений было недоразумение. Картина повторялась.

О, она все прекрасно понимала. У Хуана было полное право ненавидеть женщину, которая так ужасно обошлась с его братом…

Хотя вода в ванне была теплой, Дора зябко поежилась, вспомнив про возвращение с пляжа. Хуан не делал скидки ни на ее более короткий шаг, ни на крутой подъем, и она была вынуждена, стиснув зубы от боли, почти бежать, чтобы не отстать от спутника, слишком гордая, чтобы обратить его внимание на усталость и попросить идти помедленнее.

Что ж, по крайней мере невольное признание, что она супруга Марио, помогло ей чувствовать себя более уверенно. Теперь нужно только подыгрывать этой выдумке, пока не обнаружится правда. Но… Она ведь перестала уверять Хуана в своей невиновности, так зачем же ему понадобилось прибегать к обольщению, чтобы заставить ее признаться? Дора задумчиво зачерпнула ладонью воду и вылила на грудь, вдохнув нежный аромат радужной пены.

Барни привлечет своего лучшего адвоката, и ее непричастность к грязной истории будет легко доказана. Например, подписи: конечно, та женщина расписывалась, когда брала деньги в банке. И во время заключения брака в отделе регистрации. Если же мошенница сумела каким-то образом подделать подпись, специалист всегда сможет отличить фальшивку, успокаивала себя девушка. Конечно, лучшим свидетельством явилась бы фотография акта бракосочетания, но логика подсказывала, что такая удача маловероятна. Церемония проходила в спешке, гости отсутствовали, а свидетели были совершенно случайными людьми, так как Марио боялся, что брат сумеет вмешаться и воспрепятствовать браку; девица же, на которой он женился, хотела остаться неузнанной. Да, конечно… Даже если Марио и настоял на фотографии на память, лже-Дора наверняка позаботилась о том, чтобы не было сделано ни одного отпечатка. Будь в машине или на квартире Марио какие-нибудь фото, Хуан наверняка обнаружил бы их и она бы сейчас здесь не сидела…

Нет, придется положиться на адвоката Барни и надеяться, что в следующий раз, когда ей разрешат встретиться с Марио, тот будет в состоянии понять, что перед ним находится совершенно незнакомая женщина.

Дора вылезла из ванны, дотянулась до голубой махровой простыни и завернулась в нее. Скоро она снова будет в гостеприимном доме Барни и забудет о мрачной угрозе, исходящей от новоявленного конкистадора. На это время ей хватит уверенности в себе, чтобы сыграть навязанную роль. Бог свидетель, ей приходилось долго притворяться перед горячо любимой бабушкой, чтобы та чувствовала себя если и не счастливой, то хотя бы спокойной.

Осторожно промокнув полотенцем большой палец, чтобы не содрать воспаленную кожицу, Дора продолжала размышлять о своем похитителе. Она с неохотой призналась, что чувствует к Хуану невольное уважение за его отношение к несчастному брату. Менее благородный человек на его месте вполне мог бы оставить Марио расхлебывать в одиночку последствия своей глупости. Несмотря на весьма неодобрительное отношение Хуана к поступку ветреного братца, ему не было безразлично его состояние. Видно, сильно любил он непутевого члена благородного семейства Фламингов.

Войдя в спальню, Дора опустилась на кровать. Свежий морской воздух и теплая ванна сделали свое дело: ей страшно хотелось спать. Девушка взглянула на дверь и ничуть не удивилась, не заметив дверного замка. И все же она была уверена: положение невестки надежно защищало ее от сексуальных посягательств Хуана. Она надела собственную ночную рубашку, вышитую гладью, и улеглась поверх покрывала, разметав волосы по подушке, чтобы не было жарко.

Дора проснулась от громкого стука в дверь и резко села. Если верить лежавшим на тумбочке часикам, уже семь вечера. Значит, хозяин требует, чтобы его накормили.

– Минутку!

Повинуясь чувству стыдливости, она быстро скользнула под покрывало.

– Можно?

В голосе Фламинга слышалась решимость войти независимо от того, разрешат ему это или нет.

– Ну, если это так необходимо… – Уж лучше пусть войдет с разрешения, чем просто вломится.

– Я принес тебе чай. – Внимание Хуана было неожиданным, и Дора тут же почувствовала, как у нее пересохло во рту.

– А я думала, что в Мексике пьют только кофе… – Тем временем Хуан поставил поднос на тумбочку. Он принес чашку золотисто-коричневого чая, молоко в отдельном кувшинчике, сахарницу и блюдечко с несколькими кусочками лимона.

– Мы пьем кофе, – подтвердил он, – но это вовсе не мешает нам наслаждаться и другими напитками. В нашем доме чаепитие – постоянный и очень уважаемый обычай. Мы пьем чай с лимоном, но я захватил и молоко.

Дора пожала плечами.

– Я свободна в выборе. – Она тотчас же покраснела, усмотрев в своих словах невежливость, и постаралась исправиться: – Я хотела сказать, что зимой предпочитаю молоко, а летом – лимон… – Девушка потянулась к подносу, взяла кусочек лимона и опустила его в чашку.

– Вот и хорошо. Значит, я в любом случае сумел бы доставить тебе удовольствие.

Едва Дора поднесла чашку к губам, как Хуан сел на край кровати, чем привел девушку в замешательство.

Интересно, был ли какой-то скрытый смысл в его замечании о доставленном удовольствии или она принимает желаемое за действительное? Девушка храбро глотала горячий чай, и ее румянец разгорался все жарче и жарче. О Боже, сделай так, чтобы этот мужчина приписал краску, заливающую ее грудь и шею, действию поднимающегося от чашки пара и не угадал истинную причину – воспоминание о волнующем эпизоде на пляже.

Рука дрогнула, и Доре волей-неволей пришлось поставить чашку на поднос.

– Извините, – вздохнула она. – Придется дать чаю немножко остыть.

– Ничего, спешить некуда. – Глаза, рассматривавшие ее раскрасневшееся лицо, смеялись. – Я заказал столик на девять часов.

– Значит, мы обедаем не дома? Вам так не понравилась моя стряпня? – Дора не скрывала удивления. Менее всего она ожидала, что ей предстоят выходы в свет.

– Скажем так: я чувствую потребность хоть немного отдохнуть в кругу людей, близких мне по духу. Я получил доступ в один частный клуб неподалеку отсюда.

– Звучит не слишком заманчиво. – Задетая за живое двусмысленной фразой о поисках подходящей для Хуана компании, Дора криво усмехнулась: – Ну, конечно, вам нужны люди вашего возраста. Вы ведь намного старше Марио…

– А также мудрее, опытнее и искушеннее в житейских делах. – Уголки губ Хуана дрогнули. – Так что если ты предпочитаешь подпевать какому-нибудь последышу короля рок-н-ролла, то это дело вкуса.

– Совсем нет, – поспешила оправдаться Дора, пав жертвой собственной честности. – К несчастью, я была единственной девочкой в классе, которой под страхом наказания запрещалось петь даже школьный гимн… – Она вздохнула. – Не дал Бог голосишка!

– А если говорить о танцах, окажется, что у тебя две левые ноги? – выгнул темные брови Хуан.

Она пожала плечами.

– Да нет… Просто я давно не танцевала.

– Но едва музыкальный ритм достигнет твоих ушей, как ты сразу войдешь в форму?

– Вполне возможно, – ответила Дора, раздраженная ехидным тоном собеседника. Танцы ей нравились. В колледже она постоянно посещала дискотеки и маленькие полудомашние клубы, где собирались компании, предпочитавшие отдыхать от напряженных занятий с помощью ритмичных движений. За последние четыре года у нее не было возможности развлечься, но, к счастью, умение танцевать, как и умение ездить на велосипеде, сохраняется на всю жизнь. – А что, разве это имеет какое-нибудь значение?

– Может пригодиться, если мне самому захочется потанцевать.

Девушка нахмурилась.

– Вы хотите сказать, что мы едем в ночной клуб?

– А разве я этого не сказал?

Прежде чем она смогла объяснить, что приняла частный клуб за заведение, где можно только чинно пообедать, Хуан резко встал с кровати. Он зацепил покрывало, и Дора тихонько вскрикнула от боли в натертом пальце.

– Что такое? – Фламинг повернулся и увидел ее сморщившееся лицо. – Ты заболела?

– Нет, – успокоила девушка и, заметив, что он продолжает хмуриться, смущенно объяснила: – Ничего особенного. Просто сегодняшняя прогулка оставила мне в наследство волдырь на ноге, и сейчас он немного саднит…

– Покажи! – Он снова подошел к кровати. – Покажи ногу, иначе я сдерну покрывало и посмотрю сам!

Выбора не было. Она неохотно откинула покрывало, радуясь тому, что ночная рубашка закрывает колени, и вытянула ногу. Хуан взял ее за белую лодыжку и сжал зубы, рассматривая покрасневший палец. – Наверно, тебе было больно, когда мы шли к машине!

– Да, было неприятно, – призналась она. – Но я предпочла это другому варианту.

– Тому, чтобы я нес тебя на руках? – Брови Хуана опять поползли вверх.

– Или волокли за волосы. – Дора враждебно сверкнула янтарными глазами. – Вряд ли вы в тот момент были готовы отнестись ко мне с сочувствием!

– Ты считаешь меня жестоким, потому что у меня есть моральные принципы? – Черты его лица стали более суровыми. – Я отнюдь не чужд состраданию, милая невестка!

Он снова и снова подчеркивал мнимое родство с ней, словно пытался вдолбить это себе в голову…

– Я думала, вы сочтете обычную мозоль лишь крошечным возмездием за мои многочисленные грехи… – Девушка была смущена тем, что длинные пальцы Фламинга продолжали сжимать ее ногу. Это слишком походило на ласку.

– Ты была не права, – сухо возразил Хуан. – Я бы счел это серьезной раной, которая могла загрязниться, и перевязал бы свежим носовым платком.

– Тогда напрасно я не пожаловалась, – смиренно согласилась она. – А еще не поздно попросить вас пожертвовать платок?

– У меня есть кое-что получше. Оставайся на месте. – Хуан отпустил ногу и вышел из комнаты. Дора стала разглядывать лодыжку; ощущение от прикосновения его пальцев было таким сильным, что она не удивилась бы, если бы на ноге остались следы.

Фламинг быстро вернулся с упаковкой всевозможных пластырей.

– Все мое ношу с собою! – восхищенно воскликнула Дора, когда Фламинг выбрал нужный пластырь и заклеил им мозоль. – Мне и в голову не пришло, что вы возите с собой аптечку… – Боль как рукой сняло, и девушка облегченно вздохнула. – Господи, как приятно, когда о тебе заботятся…

– Иногда приходится позаботиться и о себе, – заметил Хуан. – Моя работа требует частых поездок в такие места, где нет медицинской помощи. Поэтому нужно быть готовым ко всему. Маленькая аптечка первой помощи – непременная часть моего багажа.

– Чем же вы занимаетесь? – Она убрала ногу под покрывало и даже закуталась в него. – Уж не хотите ли вы сказать, что вы миссионер?

– Это тебя не удивило бы, правда? – улыбнулся он. – Подозреваю, что ты уже причислила меня к разряду фанатиков.

Он просто читал ее мысли! Дора воображала его святым Петром, не пускающим в райские врата нераскаявшихся грешников.

– А вы станете это отрицать? – спросила она, ощущая наэлектризованное пространство между ними. Глаза Хуана смотрели на нее из-под полуприкрытых век.

– Нет, – неожиданно ответил он. – Я очень увлекающийся человек. Если что-то затрагивает мою душу, я действительно становлюсь фанатиком. Например, без остатка отдаюсь своей работе.

– Позвольте мне догадаться… – Искушение позлить его было слишком сильно. Дора склонила голову набок. – Вы кто-то вроде сборщика налогов?

– Только в тех случаях, когда сам являюсь кредитором! – Зубы Хуана блеснули в насмешливой улыбке.

– О, понимаю, – глубокомысленно кивнула девушка. – Строительство? Жилые дома, отели, общественные здания и все такое?

– Мы, конечно, принимаем участие в подобных проектах. – В его голосе слышалась горделивая нотка. – Мехико может похвастаться некоторыми зданиями, которые входят в число красивейших в мире и служат примером интересных архитектурных решений. А наши отели просто великолепны. Однако существуют и другие здания, не столь эффектные, но более полезные для страны. Например, фабрики, особенно в отдаленных районах… К сожалению, импорт некоторых видов продовольствия и промышленных товаров все еще является тяжелым бременем для нашей экономики. Существует массовый отток людей из мест, где они живут, но не могут найти работу. Такие люди уезжают в большие города, что создает огромные проблемы для городских властей.

– Вы имеете в виду фавелы, наподобие бразильских? – Дора с любопытством всматривалась в его оживившееся лицо.

Хуан кивнул.

– Я вижу, ты кое-что знаешь об этих проблемах. На окраинах Мехико тоже можно увидеть сотни домиков, теснящихся на склонах холмов. Некоторые критиканы называют их трущобами. Но люди, которые живут там, пользуются тем же медицинским обслуживанием, что и остальные граждане, а их дети ходят в те же школы, что и дети других горожан. Кое-кто нелегально прибывает из стран с менее демократическими режимами и находит у нас убежище и работу. Конечно, положение не из лучших, но выходов из него только два: либо сжечь домишки и лишить всех этих людей крова, либо увеличивать число рабочих мест в регионах, которые находятся вдали от больших городов… – Он помолчал, а затем добавил: – Нельзя сказать, что мы недооцениваем или отрицаем существование этой проблемы. Наше правительство развивает промышленность. Но процесс идет медленно.

– Значит, вы бизнесмен?

– Я прежде всего патриот, – сухо поправил он. – Патриот, который отдает все свои силы и способности, занимаясь полезным делом за справедливое вознаграждение.

– Но не собственными руками? – Дора взглянула на пальцы, которые недавно касались ее нежной кожи.

– Сейчас уже нет, – слегка улыбнувшись, признал Хуан. – Но при необходимости я могу работать лопатой не хуже заправского землекопа. Да и каску строителя надеваю нередко.

Бросив быстрый взгляд на сильные широкие плечи мексиканца, девушка не усомнилась в правдивости его слов. Хуан Фламинг был кем угодно, только не белоручкой. Почувствовав холодок, пробежавший по позвоночнику при воспоминании о том, что всего несколько часов назад этот сильный мужчина готов был овладеть ею, Дора поспешила выпроводить Хуана из комнаты.

– Как бы интересна и познавательна ни была ваша лекция об экономических проблемах Мексики, но если вы хотите, чтобы к девяти я была готова, давайте перенесем беседу на другое время, потому что я хочу одеться.

– Конечно. – Он насмешливо отвесил несколько старомодный поклон. – Пожалуйста, не забудь допить чай.

Фламинг вышел, тихонько закрыв за собой дверь.

Несколькими глотками Дора осушила чашку. Что может быть лучше чая с лимоном, если умираешь от жажды? Стянув бюст легкой грацией, она надела одно из захваченных с собой ситцевых платьев – очень пестрое, с рисунком в виде тропических растений и экзотических фруктов, без рукавов, с большим вырезом и широкой присборенной юбкой, оно идеально подходило для теплого вечера. Однако был ли этот наряд достаточно элегантным для того места, куда они шли? Впрочем, как любила повторять Мириам до болезни, человека делает не одежда, а манеры. Если Хуану будет стыдно за ее вид, винить ему придется только себя: приглашение было получено слишком поздно.

Надев босоножки на высоких каблуках, девушка чрезвычайно обрадовалась: ни один из узких ремешков не задевал натертое место.

Решив оставить волосы распущенными, она тщательно расчесала их и дала свободно рассыпаться по плечам. Потом критически рассмотрела свое отражение и нашла, что лицо по сравнению с пестрым ситцем выглядит несколько бледным. Какой макияж наложить? Несколько секунд она колебалась, а потом решила: конечно, что-нибудь необычное.