Текст книги "Бесцеремонный незнакомец"

Автор книги: Беатрис Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

5

Если бы на Дору вылили ушат ледяной воды, то и тогда она не почувствовала бы большего потрясения. Девушка была совершенно раздавлена: надежды на моментальное окончание ее несчастий рухнули и разлетелись на мелкие кусочки. Хуан торжествующе воскликнул:

– Вот и конец твоей отвратительной лжи!

Невыносимое самодовольство, звучавшее в его голосе, заставило Дору съежиться. Она выпустила руку Марио, и та безвольно упала на белую простыню. В отчаянии девушка сделала еще одну попытку убедить своего мучителя в том, что он не прав.

– Он еще плохо соображает, – безнадежно начала Дора, стараясь говорить спокойно. Спорить было бесполезно: искорка, мелькнувшая в глазах юноши, красноречиво говорила о том, что он узнал знакомое лицо. И разве имело значение, что сама Дора никогда в жизни его не видела? – Очевидно, женщина, на которой он женился, была похожа на меня…

– Зеркально похожа! – злобно бросил Хуан, сжал губы и посмотрел на брата, вновь закрывшего глаза. Он схватил Дору за локоть, оттащил от кровати и сам склонился к несчастному. – Не волнуйся, Марио, – негромко и нежно обратился он к брату. – Я ее нашел и ни за что не дам улизнуть. Когда ты немного окрепнешь, то сам с ней разберешься. Будь уверен: к тому моменту ей и в голову не придет удирать от тебя!

Что она могла сказать? Рассудок Доры был парализован страхом: слишком неожиданно рухнула ее уверенность в немедленной реабилитации. Внезапно глаза Марио открылись.

– Нет, Хуан, нет! – На лбу юноши выступили капли пота от судорожных усилий, с которыми он выталкивал слова. – Отпусти ее… пусть она идет. – Голова Марио металась по подушке; он хотел поднять руку, но так и не сумел этого сделать. – Она мне не нужна… Она не… – Он замолчал и сдавленно вскрикнул от боли. Хуан выругался по-испански, оттолкнул Дору и бросился к двери звать на помощь сестру.

Та явилась незамедлительно.

– Что случилось? – Молодая женщина тут же заметила, что трубка капельницы отсоединилась от руки больного, снова впавшего в беспамятство.

– Перевозбуждение. – Лицо Хуана было мрачнее тучи. – Боюсь, что встреча с женой подействовала на моего брата сильнее, чем я думал.

– Понимаю. – Сестра перевела сочувственный взгляд с угрюмого мужского лица на бледное, без кровинки, лицо Доры. – Может быть, миссис Фламинг следует воздержаться от визитов, пока ее муж как следует не окрепнет? Постарайтесь не слишком расстраиваться, миссис. У вашего мужа сильная травма. Ему нужен покой.

– Не беспокойтесь. – Как только Хуан обратился к симпатичной блондинке, его черты тут же смягчились. – Я позабочусь, чтобы моя невестка не посещала мужа, пока тот не поправится настолько, чтобы общаться с ней так, как она того заслуживает.

– Это было бы лучше всего. – Сестра ответила неотразимому красавцу широкой улыбкой. – Но как быть, если он сам захочет увидеть ее?

– Тогда вы свяжитесь по телефону, который имеется в представительстве моей фирмы в Бостоне, – сказал он. – Номер у вас есть. До тех пор, пока брат не поправится, все заботы о его жене я возьму на себя и присмотрю за ней… – Он помолчал, а затем добавил, понизив голос: – Ох уж эти молодые… Только что поженились и уже бранятся.

Сестра продолжала лучезарно улыбаться.

– Такие вещи случаются. Можете положиться на меня: как только ваш брат изъявит желание увидеть кого-нибудь из близких, я позвоню вам.

– Так, значит, вы вовсе не были отрезаны от внешнего мира! – яростно набросилась Дора на мексиканца, едва щеголеватая сестра вышла из палаты.

– Конечно, нет. – Хуан высокомерно глянул на нее. – Я деловой человек. Первое, что я сделал по прибытии в Штаты, это установил связь с Мехико через представительство в Бостоне. Я не могу позволить себе жить в изоляции, – добавил он и решительно повел девушку к двери.

– А я, значит, могу? – взорвалась Дора.

– Коттедж – самое подходящее для тебя место. Там ты никому не сможешь навредить. – Фламинг сердито глянул в непокорное лицо девушки, и она впервые обратила внимание на то, что глаза у Хуана не только необычайно светлые, но и с какой-то гипнотической поволокой.

– Ну что, теперь, когда Марио узнал тебя, ты перестанешь притворяться, будто никогда его не видела? – Его улыбка больше напоминала оскал.

– А если не перестану? – с вызовом спросила она, собрав остатки мужества для последней отчаянной битвы. – А вдруг я просто похожа на ту женщину, и он спутал нас? Ведь сказал же, что я ему не нужна, поскольку понял, что произошла чудовищная ошибка?.. – Она смешалась и замолчала: похоже, Хуана охватила бешеная злоба.

– Брось эти бредни, иначе я действительно потеряю терпение! – Оказавшись в пустынном коридоре, он с быстротой ягуара схватил Дору за руки и повернул к себе лицом. Девушка ощутила его горячее дыхание, и оно испугало ее не меньше, чем тихий угрожающий голос. – Я родной брат Марио и действительно могу обращаться с тобой как с его неверной женой… Хотя почему «как»? Ты и есть его неверная жена! Так что не советую ожесточать меня!

– Хуан… – выдохнула она. В этом тихом возгласе слились потрясение и волнующее чувство близости мужчины. Девушка изо всех сил старалась не покраснеть.

– Я могу выбить из тебя правду, воспользовавшись физическим воздействием, – мрачно обронил Хуан, зловеще-насмешливый огонек в его глазах яснее слов сказал, что именно этот способ наказания доставит ему наибольшее удовольствие и что он пустит в ход руки при первой же возможности. На мгновение их глаза встретились в немом поединке, после чего Фламинг почти ласково спросил: – Хочешь еще раз сказать, что ты не та женщина, на которой женился Марио?

– Нет. – Ответив так, как он хотел, Дора высоко подняла голову. Сознание собственной правоты не лишило ее осторожности. Они зашли в тупик; доказывать свою невиновность было бесполезно. Гораздо благоразумнее сохранять мир, играть роль согласно составленному стечением обстоятельств сценарию, а тем временем пытаться связаться с Барни, чтобы заручиться его помощью и поддержкой.

– Отлично! – Хуан принял ее капитуляцию, излучая триумф. – Теперь, когда с этим вопросом покончено, мы можем вернуться в коттедж и дождаться полного выздоровления Марио.

– А вы забыли, что он велел вам отпустить меня? – капризно спросила Дора.

– В нем говорила уязвленная гордость. Когда он выздоровеет, то поймет, что тебя нужно заставить отвечать за свои поступки. Это и будет самое страшное наказание. – Хуан пренебрежительно махнул рукой, словно отметая все сомнения.

– Если так, то я предпочла бы дожидаться выздоровления Марио в доме моего брата. – Ее сердце бешено колотилось в ожидании ответа. А вдруг самоуверенный похититель, удовлетворенный ее кротостью, согласится?

– Ты что же, за дурака меня принимаешь? Не испытывай мое терпение! – Теплившаяся в ней слабая надежда исчезла, едва Хуан, подхватив Дору сильной рукой, потащил ее к лифту. – Если ты хочешь вернуться к брату, то подыщи там заодно спальню и для меня. Потому что я не выпущу тебя из виду, пока Марио не будет способен решить, что он собирается с тобой сделать.

– Вы знаете, что это невозможно! – Она яростно вырвала руку. – Барни начинает предвыборную кампанию, которая или вознесет его, или уничтожит! Как он смог бы объяснить ваше присутствие, если местная пресса всюду сует свой нос? Хотите, чтобы люди подумали, будто вы мой любовник?

– Твой любовник? – Мягкий, бархатный голос и внимательный взгляд, которым Фламинг смерил девушку с головы до ног, заставили ее покраснеть. – Это что, предложение?

– Нет, черт возьми! Совсем нет! – Дора была в смятении. Четыре года она не думала о себе, отдавая все силы уходу за бабушкой и воспитанию детей. Дремавшее в ней женское начало вдруг пробудилось. Какие-то неведомые ранее чувства бурлили в ней. Девушка была напугана тем неведомым, что прорастало в ней, и поражена обрушившимися на нее сильными страстями. Она чувствовала себя зомби, вдруг снова обретшим душу, но забывшим, что с нею делать. – Сколько бы ни было у меня грехов, я никогда не стала бы заигрывать с женатым мужчиной!

– Потому что для этого было достаточно и холостых? – Хуан, казалось, вот-вот готов был рассмеяться. – Ситуация для тебя не из простых. До сегодняшнего дня моя жизнь была настолько заполнена, что я так и не удосужился обзавестись женой, не говоря о детях. – Сделав серьезное лицо, он продолжил: – Если ты считаешь, что мое присутствие помешает честолюбивым устремлениям твоего брата, то придется принять мой вариант. Скажи ему правду или хотя бы часть правды – что познакомилась с Марио на полуострове и вышла за него замуж… Если это так важно для твоего самолюбия, скажи, что держала в секрете свое замужество, потому что вы поссорились, но теперь, когда супруг попал в аварию, сочла, что твое место рядом с другими членами его семьи.

– То есть рядом с вами?

Хуан склонил голову в знак согласия.

– Пойди на эту временную меру, и я избавлю тебя от унизительного признания в присвоении денег.

– А если я не соглашусь вернуться с вами в коттедж?

– Ты уже знаешь ответ! – хлестнул он девушку по обнаженным нервам. – Я позабочусь о том, чтобы все твои грехи выплыли наружу.

И заплатишь колоссальную компенсацию за клевету, мрачно заключила про себя Дора. Но к тому времени ничто не сможет возместить Барни ущерб, нанесенный его карьере.

– Ну, так что ты решила? – торопил с ответом Хуан, пока она стояла, прислонившись к стене коридора, довольная хотя бы тем, что проходящие мимо люди заняты своими делами и не обращают на нее внимания.

Конечно, силой ее отсюда не увезти, но если она не подчинится, Фламинг выполнит свою угрозу. Сомневаться не приходилось. В этом убеждали все его действия начиная со дня знакомства.

Словно читая ее мысли, Хуан спокойно продолжил:

– Возможно, тебе все равно, получит брат место в конгрессе или нет. Тогда подумай о своем будущем. Может так сложиться, что тебе очень понадобится его протекция. Собственная шкура и свобода – слишком дорогие вещи, чтобы их терять.

– Вы хотите сказать, что не будете возражать против его вмешательства в это дело? – удивленно спросила она, стараясь осмыслить свою роль, отведенную ей Хуаном.

Он кивнул.

– Конечно. Когда Марио будет достаточно здоров, чтобы решить, какие шаги следует предпринять, мы непременно все расскажем твоему брату и обсудим, как поступить с тобой по справедливости.

– Понимаю, – медленно произнесла она, лихорадочно пытаясь найти оптимальное решение. – Если я останусь в коттедже, мне понадобится одежда. Вы не будете возражать, если я прямо сейчас позвоню Барни и попрошу разрешения заехать за своими вещами?

– Ничуть. – Хуан внимательно оглядел ее. – Ты что же, готова сделать признание?

Дора опустила глаза и прошептала:

– Я подумала, что так будет лучше. – Еще бы не лучше! Она была рада, что получит возможность поговорить с Барни без свидетелей.

– Плутовка! – с чувством воскликнул Фламинг. – Если бы я был твоим братом, то, конечно, предпочел бы услышать подобные новости по телефону, чтобы не придушить тебя собственными руками!

– Как хорошо, что вы меня понимаете, – с напускным смирением сказала Дора. – Естественно, когда пройдет первое потрясение, он пожелает узнать, где я остановилась.

– Ошен-парк, Сентр-хаус, – без колебаний ответил Хуан.

– Хорошо. – Дора старалась не выдать волнения: созревший в ее голове план входил в решающую стадию. – Тогда я лучше позвоню ему прямо сейчас. На первом этаже я видела несколько автоматов.

– Я просто в восторге, что ты решила быть благоразумной. – Фламинг учтиво кивнул. В его голубых глазах мелькнуло торжество.

– У меня же нет выбора, верно? – невинно поинтересовалась Дора. – Как вы совершенно справедливо заметили, мне будет очень несладко, если мое поведение оттолкнет брата.

Несколько минут спустя она набирала номер Барни, умоляя всех святых сделать так, чтобы брат оказался дома. Слушая долгие гудки, она замерла. Хуан, расхаживал невдалеке взад и вперед. Слава Богу, что старые телефонные будки были заменены звукоизолирующими пластмассовыми колпаками: под ними мог уместиться только один человек.

На звонок ответила Сесиль. Мягкий голос невестки сразу посуровел, едва Дора поздоровалась и попросила позвать Барни.

– Это действительно важно? У него сейчас руководитель штаба предвыборной кампании.

– Жизненно важно! – нетерпеливо ответила Дора, сама удивившись тому, насколько выразительно прозвучал ее голос и какое действие он оказал на Сесиль, которая отправилась звать мужа. И тут девушке пришло в голову, что какие бы последствия ни имела эта невероятная история, после ее окончания она станет совершенно другим человеком. От этой неожиданной мысли по всему телу побежали мурашки. Следовало надеяться, что способность выпутываться из безнадежных ситуаций очень пригодится ей в будущем.

Когда к телефону подошел брат, Дора рассказала ему все без утайки.

– Теперь ты сам видишь, Барни, что у меня нет другого выхода, как только на время остаться с Хуаном Фламингом, – сказала она в заключение. – Иначе он устроит скандал, который повредит нам обоим. Конечно, все разъяснится, однако к тому времени твой престиж будет поколеблен.

– Но тебе нельзя с ним оставаться! Он же сумасшедший! – разволновался Барни. – Боже мой, сестренка, он ненормальный, да? Ты ведь не выходила замуж за его несчастного брата?

– Конечно нет! – обиженно ответила Дора. – Он не сумасшедший, просто его самого ввели в заблуждение. Свидетельство о браке на вид совершенно подлинное, так что какая-то женщина просто воспользовалась моим именем с определенной целью – возможно, с целью кражи! К сожалению, я не могу представить алиби на день регистрации, а этот мексиканец настолько убежден в моей лжи, что ничего не слушает и не дает мне ни малейшего шанса доказать свою невиновность. Марио – человек, за которого я якобы вышла замуж, – неизвестно почему опознал меня. Он еще в бессознательном состоянии, и Бог знает сколько времени понадобится, чтобы он пришел в себя и признал свою ошибку. – Внезапно ей в голову пришла жуткая мысль: ведь существует возможность, что он ее так и не признает…

– О'кей… – Барни помолчал, очевидно обдумывая положение. – Ты уверена, что будешь с Фламингом в безопасности?

– Абсолютно, – твердо заверила Дора. – Все его документы подлинные.

– Хорошо. Предоставь это мне. До выборов осталось три недели. За это время мы не должны допустить и тени скандала или малейших сплетен о нашей семье. Пока я мало что могу сделать. Но поговорю со своим адвокатом и поручу ему нанять частного детектива, чтобы тот нашел самозванку. Если это только не специально подстроенный грязный трюк, который устроил кто-нибудь из моих противников, что маловероятно… Думаю, надо будет начать с полуострова Кейп-Анн. Но предоставим это решать специалистам.

– Об этом я не подумала… – Дора закусила губу. – Ты считаешь, меня могли подставить только для того, чтобы дискредитировать тебя?

– Возможно, но я в этом сомневаюсь. Будь так, газеты уже получили бы копии свидетельства о браке. Нет, почти наверняка это мошенничество. Надеюсь, через несколько дней все встанет на свои места. Если нет, то, как только пройдут выборы, я приеду в Ошен-парк и поговорю с Фламингом один на один. Выиграю я или проиграю, никакая грязь мне уже будет не страшна.

– О, Барни, это чудесно! – У Доры гора свалилась с плеч. – Я знала, что ты что-нибудь придумаешь. Сегодня мы с Хуаном приедем за моей одеждой. Он должен быть уверен, что я во всем призналась. Тогда он не станет вредить твоей избирательной кампании.

– Храни тебя Бог! – В голосе брата слышалось явное облегчение. – Когда ты приедешь, нас с Сесиль не будет дома. Через несколько минут мы отбываем в поездку по избирательному округу. Сама знаешь, что это такое – пожимать руки местным партийным активистам, чмокать детишек… – Он помолчал, а потом неуверенно сказал: – Слушай, Дора, я ценю то, что ты для меня делаешь, но могу согласиться на это только в том случае, если тебе ничто не грозит. Ты уверена, что этот мексиканец не причинит тебе вреда? Если у тебя есть хоть какие-то сомнения…

– Никаких сомнений, Барни, – решительно заявила она. – Его единственная забота – держать меня при себе в целости и сохранности вплоть до того момента, когда его брат достаточно окрепнет, чтобы решить мою дальнейшую судьбу. Держу пари, что к тому моменту преступница будет поймана!

– Хорошо… Кстати, я извещу твой банк – пусть там проследят, не попытается ли кто-нибудь снять деньги с твоего счета или выписать чек. А ты обещай сразу же сообщить мне или моему адвокату, если Фламинг станет относиться к тебе без должного уважения.

– Обещаю, – заверила Дора, успокаивая брата, и по-детски скрестила пальцы, чтобы это обещание ее ни к чему не обязывало. Что бы ни случилось, а три недели она продержится!

Пожелав брату удачи на выборах и сказав, что у нее есть ключ от входной двери, Дора повесила трубку. Жребий брошен, подумала она, отходя от телефона и бодро расправляя плечи. Будь что будет, но несколько дней ей придется провести рядом с Фламингом. А тот оказался тут как тут.

– Ну, что?

– Все в порядке, – улыбнулась девушка. – Естественно, он удивился, если не сказать поразился, и выразил недовольство, что я не сказала обо всем раньше. Но в целом принял новость спокойно и вздохнул с облегчением, когда я сказала, что не горю желанием афишировать свой новый статус миссис Фламинг.

– А с твоей одеждой проблем не возникнет?

– Нет. Вероятно, в доме будет пусто, так что обмениваться родственными поцелуями вам не придется, – сухо ответила она.

– При сложившихся обстоятельствах это и к лучшему, – сердито пробурчал Хуан. – Ладно, поехали.

Когда «понтиак» остановился на подъездной аллее, роскошный особняк казался покинутым.

– Будете ждать в машине или пойдете вместе со мной? – осведомилась Дора голосом, лишенным всяких эмоций.

– Подожду здесь. – Хуан слегка улыбнулся, чем привел девушку в замешательство. – Не то чтобы я слишком доверяю тебе, но видно, что ты из тех кошечек, которые знают, чье мясо съели. Я не боюсь, что ты сбежишь.

– Должна сделать вам комплимент, – иронически ответила Дора. – У вас превосходное чувство английского языка. Очень образное, я бы сказала. Особенно в отношении женщин.

Он принял комплимент как должное, не обратив внимания на подковырку.

– Беглое владение английским – наша семейная традиция. Мои дети тоже будут хорошо говорить на этом языке.

– Рада это слышать, – коротко согласилась девушка. Машина Фламинга подъехала к дому Эллисонов. – Я постараюсь не заставлять вас ждать.

Как она и предполагала, Барни и Сесиль уже уехали. Быстро поднимаясь по лестнице в спальню, Дора прочитала короткую молитву о ниспослании успеха. Несмотря на отсутствие родственной близости, девушка знала, что ее брат – человек хороший и честный. Из тех, кто всегда придет на помощь.

При воспоминании о прошлом ее губ коснулась печальная улыбка. Ирония судьбы! Едва она обрела душевное равновесие, вернувшись из ирреального, призрачного мира, в котором жила с Мириам, как тут же попала в совершенно нелепую, невероятную историю!

Она вытащила из шкафа чемодан и принялась методично укладывать в него вещи. Белье, ночная рубашка – симпатичная, но далеко не такая роскошная, как та, которую ей предоставил Хуан, – три летних платья, пара юбок, бледно-голубые джинсы и майка. Вся одежда соответствовала прежнему образу жизни Доры, была хорошего качества, но покупалась в местных магазинчиках по доступной цене. Темный стеганый жакет на случай, если изменится погода, легкие парусиновые тапочки, бежевые босоножки и пара белых туфель на вызывающе высоких каблуках, которые она купила на распродаже, повинуясь минутному капризу, но еще ни разу не надевала. Сверху легли набор ее обычной косметики и туалетные принадлежности из ванной, сунутые в пластиковую сумку.

Перед уходом Дора оставила короткую записку хозяевам, что забрала свои вещи, и помедлила на пороге, охваченная внезапным ощущением расставания. Почему-то ей казалось, что в качестве члена семьи Эллисонов она больше сюда не вернется…

Девушка решительно выбросила из головы эти дурацкие мысли. Надо потерпеть три недели, напомнила она себе. Всего три недели и ее мучениям придет конец.

6

– Быстро ты управилась, – удовлетворенно заметил Хуан. Он взял у Доры чемодан и сунул его в багажник «понтиака».

– Взяла самое необходимое. – Девушка уселась на переднее сиденье и пристегнула ремень. – Не думаю, что вы предложите мне окунуться в бурную светскую жизнь.

– А почему бы и нет? – удивился Фламинг. – Я совсем не хочу, чтобы ты заскучала в моем обществе.

– Полагаю, что это невозможно, – искренне вырвалось у девушки, о чем она тотчас же пожалела, поймав на себе насмешливый взгляд мексиканца.

– Я польщен. – Он воспринял ее реплику как комплимент. Именно этого Дора и боялась. А Фламинг между тем сел за руль и продолжил: – Раз мы теперь так хорошо понимаем друг друга, предлагаю до выздоровления Марио объявить перемирие и воспользоваться замечательной погодой. Насколько я знаю, такая благодать бывает у вас не круглый год.

– Что ж, я согласна. – Дора бросила взгляд на Хуана со смешанным чувством облегчения и покорности судьбе, довольная тем, что хотя бы на время разговор ушел в сторону от ее псевдобрака с Марио. – Но вы несправедливы к нашей погоде. Не такая уж она капризная, как думают о ней южане. Правда, мы и сами время от времени на нее жалуемся, – ради справедливости сочла нужным прибавить она.

– Но я буду строгим судьей, – непринужденно отозвался Хуан. – Ведь Мексика страна вечного лета!

– Это впечатляет! – поддержала разговор Дора, готовая до бесконечности беседовать на сугубо нейтральные темы. – Полагаю, Марио пользовался этой метафорой в своей работе?

– Несомненно, это прекрасный символ для рекламы, – кивнул он. – Насколько хорошо ты знакома с этой частью страны?

Дора бросила на Хуана вопросительный взгляд, пытаясь понять, к чему он клонит.

– Знакома, но не очень, – призналась она. – Барни и Сесиль перебрались сюда около шести лет назад, а я, пока не умерла бабушка, жила с ней в маленьком городишке Хантингтоне. – По застывшему лицу Хуана ничего нельзя было понять, и она на всякий случай добавила: – Это не так уж далеко от Бостона.

– Продолжай, – спокойно сказал он. – Я хочу побольше узнать о твоем происхождении. Расскажи еще что-нибудь. Другие братья или сестры у тебя есть?

– Нет, только Барни. – Девушка горько усмехнулась, сознаваясь в своем одиночестве. – Мы с ним никогда не были особенно близки, потому что отец ушел из семьи, когда брату было четырнадцать, а я – совсем маленькой. Два года спустя отец попросил мать о разводе, и больше мы его никогда не видели. Мириам – это мамина мать – присматривала за мной, так что мама могла работать, а Барни отдали в пансион. Когда мне исполнилось восемнадцать, мама вышла замуж за новозеландца и уехала к нему на родину. А я поступила в колледж, где изучала иностранные языки.

– Ты что же, учительницей собиралась стать? – не скрывая удивления, спросил Хуан. Похоже, он не верил ни единому ее слову. Во всяком случае, тому, что касалось образования.

– Вообще-то я хотела работать переводчиком, – без всякого выражения продолжила девушка. – Но через два года после отъезда мамы Мириам серьезно заболела. Я не могла оставить ее и поэтому решила попытаться найти надомную работу. Мне повезло: кто-то из колледжа порекомендовал меня издателю, который искал квалифицированного переводчика. Деньги, правда, платили небольшие, но зато я имела возможность присматривать за бабушкой.

– В высшей степени похвально, – отозвался Хуан, хотя, возможно, он ей нисколько не верил. – И что же случилось дальше?

– После этого бабушка прожила еще два года… – Дора закусила губу, чтобы не расплакаться. За этими простыми словами стояло много страдания и боли. Тот, кто не жил бок о бок с теряющим рассудок близким и любимым человеком, не может понять, какое разрушающее действие оказывает такая жизнь на психику добровольной сиделки, несущей круглосуточное бремя ответственности. Тем более если это несчастное существо занимает особое место в жизни и сердце сиделки…

– Значит, она умерла два года назад, верно?

– Пять с плюсом по арифметике! – Как только эти слова сорвались с губ Доры, она пожалела о своей несдержанности, смущенно улыбнулась и продолжила: – После похорон подруга пригласила меня провести неделю с ней и ее детьми в детском лагере на побережье Атлантики. Я решила, что это перст судьбы.

– Значит, судьба указала тебе перстом на должность лагерной прислуги?

– Если угодно, да. – В ответ на злую реплику Хуана Дора лишь пожала плечами. Занятия с детьми требовали от нее физических и умственных затрат, но в то же время вливали в нее бодрость и силу после невыносимого существования в нереальном мире болезненных фантазий Мириам. – Мне нравилась эта работа. Кроме того, я продолжала заниматься переводами и поэтому могла оставаться на полуострове Кейп-Анн и зимой, когда лагерь закрывался. В это время легко найти дешевое жилье.

– А богатого мужа еще легче! Чертова кукла! – гневно прошептал он себе под нос. – Марио с его латиноамериканской обходительностью, юношеской наивностью и склонностью к расточительству тебе прямо с неба свалился! – Хуан бросил на девушку взгляд, полный ярости; глаза его сузились, как у тигра, готового прыгнуть на свою жертву. – Один взгляд твоих невинных ореховых глаз, одно слово, сорвавшееся с твоих чувственных губ – и мой непутевый братец размяк в твоих нежных объятиях, как кусок пластилина, оставленный на солнце!

– Что я слышу, неужели ревность? – Дора почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.

В ответ раздался хриплый смех.

– Мне нет нужды ревновать к мальчику! Будь я с ним той ночью в кабачке, где вы встретились, он бы и шагу к тебе не сделал! Уж поверь мне, плутовка, я бы дал гораздо больше того, что мог дать он. Но только не мои деньги и не мое имя!

Если бы Фламинг не вел машину, она дала бы ему по надменной, самодовольной физиономии! Но так как сделать это было нельзя, Дора сдержала слепую ярость, которой никогда прежде не испытывала. В школе ее считали спокойной, в лагере – уступчивой и сговорчивой, но сейчас все эти качества разлетелись в пух и прах, уступая место чему-то агрессивному и опасному. На мгновение Дора превратилась в ту девицу, которой ее считал Фламинг. Вот она смеется и развлекается в каком-то сомнительном заведении; к ней подходит симпатичный юноша, которого она впервые увидела лишь на больничной койке, а рядом с ним тот самый крепкий, мускулистый невозможный тип, который сейчас ведет машину с энергией и уверенностью жестокого Кортеса, оседлавшего боевого коня.

– С чего вы взяли, что я хоть раз посмотрела бы в вашу сторону? – спросила она холодным и бесстрастным тоном, за которым скрывалась бешеная ярость.

– С того, что я прекрасно знаю таких женщин, как ты, – нагло заявил он. – Я знаю, как вас возбудить и как охладить. Я видел, как загораются ваши глаза, стоит лишь пообещать вам какую-нибудь золотую безделушку, как соблазнительно приоткрываются губы при виде набитого бумажника, я слышал ваши слезливые обещания и любовные вздохи и ощущал, как ваши нежные ручки стараются добраться до моего сердца, гладя мою чувствительную кожу! – Слова, наполненные злостью, впивались ей в уши, как острые черепки. – Ни одна из вас не добилась успеха, но я знаю, как играть в вашу игру, и играю в нее более умело. Поверь, красотка, стоило мне захотеть, и я овладел бы тобой.

Она готова была в это поверить. Однако глубокое убеждение, непонятное ей самой, подсказывало, что на его дерзкие заявления можно не обращать внимания: Хуан никогда бы не взял силой ни ее, ни какую-нибудь другую женщину. Только в том случае, если она сама изъявит желание. Если бы Дора не была в этом убеждена, то сейчас умирала бы от страха. На какое-то неуловимое мгновение она явственно представила себе, что изъявила такое желание, и увидела себя лежащую нагой под его обнаженным телом, ощутила на своем лице его горячее дыхание, почувствовала, как его властные руки медленно ласкают ее груди, жадный рот хищно впивается в губы… И почувствовала, как снова мучительно краснеют шея, лицо…

Ошеломленная этим наваждением и непонятными чувствами, время от времени овладевавшими ею, Дора ослабила ремень безопасности и повернулась так, чтобы видеть чеканный профиль Хуана, его прямой нос и красивый рот. Ложбинка на его подбородке казалась вырезанной чьим-то очень острым, решительным резцом. Только длинные темные ресницы, скрывавшие глаза, придавали некоторую мягкость лицу, владелец которого, по-видимому, не знал чувства сострадания и жалости.

– Презрительно говоря о женщинах, вы только доказываете, что совершенно их не знаете, – горячо заговорила она. – Вы говорите о мире насилия, господства и страха. Марио же, при всей своей наивности, нежный, доверчивый и порядочный. Ни одна женщина, достойная называться таковой, не отдаст вам предпочтения по сравнению с ним.

– И даже ты? – Этот вопрос вонзился в нее, как дротик, пущенный рукой опытного охотника.

– А я тем более! – с ненавистью выпалила она.

– Отлично, красавица, – нежно промурлыкал Хуан. В его голосе не было и тени гнева. – Кажется, ты все-таки не совсем равнодушна к своему мужу. – Он покрутил руль и неожиданно возвестил: – Приехали.

Дора резко повернулась к боковому окошку и, к своему изумлению, обнаружила, что они стоят на краю высокого обрыва, за которым раскинулся океан, сверкающий под горячими лучами полуденного солнца.

– Мы на берегу… – тупо произнесла девушка, недоумевая, как случилось, что она не заметила дороги. Как, оказывается, легко отвлечь ее внимание! Дора утомленно провела рукой по слегка растрепавшимся волосам и почувствовала, что лоб у нее влажный. Хорошо, что в доме у Барни она успела переодеться. По случаю сильной жары на ней было простое ситцевое платье в голубой и белый горошек, слегка приталенное, без рукавов и с глубоким вырезом.

– Я люблю море. – Хуан смотрел в окошко, прищурившись от солнца; тон его был самым обычным. – Мне кажется, что в этом мире всеобщего разрушения оно действует успокаивающе.

– Я тоже.

Дора с благодарностью поддержала разговор. Казалось, она идет по горячим углям, боясь наступить чуть сильнее и больно обжечься.

– Но ведь вы живете в Мехико, далеко от побережья, – осторожно заметила она, надеясь, что неожиданно пришедшее к Хуану спокойное настроение продлится еще некоторое время.

– Да, действительно, Мехико далековато от океана и залива. Но у нас собственное поместье в Акапулько. Чтобы попасть туда, надо ехать на машине через горы. Они очень красивые. А на побережье океана настоящий рай. У меня там дом, на мысе Кастельон. – Он искоса поглядел на Дору. – Но, я полагаю, Марио уже рассказывал о нем?