Текст книги "Дневник наркоманки (Pamietnik narkomanki)"

Автор книги: Барбара Росек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

До обеда сижу дома одна. Позвонила своему старому поставщику. Через час он уже был у меня с «майкой». Сказал, что деньги можно потом.

Никак не могла попасть в жилу, только с пятого раза вышло. Так тряслись руки. Это от волнения, что у меня опять появилась моя любимая «майка». Сразу стало легче. Мама удивляется, как быстро у меня прошел кашель. Я ей не стала говорить, что это из-за «коды», которую мне прописал недогадливый врач.

3 ОКТЯБРЯ

Получила письмо от пани Марии. Она желает мне успехов, выдержки и удачи на экзаменах.

В санатории никто меня не обнадеживал. Все только и твердили, что самой мне ни за что не справиться. Кажется, они были правы.

Мажена тоже мне написала. Говорит, половину народа выписали, а новых, то есть тех же старых, опять приняли. И так до бесконечности, крутится-вертится порочный наркоманский круг. Я уже приближаюсь к концу своего путешествия. Полная свобода от всего. Что-то во мне гниет. Время остановилось в моем разложившемся мозгу, я лишь придумываю себе фальшивую видимость правды.

А ведь когда-то я тоже была частичкой мира людей.

6 ОКТЯБРЯ

Я продолжаю болеть. Это несчастное воспаление легких не очень-то торопится проходить. Грустно. Никто меня не навещает. У меня такое чувство, что я вообще не имею никакого отношения к этому миру. Полная изоляция, но не только в этом дело. Я не могу приспособиться. Наверное, и не хочу, потому что считаю, что все это не нужно.

10 ОКТЯБРЯ

Никак не могу оклематься после этой болезни. Наркотики, похоже, уже вконец уничтожили всякую сопротивляемость организма. Я много читала о последствиях этого свинства. Прекрасно знаю, что меня ждет.

Почему так происходит, что я не хочу понять этот мир и только бегу от него, прячась, как в нору, а свою погибельную страстишку?

До меня доходят разные слухи о старых знакомых. Один перебрал дозу, другой загнулся. Для нас обычное дело. Такое существование – полный абсурд. Я знаю это, но все-таки снова и снова погружаюсь в него.

А может, я уже никогда не смогу из этого вылезти?

16 ОКТЯБРЯ

Я отправилась в гости в санаторий. Попала как раз к самому переезду. Котэн получил для МОНАРа домик. Забирает туда с собой не только монароацов, но и старых наркоманов с «двойки». Новички остаются в санатории под присмотром психиатров. В МОНАРе врачей не будет.

Я помогала им переселяться, устраиваться на новом месте. Здесь опять полно знакомых, почти все те же, с которыми я раньше лечилась. Котан обрадовался моему приезду. Я ему сказала, что храню воздержание. Конечно же, наврала. Обманула такого замечательного человека. Какое же все-таки ничтожное существо – наркоман!

17 ОКТЯБРЯ

С утра было организационное собрание, на котором обсуждали новые порядки в МОНАРе. До обеда – хозяйственные работы, а вечером – школа. За распитие спиртного будут обстригать волосы, а за наркотики, разумеется, – выписка.

Я помогала им с разными делами, а вечером мы вместе с Котаном вернулись в Варшаву. Зашла к Беате. Ее еще не было, я поговорила с ее родителями. Они за нее очень волнуются. Беата сейчас ходит в школу для бывших наркоманов, недалеко от Варшавы. Родители боятся, как бы с ней в этой школе чего не случилось. И правильно делают. Беата сама мне рассказывала, что у них там творится. Она уже сидит на «компоте». Пока еще не сильно втянулась, но в конце концов может всерьез влипнуть. Она сошлась с одним парнем, который делает этот «компот». А после мы с ней курили травку и вспоминали про наше житье в санатории.

18 ОКТЯБРЯ

Утром Беата поехала в эту свою школу, а я пошла проведать пани Марию. Ей я наврала, что не колюсь. Она обрадовалась, что у меня хватает выдержки, но сказала, что мне все равно необходимо сменить круг общения. Я не думаю, что это что-то изменит. Наркоманские связи есть повсюду. И если кому-то вдруг приспичит, с наркотиками нигде не проблема.

25 ОКТЯБРЯ

У нас новая классная руководительница. Мы с ней сразу же сцепились. С другими учителями я тоже в конфликте. Но они мне уступают. Знают, что я была в санатории, и наверняка считают меня чокнутой. Про наркотики в школе никто ничего не знает.

Моя печень дает о себе знать. Она не любит наркотики. Теперь я сижу на «макиваре». Пока что в учебе это не мешает. Стараюсь понемногу учиться, чтобы не вызывать подозрений. Каждый день хожу в школу, хотя желания никакого.

С приготовлением «макивары» свои проблемы. Надо успеть все сделать, пока родители не вернулись с работы, да еще замести следы. К тому же от нее остается запашок.

2 НОЯБРЯ

По дороге из школы я вдруг почувствовала, что со мной происходит что-то странное. Утром я, как всегда, выпила свою баночку отвара и лотом спокойненько сидела себе на уроках, никому не мешала. А когда вышла на улицу, вдруг поняла, что я всех страшно ненавижу. Это была именно НЕНАВИСТЬ ко всему человечеству. Я не хотела этого чувства. Но оно сидело во мне. И если бы кто-нибудь в этот момент попался мне под горячую руку, это бы добром не кончилось.

Дома я поостыла. Села за стол и попыталась разобраться в своем состоянии. Ответ здесь только один. Такое может быть только из-за наркотиков. Просто я накроманка, вот и все.

И опять болит печенка.

6 НОЯБРЯ

Наш класс поехал на экскурсию. А я осталась, меня все это не интересует. Пошла к неврологу с выпиской из санатория. Кроме наркомании у меня там еще какой-то диагноз – что-то с мозгом. Врач прописал мне лекарства, которые надо принимать постоянно. Наверное, это все от наркотиков. Значит, они уже начинают постепенно разрушать мой организм. Сколько лет можно колоться? Я колюсь уже пятый год. Наверное, мне уже недолго осталось. Кем я была раньше? Нормальной девчонкой. Любила разговаривать со своими родителями. Когда все это начало расползаться? Может быть, когда я в первый раз вкатила себе укол? Нет, это уже был результат чего-то. Дома стало что-то разваливаться. Это было почти незаметно. Так что же все-таки? ..

16 НОЯБРЯ

Встретила сегодня Филиппа. Это он в первый раз вколол мне морфин. Спросил, есть ли у меня проблемы с товаром, предложил помочь. Выглядел ом кошмарно. Вены у него на руках уже полностью атрофировались. Куда он колется, ума не приложу. Ом обрадовался, что я тоже сижу на игле. Вместе помирать веселее. Я ему сказала, что мне от него ничего не надо. Это живой труп. Посоветовала ему поехать полечиться в санаторий, даже предложила его туда проводить. А он мне на это говорит: «Васька, мы ведь с тобой люди конченые, так что нечего нам в эти игры с психушками играть». И пошел своей дорогой.

Эта встреча сильно меня подкосила. Я вернулась домой и долго плакала, никак не могла успокоиться. Мне вдруг так захотелось жить, просто нормально жить.

20 НОЯБРЯ

Я редко возвращаюсь в действительность. Придумала себе свой мир и живу в нем. Отгородилась от всех высоченной стеной. Время от времени, правда, приходится туда возвращаться, и это ужасно. Иногда просто невыносимо. И поэтому я колюсь, чтобы все это исчезло.

Хотя, если я несильно подогретая, то мне легче контактировать с людьми. Хуже всего, когда действие наркотика кончается. Тогда меня раздражает буквально все, и я становлюсь страшно агрессивная.

24 НОЯБРЯ

Я обстриглась ежиком. Это даже привлекает ко мне некоторое внимание. Просто было такое поганое настроение, что очень захотелось сделать что-нибудь эдакое. Вот и обкорналась. В классе решили, что я совсем свихнулась. А мне плевать на них, особенно на девчонок. Им кажется, что сами-то они нормальные. Пускай, тем хуже для них.

Опять проблемы со сном. «Макивара» уже действует очень недолго, и я или мучаюсь всю ночь, не могу уснуть, или у меня начинаются какие-то видения, до того жуткие, что я тут же просыпаюсь. Не могу побороть в себе страхи.

Вот и начинают крутиться в голове мысли о самоубийстве. Я могла бы это сделать, на это у меня хватит товара, чтоб заснуть И уже никогда больше не проснуться. Но все время что-то останавливает. Наверное, в самом деле, еще хочется жить.

30 НОЯБРЯ

Наконец пришло письмо от Беаты. Она опять в санатории, ее туда затащили в принудительном порядке – за наркотики в школе.

Мажена сейчас а МОНАРе. В санатории якобы тоже ширяются. Один Котан еще как-то за этим следит. И поэтому он вынужден все время вышвыривать проштрафившихся. Это ужасно, но» пока что другого способа нет. Для него главное – обезопасить остальных.

Я знала, что Беата рано или поздно опять окажется в санатории. Может, теперь она наконец одумается и перейдет в МОНАР. Тогда бы у нее еще была надежда вырваться из этого. Мама Беаты мечтает, чтоб ее дочка была с ней рядом. Она все так же сильно любит ее и верит, что Беата обязательно вылечится.

4 ДЕКАБРЯ

Сегодня мои именины. Смешной день. Все вокруг такие добренькие, все тебя поздравляют, дарят подарки. Такие милые. Правда, всего один день. День всеобщей доброжелательности к виновнику торжества. Неважно, как они к тебе относятся на самом деле, что они про себя думают. Важно, что сегодня у тебя именины и поэтому полагается быть доброжелательным. Хочется сбежать и никогда больше сюда не возвращаться,

Вчера я снова встретила Филиппа. Он подделывает рецепты, разумеется, розовые . Когда-нибудь его с этим накроют, и он плохо кончит – за решеткой. Махинации с рецептами всегда рано или поздно вскрываются. Но разве он способен отвечать за себя? Скорее всего, что уже нет.

10 ДЕКАБРЯ

Я ездила в санаторий. Медсестру проверила мне каналы и ничего не нашла. Но она не посмотрела на мои ноги, вот в чем ее ошибка. Естественно, я не стала признаваться, что колюсь. Воспитатель только спросил, не плотно ли я подсела на иглу. Значит, они не очень-то верят моим россказням.

Опять все знакомые. Беата обрадовалась, что я приехала. Ей тут хорошо, у нее здесь свеж друзья-наркоманы, своя наркоманская жизнь.

А вечером лежание в койке, музыка, разговоры о наркотиках, в общем, как сказал бы Котан, нормальный бардак.

Беата расстроилась, что я не привезла ей никакой наркоты. А я никогда не даю эту дрянь тем, кто лечится. Такие мои наркоманские принципы? Можно и так это назвать. Но я еще ни разу не дала товар человеку, который не колется.

Больше не могу тут оставаться. Мне здесь плохо.

11 ДЕКАБРЯ

Приехал Котан и забрал меня в МОНАР, к Мажене. Мажена учится, немного работает, но настроение у нее не лучше. Долго, наверное, она тут не протянет. Психика не выдерживает, все время думает о наркотиках.

В МОНАРе несколько новеньких, я их не знаю. Есть женатые пары с детьми. Котан взял сюда самых лучших. Он рад, что я завязала. Я тряпка, у меня даже не хватает смелости ему признаться.

12 ДЕКАБРЯ

Дома меня ждало письмо от Анны. Она пишет, что многое зависит от меня самой и что, если я продолжаю колоться, то это мой собственный выбор. Если я сама себя сознательно гроблю, то насильно мне никто не сможет помочь. Да, от меня многое зависит. Например, могу сама себя взять и погубить. Разве это не здорово? Мой мир такой, каким я его себе выдумала. Я часто совершаю разрушительные поступки, и с каждым разом все трудней переживать новые удары от очередного падения. Тогда мое тело начинает приспосабливаться к действительности, соблюдать какие-то принятые в человеческом общежитии правила поведения. Оно живет биологической жизнью. В этом теле постепенно начинаю созревать Я. Созревать в страшных муках, пытаясь обнаружить в себе что-то новое – то ли смысл, то ли ощущения? Это состояние нагнетается, достигает высшей точки и… вдруг я вижу вокруг себя огромную пустоту. Время от времени эту пустоту заполняет боль. Так нельзя жить. Но смогу ли я по-другому, смогу ли изменить свою жизнь?

Хочется самой все довести до конца. Я больше не желаю быть интересным экземпляром для исследований, безнадежным «случаем», обещающим исправиться, я вообще не хочу быть «случаем». Не хочу быть шизиком – психотропиком, чокнутой психопаткой. Но и не хочу быть нормальной в вашем ненормальном мире. Значит, надо уйти?

Нет, не сейчас.

15 ДЕКАБРЯ

В школе я потеряла сознание. Меня забрала «скорая». Как только пришла в чувство, сразу же выписалась. Не хочу, чтоб родители узнали, что я снова колюсь. Наверное, это была кома. Я уже несколько дней сижу на «майке» и сегодня утром слишком перебрала. Врачей умолила, чтобы не сообщали в милицию. У меня и без того забот хватает. Я им наговорила, что совсем недавно начала баловаться наркотиками, что обязательно завяжу.

Кажется, поверили.

17 ДЕКАБРЯ

Никак не могу прийти в себя после этой отключки . Руки трясутся, боюсь вколоть лишнее, чтобы снова не перебрать. Мое тело само себя защищает. Когда начинается медленная наркоманская смерть? Наверное, это длится не один год.

Выгляжу я кошмарно, вместо лица – маска. Стала понемногу худеть. Когда смотрю на себя в зеркало, меня начинает тошнить. Уже с трудом удается все это скрывать. Ой, Баська, -плохо, гадко ты кончишь! Разговариваешь сама с собой, не хочешь никого видеть, и мир тебя тоже не хочет такую, какая ты есть.

Сколько можно обманывать родителей?

Но разве я вправе теперь лишать их надежды?

31 ДЕКАБРЯ

Год кончается. Итоги ужасающие. Сейчас я ближе всего подошла к краю пропасти, чем когда бы то ни было. Потому что раньше я верила, что у меня есть шанс. А сейчас уже нет. Филипп дал мне морфин. У него еще оставалось после взлома аптеки. Все-таки они ее грабанули. Невесело это все. Милиция теперь начнет бушевать.

2 ЯНВАРЯ 1979 ГОДА

Филиппа больше нет. Покончил с собой. Значит, он-таки сделал выбор. Не мог больше терпеть. Я узнала об этом от Альфы. Альфа предложил мне вместе идти брать аптеку.

Я согласилась. Нет денег на «майку». Назначено на завтра. Наверное, они собирались взять с собой Филиппа. Теперь я пойду вместо него. Ему было 26 лет, восемь лет – на игле. Теперь он уже по-настоящему свободен, свободен от всего. Прощай, Филипп.

3 ЯНВАРЯ

Все уже позади. Я даже не думала, что это так гладко пройдет, боялась страшно. Аптека находилась в каком-то глухом месте. Мы прошли с черного хода. Альфа сбил замки, Я тоже зашла внутрь, собирала банки с «кодой». Альфа искал «майку», «дороту» и «гуму» , остальные стояли на стреме. Альфа наверняка заранее знал, где какой товар. Он прекрасно ориентировался в этой аптеке. Каждый получил по небольшой доле, и мы разошлись. Остальной товар Альфа забрал с собой. Отдаст нам позже, когда легавые немного поутихнут. Вернувшись домой, написала письмо Анне. Я должна была ей обо всем написать. Это ужасно. Я становлюсь преступницей.

4 ЯНВАРЯ

Сижу на морфине, чтоб не думать о том, что я натворила. Потому что, когда его действие слабеет, начинается кошмар.

Я вступила на преступный путь. Да, я совершила преступление. Любимое, единственное дитя своих родителей, воспитанное в любви и для высоких целей. А что теперь? Привет вам, тюремные стены. Но я не хочу за решетку, не хочу так же сильно, как хочу колоться. До чего я еще докачусь в своей жизни, что еще такого совершу, чтобы уже даже не чувствовать ненависти к самой себе и быть способной только на то, чтоб себя убить?

Я должна сидеть тихо, как будто ничего не случилось. Так велел Альфа. Вот я и сижу, спокойно беру насос, разбиваю стекляшку и аккуратно накачиваю сантиметры. И верю в то, что меня не посадят.

5 ЯНВАРЯ

В школу я все время хожу под кайфом. Но пока еще могу контачить с людьми. Хочу все-таки сдать выпускные экзамены. Не знаю, зачем, но хочу.

Пока все тихо. На допрос нас никто не тащит. На меня они могут выйти, только если кто-то настучит. Я же вольный стрелок, колюсь в одиночку, контактов почти ни с кем не поддерживаю. Вполне безопасная ситуация, но иногда недостает людей. Особенно наркоманов. Они, по крайней мере, меня не осуждают.

10 ЯНВАРЯ

Анна ответила на мое письмо. Она уверена, что в конце концов нас все равно поймают. Я не хочу угодить за решетку. Она считает, что я должна вернуться в санаторий и там закончить школу. Ей кажется, что еще не поздно. Хочет ко мне приехать поговорить.

Я была у врача и призналась, что колюсь. У меня увеличенная печень и еще что-то с сердцем. Врач прописал мне какие-то укрепляющие лекарства, но я видела, что он не в силах мне помочь.

Мажена написала, что я должна вернуться в отделение. Коган тоже хочет, чтобы я приезжала себя спасать. Не знаю почему, но я чувствую, что уже слишком поздно. К тому же наркотики держат, сейчас у меня столько дарового товара. Мажена пишет, что несколько человек загнулись на «гере». Она думает там остаться до мая и выписаться к началу сезона. Может быть, мы еще повстречаемся где-нибудь на маковом поле.

13 ЯНВАРЯ

До четырнадцати лет я была ребенком. Как все, ходила в школу, приносила пятерки и слушалась учителей. А потом оказалась, что взрослых слушаться не стоит. Тогда я прислушалась к самой себе и в итоге потерпела поражение. Полный крах. Так тому и быть. Я перестала воспринимать аргументы взрослых. Им вздумалось вмешиваться 8 мою биографию. Идиоты, они не хотели меня понять. А ведь я каждый день криком кричала о помощи. Но тогда они были глухими и слепыми. И вот теперь мы все вместе приближаемся к финалу – они от старости, а я от молодости. Я, молодая, должна уйти, далеко-далеко, в никуда. Мимо на моем пути проносятся, как дорожные знаки, морфиновые столбики, героиновые указатели. Я приду туда одна, в полном и осознанном одиночестве. Как и все мы. Там я встречусь с Филиппом. Филипп, когда ты в первый раз вколол мне иглу, я верила, что ты открываешь мне счастье. Но ты уже тогда знал, что убиваешь меня. И радовался, что когда-нибудь тебе не придется помирать в одиночку.

15 ЯНВАРЯ

Наверное, мне надо сначала пойти в больницу и выгнать из себя отраву, если я на самом деле хочу сдать экзамены. Нельзя так сильно подогреваться, никакая учеба теперь в голову не идет. Скоро каникулы. Поеду в какую-нибудь больницу, а маме скажу, что собралась с подружкой на море. Я давно хотела посмотреть на море зимой. В санаторий возвращаться неохота. Надо будет все это как-нибудь устроить.

Учителя как-то странно на меня поглядывают. В последнее время я стала очень вспыльчивая, наркотики меня добивают, да и дозы я уж слишком взвинтила.

24 ЯНВАРЯ

Стало тяжело с левой веной. На ней появились такие сросшиеся жгуты, я их иглой чувствую. Поэтому начала колоться в запястья. Но остаются следы, прямо не знаю, что делать. Длинными рукавами их не прикроешь, и какой длины должны быть для этого рукава? Тогда я попыталась колоть левой рукой в правую. Понемногу стало получаться. Иногда колюсь в ступни, правда, потом больно ходить. Вчера товар кончился. И весь народ как испарился. Я места себе не находила. У меня еще от Филиппа осталось несколько разовых бланков. Пришлось рискнуть. Выписала себе «майку», оделась поприличнее и отправилась в аптеку. Пока подавала рецепт, взмокла от страха. Но все прошло гладко. Я взяла товар и спокойно вышла из аптеки. По дороге забралась в общественный сортир и прямо там всадила себе иглу. Но я до того перепсиховала и выдохлась, что потом долго еще не могла оттуда двинуться. Не гожусь я на такие фокусы.

25 ЯНВАРЯ

Приехала в психиатрическое отделение. Меня отправили на «прочистку». Пробуду здесь две недели. Пока все о’кей, потому что я еще в кайфе, еще ни чего не началось. Лежу вместе с двумя шизофреничками. Но они вроде смирные. Здесь нет особой палаты для наркоманов. Просто женское отделение. Брожу по коридору. Коридор здесь – главное место встреч и разговоров. На дверях нет ручек, окна без решеток.

Я уже побывала на предварительной беседе у врача. Он спрашивал, что я намерена делать после школы. А у меня в голове одно – наркотики. Этого я, конечно, ему не стала говорить. Сочинила какую-то байку, что собираюсь дальше учиться, что хочу жить по-человечески. Не знаю, поверил ли он мне. Впрочем, это не имеет никакого значения.

26 ЯНВАРЯ

Чувствую, приближается мое веселье. Уже начинаю потеть, появились первые боли в мышцах. Скоро полезу на стенку. Врач назначил мне капельницу. В капельницу обычно добавляют немного «майки». Кроме того, в меня еще всаживают психотропы. Под этой капельницей я не могла долго выдержать. Но чуть-чуть полегчало.

Шизики с большим интересом за мной наблюдают. Одна спросила, что со мной такое. Я ее напугала, сказала, что это смертельная болезнь.

Ночью, разумеется, не сплю. Гуляю по коридору. Вокруг тишина. Это отделение не для хроников, а только для таких, у кого еще есть надежда вылечиться. Медсестра пыталась затащить меня в постель, грозилась привязать. Я спряталась в палате, подсчитываю, сколько это еще продлится. И пишу дневник. Когда я пишу, мне легче. Пиши, Баська, может, как-нибудь продержишься. Может быть, ты не так уж и влипла.

12 МАЯ

Письменный экзамен прошел нормально. Остались устные. Я почти не колюсь, хотя опять начались бессонные ночи. Как долго можно не спать? Неделю, две, месяц? Смешно, но все письменные экзамены я сдала на пятерки. Жизнь смеется надо мной.

21 МАЯ

Вот и кончились экзамены. Что я чувствую? Ничего. Устный сдавала при директоре, том самом, который когда-то выставил меня из этой школы. Но я вернулась в нее, чтобы сдать экзамены.

Итак, я получила, что хотела. Теперь можно спокойно колоться. Родители хотят, чтобы я поступала в институт. Надо что-то решать.

22 МАЯ

Я поехала в Варшаву, и Мажене. Она устроилась няней к ребенку и живет у этих людей. Сидит на игле. И сама делает «компот». Мы вместе вкололи себе ее «компоту». Он очень сильный. Лучше морфина, и чувствуешь себя отлично.

Заходила к пани Марии. В конце концов я ей призналась, что колюсь. Она сказала, что это уже конец. Эксперимент с Баськой не удался. Что ж, бывает. Я разговаривала с Котаном по телефону. Он расстроился из-за меня, спрашивал, не хочу ли я приехать в МОНАР. Я отказалась. Это был очень грустный разговор.

23 МАЯ

Я поехала в санаторий проведать Беату. Без Котана отделение постепенно превращается в психушку. Врачи меня спрашивали, зачем мне нужны мои пятерки на экзаменах, если я все равно сижу на игле. Они не очень-то горели желанием со мной разговаривать. Кто я для них, очередной провал? Нет. Очередная проигранная жизнь.

Я вернулась к Мажене. Мы опять грелись ее «компотом». Мне еще есть куда возвращаться. А Мажене некуда идти, у нее уже нет дома. Родители отказались от нее очень рано, гкимоему, чересчур рано.

24 МАЯ

Я хотела повидаться с Анной, но она куда-то уехала. Жалко. Мне сейчас так нужно было бы с ней поговорить. Достояние преотвратное. Я поняла, что для меня уже все кончено. Школа позади, и остались одни наркотики. Что-то оборвалось.

Я попрощалась с Маженой и уехала.

3 ИЮНЯ

Насчет института я родителей одолела. В этом году никуда поступать не буду. Конечно, надо бы взять себя в pyки, но сейчас это невозможно. Хотя, все, наверное, возможно. Узнала, что еще несколько человек умерло. Редеет старая наркоманская гвардия. Слишком много стало наркотиков, а в больницах для нас не хватает мест. Но ведь дело-то не а этом. Причина совершенно в другом. Наверное, все начинается с развала дома. Похоже, так оно и есть.

14 ИЮНЯ

Ну как подле этого не верить в чертову дюжину?! Вчера мне назвонила одна знакомая наркоманка. Мы, собственно, и знакомы-то как следует не были. Она умоляла прийти к ней и вколоть дозу. Сама не могла попасть в вену.

Я пришла. Это уже абсолютная развалина. Намучилась с ней, пока вколола ей этот проклятый укол. Она была дома одна. А сегодня я узнала, что она умерла. Ведь это я ее угробила!

Нет, это невозможно! Она умерла, потому что уже не могла больше колоться. Она уже была конченым человеком. Для нее это была последняя капля.

Не могу найти себе места. Хочется выть в голос.

Анна пишет, что не хочет терять со мной связь. Почему она так за меня борется? Она единственная, кто еще верит. Но это бессмысленно. Все бессмысленно. Анна, я убила человека! Скольких я еще убила? Моя жизнь – это мое дело, но других я не имею права убивать. Сколько уколов я вколола своим подругам? И каждый из них мог стать последним.

25 ИЮНЯ

Снова мой день рожденья. На сей раз мне стукнуло двадцать. Анна думает, что я совершила еще одно преступление. Она на меня очень злится. Она права, как всегда. Все вокруг меня правы. Я несправедлива. Анна все еще хочет меня спасти.

26 ИЮНЯ,

Я была у Альфы. Получила свою долю товара. Он смотрел на меня и усмехался – наркоманка с аттестатом зрелости. Он тоже когда-то сдавал экзамены на аттестат, только, наверное, уже сам этого не помнит.

Альфа был сильно подогретый, бормотал что-то о Боге, о пути к спасению. Похоже, он уже вышел на этот путь, прямо на небо. Ведь для наркоманов Ад – на земле, Чистилище они проходят в момент смерти, вся отрава выходит из них с последним вздохом. А потом они погружаются в свое долгожданное, насквозь пропитанное наркотиками, блаженство.

Я вколола себе дозу прямо у Альфы на глазах. Он вздрогнул, как-то удивленно посмотрел на меня и расплакался. Но меня в этот момент уже ничего не трогало. По дороге домой я начала блевать прямо на улице, в подворотнях, где попало. Организм отвык от «майки». Блевать было нечем, и я страшно мучилась. Слишком перебрала. Это из-за Альфы. Нет ничего ужаснее, чем вконец опустившийся наркоман,

27 ИЮНЯ

Звонила Анна. Она приезжает послезавтра. Наконец мы сможем поговорить. Я сижу на «майке», но, наверное, перейду на «компот». Он мне пришелся по вкусу. Что может быть лучше польской «геры»! Видно, это уже настоящее приближение конца. Но ведь ты сама этого хотела, Баська. Ты мечтала улететь, отключиться в долгом сне.

28 .ИЮНЯ

Я договорилась с одним кокаинистом махнуться. Он мне даст «майкиэд, если я достану ему «коду». Я придумала, как это сделать. Отправилась к глазному в больницу, перед этим растерла себе глаз. Пока я сидела у него в кресле, приглядела на подносе две бутылки. Они-то мне и требовались. Правда, взяла только одну. Мы махнулись, а потом он мне еще дал попробовать «коку» . «Кока» – вещь хорошая, но я предпочитаю свой товар.

Возвращалась я от него такая веселая, бодрая. По дороге встретила свою старую знакомую. Она сидит на «роликах» . Никогда еще не видела наркомана в таком отупелом состоянии. Разило от нее страшно. Я ей посоветовала полечиться в МОНАРе, вызвалась сама ее отвезти, но до нее это вообще не дошло. Ей только одного надо было, чтоб я ей «рольки» достала.

29 ИЮНЯ

Целый день мы провели вместе с Анной. От нашего долгого разговора я совсем приуныла. Она все предлагала мне разные виды лечения, но, правда, в конце концов, сама поняла, что со мной каши не сваришь. Твердила, не переставая, что, пока еще не поздно, все зависит от меня, что я смогу победить, если только по-настоящему захочу. Она испугалась, что все это на самом деле может закончиться трагедией.

Анна уезжала очень грустная. Мне тоже было грустно, а может быть, я просто разозлилась на саму себя? В очередной раз отказалась от помощи, хотя так сильно ее ждала.

Я очень изменилась. Чувствую, что перешагнула через какой-то страшный барьер. Я уже не могу контролировать собственные поступки. Еще больше замыкаюсь в себе. По сути дела, уже ни с кем не разговариваю. Анна считает, что я сама отнимаю у себя шанс, шаг за шагом упорно себя уничтожаю. Навязчивая идея смерти? Возможно. Я уже не могу остановиться. Я умерла заживо, превратилась в какой-то автомат, без воли и без чувств. Задача № 1-достать наркотик, задача № 2 – вколоть его в вену, задача № 3 …

Я проиграла. Наверное, я и не могла выиграть.

20 ИЮЛЯ

Приехала в Варшаву. Мажена написала, что ей плохо. Она села на большие дозы. Подхватила желтуху. Я отвезла ее в больницу, но перед этим мы с ней вместе укололись, причем из одной машины . Будем надеяться, что меня пронесет.

Я была у Анны. Она уже не уговаривала меня лечиться. Сказала только, что ей бы хотелось доказать мне, что жить стоит. Если бы я сама захотела жить! Поехала к Беате. Она опять на воле. Снова пошли воспоминания. Практически никто так и не вылечился. Кажется, Беата уже понимает, что по уши влипла.

21 ИЮЛЯ

Я поехала в МОНАР одна, Беата не захотела. В МОНАРе теперь новые порядки. Никто уже не возвращается через каждые полгода, как это было. Раньше все время кто-то возвращался, и всегда почти одни и те же.

Котан неплохо держится, как всегда, полон оптимизма. Но на меня он разозлился из-за наркотиков. Я чувствовала, что он очень верил в меня. Ведь когда я выписывалась, меня все считали первой вылечившейся наркоманкой.

4 АВГУСТА

Нас накрыли. Я точно не знаю, про какие аптеки им известно, но Альфу уже забрали. С ним еще двух наркоманов. Обо мне они пока еще не знают, но это вопрос нескольких дней. Без наркотиков Альфа начнет всех закладывать. Скажет все, что им будет нужно.

Рано или поздно это должно было случиться. Я унесла из дома все улики. Сейчас каждый будет спасать только свою шкуру.

Какая гадость.

15 АВГУСТА

Несколько дней назад за мной пришли. Сделали обыск. Родители … Я даже не успела с ними попрощаться.

Сейчас сижу в предварительном заключении. Адвокат добился, чтобы мне разрешили вести дневник.

Камера крохотная, двухэтажные нары, параша и окно величиной с кулак. Правда, без решетки, ко через него разве что крыса может пролезть. Пока что кое-как держусь, еще не успела всерьез подсесть на иглу. В камере я самая молодая. Вместе со мной сидят еще три заключенные. Одна -за убийство мужа, другая – проститутка, а третья-воровка. Отличная компания. Анна, ты была права, здесь кончается человечность. Пока что с нами ничего не делают. Надзиратели?. . Мы им жить не мешаем, и они к нам не лезут.

16 АВГУСТА

Просыпаюсь утром на нарах. Странно, но я даже как-то спокойно все это переношу. Сидим все вчетвером, уставившись друг на друга или просто в стенку. Надзиратель время от времени нас проверяет. Три раза в день дают поесть, а в остальное время сидим себе и прозябаем. Я ни о чем не думаю. Ни о прошлом! ли о том, что будет дальше. О том, что происходит со мной сейчас, тоже не думаю. Наверное, до меня еще не дошло, что я в тюрьме. Только иногда вдруг находит ужасный страх, панически начинаю бояться, сама не знаю чего. В такие минуты мне кажется, что я вот-вот умру или сойду с ума. Действительность – как мыльный пузырь, если посильнее выдохнуть – все исчезнет. Не исчезнет только страшный призрак – грязный, окровавленный шприц. Это все, что от нас останется. И еще, может быть, горечь в сердцах близких. Горечь от пустоты, которая после нас образовалась.

17 АВГУСТА

Меня повезли на очередной допрос. Альфа раскололся. Я долго отказывалась давать показания. Но, в конце концов, адвокат сказал, что я должна признаться. Тогда он постарается меня вытащить из-под следствия по состоянию здоровья.

Я рассказала по порядку про все ограбления. А они начали спрашивать еще о каких-то других. Им захотелось пришить мне сразу все аптеки. Вопросы одни и те же – даты, кто что делал.