Текст книги "Трефовый валет"
Автор книги: Барбара Мецгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Мошенник обойдется вам дороже.
Джек обернулся так быстро, что белая ночная рубашка Харриет колыхнулась, как от порыва ветра.
– Мошенник?
Девочка кивнула.
– Один из тех, что были у стола, играл нечестно.
– А ты откуда знаешь? Разве ты разбираешься в игре?
– Очень даже неплохо. Разве это по правилам, что у него за голенище сапога засунут туз?
И она протянула Джеку карту.
– Вот черт. Извини, не следует так выражаться в твоем присутствии.
Но гром и молния, какой-то шулер может уничтожить все, что создал Джек. Джеку его репутация содержателя честного заведения была важнее, чем качество его вина или приветливость его хорошеньких помощниц. Если посетители его клуба не могут рассчитывать на честную игру, он с таким же успехом понесет свои деньги в дешевый притон. Там он хотя бы знает, что его могут обчистить.
– Что это за человек? – Джек протянул руку за картой.
Вместо ответа Харриет вытерла нос рукавом.
Джек протянул ей свой носовой платок. Малышка высморкалась и с вежливым видом попыталась вернуть платок Джеку. Тот отступил.
– Не нужно, возьми себе. Что это за человек?
– А что я получу, если скажу?
– Получишь пару розог, если не скажешь!
Харриет с обидой засопела и прижала туза к худенькой груди.
– Это шантаж! – строго сказал Джек. Девочка снова засопела.
– И прочисти себе нос, бога ради. Хорошо. Что ты хочешь? Новую куклу, которую можно одевать вместо моей бедной собачки?
– Я хочу остаться здесь.
– В прихожей или на кухне? Тебя затопчут или ты замерзнешь. Может, ты хочешь есть? Я велю послать наверх сандвичей.
– Нет, я хочу остаться здесь, в этом доме, с вами.
– Нет, ты этого не можешь хотеть. Тебе полагается жить в хорошей семье либо поехать в школу в деревне.
– Где все станут указывать на меня и шептаться насчет моей мамы. Где меня никто не будет любить, и я буду жить за счет благотворительности.
– Вздор. Я буду оплачивать твое содержание, пока не найду какого-нибудь беднягу, который по глупости женится на тебе.
Харриет сжимала в пальцах туза и не сводила с Джека своих зеленых глаз.
И где только женщины учатся завязывать мужчин узлами?
– Хорошо. Но не надолго. Потом мы посмотрим, как все обернется. Это честно, да?
– А как же мисс Силвер?
Черт, что он будет делать с этой хитрой зверушкой без гувернантки?
– Я предложу ей остаться, однако ничего не обещаю. Она женщина высокоморальная, и она неодобрительно относится ко мне и моему клубу. Единственное, что я могу сделать, – это предложить повысить ей жалованье. Большего я не могу тебе обещать, дьяволенок. Если ты будешь тянуть дальше, игра кончится, и мои клиенты могут сами обнаружить, что их надули.
– Это как надувают воздушные шары, да? Но в залах я не видела никаких шаров.
– Нет! Шары здесь ни при чем. Так что это за человек?
– Разумеется, тот, у кого сапоги с высокими голенищами.
Будь она неладна. Лучше вернуться и поискать самому, а не торговаться с внучкой дьявола.
– У столов может быть не один человек в сапогах. Где он сидел?
– Спиной к двери.
Великолепно. Теперь ему нужна только Дарла и еще одна диверсия.
У бедняжки появились слезы на глазах, когда Джек сказал ей, что требуется еще одна диверсия.
– Этот мистер Даунз такой славный человек…
– Да, и ему я тоже заплачу. – Интересно, во что же обойдется ему эта ночь, подумал Джек, положив на поднос Дарле вторую гинею. – А теперь идите.
На этот раз Дарла ударила бедного Даунза подносом по голове. Удар был резонирующим, и его было слышно даже в самом дальнем конце зала, где за стулом сэра Джентро Стивена остановился Джек. Когда все обернулись посмотреть, что произошло, Джек твердо положил руку на плечо пожилого джентльмена.
– Игра окончена, – прошептал Джек на ухо сэру Стивену, в то время как его партнеры заключали новые пари насчет того, перенесет ли Даунз эту ночь. – Вас срочно вызывают домой.
– Это невозможно. В моем доме никто не живет, кроме меня. Я там никому не могу понадобиться, и никто не знает, что я здесь.
– Я знаю, что вы здесь, и я не хочу, чтобы вы здесь оставались. – Джек показал туза, которого держал в руке. – А теперь вставайте и уходите без шума, деньги оставьте на столе, иначе я выволоку вас на кухню и отдам моему повару. Этот человек искусно владеет разделочным ножом. А потом, если от вас что-нибудь останется, я позволю Кэллоуэю показать вам, как я отношусь к мошенникам, которые приходят в мой клуб. Вы ведь помните Кэллоуэя, не так ли? Это тот крупный джентльмен-привратник, похожий на головореза. Именно головорезом он и был до того, как ему предоставили выбрать между армией и каторгой. Ну а потом настанет моя очередь. Я терпеть не могу марать руки. Но в вашем случае придется прибегнуть к…
– Извините меня, джентльмены, – сказал Стивен, вставая. – Срочное сообщение из дома, понимаете ли. Приходится идти. – Он бросил на стол карты, в том числе и лишнего туза, смешав их с остальными картами, монетами и расписками. – Очень жаль. Игра не окончена, так что разделите деньги как вам угодно.
– А как быть с вашим выигрышем? – спросил кто-то.
– Сэр Джентро любезно пожертвовал свой выигрыш в фонд вдов и сирот. – Джек положил руку на плечо баронета и сжал его. – Не так ли? – Он намеренно говорил громко, надеясь, что другие игроки захотят пожертвовать на благотворительность.
Побледневший Джентро кивнул одному из игроков.
– Поиграем как-нибудь в другой раз, – сказал он.
– Только не в моем клубе. И не в Лондоне, – тихо сказал капитан Джек, с улыбкой провожая вспотевшего баронета к выходу. – Или вы покойник.
Глава 7
Элли задыхалась. Ее лихорадило, у нее был жар, ей казалось, что на груди у нее лежит что-то тяжелое, и на ногах тоже.
Да, она совсем разболелась и не может идти в церковь. Миссис Семпл будет в ярости, ведь теперь этой матроне придется самой сопровождать девочек к воскресной службе.
Потом Элли вспомнила, что она не в школе. Она в Лондоне, в рассаднике порока. Здесь нет маленьких девочек с приятными манерами, здесь работают женщины, ублажающие мужчин. Неужели эти женщины тоже ходят в церковь?
Элли застонала. Она слишком больна, чтобы пойти к проповеди, и она остановилась в игорном доме. Господь милостив, он простит ей и то, и другое. Потом Элли вспомнила про Харриет и снова застонала.
Она старалась вздохнуть, старалась собраться с силами и поднять тяжелые веки.
Открыв глаза, Элли закричала. Тяжелый предмет, лежавший у нее на груди, оказался бурым и лохматым, он лизнул ей подбородок. Элли присмотрелась и поняла, что на ней лежит собака. А на собаку был надет хорошо знакомый Элли отороченный кружевом ночной чепчик. Ее чепчик.
Элли выпростала руку из-под одеяла и коснулась своей головы. Нащупав лишь спутанные волосы, Элли вспомнила, что они были еще влажными, и поэтому она не надела чепчик.
Она снова крикнула:
– Харриет!
– Вот хорошо, что вы проснулись, – сказала тяжесть у нее в ногах.
Элли столкнула собаку и глубоко вздохнула. Может, ей все же удастся пережить этот день. В комнате было светло от утреннего солнца. Голова была, в общем, ясной.
– Мы остаемся.
Нет, если ей придется еще и спорить с Харриет, она скорее всего не переживет этот день!
– Мы говорили об этом вчера вечером. Твои надежды могут оказаться тщетными.
– Но так сказал кэп Джек.
Он, наверное, не знает, что это значит – давать обещания ребенку, потому что несколько слов могут превратиться в клятву. Ему-то не нужно будет утешать сердитого огорченного ребенка. А вот ей придется это делать.
– Я уверена, что он не имел в виду…
– И он сказал, что утроит ваше жалованье, если вы останетесь.
– Нет, он не мог так сказать.
– Хотите пари? Тысячу фунтов, что он предложит вам хотя бы удвоить его.
Элли понятия не имела, где и когда у Харриет состоялся такой разговор с ее опекуном.
– Я рада, что ты так понравилась капитану Джеку и он захотел тебя оставить у себя, но я остаться не могу.
– Он может предложить вам и больше, если я притворюсь, что плачу.
– Деньги не имеют значения. Они не помогут исправить испорченную репутацию. Твой опекун не тот человек, с которым может иметь дело незамужняя женщина.
– А Дарле он очень нравится.
Видит Бог, она не намерена обсуждать с восьмилетним ребенком разницу между женщиной, которая берет деньги, чтобы учить детей, и той, что берет деньги, чтобы развлекать мужчин.
– То, что он тебе нравится, тоже не имеет значения.
Элли он не нравился, если не считать восхищения, вызываемого его храбростью не столько в боях, сколько в том, что он нашел свою дорогу и шел по ней. Но вот саму дорогу она не уважала и не доверяла человеку, который мог сделать такой недостойный выбор. И потом, капитан Эндикотт с его чарующей улыбкой – человек, которого следовало избегать.
– Но он купит вам новую шляпку.
– Я ни за что не приму от него такого подарка… А что случилось с моей старой шляпой?
Харриет спрыгнула с кровати, Джокер последовал за ней.
– Мэри сейчас принесет завтрак в гостиную. Одевайтесь скорее или замерзнете. А я умираю с голоду! – Девочка вприпрыжку выбежала из комнаты, а старая собака заковыляла за ней. На голове Джокера все еще был ночной чепчик Элли.
Если Элли не могла попасть в церковь, прочесть молитву она все же могла. И в своей молитве она попросила ниспослать ей терпение. И спасение…
В тазу для умывания Элли нашла горячую воду, что было очень приятно, ведь у миссис Семпл по утрам приходилось разбивать лед в кувшине с водой. Еще она обнаружила, что два ее упакованных платья – все, что осталось от некогда скромного, а теперь просто скудного гардероба – были выстираны и выглажены. Пожаром и сажей от них больше не пахло.
Элли надела коричневое шерстяное платье. А темно-синее оставила на завтра. Оно больше подойдет для походов в конторы по найму жилья и школьным заведениям, в которые Элли собиралась отправиться с утра. Но вот без шляпки ходить наниматься никак нельзя. Она причесалась и, оставив волосы распущенными, отправилась на поиски Харриет. В благопристойный узел на затылке она приберет их после завтрака.
Войдя в гостиную, Элли увидела Харриет. Чулки у девочки были чистые, а белый передничек отглажен. Если бы она не ела бекон руками, можно было бы подумать, что это ухоженный, воспитанный ребенок из хорошей семьи.
Элли вознесла к небесам еще одну молитву. Может, когда-нибудь все так и будет.
И снова повар прислал столько еды, что ее хватило бы для половины учащихся в школе миссис Семпл.
Элли выбрала сладкий рулет и чай. В тот момент, когда она подносила чашку ко рту, в дверь постучали.
– Войдите, – сказала она, решив, что это горничная Мэри.
Но то была не горничная.
Элли опять стало жарко. Или нет, не так. Ей стало холодно. Она напряглась и не могла дышать. Дышать же стало невозможно потому, что в комнату вошел капитан Эндикотт. Вчера он был полуодет, с всклокоченными волосами. Сегодня он выглядел почти безукоризненно, от сияющих ботинок до блестящих темных кудрей на голове. Облегающие панталоны и узкий синий фрак прекрасно сидели на нем. Казалось, капитан Эндикотт состоял из одних мускулов и в его теле нет ни грамма жира. Он не вставал в позу и не красовался, как лондонский денди, не ходил жеманной походкой. Казалось, капитан живет в деревне или все еще служит в кавалерии, таким естественным был его уверенный вид, столько небрежного изящества было в его четкой поступи. Сегодня он показался ей гораздо выше, чем вчера, и намного привлекательнее. Неудивительно, что женщины его обожали.
Только нос немного портил его внешность. Он был явно кривым и немного приплюснутым. Видно, когда-то Эндикотта ударили по носу, и теперь эта асимметричность спасала капитана и не давала ему казаться образчиком мужественной красоты. Поскольку он был просто непозволительно привлекателен. А с таким небольшим изъяном Эндикотт был просто заурядный герой.
Капитан улыбнулся, и Элли вмиг забыла, что ей в нем не нравилось.
– Рад видеть вас без этой стародевической шляпки, – сказал Эндикотт в качестве приветствия.
И Элли вмиг вспомнила все его недостатки: он любит пофлиртовать, приударить за женщинами, он картежник и вымогатель. А то, что он с завидным упорством ищет свою сестру, добр и берет на работу безработных ветеранов, достоинства хоть и немалые, но все же не перевешивают всех его недостатков. В целом он ведет себя неприлично. Настоящий джентльмен, не станет отпускать замечания по поводу одинокого положения леди и подвергать сомнению ее вкус.
– Доброе утро, сэр, – сказала Элли сдержанно, тоном, каким обычно пользовалась, чтобы призвать своих учениц к порядку.
Джек усмехнулся и спросил, указывая на стол, ломившийся от еды:
– Можно мне присоединиться к вам?
Могла ли она отказать ему, ведь это был его стол, его еда. И Элли кивнула.
Джек опустился на стул, радуясь, что колени не подвели его. Господи, да ведь эта женщина просто красавица! Он чуть не упал от потрясения. Одни только ее волосы могли сделать Элли самой привлекательной женщиной в мире. После крепкого и долгого сна она уже не казалась такой бледной, и лицо у нее было не такое вытянутое, цвет его был чистый и сияющий, розовый после умывания. В это утро глаза у нее были скорее голубые, чем серые, а губы полные. Да поможет ему небо.
Но тут эти губы неодобрительно поджались, и она сказала:
– Кажется, вы обещали не входить в эти комнаты.
Ну вот, никуда она не делась, вчерашняя мисс Силвер, чопорная школьная училка. Теперь можно не смотреть на нее и спокойно позавтракать.
– Да, – сказал Джек, – но здесь некому меня увидеть, и как иначе я мог бы пригласить вас пойти со мной утром в церковь?
– Вы ходите в церковь? То есть я не ожидала…
– Вы думали, что я придерживаюсь какой-либо языческой религии, поклоняясь мамоне и принося ему в жертву девственниц?
Элли выругала себя, чувствуя, как румянец разливается по щекам. Пусть капитан и дамский угодник – это еще не причина, чтобы быть с ним невежливой.
– Я просто не думала, что вы встанете так рано после того как провели ночь в… управляя своим заведением.
Джек не обратил внимания на ее слова и положил на тарелку яйцо и ветчину.
– Я не нуждаюсь в долгом сне. В чем я нуждаюсь, так это в милости Божьей, чтобы мое заведение преуспевало. Так вы пойдете со мной – вы и, конечно, Харриет?
Харриет ела, одновременно скармливая кусочки собаке, и с большим интересом наблюдала за взрослыми.
– Мы должны поблагодарить Господа за то, что он спас нас из огня и нашел нам такое славное место, где мы теперь будем жить, – сказала девочка.
– Мы можем благодарить Его в своих молитвах каждый вечер и просить Его простить нам наши прегрешения. – Элли все еще не была уверена относительно причины пожара, да и судьба шляпки была ей неясна. Однако в чем она была уверена, так это в том, что ей не следует показываться где бы то ни было с этим дьявольски красивым отставным офицером. – Мне кажется, мы сошлись на том, что сегодня же подыщем для нас другое жилье.
Капитан посмотрел на Харриет, которая улыбнулась ему в ответ; с подбородка у нее стекал джем.
– Я передумал. Я решил, что вы с Харриет можете пожить здесь некоторое время, даже после того как я поговорю утром в понедельник с поверенным. Я должен узнать свою подопечную, не так ли, чтобы понять, в чем в первую очередь состоят ее интересы. И лучше всего начать с посещения церкви.
– Но мне кажется, сэр, само собой разумеющимся, что я не могу здесь оставаться. Никто не должен знать, что я жила в вашем клубе. Моя репутация погибнет при одном намеке на подобную связь с «Красным и черным», а связь эта станет очевидной, если я пойду на службу вместе с вами. И не говоря уже о характере вашего клуба, незамужняя женщина не может показаться в сопровождении холостого мужчины.
– Мне кажется, вы слишком озабочены вашей репутацией. Однако мы же никому не станем говорить, где вы живете. Давайте отправимся не в собор Святого Георгия, где собирается высший свет, а пойдем в какую-нибудь церквушку поблизости. Там прихожане не будут сплетничать о вас.
– Полагаю, вы не знаете ваших соседей, если думаете, что они не заметят, кто входит и выходит из такого необычного заведения.
– Ну что вы, мои соседи – это торговцы чаем и аптекари. По воскресеньям закрыты и лавки, и аптеки. И потом, вы же не одна пойдете с повесой и мошенником. Именно так вы думаете обо мне и не старайтесь отрицать это, мэм, потому что румянец вас выдает. Миссис Крандалл будет сопровождать нас в качестве весьма почтенной дуэньи.
– Миссис Крандалл? Горничная? Вам должно быть известно, что по правилам хорошего тона горничной недостаточно.
– Да, недостаточно – для юной леди, которая впервые появляется в свете.
Этими словами он хотел сказать, что Элли не могла притязать на звание юной леди, несмотря на статус, который она получила по своему происхождению. Теперь она уже миновала брачный возраст и к тому же принадлежала к работающему слою общества. Она зарабатывала себе на хлеб, совсем как швея и судомойка. Но в отличие от швей и судомоек, наймут или не наймут ее, зависело от репутации Элли, чего капитан, кажется, не понимал или не хотел понимать. Конечно, не хотел. Ведь у него на руках была Харриет; отсюда вывод – ему требовалась гувернантка. А Эндикотт продолжил:
– Кроме того, Мэри уже не просто горничная. Благодаря щедрым вкладам в фонд вдов и сирот она получает пенсию, которую правительство не сочло нужным дать ей. Теперь жена покойного сержанта уже не считается работающей по найму. Здесь она решила оставаться, пока ее сестра не вернется весной из Ирландии. Мы найдем вам другую горничную.
– Вот видите, – заметила Харриет с набитым ртом, – кэп Джек обо всем подумал.
Он не подумал только о том, что дело в нем самом, а не в отсутствии дуэньи. Приличная гувернантка может появиться с джентльменом. А вот является ли джентльменом капитан Эндикотт?
– Нет, благодарю вас, – сказала Элли. – Хотя я и ценю ваши старания, я должна думать о своей карьере.
– Какой напыщенный стиль. Ну, увидят вас со мной, и что? Моя невестка может стереть любое пятно с вашей репутации. Что толку быть графиней, если не можешь оказывать влияние на всех остальных? А мой брат поддерживает множество школ. Он может устроить вас на работу в одну из этих школ. И потом, в Лондоне вас никто не знает, так что ничто не сможет опорочить ваше доброе имя.
– Я не могу на это пойти.
Харриет повернулась к Джеку:
– Я сказала вам, что она не будет упираться. Вы должны мне десять фунтов. Двадцать, если она все-таки уедет.
Но он не мог признать своего поражения.
– Сегодня воскресенье, мисс Силвер, и в кои-то веки светит солнце. Конторы по найму закрыты, в школах не станут беседовать с учителями, пришедшими наниматься. Куда вы пойдете?
Этого Элли не знала. Она подумала, что утром можно было бы сходить с капитаном в контору мистера Берквиста и просить того рекомендовать ей подходящие меблированные комнаты или контору по найму. Но это означало бы, что она проведет здесь еще одну ночь, если капитан не склонен заняться поисками жилья для нее и для Харриет.
– И что же, вы весь день просидите в четырех стенах? – спросил Джек, не сомневаясь, что она останется в «Красном и черном».
Элли с удовольствием снова легла бы в постель и проспала бы до утра понедельника. Но солнце сияло весьма заманчиво, и также заманчиво сверкали золотистые огоньки в карих глазах капитана. Слишком заманчиво.
– Почему вы все это говорите?
– Почему я хочу, чтобы вы сопроводили в церковь нас с Харриет? Честно говоря, эта озорница приводит меня просто в ужас.
Харриет хихикнула.
– А Змей говорит, что кэп Джек ничего не боится.
– Это говорит Кэллоуэй, постреленок. А Кэллоуэй благодарен мне за то, что я дал ему работу, поэтому он преувеличивает. А теперь ступай погуляй с Джокером в саду. Сад у нас позади дома. Ты его перекормила, ему нужно подвигаться. – Джек повернулся к Элли: – Сад невелик, но он обнесен стеной. Нужно вытереть джем на подбородке.
Элли поднесла салфетку к подбородку прежде, чем поняла, что Джек имеет в виду Харриет, а не ее. Харриет вытерла лицо, не дожидаясь второго указания, сделала вежливый реверанс и вышла.
– Как вы это делаете? Почему она вас слушается?
– Я обещал показать ей мои пистолеты, если она будет вести себя хорошо. Вот же кровожадная маленькая дикарка! – воскликнул Джек, но в его ворчливом тоне Элли заметила нотку нежности. Должно быть, она многое пропустила, пока спала.
– Почему? – снова спросила она, вложив в это слово сотню вопросов.
Он подхватил те, на которые хотел ответить:
– Почему я иду на сделки с этой озорницей? По той же причине, по какой это делали вы, – чтобы облегчить себе жизнь. Почему вы нужны мне? Это же очевидно, коль скоро приходится давать взятки моей подопечной, чтобы она меня слушалась.
Элли вовсе не была ему нужна, и оба они это понимали. В школе миссис Семпл Харриет никогда и никого не слушалась, а научить ребенка писать сумеет кто угодно; возможно, это сможет сделать и миссис Крандалл. Она кажется женщиной спокойной и опытной. Девушки, которые сдают карты, научат Харриет складывать, хотя бы в пределах двадцати одного. Но вопрос о том, останется ли здесь Элли, еще не самый животрепещущий. Останется ли здесь Харриет – вот что нужно решать немедленно.
– Почему вы ей сказали, что она может остаться с вами? – спросила Элли, допивая чай. – Она очень огорчится, когда вы отошлете ее отсюда. Она не поймет, и в дальнейшем вряд ли вы добьетесь ее доверия.
Джек не хотел признаваться, что его шантажирует ребенок, и сказал:
– Ей не нравится в школе. Дети недолюбливают ее.
– Конечно, недолюбливают. Кто станет любить девочку, которая кладет вам в кровать пауков? – Элли кончила завтракать и положила на стол салфетку. К ее удивлению, капитан снова наполнил свою тарелку. – А вам нравилось в школе? – спросила она.
– Когда меня не отчисляли за какую-нибудь проделку. Но за мной присматривал старший брат. При рождении он получил титул виконта, потом, в четырнадцать лет, стал графом, так что никто не обижал его, а заодно и меня. Даже будучи мальчишкой, он обладал авторитетом.
– А вам не кажется, что Харриет должна ходить в школу, знакомиться с девочками – своими сверстницами, своими ровнями? Нет, я не хочу сказать, что ваши служащие – женщины недостойные. Но разве они подходящее общество для внучки лорда Хилдебранда? Вы действительно считаете, что Харриет здесь место?
– Я считаю, что ей одиноко и страшно, ведь она потеряла всех своих родных. Господи, когда мы потеряли нашу мачеху, а вскоре после этого и отца, для меня было невыносимо оставаться без Туза, то есть моего брата. У Харриет нет старшего брата, с которым она могла бы чувствовать себя спокойно, нет родителей, которые обожали бы ее, нет бабушки и дедушки, которые ее баловали бы. Этой, бедной малышке дом нужен больше, чем образование, или расположение общества, или пренебрежительное отношение со стороны более богатых и высокородных шалуний.
Элли почувствовала симпатию к маленькому мальчику, у которого никого не осталось, кроме старшего брата, хотя она и понимала, что за богатыми аристократическими сиротками присматривали опекуны и старые слуги. Тем не менее она возразила:.
– Но ведь здесь не дом! Вот о чем речь. Это жилище для прожигателей жизни, охотников за удовольствиями, всяких перекати-поле.
– Это игорный дом для высшего общества, – поправил Джек Элли. – Но вы правы, для ребенка этот дом неподходящее место. Через месяц-другой мое дело начнет приносить твердую прибыль. Я смогу купить небольшой особняк, наверное, в Кенсингтоне, где недвижимость не так дорога, и жить вдали от клуба. Когда меня здесь не будет, Даунз сумеет управлять им сам. Конечно, Харриет понадобится хорошая гувернантка, чтобы научить ее, как следует держаться леди. Она уже уважает вас и хочет, чтобы вы остались.
Элли покачала головой.
– Я уверена, что в конторах можно найти женщину постарше, которую возраст защищает от злословия. Я же еще не впала в слабоумие.
Джек сжал вилку.
– Да, вы еще не впали в слабоумие, мисс Силвер, но и я тоже еще не старый козел, который бросается на своих служащих женского пола. – По крайней мере, пока еще он не бросался.
– Я никогда не говорила, что вы… похожи на козла, а только о том, что скажут люди.
– Люди всегда что-нибудь говорят. Ну и пусть говорят.
– Вам легко так рассуждать. У вас есть родственники, они могут вас поддержать, и у вас есть множество способов заработать на жизнь. Вы можете стать фермером. Вы можете снова вступить в армию, если клуб обанкротится.
– Ни за что.
– Есть и другие занятия. Если ваш брат содержит столько школ, у него найдется и для вас должность. Обучать его лошадей, управлять его землями, ухаживать за собаками, да что угодно. Сплетни вам повредить не могут. Вот почему вы можете так пренебрегать мнением общества. Женщина, которая сама зарабатывает на жизнь, это совсем другое дело, как бы несправедливо это ни было. К женщине, не имеющей семьи или состояния, свет относится иначе, и он гораздо более жесток к ней.
– Но никто не узнает, что вы здесь и кто вы такая, клянусь! Только мои служащие, а они сто раз подумают, прежде чем болтать с посторонними. Можете изменить имя, как это делают многие женщины.
Элли встала, и Джек тоже встал, показывая, что у него по крайней мере манеры как у джентльмена. Но для нее этого было недостаточно.
– Прошу прощения, капитан Эндикотт. Я горжусь своим именем и хочу и дальше им гордиться. Вы – герой, человек, который ничего не боится. Я не так смела. И я не игрок.
