Текст книги "Бубновая дама"
Автор книги: Барбара Мецгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Конечно, вам не обязательно его надевать. Ведь я не знал, какого цвета будет ваш туалет.
Но Куини уже прикалывала цветок к сумочке, висевшей на руке:
– Он совершенен.
Как и ее платье, подумал Гарри, когда обрел способность думать, оправившись от потрясения, вызванного первым взглядом на спутницу. Она снова была в черном. «Господи, позволь мадам не скорбеть по месье Лекарту», – молил Гарри. Однако ее наряд совсем не походил на вдовий траур ни шелковым нижним платьем, ни тончайшими кружевами, закрывавшими руки, но оставлявшими полуобнаженной великолепную грудь. Нет, это было торжество жизни и любви… или хотя бы физической близости. На подоле были вышиты маленькие голубые цветы, словно она шла по лугу, а черные кудри украшал венок из шелковых незабудок. Как будто хоть один мужчина способен забыть такую женщину.
Гарри мог забыть свое имя, дорогу к своему отелю, но эта ночь, эта женщина останутся в его душе навсегда. Черт, как ему теперь найти респектабельную невесту, когда придет время?
Он подумал, не предложить ли ей подвеску, раз ее шея обнажена. Без сомнения, большинство других женщин украсит себя этим вечером драгоценностями. Но мадам Лекарт права: ее атласная кожа и так прекрасное украшение.
Затем она повернулась, чтобы попрощаться с собакой, и Гарри просто обомлел. Сзади вырез на платье доходил почти до талии, следовательно, на мадам не было ни корсета, ни сорочки, ничего, чтобы удержать руку мужчины от прикосновения к нежному телу. Боже правый, как он сумеет пережить ночь и остаться джентльменом? Он решил, что единственный выход – сосредоточить взгляд на родинке в уголке рта. Не на полных розовых губах, которые просто созданы для поцелуев, и не на ярко-синих глазах, которые заставляют мужчину думать о небесах. И ни в коем случае не заглядываться на ее грудь или мягкие черные волосы, которые будут так изумительно смотреться на белой шелковой подушке.
Вместо этого Гарри смотрел на Хеллен. Та кружилась перед Брауном, восхищаясь своим букетом, который тоже купил Гарри. Она была в розовом платье из тонкого подкладочного шелка и выглядела довольно соблазнительной, как малиновое пирожное. Браун млел от счастья, у него даже очки затуманились, что навело Гарри на мысль, не выглядит ли он и сам таким же идиотом?
Определенно мадам Лекарт была гением, решил он. Только весьма одаренный человек мог одеть молоденькую девушку так соблазнительно, в то же время оставив намек чистоты, не говоря уже о ее собственном туалете.
– С подобными моделями успех вам обеспечен, – сказал Гарри, понимая, что эти слова не могут передать полноту его чувств, хотя и искренни.
Этот комплимент очень много значил для Куини, поскольку был сделан не ей. Он похвалил ее достижения, ее творческую фантазию. Куини одарила его улыбкой такой яркой, что та могла бы соперничать с блеском его пропавших бриллиантов.
Представление. Драма, хорошо выучившие свои роли актеры, великолепные декорации, яркие костюмы, блестящие диалоги. Лондонский «Друри-Лейн» не шел ни в какое сравнение с этим балом Эроса.
Вечер только начинался, некоторые гости уже воздавали честь спиртным напиткам или уединялись в темных уголках. Большая часть присутствующих искала партнеров для сельского танца, карточной игры, флирта, поэтому все взгляды тут же устремились на вошедшего в зал Гарри и его спутников, которые продолжали спорить о заранее купленных виконтом четырех билетах. Разговоры стихли, движение прекратилось, казалось, даже дым рассеялся.
Лорда Хэркинга никогда еще не видели на подобном мероприятии. Непоколебимый Хэркинг на киприйском балу? Должно быть, замерз ад. Очень немногие из присутствующих здесь женщин были с ним знакомы, поэтому решили немедленно это исправить. Его спутница вообще никому не известна, но очень похожа на дьяволицу, доставившую его сюда.
О, так она француженка! Это объясняло стиль и шик подруги Гарри. Однако не объясняло, как мог Хэркинг, тупой сельский парень, оказаться таким ловкачом?
Мужчины с радостью заняли бы его место рядом с этой красоткой. Они готовы были терпеть огонь и холод вечности – их души все равно уже в аду – за одну ночь с прекрасной незнакомкой. К своему глубокому сожалению, мужчины сразу определили, что шансов у них практически нет.
Женщины, которые не могли рассчитывать на официальное представление Хэркингу, старались по крайней мере выяснить, кто сшил этот необыкновенный туалет его спутницы. Вскоре повсюду шепотом передавали ее имя и профессию.
Мужчины ухмылялись. С таким лицом, с такой фигурой мадам Дениз Лекарт нужно было избрать совсем другой род занятий. К несчастью, Хэркинг уже заявил на нее права. Она держалась за него, слегка улыбаясь, но только ему.
Гарри чувствовал, как дрожит ее рука. К его удивлению, элегантную, искушенную мадам Лекарт пугало внимание, которое они вызвали. Он с уверенностью защитника притянул ее ближе и прошептал на ухо:
– Вы самая красивая и умная женщина в этом зале, а я – счастливейший из мужчин.
А ведь он всегда считал, что пустая лесть выше его понимания.
Однако так оно и было. Он сказал правду.
Глава 6
Куини засмеялась, и ее смех был похож на ангельское пение. Лорд Хиггенем расплескал свое вино, граф Мейнуоринг наступил своему приятелю на ногу, а Гарри почувствовал себя выше ростом.
– Я так думаю, – добавил он.
Куини это знала, потому и засмеялась.
На миг среди толпы, суеты, шума она позабыла, кто она. Взгляды и незнакомые люди пугали Куини Деннис, робкого беспризорного ребенка, прячущегося за юбки Молли. Подозрительные мужчины и завистливые женщины всегда настораживали застенчивую девочку, занятую своими книгами и уроками вместо игр с детьми.
Но теперь она мадам Дениз Лекарт, а не девочка, которой привыкла быть. О, совсем нет. Одобрение Хэркинга заставило ее вспомнить это. Его присутствие делало ее защищенной. Пока он рядом с ней, рослый, внушительный и сильный, ей нечего бояться завистливых взглядов женщин и плотоядных призывов мужчин.
Его взгляд, покровительственный и уважительный, вернул Куини уверенность в себе. Рядом с ней приличный мужчина, который не имеет видов на ее добродетель, он лишь спутник на этом ничтожном балу. По утверждению Молли, да и по собственному опыту Куини в Париже, у всех мужчин только похоть и распутство на уме, но лорд Хэркинг никогда себе этого не позволит. Он может посматривать на ее губы или грудь, но всегда останется джентльменом. Ее доблестным рыцарем на одну ночь.
Куини громко засмеялась:
– Это я – счастливейшая из женщин.
Он махнул рукой в сторону толпы, и самые дерзкие шагнули вперед, надеясь быть представленными.
– Вы их поразили. И меня тоже.
Несмотря на его слова, Куини слегка вздрогнула.
– Как они похожи на свиней, отталкивающих друг друга от корыта.
– А я думал, вы намереваетесь завоевать их внимание. И уже отлично в этом преуспели. Может, лучше потанцуем вместо разговоров с ними?
Куини знала, что должна танцевать, если хочет, чтобы все увидели и оценили ее произведение, безупречную драпировку, смелость глубокого выреза на спине. Но за неимением практики она была не столь искусна в танцевальных па, к тому же не любила, когда ее разглядывают, как музейный экспонат. Тем не менее, стоя на одном месте, она привлекает лишь нежелательное внимание.
– Может, нам лучше прогуляться и поискать вашего зятя?
Какого зятя? Гарри не видел никого, кроме нее. В страстном желании не отпускать ее от себя, он даже забыл, что сам плохой танцор. Но гордость и самообладание не позволят ему нарушить приличие во время танца. И вот он с грохотом сброшен с небес на землю.
– Ах, Мартин. Конечно.
Заметив понимающий взгляд Брауна, который ему очень не понравился, Гарри сказал своим спутникам:
– Он светловолосый, около тридцати пяти лет от роду, с бледно-голубыми глазами и слегка крючковатым носом.
Это подходило к описанию четверти присутствующих здесь джентльменов.
– А какие-нибудь отличительные черты есть? – спросила Куини, радуясь, что может занять свои мысли не только размышлениями о том, почему ей так удобно рядом с Хэркингом.
– Да, мои фамильные бриллианты, но я сомневаюсь, что Мартин их наденет. Еще он среднего роста и телосложения. Уши слегка оттопырены, поэтому он прикрывает их длинными волосами и стоячими воротниками рубашек. Одевается модно, предпочитает не оплачивать счета портным. Думаю, он будет в темном сюртуке и белой рубашке, как и большинство мужчин на балу.
Гарри с Куини в сопровождении Хеллен и Брауна обошли комнаты. Пока Хеллен с удовольствием собирала восхищенные взгляды, а когда она избавится от заботливой подруги, то будет собирать информацию. Она узнала нескольких женщин из круга ее матери, так что без труда найдет себе предполагаемого джентльмена. С модными туалетами Куини она может позволить себе не торопиться, наслаждаясь вниманием мистера Брауна.
Они шли по краю танцевальной площадки, и Гарри старался избегать знакомых, чтобы не представлять спутников. Когда ему это не удавалось, он был довольно резок, если не сказать груб.
– Нет, вы не можете навестить мадам Лекарт, – сказал он лорду Вандерквисту, – пока не купите у нее туалет для вашей дочери.
Спутница Вандерквиста осталась довольна, потому как была с лордом одного возраста.
– Нет, – сказал он сэру Максиму, – леди не устраивает индивидуальных показов. Ее работы представлены и описаны в модных журналах. Вы же умеете читать, не так ли? Или ваше зрение настолько плохо, что вам действительно требуется это глупое стекло, которое вы вставили себе в глаз?
– Нет, мадам не нужно везти домой, – процедил он мистеру Карпентеру, – Лучше возите вашу жену со всех вечеринок, где она бывает.
Гарри положил руку на плечо Куини, и все безошибочно поняли его предупреждение. Леди не продается. Она не из тех женщин, несмотря на ее платье, внешность и пребывание здесь. А если она и такого рода женщина, то принадлежит Хэркингу. Принадлежность имела большое значение в свете, где мужчина мог спать с женой друга, но ему запрещалась охота в угодьях другого мужчины… или кража его любовницы.
Гарри намеревался возвести этот неписаный закон в кодекс чести, если даже обстоятельства не вполне соответствовали. Мадам Лекарт не была его любовницей и никогда ею не станет. Возможно, он больше не увидит ее после сегодняшнего вечера. При этой мысли Гарри споткнулся, чуть не сбив ее с ног.
– Простите, я… мне показалось, я увидел впереди своего зятя.
Он подумал, что принес сюда этот подарок не для того, чтобы другой мужчина развернул его. А еще – что, кто бы она ни была, французская модистка или «мечта холостяка», это женщина редкой индивидуальности, и он хотел ее, как не хотел ни одну женщину в своей жизни. Кажется, он хотел бы ее, даже испуская последний вздох.
Что делало его не лучше других хамов, которые раздевали ее глазами, хотя она шла рядом с ним. Он не лучше своего распутного папаши, не лучше мужа сестры, любящего удовольствия.
Нет! Всю свою взрослую жизнь он пытался стать лучше, чем они, честным, достойным уважения джентльменом. И он не откажется от веры в собственную порядочность. Если даже это убьет его.
– Извините.
На этот раз Гарри так внезапно отпустил мадам Лекарт, что она покачнулась. Он стоял достаточно близко, чтобы никто не вклинился между ними, хотя недостаточно близко, чтобы вдыхать ее запах, слышать шелест юбки или заглянуть в ложбинку меж ее совершенных…
– Мне нужно что-нибудь выпить. Думаю, где-то поблизости должен быть буфет. Посмотрим, что они предлагают?
Хотя ужин еще не подавали, они все же нашли слугу, предложившего им крепкий пунш, и другого – с подносом, на котором стояли бокалы с шампанским. Сначала они выпили пунш за успех смелого предприятия мадам Лекарт, второй бокал, уже с шампанским, Хеллен подняла за собственное рискованное начинание. Так они стояли, болтая, избегая новых знакомств или, как в случае с Гарри, нежелательных мыслей. Но поскольку невозможно было весь вечер провести в углу, то вопреки желанию Гарри и Куини, они продолжили свою прогулку.
Компания миновала комнату для игры в карты, потом несколько темных комнат для иных целей, слава Богу пустых в столь раннее время, и оказалась перед стеклянными дверями, которые вели на плохо освещенную террасу. Какой-то молодой джентльмен, свесившись с балюстрады, уже расставался с содержимым желудка.
Они так и не обнаружили сэра Джона Мартина.
Зато нашли Эзру.
Вернее, Эзра нашел Хеллен, когда они вернулись в бальный зал. Чистый, выбритый, если не считать волос в носу и ушах, одетый в слегка поношенный дорогой костюм, Эзра пришел обозреть своих клиентов в их обстановке и получить деньги за рубиновую брошь, которая неизвестно почему осталась неоплаченной. Отсюда и молодой джентльмен, хватающийся за живот на балконе.
Удовлетворенный вечерней работой, Эзра решил предаться удовольствиям и тут увидел Хеллен Петтигру в компании джентльмена, который показался ему лакомым кусочком и явным болваном. Предполагая извлечь пользу из новоприбывших, Эзра махнул рукой Хеллен и двинулся сквозь толпу в ее направлении. Куини повернулась спиной к залу, сделав вид, что поправляет ленту в волосах Хеллен.
– Он тут же узнает меня, – прошептала она. – Мы должны уйти.
– Уйти? Сейчас?
Голос у Хеллен был довольно пронзительный, так что Гарри шагнул к женщинам и сжал кулаки, чтобы отразить любую опасность.
– Если мы внезапно уйдем, его только разберет любопытство, – прошептала Хеллен, глядя, как Эзра увертывается от танцующих пар, – и он может погнаться за нами. А если ты отойдешь с его сиятельством, Эзра ничего и не подумает, особенно, если ты будешь смеяться и флиртовать с красивым спутником. Выгляди беззаботной, глупой и веселой. Эзра тебя не узнает, потому что Куини так никогда бы себя не вела. Она бы только молчала и тряслась.
Что с Куини сейчас и происходило: онемев, она тряслась от страха.
Куини приказала себе успокоиться и быть храброй. Она не позволит страху овладеть ею, только не сейчас, когда она зашла так далеко. Выпрямившись, она повернулась к лорду Хэркингу и одарила его ослепительной улыбкой:
– Возможно, нам все-таки следует потанцевать, милорд. Клянусь, музыка просто заставляет мои ноги двигаться в такт… и я горю желанием увидеть, как мужчина с такой внешностью, как у вас, будет смотреться на танцевальной площадке.
Желание, внешность? Прежде чем Гарри сумел оправиться от колдовской улыбки и сбивающих с толку слов, мадам Лекарт положила свою ладонь на его грудь и засмеялась тем же ангельским смехом, только громче. Она почти касалась своей грудью его груди, и он мысленно проклинал этот дурацкий полосатый жилет.
До того как они заняли свои места в сельском танце, она повернулась к Джону Джорджу Брауну. Возможно, Гарри ошибался, хотя он все же мог бы поклясться, что видел в ее руке длинную штопальную иглу, быстро исчезнувшую в складках галстука Брауна.
– Присматривайте за моей подругой, – все еще улыбаясь, прошептала Куини. – Иначе ответите мне.
Тяжело сглотнув, Браун кивнул:
– Не спущу с нее глаз.
– Я тоже. Она должна оставаться на виду, подальше от темных углов.
– И это тоже, клянусь.
Уходя с партнершей на танцевальную площадку, Гарри оглянулся на молодых людей.
– Что все это значит?
Мадам Лекарт похлопала его по щеке. Джентльмен, стоявший по другую сторону от нее в танцевальном ряду, завистливо вздохнул. Она снова засмеялась, сделала реверанс Гарри, затем другим партнерам.
– Я лишь напомнила мистеру Брауну, что Хеллен молода и наивна.
По мнению Гарри, ее подруга была не моложе половины находящихся тут женщин и столь же наивна, как лисица с куриными перьями во рту. Благодаря тому, что в настоящий момент он кружил хихикающую блондинку, то имел возможность обозреть помещение. Мисс Петтигру беседовала с незнакомым маленьким человеком, указывающим в их сторону, а Браун наблюдал за этим и хмурился.
– Кто этот человек? – спросил Гарри, когда фигура танца опять свела его с мадам Лекарт.
– Какой человек? – хихикнула она, напомнив Гарри так раздражавшую его блондинку.
– Маленький, пожилой, с глазами навыкате, которого вы избегаете.
Куини мысленно обругала проницательность виконта. Бдительная охрана лорда Хэркинга стала благодеянием, успокаивая ее страхи, но сейчас ей хотелось, чтобы он больше думал о танце и ногах.
– Ой!
– Простите. Я забыл, куда должен прыгнуть. Теперь он смотрит прямо на нас.
Куини сбилась с такта.
– Ой! – Гарри почти обрадовался, что пришла очередь менять партнершу, но когда они снова встретились, спросил: – Кто он такой? Почему вы не хотите с ним поздороваться?
Стиснув зубы, но продолжая улыбаться, Куини перескочила к джентльмену напротив, чтобы покружиться вокруг него, пока Гарри пытался не отдавить ноги маленькой брюнетке с внушительной грудью, но после все же ответила:
– Он никто, и я не хочу его знать.
Это было намного правдивее, чем ее веселье.
В конце концов, танец благополучно, если не считать еще нескольких оттоптанных ног, закончился. Но вместо того чтобы вернуться к Хеллен и Брауну, где стоял лупоглазый, Куини откинула голову и засмеялась.
– Надеюсь, следующий танец – вальс?
– Вы так думаете? Ну что же, надеюсь, после него вы останетесь целы.
Пока они ждали на танцевальной площадке, Гарри, как собака, не желавшая расстаться с костью, вновь заметил:
– Вы не хотите говорить с этим человеком, но все же оставили с ним свою подругу?
– Я оставила ее с мистером Брауном.
Гарри многозначительно поднял брови.
– Вы действительно рассчитываете испугать меня своей надменностью? – рассмеялась Куини, на этот раз совершенно искренне. – Не забывайте, я видела, как вы покраснели, наступив той девушке на подол.
– Ей незачем было заливаться слезами.
– Она лишь хотела, чтобы вы пообещали купить ей новое платье. Ведь ее собственное фактически пришло в негодность.
– И поэтому вы предложили сшить другое платье, лично для нее.
– Иначе она бы остановила танец.
– Вы очень добры.
Куини пропустила комплимент мимо ушей.
– Это будет только на пользу моему делу. Она расскажет подругам, и те придут в мой магазин. Жаль, что вы не испортили за этот вечер других нарядов, я вынуждена терпеть убытки.
Оба засмеялись, довольные обществом друг друга. Гарри взял у проходившего мимо официанта два бокала и протянул один ей.
– Вы действительно очень добры. Мало того что вы ни разу не осудили мое умение танцевать, я вижу, как вы защищаете мисс Петтигру.
Так как Куини даже из учтивости не могла похвалить его танец, то сказала:
– Хеллен… слишком молода.
– Она же всего на год или два моложе вас!
– Мы прожили разную жизнь, и я чувствую себя намного старше. Я хочу помочь Хеллен сделать правильный выбор.
Гарри не знал ничего о жизни мадам Дениз Лекарт, но все знали, что мисс Петтигру – внебрачный ребенок лорда и его давнишней любовницы. Судя по ней, девушка пойдет по стопам своей матери.
– Думаю, у мисс Петтигру нет другого выбора.
– Люди меняются, – нахмурилась Куини. – Или вы считаете, что наша жизнь предопределена с момента рождения?
Гарри именно так и думал. Он рожден быть виконтом, со всеми привилегиями и ответственностью своего положения. У него тоже нет выбора, как и у Хеллен Петтигру, рожденной внебрачной дочерью барона. Они те, кто есть. С другой стороны, он всю жизнь старался не походить на родителей. Но кто же сама француженка? У нее то разговорно-французское произношение, то высокообразованное английское. Манеры и осанка леди, но собирается торговать одеждой и гордится этим. Дружит с полусветом, но решительно отрицает подобную жизнь для себя и для Хеллен. Одевается так, что сводит мужчин с ума, и говорит о желании стать учительницей.
Ну и кто она такая? Гарри не мог определить, какого она происхождения. Следует ли предначертаниям судьбы или выбирает новый, собственный путь? Что скрывается в глубине ее синих глаз, что вызывает улыбку розовых губ? Спросить Гарри тоже не мог. Он и без того знал, что личные вопросы столь же оскорбительны для женщины, как и физические домогательства. Интимность любого рода не входила в их соглашение.
– Это совсем неподходящая тема разговора на подобном вечере, – заметил он. – Давайте оставим философию старикам. Завтра вы будете шить новое платье этой маленькой лицемерке, а я должен все-таки разыскать своего зятя. Но сегодня тут музыка, шампанское и любовь. Во всяком случае, мимолетная страстная влюбленность, пусть даже за плату. Я вижу, Хеллен и Браун выходят на площадку, так что, возможно, свой выбор они сделали.
Оркестр заиграл вальс, Гарри обнял мадам Лекарт, и они закружились.
Или поплыли. Гарри забыл про свои вопросы. Куини забыла про Эзру. Оба забыли, что не слишком хорошие танцоры.
Но только не сегодня.
Гарри никогда еще не получал такого удовольствия от танца. Куини никогда еще не чувствовала себя так уютно в мужских объятиях.
На киприйском балу никогда еще не видели такого исполнения вальса. Обычно партнеры держались намного ближе друг к другу, чем позволено в залах высшего общества. Их руки бродили в местах, которые леди-патронессы стеснялись называть. Взгляды сливались, так же как бедра и дыхание. А Гарри с Куини танцевали, словно отдаваясь музыке.
– Влюбленные, – говорили друг другу на балу знающие женщины, качая головой. Они считали, что умная девушка должна избегать чувств, мешающих делу.
– Влюбленные, – с проклятием говорили мужчины. Теперь они лишились последнего шанса.
