Текст книги "Спасенная шейхом"

Автор книги: Барбара Макмаон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Барбара Макмаон
Спасенная шейхом

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Лайза Сэлинджер остановила джип возле старинного здания и выключила мотор. Наступила полная тишина. Она жила в Мокансаиде уже шесть недель и очень любила в одиночку побродить по этим местам. Заброшенные деревни нашептывали ей вековые тайны. Таких пейзажей, какие она запечатлела на пленке здесь, в Соединенных Штатах не снять ни одному фотографу. В этой земле было что-то особенное, и она дорожила каждым мгновением, каждым сделанным снимком.

Сейчас она, как завороженная, смотрела на заброшенное здание.

Терракотовое строение было единственным домом в округе. Вдали поднимались к ясному голубому небу горы. В семи милях отсюда велись археологические раскопки, на которых она работала. Сегодня у нее был выходной день, и она снова отправилась осматривать местные достопримечательности.

Выйдя из джипа, она протянула руку за камерой и сумочкой. Прочные туфли защищали ее ноги от зыбучих песков. В джинсах было жарко, но в поездках они необходимы. Единственной уступкой жаре был свободный топ. Прожив в этом климате многие недели, она все еще не привыкла к постоянному зною. В Сиэтле погода прохладнее, да и воздух гораздо влажнее.

То там, то здесь попадалась небогатая растительность: возле открытой двери боролись за жизнь несколько низкорослых кустиков да кое-где росли редкие пучки травы. Лайза осмотрелась в поисках источника воды. Она уже знала, что на этой засушливой земле ничто не растет без постоянной водной подпитки.

Поблизости должен быть какой-нибудь источник, иначе никто бы здесь не поселился.

На плоскую крышу дома вела наружная лестница. В окнах не осталось ни одного стекла, за толстыми стенами царил мрак, ветер гулял по дому, вентилируя его. Лайза поняла, что в доме земляные полы, и теперь трудно определить, что за семья когда-то владела им и работала на этой земле. Она прошла в приоткрытую деревянную дверь. После ослепительного солнца внутри казалось темно. Постепенно ее глаза привыкли к тусклому свету. В углах комнаты лежали кучи нанесенного песка. Никакой мебели. Она прошла через три комнаты, пытаясь представить, что за люди здесь когда-то жили. Как зарабатывали себе на жизнь? Кочевники странствовали по земле, перегоняя овец с места на место в поисках растительности. Оазис, где велись раскопки, был единственным на многие мили местом, где не испытывалось недостатка воды, а пальмы создавали приятную тень.

Она обошла все окна, выглядывая наружу. Интересно, как здесь жилось сто лет назад? Наверное, нелегко. Но красота арабских песков покорила ее сердце. Лайза первый раз в жизни попала в пустыню, и каждый клочок этой земли приводил ее в восхищение.

Она сделала несколько снимков, но этого ей показалось мало. Завороженная грубой красотой ландшафта, неожиданными контрастами между голыми песками и оазисом, низкими кустарниками и высокими горами, она хотела запечатлеть эту красоту так же сильно, как и насладиться потом выходом очередной своей книги. Скромный успех двух книг уже доставил ей немалое удовольствие. Не меньшее, чем земли, которые она посещала.

Выйдя наружу, Лайза поднялась по лестнице, осторожно пробуя прочность каждой ступеньки. Не хватало ей провалиться вниз! Забравшись на крышу, она постаралась держаться ближе к краям, зная, что это самые крепкие части строения.

Оглядевшись, она восторженно улыбнулась. Отсюда простирался живописнейший вид. Полюбовавшись им, она поднесла камеру к глазам. Иллюзия прохлады, создаваемая горами, навевала мечты о тени и напитках из холодильника в каком-нибудь баре. Лайза работала в археологической экспедиции фотографом и только раз в неделю могла воспользоваться джипом для личных поездок. Раскопки предполагалось завершить к осени, так что запас времени у нее был ограничен.

Она повернулась на юг, и в объектив попало совсем другое зрелище: вместо гор – равнина, а вместо кустарников бесконечные пески.

Довольная тем, что запечатлела пейзаж в самом выгодном свете, Лайза прислонилась к парапету, окружавшему крышу, и посмотрела вдаль, давая волю своему воображению. Мокансаид имел древнюю историю. Раскопки были связаны с одним из древних торговых путей. Может быть, и здесь проходили караваны? Может быть, те давние жители смотрели на них и мечтали о далеких землях, которые они никогда не увидят? Она почти слышала топот верблюдов и крики погонщиков.

Вдалеке послышались раскаты грома. Неужели надвигается гроза? Лайза посмотрела на небо, но оно было ясным и голубым. Легкий западный ветерок ласкал ее щеки. Она невольно поежилась, поскольку ненавидела грозы.

Посмотрев на часы, она заметила, что пора возвращаться в лагерь. Обед будет только через несколько часов, но ей ужасно хотелось пить. Правда, в джипе осталось еще три бутылки воды, но ей не хотелось все их расходовать.

Спускаться по крутой лестнице было труднее, чем подниматься. Неизвестно откуда налетел сильный порыв ветра. Внезапно потеряв равновесие, Лайза оступилась и упала с довольно большой высоты, причем на острые камни. Лежа на земле, она почувствовала неприятную пульсацию в лодыжке.

Лайза медленно села и первым делом проверила камеру. Царапина на ободке объектива, но, похоже, больше никаких повреждений. Она ненавидела ломать камеры и терять снимки.

Ухватившись за стену, она попыталась подняться. Правую ногу пронзила внезапная боль. Она со стоном опустилась на землю. Лодыжку, которая раньше пульсировала, теперь мучительно жгло, как огнем.

Она потерла больное место, чувствуя, как распухает у нее нога.

Прекрасно, как же она вернется в лагерь? Джип был старым, не в самом лучшем состоянии и с ножной педалью переключения передач. Чтобы управлять этой развалюхой, нужны обе ноги. Может быть, это временный приступ, который пройдет, если она немного отдохнет?

Грохот, который она слышала раньше, становился все громче. Она посмотрела вверх. Небо по-прежнему было безоблачным, несмотря на усилившийся ветер, дующий с юго-запада. Лайза нервно прикусила губу. Она ненавидела грозы и, разумеется, не хотела, чтобы гроза застигла ее одну. По крайней мере в компании других людей не так предаешься ужасным воспоминаниям.

Но откуда взяться грозе, если на небе ни облачка? Может быть, это эхо реактивного самолета, летящего высоко в небе?

Она посмотрела на запад и застыла от страха, увидев на горизонте какое-то темно-коричневое облако.

За пару недель их экспедиция дважды попадала под внезапный дождь. В течение десяти минут с неба лило как из ведра, а через час о дожде уже ничто не напоминало. Пустыня была засушливым местом.

Если через пять минут боль в лодыжке каким-то чудом не прекратится, она попадет в грозу! Лайза вздрогнула, вспомнив тотпроливной дождь.

Гром гремел не переставая. Удастся ли ей вовремя забраться внутрь здания и укрыться от дождя? Крыша казалась прочной, она выдержала вес Лайзы, когда та забралась на нее. Если стоять подальше от открытых окон, то по крайней мере можно не промокнуть.

В ту ночь, когда погибла ее мать, все было не так. Она несколько часов провела под проливным дождем, прежде чем их нашли спасатели. Лайза подобралась ближе к зданию, пытаясь отогнать болезненные воспоминания и ища укрытия от надвигающегося ливня.

Она проковыляла немного еще. Исцарапанные руки кровоточили. Покалеченная нога невыносимо болела, как только касалась земли. Камера и футляр болтались у нее через плечо, обе руки были свободны. А может быть, попробовать ползти? Ей совсем не хотелось вымокнуть. Пусть гром терзает ее слух, но она не допустит повторения ночи, сломавшей ей жизнь!

Облако приближалось. Надо двигаться.

Вдруг вдали появился человек на вороном коне. Лайза с удивлением следила, как он на полной скорости скакал к зданию. Она узнала традиционную арабскую одежду и головной платок, закрывавший все лицо, кроме глаз.

Приблизившись к дому, всадник на полном скаку спрыгнул с коня и тут заметил Лайзу.

Он что-то сказал по-арабски.

Она помотала головой, показывая, что не понимает его. Глянув через его плечо, она округлила глаза от ужаса. Коричневое облако приближалось, закрывая горизонт на юго-западе.

– Говорите по-английски? – спросил он. Она посмотрела на него.

– Да. Что это такое? – Она оглянулась на густые коричневые облака. Нет, это не гроза и не торнадо, но зрелище зловещее!

– Идемте, – сказал он, указав ей на дверь и ведя за собой коня.

– Я не могу идти, – ответила Лайза, загипнотизированная видом облаков. – Я растянула лодыжку.

А меж тем шум становился сильнее, словно к ним приближался товарный поезд. Мужчина что-то пробормотал, потом подошел и взял ее на руки, а также подобрал камеру и футляр.

– У нас нет времени, – сказал он, почти вбегая в здание и ведя за собой коня. – Песчаная буря, – объяснил он, набросив накидку на голову коня. Потом схватил ее, прижал к себе, завернулся вместе с нею в свое покрывало и сел на землю, прижавшись к простенку между пустыми окнами.

Лайза оказалась нос к носу с незнакомцем, сидя у него на коленях, завернутая в пахнущий солнцем хлопок.

Прежде чем она смогла запротестовать, завыл ветер. Жалящий песок колол ей руки. Она чувствовала, как меняется давление воздуха. Сердце ее бешено забилось. Зубы стучали от страха. Все было иначе, но очень похоже на ту ночь, когда она так долго звала на помощь. Никакого дождя, но шум оглушительный.

Охнув, она сложила руки на груди, между собой и незнакомцем. Он крепче обвил ее руками, опустил ее голову, туже обмотал покрывалом и привалился к стене. Несмотря на толстые стены дома, воздух наполнился песком, но их защищало покрывало.

Лайза ничего не слышала из-за бешеного шума ветра и песка, бьющегося о старое здание. Если бы эта стихия застала ее снаружи, ей бы несдобровать!

Прижимаясь крепче к своему спасителю, она забыла о лодыжке, о снимках и даже о возможной поломке машины. Она не могла представить, что наделает этот ветер. Сейчас ей было трудно дышать. Песок, казалось, проникал даже через покрывало. Она слегка пошевелилась, коснувшись носом его шеи, и почувствовала мужской запах, соединившийся с запахом сухого песка. Ветер почти оглушал ее. Как же там бедный конь?

Время, казалось, остановилось. Она чувствовала, как ее обнимают сильные руки, и была благодарна спасительной хлопковой накидке. Скорее бы уж все это прекратилось! Нереальные звуки, постоянный шелест песка сводили ее с ума. Она едва могла дышать, не могла думать и лишь судорожно цеплялась за незнакомца.

И вспоминала темную ночь на безлюдной дороге, непрекращающийся дождь, холод и одиночество. Сегодня по крайней мере ее крепко держали. Она была не одна.

Казалось, прошла вечность, прежде чем ветер начал успокаиваться, или, может быть, она оглохла? Лайза рискнула открыть глаза, но не увидела ничего, кроме сильной челюсти человека, держащего ее. Было темно, как в сумерках. Неужели дом занесло песком? Неужели они потеряются и их найдут только через сто лет, когда на этом месте будут вестись археологические раскопки?

Она пошевелилась и, стянув с себя покрывало, глотнула воздуха, все еще пропитанного затхлым запахом песка. В вернувшемся солнечном свете танцевала пыль.

– Думаю, самое худшее позади, – сказал мужчина, выглянув в окно. Старое здание еще больше засыпало песком. Конь терпеливо стоял в стороне, опустив закрытую накидкой голову и прижавшись к стене возле окна.

Лайза все еще сидела на коленях у незнакомца, уткнувшись носом в его шею. Она медленно выпрямилась, и ей стало неловко. Подняв глаза, она обнаружила, что ее лицо находится всего в нескольких дюймах от темно-карих глаз, смотрящих на нее. Как ей отблагодарить человека, спасшего ей жизнь?

Она хотела приподняться, но боль в лодыжке отдалась во всем ее теле, и она, вздохнув, снова села к нему на колени.

– Уфф, – сказал он.

– Простите. У меня действительно болит лодыжка. – Она огляделась, словно ища кого-нибудь, кто помог бы ей встать. Незнакомец осторожно пересадил ее на землю, а потом легко поднял и понес к коню. Он снял с головы животного накидку и стряхнул песок с его длинной шеи.

– И часто у вас такое случается? – спросила Лайза. Ей по-прежнему было трудно дышать. Теперь, когда худшее осталось позади, нервы начали немного успокаиваться, но сердце все еще билось учащенно. А если бы она была здесь одна? Определенно погибла бы!

Он повернулся и посмотрел на нее, и у нее перехватило дыхание. Его темные глаза казались бездонными. Кожа была оливкового цвета, черты лица четкими, красивыми. В нем все дышало мужественностью. Ей очень хотелось взять камеру и запечатлеть его на пленку.

– Нечасто. Но всегда с небольшим предупреждением. Если не считать вашей лодыжки, вы в порядке? – осведомился мужчина.

Подойдя к ней, он наклонился и провел пальцами по припухлости над ее стопой.

– Вид нехороший, – заключил он.

Даже легкое прикосновение вызвало острую боль.

– Надеюсь, это не растяжение и не перелом. Не могли бы вы отвезти меня в мой лагерь? Самой мне никак не добраться. – Она не знала, уместно ли предлагать ему деньги. Ей не хотелось его оскорбить.

– Вы здесь одна? – удивился он, глядя на нее немигающими темными глазами.

У Лайзы было такое чувство, будто она смотрела в глубокий, темный таинственный омут. Какие секреты хранит этот человек? И почему ей вдруг захотелось, чтобы он их открыл? От свойственного ей здравомыслия не осталось и следа. Ее разрывало любопытство, хотелось все узнать о своем спасителе. Что он может рассказать о пустыне?

– Я работаю на археологических раскопках, которые ведутся в нескольких милях отсюда.

– А, в Вади-Хируме, – с неприязнью произнес он, взглянув на нее.

– Вы знаете о них? – она не могла не заметить его изменившегося настроения. – Вам чем-то не нравятся эти раскопки?

– Я был с моим дядей, когда он подписал бумагу, разрешающую их. Он считал, что они важны для истории. – Он встал, подошел к окну и прислонился к подоконнику, более не обращая внимания на Лайзу.

– Вы, очевидно, их не одобряете, – предположила Лайза.

–Нет. Я больше заинтересован в каптаже [2]2
  * Каптаж – комплекс инженерно-технических мероприятий, направленных на вскрытие грунтовых вод и вывода их на поверхность земли. – Здесь и далее прим. пер.


[Закрыть]*, водоемы больше помогут нынешним жителям, чем знание истории давно умерших предков.

– Но история важна. Она помогает нам познать самих себя. Древние караваны были жизненно важны для людей, которые жили здесь и дальше к югу многие сотни лет назад. – Она сама не была историком, но снимать старинные предметы, обнаруженные археологами, и слушать их гипотезы оказалось делом увлекательным. Немного воображения – и она почти видела мужчин и женщин, живших здесь многие поколения назад. Хотя это не была ее страна, она с глубоким уважением относилась к тому, что узнавали археологи. Как же этот человек может думать по-другому?

– То, что было раньше, прошло. Меня больше заботит настоящее. – Он вернулся, опустился на песчаную землю и, осторожно подняв ее ногу и обхватив икру, начал расстегивать туфлю.

– Может быть, оставим все как есть? – спросила она.

– Я перевяжу вашу ногу, чтобы она не распухла еще больше. Хорошо было бы положить на нее лед.

– Льда здесь нет. Мне нужно вернуться в лагерь, а с такой ногой я не могу вести машину, – сказала она, наблюдая, как ловко его длинные пальцы управляются с больной ногой. Она снова посмотрела ему в лицо. Он был поглощен своим делом, что позволило ей рассмотреть его внимательнее. Незнакомец снял кафию [3]3
  ** Головной платок арабских мужчин


[Закрыть]**, и она с удивлением увидела, что его темные волосы подстрижены в западном стиле, коротко и аккуратно. Он взял накидку, которой накрывал коня, разорвал ее и крепко перевязал ей лодыжку. Она почувствовала себя гораздо лучше, хотя нога и продолжала болеть. Закончив, он встал и наклонился, чтобы поднять ее.

Лайза обняла его за шею и, оказавшись достаточно близко, заметила мелкие морщинки вокруг его глаз. Сколько же ему лет, тридцать? Она удивилась тому, как легко он отнес ее к джипу.

Сиденье открытой машины было засыпано песком, наносы закрывали колеса. Лайза держалась за джип, а он открыл дверцу у водительского места. В замке зажигания торчал ключ. Он завел мотор. Тот взревел, но машина не сдвинулась с места.

Подойдя к капоту, мужчина открыл его, но тут же закрыл.

– На машине ехать нельзя, – сказал он. – Все забито песком. Прежде чем ездить на ней, ее должен осмотреть механик.

– Машина не моя, она принадлежит группе. Ею пользуются многие, – сказала Лайза. Машину нужно обязательно вернуть в лагерь, иначе ей больше ее не доверят. А она так любит прогулки по пустыне!

– Тогда обратитесь к кому-нибудь из группы, – посоветовал он.

– Что же мне сейчас делать? Я не могу остаться здесь. Связаться с ними я тоже никак не могу. Вы не отвезете меня? – Она посмотрела на коня. Тот выглядел достаточно крупным, чтобы выдержать их обоих.

Он посмотрел на север, затем медленно помотал головой.

– Слишком далеко. Вам придется поехать со мной. Я живу значительно ближе.

Какое-то время Лайза неуверенно смотрела на него. Она его совсем не знала. Стоп... Ведь он сказал, что он племянник шейха, разрешившего раскопки в Вади-Хируме. Достаточная ли это гарантия ее безопасности?

А какой у нее выбор? Отправиться с ним или остаться с неисправным джипом, покалеченной ногой и тремя бутылками воды? Если к обеду она не появится на раскопках, о ней станут беспокоиться, но никто не знает, где ее искать.

– Поехать с вами куда? – осторожно спросила она.

– Я живу недалеко отсюда. А там я вызову кого-нибудь отремонтировать ваш джип. С такой лодыжкой вы далеко не уедете, – сказал он, уже направляясь к коню.

– А вы можете как-нибудь сообщить обо мне моим коллегам, чтобы они не беспокоились?

Он кивнул, не прекращая идти.

Через какое-то мгновение он подвел к ней коня. Не успела Лайза сказать, что много лет не ездила верхом, как он посадил ее на богато украшенное седло, через секунду вспрыгнул на коня позади нее и взялся за повод.

Лайза едва могла дышать. Его сильные руки крепко держали ее в седле. Когда конь тронулся, она вцепилась в руку незнакомца и почувствовала под пальцами крепкие мускулы. Он пришпорил коня, и они понеслись на запад.

Лайзе не понадобилось много времени, чтобы успокоиться. В его крепких руках она не боялась упасть. Однако тряска усиливала боль в лодыжке, да и другие ушибы давали о себе знать. Скорее бы добраться до его дома! Лайза пыталась вспомнить различные места, которые отметил для нее на карте главный археолог, когда она объяснила, какие снимки хочет сделать. Но в этой стороне не было ни одного населенного пункта!

Вскоре Лайза поняла, почему. Вдали возвышалась пара пальм. К ним был прикреплен большой шатер песочного цвета. Когда они подъехали ближе, она увидела, что одна сторона его полностью засыпана песком. Укрепленный таким образом шатер вполне мог выдержать бурю. Вокруг не было никаких построек, ни электричества, ни телефона.

– Вот здесь вы и живете? – с сомнением спросила она, ожидая увидеть небольшой поселок или хотя бы нормальный дом.

– У меня там есть радио. Сейчас мы с кем-нибудь свяжемся.

Когда они доехали до шатра, он легко соскочил с коня и снял ее с седла.

– Я даже не знаю вашего имени, – смущенно произнесла она.

– Меня зовут Туарег аль-Шалдор, я племянник шейха Мохаммада аль-Шалдора. Добро пожаловать в мой дом! – Он слегка поклонился.

– О господи, значит, вы тоже шейх! – тихо произнесла она.

Он небрежно наклонил голову, словно это не имело никакого значения.

Лайза не могла поверить, что она стоит рядом с настоящим шейхом. Шесть недель назад их группу радушно принял в Мокансаиде другой шейх, но тогда ей не довелось поговорить с главой государства. На следующий день их группа выехала на раскопки, и с тех пор она видела мало людей, не связанных с раскопками.

Она посмотрела на шатер. Он ничем не напоминал брезентовые палатки, которые приняты в Соединенных Штатах, те, в которых жили участники экспедиции. Во-первых, он был величиной с гостиную в ее квартире. Высокий потолок позволял ходить в полный рост. Одна стена укреплена песком, у стволов пальм тоже насыпаны кучи песка.

– Как же вы здесь живете? Я думала, шейхи живут в столице, – сказала она. Один, в огромной пустыне! Где он покупает продукты? Где хранит еду? Где у него холодильник?

– Этот дом меня вполне устраивает. – Он снова поднял ее, словно она была легкой, как пушинка. А ведь одно ее снаряжение весило более двадцати фунтов!

Внутреннее убранство шатра немало удивило ее. Вместо брезента или пластиковых листов на полу были настоящие ковры. Богатых оттенков, они накладывались друг на друга и полностью покрывали пол. Внутри было темновато, но даже при скудном свете, проникающем снаружи, она увидела диван с витыми деревянными подлокотниками и горой пышных подушек золотистого, пурпурного и красного цветов.

Куда бы она ни посмотрела, всюду в глаза бросались медь и черное дерево. Ей очень хотелось запечатлеть на пленку каждый нюанс. Это было потрясающе! Неудивительно, что ему здесь так нравилось. Настоящее роскошное восточное жилище!

– У меня нет льда, но, думаю, если ноге обеспечить покой, это поможет, – сказал он, опуская ее на диван.

Она повернулась, и ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от его лица. У него был глубокий голос и по-английски он говорил почти безупречно, с чуть заметным, незнакомым ей акцентом. Она же знала только несколько арабских слов. А произношение ее, наверное, было ужасным. Она кивнула и поблагодарила его по-арабски.

Он с удивлением взглянул на нее.

– Я польщен, что вы выучили наш язык.

– Очень плохо, – призналась она.

Он отошел в дальний конец шатра и снял накидку с небольшого коротковолнового радиопередатчика. Спустя несколько мгновений он уже что-то говорил. Лайза не понимала ни слова.

Надеясь, что он связался с лагерем, она вынула из футляра камеру и посмотрела в видоискатель, но делать снимки без разрешения хозяина не посмела. А каким украшением ее книги были бы эти снимки! Подлинное арабское жилище – прямо из сказок «Тысячи и одной ночи».

Опустив камеру, Лайза откинулась на подушки и попробовала устроиться поудобнее. До этого неприятного происшествия она считала, что ей очень повезло с работой на раскопках. Хотя большая часть фотографий, которые она делала, была предназначена для каталога памятников материальной культуры, что не давало ей большого простора для творчества, она также снимала обнаруженные жилища или другие интересные места. Основную часть ее работы можно выполнять сидя, и, безусловно, ее лодыжка скоро поправится настолько, что она сможет приступить к работе.

Туарег выключил радио и повернулся, опершись рукой об узкий стол.

– Ваши археологи будут поставлены в известность. Завтра кого-нибудь пришлют отремонтировать джип. А утром вас осмотрит врач. Теперь уже слишком поздно, да и песчаная буря распространилась слишком далеко. В город сейчас ехать опасно. Повсюду ведутся спасательные операции. Переночуем здесь.

Услышав эти слова, Лайза не сразу осознала их смысл.

– Переночуем здесь? – Она оглядела единственную комнату. Обильно обставлена, роскошные цвета и ткани. Но ничего личного. Где она будет спать? А он?

Конечно, ей ничего не грозит. Он почти не смотрит на нее, едва замечает ее присутствие. И явно не одобряет проект, на который она работает. О чем же ей беспокоиться?

– Уверяю вас, вы будете в полной безопасности, – не без сарказма заметил он.

Лайза покраснела. Она знала, что не отличается красотой. Но...

Но что? Хотелось бы ей, чтобы он изобразил страсть, которая не утоляется одним взглядом, а требует физического сближения и чувства?

Вряд ли. Тебя более что она не из тех женщин, что разжигают страсть в мужчинах.

Хотя иногда ей хотелось, чтобы было именно так.