Текст книги "А вот и Полетта"

Автор книги: Барбара Константин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

4
Фердинанду сначала скучно, а потом вовсе нет

После обеда он развесил на улице белье на просушку. Потом потащился к сараю. Проходя мимо трактора, не удержался и залез на сиденье. И даже завел мотор – просто проверить, хорошо ли работает. Потом отправился в мастерскую. На верстаке увидел наполовину выгравированную доску для Альфреда, которую собирался доделать уже несколько недель. И так и не доделал. Виновато глянул на инструменты, машинально стал перебирать всякое старье. Браться за дело не хотелось. Ну и ладно. Он сел в машину. У дороги, которая вела к Марселине, притормозил и заколебался, не заехать ли узнать, как она там, но в конце концов решил заглянуть попозже, может, ближе к вечеру. И поехал в деревню. Припарковавшись довольно далеко от Рыночной площади, он достал из багажника палку и пошел по центральной улице, слегка прихрамывая. Никого не встретил. Его это слегка разочаровало. Дойдя до кафе на площади, заказал стаканчик белого и устроился за столиком на террасе. За последние два месяца это превратилось в привычку. Часы на мэрии показывали половину четвертого.

Ему оставалось убить около часа, прежде чем закончатся уроки. Единственный момент, когда он мог увидеть внуков. Своих Люлю. Людовик, восьми лет, и Люсьен, шести. Поцеловать каждого. Прежде чем появится Мирей и поторопится отнять их. Скорей-скорей забрать их домой, в новый дом, объясняя – причем слегка сокрушенным тоном, правдоподобия ради, – что им так много задали!

У него горло перехватило при одном воспоминании.

Он отпил белого вина, чтобы убрать ком в горле.

Потом посмотрел вокруг. Смотреть было не на что.

По спине пробежала дрожь.

Луч солнца пытался пробиться между двух серых туч. Чтобы согреться, он закрыл глаза и потянулся к нему. Но это продлилось недолго. Звонкий перестук по тротуару. Цок-цок-цок-цок. Приближалась молодая женщина в узкой юбке и на высоких каблуках. Редкая птица в здешних местах. Он прикинул, что перед террасой она пройдет через семь секунд… шесть, пять… вытянул палку… четыре, три… вдоль стула… два, один. Есть! Девица подпрыгнула, подвернув лодыжку и взвизгнув: Ай! Она уже приготовила емкую, краткую и красочную тираду об этом козле, который нарочно высунул свою палку, когда ее взгляд упал на Фердинанда. Ему удалось напустить на себя столь сконфуженный и покаянный вид, что она улыбнулась. Но тут же взяла себя в руки. Вместо улыбки она послала ему убийственный взгляд, сурово нахмурила брови и уперла в него грозный указующий перст, давая понять, что всякие штучки с несчастным безобидным созданием с ней не прокатят. Все эти стариковские приемчики она знает наизусть. У нее было четверо бабушек-дедушек! А трудовую практику на третьем курсе она проходила в доме для престарелых, вот так-то… Он опустил голову как раз в этот момент. И Мюриэль приятно было думать, что он понял ход ее мысли. Удовлетворенная, она принялась приводить в порядок свой внешний вид. Тщательно разгладила складки на юбке – уделив особое внимание задней ее части, потому что складки на попе, блин, это отстой, – стряхнула пыль с сумки, несколько раз ударив ею по ноге, поправила выбившуюся из прически прядь и, не удостоив Фердинанда последним взглядом, продолжила свой путь, внезапно забеспокоившись, не опоздает ли на встречу (с парнем из агентства по недвижимости, насчет аренды жилья, но что, интересно, она ему наплетет, ведь у нее ни залога, ничего в таком роде, ох, господи…).

А Фердинанд был доволен. Ему удалось заставить улыбнуться молодую красивую женщину. Такое не каждый день случается. Ладно-ладно, не так уж она разулыбалась. И кстати, не такая уж она красивая. Честно говоря, похожа на пуфик со своими высокими каблуками и слишком обтягивающей юбкой, которая скручивалась на и без того не слишком узкой талии. Но какая разница. Свою дневную порцию улыбки он получил.

Часы теперь показывали без четверти четыре. Еще больше сорока пяти минут до конца уроков. Подняв глаза к небу, он увидел, что за это время две серые тучи успели слиться в одну плотную и опасно чернеющую массу. Вспомнил о вывешенном на просушку белье, сказал себе, что еще есть время вернуться, пока не пошел дождь. Вечно льет как из ведра, черт его задери! Придется пошевеливаться, иначе не успеть.

Конечно, он разозлился на себя, что так долго просидел на террасе. Ноги совсем затекли. Потребовалось время, чтобы разогнуть их, а когда он наконец выпрямился, Ролан, его сын, прибыл и встал перед ним, выпятив пузо.

– Надо ж, откуда ты взялся?

– Не заводись, я живу в двух шагах, как тебе известно.

Если уж Ролан дал себе труд добраться досюда, значит он хочет поговорить о чем-то серьезном. Но, как всегда, не знает, с какого боку подобраться и с чего начать. И, чтобы выиграть время, переминается с ноги на ногу и прочищает горло. Очень раздражает.

– Ну и?..

– Знаешь, эти твои дурацкие шуточки с палкой когда-нибудь плохо кончатся, вот увидишь, кто-нибудь ногу сломает или еще что.

Фердинанд со вздохом уселся обратно, вытащил трубку и пакет с табаком.

– Это всё?

– Нет…

– А что дальше?

– А то, что и Мирей, и я, мы думаем, что раз уж ты не желаешь заходить в зал – тут тебя можно понять, – то было б лучше, если б ты пил свой стаканчик на террасе нашего ресторана. Как-то нормальней было б, что ли.

– Надо ж, похоже на приглашение.

Он не торопясь выпустил пару клубов дыма. Чтобы разозлить его еще больше. Ролан терпеть не мог, когда он курил.

– Очень мило, сынок. Я ценю. Только вот здешнее белое вино, уж не знаю точно почему, но… оно мне нравится больше, чем твое. Не хочу кривить душой.

Ролан все проглотил. В очередной раз почувствовал острое покалывание в грудной клетке слева – но ничего серьезного или что могло бы считаться по-настоящему опасным (он проверял, доктор Любен заверил его, что это простая тахикардия, и только) – и, рефлекторно несколько раз откашлявшись, молча развернулся и направился к себе. В свой ресторан. Напротив через площадь, самое большее метрах в пятидесяти. С террасой для курильщиков. Он старался двигаться естественно и с достоинством. Голова высоко поднята, плечи расправлены, открывалка для бутылок, болтающаяся на шнурке у пояса, бьет по ляжке в ритме шагов. Отлично. Вот только почти сразу почувствовал, как что-то его беспокоит. Что-то, уткнувшееся ему прямо в середину спины, точнехонько между лопаток. И… это начало серьезно действовать ему на нервы. Будь его воля, он бы повернул обратно, подошел и врезал кулаком по морде этого кретина, устроившегося там за занавесочкой! Он бы запихнул ему обратно в глотку и насмешливый вид, и дурацкую ухмылку! Черт, как же его это разозлило. А ведь он обещал жене не заводиться. А ну, быстро. Успокоиться. Подумать. Попытаться… Во всяком случае, если бы этот старый маразматик был папашей его коллеги-ресторатора и приходил бы выпить на террасу к нему, а не к сыну, наверное, его бы тоже распирало желание по-дурацки ухмыльнуться. Подначки ради.

Ну да… по сути, так бы оно и было. Он почувствовал, что успокаивается. Странным образом эта мысль его приободрила.

Но не успел он ступить на порог ресторана, как получил прямо в физиономию взгляд жены, брошенный из глубины зала. И снова почувствовал себя ничтожеством. Никаких семейных сцен в общественных местах и тем более на площади, Ролан, мы же с тобой договорились. Конечно, но как ты не понимаешь, Мирей, отец нарочно меня провоцирует… Он толкнул дверь. Колокольчик звякнул. Мирей отвернулась, не сказав ни слова. Какая разница, он и так уже знал, что она думает. Что если бы старый Фердинанд прямо в эту секунду скончался там от сердечного приступа – или нет, лучше от лопнувшей аневризмы! – то каким огромным облегчением это бы стало.

А поскольку ему, то есть Ролану, не очень понравилось, что у его жены в голове такие мысли, он предпочел переключиться на что-нибудь другое.

Вот, надо бы подмести. Его это отвлечет.

В это время Фердинанд, который знать не желал, в какое состояние вогнал сына – и рикошетом сноху, – направлялся к своей машине, забыв на этот раз прихрамывать. Но он же торопился. И дождь грозил зарядить не на шутку.

5
Мюриэль ищет комнату и работу

В очередной раз Мюриэль только зря время потратила и желала, чтобы этот вонючий мерзавец – агент по недвижимости получил свое. Тем более что ей пришлось смыться с занятий ради этой встречи. Не говоря уже о том марафете, который она навела по такому случаю: костюм с узкой юбкой, высокие каблуки…

Обычно она такое не носила. В последнее время она слегка поправилась, и юбка врезалась в талию, а туфли натерли ноги. К тому же левая лодыжка немного распухла после того, как она споткнулась о палку, которую тот старикан на террасе в кафе специально сунул ей под ноги. Короче, настроение было хуже некуда. Агент вяло отбивался в ответ на упреки: Вы должны понять, все не так просто, у владельцев семь пятниц на неделе, в таких условиях крутимся как можем, чтобы выполнять свои обязательства. А в вашем случае – да, разумеется, нам следовало позвонить и предупредить об отказе, вы правы, но у нас столько дел, времени совсем не хватает. Она смотрела в сторону, пока он молол языком, что дало ей время успокоиться и удержаться от того, чтобы запустить ему в морду его же досье.

Перед уходом она нашла в себе силы улыбнуться, пожать ему руку и попросить позвонить, как только он что-нибудь подыщет. И чтобы удостовериться, что в его куриных мозгах хоть что-то осело, она повторила весь список: комната, с мебелью или без, с душем и туалетом, пусть смежными, это не важно, в деревушке или неподалеку и, конечно, недорого. И еще: это очень срочно, в конце месяца она окажется на улице, если ничего не найдется. Он сказал: Я постараюсь, мадмуазель, можете на меня положиться. Выходя, она довольно громко хлопнула стеклянной дверью, тут же обернулась, поднеся руку к губам и округлив глаза с видом: Ой, простите, я не нарочно. В ответ он сделал вид, мол, ничего страшного, мы привычные, и помахал ей рукой, одновременно подмигнув. Ее замутило.

Часы на мэрии показывали четыре. Ей оставалось еще три четверти часа до другой важной встречи этого дня. Порывшись в сумке, она нашла завалившуюся за подкладку монету – на кофе, – зашла в «Бар на площади» и устроилась у стойки. Почти сразу к ней присоединилась Луиза. Они расхохотались, обнаружив, что обе одинаково вырядились. В школе они видели друг друга только в джинсах и кроссовках. А Луиза еще и накрасилась. На взгляд Мюриэль, теперь она смахивала на шлюху, но зачем это говорить? Только обидишь, а девчонка она неплохая. Они выпили кофе и так издергались, что без двадцати пять перешли через площадь и зашли в ресторан. Дети только вернулись из школы и устроились за столом, чтобы сделать домашние задания и перекусить. Увидев двух входящих девушек, Людо так впечатлился, что перестал жевать. Их гордая поступь, размер грудей – совершенно невероятный, – пьянящий аромат духов, который ударял в голову, алые губы Луизы – он такого в жизни не видел… Мирей заметила его волнение, сделала ему знак не отвлекаться от уроков и, указав девушкам на места в сторонке, предложила им кофе. Они не посмели отказаться. Хотя это была уже пятая чашка за день и им грозил нервный срыв, изжога, дрожь в руках, бессонница и так далее. Особенно Мюриэль. Последнее время ее преследовали все эти симптомы зараз. И до такой степени, что она уже подумывала совсем отказаться от кофе и перейти на чай. Что ж, значит, не сегодня.

А Мирей принялась задавать им вопросы. Нет, раньше они никогда в ресторане не работали. Но им очень-очень хотелось. Да, им обеим девятнадцать лет, и они учатся на втором курсе школы медсестер. И очень этим довольны. Да-да, у них есть туфли без каблука, конечно, так намного удобней работать и быстро ходить, не рискуя подвернуть ногу. Ну конечно, им нужно подзаработать, а то к концу месяца иногда не на что и пожрать купить… Ну, в общем, поджимает, да. Мирей не стала докапываться дальше, просто сказала: О’кей. Они переглянулись, не уверенные, что правильно поняли: о’кей – это значит, что их наняли или нет. Но Мирей сразу же начала объяснять, что именно они должны будут делать, во сколько приходить, и лучше бы они особо не душились, это портит вкус блюд, как вообще здесь все устроено, и сомнения их оставили. Правда, это всего на один день, но все равно здорово. К тому же в здешних местах, кроме весны и лета, когда идет жатва и сбор винограда, подработку найти трудно. А тут, если все пройдет гладко, может, еще случай подвернется. Свадьбы, похороны холостяцкой жизни, дни рождения, уходы на пенсию – что-нибудь в этом роде.

Они пожали друг другу руки. И под по-прежнему завороженным взглядом Людо Мюриэль и Луиза вышли из ресторана. Прихрамывая – от новых туфель такое бывает, а еще чаще от высоких каблуков. Они дождались, пока перейдут рыночную площадь, прежде чем снять обувь, и побежали босиком по улице, по почти ледяному тротуару, крича от радости: они нашли свою первую работу.

6
Родители работают, дети катаются на велосипеде

Суббота.

На обед Мирей приготовила детям бутерброды. Вечером – знаменитый банкет охотников. Ей пришлось нанять четырех дополнительных работников. Мюриэль и Луиза на подачу, и двух парней на кухню. Все студенты. Это дешевле, чем нанимать профессионалов. Неудобство в том, что они никогда раньше не работали в ресторанном бизнесе, придется все им объяснять. А значит, терять время. Обстановка скорей напряженная. Ролан мечется повсюду, лается на всех как собака, постоянно выходит из себя – матушкины гены, наверное. Оба парня с трудом его выносят. И стараются как можно чаще устраивать перерывы. Ким, наиболее симпатичный из двоих, объясняет девочкам: это чтобы не сорваться. Мюриэль и Луиза выбегают к ним на улицу выкурить сигаретку и переброситься парой шуток. С клиентами им скорее повезло: в зале относительно спокойно. Мирей, хозяйка, следит за каждым их шагом, это действует на нервы, но, вообще-то, она не вредная, так что порядок.

Все утро Людо и Малыш Лю сидели в квартире на втором этаже. Играли, потом делали домашние задания, как им велела Мирей. К полудню они проголодались. Помчались наперегонки вниз по лестнице, поспорив, кто первый добежит до кухни. Выиграл Людо. Понятно, он же старше. Но, заметив отца у кухонных плит, с пылающими щеками и покрытой каплями пота шеей, он сдержал победный вопль. Как и Малыш Лю позади свои возмущенные протесты. Слишком поздно. Их выдал грохот шагов. Ролан с выпученными глазами обернулся с криком: Вон отсюда! Нашли время мне мешать! В панике они развернулись и кинулись обратно через большой зал. Мирей удалось остановить их. Она сразу заметила, что Малыш Лю еле сдерживает слезы, но времени мало, она прикинулась, что ничего не видит, и протянула им бутерброды, проговаривая весь список наставлений. Во-первых, ступайте есть на улицу, чтобы нигде не наставить пятен, не рассыпать крошек и ничего не испачкать, давайте аккуратней, ладно? Да, папа немного нервный, но вы должны понимать, что, когда банкет, он всегда такой. Столько хлопот и такая ответственность. Поэтому сегодня, дети, ведите себя хорошо и разберитесь сами, как большие. Погода хорошая, ну, дождь перестал – уже хорошо, так что можете играть на улице весь день. Понятно? Оба кивнули и ответили: Да, мам. Она сунула им куртки и открыла дверь, чтобы они убрались, и как можно быстрее, пожалуйста.

Они съели бутерброды, усевшись на ступеньках крыльца. Не говоря ни слова. Потом поразмыслили над дальнейшими планами: классики, покидать мячик, салки, раз-два-три-замри? Ничто особо не привлекало. Тогда пошли в гараж за велосипедами. Но кататься им разрешалось только на заднем дворе ресторана, а это тоже не очень-то интересно. Родители всегда говорили, что на улицу вылезать нельзя, потому что они еще слишком маленькие, а там машины и это опасно. Что до Малыша Лю, Людо был согласен. Тот действительно совсем кроха, только поступил в подготовительный и кататься умеет только на трехколесном! Но он-то сам уже второклассник и с отпадным велосипедом-вездеходом – какой же он маленький, даже смешно!

И все же они четверть часа покатались по кругу, а потом бросили. И по-настоящему заскучали.

Но ненадолго. Потому что у Людо появилась идея. Он нашел в гараже веревку, привязал ее одним концом к багажнику своего велосипеда, а другим – к рулю трехколесника Малыша Лю. Наклонившись всем телом вперед, надавил ногой на педаль и, выждав момент, тронулся с места.

Полчаса спустя они проехали всего два километра.

И уже устали. Вначале все шло нормально. Малыш Лю немного помогал Людо, нажимая на свои педали. Но с какого-то момента он бросил это занятие и просто позволял себя катить. Голова у него все время была повернута назад: он следил за дорогой. Его делом было предупредить, если он услышит, как их со спины догоняет машина. И он отнесся к заданию со всей серьезностью. Людо, со своей стороны, тоже следил, естественно, за встречными машинами. Если одна из них приближалась, они быстренько сворачивали на обочину, заталкивали велосипед и трехколесник в густую траву, а сами прятались в кювете, ожидая, пока автомобиль проедет. Они так делали из опасения, что кто-нибудь их узнает и завернет предупредить родителей. Но все эти остановки отнимали массу времени. К тому же сегодня суббота, рыночный день, так что движение довольно оживленное. За поворотом Малыш Лю не видит дороги, но слышит, как что-то движется. Он кричит Людо: Машина! Они прячут велосипеды в траву, присаживаются в кювете и вытягивают шеи, чтобы посмотреть, как проедет очередной автомобиль. Но на этот раз катится вовсе не машина. Это дама, которая продает на рынке овощи и мед. Они не знают здесь никого другого, кто разъезжал бы на повозке, в которую впряжен осел.

Она остановилась рядом с ними. Берта, ее собака, сбежала в кювет и обнюхала их.

– Вы, детки, улиток собираете?

– Нет-нет. Мы отдыхаем, вот и все.

– А, ну хорошо. А куда потом направитесь?

– К дедушке Фердинанду.

– Вот он удивится, когда вас увидит, верно? Знаете, дотуда еще два километра.

– Не важно.

– А как вам понравится проехаться на повозке?

Им еще как понравится. Она подходит к ослу.

– Дорогой мой Корнелиус. Не согласишься ли ты сопроводить этих молодых людей к их дедушке?

Малыш Лю и Людо смущенно смеются. Марселина шепчет им: Никогда не знаешь, согласится он или нет. Потом роется в кармане и сует каждому по куску морковки. Они вытягивают ладони. Ослик очень аккуратно берет их, хрупает и качает головой.

– О! Я так рада, что ты согласен. Спасибо, дорогой Корнелиус.

Одураченные дети переглядываются. Они и не знали, что ослики так хорошо понимают все слова.

7
Два Лю на ферме

Фердинанд звонит:

– Алло, Мирей? Так-так… ты уверена, что сегодня ничего не теряла? Нет, это не загадка. Ладно, объясню. Людовик и Люсьен только что прибыли на ферму вместе со своими велосипедами, с ними все в порядке, я собираюсь приготовить им что-нибудь вкусненькое, может блины…

Он отводит трубку от уха, пережидая вопли.

Потом…

На велосипедах, да-да…

Соседка, мадам Марселина, обнаружила их на дороге, возвращаясь с рынка…

Немного устали, и все…

Разумеется, я им всыпал! И они обещали, что больше никогда не будут. Я могу привезти их после того, как покормлю, но…

Банкет ведь поздно закончится, так?

В час ночи…

В два? Бедные мои дети, как вы только живы будете.

Я бы на твоем месте…

Но это же нормально, что ты всполошилась, Мирей. Я понимаю.

Ты права, я тоже думаю, что так лучше.

Хорошо, Мирей.

Не беспокойся, мы разберемся.

Тогда до завтра.

Да, после обеда.

Доброго вечера.

Он повесил трубку, и оба Лю повисли у него на шее, а потом запрыгали повсюду, как два козленка. Маленький Шамало совсем перепугался. И убежал прятаться под кровать. Им долго пришлось его оттуда извлекать.

И все, что оставалось от жареной курицы, тоже.

Фердинанду пришлось внести изменения в обеденное меню.

Все единодушно проголосовали за спагетти.

8
Два Лю смеются под одеялом

Фердинанд устроил мальчиков на кровати в спальне рядом с собственной. Раньше это была спальня Генриетты. Но с тех пор он там все поменял: постельные принадлежности, обои и даже интерьер. Раз уж Ролан обожал коллекцию фарфоровых безделушек его матери, Фердинанд ему ее подарил. А на ее месте развесил и разложил поделки Людовика и Люсьена начиная с детского сада. Рисунки, картинки, бусы из раскрашенных макарон, фигурки из соленого теста, рулоны туалетной бумаги с изображениями Деда Мороза и так далее.

Получилось куда красивее.

Он оставил дверь в соседнюю спальню открытой на случай, если дети ночью проснутся.

Людо, уставший после велосипедной прогулки, уснул первым. Малыш Лю лежал рядом с открытыми глазами. Он прижимал к себе малыша Шамало. В конце концов он ткнул локтем брата и, думая, что шепчет, заговорил в полный голос:

– Ты спишь?

– Ммм.

– Знаешь, Людо, я так думаю, что точно не люблю папу, совсем. А ты?

– Ну да, я тоже.

– А.

После паузы Людо добавляет:

– Он отстой.

– Это же грубое слово, да?

– Ага.

– А.

Малыш Лю в восторге.

– А что оно значит?

– Что он никуда не годится.

– Тогда точно, так и есть: папа полный отстой!

Они забираются под одеяло, чтобы прыснуть со смеху. А малыш Шамало пользуется этим, чтобы сбежать.

Из своей спальни Фердинанд все слышал. И не посмел вмешаться.

С одной стороны, он думает, что должен бы. А с другой…

Он же мог и не слышать, так что он улыбается. Говорит себе, что теперешние дети очень дерзкие. Но он уже не помнит, что сам думал в их возрасте. Если бы вспомнил, было бы интересно сравнить. Он пытается. Ничего не всплывает. Малыш Шамало прижимается к нему. В конце концов Фердинанд засыпает под мурлыканье в ухе. Это не располагает к размышлениям.