355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барбара Картленд » Ах, Париж! » Текст книги (страница 9)
Ах, Париж!
  • Текст добавлен: 24 октября 2017, 17:00

Текст книги "Ах, Париж!"


Автор книги: Барбара Картленд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Я не могу, я действительно не могу, – сопротивлялась Гардения.

Она никак не могла понять, почему господин Каннингэм так настойчиво заставляет ее делать то, что, по ее мнению, было неправильным, и с таким пренебрежением отзывается о старших, не говоря уже о тете Лили, которая была так добра к ней.

Она хотела еще что-то добавить, но тут подошел лорд Харткорт. В руках он держал огромный букет ландышей – почти все цветы, которые были у старика.

– Замечательно! – воскликнула Гардения. – Но вы не должны были тратить на меня такие деньги. Мне стыдно, что я обратила ваше внимание на цветы. Большое спасибо! – Гардения опустила лицо в букет, а когда подняла глаза, мужчины увидели, что они полны слез. – Я понимаю, это неблагодарно с моей стороны, – тихо проговорила она, – но я безумно скучаю по Англии.

Перед мысленным взором лорда Харткорта внезапно предстал его дом весной, окруженный рододендронами, буйно цветущей сиренью и вишнями, усыпанными розовыми цветами и кажущимися незнакомыми восточными растениями на фоне нежных изумрудных листочков. К своему изумлению, он обнаружил, что его заинтересовал вопрос, почему он находится в чужой стране, когда может жить дома. Там его ждут лошади, егеря будут с горячностью рассказывать, как фазаны высиживают птенцов. Возникнет масса проблем с поместьем. Раньше подобные вопросы казались ему скучными и утомительными, теперь же он займется этими делами с большим интересом.

«Я уже достаточно повеселился, пора домой», – заключил он.

Но тут он представил, как пустынен огромный и красивый особняк. Совершенно другое дело, когда в доме гости, но нельзя же постоянно устраивать приемы, а мужчине, если он намерен довольно продолжительное время жить в деревне, нужна жена. Лорд Харткорт вспомнил о девице Роугэмптон и содрогнулся. Он становится сентиментальным, сказал он себе. Ему нужна не жена, а новая Генриетта, и чем раньше он займется поисками, тем лучше.

– Продолжай развлекать мисс Уидон. – Голос Берти ворвался в его думы и вывел его из оцепенения. – Я заметил тут Арчи Клейдона. Я хочу спросить, нет ли у него каких-нибудь сведений о скачках дерби. Ему всегда все известно.

При этих словах Берти поднялся и стал пробираться между столиками, оставив лорда Харткорта и Гардению вдвоем.

Девушка пыталась найти какую-нибудь тему для разговора, но тщетно. Мысли ее были заняты тем, что она только что узнала о лорде Харткорте. Внезапно она подняла на него глаза. Ей показалось, что он задал ей вопрос, но она никак не могла сообразить, о чем речь.

– Вы все еще счастливы? – поинтересовался он.

– Конечно, – ответила она, понимая, что ее слова не совсем искренни.

– Вы очень хорошо выглядите, – сказал он, и почему-то его комплименты значили для нее гораздо больше, чем примитивное восхищение Берти. – И платье у вас замечательное.

– Тетя Лили была так любезна, что купила мне его, – засмущалась Гардения.

– Она не единственная, кто готов проявить щедрость по отношению к вам, – заметил лорд Харткорт.

Совершенно неожиданно для себя он накрыл ее руку своей. Рука была без перчатки, и Гардения почувствовала тепло и приятную тяжесть его пальцев. Внезапная дрожь пронзила ее тело, это ощущение не было похоже на те эмоции, которые она когда-либо испытывала в своей жизни.

Девушка заметила, что взгляд лорда Харткорта устремлен на ее губы. Щеки Гардении запылали, и совсем не потому, что она все поняла. Ее заставило покраснеть незнакомое чувство, волной нахлынувшее на нее при его прикосновении, и какое-то волшебное притяжение, возникшее между ними. Она почувствовала, как его пальцы напряглись.

– Знаете, – мягко заговорил он, – право выбора остается за вами. Никто не заставит вас делать то, чего вы сами не желаете. Вы сами должны принять решение.

Его слова озадачили Гардению. Она не поняла, что он имел в виду. Все это было частью непостижимых отношений между нею и двумя молодыми людьми, столь неожиданно ворвавшимися в ее жизнь. Она не понимала и половины сказанного ими. Единственное, что она знала, – что сердце начинает учащенно биться, дыхание с трудом прорывается через приоткрытые губы.

– Вы так молоды и неиспорчены, – услышала она голос лорда Харткорта. – Думаю, с вами надо срочно что-то делать.

Гардения собралась было спросить его, почему надо спешить, но не успела вымолвить и слова, как он убрал руку и откинулся на спинку стула. Ей не понадобилось оборачиваться, чтобы понять – возвращается Бертрам Каннингэм.

Сев, он опустил свой цилиндр на соседний стул.

– Арчи говорит, что Майнорин наверняка выиграет, – объявил он.

– Лошадь короля! – воскликнул лорд Харткорт. – Да, у нее есть некоторые шансы.

– Арчи считает, что она обязательно победит. Если мои финансовые дела уладятся, я все поставлю на нее, и Гардения получит лучший и красивейший подарок во всем Париже.

Гардения покраснела. Он назвал ее по имени, но она решила, что будет выглядеть суровой и старомодной, если одернет его. Ей также казалось, что тетя Лили будет недовольна, если она примет подарок от молодого человека, но она считала грубым и неблагодарным сказать ему об этом. Может, лошадь проиграет, успокоила она себя.

Время бежало быстро, и наконец Гардения поднялась.

– Думаю, мне пора домой, – сказала она. – Сегодня мы идем в театр, в «Комеди Франсез». Я впервые в жизни буду смотреть французский спектакль, и мне, естественно, не хочется опаздывать.

– А кто вас сопровождает? – поинтересовался Берти.

– Барон, – ответила Гардения. – Он сказал, что приведет с собой одного знакомого, чтобы нас было четверо. Надеюсь… – Внезапно она замолчала.

– …не Пьера Гозлена, – закончил за нее лорд Харткорт. – Ради вас я тоже буду надеяться.

– Я не вынесу этого! – воскликнула Гардения. – Он все испортит. Нет, я уверена, это будет кто-то другой.

И все-таки, чувствуя себя несчастной при мысли, что может ошибаться, она промолчала всю дорогу домой.

– Не забудьте, о чем я вас просил, – прошептал Берти, когда они остановились около Мабийон-Хауса. – В четверг я приду в гости к вашей тетушке, и у меня будет с собой план. Но все равно ждать слишком долго. Я обязательно заеду, может, представится возможность увидеть вас.

– Я не знаю, какие планы у тети Лили, – ответила Гардения.

– К черту тетю Лили! – в бешенстве проговорил он. – Я должен увидеть вас.

Гардения улыбнулась. Лорд Харткорт помог ей сойти.

– Большое спасибо, – сказала она. – Я очень хорошо провела время и получила огромное удовольствие.

Лорд Харткорт пожал ей руку, и молодые люди приподняли цилиндры.

Гардения взбежала по ступенькам и скрылась в доме. Проходя через холл, она бросила взгляд на часы и увидела, что уже шесть. Значит, тетя Лили отдыхает. Она поднималась по лестнице, когда из будуара тетушки вышел барон и захлопнул за собой дверь.

– А, вот и Гардения, – сказал он. – Тетушка считала, что вы вернетесь пораньше.

– Мне очень нравилось кататься, – ответила Гардения.

– С двумя англичанами? – поинтересовался барон.

Гардения кивнула:

– Да, с лордом Харткортом и его кузеном, господином Каннингэмом. Мы катались в кабриолете, запряженном парой. Экипаж такой красивый!

– Ха! Эти англичане немедленно кидаются на что-то новенькое, – презрительно проговорил барон. – Такое легкомыслие, такая трата денег! У моих соотечественников более важные дела.

– Кто же захочет все время заниматься серьезными делами, когда он в Париже и наступает весна, – запротестовала Гардения.

Она наслаждалась жизнью, и ей не хотелось, чтобы барон своей критикой и брюзжанием испортил хорошее настроение. Она слышала, как он раньше говорил, что англичане измельчали, что они растрачивают жизнь в поисках развлечений.

– И о чем же вы говорили с лордом Харткортом? – спросил барон.

– Ни о чем серьезном мы не разговаривали, – отпарировала Гардения.

– Вам нравится лорд Харткорт? – поинтересовался барон.

Вопрос был неожиданным, и, к своему ужасу, Гардения почувствовала, что краснеет.

– Мне они оба нравятся: и лорд Харткорт, и его кузен, – ответила она. – По крайней мере, мы все говорим на одном языке.

Ответ прозвучал грубо, но барона, казалось, он нисколько не задел.

– Замечательно, – заключил он. – Вы должны дружить с приятными молодыми людьми. Именно этого ваша тетушка и хочет от вас, а особенно ей нравится лорд Харткорт.

– Мне надо переодеться, – поспешно проговорила Гардения, – иначе я опоздаю в театр. Я с нетерпением жду, когда мы туда поедем.

– Ах да, в театр, – пробормотал барон, как будто только что вспомнил об этом. – Я собираюсь привести своего знакомого. Полагаю, вы виделись с ним вчера – месье Пьер Гозлен.

– О нет! – не сдержалась Гардения.

Барон удивленно вздернул брови.

– Он вам не нравится? Ваша тетушка тоже так к нему относится. Он не очень располагает к себе, но он умен, исключительно умен. Нельзя, чтобы человек одновременно был и красив, и умен. Когда вы станете старше, вы поймете. Но ведь месье Гозлен желает говорить не с вами, а с вашей тетушкой. Вы можете разговаривать со мной. Вам это будет приятно, а?

– Очень приятно, – процедила сквозь зубы Гардения.

Барон издал каркающий звук, который следовало принять за смех, ухватил ее своими толстыми пальцами за подбородок и развернул к себе.

– Очень приятно, – повторил он, и не успела Гардения понять, что происходит, как он наклонился и впился в ее губы. Она отпрянула от него и, вырвавшись, побежала по лестнице, с отвращением вытирая губы тыльной стороной ладони.

Всю дорогу ее преследовал смех барона, каркающий хриплый смех, заставивший ее так возненавидеть его. Еще никто и никогда не вызывал у нее такого отвращения!

Глава девятая

Весь этот вечер Гардения провела в своей комнате. Она чувствовала, что не в состоянии встретиться лицом к лицу с бароном. Ощущение его поцелуя огнем жгло ее губы, и хотя она брезгливо оттирала их, чувство отвращения и унижения не покидало ее.

– Я ненавижу его! – бушевала она, нервно расхаживая по комнате из угла в угол, в то же время беспомощно понимая, что ничего не может поделать. Не идти же ей жаловаться тете Лили? А больше ей не к кому было обратиться.

Никогда еще за всю свою жизнь она не чувствовала себя столь одинокой. Со слезами на глазах она подумала о том, что женщины полностью находятся во власти мужчин.

Суфражистки, с их истерическими воплями в защиту равноправия, превратились во всеобщее посмешище, но во многом они были правы. Несмотря на все разговоры о женском влиянии и о том, что женщины являются источником вдохновения для мужчин, они все равно фактически оставались просто-напросто имуществом, которое могло передаваться из рук в руки, людьми второго сорта, без всяких прав и привилегий, если только последние не были дарованы им благодаря благожелательности их отцов или мужей.

За полчаса до обеда Гардения послала записку тете, где сообщала, что у нее сильно разболелась голова. Затем она легла в постель, подумав, что фактически сказала правду, за исключением того, что одновременно с головной болью она испытывала боль сердечную.

Неожиданно она почувствовала глубокое отвращение не только к барону, но и ко всем остальным, кого она встречала в доме своей тети: льстивым, речистым французам, пьяным и шумным женщинам, зловещему Пьеру Гозлену, похожему на жабу, и, наконец, к гортанному голосу и тупой грубости барона.

С чувством облегчения она переключилась на мысли о лорде Харткорте. Его самообладание, чувство собственного достоинства, а главное, его сдержанность вызывали у нее невольную гордость за то, что он ее соотечественник. Ее мысли снова вернулись к тому удивительному моменту, когда его пальцы коснулись ее руки, и она испытала странное и волшебное чувство. Может быть, подумала она, в тот раз на приеме, когда они стояли на балконе и ей показалось, что он был так груб, она просто не поняла его? Ей хотелось как-то оправдать его поведение, ей хотелось опереться на него, как на единственную сильную и цельную личность среди толпы чужих и неприятных людей, с которыми она общалась со времени своего приезда в Париж.

Что же было не так? Почему этот дом так отличался от того, что она себе представляла? Почему ее тетя поощряла ухаживания такого человека, как барон? Что вынуждало ее терпеть такого типа, как Пьер Гозлен? Все это было слишком непонятно для нее. Гардения чувствовала себя несчастной и потерянной и, как ребенок, нашла утешение в слезах, вспоминая свою матушку.

Она так и заснула в слезах, а утром присущая юности жизнерадостность взяла верх, и, проснувшись, она ощутила себя полной сил и готовой справиться со всеми неприятностями.

Было рано, и все в доме еще спали, но она была не в силах дольше оставаться в постели. Она уже убедилась, что даже прислуга вставала поздно, главным образом потому, что некому было подгонять их по утрам, чтобы они живее приступали к выполнению своих обязанностей; к тому же большинство из них очень поздно ложились спать.

Гардения знала, что не совсем прилично отправляться на прогулку в одиночестве и что ей следовало бы взять с собой хотя бы горничную, но она сомневалась, что Жанна уже проснулась, а даже если и так, ей не хотелось идти с ней.

Она оделась и бесшумно сбежала по лестнице. Самостоятельно отодвинув задвижки и открыв замок входной двери, она решительно захлопнула ее за собой.

Гулять одной по Парижу в такой час было безрассудно и рискованно и в то же время захватывающе интересно, и она чувствовала, что даже если ей потом здорово влетит за ее шальную проделку, игра стоит свеч.

Солнце сияло, воздух был напоен ароматом цветов, и ей казалось, что она не идет по тротуару, а парит над ним. Она дошла до Елисейских Полей; цветы каштанов были похожи на розовые и белые свечки на фоне ярко-голубого неба.

Она не увидела ни одного из модно и элегантно одетых представителей избранного общества, которые обычно сидели в тени деревьев или за маленькими столиками. Должно быть, они в этот час еще спали крепким сном. Вместо них она повсюду встречала дворников, подметавших оставшийся со вчерашнего дня мусор, а также женщин всех возрастов в накинутых на голову черных шалях и с корзинками в руках, из чего Гардения заключила, что они возвращаются с рынка, сделав покупки на день. Представители самых разнообразных профессий спешили на работу, часть из них толкала перед собой тележки, в которые иногда были впряжены собаки.

Все казалось ей настолько увлекательным, что Гардения шла между деревьями, даже не замечая любопытных взглядов, направленных в ее сторону. В своем зеленом платье она была похожа на лесную нимфу, ее щеки раскраснелись от возбуждения, глаза горели, а золотые локоны выбивались из-под соломенной шляпки, украшенной цветами.

Она, должно быть, гуляла не меньше часа, когда внезапно почувствовала голод и решила, что пора возвращаться. Повернувшись, она направилась в сторону дома, но в это время услышала сбоку цоканье лошадиных копыт. Она подняла глаза, увидела склонившееся к ней лицо и услышала восклицание:

– Мадемуазель Уидон, какой сюрприз!

Это был граф Андре де Гренель, и она не могла сказать, что встреча с ним ее очень обрадовала.

– Доброе утро, – сухо ответила она.

– Вы рано поднялись, – заметил он, – но выглядите прекрасной, как сама весна! Вы мне позволите сказать, что ваш туалет восхитителен?

– Вы можете говорить что хотите, – холодно сказала она, – но, боюсь, у меня нет времени вас слушать. Я спешу домой.

– Навряд ли вы сможете идти быстрее, чем моя лошадь, – сказал он с дерзкой улыбкой.

На это нечего было ответить, и Гардения продолжала быстро идти вперед, не обращая внимания на то, что он не отстает от нее, и чувствуя, что его появление испортило ей все удовольствие от прогулки.

– Вы всегда встаете так рано? – поинтересовался граф.

– Это единственная возможность побыть одной, – многозначительно сказала она.

– Как вы неласковы со мной! – пожаловался он.

Она даже не взглянула в его сторону и продолжала идти, устремив взор перед собой. Через минуту он добавил:

– Единственное, чего я хочу, – это быть вашим другом.

– У меня нет ни малейшего желания увеличивать число своих друзей, – ответила она, в глубине души желая, чтобы это было правдой.

– Вас интересуют лишь милорд Харткорт и его юный кузен, – сказал Андре. – Но уверяю вас, они не смогут предложить вам больше, чем я, а не исключено, что предложат гораздо меньше. Ну пожалуйста, может быть, вы мне все-таки улыбнетесь, мадемуазель?

Решив, что он несет вздор, Гардения продолжала идти вперед. В то же время она не могла не признать, что, когда граф был трезв, ему нельзя было отказать в обаянии. Он был, несомненно, красив и, обладая гибкой грацией превосходного наездника, прекрасно смотрелся в седле.

Помолчав минуту, граф сказал:

– Сегодня вечером я буду у вашей тети и привезу вам подарок. Я уверен, он вам очень понравится. Он дивно подойдет к вашим серым глазам. Обещайте мне, что мы найдем какое-нибудь тихое место, где я мог бы вам его преподнести?

– Это очень мило с вашей стороны, – ответила Гардения, – но я уверена, что тетя не захочет, чтобы я принимала подарки у посторонних мужчин.

– Но я вовсе не посторонний! – воскликнул граф. – К тому же отчего бы ей возражать? Она сама принимает очень дорогие подарки и не делает из этого проблемы. Я слышал, что однажды вы сами появились в одном из них.

– Я? – изумилась Гардения. – Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Я говорю о том великолепном шиншилловом манто, в котором вы в первый раз отправились к месье Ворту, – ответил граф. – Это манто было подарено вашей тете, и я даже догадываюсь кем.

– В самом деле? – натянуто произнесла Гардения.

Она чувствовала, что разговор принимает опасный оборот. Какое право имел граф сплетничать о ее тете? Какое он имел право делать всякие двусмысленные намеки? В то же время она не могла не испытывать вполне понятного любопытства. Шиншилловое манто стоило не одну тысячу фунтов. Она отлично это понимала. И кто еще, кроме одного человека, мог потратить такую сумму на подарок ее тете? Она почувствовала, как краска заливает лицо, и, поскольку ей было непереносимо неприятно услышать из уст графа конкретное имя, она внезапно повернулась и стала быстро пробираться между столиками, зная, что он не сможет за ней последовать.

Она услышала, как он крикнул ей вслед:

– Мадемуазель Гардения, куда же вы? Подождите!

Завернув за угол маленького киоска, торговавшего газетами и табаком, она пустилась бежать, огибая деревья и выбирая тропинки, по которым не смогла бы проехать лошадь.

Она бежала быстро, не оглядываясь, и, когда спустя несколько минут наконец увидела перед собой Мабийон-Хаус, дыхание ее прерывалось и сердце выпрыгивало из груди.

Только когда она достигла подъездной аллеи, ведущей к дому, она оглянулась и убедилась, что графа уже не видно. Он испортил ей все утро своими сплетнями, намеками и больше всего тем, что имел наглость предположить, будто она готова принимать его подарки! С какой стати тете Лили при ее богатстве брать подарки от мужчин? Она хотела и в то же время боялась найти ответ на этот вопрос, приводящий ее в такое замешательство.

Входную дверь открыл ей лакей, который посмотрел на нее с изумлением, но не сказал ни слова. Гардения взбежала по ступенькам и поспешила в свою комнату. Неужели это единственное место, с грустью спросила она себя, где она могла бы чувствовать себя в безопасности?

Она увиделась с тетей только во время обеда, и, после того как Гардения извинилась за то, что не смогла накануне вечером поехать в театр, они отправились в экипаже на прогулку, заехали в несколько магазинов и к чаю вернулись домой.

Когда тетя отправилась отдохнуть к себе наверх, Гардения подумала, что ей лучше не оставаться внизу на случай, если появится барон. Конечно, навряд ли он приедет так рано, но лучше не рисковать. Она направилась в библиотеку, чтобы взять почитать какую-нибудь газету, приготовившись в случае необходимости, чтобы не встречаться с бароном в холле, выскользнуть через потайную дверь и по черной лестнице, по которой она поднималась в день своего приезда, пробраться к себе наверх.

Она находилась в комнате не более минуты, когда услышала, как у входа зазвонил колокольчик. Навряд ли это мог быть барон, но, взяв газету, она принялась искать потайную пружину, с помощью которой экономка открывала дверь, ведущую на черную лестницу. К своему ужасу, она обнаружила, что там, где она рассчитывала ее найти, ничего не было. Ей казалось, что она так хорошо запомнила это место. Она лихорадочно принялась снимать с полки книги одну за другой, как вдруг дверь библиотеки распахнулась, и она услышала, как мажордом сказал:

– Мне кажется, герр барон, что мадемуазель находится здесь.

Она быстро обернулась, лицо ее побелело, а глаза расширились от испуга. В комнату вошел барон, показавшийся ей еще более важным и суровым, чем обычно.

– А, вы здесь, Гардения, – сказал он. – Мажордому показалось, что он видел, как вы вошли сюда.

– Нам не о чем с вами говорить, – запальчиво ответила Гардения.

– Мое милое дитя, – сказал барон, разводя руками. – Позвольте мне извиниться. Боюсь, что вчера я напугал и расстроил вас. Это было очень глупо с моей стороны. Вы должны понять, что я смотрю на вас как на ребенка, только как на ребенка. Вы могли бы быть дочерью моего дорогого друга, герцогини. Когда я поцеловал вас, а я полагаю, что именно это вас рассердило, это был поцелуй отца или дядюшки, не более того, уверяю вас.

В то время Гардении показалось, что это был далеко не отеческий поцелуй, но теперь она сказала себе, что она слишком неопытна, чтобы судить об этом. Может быть, немецкие отцы и дяди действительно целуют своих детей в губы. Конечно, у англичан это не принято. Но, как она часто замечала, иностранцы во многом от них отличаются. Она слегка расслабилась. Глупо было держаться столь воинственно, когда барон готов извиняться с таким уничижением.

– Мы должны стать друзьями, Гардения, – говорил он, и она чувствовала, что он прилагает все усилия, чтобы его голос звучал мягко. – Мы оба любим одного человека, мы оба хотим, чтобы она была счастлива. Разве не так? Разумеется, я имею в виду вашу дорогую тетушку.

– О да, конечно, – согласилась Гардения.

– В таком случае мы не должны ссориться, – продолжал он. – Она привязана к вам. Она сама говорила мне, как она вас любит. В ее сердце вы заняли место ребенка, которого у нее никогда не было. Обо мне речь не идет, но все, чего я хочу, – это чтобы она была счастлива и покойна. Вы меня понимаете?

– Да, конечно, – снова сказала Гардения.

– Так вы меня прощаете? – спросил барон

– Я прощаю вас, – ответила Гардения.

Ей не оставалось ничего другого.

– Значит, с этим покончили, – решительно сказал барон. – А теперь, моя дорогая Гардения, присядьте на минутку, потому что я должен сообщить вам кое-что очень важное, поэтому я и приехал пораньше. Я не хотел, чтобы ваша тетя знала о нашем разговоре.

Гардения снова насторожилась.

– Почему? – спросила она.

– Сядьте, и я расскажу вам, – ответил барон.

Она послушалась и присела на краешек кресла, держась очень прямо и сложив руки на коленях. Хотя она и простила его, он нравился ей не больше, чем может нравиться болотная жаба.

«Я не доверяю ему», – подумала она.

Его глаза воровато бегали, и у нее было такое чувство, что всякий раз, когда приходили в движение его толстые губы, они изрекали ложь. Нужно быть очень осторожной.

– Я уже говорил вам, – начал он, – как ваша тетя любит вас. А вы сами как к ней относитесь?

– Разумеется, я люблю тетю Лили, – возмущенно ответила Гардения. – Она была так добра ко мне! К тому же она моя единственная родственница. Кроме нее, у меня никого нет.

– Это очень печально, – заметил барон. – Вам повезло, что у вас есть такая тетя, которая взяла вас в свой дом, сделала членом своей семьи и заботится лишь о вашем благе.

– Тетя очень добра, – пробормотала Гардения.

– Совершенно с вами согласен, – сказал барон. – Поэтому я и хочу, чтобы вы, в свою очередь, сделали кое-что для нее.

– Ну конечно же, – согласилась Гардения. – Что я могу сделать?

– Кое-что довольно трудное, но что доставит ей большую радость, – сказал барон. – Вы согласны?

– Разумеется, – ответила Гардения. – Тут даже не о чем спрашивать. Только почему тетя Лили не попросит меня об этом сама?

– В этом-то и дело, – сказал барон. – Ваша тетя ничего не должна знать о том, что я вам сейчас скажу. Это очень важно! Потому что, как только она узнает об этом, она тут же запретит вам что-либо предпринимать, ведь вы же знаете, как она бескорыстна и, как всегда, думает обо всех, только не о себе?

– Это верно, – согласилась Гардения.

– Так вот, дело в том, – продолжил барон, – что у вашей тети есть протеже, молодой человек, к которому она очень привязана, потому что его мать была ее лучшей подругой. Он сирота, и с тех пор, как умерли его родители, ваша тетя взяла на себя ответственность за его благополучие. Он англичанин и очень хотел служить на море. Ваша тетя все устроила, и сейчас он – офицер Британского военно-морского флота.

– Сколько ему лет? – спросила Гардения не потому, что ее это интересовало, а для того, чтобы что-нибудь сказать.

– Я думаю, семнадцать или восемнадцать, – неопределенно ответил барон. – Конечно, он всего лишь гардемарин, или как вы там называете самых младших офицеров флота.

– Совершенно верно, гардемарин, – подтвердила Гардения.

Барон вставил в глаз монокль.

– Ваша тетя беспокоится, – сказал барон, – так как она думает, что этот юноша, кстати, его зовут Дэвид, попал в беду.

– Почему она так решила? – спросила Гардения.

– Потому что она получила от него несколько писем – их тайно доставили его друзья, но беда в том, что они зашифрованы.

– Зашифрованы! – воскликнула Гардения.

– Мы так полагаем, – пояснил барон, – и, разумеется, ваша тетя не может их прочитать.

– Но я не понимаю, с чего бы ему пользоваться шифром, – сказала Гардения.

– Ваша тетя также в недоумении, – пожал плечами барон. – Поэтому она и полагает, что у Дэвида какие-то неприятности. Может быть, он даже попал в тюрьму. Может быть, он боится, что эти письма могут попасть в чужие руки.

– Все это кажется мне очень странным, – сказала Гардения.

– Именно это говорит и ваша тетя, – согласился барон. – Можете представить, как все это ее беспокоит! Она сама призналась мне, что не спит по ночам. Она находится в постоянной тревоге за Дэвида.

– А мне она ничего не говорила, – сказала Гардения.

– Я знаю, – ответил барон, покачав головой, – она не хотела беспокоить вас. Кроме того, она очень боится за Дэвида.

– Почему? – спросила Гардения.

Барон понизил голос:

– Разве вы не понимаете, что, если обо всем этом станет известно, это может ухудшить его положение? Если он действительно в тюрьме и ему запрещено переписываться, что очень вероятно, тогда неосторожными разговорами можно привлечь к нему внимание и накликать на него еще большую беду.

– Да, пожалуй, вы правы, – согласилась Гардения. – Но чем я могу быть полезна?

– Об этом я и хотел с вами поговорить, – ответил барон. – Мне кажется, что вы можете помочь вашей тете. Я полагаю, что, если вы сделаете то, что я вам скажу, вам удастся положить конец ее беспокойству.

– Конечно, я попытаюсь, – сказала Гардения.

– Обещаете, что ничего не скажете ей об этом? Она очень рассердится на меня, если узнает о нашем с вами разговоре. Но я больше не в состоянии спокойно смотреть на то, как она мучается.

– Я обещаю, – заверила его Гардения. – Но чем я могу помочь?

– Если вы сделаете в точности то, что я вам скажу, – ответил барон, – ваша тетя сможет узнать, что же написано в этих письмах.

– Но я не могу их расшифровать! – сказала Гардения. – Я не знакома ни с кем, у кого бы мог быть ключ к этому шифру.

– Напротив, у вас есть такой знакомый! Это лорд Харткорт! – почти торжествующе провозгласил барон.

– Вы хотите, чтобы я попросила его помочь расшифровать эти письма? – спросила Гардения.

Барон в ужасе воздел руки к небу.

– Нет, нет, тысячу раз нет! Как можете вы быть такой глупой и нечуткой? Разве вы не понимаете, что, если лорд Харткорт узнает о том, что Дэвид использует в письмах к вашей тете военно-морской шифр, это будет иметь катастрофические последствия. Он может даже направить рапорт капитану корабля, на котором служит Дэвид. Какое бы наказание ни нес Дэвид сейчас, это пустяк по сравнению с тем, что будет, если узнают, на какие крайности он пошел, чтобы установить связь с внешним миром.

– Да, теперь я начинаю понимать, – сказала Гардения.

История, рассказанная бароном, казалась ей вполне логичной.

– Все, что от вас требуется, – это заглянуть в книгу, в которой лорд Харткорт хранит военно-морской шифр.

– А откуда вы знаете, что она у него есть? – спросила Гардения.

Барон снисходительно улыбнулся:

– Дитя мое, всем известно, что в обязанности лорда Харткорта в его новой должности входит расшифровка всех телеграмм и писем, которые приходят в посольство.

– Понятно, – сказала Гардения. – Значит, если мы сможем добраться до этой книги, мы прочтем письма Дэвида?

– Совершенно верно, – ответил барон.

– Но как я смогу добраться до нее? – озадаченно спросила Гардения. – Надо полагать, он не возит ее с собой на вечеринки.

– Разумеется, она лежит в его квартире в посольстве, – ответил барон.

Ей казалось, что барон говорит вздор и что все его предложения бессмысленны.

– В этом и состоит основная трудность, – признал барон. – Потому я и прошу вас, ради вашей тети, отправиться на квартиру к лорду Харткорту.

Гардения вскочила с места.

– Безусловно, я этого не сделаю, – быстро сказала она. – Не представляю, как вы только могли предложить мне такое! Я знаю, что моя мама никогда бы не позволила мне отправиться одной на квартиру к мужчине, и я уверена, что тетя Лили также не одобрила бы это. Боюсь, что вынуждена ответить вам отказом!

Барон также поднялся.

– Мне очень жаль, – медленно произнес он. – Я думал, что вы привязаны к вашей тете. Мне казалось, что вы благодарны ей за все, что она сделала для вас с момента вашего приезда в Париж, когда вы, безутешная сирота, собирались поступить в услужение гувернанткой или компаньонкой. Но я ошибся. Молодые неблагодарны и заняты только собой. Мне казалось, что вы не такая, как все.

– Это нечестно! – горячо вскричала Гардения. – Вы знаете, что я бы с радостью помогла тете, если бы это было в моих силах! Вы знаете, что я ей очень благодарна за все. Но как я могу отправиться одна на квартиру к мужчине? И что подумает лорд Харткорт?

– Лорд Харткорт ничего не узнает, – ответил барон, – но давайте не будем больше об этом говорить. Вы правы, а я не прав. Я просто старый глупец, который не может спокойно видеть женские страдания, а я знаю, как глубоко страдает ваша тетя. Забудьте, не стоит больше упоминать об этом. Будем считать, что этого разговора не было.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю