Текст книги "Замок в ущелье"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Лорд Страткерн поставил ее на пол, продолжая бережно поддерживать.
– Когда мы приедем в мой замок, – сказал он, – тебе нужно будет сразу же забыть обо всем, что осталось позади, и никогда больше не вспоминать об этом.
В его голосе было что-то столь ласковое и успокаивающее, что Леона не находила в себе сил возразить, безвольно поддаваясь его очарованию. Она думала, что нужно все высказать ему, объяснить, что она знает про его жену, но слова эти не шли у нее с языка.
Он прошел вперед и раздвинул ветки вереска; выглянув, Леона заметила, что первые бледные лучи солнца, уже поднявшегося на востоке, прогнали последние оставшиеся ночные тени.
Все вокруг ослепительно сверкало в этом рассветном сиянии, и Леона, вдохнув чудесный утренний воздух, почувствовала, что у нее слегка закружилась голова от его чистоты и свежести.
Лорд Страткерн отпустил ветки, и они снова сомкнулись за его спиной, скрывая проход; обняв девушку за плечи, он повел ее к тому месту, где оставил свою лошадь. Они обогнули бугорок, но, не пройдя и нескольких шагов, внезапно разом остановились; Леона испуганно вскрикнула. Рядом с лошадью лорда Страткерна стояли пятеро мужчин, высоких, бородатых; все они были в кильтах с клетчатым рисунком Макарднов.
Девушка сразу поняла, что это люди герцога, которых тот послал на ее поиски.
Даже если никто и не заметил, как она поднималась на холм, подумала Леона, все равно герцог, конечно, догадался, что она могла укрыться только здесь, на землях Страткерна.
Подъехав к пирамиде, ее преследователи, конечно, сразу же увидели оседланную лошадь без всадника.
Лорд Страткерн сжал руку Леоны, словно желая подбодрить и успокоить ее, затем спросил:
– Что вам нужно?
– Его светлость приказал нам, милорд, найти леди и привести ее обратно в замок.
– Я отведу мисс Гренвилл к себе в замок, – ответил лорд Страткерн.
– У нас приказ, милорд.
Наступило тяжелое молчание; Леона понимала, что лорд Страткерн размышляет сейчас, каковы его шансы, если он вступит в схватку с пятью мужчинами, настроенными весьма решительно.
Прежде чем он успел что-либо сказать, сзади послышался какой-то звук, и Леона, оглянувшись, увидела еще одного человека, который появился с той стороны холма. Он вел в поводу одного из знаменитых пони Арднессов, на которых гости герцога обычно охотились в его угодьях. На лошади было дамское седло, и Леона поняла, что герцог был совершенно уверен в том, что его люди найдут ее и доставят обратно.
Она внезапно испугалась, что лорд Страткерн может броситься на них, не думая о последствиях, и быстро, не давая ему произнести ни слова, прошептала:
– Я должна… поехать с ними.
– Думаю, у нас нет выбора, – ответил он очень спокойно, – но мы поедем вместе.
Он увидел, как потеплели ее глаза, какое в них появилось облегчение. Когда к ним подвели лошадь, он поднял Леону на руки и усадил в седло.
– Постарайся не бояться, – сказал он, – я все время буду рядом.
Сердце девушки затрепетало от радости. Потом она вспомнила, что у него нет возможности по-настоящему защитить ее, поскольку он не может просить ее руки.
Конечно, он мог возражать против планов герцога, мог попытаться доказать ему, что нельзя принуждать ее делать что-либо против собственной воли; однако, с горечью подумала девушка, за герцогом все равно останется последнее слово. «Так или иначе, он все-таки в некотором роде мой опекун, – рассуждала Леона, – в то время как Торквил – чужой, посторонний человек, не имеющий на меня никаких прав».
И все же непонятно почему какой-то внутренний голос говорил ей, что она может ему доверять. Девушка не могла подавить в себе это чувство, и она не в силах была думать ни о чем другом; она все еще любила его. Чтобы он ни делал, что бы ни говорили о его прошлом, Леона не могла перестать любить его, и только это сейчас было важно.
Леона ехала впереди, ее лошадь вел за поводья лесничий герцога; лорд Страткерн на своей лошади следовал за ней, а пятеро воинов клана Макарднов замыкали шествие.
«Интересно, – подумала девушка, когда они начали спускаться по склону холма, приближаясь к замку, – смотрит ли сейчас его светлость в какое-либо из своих окон, торжествуя, что добился своего и вернул ее обратно, уверенный, что теперь уже она не сможет больше противиться ему?»
Спуск занял немало времени, хотя вчера ночью Леона очень быстро поднялась на вершину холма.
Даже пони, привыкший к горным тропинкам, скользил иногда на камнях, и Леона, хотя и ощущала себя чем-то вроде пленницы, захваченной в жарком бою и ставшей добычей неприятеля, все же радовалась, что лесничий крепко держит коня под уздцы, не давая ему упасть на крутом и опасном склоне.
Спустившись, наконец, в долину, они не поехали через сад, напрямик, как Леона бежала ночью, а выбрались на подъездную аллею, приблизившись по ней к огромным, окованным железом дверям парадного входа в замок. Они были открыты; мажордом уже стоял на пороге, поджидая их возвращения, а за ним толпились другие слуги.
Управляющий удивленно взглянул на лорда Страткерна, затем, не говоря ни слова, пошел впереди, ведя их через холл вверх по широкой, главной лестнице.
Теперь, когда они могли идти рядом, лорд Страткерн взял руку девушки в свою и крепко сжал ее.
Пальчики ее были очень холодные, и он почувствовал, как они дрожат.
– Все будет хорошо, родная, – проговорил он так тихо, что только она могла услышать его слова, – не бойся ничего. Ты знаешь, я с тобой, я никому не позволю тебя обидеть.
Леона хотела что-то ответить ему, но голос будто замер у нее в горле, а губы пересохли. Она вдруг представила себе, как странно, должно быть, выглядит в своем тонком розовом платье, которое, как когда-то говорила ее мама, делает ее похожей на едва распустившуюся розу, с волосами, свободной, светлой волной падающими на плечи, и глазами, такими большими и испуганными на ее бледном личике.
Управляющий поднялся на верхнюю площадку лестницы и распахнул дверь в приемную герцога.
– Мисс Гренвилл, ваша светлость, и лорд Страткерн!
Голос его прозвучал, как удар грома.
Герцог стоял у камина, и вид у него, как показалось Леоне, был еще более властный и величественный, чем раньше.
Достаточно было взглянуть на его лицо, чтобы понять, что он в ярости. Его густые, седые брови грозно нахмурились, между ними залегла тяжелая складка, а глаза сверкали, как раскаленные угли, тая в себе ненависть и угрозу.
Он посмотрел на Леону, затем медленно перевел взгляд на лорда Страткерна.
– Вас я не приглашал сюда, Страткерн, – проговорил герцог после минутной паузы.
– Вам должно быть прекрасно известно, что привело меня сюда, – ответил лорд.
– Мне ничего не известно! – заявил герцог. – И я уже сказал вам раньше: все, что происходит в моем графстве, на моей земле и в моем замке, – это мое дело, только мое, и вы не имеете никакого права совать сюда свой нос!
– Сейчас это также и мое дело, – спокойно, не повышая голоса, ответил Страткерн. – И, так как я собираюсь по-хорошему обсудить с вами это дело, ваша светлость, то, полагаю, нам не следует примешивать сюда наши прошлые разногласия и споры.
– В последний раз, когда мы говорили с вами, – произнес герцог, – я объяснил вам, что нам больше нечего сказать друг другу и что если вы и ваш клан посмеете встать на моем пути, я уничтожу вас, как пылинку, сотру в порошок и вы перестанете существовать. Я не вижу причин менять свое решение.
– Однако такие причины есть, ваша светлость, – мягко возразил лорд Страткерн. – Сейчас мы оба должны подумать о судьбе Леоны Гренвилл.
– Вас ее судьба не касается, и вам нечего о ней думать, – резко ответил герцог.
– Это не так, – произнес лорд Страткерн, – и поскольку, как я уже сказал вам, наша вражда не принесет нам сейчас никакой пользы, а только повредит Леоне, я хотел бы изложить вам мои соображения спокойно и мирно.
Он чуть помолчал, потом спросил, все так же не повышая голоса:
– Разрешите, я присяду?
– Нет! – почти прорычал герцог. – Вы явились сюда без моего разрешения. Я не приглашал вас, и если вы немедленно не покинете мой замок, я позову моих слуг, и они выставят вас отсюда силой!
Леона задрожала, с такой яростью герцог проговорил все это.
Лорд Страткерн, чувствуя ее волнение, отпустил ее руку и подошел поближе к герцогу.
– Я пытаюсь поговорить с вами спокойно, разумно обсудить положение и прийти к какому-то взаимоприемлемому соглашению, ваша светлость, – проговорил он. – Можете ли вы выслушать то, что я собираюсь сказать вам? Позвольте Леоне выразить свое мнение, объяснить вам свой взгляд на это дело, возможно, вы убедитесь, что то, что вы задумали немыслимо, совершенно невыполнимо!
– Как вы смеете бросать мне вызов, оспаривая мое решение?! – в бешенстве крикнул герцог.
Он свирепо взглянул на лорда Страткерна.
Мужчины стояли лицом к лицу с ненавистью, вызывающе глядя друг на друга. В этот момент Леона услышала у себя за спиной какой-то шорох.
Она подумала, что это, должно быть, вошел слуга, и оглянулась. Увидев того, кто к ней приближался, девушка отчаянно вскрикнула и инстинктивно протянула руку, как бы ища защиты у лорда Страткерна.
Но было слишком поздно!
Слабоумный сын герцога был уже рядом с ней; он подкрался так тихо, что никто не заметил его, пока он не оказался совсем близко от нее.
– Леона – красивая – Леона, – произнес он с безумной улыбкой.
Затем, не обращая внимания на ее отчаянные крики, подхватил ее на руки и понес прочь.
Лорд Страткерн и герцог кинулись к нему, но маркиз уже выбежал из комнаты.
Леона снова закричала, а он, крепко прижимая ее к себе, неуклюже, однако с невероятной скоростью мчался с нею по коридору. Пробежав мимо лестничной площадки, он устремился в переход, уводивший в соседнее крыло здания; он с такой силой сжимал девушку, что она едва могла дышать, только изредка слабо вскрикивая. Леона пыталась вырваться, но руки его были словно стальные крючья; он был нечеловечески, дьявольски силен в своем безумии.
Они были уже в самом конце коридора, когда Леона услышала сзади взволнованные голоса и топот бегущих ног. Маркиз распахнул дверь, ведущую в башню, и девушка успела заметить каменные ступени, уходящие вверх, но тут он стиснул ее еще сильнее, прижав лицом к своей куртке.
На лестнице он споткнулся, и Леона снова попыталась высвободиться из его рук, но тщетно.
Они достигли верхней площадки.
Здесь маркиз на мгновение остановился и сорвал со стены громадный палаш, висевший под щитом.
Герцог рассказывал девушке, когда показывал ей башню, что в древности часовые, наблюдавшие отсюда за передвижением противника, использовали это оружие.
Маркиз вынес Леону на крышу башни и захлопнул за собой дверь.
– Отпустите… меня! – исступленно закричала девушка, но тут же поняла, что так у нее ничего не получится, ведь она имеет дело с сумасшедшим, и криком тут не поможешь.
Она подняла глаза и посмотрела в лицо маркизу.
По тому, как блестели его маленькие глазки, как слюна текла по его отвисшим, мокрым губам, девушка поняла, что он охвачен припадком безумия, и действовать надо крайне осторожно.
– Поставьте меня, пожалуйста, на пол, Эуан, – мягко обратилась она к нему.
– Леона – моя! – прорычал он свирепо. – Моя – жена – нужна – мне!
– Ты делаешь мне больно, – сказала Леона, – это нехорошо.
Спокойный, ласковый тон ее голоса, кажется, подействовал на него.
– Красивая – Леона, – проговорил он. – Милая – красивая – Леона.
Но в глазах его по-прежнему сверкали безумные огоньки, и это пугало девушку.
– Пожалуйста, поставь меня, – умоляющим голосом произнесла она. – Я хочу привести в порядок мои волосы, чтобы быть еще красивее.
Маркиз был так огромен и обладал такой страшной силой, что свободно, без всякого напряжения, мог держать ее одной рукой, так что ей было не шевельнуться.
В другой руке он сжимал палаш.
Медленно, неохотно, он, наконец, опустил ее, и ноги девушки коснулись пола.
Сделав над собой неимоверное усилие, Леона заставила себя улыбнуться ему.
– Спасибо, – сказала она. – Ты очень добрый, Эуан.
– Добрый – для – Леоны, – произнес он, запинаясь. – Моя – жена – моя!
Она попыталась незаметно отодвинуться, опасаясь, что если сделает какое-нибудь резкое движение, он может схватить ее.
Пока он стоял так, пристально глядя на нее, и в глазах его затаенно сверкало что-то, чему Леона не осмеливалась дать названия, дверь на площадку за его спиной внезапно распахнулась.
На пороге стоял герцог.
– Немедленно подойди сюда, Эуан! – приказал он. – Ты меня слышишь? Иди сюда!
Маркиз повернул голову, и Леона с чувством облегчения подумала, что он послушается и подчинится приказанию. Но он шагнул вперед и, внезапно рванувшись, вонзил палаш в грудь своего отца!
Герцог даже не вскрикнул; рот его от удара нелепо приоткрылся, он повалился назад, и слышно было, как тело его покатилось вниз по винтовой лестнице.
Маркиз засмеялся безумным, идиотическим смехом и снова захлопнул дверь башни.
В первое мгновение Леона даже не поняла, что произошло, она не могла поверить, что видела все это своими глазами.
Ужасный палаш, пронзивший грудь герцога, кровь, которая стекала с лезвия, то, как старый герцог упал и покатился вниз по каменным ступеням, – все это было слишком невероятно, этого просто не могло быть на самом деле!
Прижав ладони к щекам, Леона, не отрываясь, смотрела на маркиза широко раскрытыми глазами, в которых застыл ужас, в то время как тот, подойдя к двери, задвинул громадный, тяжелый металлический засов, так чтобы уже никто не мог помешать им.
– Один – вместе – с красивой – Леоной, – проговорил он со счастливой, безумной улыбкой.
Теперь он смотрел на нее таким взглядом, который испугал ее гораздо больше, чем то выражение, которое она видела на его лице прежде.
Леона попыталась собраться с мыслями, но это было выше ее сил. Девушка взглянула на саблю и на кровь герцога, влажно блестевшую на конце лезвия, и ей показалось, что она сейчас лишится чувств.
– Брось эту саблю, Эуан… Брось ее!.. – попросила Леона. – Она плохая!.. Брось ее скорей!
Похоже было, что до него дошел смысл ее слов, потому что он повторил вслед за ней.
– Плохая – слишком – плохая – и – некрасивая – для – красивой – Леоны.
– Да, правильно, – подтвердила девушка. – Плохая! Некрасивая!
Казалось, он хотел сделать ей приятное; пройдя через площадку, он остановился у ее края и, перегнувшись через перила, смотрел на вымощенный камнями двор.
Леона осталась на месте; теперь она услышала голоса, долетавшие сюда снизу; один из них явно принадлежал доктору Бронсону.
– Спускайтесь, милорд! Я хочу поговорить с вами! – кричал доктор Бронсон. – Вам пора завтракать! Идите сюда, и мы позавтракаем вместе.
Маркиз стоял все так же, не шевелясь, глядя вниз, и Леона, немного осмелев, тоже подошла к парапету.
Далеко внизу, с высоты вздымавшейся в небо башни, она увидела маленькую фигуру доктора Бронсона и целую толпу слуг во главе с мажордомом.
Девушка надеялась, что увидит лорда Страткерна, но его там не было.
– Спускайтесь вниз, милорд! Вы же знаете, что поступаете плохо! Спускайтесь!
Доктор Бронсон снова и снова взывал к своему пациенту, пытаясь хоть как-то образумить его, и Леона, взглянув на маркиза, надеялась, что слова врача возымеют желаемое действие.
Она увидела, как толстые губы идиота искривила злобная и хитрая усмешка, и он, наклонившись еще ниже, метнул палаш, целясь прямо в доктора!
Тот успел отскочить, и лезвие просвистело у самого его уха, едва не задев его. Увидев, как врач испуганно метнулся в сторону, маркиз разразился диким, безумным хохотом.
– Мертв! Все – мертвы! – довольно проговорил он и повернулся к Леоне.
Она попыталась убежать, но он без труда поймал ее.
Теперь он снова крепко сжимал ее своими железными руками; она не могла ни шевельнуться, ни даже вздохнуть.
– Леона – красивая – Леона, – повторил он хрипло. – Моя! Моя!
Она поняла, что он хочет поцеловать ее своими толстыми, влажными губами, и в ужасе уткнулась лицом ему в плечо.
Однако она чувствовала, как он касается ее волос своим отвратительным, слюнявым ртом, и ей казалось, что сейчас она не выдержит, сердце ее разорвется от ужаса и омерзения, которые пронзали ее насквозь, точно остро отточенное лезвие палаша.
– Леона – прекрасная – Леона! – твердил маркиз со все возрастающим возбуждением, и девушка чувствовала, что руки его все крепче сжимаются вокруг нее, грозя раздавить.
Он прижался лицом к ее волосам, и его подбородок давил ей на голову со страшной силой, причиняя боль, поэтому Леона не выдержала и откинулась немного назад. В тот же миг она почувствовала, как губы идиота коснулись ее лба.
Девушка вскрикнула, и в этот момент за спиной ее раздался голос:
– Прекрати! Прекрати сейчас же! Оставь ее!
Голос прозвучал столь повелительно, что маркиз слегка ослабил свою хватку и обернулся к говорившему. Тут Леона увидела лорда Страткерна, который как раз перекинул ногу через каменный парапет.
Она поняла, что он, должно быть, поднялся по наружной стене башни. Он рисковал жизнью, и даже сейчас, когда он уже ступил на твердую площадку, ему угрожала смертельная опасность.
Лорд Страткерн начал медленно приближаться к ним, и Леона почувствовала, как снова напряглись мускулы маркиза. Девушка поняла, что он готов броситься на своего противника, возможно, он собирается сбросить его с башни так же, как он швырнул палаш.
– Будь осторожен! Пожалуйста, будь осторожен! – крикнула она.
Словно внезапно осознав опасность, лорд Страткерн выхватил кинжал, заткнутый за край его шерстяного клетчатого чулка, и, сжимая его в правой руке, двинулся к маркизу, направив острие прямо ему в грудь.
– Отпусти ее! – властно приказал он, и, к удивлению Леоны, маркиз подчинился.
Девушка почувствовала, как железная хватка его рук ослабела. Она заметила, что сумасшедший смотрит на острое, сверкающее лезвие кинжала с выражением нескрываемого ужаса.
– Не надо – больно, – проговорил маркиз внезапно изменившимся голосом, точно моля о пощаде. – Нет – больно – не хочу! – очень – больно! Уходи – от меня!
Не спуская кинжала, лорд Страткерн подходил к нему все ближе и ближе, пока, наконец, Леона, отчаянно рванувшись, не ухватилась за его свободную руку. В то же мгновение маркиз отступил еще немного назад, глядя, как загипнотизированный, на острое, блестящее лезвие кинжала, ослепительно сверкавшее на солнце.
Шаг за шагом он отступал все дальше.
Прежде чем лорд Страткерн сообразил, что происходит, и успел опустить кинжал, маркиз был уже у самого края площадки. Он откинулся назад как раз в том месте, где зубцы парапета были совсем низкими. Возможно, он поскользнулся, а может быть, его громадное, неуклюжее тело отклонилось слишком далеко и он потерял равновесие, но в следующую секунду Леона увидела, замерев от охватившего ее леденящего ужаса, как он покачнулся и полетел вниз.
Он взмахнул руками, раскинув их так, что какое-то мгновение казалось – он парит на фоне неба, как огромная хищная птица. Еще миг – и он исчез из виду.
Леона не в силах была ни крикнуть, ни вздохнуть… Вокруг нее словно внезапно сгустились сумерки… И наступила темнота.
* * *
Придя в сознание, Леона обнаружила, что руки, которые всегда давали ей такое чудесное чувство защищенности и покоя, несут ее куда-то. Сначала она ничего не могла вспомнить, бездумно наслаждаясь тем, что, наконец-то, она там, куда всегда стремилась душой. Затем, когда они спустились на последнюю ступеньку винтовой лестницы, девушка увидела стены уходящего вдаль коридора и услышала чьи-то голоса и шаги людей, бегущих вверх.
– Бренди! – произнес лорд Страткерн над ее головой, коротко отдавая кому-то приказание.
Бережно прижимая девушку к груди, он внес ее в комнату герцога и осторожно усадил на диванные подушки.
Он хотел отпустить ее, но Леона, дрожа, ухватилась за его руку.
– Все хорошо, любовь моя, – произнес он. – Не волнуйся, все уже позади.
Она пробормотала что-то невнятное, и он опустился на колени рядом с кушеткой, прижимая ее к себе, так чтобы она могла спрятать лицо у него на груди.
Свободной рукой он гладил ее по волосам.
– Успокойся, – ласково убеждал ее лорд Страткерн, – все прошло, теперь все будет хорошо!
Должно быть, слуги принесли бренди, как он приказал, потому что теперь он поднес рюмку к ее губам.
– Выпей, любовь моя, – попросил он.
Принимая от него рюмку, Леона вспомнила, как накануне вечером герцог точно так же пытался ее успокоить.
Резкий запах спиртного несколько привел ее в чувство, и Леона неуверенно спросила:
– А герцог? Он умер?
Должно быть, лорд Страткерн вопросительно посмотрел на мажордома, стоявшего рядом, потому что тот ответил:
– Боюсь, что да, милорд. Его светлость не только был ранен в грудь, но и пролетел довольно большое расстояние вниз, ударяясь о каменные ступени лестницы.
Леона постаралась подавить вздох облегчения.
Перед глазами ее все еще стояло лицо герцога с недоверчиво, удивленно приоткрытым ртом, когда его сын нанес ему смертельный удар. Леона думала, что после всех этих ужасов она никогда уже, наверное, не сможет жить обычной, нормальной жизнью, как другие люди.
Будто читая ее мысли, лорд Страткерн произнес, обращаясь к ней:
– Чувствуешь ли ты в себе силы отправиться ко мне в замок? Думаю, тебе не захочется тут дольше оставаться.
– П-пожалуйста, прошу тебя, забери меня отсюда! – умоляющим голосом попросила Леона.
Он отпустил ее и встал.
– Я возьму мисс Гренвилл с собой в замок Керн, – сказал он, обращаясь к мажордому. – Мы поедем напрямик, через вересковую пустошь, так будет быстрее. Уложите все ее вещи и пришлите в замок в экипаже.
– Будет сделано, милорд.
В голосе управляющего явно звучало почтительное уважение.
Лорд Страткерн снова наклонился к Леоне и, подхватив ее на руки, спустился по главной лестнице в холл.
Девушка прикрыла глаза, не только потому, что не хотела больше видеть стен замка Арднесс, но и потому, что боялась увидеть что-нибудь ужасное.
Вдруг там лежат тела мертвого герцога или его сына!
Не говоря ни слова, лорд Страткерн усадил ее на свою лошадь, которая оставалась у подъезда, а сам вскочил сзади, точно так же, как в тот день, когда они встретились впервые. Они тронулись, а мажордом и слуги молча стояли в дверях, глядя им вслед. Выехав с подъездной аллеи, лорд Страткерн повернул лошадь к холмам.
Только почувствовав, что тень замка Арднесс больше не накрывает их, заслоняя солнце, Леона подняла голову и взглянула на лорда Страткерна. Она увидела его твердый, точно высеченный из камня подбородок, и, как и прежде, ей показалось, что на губах его играет легкая улыбка.
Они медленно ехали вверх по крутому склону холма, и когда до вершины оставалось уже совсем немного, Леона спросила.
– Как вам удалось… влезть на башню?
– Я ведь сказал, что всегда и везде буду защищать тебя и заботиться о тебе, даже если для этого мне пришлось бы подняться в небо или спуститься в темные недра земли.
– Но вы могли разбиться.
– Однако я остался цел и невредим, так же, как и ты, любовь моя!
Они помолчали, а потом Леона произнесла совсем тихо:
– Сегодня утром я шла к вам в замок, чтобы вы одолжили мне немного денег, и я могла бы… вернуться домой.
– Вы действительно хотите этого?
– Я не знаю, что мне еще делать… У меня нет другого выхода!
– Думаю, мы могли бы обвенчаться сегодня вечером!
Он почувствовал, как тело девушки напряженно застыло в его объятиях, потом она проговорила почти шепотом:
– Герцог сказал мне, что у вас… есть жена!
С минуту лорд Страткерн ничего не отвечал, затем спросил:
– Вы поверили ему?
– Он сказал, что вы женаты на актрисе.
– Я думал, вы любите меня.
– Люблю! – воскликнула Леона, забыв о всякой сдержанности. – Я люблю вас, но…
Голос ее замер.
– Но вы с готовностью поверили, что я мог бы говорить вам все эти слова, что я обнимал бы вас и осыпал поцелуями, зная, что не имею на это никакого права?
Леона вздохнула, не в силах вымолвить ни слова.
Волна безмерного, немыслимого, небывалого счастья захлестнула ее, унося с собой всю горечь, всю боль и страдание, которые, словно лед, сковывали ее сердце.
– Так это неправда? – вымолвила, наконец, Леона, глядя ему прямо в глаза.
– Я думал, вы верите мне.
– Я хотела… Я очень хотела, но вы не просили меня стать вашей женой.
– Мне казалось, вы и так понимаете, что для нас обоих не существует ничего другого, что мы не можем жить друг без друга!
– Так значит все, что говорил мне герцог, было ложью!
– Да, это была ложь, моя дорогая, – ответил лорд Страткерн, – но как любой обман, она имела под собой кое-какие основания, так что при некоторых обстоятельствах полагаю, ее можно извинить.
– Я думала, это правда.
– Я все рассказал бы тебе, если бы только мне хоть на минутку могло прийти в голову, что давно забытое прошлое всплывет, чтобы потревожить и огорчить тебя.
Он остановился и заглянул ей в лицо.
– Ты очень расстроилась?
Глаза девушки умоляюще смотрели на него, как бы прося прощения за невольную слабость:
– Я подумала, что все, во что верила, разбито и уничтожено, – пробормотала она.
– На твоем месте я почувствовал бы то же самое, – заметил лорд Страткерн.
– Я хотела верить, что вы любите меня, – продолжала Леона, – но герцог говорил так уверенно, и тогда я подумала, что, может быть, вы не просили меня стать вашей женой именно потому, что не могли этого сделать.
– С той минуты, как я впервые увидел тебя, – ответил лорд Страткерн, – я понял, что ты создана для меня и что я всегда ждал тебя, ждал, что ты появишься в моей жизни. Я сказал бы тебе об этом в тот же вечер, наш первый вечер в замке, когда мы обедали вместе; уже тогда я хотел сказать тебе все, объяснить, что ты значишь для меня, но я боялся.
– Боялись? – удивленно переспросила Леона.
Он глубоко вздохнул.
Они уже поднялись на гребень, и он остановил свою лошадь около каменной пирамиды, окинув взглядом поросшие вереском склоны холмов, простиравшиеся до самого озера, золотистого в лучах солнца, и замок, возвышавшийся над ним.
– Еще юношей, когда я учился в Оксфорде, – тихим голосом начал свой рассказ лорд Страткерн, – я влюбился; но полюбил я не второсортную актрису, как сказал герцог, а певицу, у которой был прекрасный голос. Она была старше меня, но я верил, что она меня любит. По крайней мере, так она мне говорила, и я привез ее сюда, в замок.
Леона почувствовала острый, болезненный укол ревности, но ничего не сказала, во все глаза глядя на лорда Страткерна и ожидая продолжения рассказа.
– Я сказал моим родителям и всем родственникам и друзьям, что мы обручены, и мне казалось, что Изабель понравился мой дом и люди моего клана.
Он сжал губы, и Леоне почудилось, что в голосе его появились горькие нотки, когда он продолжал.
– Я был тогда очень молод и слишком доверчив. Оказалось, что, несмотря на все свои заверения в любви и на желание выйти за меня замуж, Изабель и дня не могла прожить без веселья и развлечений, которые были у нее в Англии. Она вовсе не собиралась навсегда похоронить себя в мрачном шотландском замке, не имея другого общества, кроме собственного мужа.
Леона сделала какое-то движение, но ничего не сказала. Она не могла найти нужных слов.
– Я отвез ее обратно, в тот мир, к которому она принадлежала, – продолжал лорд Страткерн. – Но я был слишком горд, чтобы признаться кому-нибудь, даже собственному отцу, в том, что помолвка разорвана.
Он посмотрел на Леону и улыбнулся.
– Теперь это кажется таким смешным и глупым, и надо же случиться такому, чтобы моя непомерная гордость причинила тебе боль, любовь моя!
– А почему герцог решил, что вы женаты? – спросила Леона.
– Думаю, что не только он один – многие люди так думали, – сказал лорд Страткерн. – Они считали, что мы с Изабель поженились на юге, в Англии, но она не хотела бросить сцену и переехать сюда, на север. Поскольку я никому не рассказал правды, то я и не пытался никогда опровергнуть никаких слухов – пусть себе думают, что я женат.
Он засмеялся.
– Наверное, я уже тогда предчувствовал, что это только мне на руку – никто не гонялся за мной, стараясь женить, как наверняка случилось бы, знай они, что я холостяк. Как бы там ни было, а я позволил сплетникам говорить и думать все, что им заблагорассудится. И вот теперь я наказан за это – ведь ты страдала только из-за моей непомерной гордыни и глупости.
– Я думала, что никогда уже больше… не увижу вас, – прошептала Леона.
– Неужели ты думаешь, что я позволил бы тебе так просто уйти от меня? – улыбнулся лорд Страткерн. – Сегодня утром я поехал с тобой в замок Арднесс, чтобы сказать герцогу, что я хочу жениться на тебе, а если он откажет, просить тебя бежать со мной.
– Ты знаешь, что я пошла бы за тобой куда угодно, – ответила Леона, и глаза ее сияли.
Потом добавила немного нерешительно:
– Если бы смогла! У меня такое чувство, что герцог нашел бы способ этому помешать.
– Теперь уж он этого никак не сможет сделать, – сказал лорд Страткерн. – Мы поженимся сегодня вечером, и никогда уже никто и ничто на свете не сможет разлучить нас!
– Ты действительно уверен, что я нужна тебе? – спросила Леона.
Он заглянул ей в глаза, и девушка вздрогнула, увидев в глубине его глаз тот огонь, который горел в его сердце. Губы его коснулись ее губ, и душа ее опять наполнилась тем же восторгом и непередаваемым ощущением чуда, которое она испытала, когда он впервые поцеловал ее в гроте.
