Текст книги "Замок в ущелье"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Глава седьмая

Леона едва сознавала, как какие-то люди двигаются по комнате; она медленно приходила в себя, словно пробиваясь сквозь мягкую, душную вату облаков.

Потом она с удивлением поняла, что находится в замке Керн.

Она в безопасности, ей ничто больше не угрожает, и она выходит замуж за лорда Страткерна!

Эта мысль вдруг вспыхнула в ней, и словно солнечный свет озарил все вокруг, а душа ее наполнилась счастьем. Открыв глаза, Леона увидела, что миссис Маккрей и служанки внесли в комнату ванну и поставили ее перед камином, в котором жарко пылал огонь. Леоне показалось, что уже сотни лет прошли с тех пор, как они сегодня приехали в замок.

Только когда лорд Страткерн снял ее с лошади, Леона вдруг почувствовала, до чего она устала. Прошлой ночью она почти не спала, с ужасом вспоминая все, что предшествовало ее бегству в пещеру за водопадом; потом – возвращение в замок Арднесс, больше похожее на страшный сон, и, наконец, все то, что она испытала, когда маркиз схватил ее и унес на площадку башни, – все это совершенно измучило ее, истощило силы. В то же время ее утомленный мозг не давал ей покоя: вновь и вновь приходили ей на ум тревожные вопросы – действительно ли все уже позади, может ли быть такое, что ей больше ничто не угрожает, что ей нечего больше бояться?

Словно чувствуя ее состояние, лорд Страткерн подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице, как в тот первый раз, когда он привез ее в замок.

– Тебе надо поспать, родная, – ласково сказал он. – Не нужно ни о чем вспоминать, не думай ни о чем, кроме того, что я люблю тебя!

Он внес ее в спальню, где миссис Маккрей и Мэгги засуетились, помогая ее раздеть. Леона заснула, едва успев коснуться головой подушки.

Теперь она поняла, что проспала весь день и, хотя она чувствовала себя отдохнувшей, ей жаль было, что она потеряла столько драгоценного времени – ведь все это время она могла бы быть с лордом Страткерном!

И тут Леона вспомнила!

Он сказал ей, что они поженятся сегодня вечером! От этой мысли девушка быстро села на постели.

– Проснулись, мисс? – спросила миссис Маккрей своим теплым, грудным голосом, который Леона так хорошо помнила. – Прибыли ваши платья; мы распаковали сундук. Мэгги и Джанет принесут их, когда вы примете ванну.

Мэгги вышла из комнаты, и миссис Маккрей подошла поближе к постели:

– Лорд хотел вам кое-что передать, мисс.

– Что же? – спросила Леона.

– Лорд сказал, что если вам не захочется венчаться в тех платьях, которые вы привезли из замка Арднесс, то я могу предложить вам посмотреть те свадебные платья, которые хранятся в замке.

– Свадебные платья? – воскликнула Леона.

– Ну да, мисс, – ответила миссис Маккрей. – Это традиции многих поколений Маккернов – платье, в котором венчалась жена вождя, должно сохраниться. Их набралось уже немало, и все они хранятся в особой комнате. В мои обязанности входит присматривать за ними, чтобы их не попортила моль.

С минуту Леона ничего не говорила.

Она только теперь поняла, как ей невыносимо было бы венчаться с лордом Страткерном в платье, которое оплатил герцог.

«Конечно, – решила девушка, – глупо было бы совсем отказываться от них и не надевать в других случаях, но свадебное платье – это совсем другое дело, это – нечто святое».

– Спасибо, миссис Маккрей, – сказала она, наконец. – Я с большим удовольствием посмотрю их, но как мог лорд догадаться, что я… как он мог узнать мои чувства? – договорила Леона почти шепотом.

Миссис Маккрей лукаво улыбнулась.

– Разве вы до сих пор не заметили, что наш лорд – ясновидящий?

– Это правда? – воскликнула девушка.

– Еще ребенком лорд знал, о чем думают другие люди, что они чувствуют. А иногда его озаряет видение, оно вспыхивает в нем, и тогда он может предсказать будущее.

– Мама рассказывала мне, что у многих шотландцев есть «третий глаз».

– Ох, да, – согласилась миссис Маккрей. – Вот уж верно, так верно. А теперь, мисс, не хотите ли, чтобы я принесла вам посмотреть платья?

– Это будет очень любезно с вашей стороны.

Позднее, уже одевшись в платье, которое, как она узнала, принадлежало бабушке лорда Страткерна, Леона подумала, что оно необыкновенно идет ей, как будто сшито специально для нее.

Несмотря на то что будущая леди Страткерн венчалась в 1785 году, можно было подумать, что платье ее было сшито совсем недавно, по современной моде; от нынешних оно отличалось только тем, что не имело кринолина. Юбка была достаточно пышной и падала до полу красивыми складками, а плотно прилегающий корсаж был отделан кружевами, чудесно сочетавшимися с изысканной фатой, очень старинной, которую миссис Маккрей держала почти благоговейно, словно святые дары.

Фата белой пеной спускалась по золотистым волосам девушки, а сверху на голову надели бриллиантовую диадему; бриллианты на ней были искусно вделаны в оправу в виде цветков чертополоха – эмблемы Шотландии; диадема хранилась в замке в течение многих столетий, и жена каждого вождя надевала ее в день своего бракосочетания.

Глядя в зеркало на свое нежное личико, светлые волосы и голубые глаза, Леона подумала, что вид у нее неземной, какой-то воздушный, будто она возникла из облачка или тумана, и она надеялась, что, увидев ее такой, лорд Страткерн снова подумает, что она напоминает дымку, поднимающуюся над озером.

В саду были срезаны белые розы для букета, и Леона вспомнила, как лорд Страткерн сказал, что она похожа на нераспустившуюся белую розу.

– О, Боже, Милостивый, Милосердный и Всемогущий! – взмолилась девушка. – Сделай, пожалуйста, так, чтобы я всегда казалась ему столь чистой и совершенной!

Леона чувствовала необыкновенное смущение, когда, выйдя из своей спальни, шла по коридору к той комнате, где он уже ожидал ее.

Она любила его. Любовь затопила все ее существо, она была столь сильной, столь бесконечной, что Леона с трудом могла поверить, что все это правда, ей ничего не приснилось и вот сейчас она станет его женой.

В то же время теперь, когда все страшное, что было с ними в последние дни, все опасности, которые грозили уничтожить их любовь, остались позади, Леона вдруг подумала, что, в сущности, они совсем мало знают друг о друге, и ощутила себя слишком юной и неопытной для такого человека, как ее будущий муж. Лорд Страткерн на девять лет старше ее, он аристократ из высшего круга и вождь клана, владелец громадных земельных угодий и предводитель воинов.

– Что если я наскучу ему, если он не найдет во мне того, что искал, чего ожидал? – спросила себя Леона, глядя в его лицо широко распахнутыми, тревожными глазами.

Молча, не говоря ни слова, он стоял и смотрел на нее, не отрываясь. Затем заговорил, и голос его дрогнул от волнения:

– У меня нет слов, любимая, чтобы сказать тебе, как ты прекрасна!

Леона тоже чувствовала, как по телу ее пробегает легкая дрожь, и она с трудом выговорила:

– Вы были так добры, что позволили мне… надеть платье вашей бабушки!

– Я уверен, что, если бы она сейчас увидела тебя, она гордилась и восхищалась бы тобой точно так же, как я!

– Вы и правда так думаете?

– У нас впереди еще долгие годы, когда я буду говорить тебе, как много ты значишь для меня и как сильно я люблю тебя! – ответил лорд Страткерн. – А сейчас, сердце мое, священник ждет нас и я не могу дождаться того момента, когда ты станешь моей женой!

Он предложил Леоне руку, и ее маленькая ручка скользнула, укрывшись в его ладони. Он повел ее к лестнице, и Леона поняла, где состоится венчание.

«Что может больше подходить для этой торжественной церемонии, – подумала она, – чем Зал вождя, где все дышит историей Маккернов, где члены клана собирались в самые важные минуты своей жизни, во времена побед или поражений, в радости и в горе?»

В молчании они поднялись по широким ступеням, и Леона чувствовала, что лорд Страткерн умышленно не хочет сейчас ни целовать, ни как-либо по-иному коснуться ее. Она знала, как сильно он желает этого, видела, как сияют его глаза, какой огонь горит в них, когда он смотрит на нее, и ощущала, что сердце его сейчас бьется так же неистово, как и ее. Но оба внутренне готовились совершить величайший обряд в своей жизни.

Двери в Зал вождя были распахнуты настежь, и Леона увидела, что воины клана рядами выстроились вдоль стен, поражая глаз красочным многоцветьем своих кильтов и спорранов.

Здесь не было женщин – одни мужчины.

Громадный, просторный зал был празднично убран цветущими ветвями вереска, большие, пышные букеты его были повсюду; они были даже заткнуты за щиты и перекрещенные копья, висевшие по стенам, обрамляли полотна старинных картин.

Вся комната стала единым символом Шотландии.

В дальнем конце зала в своих черных ризах уже ждал их священник, а за спиной его стояли большие вазы с огромными букетами белого вереска. Его было так много, что, без сомнения, все члены клана с утра должны были собирать его, тщательно, метр за метром, обходя склоны окрестных холмов.

Медленно, высоко подняв голову, лорд Страткерн повел Леону через весь зал, туда, где стоял священник, – седовласый старец с добрым лицом. Они остановились перед ним.

Священник открыл свою книгу, и служба началась.

Леона чувствовала, что простые слова, которые он произносит и которые навеки должны были соединить ее с человеком, которого она любила, никогда не изгладятся из ее памяти, останутся в ее сердце до конца жизни. Все ее существо радостно откликалось на них, моля о том, чтобы она могла дать своему мужу счастье и подарить ему сыновей, столь же прекрасных, крепких и мужественных, как он сам.

Они преклонили колени, и священник соединил их руки. Леона ощутила, как сильно пальцы лорда Страткерна стиснули ее руку, и поняла, что на всю жизнь у нее есть теперь надежная опора и защита.

Кольцо заблестело на ее пальце, и после того, как священник произнес свое благословение, они поднялись, и лорд Страткерн нежно и самозабвенно поцеловал ее.

Он поцеловал ее так, словно отдавал ей самого себя, и Леона почувствовала, что в этот миг она дарит ему не только свои губы, но свое сердце и душу.

Торжествующе загудели трубы волынок, и вслед за музыкантом новобрачные среди приветственных возгласов и поздравлений воинов клана прошли через зал и вниз по лестнице, в гостиную с видом на озеро.

Слуги прикрыли за ними двери, и они остались вдвоем.

– Жена моя! – воскликнул лорд Страткерн.

Два этих коротких слова, казалось, выражали его любовь гораздо полнее, чем все, что могло быть сказано.

– Мы обвенчались! Я на самом деле твоя жена! – прошептала Леона.

В голосе ее были и облегчение, и восторг; после всего, через что ей пришлось пройти, после всех этих страшных испытаний она до последней минуты не могла поверить своему счастью; она так боялась, что вдруг, в самый последний момент, случится еще что-нибудь ужасное, что помешает ему стать ее мужем. Один раз она уже чуть не потеряла его, когда герцог сказал, что лорд Страткерн женат; ему грозила гибель, когда он взбирался на башню, чтобы спасти ее. Леона в ужасе закрыла глаза, представив себе, что могло бы произойти, если бы маркиз не испугался остро отточенного стального лезвия кинжала.

Но все это было уже позади.

Теперь перед ними открывалось прекрасное будущее, и можно было думать о нем, мечтать и строить планы.

Лорд Страткерн подвел ее к окну, и Леона увидела, как солнце в ликующем, великолепном блеске своих лучей опускается в золотистую воду озера, увидела его сказочно прекрасные, волшебные отсветы на склонах холмов.

– Все это – твое королевство, любовь моя! – сказал лорд Страткерн. – Ты всегда будешь в нем королевой, так же как в моем сердце!

– Ты должен помогать мне, ты должен говорить мне, как мне лучше поступить, какой ты хочешь меня видеть, – тихо ответила Леона.

– Ты – само совершенство! – воскликнул лорд Страткерн. – Но смогу ли я быть достойным тебя?

Леона поняла, что в глубине его души все еще не заживала рана, нанесенная Изабель, когда она, затосковав по югу, не захотела принять ту жизнь, которой жил он.

В это мгновение Леоне открылась та простая истина, что ей следует постоянно и бережно переубеждать его, вернуть ему веру в себя и заставить поверить в нее, в то, что она всегда будет с ним и что с ней у него нет основания для таких опасений.

Девушка подняла к нему лицо.

– Все, чего я прошу от жизни, – сказала она тихо, – это чтобы она позволила мне всегда быть рядом с тобой. И неважно, где мы будем жить, – в замке или в какой-нибудь маленькой, скромной хижине, притулившейся у склона холма. Главное – чтобы мы были вместе, чтобы души наши были открыты друг для друга так, как открыта сейчас для тебя моя душа!

Леона увидела, как засияли его глаза, как по всему его лицу словно разлился радостный свет.

Он привлек ее ближе и стал целовать до тех пор, пока у нее не перехватило дыхание, и она не помнила уже ни о чем на свете, кроме того, что она принадлежит ему, а он – ей.

Появившийся в дверях дворецкий сообщил, что обед готов, и они прошли в обеденный зал с темно-красными портьерами на окнах, которые так любила Леона.

Слуги вносили все новые блюда, и, надо прямо сказать, повар на этот раз превзошел самого себя; тут был даже покрытый глазурью свадебный торт.

– Ведь какой же свадебный обед может обойтись без торта? – с улыбкой заметил лорд Страткерн.

Они так много хотели сказать друг другу, но были минуты, когда глаза их встречались и не нужно уже было никаких слов. Сердце говорило с сердцем, душа с душой; во всем мире оставались только они – Мужчина и Женщина – осиянные чудным, пленительным ореолом счастья!

Когда слуги уже убрали со стола, а лорд Страткерн свободно откинулся на высокую спинку своего стула с бокалом портвейна в руке, Леона спросила:

– Я понимаю, что об этом не очень приятно говорить, и я не думаю, что мы будем еще к этому возвращаться, и все же мне хотелось бы знать – почему сын герцога родился именно таким.

Лорд Страткерн немного помолчал, прежде чем ответить:

– Конечно, существует, вероятно, медицинское объяснение, наверное, это так. Но в Шотландии – и это я знаю точно – все верят, что все плохое, что случается с человеком в этой жизни, – результат проклятия!

– Проклятия?! – воскликнула девушка.

– Я не хотел говорить тебе об этом раньше, – ответил лорд Страткерн, – потому что боялся, что это расстроит тебя, но все герцоги из рода Арднессов прокляты вот уже в течение двухсот лет!

– Но почему? – спросила Леона. – И кем?

Лорд Страткерн отпил вино из своего бокала.

– Когда-то несколько человек из графства Росс поставили свой корабль на якорь в бухте Арднессов. Море было слишком бурным, и они не могли плыть дальше. Они попросили у вождя разрешения пройти по суше через его земли в свое графство и вернуться за своим судном, когда ветер утихнет и шторм прекратится.

Леона слушала, затаив дыхание, глядя на него широко открытыми глазами, и лорд Страткерн продолжал свой рассказ.

– Разрешение было получено, и моряки сошли на берег; плавание их было удачным, и они несли с собой много ценных товаров.

– А сколько их было? – спросила Леона.

– Человек пятнадцать-двадцать, – ответил лорд Страткерн. – Уже стемнело, когда они подошли к ущелью.

Леона представила себе, каким мрачным и зловещим должно было показаться им ущелье, наверное, таким же, каким оно казалось ей, но вслух ничего не сказала. Лорд Страткерн продолжал:

– Вождь клана и его воины были людьми алчными и завистливыми. Они устроили засаду и, когда моряки прошли уже далеко в глубь ущелья, они напали на них!

– Это подло! – воскликнула Леона.

– Это противоречит всем законам гостеприимства и чести, – согласился лорд Страткерн. – Затем, ограбив их и забрав всю добычу, Макардны закопали их тела у дороги, а сами вернулись в свой замок.

– Их всех убили? – спросила девушка, – И никого не осталось, чтобы рассказать о случившемся?

Лорд Страткерн покачал головой:

– Никого, – ответил он. – Их жены, возлюбленные и вождь клана напрасно ждали из возвращения.

– А что сталось с кораблем? – спросила Леона.

– Макардны забрали его себе, объяснив это тем, что он слишком долго простоял в их бухте и никто не вернулся за ним.

– Но ведь это значит, что они украли его!

– Именно так, – подтвердил лорд Страткерн.

– А как же в конце концов узнали, что произошло на самом деле?

– Прошло пять лет, – стал рассказывать лорд Страткерн, – и вот однажды бард Россов, человек, имевший «третий глаз», сказал людям своего клана, что он постоянно слышит голоса пропавших моряков, которые взывают о мщении.

– И они поверили ему?

– Поверили, потому что он не просто сказал им, что эти воины были убиты, но и со всеми подробностями описал то место, где зарыты их тела и где они смогут их найти.

Леона перевела дыхание.

– И они нашли их? – спросила она почти шепотом.

– Однажды ночью Россы под предводительством барда тайно проникли в ущелье Арднов. Как он и предсказывал, они нашли там скелеты убитых товарищей.

– Какой ужас! – воскликнула Леона. – И за это Макардны были прокляты?

– Не весь клан, – поправил ее лорд Страткерн, – а только вождь, потому что он всегда отвечает за все, что происходит на его землях, и за всех, кто находится у него в подчинении и под его покровительством. Раз он может распоряжаться жизнью и смертью своих людей, он должен нести ответственность и за их действия, но в этом случае он вел себя так же преступно, как и они!

Голос его зазвенел, и он закончил:

– Думаю, он заслужил ту кару, которая пала на его голову.

– А как его прокляли? – спросила Леона.

– Бард, стоя в ущелье и глядя в сторону замка, воззвал к небесам, призывая их в свидетели того, что мирные, никому не причинившие вреда люди, пришедшие как друзья, были жестоко и предательски убиты.

Лорд Страткерн помолчал.

– Должно быть, он выглядел в этот момент очень внушительно – барды ведь обычно бывают людьми очень высокого роста, с длинными, седыми волосами, развевающимися на ветру, и звучным, раскатистым голосом.

Леона так и видела перед глазами ту картину, которую он нарисовал.

– Итак, – продолжал лорд Страткерн, – бард проклял вождя Макарднов на вечные времена, и проклятие его было справедливым возмездием за преступление, которое тот совершил.

– Какое же это проклятие? – снова спросила девушка.

Она почувствовала, как по телу ее пробежала дрожь, – Леона уже смутно догадывалась, что за кара обрушилась на весь род Макарднов.

– Бард предсказал тогда – и с тех пор не было случая, чтобы пророчество его не сбылось, – что каждый из вождей Макарднов будет поражен и примет смерть от предательской руки.

– И так оно и случилось? – спросила Леона.

– Последний герцог был убит на дуэли в Париже любовником своей жены. Предпоследнего убил его собственный слуга, которого он поймал на воровстве.

– А те, которые были до него?

Лорд Страткерн махнул рукой.

– Я не помню точно, что случилось с каждым из них, но ни разу не было так, чтобы пророчество не исполнилось, и все они погибли от руки предателя.

– Так вот какова тайна дикого ущелья! – воскликнула Леона. – Еще когда я в первый раз проезжала через него, оно показалось мне невероятно темным, мрачным и зловещим.

– Это проклятие угрожало и тебе, любовь моя, – сказал лорд Страткерн, – и этого я не смогу никогда ни забыть, ни простить! – Он протянул к ней руку через стол, и Леона вложила в нее свои пальчики. – Зато могу уверить тебя, – улыбнулся он, – что, насколько мне известно, на том вожде клана, который стал сегодня счастливейшим человеком на земле, не лежит никаких проклятий!

– Теперь-то я понимаю, что ты никогда не смог бы повести себя вероломно, обмануть меня.

– И все-таки ты подозревала, что я это сделал.

– Прости меня! – умоляющим голосом попросила Леона. – Пожалуйста, прости меня!

Он поднес ее руку к губам и поцеловал ее сначала в мягкую ладошку, а потом стал нежно целовать пальчики один за другим.

– Нам нечего прощать друг другу, и нам никогда не придется обижаться друг на друга и прощать что-либо. Ведь мы не два разных человека, а один – с одной душой и с одним сердцем!

В глазах его, когда он произносил последние слова, вспыхнул огонь. Затем, сделав над собой усилие, он сказал Леоне:

– У тебя сегодня был очень длинный и трудный день, любовь моя. Тебе надо отдохнуть. То, что мы пережили с тобой сегодня, все эти тяжелые события не только подрывают здоровье и силы, но и нервную систему.

Он встал из-за стола и подал руку Леоне.

– Я приду пожелать тебе спокойной ночи, – произнес он своим глубоким, мягким голосом. – Перед нами еще целая жизнь, и всегда я буду говорить тебе, как ты прекрасна и как бесконечно я люблю тебя!

Леоне показалось, что он убеждает в этом больше себя, чем ее, но, послушная его желанию, она прошла в свою спальню и обнаружила, что миссис Маккрей уже поджидает ее.

– О миледи, никогда еще не было на свете невесты прекраснее и милее, чем вы, – воскликнула экономка со слезами на глазах.

– Благодарю вас, миссис Маккрей.

– Мы всегда мечтали об этом для лорда. Вы принесли ему счастье. И теперь он уже не будет больше так одинок, как это было с того дня, когда его матушка скончалась.

– Я постараюсь сделать все, чтобы он был счастлив, – сказала девушка, – и чтобы вы были счастливы тоже.

Миссис Маккрей вытерла слезы.

– Завтра вечером в Зале вождя соберутся все члены клана. Они будут танцевать и поздравлять вас, переломят лепешку над вашими головами, чтобы вы жили всегда в мире и благоденствии, и принесут вам свои подарки.

– Подарки? – переспросила, заинтересовавшись, Леона.

– Ну да, подарки, которые они давно уже приготовили специально к этому дню.

– А какие подарки?

– Резьба по оленьему рогу и кости, перья тетерева и глухаря для лорда.

Миссис Маккрей улыбнулась.

– А для вас, миледи, ручное кружево и чудесные вязаные вещи; женщины нашего клана большие искусницы и мастерицы в этом деле!

– Это звучит восхитительно! – обрадовалась Леона.

– Ну и еще молочно-белый речной жемчуг, – продолжала перечислять экономка, – и лиловые аметисты, добытые из недр окрестных гор.

– Какая прелесть! Скорей бы получить все эти изумительные подарки! Хоть бы поскорее настал завтрашний день!

Казалось, миссис Маккрей хотелось еще много чего рассказать, однако, вспомнив данные ей указания, она прервала себя:

– Лорд сказал, что сейчас вы должны отдыхать, а Мэгги приготовит вам теплое питье, чтобы вам лучше спалось.

– Я уверена, что буду спать, как сурок.

Леона полностью отдала себя заботам миссис Маккрей, которая помогла ей раздеться, надела пеньюар, который прислали ей из Эдинбурга вместе с новыми платьями, и, причесавшись, легла в постель.

Миссис Маккрей зажгла огонь в камине, поставила принесенное Мэгги теплое питье на столик около кровати и задула свечи.

Она присела.

– Благослови вас Господь, ваша светлость. С вами в наш замок придут счастье и удача, я уверена в этом! – произнесла экономка, и чувствовалось, что она говорит искренне, от всей души.

Она вышла из комнаты со слезами на глазах.

Леона откинулась на подушки; языки пламени озаряли спальню, наполняя ее мерцающим светом, не оставляя нигде темных, пугающих теней.

Дверь отворилась, и вошел лорд Страткерн.

Он уже снял свой праздничный костюм и переоделся в халат; глядя, как он идет к ней через комнату, Леона подумала, что вид у него властный и внушительный, и все же она чувствовала, что ей никогда не придется его бояться. Он улыбнулся Леоне и, присев на край ее постели, взял ее руку в свои. Они смотрели друг на друга молча, с улыбкой; глаза Леоны казались огромными на ее маленьком личике, от волос исходило теплое золотистое сияние.

– Мы так быстро обвенчались с тобой, любовь моя, – заговорил, наконец, лорд Страткерн, – так как мне хотелось иметь полное право заботиться о тебе; к тому же, тебе неприлично было бы оставаться со мной вдвоем в замке, не стань ты моей женой.

– Но ведь я уже оставалась здесь раньше.

Ей трудно было сосредоточиться на том, что он говорит; прикосновения его рук наполнили ее таким восторгом и блаженством, каких она никогда не знала раньше, и она страстно, мучительно желала, желала так, как ничего и никогда в жизни, ощутить его губы на своих губах.

– Как только я увидел тебя, я сразу понял, что ты не похожа ни на одну из тех женщин, которых я встречал до сих пор, – сказал он, – и сердце, как безумное, рвалось у меня из груди, когда ты была рядом.

Он улыбнулся.

– Но тогда ты еще была посторонней девушкой, мы были едва знакомы, а потому мне удавалось вести себя порядочно и достойно, теперь же мне гораздо труднее сдерживать себя!

Леона ждала, что он скажет еще, и лорд Страткерн продолжал:

– Но так как я люблю тебя больше самой жизни и поклялся вечно служить тебе, защищать тебя и заботиться о тебе в счастье и радости, горести и болезни, то сегодня ночью я хочу оставить тебя, чтобы ты могла хорошо отдохнуть.

Он перевел дыхание, хотя это больше напоминало глубокий вздох, и продолжал:

– Я уже сказал тебе, что у нас впереди еще много-много лет, и все эти годы я буду говорить тебе о своей любви.

Они помолчали, и, наконец, Леона нерешительно вымолвила:

– Н-но сегодня же день нашей свадьбы.

– День, который я никогда не забуду, – ответил лорд Страткерн. – Мы будем праздновать его каждый год до нашей золотой свадьбы.

Снова наступило молчание; Леона чувствовала, как пальцы его сжали ее руку так, что ей стало больно. Когда он заговорил, голос его звучал немного хрипло:

– Когда я впервые увидел тебя, я подумал, что никогда еще не встречал такой прелестной девушки. Когда ты, одетая в свадебное платье, вошла в мою комнату, мне показалось, что очаровательнее быть уже невозможно и нет на свете девушки, равной тебе, но вот сейчас, в эту минуту, у меня нет слов, чтобы выразить, как ты прекрасна, любовь моя!

В голосе его звучала такая страсть, что Леона вся затрепетала.

Она чувствовала, что нужна ему, чувствовала, что он с трудом сдерживается, чтобы не коснуться ее, не поцеловать.

Внезапно он отпустил ее руку и резко встал.

– Я хочу пожелать тебе спокойной ночи, Леона, – произнес он. – Если я понадоблюсь тебе, если тебе вдруг станет страшно или что-нибудь потревожит, знай, что я рядом, в соседней комнате. Ты только позови меня – и я сразу услышу и приду!

Только сейчас Леона заметила, что в комнате есть еще одна дверь, кроме той, которая выходила в коридор. Она была утомлена, когда приехала сегодня утром, а потом, когда проснулась, голова ее была так занята мыслями о свадьбе, что она даже не поняла, где находится. Это была уже не та шотландская опочивальня, в которой она провела свою первую ночь в замке Керн. Теперь она была уже в другой спальне, гораздо более просторной и роскошной, чем та, с массивным резным камином, который выглядел очень внушительно. Полог над кроватью и занавеси на окнах были здесь из нежно-розового бархата, а на покрывале были вышиты гербы рода Страткернов.

Леона поняла, что по традиции это была спальня жены вождя, и она занимала ее по праву.

На мгновение ей показалось, что в этой комнате, где все дышало историей, в воздухе стоит тонкий и таинственный аромат любви, самозабвенной нежности и веры.

Лорд Страткерн на миг задержался, глядя на языки пламени в камине. Потом медленно направился к двери в соседнюю спальню.

Он уже почти дошел до нее, когда Леона срывающимся голосом позвала его.

– Торквил!

Он остановился, вопросительно глядя на нее.

– Ты знаешь, я тебе хочу тебе что-то сказать.

Лорд Страткерн снова подошел к постели, приближаясь, как показалось Леоне, как будто даже с неохотой, точно боялся самого себя и не уверен был в твердости принятого решения.

Леона откинулась на подушки, ее длинные золотистые волосы рассыпались по их тонкому, белому кружеву; глаза ее, поднятые к нему, казались очень синими в отсветах огня.

– Что такое, Леона?

– Есть кое-что… Я хотела бы кое о чем попросить тебя.

Он подошел чуть ближе, но продолжал стоять над ней все так же напряженно выпрямившись. Он выглядел сейчас важно и внушительно, однако Леона нисколько не испугалась.

Какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что он испытывает сейчас то же, что и она.

– Ты не мог бы подойти еще чуть поближе?

Лорд Страткерн наклонился к ней, и Леона, протянув к нему руки, тихонько прошептала:

– А ты не хочешь поцеловать меня на ночь?

Какую-то секунду он еще колебался, но руки Леоны уже обвились вокруг его шеи, притягивая, увлекая его вниз, к ней, все ближе и ближе, пока губы его, наконец, не коснулись ее губ.

Она чувствовала, как он старается укротить свою страсть, держать себя в руках, но поздно… Словно бурный, стремительный поток, прорвав плотину, смел все преграды!

Он целовал ее страстно, безумно, исступленно, целовал ее губы, глаза и щеки, покрывал поцелуями ее теплую, нежную шею, пока ее не пронизала дрожь восторга и она не затрепетала от страстных, внезапно вспыхнувших в ней и неведомых ей доселе чувств.

– Я люблю тебя… Боже Милосердный, как я люблю тебя! – бормотал он между поцелуями.

Он целовал ее снова и снова, поцелуи его, казалось, проникали ей в самое сердце, рождая в нем ответную страсть и желание.

– Я люблю тебя! Любимый мой! Люблю!

– Любовь моя! Радость моя! Жена моя!

Это был крик торжества, крик победителя, крик завоевателя и бойца, который выиграл сражение, одержал долгожданную победу и теперь празднует свой триумф!

Пламя, пылавшее так ярко, потихоньку стало гаснуть, переходя в тихий, ласковый шепот любви, пока в мире не осталось, наконец, ничего, кроме этого нежного шепота да мелодии ветра, воспевающего над озером вечную славу Шотландии.