Текст книги "Тайная любовь"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

7

Гретна проснулась и первое, что увидела, – заглядывающую в дверь спальни Марию.

– Ты слишком заспалась, дорогая! Я не хотела будить тебя, – извинилась она. – Но у нас ленч в двенадцать часов. Если ты сейчас не встанешь, то опоздаешь, чего нельзя делать, если у нас в гостях принц.

Гретна в растерянности взглянула на часы на каминной полке. Она зажмурилась, потом открыла глаза, чтобы окончательно проснуться. Однако уже был почти полдень. Гретна не стала объяснять, что всю ночь пролежала без сна, снова и снова возвращаясь к словам маркиза.

– Простите, Мария, – извинилась она. – Я сейчас же встану.

– Ты должна надеть самое лучшее платье, – улыбнулась Мария. – Сегодня нас посетит один из твоих старых друзей.

Она вышла из комнаты до того, как Гретна успела что-либо спросить. Старый друг? Она задумалась, кто бы это мог быть, ибо в Лондоне никого не знала, кроме маркиза. А насчет него была уверена, что он никогда не переступит порог этого дома, пока здесь живет Мария. Гретна снова почувствовала, что на нее нахлынули чувства прошлой ночи. Теперь, зная, кто ее друг, он больше не станет искать ее, не пожелает ухаживать за ней. На минуту девушка прижала руки к глазам, но не потому что ее ослепил солнечный свет, а чтобы сдержать слезы, избавиться от воспоминаний…

Сборы заняли больше времени, чем она ожидала. Новое платье, которое ей купила Мария, требовало подгонки, и горничная ушивала его прямо на Гретне. Потом горничная вычесала остатки пудры из ее волос и подняла их вверх, уложив локонами, спадающими на спину. Эта прическа заставила Гретну ощущать себя почти королевой, когда она спускалась по лестнице в салон.

Услышав из-за двери голоса, Гретна поняла, что опоздала, и почувствовала себя глупо, входя в комнату, где на нее будут смотреть незнакомые люди. Но обвинять, кроме себя самой, было некого, поэтому она двинулась вперед с легким румянцем на щеках, который появился от смущения. Она увидела нескольких дам, сидящих с джентльменами, очень элегантными в своих фраках и обтягивающих белых бриджах. Они разговаривали, попивая из бокалов вино. На мгновение Гретна в нерешительности застыла в дверях, потом ее увидела Мария.

– А! Вот и ты, дорогая, – произнесла она. – Я как раз думала, что могло задержать тебя. Позволь представить тебя моим друзьям.

Мария взяла Гретну за руку и подвела к каждой даме по очереди: Гретна скромно кланялась, замечая по благосклонному кивку головы, что ее приняли. Теперь наступила очередь джентльменов, и, пока они галантно кланялись, Гретну не оставляла мысль, что за старый друг должен прибыть сюда, как вдруг дворецкий объявил имя нового гостя:

– Сэр Гарри Кэррингтон.

Гретна не успела удивиться, а Мария уже бросилась навстречу мужчине, протянув руку.

– Сэр Гарри, я так рада вас видеть, – поприветствовала она молодого кавалера, которого Гретна в последний раз видела в Стейд-Холле. – Здесь есть кое-кто, о ком мы говорили прошлой ночью и встрече с кем вы так радовались, мой дорогой друг. Мисс Гретна Хайден.

Сэр Гарри поклонился и горячо выпалил:

– В самом деле, я так хотел продолжить наше знакомство, что попросил госпожу Фитцгерберт пригласить меня сегодня сюда.

– Откуда вы знаете, кто я? – спросила Гретна.

Его, казалось, удивил вопрос.

– Я видел вас прошлой ночью в Карлтон-Хаусе. Вы думали, я не узнаю вас?

– Боюсь, моя маска оказалась не так хороша, как я надеялась, – немного печально ответила Гретна, вспоминая, что и маркиза ей не удалось обмануть.

– Я попытался поговорить с вами, – сказал сэр Гарри, – но вы исчезли в толпе, и я не смог найти вас. Но я видел, что вы приехали с госпожой Фитцгерберт, рассказал ей, как сильно хочу найти вас, и она была так любезна, что пригласила меня сюда.

– Все звучит так просто, – улыбнулась Гретна, потом шепотом добавила: – Вы рассказали госпоже Фитцгерберт, где мы познакомились?

– Нет, – ответил сэр Гарри. – В Карлтон-Хаусе было так шумно, что трудно было что-либо расслышать. Я просто сказал, что видел вас раньше и очень хочу увидеть еще раз.

– Умоляю, ничего не говорите о Стейд-Холле, – попросила она. – Я позже объясню почему.

Шанс что-либо объяснить сэру Гарри появился у нее действительно намного позже. Принц не любил торопиться за едой, и из-за стола все вышли только через три часа. Потом Мария пожелала поехать в парк, и, хотя сэр Гарри составил им компанию, поговорить наедине не было возможности.

Только когда они вернулись домой и все гости стали прощаться, Мария оставила их в салоне, пока разговаривала с кем-то, кому потребовалась ее помощь. Как только за ней закрылась дверь, Гретна робко заговорила:

– Вы, должно быть, думаете, что странно с моей стороны просить вас не упоминать, где мы впервые встретились, сэр Гарри. Но… но… маркиз… не друг госпоже Фитцгерберт.

Сэру Гарри стало немного не по себе от этого заявления, и Гретна сразу поняла, что ему хорошо известно отношение маркиза к Марии.

– Я ничего не стану говорить, чтобы не ставить вас в неловкое положение, – пообещал он.

– Мария не будет задавать вопросы, – продолжила Гретна. – И я думаю, вы не поверили, что сопровождавшая меня миссис Мерривезер действительно моя тетя.

– Я не глупец, – ответил сэр Гарри. – Я знал, что это обман с самого начала, когда она так сказала. Вы слишком красивы, чтобы вас каким-то образом можно было связать с фермой – грязным, мрачным местом, как мне всегда казалось.

Гретна рассмеялась, он подхватил ее смех. Они оба смеялись – двое молодых людей, объединенных общим приключением.

– Когда я увижу вас снова? – спросил взволнованно сэр Гарри.

– Вы знаете, где я живу, – скромно ответила Гретна.

– Значит, вы позволите мне навестить вас?

– Я всегда буду рада… видеть… старых друзей, – подтвердила Гретна.

Уже произнеся это, она подумала, что и правда рада видеть сэра Гарри. Он молодой и привлекательный, и ничто не мешает их отношениям. Они могли смеяться над одними и теми же вещами. С ним очень легко говорить, и он никогда не вызывал у нее страха, как маркиз.

– Я никогда не прощу Стейду, что он выставил меня в тот вечер, – сказал сэр Гарри. – Даю слово, что думал о вас с тех пор и, когда увидел вас прошлой ночью, с трудом поверил в свою удачу.

– Я все еще не понимаю, как вам удалось узнать меня.

– Я не мог забыть вас, и это правда, – поклялся сэр Гарри.

Не было сомнений в его искренности. Гретна протянула ему руку, он поцеловал ее.

– Я приеду завтра, – сказал он, – если мы не встретимся сегодня ночью, но, думаю, мы встретимся.

– Сегодня ночью? – спросила Гретна.

– Да, – подтвердил он. – Госпожа Фитцгерберт сказала, что у нее состоится обед, а потом вы отправитесь на прием к герцогине Девонширской.

– Правда? – спросила Гретна. – Я не знала.

– Если там будут танцы – а так обычно и бывает в доме Девонширов, – вы потанцуете со мной? – спросил сэр Гарри.

Гретна уже собиралась ответить ему, когда вошла Мария. Она удивилась, увидев, что сэр Гарри все еще здесь, и он сразу же попрощался и ушел.

Мария прикоснулась рукой к щеке Гретны.

– Значит, у тебя новая победа, – произнесла она. – Он очаровательный мальчик.

– Но только мальчик, – ответила Гретна.

– Ну, я уверена, он всем говорит милые вещи, особенно тебе, – улыбнулась Мария.

Она села в кресло, открыла инкрустированную коробочку с рукоделием.

– Как прекрасно посвятить несколько минут себе. Я так мало в эти дни занималась вышивкой. Было бы приятно, моя дорогая, если бы ты почитала мне. Мы можем выбрать книгу, которая придется по душе нам обеим.

– Но я не знаю, достаточно ли хорошо читаю.

– Уверена, ты прекрасно читаешь, – успокоила ее Мария. – У тебя нежный голосок, как у твоей мамы. Я всегда думала, что одна из самых привлекательных вещей у твоей матери – это голос.

– Если так, – ответила Гретна, – то мой отец говорил, что у вас голос как у соловья, который полакомился медом.

– Какой замечательный комплимент, – воскликнула Мария. – Тем более от твоего отца, который всегда говорил только правду. Я бесконечно восхищалась им, ты знаешь, когда он болел и не жаловался. Думаю, он слишком любил твою маму и не хотел расстраивать ее.

– Они были счастливы вместе, правда? – дрожащим голосом спросила Гретна. – Они жили очень тихой жизнью, без денег, с несколькими друзьями, однако, думаю, они бы ни за что не променяли свою жизнь на другую.

– Они самые счастливые люди, которых я когда-либо знала, – заверила ее Мария. – Ни деньги, ни друзья не имеют значения, если двое людей любят друг друга и могут быть вместе.

В ее голосе при последних словах прозвучала такая печаль, что Гретна подошла к ней и опустилась рядом с ней на колени.

– Должно быть, вам очень трудно, – прошептала она.

– Да, потому что мы не можем всегда быть вместе, – ответила Мария. – А когда мы вместе, то вокруг всегда есть другие люди. Самые драгоценные моменты – когда мы наедине, но их так мало.

Она опустила голову, а когда подняла, то Гретне показалось, что ее глаза – как две фиалки, на которых дрожат капли росы.

– Не лучше ли уехать и забыть его? – почти шепотом спросила Гретна.

На лице ее подруги появилась такая боль, что никаких слов не понадобилось. Мария недоверчиво взглянула на Гретну, потом произнесла:

– О нет! Ты не понимаешь. Я люблю его, и он любит меня. Это все, что имеет значение. Все страдания меркнут перед этим, любые неудобства, обиды. Все это мелочи по сравнению с силой нашей любви.

Мария внезапно прижалась к ней и поцеловала в щеку.

– Так замечательно, что ты здесь со мной, – нежно произнесла она. – И теперь, дорогая, найди книгу и почитай мне, потому что, если мы будем болтать, я никогда не только не закончу мою работу, но даже и не начну ее.

Мария взяла свое шитье, а Гретна отправилась перебирать книги, стоящие на столике.

– Это последний роман мисс Барни? – спросила она. – Я бы хотела почитать его.

– Тогда начинай, – согласилась Мария. – Мне нравятся рассказы мисс Барни, и сэр Джошуа Рейнолдс говорил мне, что всю ночь читал «Эвелину». Гретна села в уголке дивана.

– «Сесилия, или Воспоминания о наследнице», Фанни Барни, – прочитала она.

Она не успела прочитать дальше, так как открылась дверь и дворецкий объявил:

– Мадам, пришел джентльмен и желает встретиться с вами наедине, если это удобно. Он говорит, что дело очень важное.

– И как его имя? – спросила Мария.

– Маркиз Стейд, мадам.

Гретна вздохнула и уронила книгу, которая с грохотом упала на пол. На мгновение наступила тишина, потом Мария официальным тоном приказала:

– Пусть войдет.

– Нет, Мария! Нет! – воскликнула Гретна, но Мария взмахом руки остановила ее.

– Я должна встретиться с ним, – сказала она. – Ничего не случится, если я послушаю то, что он хочет сказать.

Они молча сели, хотя Гретна не могла унять стук сердца, и дворецкий объявил:

– Маркиз Стейд!

Он вошел в комнату, еще более суровый и величественный, чем обычно, как показалось Гретне. Она обнаружила, что ей трудно смотреть на него, трудно встать на ноги, которые вдруг стали ватными, и слегка присела в реверансе. Маркиз сначала поклонился Марии, потом ей.

– Надеюсь, вы простите мое вторжение, мадам, – произнес он, голос его звучал резко, с ледяной холодностью, от которой Гретна задрожала.

Приветствуя дам, маркиз прошел вперед и теперь стоял возле Марии, почти лицом к лицу.

– Что я могу сделать для вас, милорд? – неторопливо спросила Мария своим нежным, мелодичным голосом, словно ее совсем не рассердило внезапное вторжение.

– Мадам, я пришел пригласить мою юную кузину мисс Гретну Хайден переехать в дом моей бабушки, вдовствующей маркизы Стейд, которая будет рада принять ее так долго, пока она пожелает остаться в Лондоне.

Гретна удивленно вскрикнула. Мария не обратила внимания.

– Это очень мило со стороны вашей бабушки, – тихо произнесла она. – Но Гретна приехала ко мне, и я рада ее обществу.

– Я верю этому, мадам, – полным сарказма голосом заметил маркиз. – Но если вы простите мою самонадеянность, думаю, интересы моей кузины будут лучше соблюдены, если она станет жить с теми, с кем ее связывают родственные связи.

– Но это, конечно, должна решать сама Гретна, – ответила Мария. – Я уже сказала, что это ее дом, пока она того желает. Если она решит переехать к маркизе, я, конечно, с неохотой, но отпущу ее, потому что уважаю ее желания.

– Но я не хочу уезжать, – горячо воскликнула Гретна.

Мария, которая села после приветствия маркиза, вскочила на ноги. Повернувшись к нему спиной, она взяла лицо Гретны в свои руки, повернула к себе и посмотрела в глаза.

– Ты должна делать то, что лучше для тебя, – нежно сказала Мария. – Каким бы ни был твой выбор, я пойму его.

Она поцеловала Гретну в лоб, потом, повернувшись к маркизу, сказала:

– Я оставлю вас, милорд, обсудить это с Гретной. На карту поставлены ее интересы. Вы понимаете, что я не хочу влиять на ее решение.

Гретне показалось, что на лице Стейда появилось выражение удивления, словно он не ожидал от Марии подобного. Он пересек комнату, чтобы открыть ей дверь. Мария вышла, платье из нежно-голубого атласа колыхалось в такт ее шагам. Гретна стояла, сцепив пальцы. Маркиз закрыл дверь и вернулся к камину.

– Для вас было бы лучше сейчас же упаковать вещи, – сказал он.

Гретна глубоко вздохнула.

– Вы, правда, верите, что я поеду с вами? – спросила она.

– Конечно, – ответил он. – Для вас неправильно оставаться здесь.

– Неправильно! – повторила Гретна. – Странно слышать это от вас, милорд. Думаю, вы получили неверное представление о том, какое гостеприимство мне оказали, когда я впервые приехала в Лондон.

– Надеюсь, тот эпизод забыт, – ответил маркиз, – это было неудачно, очень неудачно, но вызвано только вашим глупым поведением, которое вы продемонстрировали в нашу первую встречу. Теперь, когда известна правда, вам не стоит оставаться в этом доме.

– В доме, где я очень счастлива, куда меня пригласил друг, которого я знаю всю свою жизнь, который был другом не только мне, но и моим родителям, – возразила Гретна.

– Я не отвергаю всего, что было в прошлом, – сказал маркиз. – На самом деле я не знаю, почему мы должны спорить. Моя бабушка пригласила вас остановиться в ее доме в Ричмонде.

– И откуда появился этот неожиданный интерес ко мне? – спросила Гретна. – В следующем году мне будет восемнадцать, и сейчас в первый раз за всю мою жизнь кто-то из моих родственников – в частности, ваша бабушка – пригласил меня под свою крышу. Откуда такой интерес? И как она вообще узнала о моем существовании?

– Она узнала, потому что я сегодня ездил к ней в Ричмонд и рассказал ей о нашей встрече и о том, где вы сейчас живете, – объяснил маркиз. – Она сразу же настояла, чтобы я передал вам ее приглашение погостить у нее так долго, как вам будет угодно.

– Тогда, возможно, вы будете… так… добры и передадите вашей бабушке… что я признательна ей, – ответила Гретна, – и поблагодарите за доброту, но это приглашение запоздало. Скажите ей, я надеюсь, что мы встретимся с ней, пока я в Лондоне, но я останусь с госпожой Фитцгерберт.

Гретна начала немного нерешительно, но закончила уже уверенно, глядя маркизу прямо в глаза. Она увидела, как его губы сжались, подбородок выдвинулся вперед, и поняла, что он разозлился, хотя ответил довольно спокойно:

– Боюсь, я должен настоять, чтобы вы поехали со мной.

Гретна приподняла брови от удивления.

– Настоять? – переспросила она. – На каких основаниях?

– Я ваш кузен.

– Очень дальний, – возразила девушка.

– Тем не менее кровный родственник и к тому же старше вас. Я не хотел говорить, но я не считаю, что обстановка этого дома подходит для молодой девушки.

– Что бы вы ни говорили, для меня это не имеет значения, – сказала она, чувствуя, как в ней закипает злость.

Ее бесило спокойствие, с которым говорил маркиз, его приказной тон, словно она рабыня или слуга, которая должна выполнять его требования.

– Ваша семья отвергла мою мать, потому что она вышла замуж за человека, которого любила. Она умерла в страшной бедности. Меня выдворили из дома, и я уехала в никуда, но ни один из моих богатых и знатных родственников, которые внезапно появились из… ниоткуда, не побеспокоился обо мне, как и о моей матери… У меня есть друзья, которые остались со мной в горе. Только… им я позволю диктовать, что мне делать, а что нет.

Она говорила страстно, но казалось, ее слова мало подействовали на маркиза. Он все так же холодно смотрел на нее, потом неожиданно, когда она меньше всего этого ожидала, улыбнулся и протянул руку.

– Мы опять спорим, – сказал маркиз. – Не будьте глупой, Гретна. Позвольте мне отвезти вас к бабушке.

Немного раньше ему бы удалось обмануть ее, но теперь она слишком рассердилась.

– Я остаюсь с госпожой Фитцгерберт, – заявила девушка.

Маркиз секунду колебался, потом произнес:

– Я не хочу спорить, Гретна. Поедемте к моей бабушке и поговорим об этом в другой раз.

– Я не собираюсь уезжать отсюда, – ответила Гретна. – Я счастлива, очень счастлива, и Мария была добра ко мне больше, чем кто-либо может себе представить. Она дала мне все – дом, красивую одежду, даже это платье. Можете вы себе представить, как будет неблагодарно с моей стороны, если я уеду, посчитав чье-то приглашение более заманчивым?

– Я не сомневаюсь в доброте госпожи Фитцгерберт к вам, – ответил маркиз. – Любые деньги, которые были потрачены ею на вас, будут возмещены.

– Кем? – быстро спросила Гретна.

– Я верну их ей, – ответил маркиз.

– Вы думаете, она примет ваши деньги? – не поверила Гретна. – Или что я позволю вам оплатить мои наряды? Милорд, вы слишком много на себя берете. Кроме того, у меня только ваше слово, что вы – мой кузен, и, раз уж мы заговорили об этом, где гарантии, что вы отвезете меня к своей бабушке, а не в маленький дом в Челси?

– Вы ведете себя по-детски смешно, – сердито заметил Стейд.

– А вы слишком властно и… оскорбительно, – бросила Гретна.

Они стояли, глядя друг на друга, и маркиз произнес, с трудом сдерживаясь:

– Это глупо. Вы знаете не хуже меня, что приглашение моей бабушки настоящее. Она хотела написать вам, но я так торопился, а у нее руки сведены ревматизмом, поэтому я не стал ждать, пока она напишет. Если вы настаиваете, я вернусь в Ричмонд и возьму письмо для вас.

– В этом нет необходимости, – возразила Гретна. – Как я вам уже сказала, я не собираюсь уезжать отсюда и переезжать к вашей бабушке или куда-либо еще.

– Я не хотел говорить этого, – почти сквозь зубы процедил маркиз, – но вы вынуждаете меня. Это не место для невинной девушки. Если вы останетесь здесь с любовницей принца, то это окажет плохое влияние на ваш характер.

Он говорил медленно, его слова звучали убедительнее, чем если бы он произносил их с яростью.

– Вы не имеете… права говорить… такие вещи, – тихо ответила девушка.

– Но, к сожалению, это правда.

Гретна отвернулась к окну и сказала:

– Предположим, принц на самом деле женился на госпоже Фитцгерберт. Тогда вы не устыдитесь… своих слов?

– Он не женат на ней, – тихо ответил Стейд.

– Как вы можете быть уверены? Вы сами сказали, что до сегодняшнего дня никогда не встречались с ней. Я живу в этом доме. Я вижу, как он относится к ней. Я ничего не знаю… о подобных вещах, но думаю, что не такие отношения характерны для мужчины и женщины, которых не связывает ничего… кроме страсти.

Гретна почти прошептала последние слова и увидела, что маркиз внимательно слушает ее, нахмурив брови, словно пытаясь проследить за ходом ее мыслей. Потом он ответил:

– Вы говорите очень убежденно, Гретна. Я бы даже поверил вам, если бы не одна вещь.

– Какая? – спросила Гретна.

– Принц сам отрицает этот брак, – сказал маркиз.

– Я не верю этому, – возразила девушка. – Когда он заявлял подобное?

Стейд в ответ вытащил из нагрудного кармана письмо.

– Я обещал никому это не показывать, – продолжил он. – Но собираюсь нарушить слово, потому что не вижу другой возможности забрать вас отсюда. Это письмо написано принцем Чарльзу Фоксу. Уверен, вы слышали о нем. Великий политик, человек, которому принц всецело доверяет, по моему мнению, и с которым дружит.

– Думаю, я встречала его прошлым вечером, – предположила Гретна.

– Он был там, – подтвердил маркиз. – И если кто-то может знать правду в таком вопросе, как женитьба принца, то это мистер Фокс.

Он повертел письмо в руках, потом открыл его.

– Чарльз Фокс написал принцу в декабре прошлого года, когда по Лондону поползли первые дикие слухи о его женитьбе на госпоже Фитцгерберт. Он говорил, что женитьба на католичке помешает ему претендовать на корону. Он даже сказал, что если это так, то все равно не может считаться законным браком.

Маркиз замолчал, посмотрел на письмо и протянул его Гретне.

– Вот ответ принца, – объяснил он, – своему самому близкому другу, человеку, которому он полностью доверяет.

Гретна взяла письмо дрожащими руками и прочитала:

Мой дорогой Чарльз!

Ваше письмо, которое я получил прошлой ночью, доставило мне больше удовольствия, чем я смог бы передать словами. Оно явилось дополнительным доказательством (которых, уверяю вас, я и не желал), что честные отношения и привязанность для меня не только желание, но и то, что я заслужил всей своей жизнью. Успокойтесь, мой дорогой друг. Поверьте мне, мир скоро убедится, что это не только не так, но даже не было и почвы для подобных слухов, которые в последнее время распространились. Я не видел ничего подобного со времен изгнания из Рая… Верьте мне всегда, мой дорогой Чарльз.

Любящий вас Г. Р.

Карлтон-Хаус.

Воскресенье, утро, 2 часа. 11 декабря 1785 г.

Когда Гретна закончила читать, ей показалось, что ее ударили. Сердце замерло, а губы пересохли.

Она сложила письмо и вернула его маркизу. Потом повернулась к окну, спиной к маркизу. Стейд сухо произнес:

– Мой экипаж ждет. Через какое время вы будете готовы?

Гретна закрыла глаза. Ее горло словно сжали тиски.

– Я не поеду с вами, – просто сказала она. – Я остаюсь здесь, с Марией. Я нужна ей.

Глаза маркиза встретились с ее глазами. Она увидела в них злость и то, что показалось ей отчаянием. Прежде чем Гретна успела сдержаться, слова сорвались с губ.

– Уходите! – крикнула она. – Вы… вы портите… пачкаете… все. Я была… счастлива, и сейчас вы все… осквернили. Я ненавижу… да, ненавижу вас!

Стейд поклонился. Это был насмешливый поклон, который требовал такого же реверанса в ответ.

– Думаю, – медленно произнес он, – что вам подойдет та жизнь, которую вы выбрали.

Гретна встретила его взгляд. В его глазах она увидела огонь, который отразился в ее собственных. Она, не отрываясь, смотрела, как он проходит по комнате к двери, как выходит и закрывает ее за собой. Только услышав, как он спускается по лестнице, Гретна поняла, что он ушел навсегда. Она стояла вся дрожа под впечатлением потрясшего ее оскорбления и тут внезапно поняла, что любит его – любит всем сердцем, – но было уже слишком поздно!