Текст книги "Волнующее приключение"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Все это Заза раньше видела на картинках в учебниках географии и истории, и вот теперь эти картины словно бы оживали перед ее взором.
По дороге было множество коротких остановок, во время которых вагон заполнился до отказа. Профессор успел еще раз сбегать в станционный буфет и принести принцессе выпить чего-нибудь освежающего. Ей хотелось откровенно объясниться с учителем, сказать ему, что у нее с собой достаточная сумма денег и что она вернет все то что он успел потратить на нее. Но завести разговор на эту тему сейчас уже не представлялось возможным, потому что в их купе появились соседи.
Девушка с беспокойством размышляла:» Я должна быть очень осторожна со своими деньгами, ведь если их у меня украдут, то мне негде будет достать еще «. Ей подумалось, что никто из пассажиров поезда не везет с собой наличные в большом количестве. Разумеется, у каждого при себе дорожные чеки.
Как ей хотелось посоветоваться с профессором о том, как лучше распорядиться своими деньгами, но в присутствии попутчиков это было бы слишком опасно.
На подъезде к предместьям Парижа трое из их попутчиков вдруг покинули купе. Остался только один, который мирно похрапывал в уголке.
Заза решилась поговорить с профессором о насущных делах. Спящий пассажир вряд ли мог их подслушать.
Она приблизила губы к самому уху профессора и тихонько спросила:
– Скажите, учитель, что мы собираемся делать, когда прибудем в Париж?
– Вчера я успел послать телеграмму своим друзьям с сообщением, что мы прибываем сегодня. Они закажут нам номера в отеле, и там же мы встретимся с ними, только не в самом отеле, а в ближайшем кафе на улице Сен-Оноре, где они постоянно собираются.
– А зачем они собираются в кафе? – удивилась Заза.
– Обменяться идеями, поспорить, обсудить дальнейшие планы, – ответил профессор. – Мы организовали общество и назвали его» Восставшие сердца «.
–» Восставшие сердца «? Как это замечательно звучит. А почему вы выбрали такое название?
– Потому что мы говорим от чистого сердца, мы прислушиваемся к его порывам и действуем по велению сердца, – с гордостью произнес профессор.
– А позволят ли мне ваши друзья присоединиться к вам?
– – Конечно! Они примут в ряды общества любого человека, которого я порекомендую. Я пользуюсь в этой среде большим авторитетом, – с гордостью произнес месье Дюмон. – Но не забудьте, принцесса, что они будут считать вас моей племянницей.
– Разумеется, я не забуду. А могу я называть вас, дядюшка Франсуа?
– Я буду только польщен этим, – заявил профессор. В его усталых стариковских глазах вновь вспыхнул огонек.
– Мы боремся и, я уверен, обретем свободу. И не только для мужчин, но и для женщин. Наконец-то я смогу поделиться с вами, мадемуазель, самыми сокровенными своими мыслями.
Тут он, возбужденный до предела, погрузился в пространные рассуждения, и Заза внимала ему, затаив дыхание.
Принцесса так до конца и не верила, что это не сон и она не проснется сейчас в своей комнате во дворце и что после настойчивого стука в дверь к ней не явится простуженная графиня с обычными нотациями.
Сельские пейзажи за окном вагона сменились городскими. Профессор поднялся и спешно начал собирать разбросанные по купе газеты.
– Мы уже совсем близко от цели, – сказал он. – Вряд ли кто-то из моих друзей будет встречать нас на вокзале, но я уверен, что в нашем любимом кафе они все ждут меня с нетерпением.
Он достал саквояж и стал запихивать в него газеты.
Там же на полке, вместе с профессорским чемоданом и саквояжем Заза лежал и его футляр со скрипкой.
И тут внезапно послышался жуткий грохот, скрежет металла, вагон вздрогнул и резко остановился, а профессор свалился на пол, и весь багаж рухнул на него. У девушки вырвался испуганный крик.
Сила инерции чуть не сбросила ее с сиденья, но все же ей удалось избежать падения. Из-под чемоданов, саквояжей и коробок доносились стоны профессора.
Когда вагон перестало трясти, Заза решилась встать и начала поспешно освобождать профессора от свалившегося на него багажа.
– С вами все в порядке? Вы не ранены? – взволнованно спросила она.
Водрузив упавшие вещи на сиденье, она помогла старому учителю подняться. Но тот мгновенно вскрикнул от боли.
– Что с вами, профессор? – ахнула Заза.
– Моя лодыжка! Я, наверное, вывихнул ее, когда упал, – простонал профессор.
– Может быть, у вас перелом?
– Нет-нет. Нога цела, но боль страшная. Помогите мне сесть.
Пожилой попутчик, проснувшийся из-за аварии, пробормотал сердито по-немецки:
– Это позор! Такие резкие торможения надо запретить. Вот типичный пример некомпетентности и безалаберности французов, которые даже не могут содержать свои железные дороги в порядке.
Заза и профессор не обратили на его ворчание внимания.
За окнами вагона и в самом поезде царила настоящая паника. Истошно вопила какая-то женщина, мужчины переругивались на платформе громкими разъяренными голосами, шипел испускаемый паровозом пар.
Заза со всей осторожностью усадила профессора и тщательно уложила его пострадавшую ногу на противоположное сиденье. Она терялась в догадках, как ей поступить. Вероятно, надо было снять с него сапог, но при этом она могла причинить ему еще более страшную боль.
После падения сюртук его выглядел весьма неприглядно, а с раздавленным цилиндром уже надо было распрощаться.
Как все хорошо начиналось, и никто не мог предвидеть такого нелепого несчастного случая.
Заза не обращала внимания на испорченный цилиндр и испачканный сюртук. Ее тревожило состояние пожилого учителя. Он был пугающе бледен и, казалось, не мог произнести ни слова.
– Вам плохо? – пролепетала она. Из его уст вырвался едва внятный шепот. Он прижал руку к сердцу.
– Загляните в мой нагрудный карман… Там должен быть пузырек… Если вы сможете накапать мне оттуда несколько капель, я буду в порядке…
Испуганная Заза поспешно достала пузырек, о котором говорил профессор, и протянула его старику. Но он был так слаб, что даже не мог взять его в дрожавшую руку. Тогда она сама занялась лечением профессора.
Заза открутила крышку и обнаружила там пипетку. Набрав в пипетку жидкости из пузырька, она попросила:
– Пожалуйста, откройте рот.
Профессор подчинился, и она капнула лекарство ему на язык.
– Этого достаточно?
Он совсем уже потерял дар речи и только кивнул. Заза присела рядом с ним и с беспокойством наблюдала, как постепенно розовеют его дотоле смертельно бледные щеки.
Между тем их сосед-немец, ворча и ругаясь сквозь зубы, опустил окно и крикнул пробегающим вдоль железнодорожного полотна служащим, чтобы они прекратили подобные безобразия и не нарушали расписания.
Вразумительного ответа от железнодорожников он не получил и по этой причине довольно громко и грубо выругался.
Никто в вагоне и за пределами его не знал, что все-таки произошло.
– Вам лучше, профессор? – с надеждой поинтересовалась Заза.
– Да, немного.
Он действительно приходил в себя. Голос старика слегка окреп.
– Со мной часто случаются в последнее время подобные сердечные припадки. Но раз капли при мне, я за себя не беспокоюсь.
Девушка вздохнула с облегчением. Она вернула профессору пузырек и в свою очередь опустила стекло с противоположной стороны вагона.
– Хотелось бы знать, что случилось.
Заза высунулась насколько могла из окна и увидела, что в голове поезда собралась большая толпа, что-то горячо обсуждающая. Клубы пара обдавали возбужденных людей. Ей показалось, что этот пар исходит не из одного, а из двух паровозов.
– Мне кажется, что произошло столкновение двух поездов, – сказала она профессору.
– Думаю, что так и есть на самом деле, – согласился он. Старший проводник и еще несколько человек проходили вдоль вагона и громко спрашивали, есть ли пострадавшие. Когда они приблизились, Заза обратилась к ним:
– Здесь в купе пожилой джентльмен, который повредил ногу. Нельзя ли отыскать где-нибудь доктора?
Железнодорожник пожал плечами и поглядел в сторону толпы, собравшейся возле столкнувшихся паровозов.
– Не знаю, мадемуазель, – с сомнением произнес он, – есть ли среди пассажиров врач.
Тут подал голос проходящий мимо человек в штатском платье.
– Может быть, я смогу чем-то помочь?
Говоря это, он взглянул на Заза, и она догадалась, что предложение помочь вызвано отнюдь не желанием молодого мужчины помочь ближнему. Подобно офицеру-пограничнику, он заинтересовался хорошеньким девичьим личиком. Но Заза так обрадовалась, что хоть кто-то выказал желание помочь, она не поскупилась на приветливую благодарную улыбку.
Когда молодой человек очутился в вагоне, то он показался ей гораздо выше ростом, чем когда она смотрела на него сверху из окна. Ей было на руку выглядеть жалкой и беззащитной и надеяться, что к ней отнесутся соответственно.
Изобразив на лице абсолютную беспомощность, она, указала на профессора.
– Пострадавший – мой дядя, и я боюсь, что у него сломана нога. Его необходимо осмотреть и…
– Я думаю, что у меня только вывихнута лодыжка, – неожиданно резко прервал ее профессор.
– В любом случае ваша травма весьма болезненна, месье, – сочувственно сказал молодой человек.
– Это так, – не мог не согласиться месье Дюмон.
Он попытался шевельнуть ногой и скорчился от боли.
– Вам нельзя двигаться, – прикрикнула на него Заза. Ее взгляд упал на молодого человека, который вызвался оказать помощь. Она спросила:
– Как можно добраться отсюда до Парижа?
– Вы уже в Париже, только на самой окраине. Лучшее, что я могу для вас сделать, – это найти экипаж, который довезет вас куда вы захотите.
– Вы сможете это сделать? – спросила Заза. – Как вы добры к нам.
– Я уверен, что мне это удастся, – заявил молодой человек. – Ждите здесь и все хлопоты предоставьте мне.
Говоря это, молодой человек смотрел на Марию-Селесту так, будто готов был тотчас же умереть за нее. Ей очень захотелось немедленно поделиться с Рейчел новостью о том, каким успехом она пользуется у мужчин, стоило лишь ей выбраться за пределы дворца.
Ее доброжелатель выскочил на железнодорожный путь, словно подхваченный ветром.
Заза поднялась, чтобы запереть за ним дверь купе. Молодой человек задержался у вагона, и девушке пришлось высунуться из окна.
– Вы что-то собирались спросить?
– Прежде чем покинуть вас, я хотел бы представиться Меня зовут Пьер Бувье. А как ваше имя?
– Мой дядя профессор Дюмон, – осторожно ответила Заза, – А как зовут вас?
Очевидно, что именно это и интересовало молодого человека. Заза слегка улыбнулась.
– Мое имя Заза Дюмон.
– Благодарю вас, мадемуазель. Теперь я полечу отсюда как на крыльях и постараюсь поскорее добыть экипаж. Правда, я подозреваю, что среди пассажиров найдется много таких же охотников за извозчиком. Поезд вряд ли скоро тронется в путь, а никто не имеет желания терять время на подъезде к Парижу.
– Нам остается только положиться на вашу анергию, месье, – вежливо напутствовала его Заза.
Молодой человек расплылся в лучезарной улыбке и поспешил вприпрыжку через рельсы.
Только сейчас, смотря вслед удаляющейся фигуре молодого человека, Заза подумала, что одет их новый знакомый довольно странно. На нем не было шляпы, хотя ей пришло в голову, что он мог ее испортить или потерять во время аварии.
В ее представлении именно так должны были одеваться художники в Париже. Джентльмены, посещающие дворец великого герцога, не могли себе позволить подобной вольности в одежде.
» Вполне вероятно, что он импрессионист «, – подумала она. Как замечательно было бы встретить одного из тех людей, о которых она столько наслышалась от профессора. Тут девушка вспомнила о его существовании.
Старый учитель пребывал в неподвижности и изредка испускал горестный стон.
– Этот добрый молодой человек – месье Пьер Бувье – отправился на поиски экипажа, который отвезет нас в Париж, – сообщила она. – Боюсь, что это обойдется нам очень дорого, но вы не расстраивайтесь – у меня с собой куча денег.
Заза произнесла это вполголоса, хотя вряд ли кто-то мог услышать ее слова. Их сосед-немец покинул купе и расхаживал по вагону, изливая жалобы на плохое состояние железных дорог во Франции всем, кто желал его слушать.
– Вы очень предусмотрительны, – похвалил профессор. – Но моих средств хватило бы на нас обоих.
– Я не могу позволить вам тратить свои деньги на меня, – запротестовала Заза. – Когда вам станет хоть немного полегче, я с удовольствием расскажу вам, как ловко раздобыла необходимую сумму, причем во дворце никто не знает об этом.
– Я уверен, что моя злосчастная нога придет в норму к завтрашнему утру, – ободрил профессор и себя, и Заза. – Я не могу позволить себе хворать и лежать без движения в то время, как я попал в Париж после долгого отсутствия, да еще в сопровождении вас, моя принцесса!
– Тише, прошу вас! – Заза прижала пальчик к его губам. – Никогда больше не называйте меня так. Это опасно. Запомните, я ваша племянница Габриэль. А так как мне самой нелегко будет привыкнуть к этому имени, вы должны называть меня Заза.
– Заза? – удивленно переспросил профессор.
– Это прозвище, которое дала мне Рейчел.
– Заза? Заза… – несколько раз повторил профессор, привыкая к новому имени своей подопечной.
– Заза Дюмон. Я думаю, что это звучит неплохо. Они обменялись улыбками.
– Позвольте мне заверить вас, что я горжусь честью называться вашей племянницей. И только надеюсь, что буду достойна вашего доверия.
– Нет, это я должен гордиться, – сказал профессор.
По его тону Заза догадалась, что ее последние слова весьма тронули старика.
– Находиться в вашем обществе, – продолжал он, – и вместе с вами попасть в Париж – это величайшее счастье. Как будто я наконец достиг волшебной страны Эльдорадо которая столько лет грезилась мне в воображении.
Он склонил седовласую голову и поцеловал руку Заза.
– Моя самая лучшая, самая замечательная, подающая самые большие надежды ученица! Выше голову, Заза! Париж – город знаний, культуры и свободы, – вот он лежит перед нами!
Трясясь в стареньком экипаже рядом с профессором, Заза ощущала неловкость, так как Пьер Бувье, расположившийся на маленькой скамеечке напротив, смотрел на нее с нескрываемым обожанием, и ей даже казалось, что глаза его светятся от восхищения.
Но она прощала ему этот слишком пристальный и даже бесцеремонный взгляд за то, что он сделал для них с профессором. Без его помощи они бы по-прежнему пребывали в неопределенности.
Именно он отыскал свободный экипаж, с помощью другого мужчины вынес профессора из вагона и помог ему добраться до кареты, в то время как носильщик нес сзади их багаж.
Заза понимала, что ей надо расплатиться с этими людьми, но она боялась совершить какой-нибудь промах, потому что не имела ни малейшего представления, сколько платят за подобные услуги. Но Пьер Бувье, как бы предупреждая ее мысли, расплатился сам.
Теперь Заза была вдвойне его должницей и терялась в догадках – как и чем сможет она отблагодарить молодого человека.
После того как они выбрались из скопления экипажей, увозящих пассажиров от злополучного, потерпевшего аварию поезда, Пьер вежливо заговорил с профессором:
– Извините за мое любопытство, месье, но когда вы давали адрес кучеру, то упомянули отель» Де Шамс «. Осмелюсь спросить, у вас есть какие-то особые причины остановиться именно там?
Профессор, который выглядел весьма мрачно, потому что явно страдал от боли, ответил молодому человеку достаточно неприветливо:
– Почему это вас так интересует? Пьер Бувье несколько растерялся, помедлил и, старательно подыскивая нужные слова, произнес после паузы:
– Мне бы очень хотелось встретиться с теми людьми, которые собираются в кафе» Де Шамс «.
Профессор был настолько поражен, что чуть не оперся на больную ногу. Он впервые взглянул на их любезного покровителя со вниманием.
Тут только он разглядел, что молодой человек, сидевший перед ним, одет в бархатную блузу, черные брюки из грубой ткани, а шейный платок его был завязан свободным небрежным узлом. Шляпа Пьера, которую он так и не надевал на голову, лежала рядом с ним на скамеечке. Поля ее были непривычно большими, а тулья украшена яркой широкой лентой.
– У вас есть друзья среди тех» кто посещает это кафе? – поинтересовался профессора – Скажем так – я очень много слышал о кем, – ответил Пьер Бувье, – и я мечтаю встретиться с кем-то из общества «Восставшие сердца».
Профессор оживился при этих его словах.
– Так вы символист! Я должен был сразу об этом, догадаться по вашей одежде. Как удачно судьба свела нас, молодой человек! В том, что именно вы помогли нам, явно ощущается воля рока.
С этими словами профессор протянул молодому человеку руку, и Пьер Бувье с воодушевлением пожал ее. Между тем профессор продолжил свой монолог в повышенных тонах:
– Добро пожаловать, мой юный друг! Добро пожаловать в круг борцов за свободу разума и души!
– Как я рад встрече с вами, месье, – горячо сказал Пьер Бувье. – У меня одна надежда, что по прибытии в Париж я не буду отвергнут обществом «Восставших сердец»
– Конечно, вас примут там с распростертыми объятиями, когда узнают, что вы мой друг, – обнадежил его профессор. – Они будут приветствовать вас и за то, что вы проявили себя как добрый самаритянин по отношению ко мне и к моей племяннице, и потому, что ваши идеи сходны с моими идеями и идеалами нашей дорогой…
Тут наступило легкое замешательство, потому что у профессора из головы неожиданно вылетело имя Заза, и он чуть не назвал ее принцессой. Но, к счастью, он вспомнил и произнес с удовлетворением:
– ., с идеалами нашей дорогой Заза!
– Неужели мадемуазель тоже увлечена символизмом? – с удивлением спросил Пьер Бувье.
– Я бы хотела принадлежать к их кругу, – поспешно ответила Заза, не дав профессору снова открыть рот.
Но как невозможно остановить вулкан, извергающий лаву, так и нельзя было угомонить профессора, вознамерившегося произнести монолог.
– Это прелестное дитя – моя способная ученица. Она так благоразумна, проницательна и вдобавок отчаянно смела. Конечно, она женщина, но разве это может послужить преградой в общении с выдающимися умами Европы, от которых она может многое почерпнуть.
Пьер Бувье посмотрел на Заза так, что она сразу прочитала его мысли. Молодому человеку явно казалось, что никакой интеллект не сравнится с внешним обаянием сидящей перед ним девушки. Ей захотелось сразу же доказать ему, что красота, ум и начитанность – вполне совместимые качества, но под его пристальным взглядом она все же немного робела.
Тем временем профессор, словно забыв о своей травме, продолжал горячо высказываться по поводу освобождения от буржуазных оков, о новой конституции, которая даст людям, обладающим интеллектом, преимущества перед противниками научного прогресса и свободы духа.
– Долой традиции! Отбросим все старое! Будем писать историю человечества заново! – восклицал он с горящими глазами.
Профессор охотно делился с Пьером самыми крамольными своими идеями.
– Нам нужно новое искусство! Нечто непохожее на ту скучную мазню на потребу средних классов, которую поставляют буржуазному обществу личности, подобные Дега и Ренуару.
Тут настала очередь и Заза посмотреть на учителя с изумлением. Ведь еще недавно он восхвалял этих художников, называя из вождями революционного восстания против академизма буржуазных салонов. Теперь же оказалось, что и импрессионисты ему не по нраву.
– Нас также не устраивают, – продолжал профессор, – развлекательные карикатуры и смакование уродства, чем занимается некий Тулуз-Лотрек. Он воплощение самой дешевой вульгарности!
– Так за что же мы будем все-таки бороться? Чего мы хотим от искусства? – с энтузиазмом спрашивал Пьер Бувье.
– Мы должны построить абсолютно новый мир. Мир, где дух человека вознесется до небывалой высоты, а искусство будет отображать этот величественный душевный порыв.
Заза догадалась, что Пьер Бувье, так же как и она, несколько озадачен хлынувшим из уст профессора потоком столь новаторских, но малопонятных идей, а главное, так же, как и она, Пьер был ошарашен манерой, с которой профессор изъяснялся. Его темперамент мог заворожить любого слушателя. Она уже привыкла к его вдохновенным высказываниям, но боялась, что новый знакомый воспримет их с некоторым удивлением. Однако казалось, что Пьер Бувье так же очарован старым профессором, как и она.
Как же им повезло, что он оказался на их пути. Ей нравились его уверенность в себе, спокойная и ненавязчивая вежливость и та быстрота, с которой он организовал их поездку до Парижа.
– А где вы собираетесь остановиться в городе? – спросил профессор, внезапно спускаясь с заоблачных вершин и снисходя к низменным материям.
Пьер Бувье с извиняющейся улыбкой пожал плечами.
– Как и вы, я в этом городе гость. Наверное, я все-таки разыщу место, где смогу преклонить голову.
Профессор взмахнул рукой, как бы отметая заранее все возражения.
– А почему бы не в нашем отеле? Он, конечно, не класса «люкс», и вам, наверное, это известно, но там чисто и кормят очень хорошо. Для людей нашего круга этого вполне, по-моему, достаточно.
– Я не хотел бы быть вам в тягость, месье.
– О чем речь, когда вы один из нас? Мы ведь братья – братья по духу. Разве этого не достаточно, чтобы мы находились рядом?
– Если вы будете так добры, что порекомендуете меня в постояльцы отеля, как и в члены общества «Восставших сердец», я на всю жизнь останусь вашим должником.
Хотя Пьер Бувье обратился с этими словами к профессору, Заза поняла, что на самом деле он мечтает о том, чтобы как можно дольше разделить ее общество.
Разбирая свои вещи в крохотном номере отеля, окна которого выходили на улицу Сен-Оноре, она чувствовала себя такой счастливой, как никогда еще в своей недолгой жизни.
Может быть, причиной этому был энтузиазм ее учителя или воздух этого дивного города, который она так мечтала наконец-то вдохнуть, а вероятнее всего, пылающие восхищением глаза Пьера Бувье.
Сколько доброты он излил на нее и на старого учителя с первого же мгновения их знакомства. И как ловко он помог им обосноваться в отеле «Де Шамс». Это было небольшое, но изящное по архитектуре здание, с окнами, плотно задвинутыми жалюзи. Как и другие дома в Париже, они были похожи, по выражению профессора, на прелестных женщин с опущенными из скромности глазами.
Пьер Бувье, как уже стало ей привычно, взял все хлопоты на себя. Оставив их с профессором ждать в экипаже, он устремился на поиски портье, а потом нанял носильщиков, чтобы доставить беспомощного старика в отведенный ему номер на третьем этаже.
Профессор остался доволен тем, что он увидел. В номере было на удивление чисто, а кровать оказалась весьма удобной.
– Осмелюсь ли я вас оставить, мадемуазель, – сказал Пьер, – чтобы вы смогли разобрать свой багаж, пока я устрою профессора как следует. Затем я узнаю у владельца отеля, какой поблизости практикует врач, и заеду за ним или отправлю посыльного.
– И вы все это готовы сделать? – чуть не задохнулась Заза в порыве благодарности, чувствуя свою беспомощность.
До этого момента она пребывала в растерянности, когда представляла, что ей придется раздевать профессора. Снимать одежду с мужчины было ей так же чуждо, как и расшнуровывать собственное платье. Ведь во дворце за ними с Рейчел ухаживали горничные.
Особенно принцесса страшилась того, что когда она подступится к профессору с предложением раздеть его, то он тут же вскричит, что не позволит сделать этого ее высочеству, и тем самым вызовет любопытство у прислуги в отеле.
И вот теперь свершилось чудо: Пьер Бувье взял все заботы на себя, и у нее гора свалилась с плеч. Молодой человек удалился, а Заза начала распаковывать свой саквояж.
Раньше ей никогда не приходилось самой собираться в дорогу и сейчас Заза с ужасом обнаружила, что, засовывая в спешке в саквояж платья, белье и шляпки, она превратила их в сплошное месиво. Вероятно, она вообще забыла дюжину самых необходимых для девушки вещей. Но, к великому своему облегчению, Заза обнаружила, что деньги спрятанные на самом дне саквояжа, на месте.
Монеты она держала в кошельке, подвешенном к поясу, и, по ее мнению, их должно было хватить, чтобы возместить все затраты Пьера Бувье на экипаж и перемещение профессора с места на место.
Если б она знала, сколько все это стоит, у нее на душе стало бы гораздо легче. Но ни учителя, ни графиня Гликсбург не догадались объяснить ей цену деньгам и курс обмена валют. Единственно, что она теперь знала, – то, что деньги очень легко украсть и их надо обязательно спрятать от рук грабителей. Но обсуждать этот вопрос с профессором было преждевременно, потому что он страдал от боли в ноге и был поглощен своими проблемами.
Занятая мыслями о том, куда припрятать свое богатство, Заза едва расслышала стук в дверь и поэтому вскочила в страхе, когда на пороге появился молодой мужчина.
Она была настолько растерянна, что в первое мгновение даже рассердилась.
– Кто разрешил вам войти? – воскликнула она.
– Мне показалось, что вы откликнулись на мой стук, – ответил Пьер Бувье, удивленный ее неприветливым видом. Заза ужасно смутилась.
– Может быть, вы и правы. Я стала такой рассеянной, потому что беспокоюсь о своем дядюшке.
– С ним все в порядке, он уложен в постель. Я послал за доктором. Не знаю, когда он прибудет, но не думаю, что вашему дяде требуется уж такая срочная медицинская помощь. Его нога не сломана, а точный диагноз скоро поставит доктор.
– Какие у вас есть основания так предполагать?
– Честно говоря, я не слишком хорошо разбираюсь в травмах, – признался Пьер. – Но я кое-что читал из медицинских книг и, кроме того, разбираюсь в лошадях. Человеческие кости мало чем отличаются от костей животных. Я посоветовал профессору приложить к распухшей ноге холодный компресс и побыть некоторое время в покое.
– Он будет очень разочарован, если не сможет повидаться со своими друзьями.
– А почему бы друзьям не навестить его в отеле?
Заза удивилась, почему ей самой не пришла в голову подобная идея.
– Конечно! – воскликнула она. – Вероятно, вы сможете сообщить им о том, что профессор ждет их у себя в номере.
– Предоставьте все мне, – произнес Пьер Бувье с поклоном.
– Как вы добры к нам! – не могла удержаться от восклицания Заза. – Но, пожалуйста, разрешите мне возместить все ваши затраты и чаевые, которые вы давали слугам.
Говоря это, она так покраснела, что сразу поняла, что выглядит очень наивной. К ее изумлению, молодой человек тоже покраснел.
«Это же абсурдно, – подумала она, – обсуждать денежные вопросы с человеком, который мне почти незнаком, и еще смущаться при этом. Надо просто спросить, сколько он истратил денег, расплатиться с ним, и дело с концом!»
Почему же она так робеет? Но ясно было, что Пьер Бувье тоже испытывал неловкость.
– Прошу вас, не будем говорить об этих вещах!
– Но я не могу позволить вам платить за нас… за моего дядю… Мы ведь так можем разорить кого угодно.
Последнее высказывание Заза было уже совсем глупым.
К тому же у нее сорвалось с языка такое неосторожное высказывание:
– Вам незачем притворяться, что вы богаты, как Крез, раз вы остановились в этом дешевом отеле.
– Я не притворяюсь богачом, – заявил Пьер. – Но если в этом возникнет необходимость, материальные вопросы я буду обсуждать с вашим дядюшкой, а не с вами, мадемуазель Заза.
Тут до девушки дошло, что она пустилась в опасное плавание. Конечно, племянница, путешествующая с дядей, не должна заниматься материальными вопросами. Ее ошибка была очевидна. Еще немного, и она могла бы разрушить всю тщательно сотканную ими интригу.
Заза поторопилась исправить свой промах.
– Я знаю, что многие женщины понятия не имеют о том, откуда берутся и куда тратятся деньги. Но мой дядюшка настолько рассеян, что я вынуждена часто вникать в его финансовые дела.
Она даже попыталась рассмеяться, что выглядело не совсем натурально.
– Он обычно забывает даже поесть вовремя и часто голодает подолгу. Музыка и философские размышления занимают все его мысли, и иного для него не существует.
– Я это могу понять, – кивнул Пьер. – Я уже убедился в его приверженности новым идеям по дороге в отель.
– Тогда вы можете представить себе, – подхватила Заза, – какой трагедией для него явилось то, что он обречен на неподвижность в первый же день появления в Париже и не может встретиться со своими друзьями.
– Вот об этом вам не надо тревожиться, – заверил ее Пьер Бувье, – я все улажу. Если он захочет спуститься вниз, я позабочусь о том, чтобы его отнесли по лестнице туда, куда он захочет. Но лучше всего было бы пригласить его друзей к нему в номер. Вероятно, ему хочется, чтобы вокруг него была музыка, шум, смех, разговоры, которые обычно ведутся в кафе, так что я не знаю, какой вариант встречи с друзьями он изберет. Но, несомненно, ему требуется плотно поужинать и выпить вина.
Когда Пьер упомянул об ужине, то в воображении Заза возник накрытый стол, и рот непроизвольно наполнился слюной.
– Откуда у вас такое понимание… – она помедлила, – самых тончайших проявлений человеческой натуры? Мне никогда не приходилось сталкиваться с человеком, который может подхватить мысль буквально на лету. У нас во дворце…
Тут она осеклась, а Пьер Бувье спросил удивленно, не веря своим ушам.
– Каком дворце?
– Я выразилась фигурально. Во дворце… то есть в башне из слоновой кости, в которой мы проводили с дядюшкой много времени за беседами о литературе и музыке, как-то было необычно думать о простых человеческих потребностях.
– Но как же не думать о них, когда у человека есть не только духовные потребности? – воскликнул Пьер.
– Вот это и навело меня на мысль, что во многом мы с вами, месье, думаем одинаково. В своей жизни я редко встречала единомышленников.
– Не может быть! – удивился Пьер. – Хотя, впрочем, поездка на поезде и прочие приключения заняли столько времени, что вы, несомненно, так же голодны, как и я.
Заза смущенно опустила ресницы.
– Признаюсь вам, что это так, но не следует ли нам подождать, пока подадут ужин?
– После того что вы рассказали о своем дядюшке, нам с вами на скорый ужин рассчитывать не приходится. Тем более, как я успел узнать, его друзья собираются в кафе не раньше десяти часов вечера. Некоторые из них заняты на работе допоздна, а другие прибывают издалека.
– Только в десять часов?! – в ужасе воскликнула Заза.
– Поэтому я собираюсь вам предложить, – продолжил молодой человек, – посетить со мной какое-нибудь приличное заведение и слегка там подкрепиться. Ничего особенного – может быть, омлет, чашечку кофе, а для поднятия духа стаканчик вина. Таким образом, мы сможем встретить друзей вашего дяди в хорошем настроении. А уже потом насытиться плотным ужином в кафе.
– И вы считаете, что это возможно? – задала девушка вопрос, который ей же самой показался странным.
