Текст книги "Люцифер и ангел"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что сказал. Папа был намного старше тебя, и хотя это был брак по договоренности, для папы он оказался идеальным. Но ты – любила ли ты его всем сердцем, как он тебя?
Снова наступила тишина. Герцогиня отвела взгляд.
– Когда находишь любовь, – сказала она наконец, – это так прекрасно, так совершенно, что никогда об этом не жалеешь.
– Полагаю, ты ответила на мой вопрос, – кивнул герцог. – Но это не разрешает моих затруднений. Видишь ли, мама, любовь, которую испытывал к тебе папа и которую ты, очевидно, нашла, даже если и не с ним, мне незнакома.
В глазах герцогини появилось явное изумление. Прежде чем она успела что-то спросить, герцог сказал:
– Я знаю, знаю. После Итона в моей жизни были женщины, так что мои слова звучат странно, но рано или поздно – обычно рано – женщины разочаровывали меня.
– Керн, дорогой, мне так жаль!
– Не стоит сожалений. – Герцог улыбнулся. – Они подарили мне немало радости и развлекли меня, но, вспоминая, что папа чувствовал по отношению к тебе, я спрашивал себя: может, мне чего-то не хватает?
– О, дорогой, я думала, у тебя есть все! – вскричала герцогиня.
– Мне хотелось бы в это верить, – ответил герцог, – но когда, как сейчас, я честен по отношению к себе, я знаю, что это не совсем верно. Тогда я говорю себе, что я слишком многого хочу.
Герцогиня посмотрела на него с огромной нежностью.
Она всегда понимала, что стремление ее сына к совершенству гораздо выше, чем у любого из тех мужчин, которых она знала.
Герцог должен был быть непревзойденным во всем – чем бы он ни занимался, что бы ему ни принадлежало.
Его дома должны были быть самыми лучшими, его слуги – самыми расторопными, его лошади должны были выигрывать все пять главных скачек года, а его охотничьи трофеи – быть самыми большими в сезоне.
Женщины, за которыми он ухаживал, несомненно, были выдающимися красавицами, но… Теперь герцогине стало понятно, что одно он мог счесть несовершенным.
Она хотела что-то сказать, но тут герцог тихо рассмеялся, словно издеваясь над собой.
– Я становлюсь сентиментальным, мама. Мы с тобой знаем, что я тянусь за луной, которую никто покуда не достал.
– Может, однажды… – мягко сказала герцогиня.
– Нет-нет, давай не будем обманывать себя, – возразил герцог. – Давай будем практичными и вернемся к тому моменту, когда я попросил твоей помощи. Мне нужна жена, и я прошу тебя, мама, – нет, я заказываю тебе – найти мне невесту, которая отвечала бы всем моим требованиям. Но прежде я должен кое-что уточнить.
– Что же? – спросила герцогиня. Герцог помедлил, как будто выбирая слова.
– Мне не нужна слишком непосредственная, несдержанная женщина. Ее характер должен соответствовать ее внешности. У нее должны быть светские манеры и чувство собственного достоинства. Кроме того, она должна хорошо владеть собой. Именно этого я ожидаю от моей супруги и герцогини Оллертонской.
– Но, Керн…
– Никаких «но», мама. Как мы уже договорились, любовь и брак – вещи разные. У меня нет желания объединять их – это, несомненно, приведет к катастрофе.
Глава 2
Направляясь к бювету66
Зал для питья минеральной воды на курорте. – Примеч. пер.
[Закрыть], Анита с восторгом смотрела вокруг.
Она не ожидала, что Харрогит окажется таким привлекательным местечком. На самом деле ей было очень неуютно в поезде до Вест-Парка, который вез ее и Дебору на север.
На все письма, так старательно сочиненные Сарой, были немедленно получены ответы.
Графиня Чармутская написала, что она с радостью примет свою племянницу и пошлет за ней экипаж вместе с пожилой горничной, которая будет сопровождать Сару в путешествии.
Еще более практично было то, что графиня прислала Саре некоторую сумму денег на новое платье и шляпку для поездки и написала:
«Все остальное, дорогая племянница, подождет до твоего приезда. Судя по тому, что ты мне сообщила, для выхода в свет тебе понадобится полностью обновить гардероб. Я с нетерпением жду встречи с тобой и часто думаю о твоем отце и том счастливом времени, когда мы были детьми».
– Как она добра – лучше и быть не может! – торжествуя, воскликнула Сара.
– В самом деле, – согласилась Дафни. – Письмо моей крестной тоже очень милое, хоть она и предлагает, чтобы я сама добралась до Лондона, а оттуда посыльный проводит меня в ее дом в Суррее.
– Значит, Дебора сначала должна отвезти тебя в Лондон, а потом поехать в Харрогит с Анитой, – ответила Сара.
Письмо, написанное двоюродной бабушкой Матильдой, было гораздо более сдержанным, чем те, что получили Сара и Дафни. С ним тоже пришли деньги – но только на два билета второго класса до Харрогита.
– Вот уж точно второй класс, – возмущенно фыркнула Дебора, узнав, как им придется путешествовать. – Она богата, как эти, что нажились в Индии, – ну те, о которых все время пишут в газетах!
– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась Анита.
– Я помню, что рассказывал ваш отец о своей тетке Матильде вашей матушке. Он говорил, что она скряга, а если что и тратит, так на то, чтобы обеспечить себе место под пальмой в раю – если вдруг туда попадет!
Анита засмеялась. Она привыкла к резкости и фамильярности Деборы.
Та нянчила сестер в детстве. Сейчас, несмотря на свой возраст, она ухитрялась содержать дом в удивительной чистоте и, ворча, заставляла сестер делать все то, что ожидала от них мать.
– Путешествие на поезде в Харрогит будет восхитительным приключением, – поспешно сказала Анита, желая успокоить пожилую женщину.
– Вы должны ездить первым классом, мисс Анита. Я так прямо и скажу мисс Лэвенхэм, когда увижу ее.
– Пожалуйста, Дебора, не делай ничего подобного, – попросила Анита, – а то она разозлится и сразу отправит меня домой. Мне придется остаться здесь одной, и Сара сильно расстроится.
– У мисс Сары, Господь ее благослови, все в порядке. Она ухватила лучший кусочек, авось что-нибудь из этого да выйдет.
Судя по тону Деборы, это было сомнительно, но Анита знала, что та просто страшится провала их отчаянного путешествия, боится, что к зиме они снова соберутся в усадьбе, будут экономить и отказывать себе во всем. Даже поговорить им тогда будет не с кем.
Анита, в общем, не возражала бы против такой жизни.
Она всегда могла убежать в свои грезы, особенно теперь, когда ими прочно завладел Люцифер.
Чем чаще она представляла себе его, сидящего на вороном жеребце, тем больше убеждалась, что это только плод ее воображения.
Никто из живущих на свете мужчин не мог выглядеть в точности как падший архангел. Ни один искуснейший художник не изобразил бы его более верно!
«Он мне привиделся! Я знаю, он мне привиделся!» – повторяла себе Анита.
Потом она вспомнила его слова, произнесенные суховатым, полным сарказма тоном:
«Если встретите Люцифера, берегитесь его!» Если это и вправду был Люцифер, рассуждала Анита, он не стал бы предостерегать ее против себя самого.
Долгие часы она провела, спрашивая себя, какое зло совершил дьявол, когда творил то, что от него ожидали.
Помимо гордыни и надменности, наверняка существовали и другие грехи, но Анита понятия не имела, какие именно.
Книги из отцовской библиотеки, несомненно, развивали ее ум и добавляли знаний, но не давали точных сведений о том, что есть грех.
Преподобный Адольфус, хоть и говорил о грехе весьма часто, не сообщал никаких ценных подробностей, которые могли бы заинтересовать Аниту.
А вот джентльмен, похожий на Люцифера, дал ей пищу и для размышлений, и для мечтаний.
То, что родственников у сестер было немного, вполне соответствовало действительности. У их дедушки, графа Лэвенхэмского и Бективского, было три сына, но все они умерли, не оставив наследника для титула.
Поэтому девятым графом стал их дальний родственник из Южной Африки. Получив титул, он продал родовые поместья.
Аните часто хотелось, чтобы он пригласил ее с сестрами к себе, но она понимала, что путешествие им не по карману.
И все же она отправилась в путешествие – пусть только в Харрогит. Ей повезло: ее место оказалось угловым, и всю дорогу в поезде она глядела в окно, пытаясь понять, в каком графстве они находятся.
Анита думала, что графства разделены ярко раскрашенными изгородями – чтобы легче было их различать!
За окном проплывали поля, луга, леса, пустоши, и наконец поезд в клубах пара подошел к Харрогиту. Они прибыли.
– Это восхитительно, Дебора! – воскликнула Анита, когда они сели в наемный экипаж, который должен был доставить их к дому двоюродной бабушки Матильды.
– На многое не надейтесь, мисс Анита, – ответила Дебора, – а то будет сплошное огорчение. Не забывайте, что мисс Лэвенхэм очень старая и не знает нынешней молодежи.
Она фыркнула и добавила:
– Думаю, мисс Сара могла бы подыскать вам местечко и получше.
Все это Анита слышала уже не в первый раз, но тем не менее вежливо заметила:
– Боюсь, у нас осталось так мало родственников, что у меня, как у самой младшей, есть только одно право – ждать своей очереди.
К ее удивлению, Дебора улыбнулась, что бывало редко.
– Никогда не знаешь, мисс Анита, где найдешь, где потеряешь – даже в Харрогите, где полгорода стоит одной ногой в могиле!
Анита засмеялась. Когда экипаж начал замедлять ход, она тихо сказала:
– Как бы мне хотелось, чтобы ты осталась со мной, Дебора. Как было бы замечательно, если бы мы были вместе.
– Я бы тоже этого хотела, – ответила Дебора, – но, боюсь, мисс Лэвенхэм подумает, что я – лишний рот в доме.
Именно это, как позже обнаружила Анита, и подумала мисс Лэвенхэм.
Анита уже представляла себе, как выглядит двоюродная бабушка Матильда, и была недалека от истины.
Мисс Лэвенхэм была стара, но все так же чопорно и прямо сидела в кресле, несмотря на ревматизм, который мешал ей ходить.
На седой голове – белая муслиновая наколка, в точности такая, как на портретах королевы Виктории.
Мисс Лэвенхэм и сама была очень похожа на ее величество, только лицо, более худое и морщинистое, хранило, как со страхом заметила Анита, мрачное выражение.
– Так ты моя младшая племянница! – проговорила мисс Лэвенхэм, когда дворецкий доложил о приходе Аниты. – Ты очень маленькая и совсем не похожа на своего отца!
Судя по ее тону, это был чрезвычайно прискорбный недостаток, но Анита храбро улыбнулась и произнесла заранее отрепетированную речь:
– Как поживаете, бабушка Матильда? Благодарю вас за то, что вы приняли меня. Вы так добры.
– Твоя сестра не оставила мне выбора, – обвиняющим тоном произнесла мисс Лэвенхэм, – но раз уж ты здесь, то, полагаю, можешь быть мне полезна.
– Надеюсь, – ответила Анита, – но в чем?
– Скоро узнаешь. Что касается служанки, с которой ты приехала, она может переночевать, но завтра она должна уехать первым же поездом.
После минутной заминки Анита попросила:
– Не могли бы вы позволить ей побыть здесь подольше? Поездка была утомительной, а Дебора не так молода.
– Отдохнет в поезде, – отрезала мисс Лэвенхэм, и по ее тону Анита поняла: возражения неуместны.
Мисс Лэвенхэм в самом деле посвятила свою жизнь делам милосердия, как и говорил отец Аниты. Под ее началом изготовлялись прямые простые платья под названием «Матушка Хаббардс». Их посылали в Африку миссионерам, чтобы те раздавали одежду невежественным полуголым туземцам.
Кроме того, Анита или кто-нибудь из слуг должны были сами доставлять брошюры сотням людей в Харрогите и его окрестностях, чтобы не платить за доставку по почте.
Также проводились сборы денежных пожертвований на необычные благотворительные учреждения, о которых Анита никогда раньше не слышала.
Скоро она узнала, что регулярно в дом приходят только те люди, которые связаны с религиозными организациями, находившимися под патронажем ее двоюродной бабушки.
«Личный» священник мисс Лэвенхэм, преподобный Джошуа Хислип, навещал ее весьма часто, поскольку, как вскоре заподозрила Анита, никогда не уходил от нее с пустыми руками.
К счастью, сразу на следующий день после приезда Анита узнала, что состояние здоровья двоюродной бабушки Матильды вынуждает ее пить лечебные воды.
Поэтому каждое утро они ходили в Челтнемский бювет.
Пожилой лакей вез мисс Лэвенхэм в кресле на колесах. Анита шла рядом, восхищаясь всем, что попадалось ей на глаза, особенно людьми, следующими в том же направлении.
Некоторые выглядели очень элегантно. Какой же старомодной казалась на их фоне Анита!
Сара, отправляясь в Лондон, выглядела очаровательно в новом дорожном платье с большим кринолином и наброшенной сверху накидке.
У Дафни появилась новая шляпка. На Аниту же денег не осталось. Она купила всего лишь несколько ярдов голубой ленты, чтобы отделать шляпку, которую носила уже два года.
Анита не сознавала, что выглядит очень юной и невинной и больше, чем когда-либо, походит на маленького ангела в сшитом Деборой голубом платье с мерцающими белыми манжетами и воротничком.
Анита и сейчас была в этом наряде. Глаза ее светились интересом. Она проследовала в ворота за креслом мисс Лэвенхэм.
Челтнемский бювет, самое большое в Харрогите общественное здание с величественным дорическим портиком, напоминал Аните католический храм.
Внутри располагался просторный салон, где больные собирались посплетничать, собственно бювет и библиотека, в которую мисс Лэвенхэм была, к счастью, записана.
Прожив всю свою долгую жизнь в Харрогите, она знала почти всех в городе и рассматривала его как свою частную собственность и родовое поместье.
Анита обнаружила, что ее двоюродная бабушка косо смотрит на вновь прибывших и встает в оборону, если кто-нибудь из них по незнанию посягнет на ее привилегии, которые, как она считает, принадлежат ей по праву.
Как все пожилые люди, она не любила перемен и хотела, чтобы сегодня все было точно так же, как вчера, позавчера, как было все прошедшие годы.
Поэтому она требовала, чтобы ее кресло, въехав в бювет, всегда останавливалось на одном и том же месте.
Почти каждое утро происходило сражение из-за того, что какая-нибудь только что прибывшая в Харрогит неосмотрительная персона занимала место, которое мисс Лэвенхэм считала принадлежавшим только ей одной.
Анита обнаружила, что ее двоюродная бабушка весьма зла на язык. Когда пожилая леди говорила грубости, девушка вся заливалась краской, даже если вновь прибывшие приносили свои извинения и отступали со священного клочка, на который невольно покусились.
Пробыв в Харрогите два-три дня, Анита поняла, что мужчины, толкавшие кресла-каталки, часто намеренно занимали место мисс Лэвенхэм – просто чтобы позабавиться.
Анита видела, как, отступив под напором мисс Лэвенхэм, они пересмеивались и подмигивали друг другу. Девушка удивлялась, что место имело настолько большое значение для ее двоюродной бабушки, что та, по выражению отца Аниты, «выставляла себя на посмешище».
Тем не менее Анита была достаточно умна и понимала, что, хотя мисс Лэвенхэм была чудаковата, в городе по-своему гордились ею.
Когда кресло мисс Лэвенхэм, очень удобное, с плотно набитым сиденьем, становилось в нужную позицию, пожилая леди посылала Аниту к источнику.
Там девушка получала стакан минеральной воды, в которой содержались особые вещества, в первую очередь железо. Именно они начиная с 1571 года, когда были открыты целебные источники, привлекали больных в Харрогит.
Анита нашла книгу, в которой описывался Тьюитский железистый источник, чьи воды, «игристые, шипучие, богатые минеральными солями, превосходили кислые ключи за океаном».
По личному мнению Аниты, вкус у вод был препротивный. Какое счастье, что со здоровьем у нее все в порядке!
В это утро, глядя на толпу больных в бювете, Анита решила помолиться, чтобы все они, испив из источника, исцелились.
В воображении ей представились то волнение и суматоха, которые возникнут, если вдруг все те, кто потягивал воду из стаканов, принесенных их спутниками, внезапно вскочат с кресел и вскричат в изумлении, что они исцелились.
В результате Анита решила, что в этом случае бывшие больные, несомненно, споют радостный благодарственный гимн. Она почти услышала возгласы . «Аллилуйя!», возносившиеся к высокому своду бювета.
Она как раз переживала это восхитительное событие, когда служитель у источника вручил ей стакан минеральной воды для мисс Лэвенхэм.
Взяв стакан обеими руками, Анита быстро повернулась, все еще думая о чудесном исцелении.
И тут она споткнулась о колесо кресла-каталки, стоявшего прямо у нее за спиной. Девушка вскрикнула и упала. Содержимое стакана расплескалось.
Анита поднялась и в ужасе посмотрела на даму в кресле.
– Простите… я очень… очень… сожалею, – извинилась девушка. – Я такая неловкая. Я так надеюсь, что не ушибла вас, мэм.
– Со мной все в порядке, – нежным голосом ответила дама. – Мы просто были слишком близко к источнику.
– Я так надеюсь, что вода не испортила ваш плед! – воскликнула Анита, изучая мокрое пятно на маленьком шотландском пледе, укрывавшем ноги дамы.
Девушка достала свой носовой платок и наклонилась, чтобы вытереть пятно. И вдруг голос, который она помнила слишком хорошо, произнес:
– Полагаю, вы снова замечтались, но неужели и на этот раз о Люцифере?
Вздрогнув, Анита подняла голову – за креслом действительно стоял Люцифер.
Он выглядел точно так же, как во время их первой встречи и в ее мечтах.
Единственное отличие состояло в том, что сейчас он стоял, а не восседал на коне. Его цилиндр был так же лихо сдвинут набок, а сюртук так же элегантно облегал его атлетическую фигуру.
Анита широко открыла глаза и уставилась на него. Дама, сидевшая в кресле, сказала:
– Керн, ты, очевидно, уже знаком с этой юной леди. Может быть, ты представишь меня?
– Мы встретились случайно, мама. Поскольку она сказала мне, что мечтает о Люцифере, я предполагаю, что в ее сознании я связан именно с этим джентльменом.
Герцогиня удивленно взглянула на сына и спросила Аниту:
– Вы скажете мне, кто вы?
Анита запоздало вспомнила, что надо сделать реверанс.
– Я Анита Лэвенхэм, мэм, – ответила она. – Я здесь в гостях у моей двоюродной бабушки, мисс Матильды Лэвенхэм.
– Матильда! – воскликнула герцогиня. – Боже милостивый, она здесь?
– Она вон там, справа от вас, – ответила Анита, – пожалуйста, прошу простить меня, я должна набрать для нее воды.
Она снова неуверенно присела в реверансе и поспешила назад к источнику. Герцогиня повернулась к сыну:
– Я думала, Матильда Лэвенхэм уже давно умерла. Давай подойдем и поговорим с нею. Я помню ее с детства. Подозреваю, что твоя юная знакомая – дочь красавчика племянника Матильды, Гарольда Лэвенхэма.
Дождавшись своей очереди у источника, Анита получила новый стакан воды и осторожнее, чем прежде, понесла его своей двоюродной бабушке. Подойдя, девушка увидела, что дама, с которой она столкнулась, беседует с мисс Лэвенхэм.
Люцифер стоял чуть поодаль, на лице его явственно читались цинизм и скука.
– Ты задержалась, Анита, – резко сказала мисс Лэвенхэм, принимая стакан.
– Прошу прощения, мне пришлось ждать, – ответила Анита.
При этих словах она взглянула на герцогиню, желая понять, не выдаст ли та, но получила в ответ ободряющую улыбку. Мисс Лэвенхэм неохотно проговорила:
– Кларисса, это моя внучатая племянница, Анита. Ты, наверное, помнишь ее отца?
– Конечно, я помню Гарри Лэвенхэма, – ответила герцогиня. – Он был самым красивым мужчиной, с которым я когда-либо танцевала. Я следовала за ним на охоте, зная, что добыча обязательно достанется ему.
– Тогда он еще мог позволить себе охотиться с приличной сворой, – проворчала мисс Лэвенхэм.
Анита знала: ее двоюродная бабушка подразумевает, что роскошной жизни ее племянника пришел конец, когда он женился не на богатой невесте, как от него ожидали, а на матери Аниты.
Когда Анита приехала в Харрогит, мисс Лэвенхэм ясно дала ей понять, что обстоятельства, в которых в настоящий момент оказались ее внучатые племянницы, явились следствием единственно расточительного образа жизни их отца.
Девушка понимала, сколь бесполезно пытаться указывать двоюродной бабушке, что папа был очень счастлив с мамой и никогда не жалел об утраченных возможностях.
Она слишком хорошо знала: мисс Лэвенхэм не поймет, что любовь заменила все то, чего не мог более позволить себе отец.
Сообразительная Анита подозревала, что, поскольку ее двоюродная бабушка никогда не была влюблена, она была склонна не только порицать это чувство, но и считать его ненужной роскошью.
А сейчас девушке было трудно сосредоточиться на том, что и о ком говорит мисс Лэвенхэм.
Она чувствовала обращенный к ней взгляд темных глаз Люцифера и размышляла о том, что он скажет, если спросить, как долго падший архангел намерен пребывать вдали от ада, который он предпочел небесам.
Слегка посмеиваясь над собой, Анита подумала, что, если она скажет такое, джентльмен будет поражен, а двоюродная бабушка, без сомнения, отправит ее домой ближайшим поездом.
– Как было бы хорошо, если бы я раньше узнала, что ты здесь, Матильда, – говорила герцогиня. – Я в Харрогите уже пять недель. Как приятно было бы побеседовать с кем-нибудь о старых временах.
– Я слишком занята, чтобы устраивать приемы, – ответила мисс Лэвенхэм, – но если ты вдруг решишь зайти ко мне на чашку чая в следующее воскресенье, милости прошу.
– Спасибо, – улыбнулась герцогиня. – Если смогу, с удовольствием приду. Надеюсь, ты вместе с племянницей навестишь меня, прежде чем я уеду. Я снимаю чрезвычайно удобный дом лорда Аррингтона на Проспект-гарденс.
– Лорд просто смешон – так заботиться о своем здоровье! – фыркнула мисс Лэвенхэм. – Когда он сказал мне, что ездит на воды во Францию и Швейцарию, я сообщила ему, что это пустая трата денег.
С этими словами она подала лакею знак увезти ее и одновременно передала Аните пустой стакан.
Анита быстро отнесла его к источнику, в компанию его стеклянных собратьев.
Поспешив за леди Матильдой, уже покинувшей бювет, Анита увидела, что должна пройти мимо Люцифера.
Он загородил ей дорогу, и девушке пришлось остановиться.
– Вы следуете моему совету, мисс Лэвенхэм? – поинтересовался он.
Анита поняла, что он насмехается над ней, зная ее мысли.
– Я помню ваши слова, сэр, – ответила она, – но вы забываете, что еще сказали мне, будто придет за мною дьявол. Я обдумываю, какие принять меры, чтобы помешать ему.
В глазах герцога загорелся веселый огонек. Не дождавшись ответа, Анита побежала от источника вслед за мисс Лэвенхэм, чье кресло уже выезжало на дорогу.
Когда они преодолели значительную часть пути, мисс Лэвенхэм спросила:
– Полагаю, ты знаешь, кто эти люди?
– Нет, – покачала головой Анита, – вы представили меня им, но не назвали их имен.
– Это вдовствующая герцогиня Оллертонская и ее сын, – сказала мисс Лэвенхэм. – Судя по тому, что я слышала, он отъявленный шалопай. Впрочем, такое можно сказать о любом нынешнем молодом человеке.
Анита не ответила.
Она уже много раз выслушивала мнение своей двоюродной бабушки о современной молодежи и отсутствии у них чувства ответственности.
Интересовало же ее то, что Люцифер оказался герцогом Оллертонским.
Ей почему-то всегда казалось, что герцоги старые, напыщенные и властные. Последним качеством герцог, несомненно, обладал, но напыщенным не был.
Он был грациозен настолько, что Аните казалось: он без труда может скользнуть с небес на распростертых крыльях и мягко и мощно опуститься па землю.
Герцог Оллертонский!
Это звучало потрясающе. Анита уже не могла думать о нем просто как о Люцифере. Он дворянин! Девушка была совершенно уверена, что уже слышала его имя.
Она довольно долго пыталась вспомнить, где именно, пока в памяти не всплыло, что отец, когда был болен, любил, чтобы она читала ему вслух газеты, в том числе и сообщения о скачках.
Конечно! Герцог значился среди владельцев лошадей, выигрывавших дерби, Золотой кубок Эскота и другие известные скачки.
«Папе захотелось бы познакомиться с ним», – сказала себе Анита.
Затем она подумала, придет ли герцог вместе с матерью на чай в воскресенье, но решила, что ему будет чрезвычайно скучно.
Анита привыкла к тому, что обычно единственным гостем был преподобный Джошуа Хислип. А на прошлой неделе приходили две дамы, которые посвятили свою жизнь обучению глухонемых детей языку жестов.
Дела, конечно, весьма достойные, но она была совершенно уверена, что герцог Оллертонский предпочтет другие развлечения.
«Нет, он не придет», – сказала она себе и задумалась, увидит ли она его когда-нибудь вновь.
В большой гостиной дома на Проспект-гарденс герцогиня, удобно устроившись на своем любимом месте у окна, обратилась к сыну:
– У Матильды Лэвенхэм живет прекрасное дитя, но я не могу поверить, чтобы эта жизнь устраивала ее. Матильда поглощена заботами о бедных и нуждающихся во всех странах, кроме Англии.
– Да, весьма суровая леди! – заметил герцог. – Впрочем, полагаю, что девушка просто гостит у нее. В прошлый раз я видел ее в Кембриджшире.
– Анита была в гостях у графа Спирмонтского? – поинтересовалась герцогиня.
– Господи, конечно же, нет! – ответил герцог. – Я ехал верхом и попросил ее открыть мне ворота, решив, что это молочница, но она замечталась и сказала мне, что думает о Люцифере.
– Это объясняет вашу загадочную беседу, – сказала герцогиня.
Герцог уселся в удобное кресло. Мгновение спустя герцогиня добавила:'
– Я составила список, дорогой, по твоей просьбе. Он не очень длинный.
Она вынула из шелковой сумочки, лежавшей рядом, лист бумаги, но, когда она протянула его герцогу, тот сказал:
– Зачитывать нет нужды. Пригласи девушек в Оллертон на три недели, если думаешь, что они подходят. Я устрою прием, где хозяйкой будешь ты, мама. Скука будет смертная, но, полагаю, я обязан выполнить свой долг.
– Нам придется пригласить их родителей, – заметила герцогиня.
– Конечно, – согласился герцог. – А я добавлю несколько своих друзей, чтобы внести разнообразие в эту беспросветную скуку.
Герцогиня вздохнула.
– Мне очень не нравится, когда ты так говоришь, Керн. Ты должен помнить, что мы планируем твое будущее, а после свадьбы никто ничего не может изменить.
Герцогиня говорила несколько неуверенно, и герцог сказал:
– Я все прекрасно понимаю, мама, но поскольку мы договорились, что Мармион и его отвратительная жена не должны после моей смерти унаследовать Оллертон и ответственность, связанную с моим положением, я, несмотря ни на что, должен наилучшим образом справиться с этой неприятной обязанностью.
– Я выбрала девушек, чьи родители являют собой образец приличий, – пояснила герцогиня. – Более того, ее величество относится к ним с одобрением.
– Тогда я могу только поблагодарить тебя, мама. И прошу, не беспокойся больше обо мне.
– Но я беспокоюсь. Какая мать вела бы себя иначе в сложившихся обстоятельствах?
– Возможно, все будет не так плохо, как мы ожидаем, – сказал герцог. – Я уверен, мама, ты считаешь, будто женитьба, во всяком случае, пойдет на пользу моей душе. Ты часто обвиняла меня в испорченности и эгоизме.
– Но не там, где дело касается меня, – быстро проговорила герцогиня. – По отношению ко мне ты всегда был только добр и щедр, и, как бы ты ни отрицал, именно поэтому ты сейчас здесь, в Харрогите, а не где-нибудь еще.
– Собственно, меня это забавляет, – ответил герцог. – Я провожу время в твоем обществе, кроме того, с разрешения графа Харвудского я могу пользоваться его великолепными лошадьми как своими собственными. Сегодня днем опробую упряжку. Я желал бы только, чтобы ты достаточно хорошо себя чувствовала и смогла бы поехать со мной.
– Мне бы тоже этого хотелось, дорогой, – улыбнулась герцогиня. – Когда вернешься, пригласи графа и его жену навестить меня, прежде чем я уеду. Я не настолько хорошо себя чувствую, чтобы самой поехать в Харвуд и передать им приглашение.
– Уверен, они захотят тебя проведать.
С этими словами герцог встал и наклонился, чтобы поцеловать мать в щеку.
– Ты выглядишь гораздо лучше, мама, – произнес он. – Полагаю, за это мы должны благодарить Харрогит.
Он хотел отойти, но герцогиня удержала его за руку.
– Прежде чем я разошлю приглашения, дорогой, – сказала она, – уверен ли ты вполне, что хочешь от меня именно этого?
– Совершенно уверен, – твердо сказал герцог. – Но я не хочу больше это обсуждать – мне скучно.
– Конечно, дорогой. – И герцогиня отпустила его руку.
Тем не менее в глазах ее появилась глубокая грусть, когда она провожала взглядом выходящего из комнаты герцога.
Три дня спустя герцог правил четверкой великолепно подобранных гнедых. Выехав за поворот, он увидел впереди маленькую фигурку бегущей девушки.
Ему показалось, что он узнал голубые ленты на шляпке, которые в последний раз видел в бювете. Его поразило то, что Аниту никто не сопровождал. Что еще удивительнее, Анита удалялась от города в том же направлении, что и он сам.
Герцог знал, что Корнуолльская дорога, пройдя через Нарсборский лес, выведет его в поля. Именно там он и намеревался опробовать лошадей, дабы сообщить владельцу об их успехах.
Поравнявшись с девушкой, бежавшей на удивление быстро, герцог сначала придержал, а затем и вовсе остановил упряжку.
Анита поняла, что он пытается привлечь ее внимание. Она обратила к герцогу лицо, и тот увидел слезы, наполнявшие ее глаза и катившиеся по щекам.
– Вы, очевидно, весьма торопитесь, мисс Лэвенхэм, – холодно-вежливо произнес герцог. – Может, вам будет удобнее добраться до места в моей коляске – куда бы вы ни направлялись?
– Я… я… мне надо… за город, – помедлив, несколько невнятно ответила Анита.
– Мне тоже, – сказал герцог. – Очевидно, нам по пути.
Он протянул левую руку. Девушка оперлась на нее, словно подчиняясь его приказу, и села рядом с герцогом в коляску.
Она даже не пыталась вытереть слезы. Тронув лошадей, герцог спросил:
– Что вас так огорчило?
– Я… я хочу… уехать… д-домой… я хочу… у-уехать, – всхлипнула Анита. – Н-но у меня нет… денег… и я не уверена, что у меня… получится.
– Что же с вами случилось?
На мгновение герцогу показалось, что Анита не хочет отвечать. Все же, видя, что он ждет, она сказала прерывистым голосом:
– Двоюродная бабушка Матильда сказала, что я должна в-выйти замуж за… преподобного… Джошуа… Х-хислипа.
– И это вас огорчает?
– Он… старый… и всегда… поучает… про наказания… за грехи… а когда он смотрит на меня… у него в г-глазах… огонь.
Несколько отстраненно герцог подумал, что причина огня в глазах преподобного Джошуа вовсе не в грехах Аниты.
Вслух же он произнес:
– Если вы не хотите выходить за него, то сказать «нет» очень легко.
– Двоюродная бабушка Матильда говорит, что это мой… долг, потому что его жена умерла и кто-нибудь… должен за ним присматривать, – проговорила Анита. – Сара сказала, что нам всем нужно найти себе мужей… но я не могу выйти за него замуж… я лучше умру!
Отчаяние в голосе Аниты было неподдельным, но герцог спросил только:
– Кто такая Сара?
– Моя сестра. Когда мама уехала в Швейцарию, Сара написала нашим родственникам, которые раньше не обращали на нас внимания, и попросила их принять нас. Она полагала, это наш последний шанс найти себе… мужей. В Фенчерче… где вы меня первый раз встретили… нет молодых людей.
