Текст книги "Путешествие в рай"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Сам Маркус Плейтон сделал огромное состояние на торговле, и вскоре Камала поняла: разбогатев, он страстно желал добиться положения в обществе и сопутствующего тому уважения.
В замке он поселился не так давно, купив его у дворянской семьи, которая жила в нем несколько столетий, поколение за поколением, но была вынуждена продать, не имея средств на его содержание.
Мистер Плейтон обставил свое жилище с показной роскошью, но Камала не могла не думать о том, что замок, с его древними стенами и связанными с ними легендами, наверняка раньше выглядел гораздо красивее и благороднее, чем сейчас, когда его переполняли пышные ковры, шелковые занавеси и новая дорогая мебель.
Иногда она забиралась на чердак, куда были свалены картины и мебель, оставшиеся от прежних обитателей замка. Здесь были портреты их предков, такие старые, что их не сочли нужным забрать с собой.
Изображенные на них мужчины отличались благородными аристократичными чертами, нисколько не похожими на круглую физиономию Маркуса Плейтона. Женщины на портретах выглядели хрупкими, безупречно воспитанными и напоминали Камале ее мать.
На чердаке также хранились выцветшие бархатные шторы и порванные вышивки, сработанные умелыми любящими руками. Там можно было найти сломанную мебель, некогда изящную и элегантную, ни капли не похожую на массивные и безвкусные кресла и диваны, купленные Маркусом Плейтоном только потому, что они стоили много и отвечали его представлениям о дорогих вещах.
– Что ты нашла на этом старом пыльном чердаке? Что там интересного? – как-то раз спросила ее Софи.
– История и люди, которые когда-то здесь жили, – ответила Камала.
Увы, кузина ее не поняла. Глядя на свою спальню с сияющей бронзовой кроватью и ковром, украшенным цветочным орнаментом, Камала пришла к печальному выводу: никакое богатство не способно купить ни одну из тех вещей, что когда-то принадлежали ей в доме, где она жила со своими любимыми родителями.
"Я не могу выйти замуж без любви", – сказала себе Камала.
И тут же она вспомнила жгучие удары хлыста, которым "воспитывал" ее дядя Маркус. Увы, стоит ей ответить отказом на предложение о замужестве, как дядя выпорет ее до потери сознания.
Рано или поздно ей придется уступить ему. Маркус Плейтон никогда не позволит племяннице поступить вопреки его воле, он привык всегда и во всем оставаться победителем, хозяином положения, деспотом.
Камала приняла решение.
"Я должна убежать отсюда, – подумала она. – Я не могу оставаться там, где меня превратят в забитое покорное животное. Я этого не допущу. Я не стану выходить замуж за генерала, что бы там ни говорил дядя Маркус!"
Она уткнулась лицом в ладони, пытаясь думать трезво и логично. Куда ей можно уйти?
Камала отлично понимала, что после побега ей придется где-то скрываться. Когда дядя Маркус узнает о ее поступке, он сделает все, что только в его силах, чтобы вернуть племянницу, после чего расправится с ней, как расправился с мальчишкой, помощником конюха, который сбежал, испугавшись наказания за охромевшую по его недосмотру хозяйскую лошадь.
Дядя тогда приказал поймать виновного и вернуть в поместье, после чего безжалостно выпорол так, что мальчишка потом две недели пролежал без движения в кровати.
"Со мной будет то же самое! – испуганно подумала Камала. – Мне этого не вынести!"
Неожиданно раздался стук в дверь, и она встала.
– Кто там? – с опаской спросила Камала.
Ей стало страшно. Неужели кто-то догадался об ее замысле?
Дверь открылась. На пороге стояла горничная.
– Госпожа просила передать вам, мисс Камала, что она вместе с мисс Софи собралась в город за покупками и не вернется домой к обеду, – сообщила девушка.
– Спасибо, Люси, вы свободны.
Дверь за горничной закрылась, и Камала подошла к окну. "Другой такой возможности больше не будет, – подумала она. – Если бежать, то делать это нужно именно сейчас!"
Но как? И куда? На свете нет такого места, где дядя Маркус не отыскал бы ее! Но все-таки, где же ей скрыться?
– Я могла бы бежать во Францию! – произнесла она вслух. – А еще лучше – уйти в монастырь! По крайней мере, там бы я была свободна от всех моих тревог и назойливого внимания со стороны мужчин.
В ней пробудился бунтарский дух, свойственный молодости.
– Конечно, во Францию! – решила она. – Там непременно найдутся люди, которые захотят учить английский!
Да, но, чтобы добраться до Франции, понадобятся деньги.
Камала вспомнила, что единственными ценными вещами, доставшимися ей от матери, были обручальное кольцо и брошь в виде креста с бриллиантами, принадлежавшая когда-то ее бабушке.
К сожалению, они хранились не у нее: в свое время дядя Маркус забрал их и спрятал в сейф.
– Молодой девушке не подобает носить драгоценности, – назидательно заявил он тогда.
Однако вопреки его словам Софи носила жемчуга и имела несколько брошек, так что решение забрать у Камалы украшения было не более чем предлогом, чтобы лишить ее того, что могло доставить ей удовольствие.
Камала, подумав, пришла к выводу, что бриллианты должны стоить не менее сотни фунтов. Она села за стол и начала писать письмо, а закончив, перечитала:
Дорогой дядя Маркус!
Я не могу выйти замуж за генерала Уоррингтона, поскольку знаю, что папа никогда не пожелал бы мне такого жениха. Поэтому я ухожу туда, где вы не сможете меня найти.
Хочу поблагодарить вас за то, что вы приютили меня после смерти моих родителей, но я всегда понимала, что была нежеланной гостьей в вашем доме.
У вас хранится мое кольцо с бриллиантом и бриллиантовая брошь. Эти вещи принадлежат мне. Они стоят примерно сто фунтов. Таким образом, я забираю двадцать пять фунтов наличными и коня Ролло, за которого несколько недель назад, насколько мне известно, вы заплатили семьдесят фунтов. Лишние пять фунтов я плачу за седло и уздечку, потому что не желаю оставаться у вас в долгу.
Прошу вас простить меня за беспокойство, которое я могла причинить вам этим решением. Уверяю вас, что не стану выходить замуж за человека, которого не люблю.
Остаюсь вашей смиренной, но непокорной племянницей.
Камала
Она снова перечитала письмо, затем вложила его в конверт, написала на нем дядино имя и оставила на своем столе.
Если спустя какое-то время после возвращения Маркуса Плейтона его и найдут, то это даст ей фору во времени и поможет скрыться.
Камала быстро переоделась. Секунду подумав, она надела под амазонку тонкое шелковое платье с несколькими нижними юбками, после чего сложила в корзинку только самые необходимые вещи, включая ночную рубашку, щетку для волос и расческу, а также любимую блузку.
Накрыв корзинку легкой шерстяной шалью, она надела ее на руку и вышла из комнаты, после чего направилась в гостиную тети Эллис. Месяц как раз подходил к концу, и она знала, что в закрытом ящике письменного стола лежат деньги, которые предназначались для выплаты жалованья прислуге.
Этим обычно занимался дядя Маркус, однако расчеты с горничными производила тетя Эллис.
Камале также было известно, где хранится ключ от стола, потому что она часто видела, как тетушка брала его из тайника. Достав ключ, Камала почувствовала укор совести, ведь она поступает как самая настоящая воровка.
Впрочем, она поспешила мысленно себя успокоить:
"Я беру только то, что причитается мне по праву. Кольцо и брошь стоят сто фунтов, и когда дядя Маркус остынет после вспышки гнева, то будет только рад, что наконец избавился от меня".
Взяв из стола двадцать пять фунтов, Камала положила их в кошелек, затем закрыла ящик и вернула ключ на место. Снова подхватив корзинку, она спустилась вниз по лестнице и зашла в конюшню.
– Вы не оседлаете мне Ролло? – спросила она у старшего конюха.
– Конечно, мисс, – ответил тот. – Вы собрались на прогулку? Я велю кому-нибудь из конюхов, чтобы он сопровождал вас.
– Нет, спасибо, не надо, – ответила девушка. – Я лучше прокачусь одна. Я далеко не поеду.
Бросив взгляд на корзинку, которую она держала в руках, старший конюх решил, что Камала, скорее всего, собралась проведать какую-нибудь больную женщину из ближайшей деревни.
В этом не было ничего удивительного: она нередко навещала больных и пожилых людей, живших в их округе, в отличие от Софи, которой это было просто неинтересно.
– Хорошо, мисс, – покорно произнес конюх. – Но будьте осторожны: от Ролло можно ожидать чего угодно. Жеребец застоялся в стойле, его не выгуливали уже несколько дней.
Коня вывели, и Камала поняла, что сделала правильный выбор.
Ролло был красив: чистокровный жеребец рыжей масти, сильный, выносливый, хотя и своенравный. Садясь в седло, Камала тотчас почувствовала его игривое настроение. Было видно, что после тесного стойла животному не терпится поскорее размяться.
Пока они ехали через парк, Камала выпустила из рук уздечку, давая скакуну волю. Когда же они приблизились к главным воротам, она заставила коня остановиться и спешилась.
Присев перед огромным старым дубом, Камала расстелила на земле шаль, сложила в нее все захваченные с собой вещи и связала их в узел, который затем перехватила лентой.
Привязав свои пожитки к седлу, она забросила корзину в кусты и вновь села на своего скакуна.
Миновав парк и деревню, беглянка двинулась в южном направлении через открытую местность. Камала решила держаться подальше от больших дорог с их встречными экипажами и вечными клубами пыли.
Она провела в пути около трех часов, прежде чем сделала остановку в небольшой придорожной гостинице, чтобы напоить Ролло и дать ему отдохнуть.
Ей и самой неплохо было бы перекусить. Утренняя история с письмом и неприятное известие за завтраком отбили у нее аппетит, и сейчас она почувствовала, что сильно проголодалась.
В гостинице ей предложили лишь хлеб и сыр, которые, впрочем, оказались весьма вкусными. Кроме того, хозяин убедил ее выпить стаканчик сидра домашнего приготовления, который добавил немного румянца ее бледным щекам.
Еда обошлась всего в несколько пенсов. Насытившись, Камала вновь тронулась в путь, все так же предпочитая ехать открытым полем, в стороне от больших дорог.
Примерно через два часа она поняла, что продрогла: хотя стоял прекрасный теплый осенний день, на дворе все-таки был ноябрь, и ближе к вечеру ощутимо похолодало.
Камала тотчас пожалела, что не захватила плащ. Впрочем, его наверняка было бы трудно спрятать в корзинке.
Девушка медленно ехала по вспаханному полю. Впереди простирался лес. Неожиданно до ее слуха донесся звук охотничьего рожка, а в следующий миг она увидела выскочившую из-за деревьев лису – зверек пробежал через поле прямо перед ней. Яркая рыжая шубка четко выделялась на фоне темной земли, движения лисы были столь красивы и грациозны, что Камала несколько секунд как завороженная наблюдала за проворным животным.
Прямо у нее на глазах рыжая хищница пробежала вдоль живой изгороди и, как только из-за леса выскочила свора охотничьих собак, юркнула на соседнее поле.
Псы, высунув языки, тотчас же устремились вслед за лисой, которая теперь была на довольно большом расстоянии от них. Вслед за сворой помчался и одинокий охотник. Он дудел в рожок, но, судя по всему, его никто не слышал.
– Похоже, мы сейчас увидим, как собаки догонят лису, – прозвучал за ее спиной чей-то басовитый голос.
Камала удивленно обернулась. Пока она наблюдала за погоней, к ней на вороном жеребце подъехал какой-то джентльмен и остановился рядом.
Поскольку их кони стояли очень близко, она имела возможность разглядеть красивое лицо и темные глаза, которые, как ей показалось, придирчиво оценивали ее.
– Я не охочусь, сэр, – ответила Камала с чувством собственного достоинства, давая понять незнакомому собеседнику, что тот нарушил правила приличия, заговорив с ней, не будучи представлен.
– Я тоже, – невозмутимо признался незнакомец. – Хотя, как я только что сказал, было бы интересно взглянуть на финал охоты.
Камала посмотрела туда, где только что скрылась лиса и куда бросились собаки.
Неожиданно ее охватило непривычное возбуждение: такая возможность для нее и впрямь подворачивалась крайне редко.
Дядя Маркус почти не позволял ей участвовать в охоте, разве что когда та проводилась в прилегающей к замку местности. По этой причине ей приходилось довольствоваться верховыми прогулками по парку. Но теперь о дяде Маркусе можно забыть и делать все, что пожелаешь! Сердце девушки пело от счастья.
Если она пожелает броситься вдогонку за собаками, преследующими лису, никто не сможет ей в этом помешать!
Неожиданно Камале показалось, будто между ней и резвым Ролло возникла некая безмолвная связь и конь понял ее. Он сам, без понуканий, пустился рысью, а затем перешел на галоп и через минуту уже во весь опор мчался по полю. Бросился вперед и незнакомый собеседник Камалы. Какое-то время они скакали рядом.
"Нужно поторопиться, чтобы не отстать от собак", – подумала девушка.
Топот лошадиных копыт, ветер в лицо, задорный лай – все это еще больше усиливало ее возбуждение. А еще скакавший рядом с ней незнакомец был высок и широкоплеч, и, даже не глядя на него, Камала знала, что он сейчас улыбается.
Они оказались у самого края поля, где проходила невысокая изгородь, которую Ролло преодолел без всяких усилий. Лежавшее впереди второе поле было намного меньше первого.
Камала заметила, что охотник, которого они догоняли, на скаку перескочил калитку на дальнем краю поля. Собак уже не было видно, но был слышен их заливистый лай. Ролло бросился вслед за охотником.
Оказавшись у калитки, он весь напрягся для прыжка и через мгновение ловко и грациозно перескочил через нее.
Приземлился он удачно, но в следующую секунду что-то заставило Камалу оглянуться назад. Незнакомец на вороном жеребце последовал за ней, но либо недооценил высоту калитки, либо конь под ним слишком устал: копыта его жеребца задели верхнюю перекладину, и при приземлении он полетел вперед и упал на бок, выбросив ездока из седла.
Камала тотчас же осадила Ролло и развернулась. Вороной легко поднялся на ноги, а вот незнакомец продолжал неподвижно лежать на грязной земле.
Глава вторая
– Где… где я?
Он открыл глаза и увидел золотистую дымку, похожую на солнечный свет.
– С вами все в порядке, спите! – тихо ответила Камала.
Она поднесла к его губам чашку с питьем. Незнакомец сделал глоток и снова погрузился в беспамятство.
Проснувшись во второй раз, он понял, что на дворе стоит глубокая ночь. В комнате было темно, лишь слабо мерцали огоньки двух свечей.
Затем какая-то фигура возле очага встала и подошла к его кровати.
– Кто вы? – спросил он.
Смутное воспоминание воскресило в его сознании пару синих глаз.
– Лиса, – пробормотал он. – Собаки догнали ее?
– Нет, она убежала, – ответил тихий нежный голос.
Ему вновь подали какое-то питье. Язык почти не слушался. Сам он настолько обессилел, что был не в состоянии открыть глаза.
Он вновь пришел в себя и услышал голоса.
– Да, этим утром ему уже гораздо лучше, спасибо, миссис Хейворд.
– Я принесу вам что-нибудь поесть, мисс. Есть у вас какие-то пожелания?
– Я бы не отказалась от ветчины, которую вы подавали вчера. Давно не пробовала ничего вкуснее. У вас наверняка имеется какой-то особый секрет копчения.
– Спасибо, мисс, но вы мне льстите. Нет у меня особых секретов.
– Даже если и льщу, то немного, и в этом нет ничего удивительного. Вы так добры к нам, миссис Хейворд.
– Я всегда рада услужить хорошим постояльцам, мисс, только не люблю, когда меня за это хвалят.
– Нам повезло, что мы попали на вашу ферму, миссис Хейворд, хотя ваш дом и стоит на отшибе.
– Это одновременно и достоинство, и недостаток, мисс. Во всяком случае, мы остаемся в стороне от деревенских сплетен.
– О, считайте тогда, что вам крупно повезло!
Обе женщины рассмеялись. Затем миссис Хейворд сказала:
– Я пойду готовить обед, а вам бы стоило вечером немного поспать, мисс. Когда с поля придет Фред, он присмотрит за джентльменом.
– Вы очень добры ко мне, но не стоит беспокоиться: я справлюсь сама. Вчера днем я поспала возле очага, да и наш больной не доставлял особых хлопот, не то что позавчера.
– Думаю, он пошел на поправку, – согласилась с Камалой миссис Хейворд.
Лежавший в постели незнакомец открыл глаза. Возле его кровати стояла синеглазая девушка, обладательница нежного голоса. Ее прекрасные золотистые волосы напоминали солнечные лучи, что лились в комнату через окно.
– Что… что со мной приключилось? – растерянно спросил он.
– Вы сломали ключицу, – ответила Камала, – и сильно ударились головой, у вас сотрясение.
– Простите… простите, что я причинил вам беспокойство. Я был излишне самонадеян, когда попытался перепрыгнуть через изгородь.
До этого я провел в седле много часов, и мой конь изрядно устал.
– С ним все в порядке, – сообщила Камала. – Немного хромает, но я выгуливала его сегодня утром и не заметила других повреждений.
Незнакомец огляделся по сторонам и, попытавшись подняться в постели, сморщился от резкой боли.
– Осторожно! – воскликнула Камала. – Я вам помогу!
Обняв больного за плечи, она помогла ему приподняться на подушках. Теперь у него появилась возможность лучше разглядеть свою спасительницу.
– Где я? – спросил он. – И что вы делаете здесь? Я ничего не помню.
– Вы упали с коня, – объяснила девушка, – и были без памяти целые сутки. Мужчины принесли вас сюда. Нелегкая работа, скажу я вам, ведь вы такой высокий и тяжелый.
Сказав это, Камала улыбнулась.
– Похоже на ферму, – неуверенно произнес раненый.
– Это был самый ближний дом, до других отсюда несколько миль. Страшно подумать, что случилось бы, окажись вы далеко от жилья.
– Вам проще было оставить меня на обочине дороги, – заметил незнакомец. – Вы так и не объяснили, почему взялись ухаживать за мной.
Камала улыбнулась:
– Я могла бы оставить вас на попечение миссис Хейворд, но это было бы нехорошо с моей стороны, ведь она уже не молода. К тому же ей и без того приходится присматривать за пятью мужчинами, кормить их и обстирывать. Кроме того, кто-то же должен был вправить и перевязать вашу сломанную ключицу.
– Вы… вы это сделали сами? – удивился больной.
– Больше некому было, – пояснила Камала. – Лекарь живет в пяти милях отсюда, а хозяйка откровенно призналась мне, что ночью он ни за что не пойдет к вам. Похоже, он, как только стемнеет, предается возлияниям, и тогда от него мало пользы.
– Значит, это вы вправили мне ключицу, – задумчиво проговорил незнакомец. – Но где вы этому научились?
– Меня научил отец.
– Он доктор?
– Не совсем, но ему нравилось лечить детей. Должна вам признаться, что сильно нервничала, потому что никогда не лечила взрослых мужчин.
И это была чистая правда. Ей было очень боязно сделать что-то не так.
Впрочем, как-то раз она – под руководством и наблюдением отца, когда он порезал палец и не мог заниматься пострадавшим, – вправила сломанную ключицу одному мальчику.
Но то был ребенок. На этот раз ей пришлось иметь дело со взрослым, крупным мужчиной. Неудивительно, что у нее поначалу слегка дрожали руки.
Хозяин и два его старших сына отнесли пострадавшего на второй этаж дома, в спальню с низким потолком, по их словам, лучшее помещение в их скромном жилище.
– Там раньше жила моя свекровь, – пояснила миссис Хейворд. – Когда старушка отошла в мир иной, мы стали использовать эту комнату как гостевую, вот только гости у нас бывают не часто.
Уютное помещение с весьма скромной обстановкой радовало пуховой периной на кровати и, к великой радости Камалы, идеальной чистотой.
Мужчины уложили незнакомца на кровать, а Камала поспешила на кухню, где застала миссис Хейворд и попросила у нее кусок холстины, чтобы сделать раненому повязку.
К счастью, нашлась старая простыня, порвав которую на длинные узкие полосы Камала вернулась в спальню. Мужчины успели к этому времени снять с пострадавшего рубашку.
На какой-то миг девушка смутилась.
Ей никогда не доводилось видеть мужчину обнаженным по пояс. У незнакомца оказалось сильное мускулистое тело, которое нисколько не было похоже на щуплые тела мальчишек, которых приходилось лечить ее отцу.
Его кожа была упругой и прохладной на ощупь, и Камала невольно подумала о том, хватит ли ей сил поставить на место сломанную кость.
Затем ей показалось, будто она мысленно слышит голос отца, словно он с небес подсказывал ей, что и как следует делать.
Лежащий без сознания незнакомец был для нее не мужчиной, а пациентом, страждущим, тем, кто нуждался в исцелении и сострадании.
Камала вправила сломанную ключицу и наложила на плечо и руку тугую повязку.
После этого миссис Хейворд принесла старую рубашку мужа, порядком изношенную, но чисто выстиранную, и мужчины помогли облачить в нее незнакомца. А пока Камала занималась другими делами в противоположном конце комнаты, они также сняли с него бриджи и сапоги.
– Теперь вашему мужу будет удобнее, мэм, – сказала миссис Хейворд, отходя от постели.
– Он мне не муж, – поспешила возразить Камала, дабы избежать возможных неприятных последствий. – Он… он мой брат.
Она сама не знала, почему солгала, просто инстинкт подсказал ей, что лучше избежать ненужных объяснений. Да и зачем говорить, что она впервые увидела этого мужчину лишь недавно и успела обменяться с ним всего парой фраз, после чего пустила коня в галоп вслед за мчавшимися за лисой собаками.
Миссис Хейворд и ее муж вряд ли поняли бы ее и наверняка пришли бы в недоумение, узнай они, что молодая женщина ухаживает за человеком, к которому не имеет никакого отношения.
– Так это ваш брат! – воскликнула миссис Хейворд. – А я-то думала, кто он? Я еще удивилась, не заметив у вас обручальных колец.
"Может, эта женщина и немолода, но глаз у нее зоркий, и она все подмечает", – подумала Камала.
– Тогда вам понадобится отдельная комната, мисс, – продолжила хозяйка дома.
– Да, пожалуй.
Было уже темно, а Камала совсем не горела желанием так поздно отправляться на поиски жилья.
В ту ночь незнакомец бредил, и, не будь ее рядом, мог свалиться с кровати и ушибиться, и тогда все ее старания пошли бы прахом.
У нее не возникло вопроса, оставаться с ним на следующий день или нет. Камала решила, что никуда не уедет и будет присматривать за больным.
В одном она не сомневалась: дядя Маркус не станет искать ее на этой уединенной ферме. Впрочем, на всякий случай она предприняла кое-какие меры предосторожности.
– Могу я спросить ваше имя, мисс? – полюбопытствовала миссис Хейворд.
– Да, конечно, меня зовут Лин… – Она неожиданно запнулась и после секундной заминки добавила: – Мисс Линдэм.
Что, если дядя Маркус уже разыскивает ее? Было бы великой глупостью называть свое настоящее имя. Понимала Камала и то, что позднее ей придется объяснять незнакомцу, какую роль она ему отвела.
В его темных глазах виделось нечто особенное. Казалось, будто они буравят ее взглядом. Камала не могла избавиться от ощущения, что он не потерпит притворства и лжи.
– Кто-нибудь может принести мне вещи, которые находились в моей седельной сумке? – спросил он, прежде чем она начала свой рассказ. – Или их уже внесли в дом?
– Они здесь, в доме, – ответила Камала.
Незнакомец поднес руку к подбородку:
– Я хотел бы побриться. И еще неплохо было бы помыться.
– Вас уже вымыли.
– Неужели?
Камала покраснела.
– Я вымыла вам лицо и руки, – призналась она. – Ну а поскольку я наложила вам повязку, то больше мыть особенно было нечего.
– Я начинаю думать, что все это мне снится, – сказал незнакомец. – Когда я в первый раз пришел в себя, то на какой-то миг подумал, будто оказался на небесах и на меня смотрит ангел. Теперь я понимаю, что так оно и было. Но оказывается, вы очень даже практичный ангел.
– Я лишь надеюсь, что ваша сломанная ключица срастется правильно, – ответила Камала.
– Честно говоря, я уже ломал ее раньше, – признался незнакомец довольно беззаботным тоном. – Хотелось бы, правда, надеяться, что вы не менее искусны, чем корабельный костоправ, который в последний раз ставил ее на место, причем делал он это довольно грубо.
– Так вы моряк! – воскликнула Камала. – Я так и думала.
– Как же вы догадались? – спросил он.
– Я заметила у вас татуировки, – застенчиво ответила девушка.
Незнакомец улыбнулся:
– Признаться честно, я и забыл о них.
– Отец рассказывал мне, что в Китае и Индии татуировки – великое искусство, – сказала Камала. – Его принесли в Европу моряки. Скажите, вы бывали на Востоке?
– Я бывал и в Индии, и в Китае, – ответил незнакомец. – Но татуировку на руке мне сделали на острове Борнео.
Камала прошла через комнату, чтобы достать из ящика под умывальником кожаный несессер.
– Вот ваша бритва, – сказала она. – Я принесу вам горячей воды. Вы справитесь одной рукой?
– Пожалуй, справлюсь, – ответил незнакомец, – если вы подержите передо мной зеркало. – Подержу.
– Я не смею требовать от вас, чтобы вы ухаживали за мной, – довольно резко произнес он. – Этим должны заниматься другие люди.
– Здесь сейчас одна лишь миссис Хейворд, – ответила Камала, – и в данный момент она готовит еду для своих мужчин, которые скоро вернутся с поля. Мне бы не хотелось ее тревожить. Она и так много для вас сделала. – Камала подошла к постели и подала ему бритву. – Немного позже к вам придет Фред, ее младший сын, – добавила она. – Он хотел бы помочь вам и будет к вашим услугам.
– У меня до сих пор голова плохо соображает, – с ноткой смущения в голосе признался незнакомец. – Мне кажется, должно быть какое-то объяснение тому, почему вы приглядываете за мной и почему, поручив меня попечению хозяев этого дома, не последовали дальше, куда направлялись.
– А мне кажется, вы уже достаточно наговорились, – строго ответила Камала. – Вы устали, я это вижу. Давайте отложим любые объяснения до того времени, когда вы поспите и наберетесь сил, хорошо?
В следующее мгновение его веки сомкнулись. Было понятно, что даже этот короткий разговор немало утомил больного.
Что ж, это была вполне естественная усталость. Камале вспомнились слова отца о том, что люди с переломами должны как можно дольше лежать спокойно и не делать резких движений, чтобы кости хорошенько срослись.
Узнав, что в кухонном шкафу у миссис Хейворд имеется небольшой запас лауданума, Камала обрадовалась.
– Доктор прописал его мистеру Хейворду, – пояснила хозяйка дома, – когда отрезал ему на ноге большой палец, загноившийся после того, как он проколол его ржавым гвоздем. "Дайте ему как можно больше рома, миссис Хейворд, – сказал доктор. – Но прежде влейте в него пару чайных ложек этого снадобья". Пока ему делали операцию, он спал как младенец, а потом еще двое суток оставался без памяти. Иначе его ни за что бы не вышло утихомирить, так сильно мучила его боль.
– Охотно верю, – ответила Камала, подумав про себя, что ее отец наверняка спас бы палец хозяйкиному мужу.
Впрочем, сейчас лауданум пришелся как нельзя кстати. Лекарство, которое она дала больному накануне, еще будет действовать какое-то время, а поскольку состояние его улучшилось, небольшой дозы будет достаточно.
Видя, что он уснул, Камала отложила бритву и вернулась в кухню.
– Моему брату гораздо лучше, миссис Хейворд, – сообщила она. – Он разговаривает вполне разумно. Можно я приготовлю для него немного бульона?
– Конечно, мисс, поступайте как знаете, – ответила хозяйка. – Из вас кухарка, пожалуй, будет лучше, чем я. Я всегда считала, что больным, когда они начинают идти на поправку, надо давать что-нибудь питательное.
– Вы, безусловно, правы, – сказала Камала.
Она сварила бульон и, когда незнакомец проснулся, накормила его с ложечки.
– Кажется, у меня пробудился аппетит, – признался он. – Извините, что во время разговора с вами я не удержался и заснул.
– Вы просто очень устали, – успокоила его девушка, – и у вас совершенно не оставалось сил. Мне пришлось дать вам лауданум, чтобы вы спали спокойно и не метались во сне. Вы такой большой, что в одиночку мне с вами просто бы не совладать.
– Неужели я вел себя недостойно? – спросил он.
– Нет-нет, вы меня ничем не обидели.
– Я говорил во сне?
– Вы все время что-то бессвязно говорили о деньгах. Похоже, они сильно вас беспокоят.
– Деньги – это всегда предмет адской заботы, – ответил он. – Или вы так не считаете?
– Да-да, я тоже так думаю, – согласилась Камала.
Она вспомнила о том, что ее родители постоянно были вынуждены бороться с бедностью и что она, убегая из дома Маркуса Плейтона, забрала из стола тетушки двадцать пять фунтов. Ей до сих пор было стыдно за свой поступок, хотя она и пыталась убедить себя в том, что это не было кражей. Тем не менее приятно было осознавать, что она в состоянии расплатиться с миссис Хейворд за стол и ночлег.
У незнакомца тоже имелись с собой деньги: Камала случайно заметила, когда вынимала из карманов его сюртука вещи, что среди них есть и кошелек, в котором, судя по его толщине, лежало несколько купюр.
Ее по-прежнему занимали два вопроса: кто он такой и куда направляется?
В его седельной сумке оказалась смена белья, бритва и щетка для волос. Кроме того, к седлу был приторочен свернутый валиком плащ из плотной шерсти.
Его одежда и обувь были хорошего качества, хотя на вид и не слишком дорогие, так же как и его лошадь – крупное и здоровое животное, но явно не чистых кровей.
Камала отправила в рот больному последнюю ложку бульона и встала с края постели.
– Вам нужно что-нибудь съесть попозже, раз вы голодны.
– У меня уже проснулся аппетит, – отозвался незнакомец, – но для начала я бы предпочел побриться. Не хочу, чтобы вы видели меня таким неопрятным.
– Пойду принесу вам горячей воды. – Взявшись за дверную ручку, Камала обернулась: – Кстати, на всякий случай предупреждаю вас: я сказала миссис Хейворд, что мы с вами – брат и сестра. – Заметив, что он удивленно выгнул бровь, она добавила: – Наша фамилия – Линдэм.
Она выскользнула за дверь прежде, чем незнакомец успел что-то сказать, а когда вернулась, то увидела, что он снова лежит, откинувшись на подушки. Он ничего не сказал, и Камала поставила перед ним тазик и кувшин с горячей водой, а также протянула кусок мыла и полотенце.
– Зеркало есть у меня в комнате, я сейчас вернусь.
Камала вернулась и села на стул возле кровати, держа зеркало так, чтобы больному было удобно в него смотреться.
Незнакомец взглянул на свое отражение и усмехнулся:
– Я выгляжу, как настоящий разбойник с большой дороги! Удивляюсь, что вы не побоялись назвать меня своим родственником!
– Простите меня, если вам кажется, что это дерзость с моей стороны, – нервно произнесла Камала. – Но хозяева сначала решили, что мы с вами муж и жена. Я же после того, как решила остаться присматривать за вами, не могла объяснить им, что мы с вами – чужие люди.
– Я уже задавал вам вопрос, как вы решились на такой подвиг? – ответил незнакомец, покрывая мыльной пеной щеки.
