Текст книги "Путешествие в рай"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Барбара Картленд
Путешествие в рай
Глава первая
1839 год
– Я вижу, ты получила письмо, Камала, – пророкотал за обеденным столом низкий властный голос.
Девушка невольно вздрогнула.
– Да, дядя Маркус, – тихо ответила она.
Войдя в столовую, она сразу увидела письмо среди прочей корреспонденции, которую лакей ежеутренне приносил к завтраку. Это было одно из множества неукоснительных правил, соблюдения которых требовал ее дядя, строго следя за порядком в доме.
Почти ничто и никогда не ускользало от его зорких глаз – вот и сейчас Маркус Плейтон с довольной улыбкой отметил, что Камала побледнела.
– Кто это тебе пишет?
Конечно же он никогда не упускает возможности вызнать все, что ему нужно. – Я не знаю, дядя Маркус… – Ты ждала этого письма?
– Нет, дядя Маркус…
– В таком случае тебе, естественно, не терпится узнать, кто же мог его написать. Предлагаю открыть его сейчас же и прочитать вслух.
Камала бросила нервный взгляд на противоположный край стола.
Ее дядя, грузный краснолицый мужчина, железной рукой управлял домочадцами и слугами. По сути дела, это был домашний тиран, коего в нем не признали бы лишь самые отчаянные храбрецы.
– Не понимаю, с какой стати Камале вообще кто-то пишет письма, – неожиданно пожаловалась Софи, крупная некрасивая девушка, похожая на отца.
Камала прекрасно знала: Софи ревнует. Тот простой факт, что кузина могла получить какое-либо письмо, будь оно всего лишь из магазина, вызывал у нее жгучую зависть.
Без сомнения, даже если бы дядя и не устроил эту сцену, ее позднее устроила бы Софи.
– Я не знаю, от кого оно может быть, – смутилась девушка, глядя на конверт с таким видом, будто в нем лежала бомба.
– Тогда давай не будем долго гадать о том, кто его написал, – саркастически произнес Маркус Плейтон.
Его строгий взгляд задержался на бледных щеках племянницы. Заметив, как она дрожащими пальцами потянулась к письму, дядя скривил губы в недоброй усмешке.
Было бы трудно найти двух столь непохожих девушек, как Софи и Камала, ведь даже при пристальном взгляде на них невозможно было догадаться, что они родственницы.
Камала была маленькой, хрупкой и очень красивой: огромные выразительные глаза и волосы оттенка первых лучей утренней зари делали ее неотразимой.
Темно-синие глаза цветом напоминали бурное море; длинные черные ресницы, доставшиеся ей от ирландских предков, подчеркивали фарфоровую белизну кожи; гибкую фигуру, которая напоминала покачивающийся на ветру цветок, отличало изящество движений. Вообще, весь облик Камалы дышал изысканным совершенством.
Софи, напротив, была толстой, неуклюжей и малопривлекательной: прямые каштановые волосы, нечистая и угреватая кожа, красоте которой никак не способствовали сладости и шоколад, поглощаемые ею в немалых количествах.
В отличие от отца, которому нельзя было отказать в уме и проницательности, Софи была глупа и нисколько не желала развивать свой интеллект.
А еще она была завистлива и неизменно хотела обладать тем, что имели другие люди, однако, будучи крайне ленивой и эгоистичной, никогда не пыталась приложить даже малейшие усилия для того, чтобы добиться желаемого.
Камала вскрыла конверт. Почерк был ей незнаком, но, когда она увидела подпись, у нее мгновенно перехватило дыхание: автора письма она все же встречала, правда, всего один раз.
– Так ты скажешь нам, кто написал тебе это послание? – потребовал ответа дядя Маркус.
– Оно от мистера Филиппа… Филиппа Редфилда, дядя Маркус, – запинаясь от смущения, призналась Камала.
– С какой это стати он написал тебе?! – взвизгнула Софи. – Он приходил, чтобы увидеться со мной! Он мой друг! Это письмо должна была получить я, а не ты!
– Да-да, оно, по всей видимости, адресовано тебе, – быстро произнесла Камала, протягивая письмо кузине.
– Дай-ка мне посмотреть на него! – потребовал дядя Маркус.
Камала взяла со стола конверт и передала ему. Тот, сведя на переносице густые брови, внимательно всмотрелся в аккуратные строки.
– Адресат не вызывает никаких сомнений, – произнес он. – Мисс Камала Линдси, тебя ведь так зовут?
– Да, дядя Маркус…
– Тогда позволь нам услышать то, что написал тебе этот молодой человек.
Камала дрожащими руками развернула лист бумаги и еле слышно начала читать письмо вслух:
– "Моя дорогая мисс Линдси…" – Я не слышу!
Камала сделала над собой усилие и возобновила чтение:
Моя дорогая мисс Линдси!
Я рад нашему знакомству, состоявшемуся в прошлое воскресенье! Все время я ловлю себя на мысли о том, что постоянно думаю о вас.
Можем ли мы с вами встретиться где-нибудь, где нам удастся спокойно поговорить? Например, в парке или ином подходящем для вас месте? Умоляю вас, не отказывайте мне в этой просьбе, поскольку мне необходимо обсудить с вами чрезвычайно важное для меня дело. Осмелюсь еще раз сообщить о том, какое огромное удовольствие я получил от знакомства с вами, и сказать, что с великим нетерпением ожидаю вашего ответа.
С восхищением, искренне ваш
Филипп Редфилд
Камала читала письмо дрожащим голосом, делая короткие паузы между предложениями. Закончив, она замолчала.
Не смея взглянуть на дядю, она сидела, глядя прямо перед собой, как будто надеялась, что ей удастся исчезнуть, раствориться в воздухе.
– Почему он написал это тебе?! – взорвалась от негодования Софи. – Почему он не хочет встретиться со мной? Он был моим другом, моим, слышишь? Моим, пока ты не отобрала его у меня! Я не верю, что он написал это письмо тебе! – Вскочив со своего места, она обежала вокруг стола и вырвала письмо из рук у Камалы. – Ты сделала это нарочно! – закричала она, увидев подпись. – Это ты втянула его в разговор, это ты придумала какой-то секрет, который он теперь якобы хочет обсудить с тобой! Я ненавижу тебя, Камала! Ты слышишь? Не-на-ви-жу!
С этими словами Софи бросила письмо на стол и с размаху ударила Камалу по щеке.
Чувствуя, что ее бледная кожа становится красной от пощечины, Камала испуганно отпрянула, вжавшись в спинку стула.
– Довольно! – скомандовал Маркус Плейтон со своего конца стола. – Сядь на место, Софи!
Я должен кое-что сказать тебе.
– Это несправедливо, папа! Несправедливо! – расплакалась Софи. – Камала переманивает всех мужчин, приходящих в наш дом! Она пользуется колдовством, чтобы очаровать их!
– Сядь, я тебе сказал, Софи! Я хочу поговорить с тобой! – резко произнес ее отец.
Софи обиженно вскинула подбородок и надула губы, однако, бросив полный ненависти взгляд в сторону кузины, подчинилась.
– Ты дашь мне это письмо, Камала, – произнес Маркус Плейтон, – и я отправлю этому нахальному щенку ответ, который его быстро образумит!
Как будто зная, чего от нее ожидают, Камала взяла со стола письмо, вложила его в конверт, встала и положила на стол перед дядей.
– Извините, дядя Маркус, – еле слышно прошептала она.
– Сядь и выслушай то, что я тебе скажу, – приказал Маркус Плейтон.
Вернувшись на свое место, Камала посмотрела на тетушку Эллис, сидевшую на другом конце стола. Даже во время сцены, которую устроила ее дочь, она молча наблюдала за происходящим.
Выражение ее лица оставалось настолько непроницаемым, что Камала не смогла удержаться от мысленного вопроса: какие же чувства испытывает в эти минуты миссис Плейтон?
– Я думал о твоей судьбе, Софи, – сказал Маркус Плейтон, обращаясь к дочери. – У меня есть определенные виды на твое будущее. Думаю, ты с одобрением воспримешь то, что я тебе скажу.
– Мое будущее? – удивилась Софи.
– Именно его я и имел в виду, – ответил ей отец. – Тебе недавно исполнилось двадцать, и пришло время отдать тебя замуж.
– Замуж? – воскликнула Софи. – Но за кого? Ведь никто пока не предлагал мне ничего подобного! Да и какой мужчина предложит мне руку и сердце, когда Камала переманивает всех моих возможных женихов!
Последнюю фразу Софи произнесла с такой неприязнью, что казалось, будто она выплевывает слова. Камала молча склонила голову.
"Это не моя вина", – с отчаянием подумала она.
Разве можно было убедить дядю в том, что она старательно избегает встреч и разговоров с мужчинами, которые приходят к ним в дом, и никогда не пытается привлечь их внимание?
Она знала, как к этому относится Софи. Кузина жаждала общения с кавалерами, мечтая, чтобы за ней ухаживал хоть кто-то из них, любой, лишь бы она смогла повысить собственную значимость в своих же глазах.
Но кто станет смотреть на ничем не примечательную дочь Маркуса Плейтона, пусть даже богатого и влиятельного человека, когда рядом была ее привлекательная кузина?
Камала отнюдь не страдала высокомерием, ей некогда было думать о себе. Тем не менее она не могла не заметить, что ее внешность привлекает к себе внимание окружающих везде, где бы она ни находилась.
Впрочем, с раннего детства она привыкла к тому, что люди восхищаются ее красотой и вечно говорят ей об этом – так же, как когда-то делала ее мать.
С трудом верилось, что тетя Эллис, жена Маркуса Плейтона, – родная сестра ее матери. Быть может, сказывалась десятилетняя разница в возрасте, но сейчас нельзя было представить, что в юности Эллис отличалась красотой. Преждевременно поседевшая, с худым морщинистым лицом, тетя скорее была похожа на бесплотный призрак, который не имел никакого отношения к тому, что происходило в доме ее мужа.
"Мама была так не похожа на нее", – подумала Камала.
Она помнила, какой красавицей та была, помнила, что их дом, несмотря на тесноту и непритязательную обстановку, был наполнен радостью и солнечным светом. Как же счастливы они были вместе! Счастливы так, что три года, прожитые в доме дяди Маркуса Плейтона, представлялись ей сущим кошмаром. Воспоминания о прошлом, когда родители не чаяли в ней души, до сих пор были удивительно свежи в ее памяти. – Как я уже сказал, – продолжил Маркус Плейтон неприятным скрипучим голосом, – я имею виды на твой брак, Софи, и сегодня утром узнал о том, что мои планы скоро воплотятся в жизнь.
– Какие планы? Скажи мне, папа! Ах, твои слова звучат, словно сладкая музыка! Их так приятно слышать!
– Верно, приятно, – согласился Маркус Плейтон. – Я все устроил, Софи, и добился договоренности, что ты выйдешь замуж за маркиза Труро.
– Маркиза?!
На мгновение у Софи перехватило дыхание от восторга. Наконец, справившись с волнением, она сказала:
– Папа, как же тебе удалось найти столь знатного жениха? Ты уверен, что он готов сделать мне предложение?
– Он уже его сделал, – ответил ей отец. – Все это устроил его стряпчий, с которым у меня наилучшие дружеские отношения.
– Но он же не видел меня, – удивилась Софи. – А я не видела его!
– Вы скоро встретитесь, – пообещал Маркус Плейтон. – Маркиз приедет к нам и погостит какое-то время. Он сделает тебе предложение, которое я приму от твоего имени, после чего мы объявим о вашей помолвке.
Софи облегченно вздохнула.
– А как он выглядит? Он красив? Сколько ему лет?
– На все эти вопросы ты получишь ответы в должное время, – уклонился Маркус Плейтон. – Я думаю, что ты останешься довольна. Тебе, Софи, и твоей матери нужно приготовиться к встрече с маркизом, вам придется всячески развлекать и ублажать его. Я хочу, чтобы он понял, насколько выгодно ему связать себя брачным союзом с моей единственной дочерью. Софи на мгновение задумалась.
– Мне почему-то кажется, папа, ты намекаешь на то, что маркиз не слишком богат.
Мистер Плейтон улыбнулся:
– Временами, Софи, я замечаю в тебе проблески разума, который ты до известной степени унаследовала от меня. Да, верно, дочь моя, ты права! Маркиз, мягко говоря, не богат, а ты – наследница моих капиталов. Что может быть мудрее замысла соединить вас двоих брачным союзом?
– Неужели я стану маркизой? – воскликнула Софи, обращаясь с этим вопросом скорее к себе самой, чем к отцу.
Впрочем, довольное выражение быстро исчезло с ее лица, и она бросила недобрый взгляд на Камалу.
– Я не потерплю ее присутствия, когда маркиз приедет к нам! – заявила Софи. – Она попытается увести его у меня, как делала это со всеми мужчинами, которые появлялись в нашем доме. Отправь ее куда-нибудь, папа, отправь ее прочь!
– Я подумал также и о ней, – ответил Маркус Плейтон.
В его голосе прозвучало нечто такое, отчего Камале неожиданно стало страшно.
– Куда ты ее отправишь? – нетерпеливо спросила Софи.
– Камала очень скоро покинет наш дом, – ответил Маркус Плейтон. – Она тоже выйдет замуж.
Камала оторвала взгляд от стола и посмотрела на дядю. В ее широко открытых глазах читался ужас.
– Возможно, ты не ожидала такого известия, – обратился к племяннице Маркус Плейтон, – однако я считаю, что твое порочное влияние и упрямый нрав сумеет укротить только муж. Я уже выбрал для тебя будущего супруга.
– Вы выбрали для меня мужа? – повторила эхом Камала. Ее голос дрожал.
– Да, Камала, представь себе. Уверяю, я руководствуюсь наилучшими побуждениями, хотя ты так, возможно, и не считаешь. Более того, я считаю, что тебе крупно повезло.
Маркус Плейтон явно ожидал услышать ответ племянницы, однако Камала молчала. Она, словно лишившись дара речи, удивленно смотрела на дядю. На ее бледном лице все еще алел след от пощечины.
– Я с превеликой радостью сообщаю тебе, Камала, – продолжил Маркус Плейтон, – что генерал Уоррингтон попросил твоей руки, рассчитывая на то, что ты согласишься стать его женой.
– Генерал Уоррингтон?! – Эти два слова дались Камале с великим трудом. – Но… но он же стар как мир!
– Он – мужчина зрелого возраста, – лицемерно возразил Маркус Плейтон. – Ему еще нет шестидесяти. Он вдовец, человек с богатым опытом семейной жизни. Думаю, Камала, он сумеет найти к тебе подход.
Дядя явно насмехался на ней.
– Я уверена, дядя Маркус, вы поймете, почему я не могу выйти замуж за генерала Уоррингтона.
Мистер Плейтон удивленно посмотрел на племянницу.
– Неужели ты хочешь сказать, что намерена отказаться от столь лестного предложения?
– Я не могу выйти замуж за того, кто так стар, – ответила Камала. – И еще… Я не люблю его!
– Я, случаем, не ослышался? – гневно взорвался дядя Маркус. – Разве это слыхано, чтобы такое ничтожество, как ты, нищенка, живущая на моем иждивении, смела отказать такому достойному человеку, как генерал? Человеку богатому, имеющему положение в обществе, выйти замуж за которого готова половина женщин страны?
– Так пусть он и выбирает себе жену из их числа! – парировала Камала. – Мне, право, жаль, но у меня нет ни малейшего желания выходить замуж за генерала Уоррингтона!
– Твои желания никого не интересуют! – разъярился Маркус Плейтон. – Я считаю его достойным женихом для тебя и, будучи твоим опекуном, обладаю, как ты знаешь, полной и абсолютной властью над тобой! Ты выйдешь за него замуж в любом случае, нравится он тебе или нет, потому что я так сказал!
– Дядя Маркус, вы не можете меня заставить! – взмолилась Камала. – Он ужасный человек! Ходят слухи, что он забил до смерти свою первую жену!
– Чушь! Глупости! Бесстыдная ложь! – крикнул Маркус Плейтон. – Ты наслушалась отвратительных лживых сплетен безмозглой прислуги! Эта женщина была хилым, немощным существом, неспособным родить ему детей. Он хочет наследника, и ты, Камала, должна родить его генералу!
Камала крепко сжала кулаки, пытаясь сохранить остатки самообладания. Она несколько раз видела генерала Уоррингтона, когда тот приходил к ним в дом на обед или ужин.
Последняя встреча запомнилась ей особенно ярко. За ужином она сидела за столом рядом с ним и сочла его излишне болтливым: он заговаривал с ней всякий раз, когда ей хотелось молчать и не обращать на себя внимания гостей, чтобы, не дай бог, Софи или ее отец не подумали, будто она хочет покрасоваться перед присутствующими.
– У вас необычное имя, мисс Линдси, – заметил генерал.
– Его выбрал мой отец, – пояснила девушка. – Он живо интересовался индийской культурой и обычаями. "Камала" означает "лотос".
– Прекрасно! Лотос нежен и приятен на ощупь! – вкрадчиво произнес он.
Камала удивленно посмотрела на своего собеседника. От его взгляда ей сделалось страшно.
На тонких губах Уоррингтона играла неприятная улыбка. Камала тогда в очередной раз подумала, что это страшный человек. В нем угадывалась едва ли не звериная жестокость, заставлявшая верить в то, что люди рассказывали о нем.
Камала почувствовала, что дрожит. И, хотя ей было страшно возражать дяде, она все же нашла в себе силы решительно заявить:
– Простите меня, дядя Маркус, если я вызову ваше недовольство, но я не выйду замуж за генерала, даже если бы он остался последним мужчиной на всем свете!
Маркус Плейтон ударил кулаком по столу с такой яростью, что стоявшая на нем посуда задребезжала.
– Не смей перечить мне! – рявкнул он. – Позволь сказать тебе раз и навсегда, Камала: я не потерплю твоей дерзости! Ты поступишь так, как я тебе прикажу! Я сегодня же доведу до сведения генерала, что ваша свадьба состоится в самое ближайшее время!
– Я не выйду за генерала, дядя Маркус! – С этими словами Камала встала со стула. – Я не выйду за него… Вы ведь не потащите меня силой к алтарю? Вы понимаете это?! Мои родители ни за что не стали бы принуждать меня выйти замуж вопреки моей воле! Тем более за того, кого я не люблю!
– Твой жалкий безденежный отец-неудачник мертв, – прорычал Маркус Плейтон. – Он оставил тебя на мое попечение, и я выполню свой долг, потому что действую в твоих интересах. Тебе нужна сильная рука, Камала. Ты своенравна, непокорна и, к несчастью, отличаешься независимым умом, что крайне редко встречается у женщин. Я считаю, что генерал Уоррингтон – наилучшая партия для тебя. Он отлично тебя вышколит, потому что именно в этом ты и нуждаешься в первую очередь!
– Я не выйду за него замуж!
– А вот это мы посмотрим. Подозреваю, что мне придется применить более весомые аргументы, – злорадно произнес дядя. Он встал из-за стола и вытащил из жилетного кармана золотые часы. – Я собираюсь в Лондон, чтобы обговорить там дела, связанные с замужеством Софи, но вернусь вскоре после шести. Ровно в половине седьмого, Камала, ты придешь в мой кабинет и скажешь, что готова выйти замуж за генерала. Если ты этого не сделаешь, то, для того чтобы получить твое согласие, я буду вынужден прибегнуть к чрезвычайно болезненным мерам.
Маркус Плейтон отошел от обеденного стола и, не попрощавшись ни с женой, ни с дочерью, направился к выходу.
– Папа! Папа! – крикнула ему Софи и побежала вслед по коридору.
Камала повернула побледневшее лицо к тете:
– Тетя Эллис, помогите мне! Я не могу выйти замуж за генерала!
– Я бессильна что-либо сделать, Камала, – бесцветным голосом ответила ей миссис Плейтон.
– Прошу вас, тетя Эллис, вы же наверняка можете что-то сказать! Попробуйте повлиять на дядю Маркуса, попытайтесь убедить его, что я не могу выйти замуж за этого человека!
– Твой дядя привык добиваться всего, что задумал, – все так же бесстрастно ответила миссис Плейтон.
– Вы ведь сестра моей матери! Вы знаете, как счастлива она была с моим отцом! Как они любили друг друга… Мама часто рассказывала мне о семейной жизни и браке и, когда пришло соответствующее время, сказала, что очень надеется, что когда-нибудь я встречу того, кого… кого я полюблю и кто… полюбит меня. Она никогда не стала бы принуждать меня выходить замуж за старика с репутацией бессердечного и жестокого негодяя!
– Прости меня, Камала, – произнесла тетя, и впервые за все время в ее голосе прозвучало нечто похожее на сочувствие. – Но у тебя нет своих денег, и, если твой дядя откажется тебя содержать, что ты станешь делать?
– Наверное, в этом случае я поискала бы себе какую-нибудь работу, – ответила девушка. – Например, гувернантки или учительницы.
– Ты слишком молода, тебе всего восемнадцать, – возразила тетя. – Неужели ты думаешь, что тебя кто-то возьмет в услужение без рекомендательных писем?
– Вы хотите сказать, что дядя Маркус никогда не даст мне такого письма? – удивилась Камала.
– Он не любит тех, кто ему перечит, ты сама это прекрасно знаешь. Когда сегодня вечером ты встретишься с ним, соглашайся на брак с генералом! Иначе он выпорет тебя, как не раз уже делал раньше.
– Как он… не раз… делал… – испуганно повторила Камала.
Она отлично знала, как больно дядя Маркус накажет ее. И что еще хуже – что это доставит ему удовольствие.
Дядя не любил ее. Камала это знала, знала с самого первого дня, когда появилась в его доме. И не было никаких сомнений в том, что он, движимый неприязнью к ней, нарочно выбрал ей такого неприятного и жестокого мужа.
– Что же мне делать, тетя Эллис? – взмолилась Камала.
– Боюсь, ничего, Камала, – горестно вздохнула миссис Плейтон. – Много лет назад я поняла, что у меня нет сил противиться его воле: он всегда берет верх, Камала, и всегда побеждает.
Впервые тетя говорила с ней как нормальный человек. Было в ее голосе нечто такое, что говорило о ее страданиях. Лишь теперь до девушки дошло, что вялая бесстрастность тети – это всего лишь результат ее бессловесной покорности мужу.
Наверное, и она когда-то была веселой, беззаботной и счастливой, как и ее сестра, но Маркус Плейтон либо выбил из нее это счастье, либо силой своей железной воли превратил жену в похожее на призрак создание, которое мало кто замечал.
– Тетя Эллис… – порывисто начала Камала, протянув руки к тете.
Увы, было поздно: миссис Плейтон уже шагнула к двери.
– Тебе не остается ничего другого, как подчиниться, – еле слышно произнесла она.
Камала медленно скомкала салфетку, затем поднялась и пошла наверх, в свою комнату, не в состоянии думать ни о чем другом.
Мысль о предстоящем браке наполняла ее ужасом. Она вампирским плащом нависла над ней, грозя подавить, сломить волю и подмять под себя.
Девушка посмотрела на каминные часы. У нее оставалось девять часов, чтобы принять решение: взбунтоваться против дядиной воли или же послушаться и выйти замуж за генерала Уоррингтона.
Камала очень хорошо знала, что будет, если она проявит непокорность.
С самого первого дня, когда она переступила порог замка, дядя поставил своей целью добиться от нее полного повиновения. При этом он не гнушался прибегать к самым жестоким мерам. В родительском доме Камала никогда не подвергалась физическому насилию.
В книгах это называлось "телесными наказаниями". Дядя Маркус недвусмысленно дал ей понять, что полученное дома воспитание сделало ее дерзкой и развязной.
Отец всегда учил ее открыто выражать свое мнение. Он постоянно обсуждал с дочерью вопросы государственного устройства, читал ей газеты, и Камала была в курсе важнейших политических событий в стране и за рубежом. Также он познакомил ее с произведениями классической английской и французской литературы.
Каково же было ее удивление, когда дядя Маркус как-то заявил, что полученные от отца знания ей, как женщине, ни к чему, ибо они только внушают ей крамольные мысли. Дядя ограничил ее чтение и отказался давать ей газеты.
За каждое высказывание, которое он находил дерзким, за каждое выраженное мнение, которое в его глазах не приличествовало женщине, Камале полагалось наказание. Дядя всякий раз находил повод поднять на нее руку.
Вскоре Камала поняла: дядя получает удовольствие от того, что унижает ее, причем не только в присутствии других людей, но и без свидетелей.
Когда он устраивал ей порку, то заставлял Камалу принести хлыст, опуститься перед ним на колени и умолять, чтобы он преподал ей урок послушания. Когда же экзекуция заканчивалась, он вынуждал девушку целовать орудие порки и благодарить мучителя за то, что он вправил ей мозги.
Поначалу Камала яростно сопротивлялась, совсем как дикое животное, угодившее в западню. Затем, осознав, что бессильна противостоять его власти, сделалась более покорной.
В присутствии дяди Камала была тихой и послушной и даже получала удовольствие, когда лишала его повода для наказания.
Но иногда ей было легче вытерпеть гнев Маркуса Плейтона, чем придирки его дочери Софи. Кузина с каждым днем все громче и громче жаловалась на разительные отличия в их внешнем облике, становясь все более ревнивой и злобной. Она то и дело срывала на Камале обиду на собственную невыразительную внешность.
"Что же мне делать?" – задала себе вопрос Камала.
Нет, это просто невероятно! Просто не верится, что в 1839 году отец или опекун обладает неограниченной властью над женщиной и способен насильно выдать ее замуж.
Увы, Камала знала: власть Маркуса Плейтона поддерживается силой закона, и он, как опекун, имеет право избавиться от нее любым приемлемым для него способом.
– О мои бедные родители!.. – рыдала она, уткнувшись лицом в ладони. – Почему вы оставили меня, почему допустили, чтобы со мной случилось такое?
Увы, конец ее счастью настал в тот черный день, когда пришло известие о гибели корабля, на котором ее родители возвращались после отдыха в Италии, в водах Бискайского залива.
В это путешествие они отправлялись в самом радостном настроении.
– Наш первый медовый месяц за последние шестнадцать лет! – шутил отец. – Ты прости нас, моя любимая дочь, что мы не берем тебя с собой, но я мечтаю побыть наедине с твоей мамой. Нам так хочется воскресить молодость!
Одну из написанных отцом книг издатель принял для печати и выплатил ему аванс в размере ста фунтов. На эти деньги родители и решили совершить путешествие в Италию.
– Это слишком экстравагантно, – неуверенно заметила миссис Линдси, когда муж предложил ей эту поездку.
– Разумеется, экстравагантно, – согласился тот. – Но для чего жизнь, если в ней нет места радостям? Дело не в деньгах, дорогая, а в нашем счастье, в нашем прекрасном настроении и, прежде всего, в нашей любви.
С этими словами отец заключил мать в объятия и поцеловал. В ответ она посмотрела на него полным нежности и восхищения взглядом. – Ты уверен, что нам следует совершить столь безответственный поступок? – спросила она.
– Я давно мечтал показать тебе Италию, – ответил отец. – Никто и ничто не помешает мне отвезти тебя в эту удивительную страну!
– Ах, дорогой, это звучит так заманчиво! – воскликнула мать. Затем, посмотрев на дочь, обняла Камалу и прижала к себе. – Не завидуй мне из-за того, что я на месяц уезжаю вместе с папой! – взмолилась она. – Мы оставляем тебя на попечение гувернантки, так что до нашего возвращения ты будешь в надежных руках.
– Да, конечно, мама, – сказала Камала. – Я знаю, ты заслужила отдых.
– Никто не заслужил его так, как она! – решительно заявил мистер Линдси, и Камала поняла – отец говорит чистую правду.
Предшествующие годы стали нелегким испытанием для их семьи: им отчаянно не хватало денег, не по средствам было даже нанять гувернантку для дочери, и отец был вынужден обучать Камалу сам.
Ей нравилось, когда он учил ее самым разным наукам, что, правда, отнимало у него время, которое он мог бы посвятить литературному творчеству и благотворительности: отец по собственной инициативе лечил больных детей.
"Странно, – подумала Камала, – что отцу нравилось заботиться о детях, особенно получивших увечья и страдавших всякими хворями".
Местный лекарь, будучи человеком преклонных лет, уже не мог заниматься врачебной деятельностью с прежней энергией, так что неудивительно, что он с радостью доверил Эндрю Линдси часть своих обязанностей. Отец, как заправский лекарь, брал в лубки сломанные конечности, перевязывал раны и даже давал больным отвары целебных трав, которые считал более действенными, нежели патентованные снадобья.
Вспоминая прошлое, Камала приходила к выводу, что жизнь в родительском доме была счастливой и полнокровной.
Они часто колесили по деревенским дорогам в старенькой бричке (на другое средство передвижения у отца просто не было денег), навещая фермы, где ребенок мог получить перелом, упав с крыши сарая, или слег с серьезной простудой и потому нуждался в срочной медицинской помощи.
Камала часто думала, что выздоровлению страждущих способствовали не столько врачебные навыки ее отца, сколько само его присутствие у постели больного.
Наверное, так оно и было, потому что дети, которым он брался помочь, быстро шли на поправку. Многим становилось легче сразу после того, как он осматривал их и прописывал лечение.
Отец много рассказывал Камале о целебных свойствах трав и растений, которые, по его мнению, были гораздо полезнее, чем аптечные лекарства. От него она узнала о старинных рецептах, найденных им в восточных медицинских трактатах и прочих книгах подобного рода, которые он давно собирал.
Впрочем, Камала считала, что его успеху способствуют не столько знания, которые он почерпнул в книгах, сколько редкая интуиция, подсказывавшая ему, как поступить с тем или иным больным.
– У вашего отца волшебные руки, – сказала ей одна старая женщина. – Стоит ему прикоснуться к моей ноге, как боль уходит. Простому смертному никогда этому ни научиться, это даровано свыше!
"Как счастливы мы были тогда", – подумала Камала. Мама, казалось, всегда излучала радость, как бы трудно ей ни приходилось в жизни и какие бы тяготы ни обременяли ее.
Ее родители погибли вместе. Они как будто предчувствовали, что не следует брать с собой дочь в то роковое путешествие.
Камала помнила, как онемела от горя, когда ей сказали, что она больше никогда не увидит родителей и новым домом для нее станет замок, в котором живут ее тетя и дядя.
Других родственников у нее не было, и, когда к ним приехал муж маминой сестры, Маркус Плейтон, он с презрением разглядывал скромную обстановку комнат, потертые ковры, запущенный сад и сам скромный дом, в котором не было слуг. В этот миг Камала поняла, что ее счастью пришел конец.
Не щадя самолюбия девушки, мистер Плейтон издевался над ее отцом и высокомерно отзывался о матери за то, что та вышла за него замуж. Дядя Маркус всегда смотрел свысока на тех, кто был беден. Человек, склонный к умственному труду, не заинтересованный в деньгах, был в его глазах глупцом и ничтожеством.
Вскоре Камала поняла, что ее отец был тем, кем никогда не был дядя Маркус: джентльменом, прирожденным спортсменом, превосходным рассказчиком и человеком, наделенным тонким вкусом, состраданием и человечностью.
Похоже, именно эти черты Эндрю Линдси и раздражали Маркуса Плейтона больше всего.
По мере того как Камала взрослела, ей в голову иногда закрадывалась мысль о том, что дядя, стараясь навязать ей свою волю, пытается убедить себя в собственном физическом и умственном превосходстве.
– Твой умный отец умер, не оставив тебе ни гроша! И разве можно считать умным человека, который не способен заработать столько, чтобы достойно содержать жену и дочь? Голубой кровью не насытишь пустой желудок!
Подобные оскорбительные фразы ей приходилось выслушивать практически каждый день. На своем горьком опыте девушка научилась не отвечать на них и не вставать всякий раз на защиту отца, понимая, что мистер Плейтон только и ждет повода, чтобы сорвать на ней свою злость.
