Текст книги "Мой ангел-хранитель"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Ее зовут мадам Бонне, и, поскольку она страдает ревматизмом, вы можете отнести ей один из ваших отваров, чтобы облегчить боль.

– Я, несомненно, сделаю это, и, надеюсь, у нее найдутся ответы на многие мои вопросы.

– Что ж, все это случилось давно, – сказал месье Бове. – Большинство тех, кто работал тогда в доме или в поместье, либо умерли, либо уехали.

– Я так и думала, но очень рада услышать, что с тех времен остался кто-то; я завтра же навешу эту женщину.

– Она тоже будет рада встрече с вами; и еще раз спасибо вам, мадемуазель, ибо я знаю, что месье маркиз тоже захочет вас поблагодарить, когда будет достаточно хорошо себя чувствовать.

– На сегодняшний день он ясно дал понять Мейвис, что не хочет видеть никого, кроме нее, – ответила Мариетта. – Но, по меньшей мере, это шаг вперед.

Девушка смолкла на миг.

– У больных людей часто появляется желание, чтобы их оставили одних и не беспокоили. Мама говорила, что таких лечить тяжелее всего.

– Это можно понять, – согласился месье Бове. – Доброй ночи, мадемуазель, и еще раз спасибо вам от всего сердца.

Он улыбнулся девушке.

Мариетта знала, что месье Бове уходит в свой маленький домик, расположенный рядом с конюшнями. Он не приглашал туда девушку, но она была уверена, что в этом доме уютно.

Смотритель не предложил Мариетте мебель или что-то еще из своего имущества, чтобы заполнить бреши в замке.

«Я должна справиться сама, – подумала Мариетта, – хотя это будет нелегко».

Девушка вспомнила, что пора ужинать и что она просила накрыть на стол пораньше, чтобы Руперт мог поесть вместе с ней перед тем, как отправиться спать.

Мадам Мало о них не забыла.

Было подано блюдо с форелью, и месье Мало сказал, что рыбу поймали сегодня утром в ручье, который протекает в одном из уголков поместья.

– Форель разводили специально для хозяина, – сообщил он Мариетте, – но Густав говорит, что он к ней не притронулся.

– Уверена, завтра ему захочется чего-нибудь поесть, – сказала Мариетта.

Когда месье Мало удалился, Руперт спросил:

– Мариетта, ты действительно думаешь, что маркизу станет лучше от твоих трав? Мадам Мало считает, что он умрет, если не будет ничего есть.

– Если его кто-то может спасти – так это Мейвис, – ответила Мариетта. – Ей удалось убедить маркиза выпить моего отвара, и я знаю, это снадобье принесет ему больше пользы, чем что-либо другое.

– Я очень надеюсь, что ты права, – сказал Руперт, – мне так нравится здесь! Завтра утром я собираюсь покататься на лошади.

Мальчик говорил слегка агрессивно, очевидно, думая, что Мариетта запретит ему кататься.

– У меня такое чувство, что удача улыбнулась нам и все наладится, – высказала свою мысль Мариетта. – Маркиз будет жить, замок вернется к своему прежнему виду, и мы все будем очень счастливы.

Девушка говорила мечтательно, нежным голосом.

Казалось, будто она видит то, о чем говорит, написанным лучами заходящего солнца, которое посылало в комнату, где ели Руперт с Мариеттой, свой нежно-розовый свет, отчего даже ее пустота казалась прекрасной.

У Мариетты было чувство, точно она вознесла к небу молитву, и небо ответило ей.

– Все хорошо, Руперт, – тихо сказала она. – Я знаю, что мы будем очень счастливы здесь.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Маркиз заметил, что двери его спальни бесшумно отворились и кто-то вошел к нему.

Последние три ночи его преследовало чувство, будто рядом кто-то есть, и он никак не мог этого объяснить.

А этим утром маркиз явственно ощутил, что в его комнате был гость, хотя он и не мог определить, кто именно.

Он знал только, что это каким-то образом было связано с его телом.

Боль в плече постепенно стихала, и маркиз чувствовал себя гораздо лучше.

Густав, однако, уверял, что ему ни в коем случае нельзя вставать с постели, иначе боль может вернуться.

Маркизу с неохотой пришлось признать, что напиток, который приносит ему девочка, определенно помогает.

Поначалу он отнесся к этому скептически и пил отвар исключительно потому, что не хотел расстраивать такого милого и искреннего ребенка, как Мейвис. Однако не оставалось никаких сомнений, что мыслить он стал четче и спал лучше.

Более того, маркиз все свое тело чувствовал почти так же, как до ранения.

Вечером Мейвис опять приходила, чтобы напоить его отваром перед сном.

Маркизу вдруг пришло в голову, что снадобье, которое он пьет по вечерам, немного отличается от утреннего. Он не мог этого объяснить, но чувствовал, что в вечерний напиток добавляют что-то еще.

И он поймал себя на том, что ждет появления Мейвис.

Как она сообщила ему на второй день их знакомства, что Жако очень им доволен!

Маркиза забавляло, что единственный посетитель, которого он хочет видеть – это пятилетний ребенок.

Девочка была такой милой и так переживала, чтобы маркиз не умер, что ему казалось в высшей степени неблагодарным поступить подобным образом.

Сегодня утром она ушла, как всегда поцеловав его в щеку и в очередной раз сказав, что Жако считает его «очень хорошим».

Маркиз улыбался, не спеша попивая отвар.

Как раз тогда он и заметил, что напиток слегка отличается от того, что он пил вечером. Маркиз предположил, что в вечерний отвар добавляют каких-то трав, чтобы ему лучше спалось.

Это значило, что он не будет чувствовать боли в руке.

К тому же он явственно ощущал, что кто-то приходит к нему, кто-то, кого он скорее чувствовал, чем слышал.

Этот «кто-то» каким-то образом связан с тем, что мучительная боль постепенно покидает его плечо.

Поэтому сегодня вечером, когда к маркизу пришла Мейвис, он поприветствовал ее словами:

– Ты прекрасная сиделка, и мое самочувствие действительно начинает улучшаться. Скоро я вновь буду на ногах и тогда спущусь вниз, чтобы посмотреть, чем вы все занимаетесь.

– Мариетта говорит, нельзя вставать слишком рано, – быстро ответила Мейвис.

– Полагаю, Жако говорит то же самое, – заметил маркиз.

– Жако думает, вы хороший, и он очень доволен вами.

Маркиз взял у девочки напиток и поставил на столик рядом с кроватью. На самом деле это был всего лишь грубо сработанный табурет, который Густав нашел в какой-то пристройке, но роль столика он выполнял вполне успешно.

На нем помещалась свеча, которая горела рядом с постелью всю ночь, колокольчик, чтобы позвать Густава, а теперь стоял еще и отвар в огромном бокале без ножки.

– Нужно выпить, – встревоженно напомнила Мейвис.

– Обещаю, что выпью, – ответил маркиз, – но сначала я хочу с тобой поговорить.

– Мариетта сказала, чтобы я ложилась спать, – ответила Мейвис. Девочка замялась, а потом с улыбкой добавила: – Мне нравится с вами говорить.

– Так поговори со мной и расскажи, что ты делала весь день.

– Очень-очень занятая. Большой сюрприз для вас, когда вы встанете.

Девочка говорила громким шепотом.

Потом посмотрела в сторону двери и приложила палец к губам.

– Я вам ничего не говорила, а то Мариетта очень-очень будет сердиться.

– Ты мне ничего и не сказала, – подтвердил маркиз, – но я буду очень ждать сюрприза.

Будто испугавшись, что может нечаянно проговориться еще о чем-то, Мейвис быстро поцеловала маркиза в обе щеки и побежала к двери.

– Спокойной ночи! – крикнула она. – Я приду к вам утром.

Не успел маркиз возразить, как девочка уже исчезла.

Маркиз принялся гадать, что это может быть за сюрприз.

Он осторожно взял бокал со столика и отпил немного отвара. Вкус изменился, маркиз был совершенно уверен в этом, но из любопытства сделал еще пару глотков, затем вернул напиток на столик.

Густав зашел в комнату и спросил:

– Месье, вы будете пить то, что приготовила для вас мадемуазель?

– Да, конечно, – ответил маркиз, – только чуть позже. Можешь погасить все свечи, кроме той, что у меня возле кровати.

Густав мешкал, и маркиз почувствовал, что тот чем-то обеспокоен.

Но, ничего не сказав, Густав сделал все, как приказал хозяин.

Оставшись один, маркиз еще раз глотнул отвара; ему нравился вкус, но он решил больше не пить.

Он задул свечу и, чувствуя усталость, быстро заснул.

Что-то нарушило его сон…

Маркизу показалось, что открылась дверь, хотя не было слышно ни звука.

Он почувствовал, как кто-то подошел к его кровати и опустился на колени.

Явственно ощущалось чье-то присутствие: в воздухе едва уловимо запахло фиалками.

В следующий миг маркиз почувствовал легкое прикосновение к плечу.

Поскольку прикрывать больное плечо даже шелковой ночной сорочкой было невыносимо, маркиз лежал в постели обнаженным.

Кто-то едва касался его, однако ощущалось очень легкое надавливание.

Маркиз не шевелился и не открывал глаз.

Если бы он сделал это, то увидел бы рядом с собой силуэт человека в лунном свете, проникавшем в комнату сквозь занавески, которые из-за несоответствия размеров едва прикрывали окна.

Замерев в ожидании и пытаясь понять, что происходит, маркиз услышал приятный нежный голос.

Он понял, что рядом с ним женщина, что она молится, и сразу же догадался, кто это, потому что она говорила по-английски.

– Господь всемогущий, – едва слышно шептала она, – излечи этого человека и избавь его от боли. Сделай его крепким и сильным, каким он был до ранения, и позволь свету исцеления, свету жизни, перейти от Тебя к нему.

Она набрала в легкие воздуха и продолжила:

– Сделай его здоровым, чтобы с Твоей Божественной помощью он мог поддерживать, защищать и воодушевлять тех, кто зависит от него. Исцели его, Господи, ради любви сына Твоего, Иисуса Христа, который… страдал, чтобы… мы все могли… жить.

Слова были едва различимы, но маркиз слышал их.

Свет, о котором говорила Мариетта, легким живительным огнем, казалось, нисходил на его плечо.

Маркиз чувствовал, будто его всего охватывает сияние, идущее от Бога.

Затем рука Mариетты очень нежно коснулась его лба, и теперь он уже не мог разобрать, что она говорит.

Тем не менее маркиз расслышал, что девушка снова молится, чтобы он обрел достаточно сил и мог помогать тем, кто в нем нуждается.

Затем, так же неслышно, как и пришла, она поднялась на ноги и выскользнула из комнаты.

Маркиз едва различил звук закрывшейся за нею двери.

Теперь он понял, что происходило в последние три ночи, когда его плечо стало активно заживать.

Боли, причинявшей ему страшные муки, больше не было.

Она его исцеляла.

Хотя маркиз не верил в силу подобного исцеления, он признал, что совершенно реально и неоспоримо чувствовал ее на себе.

Мариетта приходила к нему тайком.

Вот почему она добавляла что-то в его вечерний напиток – чтобы он крепче спал.

Но каким-то непостижимым образом Жан-Пьер все же ощущал присутствие девушки, хотя его сознание было замутнено сном.

Ему трудно было поверить во все происходящее, тем не менее он совершенно точно знал, что это – было.

Маркиз чувствовал, что свет, окутавший его молитвами девушки, все еще греет изнутри.

* * *

Мариетта понятия не имела, что маркиз знает о ее посещениях.

У нее были свои причины желать, чтобы тот не слишком быстро поправлялся.

Когда маркиз все-таки спустится на первый этаж, он будет потрясен. Не только переменой в комнатах, но и новой мебелью в гостиной…

Через день после того, как начались работы в замке, Мариетта поехала в поселок с длинным списком дополнительных материалов, которые нужно было купить для ремонта.

В разговоре с месье Ренуаром девушка спросила о мадам Бонне, которая когда-то работала в замке.

– Она живет в самом последнем домике на краю поселка, – ответил лавочник.

Мариетта отправилась туда и нашла очень старую женщину, которой приятно было поболтать о минувших днях.

– Я пришла в замок помогать экономке, – предалась воспоминаниям старушка. – Он был роскошен! Когда мы садились ужинать в комнате для слуг, за столом оказывалось более тридцати человек.

– Вы были очень расстроены, когда разразилась революция? – спросила Мариетта.

– Это было ужасно, мадемуазель, ужасно! – ответила мадам Бонне. – Большинство из нас сбежали, услышав, что творится в городе недалеко отсюда. Но экономка оставалась, пока они все-таки не пришли, и я слышала, как она рыдала и умоляла их не причинять вреда.

– Полагаю, ее уже нет в живых?

Мадам Бонне покачала головой.

– Нет, мадемуазель, она умерла десять лет назад, а двух ее сыновей, которые служили лакеями в замке, забрали в армию. Они погибли в первом же бою.

Мариетта вздохнула.

Она очень надеялась, что экономка все-таки жива и ее можно будет расспросить, как выглядел замок, пока его не разграбили.

– Полагаю, – неуверенно начала девушка, – что родители теперешнего маркиза могли спрятать что-либо из имущества замка.

Мадам Бонне покачала головой.

– Думаю, они взяли с собой что могли, – ответила она, – ведь уезжали в большой спешке, потому что были предупреждены, что революционеры заберут их на гильотину.

Мариетта подумала, что при таких обстоятельствах трудно угадать, что они могли взять.

– Ходили слухи, – продолжила мадам Бонне, – что экономка и ее сыновья все-таки попытались сберечь кое-какие ценности. На самом деле, когда она умерла, кто-то из ее родни говорил мне, что она часто повторяла: «Я спасла, что смогла». Но, как вам известно, мадемуазель, в замке ничего не осталось.

Мариетта поблагодарила мадам Бонне и дала ей трав, которые хорошо помогают при ревматизме, ибо месье Бове говорил, что именно этим недугом страдает старушка.

Вернувшись в замок, девушка обдумала то, что удалось узнать.

Должно ведь найтись какое-то место, куда экономка и ее сыновья могли спрятать сокровища, которые хотели уберечь от революционеров?

Мариетта взглянула на озеро. Под водой явно не было никаких пещер, куда можно что-то спрятать.

Тогда девушка проскользнула в часовню.

«Возможно ли, – спросила она себя, – что в алтаре есть пустоты? Быть может, в дубовой обивке скрыта потайная дверь?»

Двое мужчин убрали в часовне и принялись полировать дубовые панели; в старой грязной коробке нашелся покров для алтаря.

Кто-то из людей, работавших в саду, принес вазы с цветами, которые поставили по обе стороны креста.

Мариетта преклонила колени на ступенях алтаря и помолилась, чтобы к маркизу вернулось здоровье.

А еще произнесла особую молитву святому Антонию.

Мать часто говорила, что святой Антоний Падуанский – покровитель всего, что потерялось, а также заступник бедных.

– Если я что-нибудь теряю, – говорила миссис Долиш, – я просто произношу молитву и чудесным образом нахожу эту вещь – иногда сразу же, иногда чуть-чуть позднее. Святой Антоний меня еще ни разуне подвел.

Теперь Мариетта молилась, чтобы, если какое-то имущество замка сохранилось, она сумела его найти.

Когда девушка поднялась на ноги, ей вдруг пришло в голову, что единственным местом, куда она не водила людей при осмотре замка, был винный погреб.

Действительно, она лишь мельком заглянула в него, хорошо понимая, что ни вина, ни бренди там остаться не могло, и пришла в ужас от беспорядка, который увидела.

Теперь же, будто принуждаемая какой-то силой, Мариетта вернулась и прошла в кухню, из которой открывался вход в погреб. Нужно было спуститься по нескольким каменным ступеням и открыть тяжелую дверь, с чем девушка справилась без посторонней помощи.

Хотя дверь была массивной, замок, разумеется, был взломан нетерпеливыми революционерами, которым хотелось поскорее добраться до вина маркиза.

Девушка окинула погреб взглядом: он, как и прежде, был забит мусором.

Здесь были бесчисленные старые бочки, десятки ящиков, в которых когда-то хранилось вино, а на грязном полу валялись битые бутылки: прямо там, где воры выпивали содержимое, они и выбрасывали их, зачастую разбивая.

Все это, должно быть, произошло много лет назад, когда революционеры впервые ворвались в замок.

«Полагаю, – подумала Мариетта, – рано или поздно нужно будет попросить кого-то из людей убрать этот беспорядок».

Она взяла с верхней ступеньки светильник, который, наверное, простоял здесь много лет. Свеча в нем сгорела только наполовину.

Зажигая свечу, Мариетта решила, что та достаточно велика, чтобы она успела осмотреть погреб.

С огнем в руках девушка пробиралась через горы мусора, гадая, как далеко тянется погреб под замком. К ее удивлению, расстояние оказалось не слишком большим.

Мариетта продвигалась вперед, обходя то какую-нибудь бочку, то пару разбитых ящиков и ступала осторожно, потому что под ногами было много битого стекла.

Наконец она подошла к стене, которая казалась монолитной.

«Вот и конец погреба», – пробормотала она.

В то же время возник вопрос: почему он такой короткий? В таком огромном замке погреб должен быть гораздо длиннее, он может доходить до самого центра здания, а не заканчиваться сразу под кухней и кладовой.

Девушка очень внимательно присмотрелась к стене перед собой. «Кажется, кладка здесь не такая добротная и состоит не из таких кирпичей, как боковые стены погреба».

Мариетта несколько секунд смотрела на стену, а потом побежала назад.

Поставив светильник на верхнюю ступеньку, она поспешила в гостиную.

Леон и двое ею помощников уже добились поразительных успехов. Они покрасили стены в такой же цвет, какой был раньше.

Подобно многим комнатам замка, стены здесь были обшиты панелями, и теперь гостиная могла похвастаться бледно-голубыми медальонами, под цвет глаз Мейвис, с белым контуром.

Сейчас комната выглядела не только красивой, но и почти такой же величественной, какой, вероятно, была прежде.

Леон стоял на лестнице, реставрируя на потолке чудесное изображение Венеры в окружении купидонов, и Мариетта подумала, что эту картину наверняка рисовал какой-нибудь итальянский художник.

– Я хочу вам кое-что показать, месье, – позвала Леона девушка. – Не могли бы вы и двое ваших помощников пойти со мной, захватив инструменты?

– В чем дело, мадемуазель? – поинтересовался он.

– Мне нужно, чтобы вы осмотрели погреб, – немного запыхавшись, ответила Мариетта. – Я не уверена, но думаю, что за стеной в дальнем конце может быть что-то спрятано.

Леона и двух его товарищей не нужно было уговаривать.

Прихватив инструменты, они поспешили за Мариеттой в погреб, где все еще горел светильник.

Девушка пронесла его к месту, где стояла, осматривая стену.

– По обе стороны от нее кирпичи не такие, – сказала она. – Возможно, их добавили позднее.

– Скоро узнаем, – ответил Леон.

Ему с помощниками понадобилось совсем немного времени, чтобы вытащить несколько кирпичей и сделать отверстие, через которое мог пролезть один человек.

Мариетта оказалась права: за стеной погреб продолжался.

Поскольку идея принадлежала девушке, Леон позволил ей пойти первой и последовал за ней со светильником в руке.

Мариетте удалось отойти от стены всего на пару шагов.

Затем, когда Леон присоединился к ней и поднял светильник выше, она вскрикнула от восторга.

Это был ответ на ее молитвы!

Она нашла сокровища, которые экономка и ее сыновья спрятали перед приходом революционеров!

Мужчины обрадовались не меньше Мариетты.

Расширив вход, они принялись выносить то, что было спрятано внутри.

Мариетта еще никогда не переживала такого волнующего момента.

Сначала они нашли шитые голубые занавеси, которые когда-то висели в гостиной, а потом несколько ковров, в том числе огромный обюссоновский, который явно застилал пол в той же комнате.

По указанию Леона принесли еще несколько светильников.

Когда освещение стало лучше, Мариетта обнаружила картины, стоимость которых, по ее предположениям, была очень велика. Полотна были штабелями сложены по обе стороны погреба.

Сокровищам, которые выносили наружу, не было видно конца.

Мариетта поняла, что самое дорогое здесь – это картины. Девушка распорядилась, чтобы их все перенесли в гостиную, где, по ее мнению, многим из них было самое место.

За портьерами и коврами пошли кресла. Десятки кресел! Все это были ценные резные кресла, украшавшие замок в былые времена.

Кресла с гобеленами, кресла с мозаикой и кресла с перламутром… Некоторые были украшены изящной резьбой и покрыты сусальным золотом. Это было такое великолепие, что Мариетта как будто потеряла дар речи.

Даже Леону и его людям богатства, которые они нашли, казалось, внушали благоговейный страх.

Руперт пришел искать Мариетту, когда погреб еще разбирали, и обрадовался даже больше, чем она, особенно когда в дальнем углу обнаружились старинные пистолеты.

Кроме того, в тайнике были мечи, которые сохранились со времен крестовых походов.

Леон и его люди работали дотемна, а оставшееся решили разобрать завтра.

– Маркиз обрадуется, когда это увидит, – сказал Мариетте Леон, когда они поднимались по ступенькам погреба.

– Думаю, он глазам своим не поверит, – выдохнула Мариетта. – А нам обязательно нужно подготовить для него гостиную, остальное потом.

Леон согласился, что так будет лучше, и на следующий день попросил людей оставить свою работу и помочь ему в гостиной.

«Теперь она, должно быть, выглядит как во времена, когда в замке жили родители маркиза», – радостно думала Мариетта.

Внимательнее изучив картины, девушка поняла, что, если маркизу понадобятся деньги, продать полотна будет очень просто.

«Я спасла его! – думала она. – Он никогда не станет считать нас обузой!»

Мариетта со всей остротой ощущала, что именно так он думал, когда они только приехали из Англии. Она и сама задавалась подобным вопросом.

Какой молодой человек, особенно такой, как маркиз, которого мучает недуг и у которого не слишком-то много денег, захочет, чтобы ему навязали троих чужих детей?

«Теперь мы оправдали свое существование», – с улыбкой думала девушка, пока на пол стелили обюссоновский ковер, который по размеру явно подходил для гостиной. Не могло быть так, что его место было в какой-нибудь другой комнате.

Мариетта была уверена, что среди гор ковров найдется что-то для столовой и некоторых парадных комнат.

Прежняя экономка знала, какие вещи в замке самые ценные. Поскольку у нее было очень мало времени, она не побеспокоилась, как могли бы другие на ее месте, о спальнях или иных частях здания.

Больше всего пострадала библиотека; Мариетта узнала от старожилов поселка, что революционеры сжигали книги на костре. Некоторые издания на короткое время задерживались в замке: их оставляли, чтобы растапливать камины. А потому библиотека, лишенная всех своих книг, производила гнетущее впечатление.

Однажды взглянув на нее, Мариетта захлопнула двери и больше туда не возвращалась.

И оттого новость, что некоторые первые издания известных книг убрали для сохранности в погреб, стала для девушки приятной неожиданностью. К сожалению, их было всего три-четыре дюжины.

В то же время, учитывая огромную ценность книг, Мариетта полагала, что и с их помощью маркиз сможет пополнить свой бюджет в случае острой необходимости.

Отправляясь спать в первую ночь после того, как нашлись сокровища, Мариетта пылко поблагодарила святого Антония за ответ на свои молитвы.

На следующий день она отправилась в часовню, чтобы поблагодарить его снова.

Это напомнило девушке, что она еще не навестила отца Бернара, поскольку должна была находиться рядом с рабочими, пока те разбирали погреб.

Мариетта с таким же восторгом, как и они, встречала каждую находку, и посчитала, что теперь, когда погреб почти опустел, пришло время нанести визит священнику.

Обрадованный открытием тайника, месье Бове нанял человека ухаживать за лошадьми. Конюшни тщательно вычистили. По мнению Мариетты, это делалось потому, что смотритель был совершенно уверен в желании маркиза купить еще лошадей, как только здоровье позволит ему снова сесть в седло.

Она догадывалась, что Руперт думал о том же.

Поскольку Мариетте нужно было в поселок, Руперта с трудом удалось уговорить не уезжать кататься, а отвезти сестру к отцу Бернару.

– Не задерживайся долго, – умолял мальчик, – я нашел на другом конце леса место, где можно покататься, и хочу вернуться туда как можно скорее.

– Я освобожусь, как только смогу, – пообещала Мариетта. – Мне очень важно навестить отца Бернара.

Девушка не стала добавлять, что причина заключается в необходимости найти для Руперта домашнего учителя. Мальчик наслаждался затянувшимися каникулами, но так не могло продолжаться бесконечно.

Они отправились в путь после завтрака, узнав от Густава, что маркиз чувствует себя гораздо лучше и собирается на следующий день сойти вниз.

– Ах, как же рано! – воскликнула с досадой Мариетта.

– Его плечо больше не болит, – сообщил Густав, – а в постели его держало только это. Я умолял его еще отдохнуть, но думаю, мадемуазель, что завтра, хоть умри, он будет внизу.

– Что ж, гостиная, слава Богу, почти закончена, – ответила Мариетта, – но вы не должны говорить ему ни слова. Когда он выйдет на лестницу, я буду его там ждать.

– Не сойти мне с этого места, если проболтаюсь, – заверил Густав.

Пока коляска выезжала за ворота, Мариетта думала, как хорошо было бы привести в порядок подъездную аллею. Мертвые дубовые ветки нужно убрать, а траву подстричь.

Потом девушка сказала себе, что хочет слишком многого. Внутри замка было еще столько дел.

Сад, благодаря мальчишкам и взрослым, которые взялись там убирать, начинал приобретать ухоженный вид.

До дома отца Бернара, ютившегося на окраине поселка, было недалеко. Когда-то это был маленький особнячок.

Мариетте рассказывали, что домик священника рядом с церковью так нуждается в капитальном ремонте, что сейчас никто не может в нем жить.

«Еще один пункт в длинном списке, – подумала Мариетта. – Интересно, сколько пройдет лет, прежде чем все вернется в должное состояние?»

Пожилой слуга сообщил девушке, что отец Бернар у себя в кабинете, и повел ее по длинной галерее с ромбовидными окнами.

Мариетта поняла, что дом очень старый и, быть может, существовал еще до того, как был построен замок.

Отец Бернар сидел за столом в маленькой комнате.

Он встал, когда слуга доложил о Мариетте, и протянул гостье руку.

– Я надеялся, мадемуазель, что мне представится возможность познакомиться с вами; сам я не слишком часто выхожу из дома, если только кто-нибудь любезно предложит подвезти меня в экипаже.

– Знаю, вам приятно будет услышать, святой отец, – сказала Мариетта, – что месье маркиз чувствует себя гораздо лучше и хочет завтра в первый раз спуститься вниз.

– Я так рад этой новости. Мне говорили, что маркиза ждет большой сюрприз.

Мариетта засмеялась.

– Думаю, что радость от нашей поразительной находки не укрылась ни от кого, кроме самого маркиза.

– Об этом говорит весь поселок, – сказал ей отец Бернар, – а теперь, дитя мое, скажите, что вас сюда привело.

Священник вышел из-за стола и указал на удобное кресло напротив камина. Мариетта присела, он занял кресло рядом с ней.

– Я пришла к вам, святой отец, – начала девушка, – потому что думаю, что вы сможете порекомендовать домашнего учителя для моего младшего брата.

Мариетта смолкла на миг, улыбнулась собеседнику и продолжила:

– Сейчас он чудесно проводит время в замке, но, если бы мы остались в Англии, он пошел бы в школу. Мне кажется, что мальчику нужен домашний учитель, пока мы не разберемся, какая школа ему лучше всего подойдет во Франции.

– Я прекрасно понимаю вашу проблему, – сказал отец Бернар. – Вы ищете домашнего учителя, и теперь, когда в замке есть комната, где он мог бы остановиться, найти его будет несложно.

Он на мгновение задумался.

– Вот что: присылайте брата ко мне на несколько часов каждый день, и я обучу его основным предметам, которые понадобятся ему в школе.

Мариетта задохнулась от неожиданности, ибо не рассматривала такой возможности.

– Очень великодушно с вашей стороны, – выдохнула она.

– Я с радостью буду его учить, и, кстати, я знаю мальчика примерно того же возраста, у которого та же проблема. Он сын одного высокопоставленного политического деятеля, у него в двух милях отсюда есть загородный дом.

Он улыбнулся Мариетте.

– Мальчикам полезно будет учиться друг у друга языкам, и хорошо бы им поступить потом в одну школу.

Мариетта хлопнула в ладоши.

– Ах, святой отец, я вам так благодарна! Я не знала, что делать с Рупертом, а отец был бы в ужасе, если бы мальчик не получил должного образования.

– Я позабочусь, чтобы он его получил, – уверил ее отец Бернар, – и вы должны понимать, мадемуазель, что, как здешний священник, я вам очень обязан, что вы нашли дело для молодых солдат, которые вернулись с войны. Они, несомненно, поддались бы какому-нибудь недоброму искушению, если бы их безделье продолжалось дальше.

– Думаю, теперь, когда месье маркиз достаточно окреп, чтобы взять на себя управление делами, ему потребуется серьезная помощь, и не только в доме, но и в поместье.

Отец Бернар кивнул.

– На это я и надеюсь, и вновь могу лишь сказать, что мы очень вам благодарны.

Мариетта немного замялась, но потом добавила:

– Я подумала, святой отец, что было бы чудесно, если бы вы через некоторое время пришли освятить часовню. В ней убрали, но не хватает еще многих вещей.

Отец Бернар удивленно посмотрел на девушку.

Мариетта помолчала в нерешительности, а затем продолжила:

– Моя мать родилась в Шотландии и принадлежала к роду Стюартов. А Стюарты, как вам, быть может, известно, католики. Выйдя замуж за отца, она поняла, что тот приобретает большой авторитет в своем полку. А потому решила, что ему, возможно, неудобно иметь жену-католичку.

Священник молчал, и девушка продолжила:

– Нас всех тайно окрестили как католиков, но мы, а также мама, ходили в церковь с папой, и в полку никто не догадывался, что моя мать не протестантка.

– Теперь вы во Франции, – заметил отец Бернар, – и это все упрощает. Конечно же, я буду рад благословить часовню и наставлять вас и вашу маленькую сестру.

– Большое спасибо, святой отец, – со вздохом облегчения сказала Мариетта.

Перед тем как они уехали домой, отец Бернар вышел во двор поговорить с Рупертом.

Это было еще одной удачей, которой Мариетта даже не ожидала.

«Нам повезло, нам так повезло! – думала девушка. – Я никогда не смогу воздать достаточно благодарностей Господу, который вел меня, и всем тем, кто нам помогал».

Была только одна вещь, которой Мариетта по-прежнему боялась.

Когда маркиз узнает, как много она на себя взяла, его это может раздосадовать.

Она до сих пор с ним не познакомилась.

Густав говорил о нем так уважительно и с таким восторгом, что у Мариетты сложилось впечатление, что это необыкновенный человек. Он обладал еще и какой-то внутренней силой, которую она ощущала, прикасаясь к нему, и которая ее немного пугала.

«А что, если завтра маркиз все-таки появится, – размышляла Мариетта, – и разозлится, что в замке так много людей? Быть может, гостиная и сокровища, которые мы нашли, не обрадуют его, как я ожидаю?»

Мариетта была напугана и почувствовала, как по телу пробежала легкая дрожь.

Потом девушка сказала себе, что бояться глупо.

«Пожалуйста, Господи, пусть он будет доволен тем, что произошло», – молилась она, пока экипаж катился по подъездной аллее.