Текст книги "Грезы наяву"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Вы говорите так, словно разбираетесь в детской психологии, – сказал маркиз, и Мелите почудилась в его тоне насмешка.

– Боюсь, что я… очень плохо разбираюсь в воспитании детей, но Беттину мне жаль.

– Жаль? – переспросил маркиз, не скрывая своего изумления. – С чего бы вам ее жалеть? У нее есть все, чего она только пожелает, а если ей чего-то не хватает, вы всегда можете ей это купить.

Его безапелляционный тон вызвал у Мелиты раздражение.

Вообще отношение маркиза к дочери не нравилось ей, и она не без вызова заметила:

– Я думаю… хотя вы можете со мной не согласиться, что Беттине нужно кое-что, чего нельзя купить ни за какие деньги.

– Может быть, вы объясните мне, что вы имеете в виду? – грозно нахмурился маркиз.

– Я думаю… что с тех пор, как няня умерла, Беттине… не хватало любви.

Последние слова она произнесла чуть слышно, понимая, что скорее всего теперь ей придется покинуть этот дом, ведь маркиз не терпел возражений, а она посмела перечить ему. Но маркиз ее услышал.

Он взглянул на Мелиту с удивлением, открыл было рот, чтобы ответить какой-нибудь резкостью, но вдруг поднялся и, пройдясь по комнате, остановился у камина.

Через некоторое время он произнес слова, которые Мелита никак не ожидала от него услышать:

– Я полагаю, вы хотите сказать, что девочке нужна мать.

По тому, как маркиз сказал это, Мелита вдруг поняла, что немало женщин уже предлагали себя на эту роль.

Когда она представила себе, что это могли быть за женщины, жесткие, бесчувственные, легкомысленные, вроде ее тети Кэтрин, она подумала, что для Беттины это было бы ужасно.

– Мне кажется… девочки любят отца так же, если не больше, чем мать, – несмело сказала она.

Маркиз с любопытством взглянул на нее:

– Вы хотите сказать, что я не проявляю к дочери привязанности, на которую она имеет право рассчитывать?

Он говорил громко и резко, и испуганная Мелита быстро сказала:

– Простите… я не должна была этого говорить… Но мне так хотелось помочь.

Дрожь в ее голосе была настолько явственной, что маркиз уставился на нее с удивлением.

– Как вы напуганы! – воскликнул он. – Зачем вы приехали сюда, если это внушало вам страх?

– Тетушка… заставила меня, – честно призналась Мелита. – Мне… мне некуда было деться… и у меня… нет денег, – совсем тихо закончила она.

Маркиз недоверчиво посмотрел на нее. Потом он заговорил уже совсем другим голосом:

– Когда моя мать сказала, что леди Кэтрин предложила свою племянницу в компаньонки для Беттины, я думал, что это положение вам подходит и сама эта идея вам по вкусу.

– Когда тетя Кэтрин… не позволила мне оставаться одной в родном доме после… смерти папы и мамы, у меня… не было выбора.

– Теперь я понимаю, что произошло, – сказал маркиз. – Быть может, мисс Уолфорд, нам было бы неплохо, как говорится, начать сначала.

Мелита смотрела на него, ничего не понимая, и он продолжил с улыбкой:

– Сядьте поудобнее и посоветуйте мне, как мне приручить мою дочь, так, как вы приручили Мотылька.

Она опустилась в одно из темно-красных кожаных кресел, по-прежнему не сводя с маркиза настороженного взгляда.

– Боюсь, что вам все показалось здесь довольно странным, в особенности когда сразу по приезде вы оказались невольной свидетельницей этого злополучного инцидента с грумом у подъезда, – поморщился он.

Мелита пунцово покраснела, но ничего не возразила.

– Вы, несомненно, сочли, что я был груб и слишком суров с мальчишкой, – продолжал маркиз, – но что я терпеть не могу больше всего на свете – это жестокости в обращении с лошадьми. Этого мальчишку вообще не следовало нанимать на подобную должность.

– Да, он поступил дурно, но…

Мелита сообразила, что может сказать лишнее, и вовремя остановилась.

– …но я все же не должен был так резко реагировать, – закончил маркиз. – Вы совершенно правы, мисс Уолфорд, я не сдержался, но дело в том, что кое-что уже вывело меня из равновесия перед этим.

Его слова прозвучали как извинение, и Мелита не знала, что ей ответить.

– Я также могу себе представить, что при первом знакомстве Беттина произвела на вас весьма неприятное впечатление, если только моя мать не предупредила вас, чего можно от нее ожидать.

Мелита не могла сказать, что маркиза произвела на нее гораздо более неприятное впечатление, чем ее внучка, и поэтому промолчала.

– Я понимаю, что вы находитесь в моем доме всего несколько часов, – продолжал маркиз, – но за это время много чего произошло. Вы успели увидеть моих лошадей, и мне кажется, хотя, может быть, я и заблуждаюсь, что они вознаградят вас за определенные неудобства.

«Это правда», – подумала Мелита.

– Вы позволите Беттине… выезжать со мной без… повода? – спросила она.

– Я оставлю это, как и решение многих других вопросов, касающихся моей дочери, на ваше усмотрение, – ответил маркиз. – В настоящий момент меня больше всего беспокоит, что мы неумышленно так вас напугали.

– Я думаю, это произошло потому… что я оказалась в новой для меня обстановке, и еще потому, что я очень тоскую по своим родителям.

– Насколько мне известно, с ними произошел несчастный случай, – мягко заметил маркиз.

Мелита утвердительно кивнула. Говорить в этот момент она не могла, боясь расплакаться.

– Мне понятны ваши чувства и как все здесь должно быть для вас непривычно, – сказал он. – Все, о чем я вас прошу, мисс Уолфорд, – это отнестись к нам непредвзято и дать еще один шанс, прежде чем вы решите окончательно, что условия пребывания здесь для вас неприемлемы.

Это полностью совпадало с ее собственными намерениями. Мелита пристально посмотрела на него еще раз, прежде чем ответить:

– Мне бы самой… этого хотелось, но я боюсь, что вы сочтете меня непригодной.

– Такая характеристика никак не может быть применима к вам, мисс Уолфорд, – возразил маркиз. – У меня нет никаких других оснований для такого предположения, но мой инстинкт подсказывает мне, что вы сможете помочь моей дочери так, как это не удавалось никому другому. – С улыбкой он добавил: – Хотя Беттина очень своеобразно выражает свои чувства, я впервые вижу, чтобы она беспокоилась о ком-то, кроме себя.

– Я постараюсь сделать все, что смогу, милорд, – сказала Мелита. – Но вы понимаете, я… мне никогда не приходилось жить в таком… в таком месте, и я могу наделать… много ошибок или как-нибудь еще вызвать ваше неудовольствие.

– Очень сомневаюсь, – ответил маркиз. – Я уверен, что вы определяете разницу между добром и злом с такой же легкостью, как я выбираю чистокровную лошадь, хотя должен признаться, что с людьми такое мне редко удается.

– У вас чудесные лошади!

При воспоминании о лошадях, увиденных ею в конюшне, у Мелиты заблестели глаза.

– Я сразу понял, что для вас они много значат.

– Я помогала папе объезжать лошадей и готовить их к скачкам. Это был единственный источник дохода для нашей семьи.

– И вам удалось обнаружить, каким способом лучше всего достичь вашей цели? – поинтересовался маркиз.

Мелите показалось, что он сомневается в ее способности открыть ему что-то ранее неизвестное, и все же она чувствовала необходимость дать ему честный ответ.

– Я обнаружила, милорд, – сказала она после секундной паузы, – что лошади реагируют… так же как и Мотылек, когда с ними обращаются так, будто они совершенно особенные существа, и одаряют их привязанностью и… любовью.

– Итак, мы снова вернулись к любви, мисс Уолфорд! – заметил маркиз. – У меня такое чувство, что вы находите, будто в ней нуждаются не только мои лошади и моя дочь, но и все остальные в этом доме, включая меня.

От его циничного тона и насмешливой улыбки у Мелиты снова сильно забилось сердце.

– Я не могу ответить на этот вопрос, милорд, – потупилась девушка.

Чувствуя, что он намерен продолжать развивать эту тему, она поспешно встала.

– А теперь… позвольте мне вернуться в классную комнату, – сказала Мелита. – Как вы верно заметили, я провела здесь всего несколько часов. Быть может, если я останусь здесь дольше… я смогу сказать вам, что нужно сделать, чтобы… помочь Беттине. Больше меня ничто здесь не касается.

Маркиз медленно поднялся.

– Вы совершенно правы, мисс Уолфорд, – согласился он. – Речь идет о Беттине, и только о ней. Это единственная причина вашего пребывания здесь.

Он распахнул перед ней дверь, и, оказавшись в коридоре, Мелита подумала, что допрос оказался не таким уж устрашающим, каким она его себе воображала.

Когда эта тяжесть спала с ее плеч, Мелита почувствовала себя так, словно у нее за спиной выросли крылья.

Она бегом взбежала наверх, где в классной комнате ее ожидала Беттина. Увидев Мелиту, девочка, к величайшему ее изумлению, бросилась ей на шею.

– Все в порядке? Папа не напугал вас? Вы останетесь со мной? – забросала она ее вопросами.

– Да, все в порядке, – ответила Мелита, – и вы, Беттина, можете выезжать без повода, и я могу покупать вам все, что вы захотите!

– Вы умница! Какая вы умница! – в восторге воскликнула Беттина. – Я так и знала, что вы очаруете папу!

– Не думаю, что мне удалось очаровать его светлость, – отвечала Мелита, – но, если вы не выведете его из себя какой-нибудь… особенно глупой выходкой, он не станет нам… препятствовать.

Беттина захлопала в ладоши:

– Это мне и нужно! Ну, теперь мы можем жить в свое удовольствие!

Девочка улыбалась, ее глаза блестели от радости.

– Я знаю, мне будет очень хорошо с вами! – воскликнула она. – И – как знать? – хоть это и ужасно, но вы, может быть, сделаете из меня настоящую леди!

Глава четвертая

Вихрь преодолел небольшое препятствие, Беттина осадила его и гордо посмотрела на Мелиту.

– Очень хорошо! – похвалила та. – У вас это отлично получилось!

Беттина просияла.

– Правда? – спросила она. – Вы действительно так думаете?

– Я всегда говорю то, что думаю, так что можете не сомневаться. Вы совершенствуетесь с каждым днем.

Это была уже третья их верховая прогулка, и Мелита убедилась, что Беттина может ездить прекрасно, стоит только исправить ее посадку и научить ее правильно использовать поводья.

Ей удалось разбудить в девочке интерес к лошадям, и Беттина торопила ее идти в конюшню, как только кончался завтрак.

Ее поведение заметно изменилось к лучшему, и все потому, что ей хотелось угодить Мелите и она боялась огорчить ее.

Мелита не останавливала ее, когда Беттина грубо говорила с прислугой или насмешливо отзывалась об отце или бабушке с ее поклонниками. Но девушка замечала, что, когда Беттина видела на ее лице осуждающее выражение, она тут же спохватывалась, немедленно сбавляла тон и успокаивалась.

Случавшиеся у нее временами вспышки раздражения в такой степени были естественными проявлениями ее характера, что, по мнению Мелиты, она сама их не замечала.

Вчера, в воскресенье, Беттина утром вскипела, когда Мелита сказала, что они будут кататься недолго, чтобы не опоздать в церковь.

– В церковь? – пренебрежительно фыркнула Беттина. – Я не собираюсь идти в церковь!

– А я пойду, – сказала Мелита. – Я узнала, что служба начинается в одиннадцать, поэтому я была бы признательна, если бы вы распорядились подать экипаж к половине одиннадцатого.

– Что вам нужно в церкви? – сердито спросила Беттина.

Мелита укоризненно взглянула на нее.

– Я хочу помолиться богу за…

– Я не верю, что бог существует! – перебила ее Беттина. – А если он и есть, я ненавижу его за то, что он отнял у меня няню.

Мелите представился случай, которого она давно ждала.

– Я думаю, – сказала она мягко, – вам следует благодарить бога за то, что он взял няню на небо.

– Благодарить его? – переспросила Беттина. – Я хотела, чтобы она была здесь, со мной.

– Быть может, бабушка не сказала вам, что ваша няня была больна, очень больна?

– Бабушка сказала мне, что няня уехала отдыхать, – ответила Беттина, – а когда я стала надоедать ей с вопросами, почему она так долго не возвращается, мне сказали, что она умерла!

Мелита подумала, как бесчувственны и жестоки бывают иногда к детям взрослые.

– Ваш отец сказал мне, что у няни была чахотка. Это страшная болезнь, при которой люди с каждым днем все слабеют и слабеют и кашляют, а потом умирают в ужасных страданиях.

– Я вам не верю! – сердито сказала Беттина.

– Я уже говорила вам, что не имею привычки лгать, – продолжала Мелита, сделав вид, что не заметила резкого выпада своей подопечной. – Поэтому, если вы любили вашу няню, вы должны быть благодарны богу за то, что он избавил ее от мучений и даровал блаженный покой.

– Если бы они сказали мне правду, я могла бы поехать и проститься с ней, – возразила Беттина.

– Конечно, если бы вы захотели, – согласилась Мелита. – Но ваша няня знала, что чахотка очень заразна, и так как она любила вас, то не хотела подвергать опасности.

Глядя на растерянное выражение лица Беттины, Мелита поняла, что никто никогда не пытался объяснить ей ситуацию в подлинном свете, и она добавила:

– Я иду в церковь потому, что там я чувствую себя ближе к своей маме, а я хочу попросить у нее помощи и совета.

– В чем? – с любопытством спросила Беттина.

Мелита не стала скрывать.

– В том, как мне жить здесь и поступать правильно. Я знаю, что она всегда со мной рядом, но, находясь в церкви, я это ощущаю гораздо сильнее.

Последовало молчание, а затем Беттина тихо спросила:

– А если я пойду с вами, мисс Уолфорд, я тоже почувствую, что няня со мной рядом?

– Конечно, я в этом уверена, – ответила Мелита, – и, во всяком случае, у вас есть за что благодарить бога, а молитва – это не всегда просьба о чем-то, но еще и выражение благодарности.

Больше она ничего не сказала, но, когда они вернулись с прогулки и Мелита собиралась пойти к себе переодеться, Беттина спросила:

– А шляпу обязательно надевать?

– Леди надевают в церковь шляпы, потому что так принято выражать свое уважение к этому месту. Другие религии имеют свои обычаи. Например, при входе в мечеть полагается снимать обувь.

Беттина засмеялась. Выражение недовольства мгновенно исчезло с ее лица.

– Давайте притворимся, что мы в мечети! – неожиданно предложила она.

– Боюсь, что священник очень удивится, – улыбнулась ей в ответ Мелита.

Она видела, что девочка все еще колеблется.

– Если вы не хотите идти со мной, я нисколько не обижусь и пойду одна, – сказала она.

– А вы хотите, чтобы я пошла с вами?

– Разумеется! Мне будет грустно без вас, и к тому же я не буду знать, какие места отведены в церкви вашей семье.

– Подождите, мисс Уолфорд, я только надену парадное платье.

Мелита поняла, что никто раньше не просил у девочки помощи или ее личного участия в чем-то. Ее, очевидно, воспитали в сознании, что раз она богата, то может купить все, что ей нужно, и ей нет никакой необходимости самой о чем-либо заботиться.

Мисс Бромли переделала для Мелиты очень милое платье из гардероба леди Кэтрин. Она надела его и шляпу, украшенную цветами, и взяла кружевной зонтик от солнца, гармонирующий с платьем. Увидев компаньонку, готовую к выходу, Беттина тут же воскликнула:

– Я тоже хочу зонтик!

– Ну конечно! Вы можете взять мой, – предложила Мелита. – У меня их полдюжины. Какой бы вы хотели?

– Неужели вы дадите мне свой? – спросила Беттина недоверчиво. – Бабушка никогда не разрешает мне даже трогать ее вещи.

– Моя тетушка была так добра, что отдала мне все это, – улыбнулась Мелита. – А если она смогла поделиться со мной, то я и подавно рада поделиться с вами.

Беттина выбрала зонтик в цвет своего очень нарядного и дорогого платья.

Испачканное и порванное платье, бывшее на девочке в день приезда Мелиты, явно должно было служить вызовом, потому что больше она никогда его не видела.

Экипаж ожидал их у подъезда, и, когда они спускались по парадной лестнице, Мелита надеялась, что им не встретится никто из друзей маркиза, с вечера пятницы дом был полон гостей.

Беттиной никто из них не интересовался. Мелита с девочкой каждое утро старались незаметно проскользнуть в конюшню, пока гости еще не вышли из своих спален, где находились до полудня, отдыхая после долгих ночных увеселений, и воздерживались от прогулок по саду в вечернее время.

Тем не менее нельзя было не заметить, что прием гостей в Сэрл-Парке осуществлялся в грандиозных масштабах.

Мелита узнавала о светской жизни поместья прежде всего из разговоров прислуги.

– Завтра за ужином будет пятьдесят человек! – объявила горничная, появившаяся в классной комнате, сгибаясь под тяжестью подноса, который обычно приносил лакей.

– А что будут подавать? – полюбопытствовала Беттина.

– Столько всевозможной еды, леди Беттина, что любой корабль пошел бы с ней ко дну, а вина больше, чем в озере воды! – воскликнула горничная, всплеснув руками.

– А танцы будут? – продолжала расспрашивать девочка.

– Оркестр уже прибыл из Лондона, и игорные столы уже расставлены, – с удовлетворением докладывала горничная, словно эти приготовления были затеяны и для нее.

Мистер Бриггс сказал:

– За эту ночь целые состояния перейдут из рук в руки.

По мнению Мелиты, такие разговоры были не на пользу Беттине, но она не знала, как прекратить их, не вызывая раздражения девочки.

Когда Беттина была уже в постели, явилась миссис Флауэр спросить, не будет ли каких поручений, но Мелита чувствовала, что на самом деле домоправительнице просто хотелось поболтать.

– Ну не стыд ли это, мисс, что вы, племянница леди Кэтрин, сидите здесь одна, вместо того чтобы развлекаться внизу с другими дамами? – покачала головой она.

– Мне и здесь очень хорошо, – ответила Мелита. – И хотя вы, быть может, и не поверите, миссис Флауэр, я не имею никакого желания находиться в толпе гостей, танцевать и развлекаться.

– Не могу этому поверить! – заявила домоправительница. – Вы были бы красивее всех этих вертихвосток, стоит вам надеть одно из чудных платьев, что подарила ее светлость.

– Сомневаюсь, что мне представится возможность их надеть, – сказала Мелита с улыбкой. – Они останутся на вешалках, пока их не съест моль.

– В этом доме нет моли! – протестующе воскликнула миссис Флауэр. – А то кое-кому досталось бы за небрежность. – Снова взглянув на Мелиту, насказала: – Просто чудовищно, мисс, что такая хорошенькая девушка, как вы, не может веселиться, как ваши ровесницы. – Следуя какой-то собственной мысли, мисс Флауэр продолжила: – Впрочем, будь у вас даже такая возможность, вас вряд ли пригласили бы на такой прием, как тот, что состоится у нас сегодня. Пусть приятельницы его светлости и очень хороши собой, в доброе старое время при покойном маркизе здесь такие особы никогда не появлялись, – осуждающе покачала головой домоправительница.

– Мне кое-что довелось о нем слышать, – сказала Мелита. – Это правда, что он был человеком очень строгих взглядов?

– Лучше сказать, прежний маркиз был человек прямой. Всякий при нем знал свое место, и принимал он в своем доме только тех, кого мы называли «сливки общества». Он никогда бы не одобрил похождения его королевского высочества, да и его светлости тоже.

Мелита подумала о вдовствующей маркизе и о том, как она могла относиться к взглядам своего мужа. Как бы читая ее мысли, миссис Флауэр сказала:

– Ее светлость была много моложе своего супруга, и он был с ней очень строг. Иногда нам казалось, что слишком строг. Может быть, поэтому…

Миссис Флауэр замолчала, видимо, чтобы не сказать чего лишнего, но Мелита поняла, что она имела в виду.

Проявлять любопытство ей не хотелось, но она не могла удержаться от вопроса:

– Отчего умерла такой молодой мать леди Беттины?

Миссис Флауэр удивилась:

– А разве вам не сказали об этом, мисс? Она утонула по пути в Америку, поэтому его светлость никогда не позволяет леди Беттине навещать деда.

– Я и не знала! Как это печально! – воскликнула Мелита.

– Об этом у нас не говорят, но ее светлость повздорила с супругом и в гневе так спешила уехать, что села на пароход, который все называли не очень надежным. Он угодил в шторм и затонул.

– Какая трагедия, в особенности для леди Беттины, – сказала Мелита.

– Девочка едва ли помнит мать, – возразила миссис Флауэр. – Его светлость был слишком молод, когда женился, но покойный маркиз настоял на их союзе, и эти бедняжки оказались перед алтарем, совсем не зная друг друга.

Мелита начинала понимать многие вещи, ранее казавшиеся ей весьма странными.

Если отец маркиза заставил его жениться на богатой американке, значит, это не она, а ее отец искал для дочери титулованного мужа.

Мелита знала, такие браки были распространены в обществе, и она слышала, как кто-то говорил, что обедневшие молодые аристократы ищут себе богатых невест за океаном.

Она могла теперь понять цинизм маркиза, утратившего свои иллюзии, но, даже если он и не любил жену, он не мог не испытывать привязанности к Беттине, во многом так на него похожей.

Спускаясь вниз, Мелита подумала, что Беттина, в нарядном белом платье и шляпке с розовыми лентами, должна была бы вызывать чувство гордости у отца.

И тут она невольно вздрогнула, потому что в этот момент в вестибюль вошел маркиз.

Он посмотрел на них с удивлением:

– Куда это вы собрались чуть свет такие разряженные?

– Мы едем в церковь, папа, – отвечала Беттина. – Мисс Уолфорд говорит, что нам есть за что благодарить бога. Тебе бы тоже следовало его поблагодарить за то, что Цезарь вчера выиграл скачку.

Мелита замерла от изумления, не ожидая подобных слов от своей юной подопечной.

Она вспомнила, что Беттина слышала, как Сэм утром перед их выездом сообщил ей эту приятную новость.

Мелита была уверена, что все конюхи и грумы поставили на Цезаря, и так же, как и Сэм, была довольна, что маркиз сделал еще одно удачное приобретение.

– Неплохая мысль, – с усмешкой заметил маркиз, – но сегодня утром я очень занят.

– У тебя еще много времени до вечера, когда ты начнешь ходить на задних лапках перед своими дамами, – сказала Беттина с оттенком презрения в голосе. – Когда мы с мисс Уолфорд вышли из классной, им еще только начали разносить завтрак.

Маркиз нахмурился от этих дерзких слов дочери, и смущенная Мелита поспешила выйти из холла.

Она уже сидела в коляске, когда по ступенькам сбежала Беттина.

Сидя рядом, они ехали молча, пока коляска не пересекла мост через речку, впадавшую в озеро.

Тогда Беттина тихо спросила:

– Я вас огорчила, мисс Уолфорд?

– Я стараюсь не думать об этом, – ответила Мелита.

– А зачем он тратит столько времени с этими глупыми женщинами? – сердито спросила Беттина.

Мелита вдруг поняла, что девочка ревнует отца. «Почему мне это не пришло в голову раньше? – подумала она. – Не получая от отца желанного внимания, Беттина добивалась его любыми способами, в основном дерзостью и непослушанием».

Возможно, ей следует сказать маркизу, что, если бы он был добрее и ласковее к дочери, а иногда хвалил бы ее и говорил ей что-нибудь приятное, все могло бы быть по-другому. Но Мелита боялась, что никогда не решится сказать это маркизу.

Сегодня, глядя на Беттину, уверенно сидящую верхом на лошади, она думала, как много он теряет, не занимаясь с дочерью сам, как это делал ее отец.

– Вот что мы сделаем, Беттина, – сказала она. – Вы снова возьмете это препятствие, а завтра мы попросим Сэма установить его повыше.

– Это будет здорово! А когда высота будет такая, как на больших скачках с препятствиями, пусть папа вручит мне приз! – воскликнула девочка.

И тут, как по волшебству, из-за деревьев появился всадник, и Мелита узнала в нем маркиза.

– Это ваш отец, – сказала она Беттине. – Покажите ему, на что вы способны. Держитесь в седле прямее, как я вам показывала. Видите, как он прекрасно ездит.

– Он очень удивится моим успехам, – отвечала Беттина.

Она повернула Вихря и снова направила его на препятствие.

Вихрь преодолел его легко, имея около двух футов в запасе.

Когда Беттина снова развернулась, Мелита поняла, что она хочет повторить прыжок.

Маркиз осадил коня рядом с ней.

– Беттина, несомненно, достигла больших успехов под вашим руководством, мисс Уолфорд.

– Она отлично ездит, милорд, как я и ожидала.

– Это что, комплимент? – спросил маркиз.

– Разумеется! – отвечала Мелита.

Она следила за Беттиной, галопом направлявшейся к препятствию.

Не отдавая себе отчета в том, что она говорит, Мелита умоляюще обратилась к маркизу:

– Похвалите ее… похвалите ее, прошу вас. Вы же понимаете, что никто… никто еще не сказал ей ни разу, что у нее все хорошо получается?

Маркиз смотрел на нее с удивлением, но в этот момент ей было все равно. Мелита не сводила глаз с Беттины, которая опять с легкостью перемахнула на Вихре через препятствие.

Когда Беттина подъехала к ним, щеки ее пылали, глаза сверкали, и она совсем не походила на хмурую нелюдимую девочку, какой ее впервые увидела Мелита.

Как Мелита и предполагала, Беттина выжидающе уставилась на отца. Мелита затаила дыхание.

– Я и не знал, что ты так хорошо ездишь, – сказал маркиз.

– Ты правда так думаешь, папа?

Было видно, что она ждет его похвалы, и маркиз не разочаровал ее.

– Я вижу, мне придется восстановить для тебя наш старый трек. Я уже давно собирался это сделать.

Беттина широко раскрыла глаза:

– Неужели, папа? Вот будет замечательно. Я еще не показывала его мисс Уолфорд.

– Я уверен, что мисс Уолфорд эта идея понравится. Я распоряжусь, как только мы вернемся. А пока почему бы нам не проехаться вместе?

– Мисс Уолфорд сказала сегодня утром, что мы будем увеличивать высоту препятствия каждый день, но теперь в этом нет необходимости. У нас будет трек, и мы посмотрим, смогу ли я обогнать тебя, папа, если ты только не будешь на Мотыльке, – оживленно говорила Беттина.

– А почему не на Мотыльке? – спросил маркиз.

– Сэм говорит, что у тебя никогда не было лошади быстрее Мотылька.

– Значит, мне нужно выехать на нем при первой возможности, – заметил маркиз.

– Позвольте сначала мне выехать на нем, – сказала Мелита и тут же испугалась собственной дерзости.

Маркиз с интересом посмотрел на нее:

– Вы уверены, что вам стоит это делать? Он непредсказуем и может сбросить вас.

– Мне это будет не впервой, – улыбнулась Мелита. – Я думаю, со мной он будет вести себя лучше, чем с другими.

– Этому я вполне могу поверить, – согласился маркиз. – У вас есть данные, какими мы, простые смертные, не отличаемся.

«Зачем он смеется надо мной?» – подумала Мелита, и легкая краска выступила у нее на лице.

– Я говорю совершенно искренне, – быстро добавил маркиз.

Мелита взглянула на него, удивленная тем, как он сумел прочесть ее мысли.

В глазах его она заметила выражение, взволновавшее и смутившее ее. Чтобы скрыть свое смущение, Мелита тронула лошадь, и в это время Беттина воскликнула:

– Посмотри, папа! Кто это там скачет?

Вдали показался всадник.

Маркиз бросил в его сторону равнодушный взгляд:

– Наверное, какой-нибудь арендатор.

– Так обычно ездят американцы, – заметила Мелита.

– Почему вы так решили? – удивился маркиз.

– Они используют низкие стремена.

Маркиз снова взглянул в сторону всадника, но тот уже скрылся в роще.

– Вы очень наблюдательны, мисс Уолфорд, – сказал он. – Я не заметил его манеру езды, я подумал только, что он может делать в моих владениях.

В это время они оказались в открытом поле, и Беттина сказала:

– Давай наперегонки, папа!

– Давай, – добродушно согласился маркиз. – Вперед, мисс Уолфорд!

Беттина вырвалась вперед, и Мелита поняла, что, хотя маркиз мог легко ее обогнать, он намеренно придержал коня. Она последовала его примеру, и, когда скачка кончилась, Беттина опередила их на целый корпус.

– Я победила! Победила! – кричала она. – Я обошла вас обоих! А теперь, папа, ты разрешишь мне ездить на всех твоих лошадях, не только на Вихре?

– Разрешаю, – отозвался маркиз, – с одним только условием.

– С каким? – сразу же насторожилась Беттина.

– Если мисс Уолфорд сочтет их подходящими для тебя, – прибавил маркиз с улыбкой.

– Я буду ее слушаться, но Сэм пусть не вмешивается, – капризно сказала Беттина.

– Ты своего добилась, – кивнул маркиз, – и будь этим довольна.

Но по дороге домой он улыбался, и Мелите показалось, что маркиз пребывает в хорошем настроении.

Когда они поднялись в классную комнату, Беттина удовлетворенно вздохнула:

– Теперь папа знает, что я хорошо езжу.

– Я думаю, на него ваши успехи произвели большое впечатление, – согласилась Мелита, – и теперь вы можете очаровать его, как вы советовали сделать мне.

– Папа, наверно, предпочел бы, чтобы его очаровывали вы, а не я, – засмеялась девочка.

– Вы должны постараться показать ему, какая у него талантливая и воспитанная дочь.

Немного помолчав, Беттина спросила:

– Он и правда может так подумать?

– Если вы и правда такой будете.

– Как это я могу такой стать? – недоверчиво уставилась на нее Беттина.

– Это нисколько не труднее, чем научиться ездить верхом, – улыбнулась Мелита.

Беттина засмеялась.

– Давайте удивим его, мисс Уолфорд, и тогда они с бабушкой перестанут ко мне придираться.

Мелита с облегчением подумала, что со дня своего приезда она еще ни разу не видела маркизу.

Она не могла не замечать, как миссис Флауэр и даже мисс Бромли не одобряли привычку маркизы окружать себя мужчинами. В присутствии Мелиты они остерегались высказываться открыто. Не в силах преодолеть страсти к сплетням, они иногда заговаривали о маркизе, но тут же останавливались на половине фразы. Однако Мелите не стоило труда разгадать их недомолвки.

«Чем меньше Беттине будет известно об этом, тем лучше», – подумала она.

Во второй половине дня у нее было в распоряжении два часа, потому что в это время у Беттины был урок французского языка с приходящей учительницей.

– Не нужны мне никакие дурацкие уроки с mademoiselle, – сказала Беттина. – Я хочу быть с вами.

– Но вы должны учить французский и хорошо его знать, – возразила Мелита. – Мой отец всегда говорил, что знание языков необходимо каждому человеку.

– Почему?

– Потому что, когда вы поедете за границу, вам будет неловко не знать язык и всегда зависеть от переводчика.

Беттина нахмурилась и собралась уже было что-то возразить, но Мелита продолжала:

– Вообразите только, что за ужином все начнут смеяться, а вам будет и невдомек, почему они смеются. – Помолчав, она прибавила: – Я от многих слышала, что французы говорят восхитительные комплименты. Предположим, кто-нибудь захочет сказать вам, как мило и элегантно вы выглядите или как хорошо ездите верхом, а вы подумаете, что он говорит с вами о погоде.

Беттина улыбнулась.

– Я ни за что не хотела бы пропустить какой-нибудь комплимент.

– Тогда вам придется учить французский, – сделала вывод Мелита.

– Скажите, пожалуйста, mademoiselle, чтобы она учила меня тому, что мне может пригодиться, чтобы понимать французов.

– Вы сами ей это скажите, – отвечала Мелита, – но уметь только понимать бесполезно, если вы не знаете, как ответить.

– Я уверена, что mademoiselle не знает ничего подобного, – пренебрежительно скривилась Беттина. – Она старая и безобразная, и ей, наверное, никто в жизни не сделал ни одного комплимента.