Текст книги "Укрощенная Элиза"

Автор книги: Барбара Хазард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

8

Несколько секунд Элиза молча смотрела на графа, а затем растерянно пробормотала:

– Где он? Куда он ушел?

– Кто?

– Мужчина, который был здесь. Вы разговаривали с кем-то до того, как я сюда вошла.

– Но вы прекрасно видите, миссис, что тут, кроме меня, никого нет. Точнее, тут теперь еще и вы.

– И все же я слышала голоса! Почему вы меня обманываете?

Она удивилась, а потом слегка испугалась, заметив, что он неожиданно зло нахмурил брови. Элиза умолкла.

В это время лежавшая на полу овца заблеяла от боли и сильно дернулась. Граф посмотрел на это несчастное животное.

– Должно быть, вы слышали, как блеяла овца, – сказал он наконец. – Я говорил сам с собой, а она плакала.

– Плакала? – изумилась Элиза. – А что… что с ней случилось?

– У нее вот-вот появится ягненок. Элиза подошла ближе.

– То, что я слышала, было не похоже на овцу. – Сказала она, по-прежнему убежденная, что граф был в сарае не один.

Он пожал плечами.

– Ничем не могу помочь. Посмотрите вокруг, если хотите. Но уверяю вас, что вы никого не найдете. Было бы гораздо лучше, впрочем, если бы вы собрали яйца. У меня сегодня совсем нет времени, прямо ни секунды свободной. Корзина лежит там, у двери.

– А как это делать? – спросила Элиза.

– Берешь их и кладешь в корзиночку. Осторожно, по одному, – ответил он, будто объясняя деревенскому идиоту.

– Но сверху может сидеть курица. Что тогда?

– Надо подсунуть под нее руку. Неужели вы ничего этого не знаете?

– Откуда мне знать? Я никогда до сих пор не собирала яйца, – сказала она, но он уже не обращал на нее внимания.

– Ну давай, давай потихоньку, – бормотал он, наклонившись к овце. – Давай, девочка, скоро тебе станет легче.

Элиза отступила в сторону и обошла все кругом, заглядывая в каждое стойло и за инвентарь, прислоненный к стене. Объяснение графа про голоса Элизу никак не устраивало. Но действительно, в сарае никого не было.

Она подняла голову и посмотрела на сеновал. Туда вела приставная лестница. Но Элиза не решилась по ней залезть в присутствии графа! С таким же успехом она могла назвать его лжецом.

Взяв корзину она вошла в вольер и тщательно закрыла за собой дверь. Элиза знала, как будет ругаться Даррин, если хоть одна курица убежит.

Несколько яиц лежало сверху. Она подняла их и положила в корзину, сморщив при этом нос. Она не знала никогда, как пахнут цыплята.

Шагая аккуратно, чтобы не наступить на квохчущих птиц, она подошла к гнезду, на котором сидела курица. Тут Элиза немного засомневалась. Ей не нравилось, как эта кура наблюдала за каждым ее движением своими маленькими бусинками глаз. И желтый острый клюв Элизе тоже не нравился, А курица была явно против того, чтобы у нее забрали хоть одно яйцо. Элиза подумала, не лучше ли будет ее сначала уговорить.

– Ну давай, девочка, – сказала она, бессознательно подражая графу. – Я не сделаю тебе больно.

Она засунула руку под курицу и схватила яйцо. Курица громко закудахтала и клюнула ее.

– Ой! – вскрикнула Элиза и от испуга выронила яйцо, которое упало на деревянную решетку и разбилось.

Элиза попятилась, уверенная, что курица сейчас налетит на нее и заклюет за это. Но птица покудахтала еще и уселась поудобнее на гнезде. Ну и дура, подумала про нее Элиза и решила оставить ее в покое.

«Нельзя показывать им, что я ничего не понимаю, – догадалась Элиза. – Курицы, наверное, как и животные, – они видят сразу, что их боятся. Надо действовать смелее».

И Элиза храбро направилась к следующему гнезду. Она вздохнула и быстро засунула руку под смирную с виду курицу. Элиза нащупала, по крайней мере, три яйца.

Но прежде чем она взяла хоть одно, курица атаковала се руку. На этот раз желтый клюв поранил ее до крови.

– О-о-ой! – закричала Элиза и так резко отшатнулась, что выронила корзину.

Яйца, которые там еще оставались, разбились вдребезги. Хотя Элиза успела спасти одно.

Она подобрала корзину, стараясь не смотреть на графа. Конечно, это он виноват в том, что курица поранила ей руку. Ведь она же говорила ему, что не знает ничего о курицах! Да и какая воспитанная леди может о них что-то знать? И, пожалуй, уже хватит с нее всего этого!

Она вышла из вольера и положила корзину на место. Взяв одно яйцо, она отнесла его графу.

Тот все еще стоял на коленях рядом с овцой. Элиза смотрела на него, а он совершенно не обращал на нее внимания. И это к лучшему, подумала Элиза. Если бы она заметила улыбку на его губах, то сразу бы поняла, что он видел, как Элиза боролась с птицами и сколько яиц побила.

– Что ж, завтра утром его себе пожарите, – сказал он. – Надеюсь, для меня куры отложат побольше.

– Извините, но я же предупреждала вас… И вы не имеете права заставлять меня это делать! Я…

Он махнул рукой.

– Конечно. – И добавил: – Лучше идите домой. Вряд ли вам понравится то, что сейчас случится.

– Ягненок? – прошептала Элиза и уставилась на овцу.

– Да. Но ей надо помочь. Так что не обещаю красивого зрелища. Будет много крови.

– О, нет! – воскликнула Элиза, отступая сразу к двери.

– Там молоко в ведре. Захватите его и отнесите на кухню.

Элиза сделала так, как он ее просил. По крайней мере, корова не возражала, чтобы забрали молоко, и Элиза была ей за это очень благодарна.

Уже опустились ранние зимние сумерки, когда граф Даррин вернулся домой. Он нес в руках какой-то сверток и, не раздеваясь, прошел сразу на кухню. Элиза вскочила, а он положил сверток на пол и бережно развернул.

Малюсенькая голова ягненка появилась из мешка, и Элиза вскрикнула. Граф хмыкнул и посмотрел на Элизу, но она этого не заметила.

– О, какая прелесть! – прошептала она. – Какой крошечный!

– Да, слишком мал, чтобы выжить, – вздохнул граф.

Затем он развернул мешок немного, и на свет показался еще один ягненок, меньше первого.

– Двойняшки? Поэтому ей было трудно?

– Ничего подобного. Ягнят бывает и двое, и трое. Все зависит от положения. – Он встал с колен и добавил: – Присматривайте за ними, миссис, хорошо? Мне надо снова пойти в хлев, чтобы взять овечье молоко.

– Что? – спросила Элиза, глядя на черные носики и большие уши. Потом она поняла. – Их мать умерла? О, как жаль!

Он глянул на нее.

– Природа, миссис. Кто-то живет, а кто-то умирает. Но одного из этих двоих мы можем спасти, я думаю. В общем, я пошел за молоком.

Элиза села на маленький стульчик и стала наблюдать за ягнятами. Один слабо блеял, а второй, казалось, спал. Она надеялась, что Даррин скоро придет, потому что не знала, что делать, если ягнята вдруг выпрыгнут из мешка или начнут кашлять. Она засомневалась, а могут ли ягнята кашлять? Элиза никогда об этом раньше не задумывалась.

Наконец граф вернулся. Он принес небольшое ведерко с молоком. Элиза смотрела, как он обмакивал чистую тряпку в молоко и подносил к плачущему ягненку. Тот хватал ткань и начинал сильно сосать. Даррин повторял эту процедуру много раз, пока ягненок не насытился. Тогда он разбудил второго ягненка. Этот сосал слабо и скоро снова уснул, Элиза тревожно посмотрела на него.

Даррин глянул изучающе ей в глаза.

– Видите, я же говорил. Слишком маленький. Ночь не проживет. Но, может, и к лучшему, потому что у сильного будет больше шансов.

– Как вы жестоки! – сказала Элиза и протянула руку, чтобы погладить маленького ягненка.

– Совершенно не согласен с вам. И ни один фермер не согласится, – ответил он и пошел в коридор повесить свое пальто.

Вернувшись на кухню, он приготовил себе чаю. Элиза видела, что Даррин устал, и хотела бы сама заварить ему чай, но не знала, как это сделать.

Маленький ягненок умер через час. Вечером, за ужином, у Элизы почти не было аппетита. Она едва сдерживала слезы, а граф сидел спокойно, с невозмутимым лицом, и, кажется, совсем не думал о смерти ягненка.

Конечно, она знала, что ягненок был слишком маленький, чтобы выжить. Она знала, что у него не было шансов. И все же она ничего не могла с собой поделать и очень грустила о нем. После ужина она снова уселась на стульчике, решив во что бы то ни стало спасти второго ягненка.

Даррин отослал ее спать в десять часов.

– Совершенно ни к чему сидеть тут всю ночь. Вы все равно не сможете ему помочь.

– Но вы останетесь с ним?

– Еще немного, – ответил он уклончиво. Элиза посомневалась, стоя в дверях. У нее было подозрение, что, как только она уйдет, граф сам немедленно поднимется в свою спальню и ляжет спать, оставив несчастного ягненка одного.

Даррин поднял брови и удивленно посмотрел на нее. Она вынуждена была уйти.

Закрывшись в своей спальне, Элиза подбросила уголь в камин и, сев на один из стульев, стала ждать. Она не собиралась ложиться. Нет, она подождет, когда он поднимется по лестнице и удалится в спальню. Потом Элиза спустится на цыпочках вниз и будет следить за ягненком.

Долго ждать ей не пришлось. Элиза скривилась в усмешке. Лестница заскрипела под его шагами, граф протопал по коридору и закрыл за собой дверь. Вот уж действительно – «немного»!

На кухне все было прибрано, стол чистый и готов к утреннему чаю. Элиза наклонилась над ягненком, и ей показалось, что задняя дверь хлопнула. Этот старый дом полон разных таинственных звуков, подумала Элиза и пожала плечами. Вон как пол скрипит!

Было часа два ночи, когда ягненок пошевелился и слабо бякнул. Элиза очнулась от дремы, покормила ягненка. Тот сосал вяло и мгновенно уснул. Элиза заметила с испугом, что в ведерке почти не осталось молока. Она не знала, можно ли кормить ягненка коровьим молоком. Как жаль, что она ничего об этом не знала! Если ягненок умрет только потому, что она не знает таких простых вещей, она себе этого никогда не простит!

Несмотря на ее решимость бодрствовать до утра, она уснула, должно быть, крепко. Потому что, проснувшись, она увидела Даррина, который зажег лампу а столе. За окном было по-прежнему темно.

– Итак, вы все-таки встали, – сказал он, добавил угля в камин и повесил чайник.

Элиза, не обращая внимания на графа, протерла глаза и наклонилась над мешком. Она погладила ягненка.

К ее ужасу ягненок был холодный и неподвижный.

– Нет! О, нет! – воскликнула она и взяла на руки ягненка. – Нет, он не умер! Нет!

По ее щекам струились слезы, и она прижала к себе маленькое тельце.

– Дайте-ка мне, – сказал Даррин. И когда она покачала отрицательно головой, добавил: – Ну перестаньте, вы все равно уже ничего не сможете сделать.

Он забрал у нее ягненка и отнес мешок к двери. Когда он вернулся, Элиза стояла, закрыв лицо руками.

Граф смотрел на нее с минуту, сжав руки в кулаки. Но, увидев, что ее плечи трясутся от рыданий, он подошел и обнял ее.

– Не плачьте, – нежно проговорил он. – Все когда-нибудь умирают.

Элиза чувствовала себя хорошо и спокойно в его крепких руках.

И все-таки, несмотря на этот покой, печаль не проходила. Несчастье душило ее. Она знала, что если будет молчать и дальше, то обязательно задохнется.

– Я знаю, – ответила Элиза сердито. – Дело не только в ягненке.

– А в чем еще? – спросил он, гладя ее волосы и шею.

– Во всем, – сказала она, решившись. – Извините, если я обижу вас своими словами. Но этот дом ужасное место! Тут столько работы, о которой я раньше не имела понятия. И этот кувшин, ведро слишком тяжелые. У меня нет сил их таскать. У меня нет сил ходить через двор и мерзнуть. Мне не нравится быть грязной. Я не хочу растапливать камин и подбрасывать уголь. Это… так невыносимо!

Она почувствовала, как он застыл, но не могла уже остановиться и продолжала перечислять свои обиды.

– И я никогда не слышала, чтобы такой человек, как граф, жил без прислуги, словно обычный крестьянин. Даже если вы проиграли свое состояние, оно вам для этого не обязательно! Слуги стоят совсем дешево. Даже обычные люди могут их иметь. Обходиться без прислуги это эксцентрично! Я не хочу здесь оставаться! Я хочу домой в Лондон! Там ягнята не умирают и курицы не клюются. Дома я смогу носить те платья, которые мне нравятся, а не этот ужасный балахон!

На минуту в комнате наступила тишина. Потом граф вздохнул и сказал:

– Я не нахожу ваше платье ужасным. По-моему, оно просто весьма подходящее.

– Подходящее? Но я не хочу быть подходящей!

Она кричала громко, теряя самообладание.

– Я хочу быть модной. И чтобы в меня все влюблялись. Мне все равно, что вы думаете о городских женщинах. Я хочу домой. – И она топнула ногой. – Вы только посмотрите! В кого я тут превратилась!

Она отодвинулась и поднесла свои руки прямо перед его нос.

Но граф даже не взглянул на ее сломанный ноготь. Она вдруг остановилась – уж не обидела ли она своего хозяина. В безысходном горе ока забыла, что они одни в доме и ей некого позвать на помощь.

Правда, он не выглядел обозленным. Фактически она не могла прочитать на его мужественном лице никаких эмоций, а его серые глаза оставались совершенно равнодушными.

Неожиданно он прижал ее крепче к себе. Она вздохнула, а он своими пальцами приподнял ее подбородок. Не успела она возмутиться против такой фамильярности, как Даррин поцеловал ее страстно и жадно.

Элиза была шокирована. Она знала, что он имеет полное право оскорбиться за все высказанные ею упреки или даже посмеяться над ее слабостью. Он мог обозвать ее глупой. Мог даже, – почему бы и нет? – ударить, и она бы не удивилась.

Но она совсем не ожидала, что он станет ее целовать.

Элиза больше уже ничего не соображала. Она думала только об этом мужчине, в чьих крепких объятиях она находилась.

Его губы были все более требовательными. Он гладил ее по спине, будто желая ощутить сразу все те места, которых касались его руки.

Она вздрогнула, когда он провел рукой от ее шеи и до бедер. Ее груди были прижаты плотно к его широкой твердой груди, а ее бедра к его бедрам. Она почувствовала сразу, как сильно он ее хочет.

А поцелуй все длился и длился. Если он сейчас отпустит меня, подумала Элиза, я разу рухну.

Он отстранился слегка, и прохладный воздух коснулся ее влажных губ. Ей это не понравилось. И она отрицательно мотнула головой. Тогда он накинулся снова на нее и покрыл ее лицо страстными поцелуями, а закончил, поцеловал ей краешек рта и прикоснулся к нему языком. Элиза приоткрыла свои губы, сгорая от желания.

Он поднял ее на руки и отнес к своему креслу, в котором он обычно сидел перед камином и читал книгу. Элиза не открывала глаза. Она обняла его за шею двумя руками и прижалась крепче. Она почувствовала, как он вынимает шпильки из ее волос и гладит ее кудри, рассыпавшиеся по плечам.

– Ты так прекрасна! – воскликнул он с любовью. – Так прекрасна!

Она взглянула на него и улыбнулась, заметив страсть в его глазах. Он погладил ее нежно по щеке.

– Теперь я вижу твою штучку, – сказал он.

– Не поняла… – прошептала она.

Он снова коснулся своими теплыми губами ее ямочки у рта.

– Моя мать всегда это так называла. У меня тоже есть одна штучка.

Прежде чем Элиза спросила, где у него эта «штучка», он снова стал ее целовать.

На какой-то момент Элиза подумала, что, может, она сошла с ума. Ведь она хотела уехать отсюда, не так ли? Она не собиралась заниматься любовью с этим грубияном и только что высказала все свои претензии.

Он сжал теперь ее груди, и она перестала думать. Ее голова просто отключилась, по крайней мере, на какое-то время.

Когда они поднимались по лестнице, Элиза ничего не могла с собой поделать – с собой и со своим желанием. Она села на кровати и смотрела, как он раздевается.

Она восхищалась его крепким мускулистым телом.

Вдруг она заметила шрам на его левом плече и еще один на бедре.

– Откуда у тебя эти шрамы? – спросила она.

Он улыбнулся и встал совершенно голый перед ней.

– Фермер – тоже опасная профессия. Однажды я напоролся на вилы, а второй раз на косу.

И он заставил ее встать, повернув к себе спиной. Медленно он расстегивал ей платье.

– Кажется, вы говорили, что не собираетесь быть моей служанкой, – сказала она лукаво и вздрогнула, когда его губы прикоснулись к ее обнаженной спине.

Платье упало на пол.

– Я лгал, – ответил Даррин, обнимая ее сзади.

Он сжал ее груди двумя руками и сильно прижал ее к себе, а потом положил на постель.

И тут же, к ее сожалению, он покинул ее, чтобы подойти к камину и подбросить угля. Вернувшись, он лег рядом с ней на постель и сказал:

– Думаю, что мы долго здесь будем. Не хочу, чтобы ты замерзла. А я тем временем тебе кое-что покажу, и ты убедишься, что мне есть чем похвастаться.

9

Элиза проснулась поздно утром, чувствуя себя полностью удовлетворенной. Она сладко потянулась. Граф Даррин спал рядом с ней, лежа на животе и повернув голову в другую сторону.

Улыбнувшись, Элиза вспомнила восхитительные моменты. Граф оказался неутомимым и страстным любовником. Она до сих пор не могла забыть выражение его серых глаз. В них полыхали такие молнии, что Элиза боялась ослепнуть и закрывала глаза.

Этот эксцентричный граф, несомненно, большой оригинал. Она могла признаться, по крайней мере, самой себе, что была несколько смущена.

Она привыкла к лондонским джентльменам, всегда корректным и вежливым. Впрочем, не то чтобы мужчины из светского общества были не такие сексуальные и требовательные Мужчины они все мужчины. Элиза об этом знала, хотя после смерти Джеймса у нее не было любовника.

Она не заводила себе любовника, потому что слишком любила своего мужа. Она даже подумать не могла об интимных отношениях с каким-нибудь другим мужчиной. Любовь еще не прошла, она продолжала жить в ее сердце. Так что она не врала Майлсу, когда говорила о муже. Джеймс тоже был страстный любовник. В этом отношении ей не на что было жаловаться.

И все-таки, даже при большом воображении, она не назвала бы это браком по любви.

Нет, они с Джеймсом просто отлично подходили друг другу. Они умело вели совместное хозяйство и старательно исполняли свои супружеские обязанности. Все родственники, глядя на них, одобрительно кивали.

В положенное время Джеймс должен был получить титул графа, а она стала бы графиней.

Конечно, у них были бы дети. И жизнь продолжалась бы спокойно и в довольстве. Так человек доволен парой старых разношенных туфель. И Элиза хорошо знала, что позволит Джеймсу завести любовницу. Более того, она думала, что после рождения наследника и сама сможет иметь любовника. И муж не будет возражать против этого. Лишь бы никто не знал. Так обычно все делали. У ее отца была любовница. Элиза видела ее в Лондоне. А уж любовницам Майлса она давно потеряла счет.

Элиза хмыкнула, вспомнив, как она мечтала о настоящей любви, когда была еще юной девушкой. Мечтала и ждала, да потом махнула рукой и вышла замуж за Джеймса Чалмерса, потому что титул и любовь не имеют ничего общего, как сразу проинструктировал ее отец. Она думала, что ей еще повезло – ведь она и в самом деле любила Джеймса. Она хоть не кривила душой. Так все и получилось: отец нашел ей мужа, а она согласилась без колебаний.

И вот теперь у нее было странное ощущение, что граф Даррин ни за что не оказался бы в подобной ситуации. И Элиза удивлялась, почему она так в этом уверена?

Собственно, ей-то какое дело? Она не собиралась выходить за него замуж. Да и вообще, уже через несколько дней она скажет ему «прощай», может быть, даже поцелует или просто улыбнется.

Конечно, ей нравится заниматься с ним любовью. Но Элиза еще не сошла с ума, чтобы на всю оставшуюся жизнь поселиться в этом ужасном доме – так далеко от Лондона и от всего того, что так дорого ей и привычно.

Осторожно она выскользнула из-под одеяла и встала с постели.

Помывшись чуть ли не ледяной водой, она вернулась на цыпочках, легла снова и прижалась к теплой спине графа Даррина.

– О Господи! – крикнул он, мгновенно проснувшись и оттолкнув ее от себя. – У тебя ноги как ледышки! Да и руки ничем не лучше.

Она хихикнула.

– Потому что вы не заботитесь о них, сэр. Можно ведь что-то сделать с этой холодной спальней, чтобы в ней было хоть чуточку потеплее. Неплохо бы постелить на пол большой ковер. Да и одеяло желательно потолще.

– У-гм. – Он встал и потянулся. – Нет холод тебе полезен. Укрепляет твое здоровье.

– Здесь вообще хоть когда-нибудь бывает тепло? – капризно спросила Элиза. – Тут знают, что такое лето?

– О да, будь уверена. Где-то в конце июня на пруду окончательно тает лед, и приблизительно в начале августа можно ненадолго снять зимнюю одежду. Потому что уже через месяц снова наступают холода.

– Ужасно, это просто ужасно, – сказала она. – Не знаю, как люди могут выдерживать такой холод.

Элиза смотрела на него настороженно. Она прижала плотнее одеяло к своему подбородку: боялась, что граф обидится на ее слова и вытащит ее из постели.

Но он только подошел к камину и подбросил еще угля. Элиза смотрела, наслаждаясь. Ей очень нравилась мужественная фигура графа – широкие плечи, узкая талия, крепкие упругие ягодицы.

Неожиданно Элиза весело расхохоталась.

Даррин повернулся и спросил:

– Увидела что-то смешное? Наверное, смеешься надо мной?

Чтобы услышать ответ, ему пришлась ждать, когда Элиза успокоится.

Наконец она показала рукой.

– О нет, в самом деле! Просто я хорошо разглядела сейчас твою «штучку» и где она расположена. Клянусь, она очаровательна. Намного лучше, чем моя! И я испытываю страстное желание ее поцеловать.

И она снова рассмеялась серебристым смехом, а граф бросился на нее, как тигр, и ее смех был прерван его жадным поцелуем.

– Конечно, я не собираюсь тебя останавливать, – прошептал он, подняв голову. – Ты можешь делать со мной все, что ты захочешь. Но если хорошенько подумать, то и на твоем теле, сладкая моя, есть такие очаровательные местечки, которые мне тоже хочется поцеловать. Я начну первый.

– А не пора ли нам уже вставать? – спросила Элиза, глядя в его глаза.

Он, облокотившись на руки, потянулся к ней губами. Элиза добавила:

– Наверное, уже очень поздно и пора позаботиться о ваших домашних животных…

Она вздохнула, заметив, с каким сладострастием его серые глаза ласкают ее груди.

– Сейчас не время, – сказал он хрипло и страстно, рассматривая ее груди. – Ведь они больше нуждаются в моей заботе.

* * *

– Тебе совсем не обязательно вставать, девочка, – сказал он позже, целуя ее в кончик носа. – Я схожу в хлев, но быстро вернусь, обещаю.

Элиза улыбнулась, глядя на него.

Он откинул одеяло, затем нахмурился.

– А это что такое? – спросил он, доставая из-под одеяла ее сорочку и теплые носки.

– Я кладу их сюда на ночь, чтобы они согрелись к утру, – объяснила Элиза. – Вы тут можете восхищаться вашим северным климатом, милорд, – добавила она, – но у меня нет ни малейшего желания надевать ледяную одежду на голое тело. Бр-р!

– Ты просто мягкая, – прорычал он, натягивая рубашку и брюки. – Да, очень мяконькая.

– Но, кажется, именно это тебе и нравится, – лукаво сказала Элиза. – Она села на кровати и откинула руками свои пышные волосы за спину. – И еще одна вещь. Во всей комнате нет ни одного зеркала. Так что без моей служанки я даже не могу сделать себе прическу. Представляю, что у меня за вид!

Даррик обулся, встал и подошел к двери.

Здесь он остановился, и Элиза увидела, как уголок его рта дернулся в легкой улыбке.

Элиза тоже улыбнулась в ответ.

– У тебя прекрасный вид, – произнес он. – Твои волосы похожи сейчас на водоворот.

Она не успела воскликнуть от такого неожиданного комплимента. Граф уже вышел.

Чуть позднее она спустилась на кухню и вдруг почувствовала, что страшно голодна, хотя и не надеялась найти тут что-нибудь съестное.

К огромной радости Элиза обнаружила, что, пока они с графом занимались наверху любовью, в дом приходила кухарка. На столе был свежий хлеб, а шкаф ломился от продуктов.

Тут было все – ветчина, сыр, масло, связка колбасы, лукошко больших коричневых яиц. Даже картошка и морковь.

Элиза приготовила себе отличный завтрак, довольная, что кухарка уже ушла. Потому что Элиза по-прежнему счастливо улыбалась и ничего не могла с этим поделать.

Граф сдержал свое слово и пришел рано, к чаю. Элиза думала, что она будет смущаться. Ситуация сильно отличалась от той, что была всего несколько часов назад.

Но граф сразу обнял Элизу и поцеловал. У нее не осталось времени, чтобы смущаться.

– О! – воскликнул он, принюхиваясь. – Ты всегда чудесно пахнешь! Элиза решила не обращать внимания на его грубоватую речь и акцент. В конце концов здесь это не имело никакого значения. Ведь они совершенно одни.

Она знала, что в Лондоне сделала бы ему замечание. А кто-нибудь, интересно, делает ему замечание, когда он выступает в Парламенте? Может быть, поэтому граф предпочитает не ездить в город?

Выпустив ее из своих объятий, Даррин сел за стол и налил себе чаю. Элиза села рядом, наблюдая с удовольствием за ним.

– Оказалось, что это совсем не сложно, – заметила она.

– Ах, иди же сюда, моя прелесть, – приказал он и протянул к ней руки.

Она с удовольствием села ему на колени.

Он взял ее лицо в свои ладони и посмотрел внимательно на нее.

Она удивилась. Почему он хмурится? К тому же он ничего не говорил, и Элиза замолчала тоже. Он выглядел очень решительным. И ее охватила волна беспокойства.

Затем он вздохнул и поцеловал ее. Это был очень нежный поцелуй.

Элиза обняла его и поцеловала страстно в ответ.

– Я люблю тебя, моя девочка, – прошептал он ей на ухо. – Даже и не думал, что у нас с тобой все так выйдет. Но я просто не устоял. Обнял тебя и захотел. Знаешь, терпеть уже больше не мог. Понял, что должен тобой обладать.

– Не волнуйся, – сказала она. – Я тоже очень рада, что мы вместе. Это было великолепно. Уверяю тебя, мне все очень понравилось. – Она помолчала, потом отодвинулась от него, посмотрела и удивленно добавила: – А ведь я до сих пор не знаю твоего имени. И кажется, что мы уже так далеко зашли в наших отношениях, что смешно мне называть тебя сэр или милорд, ты не считаешь?

– Меня зовут Дрейк. Это наше фамильное имя. Дрейк Даррин.

Элиза подумала, склонив голову набок.

– Хм-м… Дрейк? Да, это имя мне явно нравится. Оно необычное, но очень мужественное, и, безусловно, тебе подходит.

– Возможно, – кивнул он, и было ясно, что он думал о чем-то совершенно другом. – Нам надо поговорить с тобой, девочка моя, – произнес он, помолчав. – Об очень важном деле.

– Хорошо, – Элиза прижалась к нему, с удовольствием вдыхая запах его теплой кожи. – Но почему бы тебе не называть меня Элиза, дорогой?

– Я бы предпочел называть тебя моей женой, – пробормотал он.

Элиза невольно вздрогнула, и его рука сжала ее сильнее.

– Мы должны пожениться, – сказал он. – И чем быстрее, тем лучше.

– Ты волнуешься за мою репутацию? – спросила она изумленно. – Ты предлагаешь мне стать твоей женой, заботясь о моем добром имени? Или у тебя есть другие причины, которых я не могу понять? Но ты ведь заметил, что я не девственница. И меня это нисколько не задевает, поверь мне. Я вдова, а как ты знаешь, вдовы могут делать все, что им хочется.

– Нет, – ответил он твердо. – Ты заслуживаешь лучшего. И я люблю тебя. Уверен, что и ты меня тоже любишь, Элиза.

– Но ты ошибаешься. Я не люблю тебя! – поспешно заявила она. – Не люблю! – Она постаралась сесть прямо и оттолкнула его от себя. – И я сомневаюсь, что ты меня действительно любишь. Мы слишком мало друг друга знаем, чтобы уже можно было говорить о любви.

Он покачал головой, глядя в ее глаза.

– Элиза, девочка, разве тебе не известно, что любовь это такое чувство, которое приходит мгновенно? Неужели ты думаешь, что любовь надо ждать месяцы и годы? И ты любишь меня, да, я это знаю. Если бы ты не любила, то не легла бы со мной в постель.

Элиза встала и, облокотившись на стол руками, сказала Даррину прямо в лицо:

– Послушай теперь ты меня, мой дорогой. То, что случилось между нами, не имеет никакого отношения к тому, что называется счастливым браком. А мы занимались тем, что ублажали страсть. Желание обладать и отдаваться. Вот и все, очень просто. Не надо ничего придумывать. О, пожалуйста, не разрушай того, что у нас было! И то, что еще есть!

– Не разрушать? По-моему, это ты занимаешься разрушением, – он, не отрываясь, глядел на нее.

Она снова села на стул и потерла руки. В кухне было очень тепло. Элиза не понимала, почему она так дрожит от холода?

– Я… я не могу объяснить, – сказала она опустив голову…

«Не хватало только, чтобы я сейчас разрыдалась», – подумала Элиза.

Он потянулся через стол и взял ее руку в свою.

– Не расстраивайся, девочка, – произнес он мягко. – Возможно, я слишком рано об этом заговорил. Но ты и сама увидишь, что был прав. Держу пари.

Усилием воли Элиза заставила себя улыбнуться. Это пари она не могла принять. Потому что он все равно бы проиграл.

Но, по крайней мере, сейчас Элиза не волновалась. Опасная тема была отложена на неопределенное время.

Этим вечером они обильно поужинали. Было жареное мясо, вареная картошка, и граф даже достал откуда-то бутылку вина. Красивая бутылки, заметила Элиза и удивилась – где он ее прятал?

Ночь они провели великолепно.

На следующий день Элиза решила помыться. Большую ванну поставила перед камином. Надо было нагреть и налить воду. А также повесить у огня холодные полотенца и принести из спальни чистое белье. Элиза долго искала в чемоданах свое ароматное мыло.

Она вспомнила, как часто просто отдавала приказ служанке, и через несколько минут ванна и все, что полагается, было готово.

Элиза даже поморщилась… А Мэннерс, наверное, морщилась каждый раз.

Усевшись в ванну и вздохнув с наслаждением, Элиза подумала, что ей еще придется потом выливать воду.

Но оказалось, что это было совершенно не обязательно. Пришел граф, увидел Элизу голую и захотел помыть ее…

И к тому времени, когда они кончили, вся вода была на полу.

Элиза давно не была так счастлива. Она боялась лишь одного – что графиня слишком скоро вернется. Тогда, конечно, прощай благословенная идиллия. И пора будет собираться домой, в Лондон.

Ведь Элиза по-прежнему хотела уехать. Хотя сама мысль расстаться с Дрейком казалась невыносимой.

Он был такой милый, этот грубый невоспитанный мужчина! Милый, любящий, нежный – и он принадлежал ей одной. Но она боялась привязаться к нему слишком сильно. Она должна помнить о том, что всегда знала. Она должна помнить, что золотой туман страсти постепенно рассеивается, а всю оставшуюся жизнь ей придется провести среди бескрайних торфяников и почти в полной нищете.

Нет, Элиза была уверена, что этого она никогда не сделает! Какой бы мелочной она не выглядела даже в собственных глазах.

Она выбрала единственно приемлемое решение. Хотя подозревала, что будет жалеть об этом всю жизнь.

Какой бы сладкой и роскошной эта жизнь ни была.