Текст книги "Укрощенная Элиза"
Автор книги: Барбара Хазард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
19
На следующий день граф уехал из города, чтобы вместе со своими друзьями принять участие в скачках. Элиза осталась одна на целых три дня. Она сказала себе, что это даже хорошо, потому что ей есть о чем подумать. Надо было что-то менять. Она не могла так больше жить.
Она вспомнила, что уже говорила себе нечто похожее тогда, в старом доме. Элиза грустно улыбнулась. Теперь она имеет все то, что, как она раньше считала, не доставало ей для счастья. Лондон, красивый дом, платья и украшения, какие захочется, и она по-прежнему недовольна. Можно даже сказать, что она была несчастна.
Она послала записку своей портнихе, отменила примерку, не пошла гулять и сказала дворецкому, что никого не принимает.
Поэтому она была удивлена, когда дворецкий все-таки вошел в золотую гостиную, где Элиза сидела за вышиванием. Он сообщил, что пришел ее кузен маркиз и не хочет уходить. И дворецкий спросил, что миледи прикажет в таком случае делать?
Элиза уронила на пол вышивание. Когда дворецкий собрался наклониться, она махнула нетерпеливо рукой.
– Пришлите его немедленно ко мне! Но больше никого не пускайте.
Она подбежала к Майлсу, как только он вошел, а он обнял ее и поцеловал.
– Где же ты был все это время? – спросила Элиза. – Я уже давно в городе, а ты ни разу не зашел! Наверняка ты уже слышал новость. Я снова замужем!
– Да, известие об этом удивительном событии дошло и до моих ушей, Меня не было в городе, кузина. Я не забыл тебя, но занимался делами. Для чего нужны тогда агенты, спросишь ты? Я ищу себе другого агента. Но, может быть, ты предложишь мне сесть?
Элиза указала ему рукой на стул и села напротив на софе.
– Значит, ты все-таки вышла замуж за лорда Даррина. Тебя уговорил отец, я полагаю?
– Не совсем, – призналась она. – Отец представил мне графа и настаивал, чтобы я вышла замуж за этого человека. Сначала я отказала, а потом обнаружила, что у меня нет выбора.
– Ты беременна? – спокойно сказал он, положив ногу на ногу.
– Откуда ты знаешь? Я ни словом не обмолвилась никому и не прибавила ни фунта.
– Нет, ты выглядишь, как всегда. Но что еще могло заставить тебя? Ведь ты была тверда как алмаз в своем решении не выходить замуж. Однако ты должна признать, что тут неплохое гнездышко, – добавил он, осматривая гостиную.
Элиза вздохнула.
– Да, роскошный дом.
– Что-нибудь не так? Ты не испытываешь счастья супружеской жизни, моя дорогая? Но ведь что-то должно быть. Вы же были любовниками. Может, он изнасиловал тебя?
– О, нет, конечно нет! Но то, что было между нами, мне кажется, было давным-давно, – она нахмурилась. – Думаю, лучше будет, если я расскажу тебе все как есть. Разумеется, под большим секретом. Никто не должен знать, иначе я умру со стыда. Обещай мне, Майлс, что ты никому не скажешь! Слово чести?
– Последнее совсем не обязательно, кузина. Если я обещаю что-то, это и есть слово чести. Ну, давай же, рассказывай!
Элиза говорила долго. Она объяснила, что случилось в Йоркшире – как граф заманил ее и притворился бедным, необразованным и грубым, как она сказала, что не может выйти за него замуж и как он прогнал ее.
– Я и понятия не имела, что он не собирается меня отпускать. Я не знала, что он купил Хэлстон-Хаус и решил обратиться к моему отцу. Даррин даже подослал мне служанку, которая раньше работала у него. Чтобы присматривать за мной. И он первый сказал мне, что я беременна. Я была так расстроена, ведь я даже не заметила.
На длинном лице Майлса мелькнула усмешка.
– Обычно так и бывает в первый раз.
– Ладно, не будем больше об этом! Пожалуйста, ты можешь мне помочь? Скажи, что мне делать, потому что я не знаю как быть.
– Извини, но я не совсем понимаю, зачем тебе нужна помощь? Все счастливо закончилось, не так ли? Твой муж оказался богат и знатен. Прямо как в сказке!
Элиза подумала: может, сказать Майлсу о том, как сильно она любит Дрейка, но не признается ему в любви, боясь, что он вообразит, будто она любит только его богатство. И она решила, что не сможет это сказать никогда и никому, даже ее кузену.
– Но счастливого конца-то и нет, – вздохнула она. – Мы живем почти отдельно.
– Почему? – спросил он напрямик. Элиза встала и прошлась по комнате.
– Я не могу простить его за то, что он обманул меня. Просто не могу. Конечно, то, что я говорила о нем на вечере у леди Скофилд, очень плохо. Но это не идет ни в какое сравнение с тем, что сделал он. Кроме того, он все время приказывает мне! Как будто он все знает лучше меня! Выходит, что я просто глупая женщина, которая должна повиноваться своему господину. – Она увидела, как Майлс снова заулыбался, и топнула ногой. – И не говори мне, что он прав, что он действительно знает лучше, или еще какую-нибудь ерунду в таком духе!
– Что тебе известно о графе Даррине, Элиза? – спросил он неожиданно.
Она удивилась.
– В общем-то, очень мало. Я знаю, что он получил свой титул год назад, когда умер его отец. И что Даррин совсем не бывал в светском обществе.
– И это все? Неужели ты никогда не спрашивала его? Где он воспитывался, где получил образование, где проводил время?
– Я думала, что он жил постоянно в Йоркшире. И Дрейк сказал мне, что воспитание получил дома.
– Да, Дрейк воспитывался дома до того, как поехал учиться в Итон. Затем он продолжил обучение в Оксфорде и закончил его с наградой.
– Но откуда ты знаешь все это про него?
– Мы учились вместе. Он был моим другом, точнее, он и есть мой друг. После Оксфорда он, как и его отец, ушел в армию. Несколько лет он провел под началом у Веллингтона в Португалии и Испании. И до сих пор Дрейк оставался бы за границей, но вынужден был уехать, когда получил титул. Дрейк храбро сражался, получил немало наград и был тяжело ранен. Наверняка ты видела его шрамы. Ты разве не спросила ничего про них?
– Конечно, – сказала Элиза, – спросила. Он ответил, что оцарапался на ферме.
Майлс громко рассмеялся.
– Я же не знаю, как выглядят шрамы, полученные в бою, – оправдывалась Элиза. – Они точно такие же, как и все!
– Прошу прощения. Конечно, ты не знаешь. Но ты должна понять теперь, почему Дрейк не появлялся долго в светском обществе. Он был на войне. А если он любит приказывать, то в этом нет ничего особенного. Он привык отдавать приказы, привык вести свои отряды в атаку. Он привык заботиться о своих солдатах, о их пропитании и об отдыхе. Наверное, ему приходилось и хоронить их. После всего этого, я думаю, светское общество казалось ему незначительным. Как еще может относиться к разным модникам такой человек, как герой войны полковник лорд Даррин? Большинство из них просто глупые создания, и ты знаешь это, Элиза. Как они заботятся о том, чтобы их галстук был всегда завязан аккуратно, а туфли всегда блестели!
– Ты действительно веришь, что Дрейк считает это все глупостью? Что город и развлечения не для него? Но в таком случае, зачем он приехал сюда? И зачем купил этот дом?
– Ты огорчаешь меня, кузина, в самом деле огорчаешь. Но ты хотя бы просто подумай одну минуту. Подумай.
Она посмотрела на него, надув капризно губки.
– Ты имеешь в виду, что он сделал это для меня, – медленно проговорила она.
– Вот именно. Он знал, что ты очень любишь Лондон и светское общество. Что без этого ты не сможешь жить. И ради твоего счастья он потратил немного денег, купил этот дом, позаботился, чтобы у тебя все было. Эта брошь на тебе необычайно красива. Рубины, кажется, а? И я заметил, что он подарил тебе великолепное кольцо. Не говори мне, сколько там карат! Я знаю, что если будет на один больше, то это уже считается вульгарным.
– Он мог этого не делать, – пробормотала она. – Я никогда не просила его об этом и не просила возвращаться в город.
– Возможно, ты и не просила, ну и что? Все-таки жаль, что ты не столь тактична, как он.
– Я с удовольствием жила бы и в Йоркшире. Но он не дал мне сказать ему об этом.
– А ты обрадовалась, когда он сообщил тебе, что ты поедешь в город на открытие сезона? Только честно!
Элиза вспомнила, как она ходила по замку и весело напевала. Она улыбнулась.
– Я была просто счастлива, как ты можешь догадываться. Но что это за слова, Майлс? Почему я менее тактична, чем он? Скажу тебе, что у меня нет настроения слушать сейчас твои лекции! Только не сегодня. И я уверена, что у меня достаточно такта, как у любого человека!
– Нет, дорогая. Я надеялся, что это приключение поможет тебе понять свои ошибки. Но ничего подобного! И теперь мой друг Дрейк обречен мучиться с тобой всю жизнь. Мне его искренне жаль.
– Как смеешь ты оскорблять меня подобным образом! – воскликнула Элиза, сжав кулаки. – Я думала, ты любишь меня. Думала, что ты поможешь мне!
Он ничего не ответил, и она неожиданно вспомнила еще кое-что.
– Говоришь, ты надеялся на это приключение? Но как ты мог знать, что там случится?
– Я знал, потому что помогал Дрейку осуществить этот план, – сказал он.
Элиза набросилась на него с кулаками. Он легко схватил ее руки и отвел назад.
– Успокойся, Элиза. Ты не ударишь меня, а будешь внимательно слушать. Я говорил тебе много раз, что ты испорченная, а твоя грубость и самонадеянность просто беспредельны. Но ты даже и не пыталась исправить свой характер. Поэтому, когда я узнал, что Даррин слышал, как ты оскорбляешь его, я предложил ему наказать тебя. Он был тоже зол. И поверь, мне не стоило большого труда убедить его. Так что, мы с ним вместе составили этот план.
– Сколько буду жить, никогда не прощу тебе этою, Майлс, – воскликнула она в гневе. – Ты мой кузен, я люблю тебя и думала, что ты меня любишь. А ты строишь козни за моей спиной, уговорил Дрейка, и все потому, что хотел проучить меня? Это отвратительно. Ты предатель!
Он отпустил ее, и она сделала шаг назад, потирая запястья и глядя ему в лицо.
– Ты прав, Майлс. Хорошо, что я не стала твоей женой. Потому что я убила бы тебя в ту же секунду.
Он улыбнулся и пошел к двери.
– Сейчас ты мне не поверишь, Элиза, но когда-нибудь ты будешь меня благодарить, моя дорогая, за то, что я сказал тебе сегодня. Украшения в этой комнате и те, что стоят на каминной полке, бесценны, и разбить какую-нибудь статуэтку об дверь непростительно глупо, ты согласна со мной?
Элиза не ответила. Майлс вышел, закрыв за собой аккуратно дверь.
Тогда Элиза вдохнула и снова села на софу.
– Но мне не хочется ничего бросать. Больше всего мне хочется плакать, – тихо проговорила она.
Элиза поборола в себе это желание и стала думать. Заметив, что у нее трясутся руки, она сложила их на коленях.
Элиза не стала пока брать во внимание то, что сказал Майлс. Ее волновал сейчас только муж. Она могла простить Дрейка теперь за то, что он любил отдавать приказы и все делать по-своему. Ведь он командовал на войне. И неужели это правда, что он любил Элизу настолько, что, не считаясь со своими желаниями, решил приехать в город? Но Дрейк сказал, что хочет занять свое место в парламенте, напомнила она себе. Да, но для этого ему не нужен Хэлстон-Хаус, тут же ответила себе Элиза.
Она посмотрела на свое обручальное кольцо. Даррин вошел однажды вечером и небрежно обронил ей на колени маленькую коробочку. Элизу ослепил блеск алмазов, ошеломил их размер. Узнав цену, она громко вскрикнула. Но граф просил Элизу не беспокоиться.
Конечно, она его очень горячо поблагодарила. Элиза любила это кольцо и на многих балах откровенно им хвасталась. Ей нравилась и рубиновая брошь, которую он подарил. Кроме того, Даррин подарил ей жемчужное ожерелье, золотые с аметистами сережки и такой же гребень. Даррин сказал, что он приглядел для нее алмазную диадему. Элиза почувствовала, что все это, пожалуй, уже слишком, что она не заслуживала таких дорогих подарков, являясь его женой лишь формально.
Она глубоко вздохнула и разжала свои руки.
Дрейк ее, должно быть, очень любит несмотря на все. Иначе зачем бы он продолжал дарить ей драгоценности? И прежде всего, зачем он привез ее в Лондон? Для чего Даррину такой пышный бал? Недавно он даже говорил, что собирается устроить грандиозный пикник в Ричмонде с музыкой и танцами.
От одних мыслей об этих знаках любви у нее на сердце становилось теплее. Потому что она знала, конечно, что ему лично не нужно ничего. Все это он делает, чтобы доставить ей удовольствие.
Но ведь ему тоже тут очень нравилось, не так ли? У него было много друзей, хотя Элиза сомневалась, встречал ли он кого-нибудь из них раньше, все равно, в Оскфорде или на службе в армии. И надо было видеть, с какой радостью он умчался на эти скачки.
Хотя нет! Она не могла так сказать – «с радостью». Потому что он вообще редко улыбался и мало говорил. По крайней мере, в ее присутствии. Она услышала от кого-то, что он произносит великолепные речи в парламенте. Она вспомнила момент из их жизни, когда они были любовниками. Он не молчал тогда, и говорил такие комплименты, что у нее и сейчас краснели щеки.
Она попыталась взять себя в руки. Не было абсолютно никакого смысла вспоминать те времена. Что было, то прошло. И она не хотела возвращаться к этому. А значит, ни к чему переживать и мечтать о чудесном и несбыточном, о том замечательном, что дал ей Дрейк.
Несмотря на это, несмотря на его любовь, она по-прежнему чувствовала, что ею играют как куклой. Да, играют и пользуются. Дурачат ее и даже насмехаются над ней! Подумать только! Ее кузен тоже участвовал в этом плане! Она лишь удивлялась, почему не сердится сейчас уже так сильно, как вначале, когда узнала об этом. Просто ей было грустно. А им, наверное, было смешно видеть, как она проглотила их приманку и попала в западню.
Дворецкий постучал и принес почту. Элиза просмотрела ее рассеянно.
Еще приглашения, письмо от отца и, странно, от мачехи. Счета для Дрейка, несколько объявлений.
Она положила все в сторону, кроме писем.
Письмо отца было сердечным и коротким. Он сообщал некоторые семейные новости и выражал надежду, что Элиза понимает теперь свое счастье, став женой лорда Даррина. И он слегка подтрунивал над ней, говоря, что вот, мол, отец все-таки лучше знает, что ей надо для счастья.
Элиза скомкала письмо и швырнула его в огонь.
Письмо Маргарет было длиннее. Она говорила, что часто думает об Элизе и повторяет ее в своих молитвах. Она спрашивала о ее здоровье. А также удивлялась, почему Элиза ничего не пишет об этом отцу. Потому что все и так уже скоро будут знать. Пусть лучше она сообщит ему, чем это дойдет до него из сплетен.
Элиза понимала, что мачеха права, но не могла еще никому рассказать об этом. Ребенок вроде как не существовал еще реально для нее. Прекратилась даже тошнота. Элиза редко в последнее время дремала днем. Она чувствовала, что ей гораздо лучше. Физически, по крайней мере.
У нее был прилив энергии, и ей хотелось что-нибудь сделать – хоть что-нибудь! Может, покончить со всем этим! Она встала и подошла к камину, потрогала рассеянно фигурки на мраморной полке. Элиза знала, что так дальше не может продолжаться. Тем более теперь, когда она узнала важные вещи о Дрейке от кузена.
Нахмурившись, она зашагала по комнате и стала думать.
20
Граф Даррин вернулся поздно вечером, через два дня. Он отдал шляпу и перчатки дворецкому и спросил про Элизу.
– Графини нет дома, милорд, – ответил слуга.
Дрейк забрал со столика почту и просмотрел небрежно.
– Ладно, – он решил более внимательно ознакомиться с корреспонденцией чуть позже. – Наверное, пошла прогуляться? Не так ли? Я увижусь с ней, когда она вернется.
Он говорил через плечо, направляясь в библиотеку.
Дворецкий, видя, что граф не обращает на него внимания, закричал ему в спину:
– Но, сэр! Ее нет дома уже два дня!
И он замолчал, в то время как Даррин остановился на полпути.
Потом граф повернулся и сказал:
– Ну конечно! Я просто забыл. Она говорила, что собиралась нанести визит своим друзьям за городом.
Приказав принести ему шерри и прислать немедленно секретаря, граф удалился в библиотеку.
Он был удивлен, когда его секретарь Джон Керр сам принес ему ликер. Бывший лейтенант Керр служил в батальоне у Даррина в Испании. Они оба были ранены в бою под Фуенте де Оноро. Керр после этого так и остался хромым.
Он был самым младшим сыном в большой семье и, став калекой, имел очень мало шансов сделать карьеру, поэтому граф предложил ему быть его секретарем. Дрейку пришлось долго убеждать своего лейтенанта, что он не изобретал эту работу специально для него, а что он действительно ему очень нужен.
– Сэр… Я думал, что будет лучше, если я сам принесу шерри, чтобы дворецкий что-нибудь не вынюхивал. Слуги!
Говоря так, он налил бокал вина, а затем второй, когда граф показал жестом:
– Садись, Джон. Нам надо поговорить об этом без экивоков. Где она?
– Я не имею понятия. Она пришла ко мне позавчера, примерно в это же время, и сказала, что ей нужно много денег, и причем срочно.
Даррин удивленно поднял брови.
– Это странно. Я думал, что она не скоро еще истратит те деньги, которые я дал ей совсем недавно.
– Она мне сказала, что не потратила их еще, – продолжал Керр. – Но, по ее словам, у нее не было времени известить банк и ждать, когда ей доставят необходимую сумму. Графиня сказала, что знает о наличных деньгах, которые хранятся в сейфе здесь, дома. Ей понадобились эти деньги. Все, какие были в сейфе.
Он замолчал. Даррин ухмыльнулся и сказал довольно мрачно:
– Дальше!
– Я не видел причин не давать ей денег, сэр. Поэтому я открыл сейф и дал ей эти деньги.
– Как она тебе показалась? Была нервная? Расстроенная?
Керр покачал головой.
– Совсем нет. Правда, она была слегка бледна, но вела себя очень сдержанно, спокойно. Будто ничего особенного не происходит, так бы я сказал. И она улыбнулась и поблагодарила меня. А потом она попросила положить в сейф ее рубиновую брошь и обручальное кольцо. Я подумал, что это очень странно, но сделал так, как она сказала.
Даррин пробормотал что-то сквозь зубы, а его секретарь замолчал и отпил глоток вина.
– Когда она ушла из дома? Как?
– На следующее утро, очень рано уехала в красивой нанятой карете.
– Одна? – спросил его граф.
– Нет, с ней была ее служанка.
Ему показалось, что граф слегка успокоился.
– Я уверен, что она взяла багаж, – заявил Дрейк.
– По словам дворецкого, два чемодана и саквояж. И я должен предупредить вас, сэр, что слуги говорили об этом нанятом кэбе. В конце концов графиня могла приказать, чтобы ей прислали ее карету, как всегда.
– Подозреваю, что в этот раз Элиза не хотела, чтобы знали, куда она направляется. Представляю, что подумают сейчас слуги! Что она устроила свидание за городом. Идиоты!
– О, вряд ли они так подумают, сэр. Ведь она взяла с собой служанку, – напомнил Керр.
– Я давно обнаружил, что там, где речь о сплетнях, слуги, или кто угодно, не нуждаются в логике. Люди думают, что им хочется.
Он помолчал, затем выпил свой шерри и уставился в окно.
– Спасибо, Джон, – сказал он. – Мне надо, конечно, просмотреть корреспонденцию и заняться делами. Но сначала я должен побыть один и хорошенько обо всем поразмыслить.
Так он и сделал, когда секретарь вышел из комнаты. А потом быстро поднялся в ее спальню. Тут все было как обычно. Единственно только, что комната выглядела нежилой. Ни одна книжка не лежала корешком кверху на кресле или на столе. Не лежало на постели вышивание.
Он обыскал все ящики, а потом пошел в свою комнату и тоже все перерыл. Не найдя ничего, что помогло бы прояснить ситуацию, он разозлился еще больше. Как она смела уехать, не сказав ни слова, и куда? Это было непростительно с ее стороны. Он ее муж и потому имеет право знать, где его жена и что она делает. Кроме того, тут также идет речь и о ребенке. Дрейку неприятно было думать о том, что может случиться с двумя женщинами, путешествующими в обычном кэбе. Но хоть, по крайней мере, она не совсем сумасбродка и сообразила взять с собой служанку. Джейн Пелхэм умная женщина, решительная и спокойная. Она присмотрит за Элизой, он был уверен в этом.
Он вернулся в библиотеку и составил список мест, где Элиза могла находиться.
В первую очередь, конечно, у отца. Но Дрейк полагал, что вряд ли она будет прятаться именно там. Она хорошо знала своего отца и то, что он думает о супружестве.
Могла она быть и у братьев. Она не часто говорила о них. Он не знал, были ли у нее такие друзья, которые согласятся спрятать сбежавшую жену. Такую информацию ему трудно будет добыть потихоньку. Все-таки можно попросить Джона этим заняться.
Вспомнив о своем друге Майлсе, он поспешил написать ему записку. Дрейк был осторожен настолько, что не стал излагать все подробности, желая по возможности избежать сплетен об исчезновении жены. Он был уверен, что найдет ее. Лишь бы слуги не болтали слишком много об этом!
И неожиданно он подумал – а почему, собственно, она уехала?
Он застыл. И пока он гадал над этим вопросом, чернила высохли на пере…
Они точно не ссорились, и ее совсем не расстроило, что он уезжает на три дня. Он фыркнул. Конечно, они не ссорились! Ведь они почти не разговаривали друг с другом, поэтому не могли и поссориться.
Он вспомнил, как возвращаясь в город, решил покончить с таким положением вещей. Нахмурившись, он подошел к зеркалу и увидел на каминной полке пригласительные карточки. В рамочке были те приглашения, которые они уже приняли. Этим вечером они с Элизой должны были идти на вечер к герцогу Элфорду. Но Дрейк не мог появиться там без жены, не вызвав осуждения.
Несколько секунд он думал, посылать ли герцогу свои извинения, а потом решил, что этого делать не следует. Вполне возможно, это уже сделала Элиза. Вечер не удался. Но вряд ли об этом знают герцог с герцогиней.
Кроме того, мог заявиться Майлс Гриффин. Он хотел быть дома, когда тот придет.
Даррин начинал уже беспокоиться. Он не сомневался, что найдет Элизу – и уж тогда он не отпустит ее от себя ни на шаг. Но он хотел найти ее как можно скорее.
Пока было известно лишь то, что она уехала и взяла деньги. С этим было все ясно. Но ему не давала покоя другая мысль. Почему Элиза решила оставить обручальное кольцо? Был ли это какой-то знак? Может, она говорила таким образом, что их короткий брак подошел к своему финалу? Но она не могла этого сделать! Ведь оставался ребенок. Его ребенок.
Даррин потер щетину на подбородке, отраставшую неизменно к вечеру. Нет, ребенок не его. Это их ребенок. Плод их страсти и любви, зачатый в то время, когда Даррин был уверен в своей возлюбленной.
Хотя, конечно, три дня это, можно сказать, ничто в сравнении с жизнью. И все же они любили тогда. И даже теперь, зная, чем это кончится, он повторил бы это снова.
Майлс Гриффин все еще не приходил, и Даррин сел ужинать наедине со своими грустными мыслями. Он старался не смотреть на место напротив него, где обычно сидела Элиза.
После ужина он пытался читать, но безрезультатно. Тогда он просто лег спать и ворочался в постели, ругая эти глупые скачки, из-за которых он решил оставить Элизу одну. Само собой разумеется, если бы он никуда не поехал, то смог бы удержать ее.
Майлс Гриффин появился на следующее утро. Дворецкий провел его в комнату, в которой Даррин завтракал один. Майлс извинился, что не смог приехать раньше.
– Уверяю тебя, Дрейк, что я был бы здесь еще вчера вечером, но Фредди Марш увез всю нашу компанию в Пентонвиль. Я вернулся домой только рано утром и обнаружил твою записку. Чем я могу помочь тебе?
– Сначала садись и позавтракай со мной. Что ты будешь? Яйца, ветчину? Я рекомендую тебе эти горячие булочки.
Как только Майлсу подали завтрак, Даррин отослал слугу и дворецкого. Когда за ними закрылась дверь, он сказал:
– Извини за таинственность, но у меня есть для этого причина. Я не хочу, чтобы наша беседа стала известна всем.
Майлс намазывал булочку маслом и при этих словах удивленно посмотрел на друга.
– Уже второй раз за три дня в этом доме меня просят держать язык за зубами, – заметил он, откусывая булочку. – М-мм! – воскликнул он. – Очень вкусно! У тебя отличный повар.
– Ты говорил с Элизой? – спросил Даррин. – Что она сказала тебе?
– Ну вот, теперь ты ставишь меня в очень неловкое положение. Сказав тебе, я же нарушу обещание, данное ей?
– Она уехала – сбежала, – признался Даррин. – Я вернулся со скачек и обнаружил, что ее нет дома. Она не оставила даже записки. И я понятия не имею, где она и почему вдруг решила уехать. Я умоляю тебя забыть об угрызениях совести, Майлс. Безопасность Элизы превыше всего.
– Сбежала от тебя, говоришь? – спросил Майлс.
– Ты не знал ничего об этом?
– Конечно нет! Да уж не думаешь ли ты, что я предоставил ей убежище и прячу от тебя?
Даррин глянул на нож и вилку, которые он все еще сжимал, и положил их аккуратно на свою почти полную тарелку. У него не было аппетита этим утром.
– Извини. Просто мне, наверное, так хотелось бы, чтобы она была у тебя, живая и здоровая, что я забылся. У нее есть другие родственники, которые живут поблизости? Кроме ее отца, разумеется. Я не думаю, что она у него.
– Это верно. Вряд ли она туда поедет. Но больше ей некуда деваться. Ее братья, Томас и Франклин, живут далеко от Лондона. Сомневаюсь, что Элиза у них. В детстве они еще дружили, но с годами разошлись.
– Что точно она сказала? – спросил Даррин.
Майлс отодвинул свой стул от стола и сложил руки на груди.
– Она опечалена своей супружеской жизнью, – сказал он после минутного размышления. – Элиза рассказала мне все, что с ней случилось, и призналась, что ей очень трудно простить тебя за то, как ты с ней поступил. Нет, даже хуже. Она сказала, что никогда не простит тебя.
Дрейк внимательно посмотрел на него.
– Да, конечно, она была очень расстроена всем этим. Но не предполагал, что она так долго будет обижаться. Она любит меня так же, как я люблю ее. И оказывается, она до сих пор не простила меня! Не думал, что она такая упрямая!
– Женщина, они все очень упрямые, а в печали тем более. Но есть еще кое-что. Я признался ей, что помогал тебе осуществить этот план и почему это делал. Она набросилась на меня, как пантера, чуть не ударила, и сказала, что я предатель. Мне кажется, что она скорее простит тебя, чем меня. Мне очень жаль. Хотя я люблю Элизу, но не завидую тебе. Я не хотел бы, чтобы она была моей женой.
Легкая улыбка мелькнула на губах Дрейка.
– Вот и хорошо, значит, мы еще долго будем друзьями, Майлс, – сказал он, и уже серьезно добавил. – Но если Элиза была так сердита на тебя, то почему же она сбежала от меня? Не понимаю. Наверное, есть еще что-нибудь, что мы с тобой пропустили. Расскажи мне все по порядку и постарайся ничего не забыть.
Они говорили очень долго. Наконец Даррин встал и вздохнул.
– Я совершенно запутался, и мне надо время, чтобы во всем этом разобраться. Прошу тебя, Майлс, попытайся разыскать ее. И если хоть что-нибудь узнаешь, дай мне знать немедленно.
Они пожали друг другу руки.
– Обязательно, – пообещал Майлс. – И не волнуйся чересчур. Элиза всегда была самостоятельной. С ней ничего не случится. Но я надеюсь, ты не станешь ее душить, как только поймаешь? – В нашем роду никогда не было убийц. Это я знаю точно.
Граф вернулся в библиотеку, где его ждал секретарь. Даррин попросил, чтобы Керр попытался найти того кэбмена, который увез Элизу.
– Я заметил, что некоторые кэбмены предпочитают какой-нибудь район. Так что этот кэбмен может крутиться неподалеку.
– Немедленно посмотрю, сэр.
– Если с этим ничего не получится, то надо навести справки в придорожных гостиницах. И дай точное описание графини и мисс Пелхэм. А я тем временем срочно съезжу в Кент. Элиза и моя мать были в очень хороших отношениях. Вполне возможно, что Элиза сейчас там.
Через два дня весь покрытый пылью лорд Даррин вернулся в Лондон.
Дрейк был расстроен, потому что в первую очередь мать спросила его, как чувствует себя Элиза. Он не стал говорить о своей проблеме, чтобы мать не волновалась.
Никаких утешительных известий не было и у его секретаря.
– Кэбмен прямо испарился, сэр, – докладывал он. – Но я продолжаю поиски. А с гостиницами тоже неудача. Никто нигде не видел женщин, похожих на графиню и ее служанку.
Даррин плюхнулся в кресло, откинув назад голову и широко расставив ноги. Одну руку он положил на лоб, в другой сжимал бокал виски.
Джон Керр подумал, что граф постарел лет на десять. Даррин даже не слышал, как секретарь, извинившись, вышел из комнаты.
Где могла быть сейчас Элиза, размышлял граф. Куда она уехала? Что с ней? По каким дорогам путешествует? Он уже не знал, где ее искать, и как человек действия ненавидел чувство бессилия.
Прошло три дня. Даррин также нетерпеливо ждал, когда Джон Керр привел человека в черной пыльной одежде.
– Сэр, это Фред Биггс, – сказал секретарь. – Он тот самый кэбмен, и у него есть нечто важное сообщить вам.
Даррин вскочил и подошел к мужчине. Биггс отпрянул, и в его с красными прожилками глазах мелькнула паника.
– Нет-нет, вам нечего бояться, – сразу заверил его граф. – Садитесь сюда. Хотите что-нибудь выпить?
– Я бы не отказался от стаканчика джина, ваша светлость, – хриплым голосом проговорил Биггс.
Казалось, он немного успокоился и сел на краешек стула. Даррин оглянулся, но его секретарь уже вышел, чтобы принести бутылку джина.
– Итак, мистер Биггс, у вас наемный экипаж? – спросил Даррин. – Вы забирали двух леди из этого дома неделю назад?
– Да, было такое дело. Очень рано это было, очень рано. Сказать вам правду, ваша светлость, я удивился, что ранний час, а они уже встали. Я даже подумал, может, что случилось. Потому что леди обычно не встают в семь утра.
– Расскажите подробней, – потребовал Даррин.
– Как они выглядели? Какой у них был багаж?
– Щас…
Мужчина взял стакан, который подал ему мистер Керр. Сделав большой глоток, кэбмен сказал:
– Одна была молодая, с темными волосами. Хорошо одетая, но скромно, понимаете? Другая постарше и такая вся прямая, ну я подумал, что это служанка. У них было два чемодана и круглая коробка, в которой леди носят шляпу.
Он отхлебнул еще глоток и посмотрел, сколько осталось, словно удивляясь, как быстро пустеет стакан. Джон Керр быстро наполнил его снова до краев.
– И куда вы их отвезли? – спросил Даррин, пытаясь выглядеть спокойно, чтобы скрыть, как важен для него ответ.
– Удивительная история, ваша светлость. Обычно я не вожу пассажиров за город, но леди обещали заплатить в два раза больше, если я доставлю их в Гринвич.
– В Гринвич? – повторил граф.
Он даже наклонился вперед. Гринвич, думал он… Яхта!
– Где они остановились в Гринвиче? – спросил он.
– Так это… Ведь в гостинице, ваша светлость. Не помню название. Белая такая, с ярко-синей дверью.
– Спасибо, мистер Биггс. Вы нам очень помогли, – сказал Даррин.
Он вынул кошелек. Бисс совсем успокоился и, казалось, не спешил уходить. Усевшись поудобнее на стуле, он допивал второй стакан джина. Затем он погрустнел, поняв, что больше ему не нальют. Но он обрадовался, получив гинею за свои труды. Секретарь вывел его из комнаты.
