Текст книги "О любви не говори"
Автор книги: Барбара Фритти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Джулии не хотелось начинать неприятный для них обоих разговор прямо сейчас. И так отец все еще пришиблен тяжким грузом своего горя. С другой стороны, такой удобный момент! Что сказать? И стоит ли начинать? Разве что она задаст пару наводящих вопросов, и на этом все!
– Я хотела отыскать среди маминых вещей что-то такое, что относится к тем годам, когда я только появилась на свет, – начала она издалека, чтобы Джино не подумал, что она занялась поисками родного отца – ей вовсе не хотелось огорчать Джино. Он был ей прекрасным отцом, быть может, самым лучшим отцом на свете! Она взглянула на него и увидела, как он нахмурился.
– Твоя мать всегда боялась, что наступит день, когда ты станешь задавать ей вопросы, на которые она не хотела бы отвечать.
– Так вы говорили с ней на эту тему? – удивленно переспросила Джулия.
– Конечно!
– И что тебе мама рассказала?
– Немногое! Она говорила, что ей слишком больно вспоминать былое.
– И мне она не раз повторяла то же самое! Но я чувствую себя какой-то потерянной без… – Она запнулась в поисках нужного слова. – Понимаешь, не сохранилось никаких фотографий из моего раннего детства, я никогда не видела фотографий своих бабушки и дедушки, не знаю, кто был моим настоящим отцом. Я ничего не знаю о том времени, пока мы жили с мамой одни, пока она не вышла за тебя замуж. Впрочем, я ничего не знаю и о том, как она жила до меня, как она выглядела в молодости, где училась. А мне вдруг захотелось узнать все это.
– Мамы больше нет, и спросить больше не у кого! – проговорил Джино с такой скорбью в голосе, что Джулия поняла, что напрасно они боятся, что отец пропил все свои мозги за последние полгода.
– Конечно, ты прав! – согласилась она с ним, решив пока не заводить разговор о девочке с фотографии. – Но что-то же ты знаешь о маминой жизни до того, как вы с ней встретились!
– Сара училась в Северо-Западном университете возле Чикаго. Она рассказывала мне, что в студенческие годы жила с подружкой на Университетской улице, в доме, где на первом этаже располагался магазин, торговавший кофе. Там она и пристрастилась к этому напитку. Как же звали-то ее подружку? Дай бог памяти! – Джино озабоченно потер лоб рукой. – По-моему, Джеки. Да! Ее точно звали Джеки!
– А я думала, мама училась в Нью-Йорке! – удивилась Джулия. – Она говорила, что родилась в Буффало. А после университета приехала в Калифорнию в гости к подруге да так и осталась здесь навсегда.
– Насколько я помню, все это случилось гораздо позднее, – возразил Джино. – Мама рассказывала мне, что она приехала на свадьбу к подруге, когда тебе было уже три годика. И ей так понравилось в наших краях, что она решила остаться. Говорила, что в здешнем климате у тебя исчезли все проблемы с аллергией.
– У меня никогда не было никакой аллергии.
– Правильно! Здесь у тебя действительно никогда не было аллергии!
– А я думала, что родилась в Беркли. Мы же жили в Беркли! – Джулия растерянно покачала головой.
– Вы действительно жили в Беркли, когда я познакомился с твоей мамой, – подтвердил Джино.
Да, но как долго они там прожили? Мать вышла замуж за Джино, когда Джулии было четыре с половиной года. А что было до Беркли?
– Расскажи мне, папа, как вы познакомились! – попросила она отца. Конечно, она хорошо знала историю знакомства своих родителей, но вдруг Джино вспомнит подробности, на которые она раньше не обращала внимания.
– Сара привела тебя к нам в ресторан. А до этого она познакомилась с Люцией в магазине тканей. Они же обе любили шить. Люция рассказала ей о нашем ресторане, и Сара привела тебя к нам, чтобы ты посмотрела на живых лобстеров. Ты была такая хорошенькая! Я влюбился с первого взгляда в вас обеих! – Джино растроганно улыбнулся. – Потом Люция подала мне идею, чтобы я заказал у Сары кое-что из столового белья для ресторана. Всякие там скатерти, салфетки, занавески на окна. Я согласился. А через три месяца мы с Сарой поженились. Воистину, Люция стала моим ангелом-хранителем! Это же благодаря ей я получил и тебя, и маму! – Голос его сорвался, и он смахнул слезы с глаз. – Никогда в жизни я не встречал такой преданной и любящей женщины, как твоя мать! Ради меня она пожертвовала всем!
– Что ты имеешь в виду? – переспросила Джулия, пораженная последними словами Джино. – Чем именно она пожертвовала ради тебя?
– Как «чем»? – Джино задумался. – Ради меня она бросила своих друзей в Беркли. А когда я сказал, что хочу еще одного ребенка и чтобы она сидела дома и занималась домашним хозяйством, она немедленно согласилась на все мои требования. Сара воистину стала частью меня. Я даже затрудняюсь объяснить тебе, Джулия, как это у нас ней было. Конечно, я был эгоистом, что там говорить! Меня мало интересовало, почему у нее нет друзей, почему она всегда сидит дома. Мне даже нравилось, что в нашей семье никогда не возникало конфликтов по поводу того, где отмечать праздники. Конечно, дома и только дома. – Джино снова вздохнул. – Наверное, тебе хочется спросить меня о том, знаю ли я, кто был твоим настоящим отцом.
– Но вовсе не потому, что у меня плохой отец! – поспешила заверить его Джулия. – Дело не в отце! Хотя мне не все равно, кто он и откуда. Меня интересуют в первую очередь мама и ее родители. Я даже не знаю их фамилию, живы ли они, чем зарабатывали себе на жизнь, хотели ли они когда-нибудь меня увидеть. Мне очень хотелось бы узнать о них хоть что-то!
– Фамилию я их знаю! – резко сказал Джино. – Генри и Сьюзан Дэвис! Вот их имена!
Джулия почувствовала, как замерло ее сердце.
– Откуда ты знаешь?
– Сара сказала. Уж и не припомню, о чем мы говорили, но она упомянула и своих родителей.
– Но ведь девичья фамилия нашей мамы – Грегори! Разве ты забыл?
– И в самом деле! – Джино уставился на дочь в немом изумлении. – Может, я что-то путаю, и родителей Сары звали Грегори, а не Дэвис. Не буду врать, Джулия! Не помню! Одно знаю: они сами отказались от дочери, узнав о ее беременности. И Сара не захотела восстанавливать отношения с ними. А я счел за благо не вмешиваться в семейные дела. По правде говоря, мне было все равно, кто там у Сары был до меня, и дополнительные сведения мне были ни к чему. К тому же я был на седьмом небе от счастья, заполучив вас двоих. А уж когда ты стала носить мою фамилию, то счастью моему вообще не было предела. И ты, доченька, выросла настоящей Демарко! Я горжусь тобой! Хотя и понимаю, что тебе, наверное, не все кажется правильным в таком раскладе.
Кто его знает, что считать правильным, а что неправильным, подумала Джулия. Пока же ясно, что ни на один из ее вопросов Джино не может дать ей точного ответа. Но вслух она постаралась развеять все сомнения отца:
– Тебе не в чем себя упрекать, папа! Я прожила вместе с тобой прекрасную жизнь и рада, что продолжаю жить рядом!
– Еще вопросы есть?
– Да! Расскажи мне, где мы с мамой жили в Беркли. Может быть, ты помнишь адрес или имена ее друзей?
– Вы жили в небольшой квартирке прямо над гаражом. Сара сказала мне, что вы прожили там недолго, всего лишь пару месяцев. Улица Фремонт или Фэрмонт. Пригодится такая информация?
– Очень может быть! К тому же теперь я знаю, как звали моих дедушку и бабушку. А это уже кое-что! Последний вопрос. Я нашла в сарае русскую матрешку. Мама тебе не говорила, может, она бывала в России?
– Наша мама? – Джино расширил глаза от удивления и расхохотался во весь голос. – Да ты шутишь, доченька! Твоя мать терпеть не могла всяких путешествий. Уверен, мама никогда не выезжала за пределы Штатов.
– Предположим, она бывала за границей еще до того, как познакомилась с тобой. Но тогда у нее должен быть заграничный паспорт, так? В сарае я не обнаружила никаких документов.
– Кое-какие бумаги я забрал с собой на новую квартиру. Они в коробках, но там в основном деловые документы, касающиеся нашего бизнеса. Никаких паспортов среди них я не видел. Ты же знаешь, мама вела всю бухгалтерию, оплачивала счета, следила за платежами. Я никогда не вмешивался в ее дела и даже не знаю, что она там хранила.
– А можно мне будет взглянуть на эти бумаги?
– В любое время дня и ночи, Джулия! Все?
Отец смог сообщить ей немногое, но некоторые подробности уже заставили ее усомниться в том, не поторопилась ли она выходить из игры, которую они затеяли на пару с Алексом. Не рано ли она прекратила свои поиски?
– Ну, раз все, – проговорил Джино уже утвердительным тоном, так и не дождавшись ответа, – тогда идем, насладимся хорошим вином, вкусной едой и приятными разговорами за столом. Согласна?
– Да, папа.
Спустившись вниз, они разошлись в разные стороны. Джино подался к импровизированному бару, организованному прямо на кухне, а Джулия пошла в столовую. Майкл уже был там и слонялся возле стола с закусками.
– Ты куда пропала? – поинтересовался он, обнимая ее за плечи. – Все в порядке?
– Да. Мы разговаривали с отцом.
– Слушай, у меня есть идея! Как смотришь на морскую прогулку под парусом после обеда? – Майкл широко улыбнулся. – Такой денек сегодня хороший!
– Майкл, ты что, забыл? Я же по воскресеньям работаю. С часу до трех у меня передача.
В его глазах мелькнуло недовольство.
– Как жаль, что ты никак не можешь избавиться от работы по выходным! Можно было бы больше времени проводить вместе.
Майкл уже не раз ворчал на эту тему, и Джулия понимала, что, да, ему действительно хочется проводить больше времени с невестой. Но почему же он забывает о том, как важна для нее работа?
– Неужели ты не понимаешь, Майкл, какая это удача вести собственную программу именно по выходным? Аудитория слушателей увеличивается многократно в сравнении с будними днями, когда наша программа идет в эфир уже ближе к полуночи. И потом, ведь у тебя же сегодня рейс!
– Да, поздно вечером, уже после захода солнца. Если хочешь, присоединяйся! К тому времени ты уже наверняка освободишься.
– Пожалуй, я так и сделаю! – проговорила она задумчиво. Против вечерней морской прогулки она не возражала. Правда, у нее скопилась куча дел, всякие мелкие хлопоты по хозяйству, которые она специально откладывала на то время, когда Майкл отправляется в рейс. Надо отнести белье в прачечную, разобраться со счетами, да и просто посидеть дома и перевести дыхание, а то что-то завертелась она в последние дни. Все дела, дела, дела…
– Джулия! – подбежала к ним Лиз, держа в руке ее сотовый. – Звонил в твоей сумочке, вот я и взяла. Говорит, это важно.
Джулия взяла телефон, мельком отметив недовольное выражение лица сестры.
– Слушаю! – проговорила она в трубку, отходя в сторону.
– Джулия, это Алекс! Нам надо срочно переговорить. Кое-что случилось.
– Я же сказала вам, я вне игры! – Джулия поспешно бросила взгляд на Майкла. Слава богу, его внимание отвлекла Лиз, и они о чем-то оживленно беседовали друг с другом. Она направилась в гостиную, где ее разговор уже точно никто не мог подслушать.
– Мне только что позвонила журналистка, та самая, с которой встречалась моя мать! – не обращая внимания на ее слова, продолжил Алекс. – Судя по всему, матушка наболтала ей, что я нашел самую известную в мире сиротку. И даже назвала ваше имя.
– Что? – переспросила шокированная Джулия. – Вы смеетесь! Зачем она это сделала?
– Наверное, исключительно для того, чтобы еще больше подогреть интерес публики к выставке. Я попытался убедить журналистку в том, что мать все неправильно поняла, но дамочка оказалась на редкость настойчивой. Уверен, скоро она вас найдет. Хочу, чтобы вы были готовы к такому повороту.
– Изумительно! И что мне ей сказать?
– Что хотите!
– Черт побери! Алекс! Ну как могла ваша мать сыграть со мной такую злую шутку?
– А вы здесь ни при чем! Я же говорил вам, моя мать отлично манипулирует людьми и всегда добивается того, что ей нужно.
В голосе Алекса послышалась горечь, но Джулия сама была на взводе. Время ли сейчас, чтобы анализировать чужие чувства? Она лихорадочно соображала, что означает новость, озвученная Алексом, для нее и для ее близких.
– Я не буду разговаривать с этой женщиной по поводу фотографии!
– Боюсь, у вас не осталось выбора.
Джулия увидела, как Майкл машет ей из столовой.
– Простите меня, но я не могу сейчас разговаривать с вами. Я перезвоню вам позднее!
Она отключила телефон, нацепила на лицо вымученную улыбку и двинулась в сторону столовой.
– Кто звонил?
Губы ее моментально пересохли от волнения. Ей совсем не хотелось лгать Майклу, но сказать ему правду тоже страшно.
– Так, один знакомый! – ответила она уклончиво. – Ничего срочного!
– А вот Лиз, напротив, уверена, что дело очень важное. Это тот парень, с которым ты разговаривала в пятницу возле ресторана? Фотограф?
– Да.
Карие глаза Майкла приняли жесткое выражение.
– Он же ведь не свадебный фотограф. Я прав?
Выбора у нее не было, надо говорить правду.
– Да. Он сын того человека, который сделал снимок девочки, который я видела в музее.
– Джулия! – Майкл тяжело вздохнул. – Я не могу поверить, что ты все еще продолжаешь думать об этой ерунде.
– Я не виновата, Майкл! Честное слово! Я уже хотела прекратить все свои поиски и поговорить с тобой об этом. Но только что позвонил Алекс. Сказал, что какая-то журналистка заинтересовалась темой и хочет взять у меня интервью.
– Журналистка?! Да ты с ума сошла! – взорвался Майкл. – Ты собираешься подключить к этому делу прессу? Хочешь убить свою сестру? Нанести удар по семье? Ты этого добиваешься?
– Ничего я не добиваюсь! И никакую прессу я никуда не подключала. Но сейчас мне надо срочно решить, что делать, коль скоро пресса уже подключилась сама. Эта журналистка считает, что девочка с фотографии – это я.
Майкл плотно поджал губы и негодующе тряхнул головой.
– Ну, так скажи ей, что это не так! И все разговоры!
– И ты думаешь, что она мне поверит?
– А почему нет? Более абсурдной идеи я не слышал! Ты что, серьезно считаешь, что вы с матерью когда-то жили в России, но она ничего не рассказала тебе о том времени? Конечно, я знал, что у тебя богатое воображение, но не до такой же степени! Признайся сама, все это звучит абсурдно! Ты просто ищешь предлог, Джулия! Хватаешься за любую соломинку! И я отлично знаю почему!
– Почему? – испуганно переспросила она, почти боясь услышать ответ.
– Потому что тебе нужна причина для того, чтобы отложить нашу свадьбу! Я прав?
6
– Зачем ты это сделала, мама? – Алекс вперил возмущенный взгляд в лицо Кейт. Не сумев дозвониться по телефону, он в воскресенье после обеда снова примчался к ней домой. Мать сидела в гостиной, потягивая красное вино, и с невозмутимым видом подписывала приглашения на вечер, который планировала устроить через пару недель у себя дома. – Зачем ты сказала журналистке, что Джулия и есть та самая девочка с фотографии?
– Но ты же сам посоветовал мне найти какой-то способ, нужный ракурс, выражаясь твоими словами, чтобы привлечь ее внимание к моей персоне. Вот я и нашла! – в голосе матери не слышалось раскаяния.
– И ради этого ты решила воспользоваться ни в чем не повинной девушкой?
– Я стараюсь ради выставки! – тут же уточнила мать свой мотив. – Между прочим, не только ради памяти отца, но и для твоего же блага! К тому же, если бы ты согласился пойти со мной на интервью, мне бы не пришлось говорить о Джулии. – Она небрежно откинулась на белоснежную диванную подушку. – Кстати, а откуда взялась Джулия Демарко? Ты мне ничего не рассказывал о ней.
– И не расскажу! Потому что ты из тех людей, кому нельзя доверять.
– Ах, оставь, ради бога, свой обвинительный тон! – небрежно отмахнулась от него мать. – Что я такого сделала? Ну, слегка поторопилась, и только! Я же по твоим глазам вижу, ты уверен, что Джулия та самая девочка. Иначе бы ты не пришел ко мне за негативами!
Алекс растерянно взглянул на мать. Удивительная женщина! Она даже не представляет себе, что может кому-то причинить зло. Она настолько поглощена собой и своей жизнью, что не замечает никого вокруг. И уж тем более такие, как она, не просчитывают все возможные последствия своих поступков.
– Еще вчера утром, – напомнил он ей, – ты советовала мне бросить затею, не ворошить ничего, что связано с московской командировкой отца. Ты даже озвучила предположение, что гибель отца была вовсе не несчастным случаем. – Алекс замолчал, словно давая матери время собраться с мыслями и прочувствовать все то, что он только что ей сказал. – И вот вам, пожалуйста! Внезапно сама начинаешь популяризировать всеми доступными средствами именно фотографию, которая была сделана в ходе той поездки. А ты не задумывалась над тем, что авария на дороге, поездка в Москву и фотография – все это как-то связано между собой?
Мать дрогнувшей рукой отставила бокал с вином на журнальный столик.
– Я… Откуда мне знать?
– Оттуда, что ты сама вчера открытым текстом намекнула мне на такую возможность. Более того, именно ты и внушила мне эту мысль! – раздраженно бросил ей Алекс.
Мать уставилась на сына долгим, пронзительным взглядом.
– Я не знаю, что мне думать об аварии, в которой погиб отец. И журналистке я ничего не собиралась рассказывать. Но Кристина была так разочарована, что я пришла одна, без тебя. Она все время нетерпеливо поглядывала на часы, и я поняла, что она не горит особым желанием писать о выставке. Надо было любым способом подогреть ее интерес к теме. Вот тут я вспомнила о Джулии весьма кстати. Все получилось как-то само собой. Я даже не подумала…
– Вот в этом твоя основная беда, мама. Ты никогда не думаешь прежде, чем открыть рот!
– Ты сам себе противоречишь! – вспылила Кейт. – Ты меня месяцами не видишь. А сейчас вот явился и обвиняешь в том, что я нанесла тебе вред. А я всего лишь стараюсь привлечь внимание людей к выставке. Опять же, выставка нужна не столько мне, сколько тебе. Разве плохо, если люди будут знать, что ты сын своего отца и тоже пошел по его стопам?
– Тебе бы, мама, в политики податься! Тоже можешь выкрутиться из любой ситуации! И все же напрасно ты приплела сюда Джулию! – От Алекса не укрылось виноватое выражение ее лица. – Да ты и сама это прекрасно понимаешь!
– Прости, если я в чем-то подвела тебя! Но ведь все можно уладить, сынок. Уверена, тебе это под силу. Договорись о встрече с Кристиной Делани и убеди ее в том, что твоя мать ошиблась. Подбрось ей пару фактов для очерка, и она, поверь мне, будет на седьмом небе от счастья. Она красивая молодая женщина, тебе не составит труда обворожить ее. К тому же одинокая!
– Мама! У тебя, как я посмотрю, начисто отсутствуют любые моральные принципы.
– Господи! Я же не заставляю тебя спать с ней! Просто обворожить! Честно, Алекс, но ты устраиваешь много шума из ничего. Ты такой же упрямый и непреклонный, как и твой отец. Только ты один прав! А все остальные тебя недостойны! – Мать схватила бокал и сделала глоток. – Будто ты сам ни разу в жизни не оступался! Уверена, ради своих драгоценных фотографий ты на все согласен! Но вот когда тебя мать попросила о небольшой любезности, ты сразу же в сторону! Что ж, тогда расхлебывай сам и последствия! И не смотри на меня с таким видом, будто я предлагаю тебе кого-то убить!
Алекс пристыженно подумал, что в словах матери есть своя правда. Он действительно оступался, и не раз. И правила приличия не раз нарушал, когда вопрос касался дела, его дела. Но тут другое!
– Нашел негатив? – переменила Кейт тему разговора. – Составил себе представление об этой фотографии целиком?
– Негатива я не нашел. Должно быть, его уничтожили.
– И что собираешься делать?
– Поговорю с Джо и со Стэном. Вполне возможно, негатив пылится в журнальных архивах.
– Хорошо! Я со своей стороны клятвенно обещаю тебе больше не высовываться! Хочешь, я позвоню Кристине и скажу ей, что я все напутала?
– Не надо! – испугался Алекс. Не останови мать вовремя, и она влезет в это дело с головой.
– Как скажешь!
Он поднялся, чтобы уйти, но в этот момент вспомнил про конверт с именем Сары. Конечно, нельзя подбрасывать матери новые факты. Кто его знает, что взбредет ей в голову в следующий раз? Но кого еще он может расспросить об этой таинственной Саре?
– Мама, помнится, ты что-то говорила о другой женщине в жизни отца. Это просто подозрения или у тебя были веские основания так считать? Например, тебе было известно ее имя.
– Ее звали Сарой! – выпалила мать, не задумываясь, и плотно поджала губы. – Отец всегда ночами беседовал с какой-то женщиной и называл ее Сарой. Но стоило мне войти в комнату, и он немедленно вешал трубку. Но иногда, стоя за дверью, я слышала, как он смеялся, разговаривая с нею.
Алекс почувствовал себя неловко при мысли о том, что вторгается в личную жизнь отца. Но ведь Сара!
– А фамилию ее ты, случайно, не знаешь?
– Нет! – покачала головой мать. – Я не раз спрашивала отца об этой женщине, но он всегда отвечал мне, что она его старинная приятельница, и только. А у меня, по его словам, развилась паранойя на почве ревности. Но никакой паранойи у меня не было, поверь мне, Алекс. Я точно знаю, что накануне нашего разрыва у Чарльза кто-то был. Я чувствовала, что он лжет мне, что он стал скрытным, постоянно чего-то недоговаривает. Я пыталась вызвать его на откровенный разговор, но ничего не вышло. И тогда я сказала ему, что подаю на развод. И вовсе не потому, что разлюбила его! А именно потому, что любила его больше всего на свете!
Алексу был мучителен сам разговор о причинах краха супружеской жизни родителей. Из детства он вынес впечатления, что там была не только любовь, но и бесконечные ссоры, упреки и даже скандалы. Сколько раз после очередной ссоры отец яростно хлопал дверью и уходил прочь, а мать запиралась у себя в спальне на целый день. Как они вообще сошлись вместе, недоумевал он в такие дни. Правда, во всех семейных раздорах он чаще винил не отца, а мать. Ее крики он хорошо запомнил, а вот уловки и скрытность отца не помнил вовсе.
– У каждой правды, Алекс, есть два конца! – устало бросила мать. – И так всегда и во всем!
Он внимательно посмотрел ей в глаза, словно пытаясь понять ее правду. Не лжет ли она? Не искажает ли она прошлое? Полной уверенности в том, что это не так, у него не было.
– Ну, я пошел! – коротко обронил он. – Пожалуйста, никому больше не рассказывай о фотографии и о Джулии, ладно?
– Значит, ты, сынок, пока никуда не уезжаешь, да?
– Пока не распутаю эту таинственную историю до конца, да.
– У тебя есть какой-то личный интерес к Джулии?
– Мы с ней едва знакомы, – ушел от прямого ответа Алекс.
– Она красива.
Да, черт возьми, она красива, очень красива, и он постоянно думает о ней. С тех самых пор, как девушка появилась на пороге его квартиры в минувшую пятницу. Но личными переживаниями он с матерью делиться не станет.
– Тебе всегда нравилась эта фотография, – задумчиво обронила Кейт. – После смерти отца я не раз заставала тебя за внимательным разглядыванием фото. Каким-то непонятным образом тебя тянуло к девочке.
– Вот именно что непонятным образом. Я и сейчас не знаю, в чем сила ее притяжения. Но собираюсь узнать!
Соло скрипки, звучавшее в наушниках, было необыкновенно прекрасным. Музыка наполняла негой и успокаивала. Джулия почти физически ощущала, как постепенно спадало напряжение с плеч и шеи и стало легче дышать, но тут снова раздался телефонный звонок. Телефон трезвонил весь день, не умолкая, каждые пятнадцать минут, с тех самых пор, как она вернулась домой после дневного эфира. Звонил один и тот же человек: Кристина Делани, репортер «Трибьюн», всякий раз оставляя на автоответчике одну и ту же просьбу: «Пожалуйста, перезвоните мне. Это срочно». Не собирается она ей звонить! Что она ей скажет?
Джулия сняла наушники, чтобы послушать очередной призыв Кристины перезвонить ей, и поймала раздраженный взгляд Лиз. Ее сестра, облаченная в тенниску и кальсоны, на манер тех, что носят йоги, сидела, задрав босые ноги на журнальный столик, держа на коленях ведерко с мороженым, и пялилась в телевизор.
– Да сними же ты трубку наконец! – сказала она, приглушая звук телевизора. – Она просто так не отвяжется!
– И что я ей скажу?
– Что ты – не та девочка!
– А доказательства?
– Это ты их ищешь в Интернете?
Джулия молча уставилась на дисплей. Да, именно этим она сейчас и занимается, воспользовавшись теми крохами информации, которыми с ней поделился отец. Есть же в этом безбрежном море фактов что-то такое, что может иметь отношение к прошлому их матери.
Лиз поставила ведерко с мороженым на стол и подошла к сестре.
– Ты что, просматриваешь регистрационные списки умерших? – удивилась она, глянув на экран. – Зачем они тебе?
– Вдруг я случайно обнаружу среди них имена родителей мамы. Известно, что они жили в Буффало, что их звали Сьюзан и Генри Дэвис.
– И что?
– Кое-что нашла. Правда, фамилия не Дэвис, а Дэвидсон. Генри Дэвидсон! – Джулия показала пальцем соответствующую строчку на экране. – Имя одно и то же, вот фамилии немного отличаются.
– Мамина девичья фамилия была Грегори!
– Да, я помню! Но папа сказал, что родителей мамы звали именно так: Генри и Сьюзан Дэвис. А почему фамилии разные, он у мамы никогда не спрашивал.
– И что там написано про этого Генри Дэвидсона?
– Уроженец Буффало, умер на восемьдесят втором году жизни после тяжелой и продолжительной болезни. По профессии инженер, в браке состоял пятьдесят девять лет, занимался благотворительностью. О дочери – ни слова.
– Это не они!
Джулия взглянула на Лиз и увидела в ее глазах откровенный скепсис.
– Думаешь? Считаешь, что я гребу всех под одну гребенку?
– Да. Имена у них самые рядовые: Сьюзан и Генри. Таких пруд пруди! И фамилия у них другая. И про дочку Сару – ни слова!
Какие они все же с сестрой разные, думала Джулия, слушая Лиз. Младшая сестра всегда и во всем видит только негатив. Она же, напротив, готова обрадоваться любой возможности. Вот и сейчас она уже почти воспарила душой. Ведь это так здорово – отыскать бабушку и дедушку, родителей мамы! Ну да, факты немного не стыкуются друг с другом, но интуиция подсказывала ей, что она на верном пути.
– Зато они тоже жили в Буффало! – возразила она сестре. – Город совпадает. И возраст подходящий. Надо покопаться в их биографиях поглубже.
– А что еще рассказал тебе папа? – Лиз освободила уголок стола и уселась сверху.
– Он сказал, что мама училась в Северо-Западном университете. Квартировала в одной комнате с девушкой по имени Джеки. Они жили на Университетской улице прямо над магазином «Кофе».
– О, кофе мама обожала! – грустно вздохнула Лиз. – Лично мне никогда не требовалось никакого будильника. Я всегда просыпалась вместе со звуками кофемолки. Каждое утро, ровно в семь! Мама говорила, что человеком она начинает чувствовать себя только тогда, когда выпьет свою утреннюю чашечку кофе. – Лиз снова вздохнула. – Не вижу, как все эти сведения могут помочь тебе.
– Я хотя бы знаю, где училась мама. Я всегда считала, что она училась в Беркли. Может, потому, что мы там жили, когда мама познакомилась с отцом. Папа сказал, что он дважды бывал у нас в Беркли. Правда, точного адреса он не помнит. То ли улица Фэрмонт, то ли Фремонт. В Беркли есть обе эти улицы, и обе очень длинные, по семь-десять кварталов каждая. Потребуется целая жизнь, чтобы обойти все жилые дома и навести справки о том, в каком из них проживала двадцать пять лет тому назад молодая жиличка с маленьким ребенком. – Джулия подавленно замолчала. Наверное, Лиз права. Как можно вести поиск, располагая такими скудными данными? Вот и остается разве что шерстить регистрационные книги. Вдруг эта Сьюзан Дэвидсон еще жива? Если да, то, вполне возможно, она сумеет пролить хоть какой-то свет на прошлое ее матери. – Интересно, может ли мне Интернет выдать адрес Сьюзан Дэвидсон? – пробормотала она вслух и застучала по клавиатуре.
– Ну и что тебе с того адреса?
– Вот когда найду, тогда и решу, что с ним делать.
– Предположим, ты найдешь свою бабушку! И что? Что это изменит в твоей жизни? – не унималась Лиз. – Ты останешься сама собой, а та женщина останется тем, кем была: человеком, который в свое время повернулся спиной к родной дочери. Зачем она тебе?
– Затем, что она – моя бабушка. Кстати, и твоя тоже, Лиз!
Лиз ошарашенно уставилась на сестру.
– Мне… мне это как-то и в голову не пришло. Для меня бабушка – это Нонна!
– А чем плохо обзавестись еще одной бабушкой? Неужели тебе не интересно познакомиться с родственниками мамы?
– Нет! – ответила после некоторой заминки Лиз. – И вторая бабушка мне без надобности. У нас огромная семья, Джулия! Иногда я даже устаю от бесконечных семейных праздников. Мне вполне хватает родственного общения, даже с избытком. И я удивляюсь, почему тебе мало! – Лиз жестом остановила сестру. – Понимаю, у тебя более высокие цели в жизни. Понимаю, ты чувствуешь некоторую ущербность, потому что тебя вырастил не родной отец. Но я, даже окажись на твоем месте, все равно бы повела себя по-другому. У нас была прекрасная семья. А вот с уходом мамы все пошло наперекосяк. Папа все никак не может оправиться от утраты. И в этот самый момент ты отвешиваешь ему еще одну оплеуху! Сразу же после маминых похорон начинаешь заниматься поисками родного отца!
Нет, она совсем не этим занимается! Ей не нужен родной отец. Ей нужно узнать больше о прошлом матери. О том периоде ее жизни, который предшествовал замужеству с Джино. И отца она не собиралась обижать! Какие оплеухи? Он всегда был и остается для нее прекрасным отцом! Но почему же Лиз все видит в другом свете? Вполне возможно, и Джино тоже!
– Сегодня я разговаривала с Майклом. После того, как ты пошла на работу, – прервала затянувшееся молчание Лиз. – Он изо всех сил старается проявлять терпение. Он терпел все те месяцы, пока болела мама, потом похороны, потом траур, потом он дал тебе время на то, чтобы ты пришла в себя, и вот новый финт с твоей стороны! Сколько же еще ты собираешься испытывать его терпение, Джулия?
Джулия подавленно молчала. Лиз права. Майкл проявляет по отношению к ней просто ангельское терпение. Но он столько ждал ее. Так что же изменят каких-то пару дней, пока она не разберется с фотографией?
– У нас с Майклом впереди еще долгая совместная жизнь! – начала она, осторожно подбирая слова. – Я прошу лишь о небольшой отсрочке. Заметь, о том, чтобы аннулировать дату бракосочетания, речь пока не идет. Прошло всего лишь два дня с тех пор, как я увидела в музее фотографию. Так дайте же мне еще немного времени, чтобы понять, что в ней есть такого, что тревожит меня.
– Пусть будет по-твоему! – недовольно нахмурилась Лиз. – У тебя тоже есть свои резоны! Просто мне не хочется, чтобы ты потеряла Майкла! Или тем более создала какие-то дополнительные проблемы для нашей семьи.
Не успела Джулия заверить сестру, что в ее планы не входит ни то, ни другое, как в дверь позвонили. Она помчалась открывать дверь. Наверняка это Майкл!
