Текст книги "О любви не говори"
Автор книги: Барбара Фритти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Понятия не имею! Сара была однажды беременна, но беременность оказалась внематочной. Пришлось делать операцию, потом она долго болела. А в итоге врачи сказали ей, что у нее больше не будет детей. Вскоре ее приятель бросил ее. Сказал, что не хочет жениться на женщине, которая не сможет подарить ему детей. Саре пришлось многое тогда пережить.
Джулия не могла поверить своим ушам.
– Но мама родила меня! И второго ребенка, мою сестру Элизабет. То есть у нее случились целых две беременности после той, первой!
– Сколько вам лет? – спросила у нее Сьюзан.
– Двадцать восемь. Мама родила меня в тридцать лет. Как вы могли ничего не знать о моем существовании? Ведь я появилась на свет за три года до того, как случился пожар.
Миссис Дэвидсон начала говорить и тут же закашлялась. Рыдания душили ее. Она поднялась с кушетки и пробормотала:
– Мне надо… Прошу прощения! – и, пошатываясь, медленно побрела в ванную комнату, всю дорогу громко всхлипывая.
– Ужасно! Мы просто убиваем ее! – с отчаянием в голосе прошептала Джулия.
– Нельзя останавливаться на полпути! – резонно возразил Алекс. – И потом, тебе не кажется, что женщина тоже заслуживает того, чтобы знать правду?
– Кто знает? Может, неведение сделало бы ее более счастливой. А так я приехала и разрушила всю ее прежнюю жизнь. Дочь лгала ей, целых двадцать пять лет не давала о себе знать. Разве это не трагедия?
Джулия не могла понять, как ее мать, ее ласковая, нежная, чуткая мама оказалась способной на подобное вероломство. Как она могла отвернуться от своих родителей? Нет, это какое-то недоразумение! Или на то была особая причина? Вдруг Сара вполне искренне верила в то, что родители отказались от нее? Но почему?
– Как жаль, что мы не застали в живых деда. Наверняка он знал много больше своей жены.
– Каждый что-то да знает! – прозорливо заметил Алекс. – Просто нужно запастись терпением и задать старушке столько вопросов, сколько нужно. Вот так, совместными усилиями, мы и докопаемся в итоге до правды.
– Ох, боюсь, долго придется копать!
– А ты сосредоточься на главном! Все лишнее – в сторону!
– Это твой стиль поведения в критических ситуациях? Ставишь сердце на предохранитель и вперед?
– Иначе не выживешь!
– Не знаю, не знаю! Я не люблю причинять людям страдания.
– Это как и с какой стороны посмотреть. Ведь страдания миссис Дэвидсон, в конце концов, обернулись и хорошим. Да, она потеряла дочь, зато теперь у нее две внучки. Согласись, почти равноценный обмен!
Она улыбнулась его шутке, понимая, что он просто пытается поднять ей настроение.
– Не вполне с тобой согласна, но спорить не стану!
В этот момент в гостиную снова вошла миссис Дэвидсон с пачкой бумажных носовых платков. Глаза у нее были красными от слез, и вообще, она буквально на глазах постарела лет на десять. Но плакать она перестала, а это уже кое-что.
– Вам лучше?
– Не думаю. Но я тем не менее хотела бы выслушать всю историю до конца.
– Спасибо! – улыбнулась ей Джулия с теплом и благодарностью. – Ваше согласие так много для меня значит.
– Неужели вы и правда моя внучка? – в голосе старой женщины прозвучало изумление, но при этом никакого недовольства на лице.
– Скорее всего! Однако давайте сядем и начнем все по порядку!
– Тогда предлагаю начать с тех самых пор, как Сара отправилась на учебу в Северо-Западный университет, – подал голос Алекс.
Джулия помогла Сьюзан устроиться на диване и села рядом.
– Сара пробыла в Чикаго достаточно долго, – медленно начала женщина, нервно теребя пальцами носовой платок. – Вначале она получила степень бакалавра, потом начала готовиться к защите магистерской диссертации. Она мечтала работать в ООН или в другой престижной международной организации такого же уровня. Дочь всегда горела желанием служить людям, хотела переделать мир в лучшую сторону. Она могла часами слушать свою бабушку, мою мать, о старых временах, о том, как жилось людям раньше. Думаю, именно тогда у Сары проснулся интерес к языкам. Она часто звонила бабушке и старалась избавиться от акцента в разговоре с нею.
У Джулии оборвалось сердце. Она уже догадалась, какой именно акцент мешал ее матери. Она глянула на Алекса и поняла, что тот тоже догадался.
– А на каком языке они разговаривали с бабушкой? – спросил он.
– На русском! А разве я не сказала? Прошу простить меня! Дело в том, что моя мать была родом из России.
9
– Ваша мать была русской? – воскликнула пораженная Джулия.
– Да, моя мать эмигрировала в Америку из России незадолго до революции. Она не забыла родной язык и хорошо говорила на нем до последних дней. Не то что я! Я русского не знаю вовсе. Мне в свое время даже не нравилось, что мама говорит на иностранном языке. Но Сара была совсем другой. Моя мать переехала к нам, когда Сара была еще подростком. Они очень привязались друг к другу. – Еще одна слеза скатилась по щеке старой женщины. – Мама умерла, когда Саре исполнилось двадцать четыре. Она тяжело переживала смерть бабушки. – Женщина смахнула слезу искомканным носовым платком.
С чего начать, размышляла Джулия в страшном смятении ума и чувств. Вопросов много, но какой из них следует задать в первую очередь? Она поднялась с места и возбужденно прошлась по гостиной. Подошла к камину и взяла фотографию, стоявшую на каминной полочке, на которой были запечатлены Сьюзан и какой-то мужчина, скорее всего, ее муж.
– Это мой муж Генри, – подсказала ей Сьюзан. – Он умер в прошлом году.
Затем Джулия взяла еще одну фотографию, на сей раз, это была Сара, заснятая еще ребенком. Маленькая девочка сидела за пианино, тем самым, что стояло и сейчас в углу гостиной.
– А мама говорила мне, что не умеет играть на пианино, – пробормотала Джулия, разглядывая снимок.
– О нет! Сара превосходно играла на пианино! – воскликнула Сьюзан и добавила задумчивым тоном: – Все так странно! Вроде когда я смотрю на фотографию, то вижу перед собой человека, которого знаю. И в то же время у меня такое чувство, будто мы сейчас говорим о совершенно разных людях.
– И у меня тоже! – согласилась с ней Джулия.
– Однако вернемся в прошлое! – напомнил им обеим Алекс. – Итак, Сара получила степень магистра. И где она после этого стала работать?
– Она преподавала русский в университете. И там же влюбилась в одного из преподавателей. Он был отцом ребенка, которого она потеряла. А когда мужчина бросил ее, то она ушла из университета. Чем она занималась потом, не могу сказать со всей определенностью. Она много ездила по миру. Мы ее редко видели дома, считаные разы за три года. А потом… потом случился этот пожар.
– У вас никогда не было никаких разногласий с дочерью? – спросила Джулия.
– Никогда! – убежденно ответила ей Сьюзан. – Напротив! В наш последний разговор с дочерью она вдруг сказала мне, что очень любит меня.
– Когда это было? – поинтересовался Алекс.
– За две недели до той трагедии, которая случилась с ней.
– И вы с мужем не потребовали никаких объяснений от тамошних властей? Они хоть представили вам обстоятельства ее гибели?
– Алекс, не гони лошадей! – укоризненно попеняла ему Джулия, хотя и понимала, что он переживает не меньше, чем она сама. – Бабушка еще слишком слаба, а ты осыпаешь ее градом вопросов.
– Прошу прощения, если я наседаю чересчур сильно, – повинился Алекс. – Просто я хочу понять, что заставило вас поверить в то, что ваша дочь мертва?
– Всеми вопросами занимался Генри. Он поехал в Чикаго, встречался с полицией. Они сказали, что пожар возник из-за утечки газа в неисправном баллоне. Потом произошел взрыв. Когда прибыли пожарные, то весь дом был уже объят пламенем. Сара была дома одна. Ее соседка по квартире была в какой-то зарубежной командировке. Вот она спаслась. Голос женщины дрогнул, из ее глаз снова полились слезы.
– Все! Не будем больше об этом! – запротестовала Джулия.
– Когда Генри попросил, чтобы ему показали останки дочери, то в полиции сказали, что показывать в общем-то нечего! Один пепел. – Сьюзан горестно всхлипнула. – Мы похоронили урну с ее прахом на нашем городском кладбище. Раз в году, обычно на ее день рождения, я обязательно посещаю могилу дочери. Разговариваю с ней, молюсь за мою девочку, рассказываю ей о том, что случилось за минувший год у нас дома. – Женщина высморкалась в платок, горестные складки залегли возле ее губ. – Как она могла жить столько лет и не сообщить нам об этом?
В самом деле как, подумала Джулия. Двадцать пять лет Сара заставляла невыразимо страдать собственную мать. Почему же она молчала? Или на то были какие-то свои, особые причины? Или в этот чудовищный обман вовлечена какая-то третья сторона? И именно она, эта третья сторона, сообщила Саре, что родители больше не хотят ее знать, а одновременно родителям было сказано другое, что их дочь погибла при пожаре. Можно ли вообразить себе такое развитие событий? В принципе все возможно, вот только временные нестыковки… Как быть с ними? Сара предположительно погибла, когда Джулии было три годика. Почти в это же самое время была сделана фотография девочки из приюта. Но мать всегда говорила, что родители порвали с ней, как только узнали о ее беременности.
– Не понимаю, за что Сара могла так жестоко обидеть меня! – всхлипнула старушка. – Мне казалось, что я уже выплакала все свои слезы, а они все льются и льются.
– Это я во всем виновата! – покаялась Джулия. – Приехала вот и разворошила былое! Напрасно я это сделала!
– Вы сказали, что у меня есть еще одна внучка?
– Да! Элизабет, я зову ее просто Лиз или Лиззи. У нас разные отцы. Своего родного отца я не знаю. Мама вышла замуж за Джино Демарко, когда мне было пять лет. А спустя девять месяцев на свет появилась Лиз. Ей теперь уже двадцать два года. Она очень красивая и очень похожа на маму.
– А вот вы совсем не похожи на Сару.
Джулия понимала, что Сьюзан вовсе не хотела обидеть ее, и все же последние слова задели за живое.
– Не совсем! Мама говорила, что у нас носы одинаковые и у обеих длинные ноги. Но вы, конечно, правы. Сходства между нами немного.
– И она говорила вам, что мы от нее отказались?
– Да.
Старая женщина недоверчиво покачала головой.
– А где вы живете?
– В Сан-Франциско.
– О, это очень далеко отсюда. И как же Сара очутилась в Сан-Франциско?
Джулия лишь пожала плечами в ответ.
– Мама не любила распространяться о своем прошлом. Говорила, что эти воспоминания для нее слишком болезненны. Все свои тайны она унесла с собой в могилу.
– Отчего она умерла?
– У нее был рак груди. Врачи боролись за ее жизнь более двух лет, и она тоже боролась, но болезнь одолела.
Глаза Сьюзан снова наполнились слезами.
– Моя мать тоже умерла от рака груди. Даже смерть у них одинаковая.
Женщина погрузилась в долгое молчание, а когда заговорила снова, то голос ее был полон тихой грусти:
– Я рада, что моя дочь стала матерью, что она нашла в жизни свою любовь. Одного не понимаю: зачем Сара исключила из своей жизни нас с отцом?
Джулия бросила умоляющий взгляд на Алекса. Все, что бы она ни сказала, оборачивалось для старушки новой болью.
– Наверное, нам пора, – предложил он.
– Нет, постойте! – живо воспротивилась миссис Дэвидсон. – У меня еще к вам тьма вопросов. – Другие фотографии матери у вас есть?
– Да, я взяла с собой еще несколько штук. А у вас есть фотографии, на которых мама запечатлена еще совсем маленькой девочкой?
– Да. Они у меня наверху, в спальне! – Сьюзан поднялась с места. – Пошли, я покажу вам всё! А вы расскажите мне о своей жизни в Сан-Франциско. Может быть, совместными усилиями мы и найдем ответы хотя бы на часть вопросов.
Они покинули дом Сьюзан около полуночи и остановились на ночлег в отеле неподалеку от аэропорта. Джулия была вымотана до предела и одновременно пребывала в страшном возбуждении. Она увидела комнату, в которой росла ее мать, пересмотрела множество фотографий, запечатлевших Сару маленькой девочкой. Она узнала многое о покойном дедушке, о бабушке, о других родственниках. Семейные истории то и дело перемежались слезами, но Алекс проявил просто ангельское терпение к ним обеим. Интересно, что он сейчас думает обо всем этом, мелькнуло у Джулии, когда они поднимались на лифте в свои номера на третьем этаже. Они вышли в холл, и тут она не удержалась:
– Ты собираешься спать? Я не против еще поговорить.
– По-моему, ты только это и делала последние четыре часа. – Он открыл дверь в свой номер. – Неужели еще не наговорилась?
– Выходит, что нет. Хотя тебя, наверное, мы уморили до смерти своими разговорами.
– Совсем нет!
– Хорошо! Тогда до утра! – Она мельком глянула на свои часики. – До которого, кстати, остается всего пять часов. Спокойной ночи!
– И тебе сладких снов.
Джулия вошла к себе в номер и поставила небольшую багажную сумку на стол, потом уселась на кровать и включила телевизор. Но было уже слишком поздно, и вещание велось только на информационных каналах. Она выключила приемник и стала готовиться ко сну, снова и снова прокручивая в голове всю ту информацию, которая свалилась на нее за последние несколько часов. В этот момент в дверь постучали.
– Что, не спится? – спросила она с улыбкой, открывая дверь.
– Да! – Алекс прошел в комнату и тоже сел на кровать. Он небрежно погладил матрас и откинулся на спинку. – Садись! Что стоишь?
Джулия запаниковала, понимая, что такое соседство, да еще в столь поздний час, может быть опасным. Пока они занимались поиском и оба были заняты делом, их близость как-то отступала на второй план. Джулия даже забыла о том, какое волнение она испытывает в его присутствии. Но сейчас они одни в номере, на дворе ночь, и в памяти моментально всплыли воспоминания о вчерашнем поцелуе.
Неужели это было только вчера? А такое чувство, что с тех пор прошла целая вечность.
– С чего это у тебя, Джулия, вдруг стал такой встревоженный вид?
– Ты не забыл, что я помолвлена?
– Да ты мне уже сто раз говорила об этом!
Она осторожно присела на самый краешек кровати, намеренно отодвинувшись от него как можно дальше.
– Я должна позвонить Майклу и Лиз. Они ведь волнуются, где я и что. У меня столько новостей для Лиз!
– А я думал, ты их предупредила.
– Нет, я лишь оставила короткую записочку, что вернусь домой завтра.
– Тогда зачем ты им станешь звонить в такой неурочный час? Приедешь и расскажешь.
Джулия прикинула разницу во времени. Сейчас в Сан-Франциско уже около девяти часов утра. И что она скажет Майклу? Что торчит в отеле нью-йоркского аэропорта? Более того, сидит на одной кровати с Алексом. Такие новости явно не воодушевят ее жениха. Нет уж! Алекс прав. Вот вернется домой и все им расскажет в подробностях.
– Ты прав! – проговорила она вслух. – О таком не расскажешь по телефону. Завтра все им сообщу лично! – Хитроватая улыбка Алекса ей определенно не понравилась. – Ну и что я такого смешного сказала? Почему ты улыбаешься?
– Забавно наблюдать, как ты ищешь предлог, чтобы не говорить с женихом. Спроси же себя наконец, почему ты так делаешь?
– В последнее время меня слишком донимали собственные заботы. Хотя что я тебе рассказываю! Разве ты когда-нибудь был влюблен? Или помолвлен? Или женат? Или привязан к кому-то по-настоящему?
– Ах, так это называется привязанностью?
– Ты понимаешь, о чем я. И пожалуйста, не цепляйся к словам.
– А ты не уходи от ответа.
– Тебе знакома фраза «Не твоего ума дело»?
– К нам она не относится. Мы ведь друзья, а у друзей нет секретов друг от друга.
– Вот и я о том же! Выкладывай все свои любовные тайны! – Она поджала под себя ноги и повернулась к нему лицом. – Не поверю, что у тебя не было ни одного серьезного увлечения. Ведь тебе уже за тридцать!
– Тридцать четыре, если быть точным. Женщины, разумеется, были. И серьезное увлечение тоже было. Одно. Мы пробыли вместе почти год. Мне тогда было чуть больше двадцати. Но она требовала много больше, чем я мог ей дать. Вот тут и сказочке конец.
Джулия уставилась на Алекса с нескрываемым интересом. Наконец-то он хоть немного приподнял завесу над собственной личной жизнью.
– Девушка просто хотела, чтобы ты на ней женился.
– Ну да! Дом, дети, и все такое. А я еще только-только постигал азы профессии. Словом, женитьба никак не входила в мои карьерные планы. Я думал, она подождет, но она не стала.
Несмотря на то, что голос Алекса звучал ровно и, казалось бы, совершенно бесстрастно, Джулия поняла, что ему все еще больно вспоминать об этой истории.
– Ну а после нашего разрыва я всецело сосредоточился на работе, – подвел он черту под воспоминаниями.
– И тебе не бывает одиноко?
– Уж одиночество мне точно не грозит! – ухмыльнулся он.
– Я не о сексе! Есть же более глубокие человеческие связи.
– Вот в этом вы, женщины, отличаетесь от нас, мужчин. Нам нужен только секс. А вам всегда подавай еще и глубокие человеческие связи. Я уже давно понял, что не создан для семейной жизни. Люблю свободу и ставлю ее превыше всего! Как и мой отец.
– Да, но твой отец был женат!
– И что хорошего из этого вышло? – спросил он с сарказмом в голосе.
– Ты же не отец. У тебя своя жизнь. Ты успешный человек, состоявшийся в своей профессии. У тебя есть все. Пора подумать и о личном.
– Ты предлагаешь в качестве претендентки себя?
– При чем здесь я? – возмутилась Джулия. – Я же…
– Ну, да! Знаю! Помолвлена. На полпути в тихую гавань, о которой мечтает каждая женщина.
– Откуда тебе знать, о чем мечтает каждая женщина? – Его насмешливо-издевательский тон задел Джулию. – Зачем все обобщать?
– Хорошо! Конкретизирую! О чем мечтаешь ты!
Ей хотелось выкрикнуть ему в лицо: «Да, мечтаю! А что тут плохого?» – но она осеклась. Неужели она мечтает о тихой гавани, и только о ней? Неужели только ради этого она росла, училась, познавала мир?
– Что замолчала, Джулия? – сухо поинтересовался Алекс. – Закончились аргументы?
– Я хотела согласиться и сказать, что да, я мечтаю о замужестве. Об этом мечтает любая девушка: свой дом, дети. Но мне пока трудно решиться на этот шаг, потому что я не знаю, кто я есть на самом деле. Да, мне хочется иметь ребенка, но вначале надо разобраться с тем, что я потом скажу ему о своем прошлом. А еще, прежде чем заводить детей, мне хочется хоть немного попутешествовать, увидеть мир. Мечтаю о том, чтобы моя программа вышла со временем на общенациональное радио. Мечтаю о благотворительных программах для детей бедняков из разных стран мира. Мечтаю о новых спонсорах, которые помогали бы таким детям приобретать музыкальные инструменты, которые не по карману их родителям. Я уже провела один благотворительный концерт в Сан-Франциско, но хочется больше. По моему глубокому убеждению, именно музыка привносит гармонию в наш мир, именно она исцеляет души, залечивает раны и внушает нам надежду на лучшее. Что улыбаешься? Слишком много говорю?
– Нет-нет! Продолжай! Мне нравится твой энтузиазм. Вон как горят твои глаза!
– Да я просто фанатично люблю музыку! Стоит мне сесть к пианино или услышать какую-то мелодию по радио, и я тут же забываю обо всем на свете. И в эти минуты я абсолютно счастлива, свободна, будто крылья вырастают у меня за плечами. Может, со мной что-то не в порядке? Что скажешь, Алекс?
Почему ей так важно узнать его мнение, подумала она, облизывая пересохшие от волнения губы. Но Алекс молчал. Она увидела, как его взгляд заскользил по ее лицу и вдруг остановился на губах. Ее словно током ударило.
– Алекс! Что ты молчишь? – воскликнула она с нетерпением.
– Погоди! Ты отвлекаешь меня! – в его глазах читалось такое откровенное желание, что она содрогнулась.
– Ступай к себе в номер! Пора спать!
– Ну, вот так всегда! В самом интересном месте разговор вдруг обрывается…
– Сам виноват! Ты даже не ответил на мой вопрос. Никакой реакции на мой страстный монолог.
– Реакция была, и еще какая! Поверь мне!
Краска прилила к ее щекам.
– Ну и шуточки у тебя!
– Ты хочешь знать мое мнение, Джулия?
Она молча кивнула головой.
– Я считаю тебя самой обворожительной, самой красивой, самой-самой женщиной из всех, с кем сводила меня судьба за долгие годы. Мне нравится твоя увлеченность музыкой. И мечты твои, они благородны и возвышенны. И мне нравится, как ты начинаешь испуганно облизывать нижнюю губу, когда понимаешь, что делаешь что-то не так, как следует. Вот и сейчас ты перепугана до смерти. – Он протянул к ней руки. – Иди же ко мне!
Сердце ее глухо упало куда-то вниз.
– Нет, я не могу! Я не должна!
Он вскочил с кровати и ту же минуту оказался рядом с ней. А уже в следующую минуту он обнял ее за плечи и притянул к себе.
– Глупенькая моя! Разве ты не знаешь, зачем дается время на помолвку? Чтобы люди лучше разобрались в собственных чувствах и убедились в том, что тот или та, с кем они помолвлены, и есть тот единственный человек, с которым они хотят связать свою судьбу.
– Не только! Еще и затем, чтобы подготовиться к свадьбе! – возразила она.
– Я хочу тебя, Джулия! И ты меня хочешь, несмотря на всю свою внутреннюю борьбу.
– Хорошо! Пусть я хочу тебя! И что из того? Что ты можешь предложить мне? Интрижку на одну ночь? Нет, мне такое не нужно!
А что ей нужно, подумала она, задыхаясь от волнения, чувствуя, как его руки заскользили по ее спине, вслушиваясь в его прерывистое горячее дыхание. Каждая клеточка ее тела требовала продолжения этих ласк. Но в эту минуту зазвонил ее сотовый. Словно ушат холодной воды пролился откуда-то сверху. Она вскочила с кровати.
– Спасение пришло со звонком! – насмешливо проговорил Алекс, опуская руки. – Ну, отвечай же, не тяни!
Джулия извлекла из сумочки мобильник и увидела, что звонит Лиз.
– Что мне сказать ей? – растерянно спросила она у него. – Если я скажу, где я, она не поймет! Я сама не понимаю, где я и что со мной! – Она бросила рассерженный взгляд на Алекса. Она была зла на него, она была зла на себя, на весь белый свет. – Я ведь должна сходить с ума по Майклу, а вместо этого страстно хочу тебя! – честно призналась она и добавила: – Но тебе лучше уйти к себе в номер.
– Мне лучше остаться с тобой. Один поцелуй! Прошу!
– Нет! Ты на этом не остановишься!
– Остановлюсь! Если ты того захочешь.
– Ты – настоящий змий-искуситель!
– О, у меня есть прозвища и пострашнее! Ну же, Джулия! Проверь себя! Если ты все равно собираешься выходить замуж за своего драгоценного Майкла, так из-за чего столько переживаний? Подумаешь, поцелуй!
Но не успела она открыть рот, чтобы возразить, как Алекс уже накрыл ее своим страстным и ненасытным поцелуем. И куда подевалась ее решимость бороться с ним до конца? Да, с ним бы она еще поборолась, но что ей делать с собой? От себя ведь не убежишь. Впрочем, Алекс прав. Всего лишь один поцелуй! А уж потом она примет меры, чтобы оградить себя от его ухаживаний.
– Джулия не берет свой сотовый! – пожаловалась Лиз, но Майкл ничего не ответил. Он был всецело поглощен сдиранием обоев в комнате, в которой предполагалось устроить супружескую спальню. Рубашка его была расстегнута, грудь блестела от пота. Лиз сделала глубокий вздох и заставила себя сосредоточиться на делах текущих. Она тщетно пыталась дозвониться до Джулии в течение всего дня. Правда, сестра оставила дома коротенькую записочку, что якобы напала на новый след, а потом целый день молчание. – Мне надо срочно переговорить с ней по поводу газетной публикации. Какой-то мужчина звонил нам сегодня домой. Говорил с сильным акцентом, спрашивал Джулию. У меня от его голоса мурашки по телу пошли!
Наверное, испугавшись таинственного незнакомца, Лиз и прискакала к Майклу.
Майкл оттер пот с лица и спросил:
– А какой акцент?
– Да вроде русский! И думай после этого что хочешь! Поневоле поверишь в то, что Джулия права. Неужели она и в самом деле та девочка с фотографии? В голове просто не укладывается!
– Давай ударим по пиву! – предложил Майкл. – Хочешь?
– Хочу!
Вместе они спустились в холл и двинулись в комнату, которая планировалась и как столовая, и как кухня.
– О, что это? – ткнула Лиз пальцем в угол, где лежали сложенные стопкой подушки, свернутое одеяло и прочие постельные принадлежности.
– Я здесь последнее время ночую. Вечерами могу поработать попозже, да и утром, если просыпаюсь рано, тоже кое-что успеваю.
– Прямо на полу спишь? – удивилась Лиз.
– А что? Совсем даже неплохо, доложу я тебе! – рассмеялся он в ответ и, открыв банку с пивом, протянул ее Лиз. – Только сразу предупреждаю! Стаканов у меня нет.
– И не надо!
Майкл открыл вторую банку и, отхлебнув из нее, оперся о стойку бара.
– Расскажи мне о звонке подробнее. Чего он добивался, этот парень?
– Спрашивал Джулию. Правда, назвал ее почему-то Юлией. Я сказала, что сестры нет дома. Тогда он спросил, где она и может ли он связаться с нею по телефону. Попросил номер ее мобильника. Сказал, что ему надо срочно переговорить с нею. Я попыталась его отшить, но он вдруг страшно разволновался, стал что-то лепетать по-русски, а потом линия отключилась. Наверное, он звонил из таксофона. Потому что на линии слышались посторонние шумы. – Лиз подавленно замолчала. Слишком много свалилось на нее непонятного за эти последние дни. Сплошное беспокойство. – И вот тебе, пожалуйста! Весь день не могу дозвониться до Джулии.
– Уверен, она тебе перезвонит! – успокоил девушку Майкл.
– Но не перезвонила же пока! – раздраженно бросила Лиз. – Разворошила осиное гнездо, а сама взяла и сбежала куда-то, бросив меня одну!
– Не драматизируй! Все не так страшно! – улыбнулся Майкл.
– Ничего я не драматизирую, Майкл! Но поверь мне на слово, у нас все пошло кувырком. Да и у тебя тоже, между прочим, если ты этого сам не успел еще заметить.
– Еще как заметил! – тяжело вздохнул он. – Но Джулия – такая девушка, за которую стоит побороться. Я буду ждать.
И напрасно, подумала про себя Лиз. Невооруженным глазом видно, как стремительно отдаляется Джулия от своего жениха, особенно в последнее время. Майкл занимается обустройством будущего семейного дома, а Джулия вытряхивает скелеты из семейных шкафов, копается в собственном прошлом, причем не одна, а вместе с другим мужчиной. Лиз никак не могла взять в толк, почему последнее обстоятельство ни капельки не тревожит Майкла.
– Поможешь мне сдирать обои? – предложил ей Майкл. – Мне – помощь, тебе – разрядка от всяких невеселых мыслей.
Меньше всего на свете ей хотелось сдирать со стены старые обои. Но и домой ей тоже не хотелось. Станут названивать всякие незнакомцы и требовать к телефону сестру. А чего доброго, и сами явятся, как та журналистка.
– Пошли, помогу! Но с одним условием. Работаем час, а потом перекинемся в картишки.
Против карт Майкл не возражал. Он редко отказывал себе в удовольствии в виде партии в покер. Собственно, он и Лиз подсадил на карты. Когда ей исполнился двадцать один год, то день совершеннолетия они отпраздновали первым в ее жизни культпоходом в казино. С тех пор она и пристрастилась к картам.
– Идет! – охотно согласился он. – А карты есть?
– Прихватила с собой. Надеялась заманить тебя хотя бы на одну партию. Нужен же тебе хоть небольшой перекур. Ты уже совсем на своем доме помешался.
– Это точно! Помешался! – улыбнулся он. – А все потому, что это первый в моей жизни собственный дом. Мой и только мой, понимаешь? Я всю жизнь прожил в большой семье, и у меня никогда даже комнаты своей не было. А тут сразу целый дом. Всегда мечтал о таком.
– Замечательный дом!
– Как ты думаешь, Джулии понравится? – в его голосе послышались нотки сомнения.
– Еще бы! Очень понравится!
– Ты правду говоришь?
– Не сомневайся! Но, по-моему, тебе не о доме надо сейчас думать.
– Знаю! – нахмурился он. – Но понимаешь, дом – это то, что мне подвластно в настоящий момент. А вот Джулия, она пока неуправляемая. Придется запастись терпением и ждать.
