Текст книги "Путешествие в страну ночи"

Автор книги: Барбара Джоан Хэмбли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

На территории лечебницы в день пожара не было ни одного пациента, поскольку доктор Фэйрпорт на прошлой неделе временно закрыл свою больницу. Известный герр гофрат Теобальд Бейденштунде, прошедший курс лечения в лечебнице "Фрюхтлингцайт", утверждает, что все пациенты были распущены по домам в связи с ремонтом фундамента главного корпуса. При этом плата за лечение была возвращена.

Скорее всего пожар возник в лаборатории, где в подвале находился генератор и хранились бочки с керосином, а затем уже охватил все поместье. Поскольку на всех трех найденных телах обнаружены следы насилия, не исключается возможность поджога. Дело расследуется полицией.

– Се англичане, – пробормотал Исидро. – Добрый гофрат Бейденштунде должен благодарить Бога, что ему возместили убытки. Старая королева ни за что бы не одобрила такого расточительства. – Он сложил газету и сунул в карман пальто.

– Королева Виктория? – удивленно переспросила Маргарет Поттон.

– Елизавета. Однако о судьбе вашего мужа, сударыня, приходится лишь гадать.

Словак ждал их снаружи на козлах ярко размалеванного фургона. Исидро помог дамам забраться внутрь – и они двинулись по узким извилистым переулкам в направлении самой древней части Альштадта.

– Кого, кроме Фэйрпорта, Джейми мог найти в Вене?

– Три года назад здесь был человек по фамилии Холивелл. – Исидро наклонил голову, как бы стараясь выделить из говора толпы и обрывков музыки какой-то один искомый звук. – Более свежих данных у меня нет, я даже не знаю, где сейчас располагается венская штаб-квартира Департамента. Есть смысл обратиться в посольство. Скажите, что вы ищете своего мужа и хотите побеседовать с Холивеллом.

– В воскресенье там никого не найдешь, – озабоченно предупредила Маргарет.

– По крайней мере мы можем нанять экипаж и съездить на пепелище. Лидия поднесла газету к самым очкам, всматриваясь в серые колонки текста. Тот самый Фэйрпорт, о котором я хотела предупредить Джейми. Совпадением это быть не может. Полагаю, что адрес лечебницы мы сможем узнать у городских властей.

– Полагаю, что этот адрес известен любому, – заметил Исидро. Насколько я знаю человеческую натуру, лечебница должна была привлечь всеобщее внимание еще до пожара.

Вокруг толпились дворцы, темнота была испятнана сияющими окнами, падающий из них свет золотил узорчатые решетки; лица мраморных ангелов соперничали бесстрастностью с лицом самого Исидро.

Фургон остановился возле высокого желтого строения на Баккерсгассе, изукрашенного гирляндами и прочей лепниной, как праздничный торт. Исидро проводил своих спутниц в дом, словак же тем временем разгружал багаж, принадлежавший Линии и Маргарет. Затем дон Симон вернулся к экипажу и отбыл куда-то со своими вещами. Вернулся он через полчаса и по обыкновению предложил составить партию в пикет.

– Я распорядился обо всем еще до отъезда из Лондона, – пояснил он, тасуя карты. – Нужно знать такие места в каждом городе. Хозяйка и горничная о вас позаботятся, хотя они совсем не говорят по-английски и весьма плохо по-немецки. Во всяком случае, меня заверили, что кухня здесь великолепна. По сравнению с Лондоном, разумеется.

– Вы так добры... – сказала Маргарет.

– Кто заверил? – тут же поинтересовалась Лидия.

Исидро заглянул в свои карты.

– Те, чье дело – знать. Ваш ход, сударыня.

Оценивая человеческую натуру, дон Симон не ошибся. Когда Лидия и мисс Поттон, сев в фиакр, велели ехать к сгоревшей недавно лечебнице "Фрюхтлингцайт", возница даже не стал переспрашивать. Возле пепелища стояло по меньшей мере еще пять экипажей. Кучера, устроившись на низкой придорожной стенке, чесали языки, а несколько прилично одетых мужчин и женщин бродили среди притоптанных сорняков или же препирались с двумя дюжими джентльменами, судя по всему, охранявшими вход.

– Я не понимаю, по какому праву вы нас не пускаете! – говорил тощий мужчина в сногсшибательном сюртуке, в то время как Лидия не без опаски приближалась к воротам. – Просто не понимаю!

– Вам незачем здесь быть, сэр. – Дюжий джентльмен сбил на затылок плоскую матерчатую кепку и с места не сдвинулся. Даже с ее близорукостью Лидия уже могла различить, насколько страшным был этот пожар. Смутные черные руины источали запах холодной золы.

– Я напишу о вашем самоуправстве в "Нойе-Фрайе Прессе".

– Это как вам угодно, сэр.

И тощий мужчина, несолоно хлебавши, направился к своей компании, ожидавшей его в экипаже. Поколебавшись, Лидия приблизилась к неумолимому стражу. Тот смерил ее желчным взглядом и произнес на не очень хорошем немецком:

– Вход запрещен, мадам.

– Не здесь ли... Не здесь ли мистер Холивелл? – спросила Лидия. Если доктор Фэйрпорт официально являлся британским агентом, это могли быть люди, как-то связанные с Департаментом. Раньше бы их сюда просто не пустили. Услышав знакомую фамилию, страж заметно смягчился, и Лидия продолжала: – Не могли бы вы ему передать, что с ним хочет поговорить миссис, Эшер? Жена Джеймса Эшера.

Лидия была без очков, поэтому мистер Холивелл показался ей издали большим тряпичным бегемотом. Затем черные, белые и розовые пятна собрались перед ней в тяжеловатое полное лицо. Сквозь овальные линзы на Лидию взглянули ясные добродушные глаза. Холивелл взял ее руку в широкие влажные ладони. Толпящиеся неподалеку зеваки смотрели на это с завистью.

– Дорогая мисс Эшер!

– Это моя подруга, мисс Поттон.

Холивелл повернулся к Маргарет и отдал поклон.

– Странное дело. Чертовски странное дело. Ваш муж ведь не посылал за вами, не так ли? – Он взглянул на нее сверху вниз, и Лидия обратила внимание, что голос он понизил почти до шепота.

Она покачала головой.

– По дороге сюда он послал мне телеграмму... и я поняла, что ему грозит опасность. Он... его здесь не было, когда это все произошло?

Зеленые глаза сузились.

– Почему вы решили, что он мог оказаться именно здесь?

– Потому что... – Лидия глубоко вздохнула. Средь бела дня, под любопытными взглядами десятка венских зевак, ее вряд ли решатся увезти в черной закрытой карете. – Потому что он сообщил, что собирается встретиться с доктором Фэйрпортом. А у меня был повод думать, что доктор Фэйрпорт давно куплен австрияками.

Холивелл бросил быстрый взгляд на дорогу, затем на мисс Поттон. Затем вновь повернулся к Лидии.

– Вы больше, – совсем уже тихо спросил он, – никому об этом не говорили?

– Нет. Даже мисс Поттон, – добавила она на всякий случай, чтобы не вовлекать в это дело еще и компаньонку. – Но сама я – уверена. Я думаю, медленно продолжала она, – что вы не беседовали с доктором Эшером о Фэйрпорте?

Холивелл запустил пальцы в свою коротко постриженную бородку и внимательно оглядел изысканный наряд Лидии. И она поразилась, как мог Джеймс столь долго продержаться в качестве шпиона: никогда не знаешь, что кому сказать и кто на кого работает. А вдруг Холивелл тоже давно перевербован! Тогда остается рассчитывать лишь на помощь Исидро... И еще неизвестно, как поведет себя в критической ситуации Маргарет, имевшая глупость поверить россказням дона Симона о прошлых жизнях...

– Я склонен с вами согласиться, – внезапно сказал толстяк. – Мне это приходило в голову и раньше. Уже один тот факт, что австрийская контрразведка не подпускала нас к пепелищу в течение трех дней заставляет задуматься. Не могли же мы им, согласитесь, сказать, что Фэйрпорт не просто англичанин, но еще и наш человек... – Холивелл искоса взглянул на переминающуюся неподалеку толпу зевак. – Не будут ли прекрасные леди столь добры, чтобы в шесть вечера отобедать сегодня со мной а кафе Доницетти на Герренгассе? Там было бы куда приятнее беседовать. – И он кивнул на выгоревшую оболочку главного корпуса, где несколько человек копались среди обугленных бревен и кирпичей. – Могу вам только сказать, что мы пока не нашли ни следа пребывания здесь вашего мужа... а на то, что нашли, вам лучше не глядеть.

– Бог их знает, что они там обнаружили до того, как нас туда пустили. – Маленький, почти женский рот Холивелла сморщился, когда тот стягивал перчатки. Если смотреть без очков, кафе Доницетти напоминало картину Ренуара, причем Холивелл вполне в нее вписывался. Утром на фоне пепелища он смотрелся менее естественно. Толстяк невольно напомнил Лидии некоторых ее дядюшек, представлявших собой бледные горы мяса, выращенные в лондонских клубах.

– Сказать по правде, миссис Эшер, если ваш муж находился во время пожара на территории лечебницы, мы об этом все равно никогда не узнаем. Два дня пепелище было оцеплено. Только черед сутки туда пропустили полицию. Обычная история. Когда двадцать лет назад императорский сынок вышиб себе мозги, заодно прихватив с собой на тот свет семнадцатилетнюю девчонку, официальная версия была такова: "от сердечной недостаточности". Правительственные агенты и, между прочим, папаша этой девчонки быстренько увезли ее в закрытом экипаже – и на месте двух тел уже оказалось одно. Как ваш муж узнал про этого Фаррена и как вы сами узнали про Фэйрпорта?

Но тут возле столика появились метрдотель и официант с помощником. Началось долгое и подробное обсуждение заказа. К удивление Лидии, Маргарет, за весь день не проронившая ни слова, оживилась и взяла власть в свои руки. Ресторанные служители выслушали с величайшим почтением все ее пожелания, и Лидии пришло в голову, что в путешествии с компаньонкой есть свои преимущества.

Наконец процессия удалилась, и Холивелл снова повернулся к Лидии. Та собралась с мыслями и принялась рассказывать о расшифрованных телеграммах и о статьях, свидетельствовавших, что исследования Фэйрпорта финансировал Кароли, и что сам Фэйрпорт был весьма заинтересован в изучении патологии Эрнчестера.

– Не знаю, насколько соответствует истине вера Фаррена в то, что он вампир, – осторожно заключила она, – но доктор Эшер считал его очень опасным человеком, настолько опасным, что счел нужным последовать за ним в Париж, лишь бы не допустить его сотрудничества с Австрией.

– Хм-м... Осмелюсь предположить, вряд ли он испытывает добрые чувства к старине Стритхэму. А как вы узнали обо мне? Это Эшер упоминал при вас мое имя?

– Нет. Друг мужа, – произнесла Лидия, сама не уверенная в том, правду она сейчас сказала или же солгала.

– Ваш муж обедал со мной в этом кафе во вторник, – молвил Холивелл. У него были неприятности в Париже, там убили одного нашего оперативника, и Эшер был уверен, что сделал это именно Фаррен. Кто-то дал знать в местную полицию, что ваш муж причастен к этому делу, – раньше, чем пришел запрос из Парижа. Вне всякого сомнения, работа Кароли. Эшер провел ночь в тюрьме (нет, здесь эти заведения получше, чем в Лондоне) и собирался наведаться в лечебницу Фэйрпорта, после того как осмотрит кое-что в Альштадте. Он уже когда-то проживал во "Фрюхтлингцайт"...

– И он отправился туда? – Лидия отложила вилку. Аппетит пропал.

– Полагаю, что нет. Фэйрпорт утром прибегал в фирму и спрашивал, не слышно ля что об Эшере.

– Он мог это сделать для отвода глаз.

– Не думаю. – Холивелл ел с изяществом юной леди. – Вел он себя не слишком умно. В полдень появился снова, сказал, что Эшера разыскивает полиция (о чем я уже знал), привязался, дескать, не могу ли я его предупредить... Отнял у меня уйму времени, задал тысячу вопросов, засветился как мог. На месте Кароли я бы его пристрелил. Честно говоря, сомневаюсь, чтобы у нашего старого Клопика хватило духу вести двойную игру. Около семи Ладислав (герр Обер) подошел к моему столу и сказал, что герр Эшер желал бы поговорить со мной по телефону о деле величайшей важности. Но пока я шел к аппарату, трубку на том конце уже положили. А двумя часами позже поступили первые сообщения о пожаре.

– Понимаю, – медленно произнесла Лидия.

– Да? – Зеленые глаза взглянули на нее с острым любопытством. – А я не понимаю. И никто из нас не понимает. Вы думаете, что поджог устроил сам Эшер...

– Ну... – Лидия несколько замялась. – Мой муж всегда говорил, что убийство обычно маскируют поджогом...

Толстяк изумленно взглянул на нее – и разразился хохотом.

– Но это так! – протестующе сказала она – Остальные дома в округе уцелели...

– Дорогая миссис Эшер, – смеясь, ответил он. – Теперь я понимаю, почему старина Джеймс взял вас в жены.

– Ну, – сказала она, – вряд ли тому причиной была моя хозяйственность. Но я не думаю, чтобы Джеймс мог поджечь дом так неудачно. По меньшей мере два тела найдены и опознаны. На него это не похоже.

– Да. – Холивелл оборвал смех, округлое лицо его стало угрюмым. – Судя по тому, как они были убиты, ваш муж здесь действительно ни при чем. – Как бы извиняясь, он взглянул на Маргарет, увлеченную башней шоколадного торта, и понизил голос. – Насколько удалось выяснить из наших источников в австрийской контрразведке, все они были... жестоко изранены. И полностью обескровлены. То есть зарезали их в самом доме и лишь потом вынесли во двор. Я не представляю, чтобы ваш муж мог такое сделать.

Лидия видела, как Маргарет задрожавшей рукой отложила ложечку

– И тел там было найдено гораздо больше, – продолжал Холивелл. – По меньшей мере пятеро, но останки двоих так и не удалось опознать, настолько они обгорели. Кроме того, австрийцы докопались лишь до котельной, где хранился керосин. А под ней у Клопика был подвал, где он прятал людей, связанных с местными социалистами, анархистами, сербскими националистами. Будь Эшер пленником, его бы поместили именно туда.

Лидия глядела на нетронутый десерт. "Дура! – думала она, похолодев. Как же это мне не пришло в голову, что газеты могут лгать!"

– Я понимаю, – тихо сказала она.

– Мы нашли множество подтверждений тому, что в деле был замешан этот Фаррен. Во-первых, сам способ убийства. Кроме того, Фэйрпорт оборудовал подвал с серебряной решеткой. По идее, вампиры ведь боятся серебра, не правда ли? Но следов пребывания там вашего мужа мы не нашли. Ни единого.

Она глубоко вздохнула:

– А Фаррен?

– Фаррена мы тоже не нашли. Однако нам известно, что венская полиция продолжает разыскивать вашего мужа. И пока что безрезультатно. Скорее всего он просто покинул город. – Холивелл неуклюже коснулся ее руки. Лидия коротко взглянула на него. – Но это еще ни о чем не говорит. Я не знаю, что им наплел о вашем муже Кароли, но розыск не прекращен. Может быть, Эшер просто скрывается.

– Может быть... – Лидия вспомнила рассказы Джеймса о том, как легко покинуть город, если запахло жареным.

Затем она представила обгоревший скелет под развалинами лечебницы и почувствовала дурноту.

– А пока вы могли бы оказать мне величайшую услугу, миссис Эшер. Ваш муж говорил, что вы врач.

Она кивнула.

– Да, у меня есть степень, но я занимаюсь исследованием внутренней секреции в Рэдклиффской больнице. Женщины редко практикуют, пациенты не доверяют им. К счастью, у меня нет такой необходимости. Вы тоже так относитесь к "женской медицине"?

Он доел последний кусочек торта и с сожалением оглядел опустевшую фарфоровую тарелку. Взял стакан, нахмурился.

– От лаборатории, можно сказать, ничего не осталось, под ней ведь хранились бочки с керосином. А вот главный корпус, где находился кабинет Фэйрпорта, пострадал меньше. Мы нашли сильно обгоревшие дневники и отдавать их не собираемся. В конце концов, он был подданный Британии. Так вот, не могли бы вы бросить взгляд на эти записи и сказать, представляют ли они для нас какую-либо ценность. – Он достал из-под стола старый потертый портфель, перевязанный шпагатом. – Мы хотели бы знать, над чем он работал. Вы ведь уже знакомы с его статьями...

Лидия кивнула.

– Старение, – сказала она. – Кровь. Бессмертие.

Холивелл осклабился.

– Неудивительно, что он заинтересовался Фарреном.

– Да, – тихо сказала Лидия. – Неудивительно.

Чем дальше углублялась она в записки Фэйрпорта, тем яснее становился смысл его опытов с кровью, слюной и слизью.

"Тот человек, что искал эликсир бессмертия", – так о нем выразился Исидро.

"Он был прав, – думала она, листая загадочные заметки, в то время как Маргарет клевала носом над вышивкой. – Он был прав".

Бедфорд Фэйрпорт с упорством фанатика видел в жизни одну-единственную цель: найти причину старения и уничтожить ее.

В той статье, где он благодарил за финансовую помощь Игнаца Кароли, Фэйрпорт помянул свою "преждевременную дряхлость". Подобные симптомы были известны с семнадцатого столетия и традиционно объяснялись отсутствием или недостатком некоего неизвестного витамина. Лидия сдвинула очки на лоб и устало потерла глаза. Конечно, он должен был ухватиться за слухи о бессмертии.

Несомненно, эксперименты Фэйрпорта требовали значительных расходов. За последние несколько лет он чуть ли не две дюжины раз ставил опыты на орангутангах, а Лидия, сама будучи исследователем, хорошо знала, как дорого стоит каждое такое животное. В большинстве экспериментов в качестве подопытных, правда, использовались свиньи. С точки зрения Лидии, результаты были неутешительны, но Фэйрпорт упрямо повторял и повторял опыты, причем стоимость их росла. Даже будь у него состояние, при таких тратах оно быстро пошло бы прахом.

Но состояния столь значительных размеров у него быть не могло, иначе бы о нем знала тетя Лавиния.

Он вполне мог предать Джеймса и сделать его пленником. Австрийцы докопались лишь до котельной, где хранился керосин... Будь Эшер пленником, его бы поместили именно туда...

Джеймс наверняка покинул город, – решительно сказала она себе. Полиция разыскивает его до сих пор. Он мог переправиться через Дунай на пароме.

Жестоко изранены .. И полностью обескровлены...

Слезы подступили к горлу, но она справилась с собой.

Мы еще ничего не знаем. Мы не знаем.

– Целый труд по истории и фольклору.

Внезапно прозвучавший мягкий голос заставил Лидию вздрогнуть. В кресле напротив, раскрыв гроссбух в матерчатом зеленом переплете, сидел Исидро. За плечом вампира стоящие на камине часы показывали третий час ночи.

– До этого я еще не добралась. – Она перекинула за спину тяжелую косу. Кухарка – замечательная улыбчивая женщина, разговаривающая бог знает на каком языке, – принесла ей вечером бутерброды, груши, торт. В комнате плавал запах подогреваемого на примусе кофе. – Кроме того, фольклор – это в основном измышления. Россказни о якобы исторических лицах. Калиостро и этот герцог из Парижа... Не помню, как его звали.

– Бывает, что и не измышления. – Исидро перевернул гроссбух и пододвинул его Лидии рукой, похожей в свете лампы на старую слоновую кость.

"Старик, проживший около тысячи лет, – сообщали неровные каракули. Селение Бржек. Женщина, прожившая пятьсот лет (ткала лунный свет). Селение Окурка. Женщина, с помощью лунного света сохранившая свою красоту навечно. Селение Салек. Мужчина, подписавший договор с дьяволом о вечной жизни. Селение Били Хора. Женщина, купавшаяся в крови, прожила пять веков. Бруза, Били Хора, Салек".

Сбитая с толку, Лидия подняла глаза:

– Это очень похоже на легенды, которые собирал Джеймс.

– Подозреваю, что Фэйрпорт, видя, как Джеймс собирает материал, просто перенял его методы. – Исидро склонил голову набок и шевельнул гору записных книжек, чтобы прочесть их заглавия. Брови его выгнулись. – Ясно, в каком направлении он мыслил. Хм, орангутанги?.. Я разговаривал сегодня кое с кем, кто видел, как Джеймс покинул город.

У Лидии пресеклось дыхание. Мгновение Исидро молча смотрел на нее, по-прежнему склонив голову набок. Лицо его было бесстрастно.

– Предлагаю вам пройтись, леди. – Он встал и протянул ей руку. Мастер Вены разрешил мне охотиться в этом городе при условии, что я буду осмотрителен. Так что, если даже он увидит нас вместе, он сочтет вас моей будущей жертвой.

Лидия взглянула на задремавшую Маргарет. Исидро тем временем подал ей пальто. Даже сквозь перчатки чувствовался холод его рук. По привычке она сняла очки и сунула их в карман. Карточная игра отучила Лидию стесняться при Исидро своей близорукости. "Да, четырехглазая! – с вызовом думала она. – Пусть видит... Хотя за три столетия он, наверное, навидался и не таких уродин".

Они спустились по мраморной с позолотой лестнице и, выйдя сквозь огромную, в бронзовых шишечках, дверь, ступили на мостовую.

– То есть вы виделись с Мастером Вены?

– Да, с герцогом Баттиани Николаи Алессандро Аугусто и его женами. Он правит ночной Веной и значительной частью Дунайской долины еще с тех пор, как здесь разбили турок. К счастью, мы оба владеем старофранцузским, поскольку немецкий мне известен лишь по книгам. При дворе говорить на немецком в мои времена считалось признаком неотесанности. Отчасти поэтому я довольно долго избегал Лондона, дожидаясь, когда английский король освоит какой-нибудь более цивилизованный язык.

Лидия спрятала улыбку. Со словаком и кухаркой Исидро при ней говорил по-немецки. Неисправимый снобизм дона Симона уже не являлся для нее секретом.

Спящая Вена напоминала Атлантиду, лежащую на дне темной океанской пучины. В окнах – ни огонька, спят даже слуги.

– Ваш муж ранил младшую жену Баттиани, – продолжал Исидро. – И хорошо сделал, что покинул Вену. Видели, как он садился в Восточный экспресс, следующий в Константинополь...

– Константинополь? – вздрогнув, повторила Лидия.

– Именно так. Странный выбор.

– Но кто... кто его видел? Если это был кто-то из вампиров Баттиани.

– Другая его жена, – невозмутимо пояснил Исидро, – у которой, очевидно, были свои счеты с белокурой немочкой, чья красота (до того, как Джеймс хватил ее по лицу пригоршней серебра) пленяла герцога. Во время пожара во "Фрюхтлингцайт" эта немка – по имени Грета – убила по меньшей мере двоих, надеясь излечиться их кровью. Тем не менее уродливой ей быть еще очень долго. Теперь окружение Баттиани должно охотиться с величайшей осторожностью – эта история привлекла внимание полиции. Поэтому повторю, что ваш муж поступил весьма мудро, покинув Вену. Герцог Баттиани говорил о мести, но его старшая жена (венгерка), кажется, была довольна.

Они свернули за угол и, миновав тесное каменное ущелье, вышли на огромное мощеное пространство, в центре которого вздымался кафедральный собор. Покрывающий площадь тонкий слой низко лежащего тумана шевелился от их шагов. Холодный воздух обжигал ноздри.

– Стало быть, это вампиры убили доктора Фэйрпорта?

– Конечно. – Исидро повернул голову на звук. Молоденькая девушка сбежала с церковного крыльца и, кутаясь в шаль, заторопилась через площадь к черной щели переулка. Испанец проводил ее задумчивым взглядом и снова посмотрел на Лидию. – Сами понимаете, Баттиани пришел в ярость, узнав, что в его владениях охотится чужак. Более того, этот чужак намерен разгласить людям тайну существования вампиров. Герцог решил, что сожжение "Фрюхтлингцайт" и убийство всех в этом замешанных будет хорошим предупреждением. Эрнчестер, по идее, должен был погибнуть в пламени, однако графу каким-то образом тоже удалось бежать из Вены. Как сообщила старшая жена Баттиани, на поезд ваш муж садился в компании вампирши, которую они перед тем нашли на пепелище. Вампирша рассказала, что была узницей Фэйрпорта. Вампиры Баттиани помогли ей, достали лошадей, погрузили в фургон ее дорожный гроб – все это при свете догорающего поместья. Иначе бы она просто не успела добраться до вокзала и покинуть Вену до рассвета.

– Антея?

– Да, по-видимому. А в гробу, по моим предположениям, находился ваш муж. Иначе бы он просто не спасся.

Лидия отвернула лицо, стараясь не выдать своих чувств. Ее била дрожь. Тем не менее какая-то часть мозга продолжала складывать кусочки мозаики в единую картину. Вокруг в лунном свете лежал мертвый город, полный теней и тумана.

"Мир Исидро, – подумала она. – Вторая половина ночи. И я единственный живой человек".

– Это означает... должно означать... что Эрнчестер тоже отправился в Константинополь.

– Пожалуй, – согласился Исидро. – По словам герцогини Баттиани, Антея заверила, что, держа ее в заложниках, Кароли и Фэйрпорт вынуждали Эрнчестера к сотрудничеству. То есть в Вену он прибыл якобы против своей воли. Поэтому преследовать его вампиры теперь не будут.

– Но Джеймс видел на вокзале Черинг-Кросс, как он сам садился в поезд вместе с Кароли, – сказала Лидия.

– Тот факт, что Чарльз сам садился в поезд, – мягко сказал Исидро, еще не доказывает, что он сделал это по доброй воле. И это объясняет кое-что беспокоившее меня с самого начала. Эрнчестер – не самый лучший выбор. Последний желторотый птенец, сотворенный Гриппеном, и тот охотится и убивает лучше Чарльза. Думаю, существует некто, очень хорошо знающий всe слабости Эрнчестера. Например, этот некто мог пригрозить, что уничтожит Антею...

– И Кароли знал об этом?

– Очевидно.

Они вновь вышли к дому на Баккергассе. Как бы заключив безмолвное соглашение, присели на мраморный край небольшого фонтана перед входом. Газовый свет трепетал на поверхности воды, оживлял лицо бронзового императора, стоящего в центре бассейна.

– Вы вернетесь в Лондон, сударыня? Капкан уже сработал.

Лидия поколебалась, ощутив на секунду неодолимую тягу к привычному домашнему уюту. Однако она прекрасно понимала, что сработал всего один капкан.

– Еще ведь... ничего не кончилось. Все только еще начинается.

– Да.

Как бы ни пугала ее Вена, Константинополь представлялся Лидии куда страшнее.

– Я могла бы чем-нибудь вам помочь? Потому что я хотела бы отправиться вместе с вами, – добавила она, уловив некое движение в глазах испанца.

– Помочь найти Эрнчестера – да. – Исидро нахмурился. – Не стоило бы, конечно, подвергать вас еще одной опасности, но я понимаю, что дело касается также вашего мужа. – Он умолк, и Лидии почудилось, что в загадочных глазах вампира мелькнуло легкое удивление. – Все это достаточно странно, – продолжал он. – Чарльз бывал в Константинополе, но очень давно. Там уже никто его не может помнить, я имею в виду – из живых людей.

– Тогда какой ему смысл туда ехать? – Лидия вздернула воротник. – Если все вампиры столь же ревнивы, как этот герцог Баттиани... Или нет?

– Большей частью да, – сказал Исидро. – Сожжение лечебницы – это еще пустяки по сравнению с тем, что может натворить Мастер вампиров, когда посягают на его территорию. Хотя вызвать Эрнчестера в Константинополь мог только вампир. И только вампир мог знать, чем пригрозить Чарльзу. Только вампир мог знать, что Чарльз представляет собой довольно редкое явление среди вампиров. Он способен любить.

11

– Вампиры не знают любви?

Исидро поднял глаза от карт. Если Лидия все просчитала правильно, шансы на выигрыш у нее были.

Весь день они с Маргарет провели среди древних базилик и розовых плантаций Адрианополя, поскольку дон Симон отказался путешествовать при солнечном свете в своем кожаном гробу.

Возможно, это только чудилось Лидии, но холмы Фракии, по которым они тащились всю ночь с черепашьей скоростью, стали мало-помалу сглаживаться. Поезд был хороший, германского производства, но даже вагоны первого класса пропахли чесноком, табаком, крепким кофе и грязной одеждой. На платформах Софии и Белграда Лидия обратила внимание, что, чем дальше они продвигаются на восток, тем меньше подает признаки жизни железнодорожный персонал.

Ранним вечером в Адрианополе она видела, как многочисленная орава босняков непринужденно запихивает в пассажирский вагон третьего класса двух козлов. Отец семейства (c козленком на руках) вежливо пропустил вперед бородатого православного священника. Клетки с цыплятами подавали прямо в окна.

Тетя Лавиния говаривала обычно, что путешествия расширяют кругозор. Но, видимо, она имела в виду нечто иное.

Шум в других купе первого класса вроде бы шел на убыль, хотя в коридоре еще густо плавал табачный дым. Мисс Поттон после очередной попытки обучится карточной игре, к которой у нее не было ни способностей, ни интереса, дремала рядом с Исидро. Около часа беседа шла исключительно о пикете, но Лидии казалось, что Маргарет ревнует ее к дону Симону даже в этом.

Клацали колеса. Исидро делал пометки в дешевой записной книжке, при этом манжета его каждый раз коротко шуршала о край стола. Мирно посапывала Маргарет. Из соседнего купе доносились взрывы хохота.

Прошло довольно много времени, прежде чем Исидро ответил.

– В том смысле, как это понимают люди? – уточнил он.

– А как это понимают люди? – Лидия собрала свои карты веером. Ведя скорее ночной, нежели дневной образ жизни, она уже начинала понимать, что имеет в виду Исидро, говоря об утонченности чувств вампиров. Ночью каждый звук, каждый луч света воспринимается куда острее. – Вы сказали в Вене, что Эрнчестер – редкость среди вампиров, поскольку способен любить. Что это означает?

– И среди живых, и среди неумерших это означает предпочтение кого-то одного всем остальным. – Он повернул голову и взглянул на дремлющую рядом Маргарет. Мгновение спустя голова ее опустилась на плечо Исидро, дыхание стало более глубоким. Он бережно прислонил гувернантку к стенке. За те пять дней, пока они продвигались к югу местными поездами, потому что Восточный экспресс отбывал из Вены только в четверг и шел через Будапешт, Белград, Софию, Адрианополь, на каждом шагу останавливаясь и пропуская встречный... Так вот за это время Лидия более чем достаточно наслушалась о романтических сновидениях мисс Поттон. Исидро в них представал вампиром, но неистово байроническим – затянутым в расшитую жемчугами черную кожу и с кинжалом за голенищем.

Несомненно, это тоже была любовь, и однако же Исидро довольно мудро поступил, усыпив мисс Поттон, дабы та не услышала о способностях вампиров к данному чувству.

– Это не редкость, – сказал Исидро, – среди тех, кто стал вампиром недавно.

Поезд вновь вошел в поворот. По сравнению с северной и восточной Европой местная железная дорога, казалось, состояла из одних поворотов. Исидро заботливо придержал за плечо спящую Маргарет. На этот раз перчаток он во время игры не снял. В последнее время, как заметила Лидия, руки дона Симона стали еще холодней, чем прежде. Абсолютно точно, что в Вене он не охотился.

– Но тому, кто видел, как один за другим уходят все те, кого он любил, еще будучи живым, – продолжал Исидро, – это чувство, как правило, уже не свойственно. Зачастую друзья и родственники как раз и оказываются первыми жертвами птенца. Вампиры, пощадившие по каким-либо причинам своих родных и близких, переживают потом трудное время, когда те начинают умирать. По моим наблюдениям, это самый опасный период в жизни вампира.

В свете газового рожка его лицо, обрамленное пепельными волосами, как никогда, было похоже на череп. Возможно, это явилось следствием вынужденного поста. Маргарет пошевелилась во сне, и Исидро снова устремил на нее свой загадочный взгляд. Прошло довольно много времени, прежде чем он заговорил вновь.

– Видите ли, сам я стал вампиром в двадцать пять лет и поэтому вряд ли могу судить о человеческой любви во всем ее многообразии, – заметил он так, словно речь шла вовсе не о нем. – Но в данном случае любовь прежде всего означает то, что, когда некий константинопольский вампир (или тот, кто на него вышел) пригрозил Чарльзу через своего агента гибелью Антеи, тот принял все их условия. Ум вампира остер, и Чарльз наверняка все взвесил. Собственная жизнь для него ценности не представляет, но сказано, что все мы заложники нашей любви. – Исидро шевельнул рукой, как бы открывая невидимую карту. – Полагаю, что и обыск в доме Эрнчестеров был сделан с одной-единственной целью: воздействовать на Чарльза.