Текст книги "Троянский мордобой"
Автор книги: Баграт Саруханов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
– Смотри-ка, – произнёс Деифоб, следя за рухнувшими на колени эфиопами. – Верующие.
– И чё такого? – буркнул обиженный Мемнон. – Я тоже верующий.
– Да? – ухмыльнулась Афродита. – И какие у вас в Эфиопии боги? Вуду или тотемы на столбах стоят?
– Отъебись, – огрызнулся царь и отправился молиться вместе со своими бойцами.
– Не, ну правда, мне интересно, – сказала Афродита Деифобу, который, вздохнув оставил её в одиночестве. – Ай, да и пошли вы все нахуй.
Махнув рукой, богиня открыла портал и унеслась на Олимп просить у Геры целебный эликсир, которым она потчевала греков.
Глава 15
План эфиопского советника был великолепен: логистика, соотношение сил, особенности ландшафта и время подхода подкреплений противника. Даже неудержимый Ахилл оказался временной трудностью, для преодоления которой было найдено решение. Единственной мелочью, которую не учёл советник, был Одиссей. Хитроумный царь Итаки встал ни свет ни заря и как раз занимался перетаскиванием кувшинов с вином в свой шатёр, чтобы утром продать их страдающим после вчерашней попойки царям. Он-то, проморгавшись, и приметил странные перемещения возле вражеских стен, а потом, протерев залитые накануне зенки, разглядел и понял, что замыслили троянцы.
– Ой вэй, – сказал Одиссей и, дотащив кувшины до своего шатра, побежал к Ахиллу.
Царь мирмидонян вчера вообще не пил. Бросивший вызов почти четверти армии амазонок, включая царицу, и одолевший всех он, тем не менее, даже не устал от сражения и, разглядывая амфору с купальщицами, старательно полировал копья. Появлению Одиссея он никак не удивился, лишь мельком бросив взгляд на ценные предметы, которые итакиец мог утащить.
– Чего тебе надо, морда хитрая? – гостеприимно поприветствовал он царя.
– Опять копья полиХГуешь, Хиля? – поинтересовался Одиссей. – А там к тХГоянцам эфиопы пХГиехали.
– Не люблю я их, – признался Ахилл. – Вечно какие-то тёмные делишки замышляют. Демоны они, точно тебе говорю.
– Я знаю, – кивнул Одиссей. – Мне они тоже не нХГавятся. Но я хотел уточнить, ты же помнишь, что никто кХГоме тебя его одолеть не сможет?
– Помню я, помню, – отмахнулся Ахилл.
– А то, что тебе их цаХГя убивать нельзя, помнишь?
– Тоже помню, – подтвердил Ахилл. – Оракул этот полчаса что-то мне рассказывал про смерть мою, которая в яйце...
– Что-то я не пХГипомню, чтобы оХГакул ХГо какое-то яйцо говоХГил, Хиля, – заметил Одиссей. – Но ты уловил пХГавильно. – Без тебя нам его не одолеть. Но если ты его убьёшь – у нас будут пХГоблемы.
– И что нам делать? – спросил царь мирмидонян, от усиленной мыслительной деятельности даже забывший про копья в руках.
– Нам надо их одолеть... Как это... БескХГовно.
– Шеи что ли посворачивать? – уточнил Ахилл.
– Блядь, Хиля! – выругался царь Итаки. – Я тебе сеХГьёзно, а ты шутки шутить!
– Шутки? – снова не понял Ахилл.
– В общем, ты, главное, не убей этого Мемнона, котоХГый у них цаХГь, – попросил Одиссей.
– Договорились, – вздохнул Ахилл. – Дам ему в морду разок, и всё.
– Годится. Но не пеХГебоХГщи, – кивнул главный стратег греков. – А сделаем мы так...
Отряд греков, двигавшийся к стенам Трои на смену дежурных осаждающих, неторопливо отдалился от лагеря и, весело переговариваясь, пошёл прямиком в расставленный капкан.
– Нам повезло, – заметил Деифоб. – Это итакийцы.
– Уверен? – уточнил у него Мемнон.
– Абсолютно, – кивнул троянец, указывая пальцем в рослую фигуру впереди. – Вон Одиссей впереди идёт. Я его доспехи ни с чьими другими не спутаю.
– Он мне ниже казался на амфорах, – с сомнением заметил царь Эфиопии. – Ты уверен, что он никому их не отдал?
– Кто? – удивился царевич. – Одиссей? Он их разве что продаст. Но в Греции столько денег нет.
– Ладно, – кивнул Мемнон. – В атаку!
Первая часть плана была исполнена блестяще: поднявшись, эфиопские отряды с криками бросились вперёд на итакийцев и мгновенно окружили их. Ошеломлённые греки сбились в круг, закрывшись щитами и ощетинившись копьями и этим упустили момент, когда у них оставался шанс на успешный прорыв окружения.
– А теперь сдавайтесь, итакийцы, – прокричал Мемнон и оглянулся на советника, который кивнул в знак одобрения. – Вы окружены и в меньшинстве. Предлагаем обсудить условия почётной капитуляции.
Вариант пленения итакийцев был особенным. Зная натуру их лидера, Мемнон с советником разработали целую систему предложений и контрпредложений, а также угроз и сделок, которые позволяли им гарантированно добиться от Одиссея капитуляции. Всё шло в точности с пла...
– Пошли вы на хуй! – рявкнули итакийцы и бросились в атаку.
– Не понял! – воскликнул Мемнон и повернулся к советнику, который просто развёл руками. – Итакийцы же так не делают!
Советник кивнул и подал сигнал артиллеристам Выстрел из катапульты попал прямо в Одиссея, заставив того пошатнуться. И у Мемнона уже не оставалось времени задуматься, почему столь мощный удар не сшиб итакийца с ног, потому что в следующее мгновение стороны сшиблись в ближнем бою... Который тоже пошёл не по плану. Восстановивший равновесие царь Итаки, к удивлению Мемнона, выбросил копьё и щит и встретил оппонентов кулаками. На втором десятке погибших эфиопы поняли, что в расчёты лидеров закралась ошибка, и ослабили натиск.
– Таки куку, пидары! – внезапно вскричал Одиссей голосом Ахилла и сорвал с головы шлем, развеивая последние сомнения в причинах. – Не ждали, поцы, ёпта?!
Обалдевшие от приветствия, эфиопы принялись отступать. Полетевший следом шлем Одиссея попал в одного из воинов и отрикошетил в другого, увеличив список потерь, и эфиопы побежали. А следом за ними побежали освобождающиеся от итакийских доспехов мирмидоняне во главе с полуголым Ахиллом.
– Стоять, пидарасы! – орал ключевой элемент контрзасады. – Я с вами ещё не закончил!
Крики Ахилла и вопли эфиопов совершили невозможное: разбудили греческих царей. Постанывая и завывая, те стали выползать по одному из царского микенского шатра, сработав лучше любого другого сигнала боевой тревоги для всей армии. Собрав все силы, греки бросились на выручку окружённым мирмидонянам, которые явно собирались забрать себе всю славу сегодняшнего дня и увлечённо наступали сразу во всех направлениях. Троянцы, поняв, что дело пахнет какой-то горючей жидкостью, названия коей ещё не придумано, предпочли запереться в городе и оставить эфиопов биться со всей греческой армией. Те, впрочем, ничуть не приуныли от подобного развития событий, развернули фронт в сторону новой угрозы и атаковали наступающих со стороны лагеря греков. Всего нескольких жестов советника Мемнона хватил, чтобы эфиопы меньшими силами опрокинули спартанские и микенские части и их через силы Аяксов, смешав греческие ряды. Вырвавшиеся вперёд цари за исключением Одиссея, который в одной набедренной повязке бегал по краю лагеря, орал кричалки и размахивал флагами греческих полисов, поддерживая своих. Наличие болельщика, впрочем, делу не особо помогало: греки отошли, а мирмидоняне снова оказались в окружении, а Ахилл, старательно уклонявшийся от боя с Мемноном, наткнулся на него и впервые в жизни отступил на пару шагов.
– Пиздец, – сказали ставшие свидетелями исторического события подданные и отступили на пару десятков шагов, оставив царя в одиночестве.
Для Ахилла подобная ситуация, впрочем, оказалась даже лучше, поскольку никто не мешал размахиваться, и эфиопские солдаты стали разлетаться от героических кулаков, покалеченные, но живые. В какой-то момент цари также смогли вырваться вперёд, выступая маяками, которые стоят на скалах посреди моря и обозначают путь для собственных армий. И на острие атаки, конечно же, шёл Агамемнон, по праву главнокомандующего возглавивший сражение с самым хорошо обученным врагом за все десять лет войны. Именно микенскому царю и не посчастливилось натолкнуться на Мемнона, который в это время как раз уклонился от одного удара Ахилла и готовился к контратаке.
– Ага! – заорал ему в ухо Агамемнон. – Попался, эфиоп!
– Я – эллин! – рявкнул ему не менее громко Мемнон, увернувшись от ударов двоих царей разом.
– Эллины так не уворачиваются! – проревел микенец, снова замахиваясь мечом, а в следующую секунду с удивлением уставился на перерубленный у основания клинок. – Хули, блядь?
Мемнон же, обезоружив одного противника, принял на щит удар Ахилла и сделал выпад, целясь в микенского царя.
– Мемя, берегись! – заорал в этот момент Одиссей, догадавшийся, чем закончится столь продолжительное противостояние Агамемнона с царём эфиопов.
Царь Микен отреагировал на крик привычно: сделал шаг назад, уворачиваясь от меча противника и повернулся в сторону итакийца. И, к удивлению Одиссея, на крик повернулся и Мемнон, удивлённо уставившись на царя. Краткий миг удивления стал для царя Эфиопии роковым, потому что кулак Ахилла, миновав так и не поднятый щит, прилетел противнику в челюсть, мгновенно того выключив.
– Ой вэй, – вырвалось у двух людей на поле боя.
Сказавший первым Одиссей кинулся к остальным царям, едва ли не за уши вытаскивая их из свалки. Воскликнувший вторым советник эфиопского царя схватился за голову и жестами приказал солдатам хватать Мемнона и немедленно отступать. Армия подхватила своего лидера, не подающего признаков жизни, за руки и ноги, и утащила куда-то в сторону, немедленно выйдя из боя.
– Он дышит? – осторожно поинтересовался Одиссей.
– Да хуй знает, – просто ответил Ахилл.
– Ты не слишком его, а? – осведомился царь Итаки.
– В самый раз.
– А что он тогда не очухается никак? – скривился Одиссей, который тем временем подобрал свой ныне похожий на блин шлем.
– Эфиоп, – пожал плечами Ахилл, разыскивая своё копьё.
– Как бы хуйни какой не вышло, – тревожно заметил итакиец. – Помнишь, что оракул говорил? Зря ты ему такой пиздюль отвесил.
– Он сказал, что он эллин, – развёл руками Ахилл.
– НавХГал, – вздохнул Одиссей и потянулся было за щитом, но остановился, в ужасе глядя за спину Ахиллу.
– Что не так? – спросил мирмидонянин и обернулся, поняв, что вопрос лишний.
На царей, оставшихся в сопровождении лишь небольшого отряда оруженосцев, неслась вся троянская армия.
– Понятно, – кивнул Ахилл. – Где мои доспехи?
По счастью, предусмотрительный Одиссей загрузил прислугу доспехами Ахилла, и выстроившиеся в линию цари дали герою время на переодевание. Пару минут спустя Ахилл затянул ремень на шлеме, схватил свой меч и, растолкав обороняющихся, в одиночку переломил ситуацию, погнав троянскую армию обратно к городу. Самые быстроногие успели вбежать внутрь и запереть ворота. Самые ловкие влезли на вроде бы неприступные стены без всяких осадных и альпинистских приспособлений. Оставшиеся попрыгали в ров перед стенами, спешно обмазываясь его содержимым и надеясь, что такими герой побрезгует.
– А ну выходите, демоны! – вскричал Ахилл, выбежав на край рва и схватив копьё. – Всех пиздюлями увешаю как медалями!
– Посмотрим ещё, кто кого увешает, – тихо сказал Деифоб, тем не менее не высовываясь из-за укрытия на стене.
– Этот увешает, – уверенно сказал Приам собравшимся троянцам. – Спроси у Гектора.
– Батя, мы же его похоронили, – воскликнул Деифоб. – Как можно его спросить?
– А вот ты к Ахиллу выйдешь и тут же сможешь у брата спросить, – пояснил несмышлёному сыну царь Трои. – Что делать будем?
– Выходите, пидарасы! – тем временем орал Ахилл, медленно, но верно расковыривая копьём городскую стену. – Вы демоны или говно собачье?!
– Думай быстрее, батя, – поторопил отца Парис. – А то он скоро…
Царевич прервался, потому что ему на плечо легла чья-то рука. Легла так, что её обладатель мог быть только сверху, в потолке. Подавив крик и подняв голову, Парис увидел, как из перекрытия медленно вылезает золотоволосая кудрявая физиономия Аполлона, нашедшего, наконец, свою фуражку.
– Дай сюда свой лук, пидор криворукий, – проворчал бог, отобрав лук у царевича. – Всё за вас, долбоёбов, самому приходится делать.
Ахилл как раз закончил разбираться с отрядом городской стражи, который кто-то сдуру отправил против него и продолжил своё общение с дворцовой стеной, когда в его пятку полетела троянская стрела. Заточенная до бритвенной остроты, она бессильно скользнула по обуви героя и улетела в сторону, вызвав у героя приступ хохота, который впоследствии назовут гомерическим.
– Думаете, я дебил?! – заорал Ахилл, демонстрируя обшитые бронёй со всех сторон ступни.
– Да, – ответил Парис из надёжного укрытия.
– Думаете, я не знаю, что самое уязвимое у меня – пятка? – продолжил орать герой. – Нет уж! Гефест забронировал мне обувь! Никто никогда не пробьёт мои сандалии!
В подтверждение своих слов Ахилл с размаху топнул ногой по земле и совершил свою главную ошибку в жизни. Герой Троянской войны наступил на мирно спящего посреди побоища медоеда.
– Ах ты ж сука! – сказал медоед и впился Ахиллу в пятку, прокусив броню и оторвав кусок ступни.
– Ай, блядь! – взвыл от боли неуязвимый сын Фетиды. – Ты ещё что за демон?
– Пошёл ты в пизду со своими демонами, долбоёб! – заявил вполне себе уязвимый зверёк, отплёвываясь от железных опилок в пасти. – Я страшнее любого демона!
– Пиздец, – сказал Ахилл, повалился на землю и тут же помер.
– Ещё у кого-то вопросы есть? – уточнил медоед, оглядывая троянцев на стене и остановившихся на порядочном расстоянии греков.
Вопросов к зверьку ни у кого не оказалось, и тот ушёл спать в другое место. А вот вопрос, кто заграбастает легендарные доспехи, стоял перед обеими сторонами очень даже остро, и те немедленно начали его решать.
Глава 16
С городских стен в греков тут же полетели стрелы троянских лучников, особо за город не отлучавшихся и поэтому оставшихся многочисленными. Отсутствие среди угроз Ахилла прибавило им смелости, а возможность заполучить непробиваемые (почти никем) доспехи сильно замотивировало принять самое деятельное участие в битве.
– Огонь, огонь! – не унимался Приам, поднимая боевой дух ближайших солдат подзатыльниками. – Перестреляйте этих пидарасов и добудьте нам доспехи!
– Батя, – подал идею Парис. – А если поднять в атаку тех наших, кто во рву прячется?
Царь замер и посмотрел вниз. Во рву, сбившись в кучу, сидел отряд троянских гоплитов. Закрывшись щитами со всех сторон, они затихли и не шевелились, явно слишком напуганные для проявления инициативы.
– Эй, мудаки! – воззвал Приам к своим подданым. – Ахилл в паре метров перед вами! Вылезайте и достаньте его доспехи!
Солдаты никак не отреагировали, даже не пошевелившись в ответ.
– Батя, их нужно мотивировать! – догадался Парис.
– Точно, сын, – догадался царь, дав царевичу пинка и отправив его в полёт за стену. – Вот ты пиздуй и мотивируй.
Спев за время полёта две первые ноты троянского гимна, Парис приземлился прямо на полусферу щитов, проломив её и грохнувшись внутрь импровизированного купола. К его удивлению, солдат под куполом, представляющим собой подпёртые копьями щиты, не оказалось. Присутствующие там троянцы были на удивление плоскими и не подающими признаков жизни. Кряхтя и ругаясь, царевич поднялся и принялся осматриваться, едва не рухнув в странную яму, выкопанную в земле.
– Это что за какого хуя? – лаконично спросил он в пространство.
– Это называется «турбо-тоннель», – ответило ему пространство из тени, после чего Парис, не успев обернуться, получил сильный удар невероятно огромным ботинком ниже спины.
Перелетев через яму и рухнув с другой стороны, царевич выхватил меч и направил его на три нескладные фигуры, медленно выходящие из тени.
– Зитц, ты глянь, этот тепложопый нам своей зубочисткой грозит, – заржала первая, приквакнув.
– Тихо, Раш, – ответила средняя, подняв трёхпалую руку. – Посмотрим, что он нам расскажет.
– Вы кто, бля, такие? – спросил Парис, переводя ошалелый взгляд с одного силуэта на другой.
– Мы? – отозвалась средняя фигура по имени Зитц, на мгновение мелькнув зелёной лапой в луче света. – Мы – родственники угнетаемых вами мирных жителей, в чьи дома вы нагло вторгаетесь.
– Каких ещё жителей?! – вскричал царевич, размахивая мечом.
– Местных, – пояснил Зитц. – Они уже собирались перебраться в Галлию, но вы опять ворвались к ним и устроили погром.
– К-кто? – запнулся Парис. – Родст-твенники каких местных?
– А сам ещё не догадался? – съязвил Раш, появляясь в луче света, падающем через дыру, пробитую царевичем и нагло улыбаясь зелёной жабьей мордой.
– Ебать! – вскричал Парис в ужасе.
– Ты не в моём вкусе, – отозвался Раш. – Зитц, Пимпл. Что будем делать с этим долбоёбом?
– Предлагаю уебать, – ровным голосом сказал самый широкий, которого, как подумал Парис, зовут Пимпл.
– Предлагаю сначала допросить, – сказал Зитц.
– Но потом уебать, – продолжил настаивать на своём широкий.
– Не надо меня уёбывать, я хороший! – взмолился Парис, бросая меч.
– Уёбывать – это другое, – строго заметил Зитц. – Понимать разницу надо. Уёбывать – это...
– Погоди, Зитц, – прервал начинающуюся лекцию Раш, хмурясь и приглядываясь к царевичу. – А что это на тебе такое?
– Эээ, – потерялся Парис. – Доспехи?
– Нет, – нахмурился ещё сильнее зеленокожий, водя пальцем вокруг наследника троянского престола. – Вот это.
– Плащ? – потратил вторую попытку царевич.
– Парни, да на нём заклятье Тёмной Королевы! Он её прислужник! – заорал Раш, тыча в Париса странно увеличивающейся лапой.
– Кого? – переспросил тот и понял, что, судя по летящему в него ботинку втрое больше человеческого роста, больше он ничего не спросит.
Тем временем энтузиазм лучников и большой запас стрел сильнее всех чувствовали на себе Одиссей, пытавшийся поднять тело Ахилла, и Аякс, прикрывающий их своим огромным щитом.
– Одя, живее! – рявкнул Теламонид. – Эти канальи мне уже в третий слой щит стрелами утыкали!
– ТеХГпение, Аякс, теХГпение! – отозвался Одиссей, вцепившись в блестящий нагрудник Ахилла и безуспешно пытаясь его сдвинуть.
– Тащи его! – заорал Аякс.
– Не могу, – признался незадачливый носильщик.
– Тогда держи щит и дай его мне, – велел обеспечивающий прикрытие от усиленно матерящихся стрелков Теламонид.
– Тем более не могу, – признался во втором грехе итакиец, намертво вцепившись в роскошные доспехи Ахилла и не сводя с них взгляда.
– Дай мне Ахилла! – заревел медведем в брачный период царь Саламина.
– А таки сколько ты готов за него пХГедложить? – совершенно автоматически поинтересовался Одиссей.
– Каналья! – взвыл Аякс. – Одя, ты – пиздец картавый!
– Я не… – начал Одиссей, но в следующее мгновение Аякс закинул его вместе с Ахиллом себе на плечо и, прикрываясь щитом, потащил обоих в сторону лагеря.
– Акся, быстХГее, они катапульту заХГяжают! – тут же принялся подбадривать итакиец своего античного носильщика.
– Заткнись! – рявкнул на него Аякс и припустил напрямик к лагерю, раскидав по дороге недостаточно расторопных греческих солдат и открыв игру в кегли.
Вечером в Трое было неспокойно. Мрачный Приам сидел на своём троне и смотрел перед собой, ничего не видя. Деифоб по совету царицы осторожно подошёл к отцу, тайно надеясь хоть чем-то смягчить его горе.
– Батя, – тихо позвал он Приама. – Ну дела ещё не совсем пиздец.
– Отъебись, – мягко сказал отец.
– Батя, я тоже скорблю по Парису, но...
– Да на хуй мне всрался этот пиздюк, – отмахнулся царь. – Мы доспехи проебали.
– Ааа... – протянул царевич. – Батя.
– Блядь, ты заебал! – взмолился владыка Трои. – Что ещё?
– А с Ленкой что делать? – осторожно спросил Деифоб.
– С какой Ленкой? – не понял Приам. – Ааа, блядь. Точно. Позвать Ленку!
Слуги бросились исполнять царский указ и уже через несколько минут царица Спарты, совмещающая свой пост с должностью принцессы Трои, прибыла в тронный зал. Двигаясь, как сомнамбула, и не проявляя никаких эмоций, Елена стала осматривать роскошное помещение, словно впервые там оказалась.
– Ленк, а Ленк, – обратился к ней Приам.
– А? – отозвалась царица, словно не соображая, где она находится.
– Соболезную в связи с безвременной кончиной твоего супруга, – сказал царь, склонив голову.
– Какого супруга? – не поняла Елена.
– Париса! – удивлённо воскликнул Деифоб. – Твой муж Парис умер.
– Помер Парис? – сонно спросила Елена. – Ну заебись.
– Она от горя сама не своя, – сделал вывод Приам. – Но нечего ей во вдовах ходить. Деифоб, будешь её мужем.
– Я? – удивился царевич, краем глаза окидывая формы будущей жены. – Батя, да я не посмею...
– Попизди мне тут ещё, – пригрозил ему отец. – Ленка, вот твой новый муж!
– А, – отреагировала та. – Ага.
– Всё, веди её к себе и не доёбывайся до меня, – повелел царь. – Мне думать надо.
В греческом лагере тем временем шла разгорячённая дискуссия. Выстроившиеся в круг цари увлечённо орали друг на друга, в пылу диспута прибегая к всё более и более многоэтажным аргументам.
– Так, – подал голос Аякс Оилид. – А напомните, по поводу чего мы спорим?
Все присутствующие замолчали, задумавшись.
– Мы обсуждаем, как вХГучить мне доспехи Ахилла, – подсказал всем Одиссей.
– Ой, да не пизди! – тут же перебил его Аякс Теламонид. – Хули ты сделал, чтобы их заслужить? Да ни хуя! Я их вынес из боя и спас от троянцев!
– Ты? – изумился Одиссей. – Та ты их даже не тХГонул! Я их нёс всю доХГогу!
– Как это ты? – произнёс шокированный Аякс. – Я вас с Ахиллом обоих нёс!
– А кто деХГжал доспехи, а?!
– Так, погодите, – вмешался Агамемнон. – Вы оба – достойные воины, и у обоих справедливые доводы в свою пользу...
– Хуя себе справедливые, – проворчал Большой Аякс.
– Заткни ебальник, – шёпотом посоветовал ему Менелай.
– И поэтому решить, кому достанется доспех Ахилла, должно соревнование, – закончил Агамемнон.
Было принято решение провести турнир из трёх дисциплин: борьба, бег и проверка реакции. В соревнованиях по борьбе выиграл Аякс, потому что итакиец сбежал из борцовского круга. А поскольку саламинец не смог его догнать, то победу в беге присудили Одиссею. Посовещавшись, цари выстроились полукругом, разместив на большом столе в центре шлем Ахилла.
– Итак, – громко заявил Агамемнон. – Побед у вас поровну, поэтому всё решит испытание реакции.
Одиссей и Аякс встали друг против друга по разные концы стола, глядя друг другу в глаза.
– Перед вами шлем Ахилла, – сказал царь Микен. – Тот, кто наденет его себе на голову, будет признан победителем. Готовы?
Цари кивнули.
– Три! – крикнул Агамемнон.
Пальцы соперников медленно дрожали от напряжения.
– Два!
Все остальные цари невольно подались вперёд, боясь упустить момент.
– Один!
– Ой, гевалт! – вдруг завопил Одиссей, глядя влево. – Тысяча чеХГтей!
– Где?! – взревел Аякс, повернувшись в ту же сторону. – Где тысяча чертей?!
– Тупой гой, – услышали все присутствующие приглушённый шлемом голос царя Итаки.
– Что?! – заорал царь Саламина, осознав, что он только что проиграл очко, доспехи и самоуважение. – Это не по правилам, каналья!
– Ну, – замялся Агамемнон, только сейчас прекративший искать взглядом чертей. – Вообще это не запрещалось, так что...
– Как это так что, канальи?! – взревел благим медвежьим рёвом Большой Аякс и направился к выходу из шатра. – Всё! Хватит! Ноги аяксовой тут больше не будет!
– Слушай, тёзка, – обратился к нему Аякс Оилид. – это же просто доспе...
Схватив в охапку Малого Аякса, Большой направился в сторону лагеря саламинцев, приказав собирать вещи и закинув протестующего Оилида в ближайший дорожный сундук.
– Меня-то за что, сука! – забился тот внутри. – Выпусти!
– Я сказал, что ноги аяксовой тут не будет, – отрезал Аякс Теламонид. – Без обид. Имя есть имя.
– Пиздец, дали боги тёзку, – простонал сундук обречённо.
Глава 17
Отъезду царей никто не препятствовал. Поскольку после кончины Ахилла успокоить Большого Аякса никто не решился. А единственный переговорщик в этот момент, приплясывая, примерял новые доспехи. Когда же паруса саламинцев и преследующих их локридцев скрылись за горизонтом, оставшиеся военачальники собрались на военный совет.
– И как теперь будем брать Трою, когда мы проебали ещё и Аяксов? – мрачно поинтересовался у присутствующих Агамемнон.
Все цари, включая наконец переставшего выпячивать новые доспехи Одиссея, потупили взгляд, глядя куда угодно, но не на главнокомандующего.
– Заебись, – вздохнул тот. – Пришли к тому, с чего начали, только без Ахилла, Аяксов и...
Царь оказался крайне бесцеремонно прерван шумом, доносившимся с улицы. Постепенно какофония тревожных криков, топота ног и чьих-то воплей стала резче и отчётливее. Вскочив со своих мест, цари схватились за оружие, когда в шатёр, откинув полог, стража затащила до тошноты знакомого Агамемнону военфилософа.
– Вы не имеете никакого права! – заверещал тот. – Народ имеет право знать прав...
Удар царской обувью промеж поджатых ног заставил военфилософа взять пару высших октав, достойных лучших певцов Древней Греции.
– Ты опять выходишь на связь, мудила? – вежливо спросил у него Агамемнон. – Хули ты тут забыл, говно обосранное?
– Я узнал, что у вас возникла проблема со штурмом Трои! – воскликнул пленник. – И я готов предложить свои услуги! Я же не просто амфоры рисую, я военфилософ!
– Ктобля? – переспросил Менелай.
– Военфилософ! – повторил рисовальщик ваз громко и отчётливо.
– Это ещё что за хуй? – по-спартански поинтересовался царь самого воинственного города Ойкумены.
– Вы что, не знаете, кто я такой?! – тут же впал в истерику военфилософ тряся поворачиваясь то к одному царю, то к другому и размахивая при этом бородой словно флагом.
– Да вы знаете, сколько народу подписано на мои амфоры?!
– Меньше, чем останется от тебя кусков, если ты не перейдёшь к делу, – веско пообещал ему Агамемнон рычащим голосом.
– Эй-эй, вы без меня тут будете ещё хер знает сколько лет сидеть! – тут же завопила заготовка для жестокого расчленения, примирительно поднимая руки. – Но я готов вам помочь!
– И как же ты можешь помочь нам без аХГмии? – ехидно осведомился Одиссей. – Без солдат осада не очень, а штуХГм – очень не.
– Так вы совершенно неправильно вели осаду! – тут же выдал философ. – За такое всё ваше командование надо в отставку отправить! Нет! Посадить! Нет!!! Зажарить! Да, зажарить!
В шатре воцарилась тишина, прерываемая только тихим поскрипыванием стилуса военфилософа, торопливо записывающего пришедшее в голову выражение на амфору.
– Дайте мне этого шлемазла на пять минут, – тихо попросил Одиссей. – Я его...
– Подожди, Одя. То есть ты, мелкий бородатый хуй, представляешь, как нам взять город, который мы заебались десять лет осаждать? – криво ухмыльнулся Менелай, медленно надвигаясь на незнакомца.
– Представляю? – возмутился тот. – Представляю?! Да я ЗНАЮ! Знаю! Потому что я – эксперт!
Под напором военфилософа отступил даже спартанский царь. Сделав шаг назад, Менелай опустился на свой табурет.
– И как? – буркнул он. Улучив момент, эксперт выбежал в середину палатки и залез на стол, привлекая внимание аудитории.
– Вам нужна боевая машина! – воскликнул он.
– У нас ими четверть лагеря заставлена, – заметил Менелай со своей табуретки.
– Это не боевые машины, а хуета! – тут же авторитетно заявил военфилософ. – Я говорю о настоящей боевой машине! Машине с пехотой внутри! Самоходной! Вам не будут нужны лошади или обслуга для перемещения, она будет шагать сама!
Разинув рты, цари слушали вошедшего в раж лектора, расписывающего достоинства машины и демонстрирующего амфору со схемой четырёхногого чудовища огромной высоты со встроенными в голову самострелами.
– Её возможности умопомрачительны! – вещал военфилософ, бегая по столу и топча карту. – Представьте, как ваши солдаты садятся внутрь и расстреливают врагов изнутри, находясь под защитой прочной брони! А сами вы командуете, сидя в голове и рассматривая поле боя в перископ!
– Во что? – не понял Агамемнон.
– Не важно, – отмахнулся лектор.
– Важно то, что у этой машины будет собственное имя! Военфилософ выдержал паузу, пока цари не стали невольно наклоняться вперёд, чтобы не пропустить самое важное. – Она будет называться «Агамемнон – Триумфатор Античной Трои»! – провозгласил он наконец.
Публика ахнула, а лектор замер, наслаждаясь моментом.
– Но надо поторопиться, – сказал он. – Пока враги не построили такую же машину! Нужны средства! И срочно! Очень срочно!
Всполошившись, цари разбежались по шатрам, спешно выволакивая сундуки с казной. Уже через пару дней закипела работа. К берегам Трои свозились редкие материалы, собранные по всей Древней Греции и даже дальше. Закрытая от посторонних глаз огромными шторами, машина строилась под чутким руководством военфилософа.
– Мы закончили ноги, – заявил он Менелаю, пожелавшему увидеть работу. – И ещё мы добавили на них пилы, чтобы она пилила!
– Что пилила? – завис царь.
– Всё пилила! – воскликнул руководитель проекта и вытолкал потерявшегося спартанца со стройки.
Когда в царских сундуках стало виднеться дно, а стройка продолжалась, командование заподозрило неладное и заявилось в полном составе. Пойманный помощник военфилософа при виде Агамемнона, Менелая и особенно Одиссея стал лицом белее туники.
– Где моя машина? – строго спросил его царь Микен.
– С-стро...ца, – запинаясь промямлил помощник.
– А главный где?! – не менее строго спросил его спартанец.
– Я тут главный, братец, – прорычал Агамемнон и вошёл на стройплощадку, одним взглядом остановив щуплого охранника, работавшего тут на полставки.
– Где главный по стройке?! – продолжил допрос Менелай, вызывая у помощника всё более явный инфаркт.
– Он… – задыхаясь, постарался ответить помощник, оседая. – У него встреча с поклонниками таланта...
– ЧТО ЭТО ЗА ЁБ ТВОЮ МАТЬ?! – внезапно прогремел на всё побережьё рёв Агамемнона.
Переглянувшись, цари бросили помирающего помощника и кинулись к старшему, сорвав с лесов толстый слой ткани. От увиденного они остолбенели, глядя и не веря своим глазам.
– Что это за ёб твою мать? – тихо произнёс Менелай, не моргая смотрящий на шедевр конструкторской мысли.
– Я спросил то же самое, – отозвался Агамемнон, разглядывающий бесценное творение.
– Это… – подал голос Одиссей. – Это лошадь?
– Ну уж точно не конь, – съязвил Менелай, бросив взгляд на низ конструкции.
– Она что, деХГевянная? – подал голос Одиссей. – Кто влезет в эту голову? Там же должен сидеть...
– Одя, заткнись, – попросил его Агамемнон, подходя к странной деревянной лошади.
Собранная из гнилых досок, через щели которых виднелась противоположная часть стройки, лошадь стояла на большой платформе с колёсами. Ни о какой броне или ведении боя изнутри не могло быть и речи: конструкция могла рухнуть при слабейшем проявлении метеоризма у кого-то из пассажиров.
– Где эта падаль?! – прорычал Агамемнон так, что испугался даже Менелай. – Я ему весь тираж его ебучих амфор в жопу засуну!
Военфилософа царям найти не удалось. Также не нашлось ничего из переданных ему денег и закупленных редких материалов: древесины и металлов. Когда все утомились разыскивать военфилософа, и кто-то вспомнил, что в лагере есть его помощник, того тоже след простыл. Более того, страдающий от инфаркта успел собрать свои вещи, палатку и увести у Менелая двух наложниц.
